Константин Белоручев
http://www.con-bell.narod.ru/cabinet.html
Дверь холостяцкой квартиры бесшумно распахнулась, после того как Рип де Меттлов с третьей попытки приложил свой глаз к электронному стражу, и тот убедился, что насколько бы пьяным не был пришедший, это его апартаменты, и к большому неудовольствию стража нет ровно никакой причины, чтобы не пустить его внутрь. В жилище царил творческий беспорядок, как это любил характеризовать владелец в тех редких случаях, когда приходилось объяснять посторонним, каким образом можно жить в этом свинарнике. Делать и то и другое приходилось не часто, так как Рип, “свободный художник развлечений”, предпочитал проводить время в Марсианских борделях, просаживать лишние деньги в казино единого развлекательного центра Невада-Майами или рисковать своей незастрахованной шкурой, бесстрашно прогуливаясь по облюбованным гильдией вольных стрелков улицам Владивасток-Сити.
Квартирка действительно была небольшой, особенно учитывая цены на жилье в центральной части Аделаиды, облюбованной наворовавшими нуворишами, чтобы скрываться от любопытных глаз “средних землян”, для которых не было лучше развлечения, чем подключиться к единой Инфосфере Земли, чтобы неотступно следовать по пятам удачливых мира сего. Аделаида была единственным местом на планете, где федеральным передатчикам удавалось заглушать бурный плеск волн Инфосферы, покорившей колыбель человечества. Вероятно, только поэтому де Меттлов проводил здесь пару недель в году – на большее его не хватало, так как жажда все новых и новых развлечений не давала ему возможности остановиться и подумать, а кому в общем-то нужна такая жизнь?
Дверь бесшумно распахнулась и Рип ввалился внутрь.
– Мальчик кочет Тамбов! – выкрикнул он, чтобы тишина не казалась настолько гнетущей.
Осторожно ступая по многослойным напластованиям всевозможных отходов собственной жизнедеятельности, Меттлов проследовал на кухню, где у него располагался солидный арсенал спиртных напитков, увидев многие из которых, любой полицейский из отдела по борьбе с отравляющими интоксикаторами ухмыляясь полез бы за наручниками.
Один глоток и я как огурчик, подумал Рип, напоминая себе, что когда-то давно его предки жили в России, вместо того чтобы кочевать по безбрежным просторам космического пространства, а уж там пол-литра считалось не более, чем начальной дозой для каждого из участников вечеринки.
– Мне как обычно, – бросил Рип в пустоту и получил большую порцию Гвоздодера, коктейля собственного изобретения, на который он даже не поленился получить патент в качестве универсального оружия против всех разумных форм жизни в галактике за исключением русских, разумеется.
Гвоздодер явно привел де Меттлова в чувство, по крайней мере в его голове начали шевелиться, вначале медленно, затем все быстрее и быстрее, различные мысли, некоторые из которых были даже не совсем пошлыми. Наконец в голове что-то щелкнуло, и Рип, вместо того чтобы допивать жалкие остатки Гвоздодера, плеснул живительную влагу на аккуратно стоявший на полочке каменный идол, творение настолько же безобразное, насколько и древнее.
Следует отметь, что в жилище Рипа это была, возможно, единственная вещь которая не нуждалась в санэпидобработке. Людям, которые заведомо никогда не попадут к нему домой, де Меттлов любил рассказывать, что в его квартире можно проводить настоящие археологические раскопки. Бытовой мусор ложился аккуратными слоями: в самом низу располагались некогда живые свидетельства увлечения Рипа порнографической фотографией, далее шел пласт художественной литературы, которую он даже искренне пытался читать; чтобы получить информацию о более поздних увлечениях Рипа, следовало обратиться в Объединенный Археологический Центр Земли, в котором за соответствующую плату обещали не только откопать все что угодно, но и закопать обратно, так чтобы последующие поколения археологов ничего не обнаружили. Единственное неудобство заключалось в том, что после каждого визита Рипа в родные пенаты, прибавлялся новый археологический пласт, в то время как жизненное пространство медленно, но упорно сокращалось. Де Меттлов знал с самого начала, что в один прекрасный день ему некуда окажется возвращаться, но по его расчетам это должно было произойти лет этак через пятьдесят, а к тому времени можно будет вызвать археологов или уборщицу.
Если по комнате можно было определять как Рип раньше жил, то после тщательного исследования кухни пытливый исследователь узнал бы, что Рип пил, а это было не менее интересно. В очередной раз утолив жажду русской души, де Меттлов, который предпочитал баночный разлив, бережно ставил пустую тару поверх прошлогоднего арсенала, так что получалась внушающая уважение фортификация. Конечно, когда работал автосмеситель, трудно было оставить что-либо в назидание потомкам, и поэтому, не считая спасительного Гвоздодера, выпивку Рип смешивал вручную, что предоставляло широкие возможности для проведения смелых экспериментов.
Рип как раз положился на безудержный полет своей фантазии. Он не глядя открыл пару самых вызывающих напитков, по ходу вознося благодарность Вакху за столь целительные свойства Гвоздодера, когда послышался хриплый голос:
– Больше спирта и меньше посторонних добавок!
– А, наконец-то очнулся от вековой спячки, – небрежно бросил Рип, не отрываясь от своего занятия, которое требовало крайней концентрации воли и полного отсутствия всяких мыслей.
– Знаешь ли, я тут прохлаждался, пока ты шастал невесть где, по этому занудному городу, – послышалась язвительная реплика. – Нет чтобы с уважением отнестись к духу горячо любимого предка.
– Я же предлагал тебе пойти со мной, – Рип как раз пытался оценить букет нового напитка. – Лучше попробуй вот это.
Де Меттлов осторожно налил немного выпивки в отверстие, которое специально для этого идол приоткрыл там, где у человека или любого другого представителя одной из трех разумных и двенадцати полуразумных рас галактики должен был быть рот.
Идол громко булькнул, словно выражая плохо скрываемое разочарование малым содержанием спирта.
– Ну да, чего я в твоих борделях не видел!
– Много чего, но не переживай, подобные ощущения люди испытывают уже несколько тысяч лет. Когда появится что-то новенькое, я тебе обязательно сообщу.
– Я давно говорил, что мальчик хочет не в Тамбов, а совсем в другое место.
– Может ты и древнее самого человечества, – заметил Рип, – но кое-чего тебе явно не хватает – образного мышления, например.
– Эх, повстречай я тебя в своем настоящем обличии, ты бы сполна ответил за свое хамское поведение.
– Ну давай, я жду не дождусь!
– Ничего, дождешься, вот только выберусь из этого убого трехмерного пространства, тогда вы все вспомните Духа Вечного Блаженства.
– Тебя что ли? – де Меттлов явно усмехался подобной перспективе.
– По крайней мере так я фигурировал на Ракстоне, а уж там ко мне относились с подобающим почтением.
– Конечно, разумеется, как пожелаете, Ваше.., уж не знаю как это называется у духов.
– Это я не знаю, почему все еще терплю столь хамовитого прислужника, – в раздражении отозвался идол, и мечтательно добавил: – Как хорошо было среди тихих аборигенов Ракстона.
– Вероятно поэтому когда я совершил вынужденную посадку в непроходимых джунглях этой дикой планеты, где космопорт построен только наполовину, ты чуть ли не насильно заставил меня выкупить твою ужасающую каменную статуэтку, на которую не позарился бы ни один антрополог, не говоря уже об уважаемых археологах.
На самом деле все обстояло чуть по другому, но де Меттлов был не виноват, что Дух Вечного Блаженства предпочитал не раскрывать истинных причин ряда неполадок в системе навигации звездного шаттла, которая просто не могла выйти из строя, так как каждый узел этой системы был многократно продублирован.
Подобная возможность увеличить свое присутствие в пускай убогом и трехмерном, но все же пространстве, выдавалась не часто – все пять спутников Ракстона устроили небесный парад, что означало сигнал к началу Великой Оргии по случаю праздника благодарения душ предков. Духу Вечного Блаженства тоже кое-чего перепало из кровавых жертвоприношений, на которые в добровольно-принудительном порядке пошли самые общественно-бесполезные члены племени; а как же иначе, ведь ДВБ, как его стал для краткости называть Рип, безошибочное предсказывал погоду стольким поколениям ракстонцев.
Кровь не спирт, а спирт с кровью куда лучше чем каждый компонент в отдельности, но ДВБ смог ненамного оторваться от каменной оболочки чтобы засечь пролетающий мимо планеты шанс на освобождение. Шанс имел вид звездного шаттла, и Дух им воспользовался. Кровь уже вся впиталась, пора было возвращаться обратно в серую повседневность первобытного племени, когда ДВБ успел завязать ни к чему не обязывающую перепалку с бортовым компьютером шаттла, в результате чего тот обиделся на мироздание и отказался ориентироваться в пространстве. Дух рассчитал точно – де Меттлов вовремя катапультировался и свалился с неба как раз за соседним холмом.
Дальнейшие воспоминания были не особенно приятными для Рипа, так как Совет Высших Шаманов долго обсуждал, является ли упавший богом, или же, наоборот, демоном, в зависимости от чего ему следует поклоняться или же устроить ритуальное всесожжение. Когда голоса разделились поровну, Верховный шаман отправился в свой шалаш, чтобы посоветоваться с душами предков. Души предков молчали, вероятно у них в этот момент оказались более важные дела, однако после очередной порции кровопускания отозвался Дух Вечного Блаженства, который, грозясь различными карами, начиная от нашествия жуков грыбли и кончая внесезонным метеоритным дождем, добился, что Рипа оставили в живых, и даже не особенно помяли во время чествования.
Затем де Меттлову насильно всучили чрезвычайно уродливого идола, несколько раз напомнив, что ему следует регулярно приносить кровавые жертвы, а также держать в чистоте и не ругаться в присутствии Духа Вечного Блаженства особо нецензурными выражениями.
О своем двухнедельном ползании по джунглям, пока он чудом не наткнулся на недостроенный космопорт, Рип не мог сказать ровным счетом ничего, и не удивительно, так как на то, что осталось на его счете, когда вычли стоимость разбитого шаттла, он ушел в двухмесячный запой, и протрезвел лишь матросом на каком-то корабле и то, только потому что не на что было дальше пить. Из имущества у де Меттлова оставался лишь ужасающий идол, один вид которого сразу напоминал потенциальным грабителям, что у них много дел в совершенно другом конце галактики, и вообще как кому-то может быть не стыдно брать чужое.
Тогда все и началось.
– Да, да. Именно тогда, – поддакнул сквозь блаженное похмелье ДВБ.
– Кыш, перестань читать мои мысли, а то мигом вступишь в добровольное общество трезвенников без похмелья.
Идол поворчал, но смолк, хотя в отместку стал лепить ужасающих монстров и как бы невзначай подбрасывал их в затуманенное алкоголем сознание Рипа.
Сбежав с корабля в первом попавшемся порту, после чего за ним стала охотиться Галактическая Служба по Трудовым Конфликтам, обвиняя в злостном нарушении контракта, который был, правда подписан в нетрезвом для обоих сторон виде; так вот, сбежав с корабля в дыре наподобие Ракстона, де Меттлов смог наконец устроиться по специальности, которая отвечала его душевным призванием. Став барменом в космопорте Питсфилда,..
– Лучшим барменом, – поправил Рип свои воспоминания.
... для чего ему пришлось избавиться от бедолаги, которому не посчастливилось занимать должность, рассматриваемому Рипом как вакансия, де Меттлов, во-первых, изобрел Гвоздодер, после которого в баре исчезли все клиенты неземного происхождения (к ним Рип питал некоторую неявно выраженную неприязнь) а во-вторых...
Одним ничем не отличающимся от своих собратьев в прошлом и будущем вечером, когда все клиенты покинули бар – а после половинной порции Гвоздодера на этот подвиг оказывались способными даже самые отъявленные пьяницы – де Меттлов с грустью глядел на идола, который стал овеществленным символом конца всех надежд, так как мимо Ракстона Рип пролетал, везя особо контрабандную партию интоксикаторов, которым не было суждено добраться до заказчика.
На серовато-грязной поверхности камня его внимание неожиданно привлекло некое бурое пятно. Тогда Рип не был настолько богат, чтобы иметь возможность выделить специально под хлам квартиру в Аделаиде, а может свою роль сыграли наставления Верховного Шамана, но по крайней мере ДВБ отрицал свою прямую причастность к этому инциденту, хотя кто ж ему поверит? – одним словом пятно вывело Рипа из равновесие. Когда вода (если только назвать водой можно некую жидкость, из которой через край прет всякая неразумная жизнь), а также универсальные химические средства, стыдливо пряча глаза, извинились за свое бессилие, де Меттлов вспомнил об универсальном растворителе. Спирт.
– Конечно спирт, – отозвался идол, когда улика, свидетельствовавшая о последнем жертвоприношении была смыта.
От неожиданности Рип выронил статуэтку.
– Я бы попросил аккуратнее со мной обращаться. Тебе б вряд ли понравилось, если бы тебя то и дело роняли вниз. Ну почему нельзя хоть разок для разнообразия уронить вверх. А все ваша трехмерная ограниченность!
От падения с идолом ничего плохого не случилось, иначе бы он не пережил и года среди добросовестных, но жутко неуклюжих обитателей Ракстона; правда этого нельзя было сказать о де Меттлове.
– Я сошел с ума, – Рип констатировал истину, не требующую доказательств. Что ж, он всегда подозревал, что этим может кончиться, и даже личный психоаналитик, в то время как у него еще были деньги на психоаналитиков, предупреждал, что следует вести более размеренный образ жизни, меньше пить и больше посещать публичные дома.
Де Меттлов задумчиво смешивал себе Гвоздодер. Если не поможет и это, то не поможет ничего, пронесся кто-то у него в голове.
– Плесни мне тоже, – требовательно заявил идол.
Всегда пожалуйста, подумал Рип. Если камни стали разговаривать, они явно захотят попробовать знаменитый Гвоздодер, который де Меттлов как раз готовил к галактическому конкурсу барменов, рассчитывая получить главный приз – место бармена в муниципальном казино Невады-Майами на Земле.
– Ничего – может чуть слабовато, – заметил идол.
– Слабовато? – вот уж точный признак помешательства, если Гвоздодер показался кому-то недостаточно крепким. Действуя по принципу похмелье спиртом выбивают, Рип готовил в прямом смысле этого слова взрывоопасную смесь.
– Ну да, крови бы сюда. Желательно IV группа, резус отрицательный.
Сходить с ума, так уж до конца, подумал Рип, разбивая ладонью одну из немногих раритетных стеклянных бутылок.
Больше подобных экспериментов Рип не ставил. Крови ушло не так уж и много, зато последствия были катастрофическими. Идол взвился в воздух, расправив крылья, которые в сложенном виде помещались под складкой каменной кожи. Несколько раз он пикировал прямо на де Меттлова, а когда понял, что крови больше не получит, перешел на спиртосодержащие напитки.
Рип в последний момент выскочил в окно, шестым чувством почуяв, что только так избежит стеклопада разбитых через секунду бутылок. Даже таким способом Дух не добрался до неограниченных запасов крови отдельного индивида.
На утро о происшедшем ровным счетом ничего не напоминало, не считая развалин некогда выдающегося космического бара “У Рипа”. Полицейский составил протокол, занеся туда почти что правдивую версию де Меттлова, что тот не может припомнить ничего такого.
– По крайней мере, я не заметил, чтобы стреляли из лазерной пушки.
Полицейский как-то подозрительно хмыкнул, всем своим видом показывая, что из лазерной пушки стрелять мог только сам бармен, но вслух ничего не сказал.
Вернувшись в свою каморку, Рип серьезно задумался о своем будущем. Снова устроиться барменом явно не удастся – обитатели Питсфилда слишком консервативны, чтобы предоставить кому-то второй шанс. Тут его взгляд скользнул по уродливой статуэтке. Здесь? Насколько де Меттлов мог припомнить, она всегда хранилась в баре, став его своеобразным талисманом...
Терять было нечего, и Рип решил проверить самые сумасшедшие догадки, для чего требовалось плеснуть немного алкоголя на статуэтку.
– Как горгульи на Нотр-Дам, – заявил неожиданно идол.
– А?
– Не обращай внимания, меня кидает по хронофуге. Забыл, что этот храм стерло взрывом Ливийской атомной бомбы в XXI веке, заодно с Парижем.
– Да нет, Париж вроде существует.
– Дубина, я не о столице Новой Франции, где притяжение два g и кислотные дожди вместо завтрака...
– А на Питсфилде они три раза в день, так что без защитного скафандра гулять рекомендуется только по ночам, и то если в небе не меньше трех лун, – Рип машинально цитировал инструкцию по выживанию на Питсфилде, надеясь, что хоть какая-то часть его разума способна еще функционировать.
– ... я о Земле.
– А я о Питсфилде.
– Если ты думаешь, что сошел с ума, то думаешь очень неправильно, – назидательно сказал идол. – Даже если ты действительно сошел с ума, а в ближайшие лет пять это тебе не грозит...
– Спасибо.
– И научись не перебивать по крайней мере тех, кто старше тебя на несколько тысяч лет. Так вот, о чем это я? Ах, ну конечно же. Так вот, если даже ты действительно сойдешь с ума, рекомендую тебе заниматься позитивным мышлением.
– Что? – не понял де Меттлов.
– Мысли позитивно, и окружающие даже не заметят, если из твоего желтого дома кто-то ненадолго вышел. Авось успеет вовремя вернуться обратно. А если и не успеет – не велика беда, главное искусно притворяться.
– А что, так заметно, что я не в себе?
Пожать плечами идол не мог, вместо этого он пожал головой:
– Просто подобные мысли лезут у тебя изо всех отверстий и загромождают все свободное пространство, хоть гвоздодер вешай.
– Ну и что ты еще умеешь, кроме как пить и трепаться по самым различным поводам, а также и вообще без поводов? – спросил Рип, решив наконец, что даже если он и сошел с ума, то это его внутреннее дело, и посторонних, будь это престарелые д э хи или молодые и красивые полицейские, совершенно не касается.
– О, я много чего умею, – идол чуть ли не плотоядно облизнулся. – Кстати, на Ракстоне меня называли Духом Вечного Блаженства.
– Скорее Дух Вечного Похмелья.
– Знаешь, я так и обидеться могу!
– Пожалуйста!
– Ладно, все что угодно, только о похмелье не надо.
– Хорошо, пусть будет Блаженство. Вот Гвоздодер это блаженство, значит когда я говорю “Блаженство”, я имею в виду “Гвоздодер”, что, в свою очередь, напрямую ассоциируется с похмельем. Следовательно между “Похмельем” и “Блаженством” разницы никакой нет.
– Что б Фрейд в гробу перевернулся. Кончай заниматься самокопанием, а то я начну потрошить твое грязное белье!
– Значит Дух Вечного Блаженства, – продолжал де Меттлов, не обращая ровным счетом никакого внимания на комментарии идола. – Но это слишком длинно. Решено, будешь ДВБ!
– Ладно, ладно, – проворчал идол, который был в принципе против аббревиатур, – Если ты не способен запомнить три слова, запоминай три буквы. Но память не вредно и тренировать, вдруг пригодится.
– ДВБ! Хорошо звучит. Кстати, что ты дух я давно догадался.
– Кончай прикидываться, а? Больно умный выискался! Сразу видите ли догадался. Ха!
– Знаешь, прекрати нудить, а то отправишься на бесспиртовую диету.
– Но, но! Ты просто не знаешь, что я еще умею.
– Знаю. Заниматься сарказмом в неудобное для окружающих время.
– Дай крови, тогда узнаешь.
– Нет, – резко отрубил Рип, видно ангел-хранитель тогда был еще с ним.
– Все, – жестко сказал утром идол, выйдя из каменной спячки благодаря очередной дозе воды жизни, – Пора заниматься делом. У меня от этого места кровь стынет в жилах.
Рип скептически хмыкнул, выдав нечто нелицеприятное насчет того, что своя кровь у ДВБ уже давно застыла, а чужой он все равно не получит.
– И кто еще говорил об отсутствии образного мышления! – саркастически парировал Дух.
Завязалась жесткая дискуссия по поводу дальнейших планов. Де Меттлов хотел еще несколько деньков провести в счастливом краю информационной защиты.
– Если тебя так раздражает Инфосфера, вещь настолько же полезная, насколько и примитивная, почему бы тебе не отправиться на Ракстон, Питсфилд, или на одну из многочисленных незаинформированных планет?
– Чувствую, что твоей милостью мы и отправимся в подобную дыру.
– Угадал! – радостно отозвался идол.
– И что там у нас на этот раз, – раздался жалобный стон Рипа.
– Перринсленд.
Стон стал еще более жалобным.
– Ничего похуже ты не мог выбрать? Знаю, идиотский вопрос. Если бы мог, выбрал.
Де Меттлов нехотя заказал разговор с Бандунгским космопортом.
В середине комнаты возникла голограмма милой сотрудницы Индонезийских Космических Линий. Через пять минут билет был заказан, хотя даже компьютер космических линий был слегка озадачен столь странным выбором. Однако, воля клиентов – наш закон. Именно этот девиз позволил Индонезийским Линиям обойти своих конкурентов из Конголезской Джамп-Ганзы.
Настроение Рипа только ухудшилось, когда выяснилось, что прийдется делать две пересадки. Одно обнадеживало:
– Вот видишь, у меня есть еще два дня, чтобы отдохнуть от...
– Развлечений? – ехидно подсказал Дух.
– Вот именно. Идешь со мной?
– Да ну тебя. Буду дожидаться Перринсленда.
Рип в раздражении хлопнул дверью. На ДВБ это не произвело ровным счетом никакого впечатления а вот электронный страж явно обиделся.
“Два дня свободы, – зло думал де Меттлов, совершая паломничество по злачным местам Аделаиды, хотя по сравнению с тем, что предлагали Свободные Колонии Марса или же Подземные Конгломераты Алжир-Даккар, это действительно представлялось отдыхом, – Нет, так больше нельзя. Действительно сколько можно тратить лучшие годы жизни в качестве адъютанта у обломка говорящей скалы вместо того, чтобы весело кутить в знаменитых игорных домах Титана?”
Осушив залпом бокал “Текиловой Смерти”, Рип всерьез задумался о своем будущем. Думать надо было быстро, а потом постараться забыть обдуманное еще быстрее, чтобы ДВБ не учуял ментальный след этих идей. С детской непосредственностью Дух копался в личных мыслях и переживаниях Рипа, по наглому заявив, что концепция личной жизни является не более, чем трехмерным пережитком. Однако де Меттлов нашел противоядие. Когда разбуженный от каменной спячки идол явился невольным свидетелем одной из бурных ночей Рипа, проведенной, разумеется, не в гордом одиночестве, он долго и упорно плевался на первобытные инстинкты и примитивные переживания Человека Сексуального. Так что стоило Рипу припомнить несколько самых скабрезных подробностей своей обогащенной многочисленными любовными победами ночной жизни, ДВБ сам воздвигал такие блоки и барьеры, что даже телепатам Y - 15 не показалось бы мало.
“Итак, – думал де Меттлов, поймав в свои объятия ночную бабочку явно неземного происхождения, – с этим пора кончать. Кто в конце концов является хозяином человеческой судьбы?”
Самое неприятное для Рипа заключалось в том, что хозяином его судьбы явно являлся каменный идол из джунглей Ракстона. Нет, ничего сверхъестественного на этот раз. Насильно Рипа никто не держал, но кто добровольно откажется от верного куска хлеба с маслом и стронциевым порошком вместо осетровой икры?
– Я сделал из тебя то, чем ты являешься сейчас, – как-то верно заметил Дух и был несомненно прав. Если бы не то кровавое пятнышко, полностью уничтоженное благословенным спиртом, протирал бы де Меттлов свою задницу за стойкой Питсфилдского бара до четвертого пришествия дн’гу-ранков.
– Ну да, и получился нервный субъект, который не может открыться ни психоаналитику, ни, на худой конец, священнику без того, чтобы его не отправили просеивать руду в шахтах Юпитера. Как это там говорится: “Легкая и приятная работа на Юпитере успокоит расшалившиеся нервы вне зависимости от тяжести вашего психического состояния”.
Основной и единственной статьей доходов Рипа был ДВБ. Чтобы достойно прожигать жизнь, необходим определенный запас универсальных галактических кредитов, и нет более приятного способа их получить, чем играть на Преторианской Бирже Краткосрочных Галактических Обязательств.
И выигрывать. Особенно когда добрый дух регулярно нашептывает курс завтрашних котировок. Как это ему удавалось, де Меттлов не особенно стремился узнать. Это скорее была работенка для Финансовой Полиции Земного Союза.
– Нет, как все-таки ты их узнаешь? – в легкой эйфории от растворенных в виски галлюциногенов поинтересовался Рип, когда аэробус взял курс на Бандунгский Космопорт.
Будь его воля, Рип в жизни б не полетел ни на Перринсленд, ни на один из многочисленных периферийных миров, где они с Духом уже успели побывать. Но за все надо было платить: в обмен на идейную поддержку в финансовых махинациях, идол требовал почти что беспрерывных разъездов по отдаленнейшим уголкам ойкумены землян. Рипу казалось, что ДВБ что-то искал по одному ему понятной системе. Но что именно? И как узнать, когда Дух найдет это, чем бы оно не было и перестанет нуждаться в его услугах?
В каюте-люкс де Меттлов мог позволить себе разбудить Духа, не боясь привлечь к себе излишнее внимание. Дух демонстративно игнорировал вопрос, прикидываясь будто очень увлечен общением через Инфосферу.
– Ты просто анализируешь тенденции или предвидишь будущее? Хорошо, хорошо, можешь не отвечать, хотя именно так ты и поступаешь.
“Интересно, – пронеслось в голове у Рипа, – почему ДВБ не предсказал крах Коммерческого Банка Бетельгейзе? Обладая этой информацией, можно было бы подмять под себя всю Преторианскую Биржу. Не смог что ли? Или... или опасается чрезмерного укрепления моих финансовых пози... Стоп. Сейчас не время и не место думать об этом. Нужно что-то такое, ага... вот оно. Третий штурм четвертой цитадели в пятом храме любви и наслаждений вчера вечером ...”
– Ну и пошлые же у тебя мысли, – заметил Дух, без предупреждения прервавший свое виртуальное путешествие.
– А ты не лезь туда, куда тебя не приглашают, тогда и не нарвешься на то, что заслужил.
– Нет, положительно в Инфосфере намного приятнее. Там прощупывается хоть какое-то подобие манипулирование с пятым измерением. Жаль, что собретовать мне не удается. Хотя, может еще через пару тысяч лет эта отсталая планета и дорастет до собретования. Тогда хоть поймете, как много вы упустили.
– Четвертое.
– Что, не понял Дух. – А, ты про измерение. Ну и медленно же у тебя в голове шевелятся эти неповоротливые черепашками.
Де Меттлов бросил на статуэтку взгляд полный ненависти, но промахнулся.
– Сам же жалуешься на ограниченность трехмерного пространства. Значит нащупывается четвертое.
– Лучше помолчи, чем нести полную ахинею. Четвертое измерение в вашем пространстве просто не доступно. Пятое, конечно, хиловато, но это ключ к измерениям с десятого по пятнадцатое.
– Три плюс один всегда будет четыре, – упорствовал Рип, на которого галлюциногены всегда плохо действовали, но это был единственный способ подготовить себя к Джамп-режиму.
– Неандертальцы явно были магистральной линией развития. Флегматичные и созерцательные существа, не то что ты. Четвертое измерение всегда будет четвертым вне зависимости от того, сколько у тебя уже есть. Сочетание первого, второго и четвертого измерений дает ключ к восьмому, шестнадцатому, тридцать втором и так далее... Что же касается третьего, в котором нашлась ниша для вашей убогой культуры, а ее иначе как мозговым вирусом настоящих цивилизаций и назвать-то стыдно, то его все дружно игнорируют.
“Вот оно, – кто-то снова щелкнул в голове де Меттлова, – ДВБ привязан к третьему измерению, которое и не пускает его дальше... Да здравствует пятый храм любви и наслаждений! Пардон, или это был шестой...”
– А чтобы через третье попасть в четвертое надо задействовать двенадцатое и постараться куда-нибудь подальше засунуть девятое и двадцатое, причем двадцать седьмое...
– Можешь не продолжать, я и так...
– Понял? – ехидно поинтересовался Дух.
– Не собираюсь засорять мозги никому не нужным хламом, – как ни в чем не бывало продолжал Рип.
– Да? По крайней мере в твоих мозгах гораздо просторнее, чем в убогом Аделаидском приюте, где я торчал вот уже...
– Отвяжись, а? И так тошно тащиться в Перринсленд.
– Хорошо, хорошо. Пойду прогуляюсь в Инфосфере, по крайней мере там можно найти хотя бы полуразумные существа, жаль, что все они ИскИны.
– Сам ты Искусственный Интеллект! Лучше построй защиту вокруг меня, чтобы не вся сеть глазела как я разговариваю сам с собой.
– Ладно, так и быть, поставлю уж пару льдинок, хотя не обольщайся, крах Банка Бетельгейзе, привлекает гораздо больше праздношатающихся по Инфосфере, так что не думай что твоя персона представляет пуп информационной сети. Глазеет всего лишь пара сотен из ну очень среднего класса идиотов. Ну и лед с ними. Представь себе, каково наследному принцу Земного Союза, особенно после того как сайт со снимками его седьмой жены в обнаженном виде, обрати внимание, побил рекорд посещаемости сервера самого Вандер Гулда, после его пятого воскрешения из криогена.
– Поэтому его Высочество и хвост свой не показывает из Аделаиды, – пробурчал де Меттлов.
– Думаю эти снимки тебе бы понравились. Кстати, присоединяйся, до посадки в Бандунге еще 0,01 полного оборота Земли, а здесь есть переносной терминал. Давай, у нас там чат, как раз обсуждаем кто это примостился между принцессой и охранником, у которого кобура на голое тело. Ставлю, что это садовник, но мнения разделились и некоторые считают, что это внебрачный сын самого принца.
– Уди, – проворчал Рип.
Инфосфера его и так доставала, а тут еще и этот. Зря о все-таки его разбудил [пятый храм любви и...] Избежать Инфосферы не удавалось ни на одной из центральных планет, контролируемых землянами. Вот и Свободные колонии Марса тоже создали свой Виртуальный Хурал, высший орган прямой информационной демократии. А что говорить о Сети Бетельгейзе или Информационной Ассамблеи Новой Франции? Избежать тотального обобществления личной жизни можно было лишь в Аделаиде или подобных ей информационных бункерах для богатых, богатых и ну очень богатых, или же на планетах типа Ракстона, Питсфилда и, конечно, Перринсленда (для бедных, бедных и еще раз бедных).
Одно дело, когда за тобой неотступно следуют толпы неудовлетворенных среднестатистических граждан, у которых личная жизнь настолько усреднена, что они живут лишь за счет подглядывания и сплетен. Совсем другое дело – лезть в пасть Инфосферы, где тебя заманят на удаленный сайт, ограбят и еще виртуально изнасилуют. В прессу регулярно попадали сообщения о подобных жертвах информационного бандитизма.
– Могу обеспечить тебе первосортный лед, – включился снова ДBБ. – Стопроцентная защита от хакеров и наездников.
– Да ну тебя. Лучше давай впадай обратно в коматозное состояние, если не хочешь ощутить все прелести Джамп-режима.
– Спасибо, одного раза с меня хватило. Это жутко паршиво, когда пространство складывается через девятое измерение, которое пытается сбагрить тебя побыстрее. Вам то хорошо, вы с тремя измерениями еле справляетесь, а вот мне каково...
Голос звучал все тише и тише, пока идол вновь не превратился в обычного каменного истукана, на которого первобытный скульптор как бы пожалели материала.
В Бандунге у Рипа появилось сильное искушение, плюнуть на неполученную с помощью Духа прибыль и избавиться от беспокойного идола, у которого явно были свои далеко идущие цели. Цели ДВБ действительно шли далеко-далеко, далеко за пределы трех измерений.
“Найти б какой-нибудь действующий вулкан и сбросить это изваяние.”
Перед посадкой де Меттлов даже немного замешкался, стараясь оценить состояние банковского счета. Если расходовать экономно, а лучше того вложить в надежное дело, например сеть домов экспериментальных развлечений... Но не слишком ли мало он получил, по сравнению с безграничными возможностями?
Когда посадка уже заканчивалась и стюардесса вежливо, но настойчиво поинтересовалась будет ли Рип лететь, или как... взгляд де Меттлова невзначай скользнул по доске электронных котировок.
Не может быть! Все, что угодно, но только не это.
Попросив у стюардессы еще пятнадцать секунд, просьба, которую Индонезийские Линии не могли отклонить, учитывая их политику “стать лицом к клиенту”, Рип прокрутил сообщение назад.
Никакой ошибки. Биолаборатории Ганимеде – 0.126. Но ведь буквально... Во время перелета из Аделаиды Рип вложил почти все, что имел, ну не считая тайного счета в Седьмой Марсианской Колонии, в БиолабГанимеда. Тогда цена составляла 0.315 с тенденцией к рывку наверх, как уверял ДВБ.
Что, неужели идол засек мысли избавиться от него? Похоже на правду. Конечно, после падения курса Ганимедских обязательств мог последовать сумасшедший скачок, так бывало... Но бывало и другое. Время от времени рекомендации Духа как бы ставили де Меттлова на место. Пара падений, выкарабкаться из которых можно лишь обратившись за советом к идолу...
Сделав нетерпеливый жест, означающий, что он уже на корабле, Рип великолепным прыжком занял забронированное место. Перед тем как шлюзовая дверь опустилась, отрезав путь назад, Рип де Меттлов заметил, что котировка БиолабГанимеда снова изменилась, но в какую сторону?
Джамп-режим, когда внутренности рвутся наружу, а мысли стараются перейти на задний ход, Рип провел излучая крайнюю безмятежность. Что говорить, походный набор галлюциногенов, запитых Гвоздодером, делали свое дело. ДВБ наслаждался абсолютным небытием в своем безмерном пространстве каменной оболочки.
Пересадка на Куал-Лусаке, снова прыжок, Порт-Басуту – прыжок, и наконец, Перринсленд. На каждой из остановок де Меттлов пытался выяснить хоть что-нибудь о судьбе своих необдуманных инвестиций.
“Точнее, очень даже хорошо обдуманных, – поправил себя Рип, – только вот с какой целью?”
Но на каждый запрос Рип получал лишь смущенную улыбку старшего помощника младшего заместителя неизвестно кого или чего.
– Наш Информационный Блок не имеет прямой связи с Землей, – узнал де Меттлов на Куал-Лусаке, – Но если Вы подождете всего лишь несколько часов...
Рип не стал ждать. Через двадцать минут был назначен второй прыжок, а периферийные кампании не так заботятся о своем имидже в отношениях с клиентами, и потенциальными, и реальными, как Индонезийские Космические Линии.
– Мы получаем информацию с Земли с суточным запаздыванием, с Марса – двадцать часов, а с Бетельгейзе – сорок восемь, – заявила девушка в Порт-Басуту, чья голубая кожа делала ее настолько же красивой, насколько и глупой, – Сожалею, но Вы находитесь в незаинформированном пространстве.
Рип отключил голофон. Впервые в жизни он стал ощущать все прелести Инфосферы и подобных ей сетей. Даже после трех Джамп-режимов и неопределенного количества Гвоздодеров де Меттлов сохранил чувство юмора, чтобы не пытаться выяснить судьбу БиолабГанимеда в Перринсленде. На Питсфилдском опыте он убедился, что на аванпостах земной цивилизации задержка меньше недели не бывает. Да и кому здесь играть на бирже? Спившемуся генерал-губернатору? Или аборигенам, которые не достигли и пятого уровня разумности, по каковой причине Верховная Ассамблея Звездных Цивилизаций дала Земле мандат на колонизацию? И кто их пустит на биржу, где цена на брокерская место была больше, чем годовой бюджет подобной планеты?
Обессиленный событиями прошедшего дня (а может вечности?), Рип потребовал себе королевский люкс в столичном “Хилтоне”, благо универсальные кредитные чеки не зависели от скорости передачи информации. А иначе зачем было вводить эту кредитную систему?
Настроение у де Меттлова чуть улучшилось (правда совсем чуть-чуть) после милого скандала, в ходе которого ему пытались вежливо, но настойчиво объяснить, что королевский люкс забронирован внучатым племянником бывшего любовника младшего сына седьмого герцога Квинследского. Выяснив, что пресловутое лицо королевской, как было указано в заявке, крови, собирается прибыть на сафари только через месяц, де Меттлов пригрозил менеджеру прямо на месте купить гостиницу и уволить весь персонал без выходного пособия. Угроза, как ни странно, подействовала, правда номер оказался так себе. Вероятно администрация считала, что раз в названии люкса есть слово “королевский”, то этим вполне можно и ограничиться.
“Интересно, – подумал Рип, залезая в ароматизированный бассейн с десятипроцентным содержанием алкоголя, который оказывал смягчающее действие на кожу, – Чтобы сделал кто-нибудь по-настоящему принадлежащий к одному из Благородных Семей, предоставит ему это убожество? Расстрелял бы планету из тяжелых орудий “Черного Принца”, головного крейсера объединенного Космофлота Землян, за низкопробное чувство юмора?”
Такая идея доставила Рипу истинное удовлетворение, но лишь ненадолго.
На следующее утро прежде чем решиться пробудит идола, Рип опрокинул для смелости два Гвоздодера, специально, чтобы заглушить гнусную идейку. Идея действительно была гнусная и привлекательная одновременно: найти на Перринсленде дикую область, где кровь также недоступна как и спирт, и закопать статуэтку на искомую глубину. Ну и сеть с обязательствами Ганимеда, под залог счета в Седьмой Марсианской Колонии можно получить неплохой кредит, чтобы безбедно провести жизнь на этой планете. По части развлечений здесь, конечно, не Майами-Невада, ни даже Малороссийский Треугольник Брест-Жмеринка-Бердичев. Однако бордели, казино и алкоголь покрывают его минимальные запросы, и не только кстати, минимальные. А тут еще и сафари есть. Любопытно будет поохотиться на болотного ложноносорога.
Де Меттлов уже было совсем решился, но какой-то демон, был ли это ДВБ, кто-то из его знакомых, или просто комплекс личной неудовлетворенности, Рип так и не выяснил, больно-больно ударил немного ниже пояса и чуть выше мозгов.
Разве человек преодолел межзвездную холодную ночь только затем, чтобы спасовать перед каким-то заключенным в камень джинном? Разве пределом мечтаний Рипа когда-либо было занять место на краю цивилизованной Вселенной? Да, он и здесь может немалого достичь, но тогда что мешает ему сделать шаг к настоящим вершинам? Всего-то и надо, что перехитрить некую субстанцию, неадекватно реагирующую на кровь и спирт.
Третий Гвоздодер де Меттлов предложил идолу. Приняв парочку бодрящих колес, Рип постарался избавиться от остатков своих глобалистских планов. Надо быть мистером Непосредственность.
– Ну вот мы и на Перринсленде. Сразу могу тебя обрадовать, что Инфосферы здесь нет, так что не знаю, что ты тут нашел.
– Сам вижу, – пробормотал ДВБ, выходя из своей спячки. – Тут все как надо.
– Ага, так же было и на полсотне других столь же нецивилизованных миров, куда ты так любезно устраивал мне экскурсии. Или их было больше? Не помню. Но когда пошел третий десяток, я как-то бросил считать.
– Правильно, зачем перегружать несчастные нейроны головного мозга?
– Итак, до ближайшего Джамп-рейса у нас пять стандартных суток, что соответствует местной неделе. Я искренне надеюсь, что наше познавательное путешествие уложится в этот срок.
– Запросто, – отозвался Дух, который с самого пробуждения на Перринсленде улавливал гравитационные колебания, которые мешали ему сосредоточиться на посторонних предметах. Пространство, казалось, было пронизано одним чувством. “Крови, крови” – выбивала барабанная дробь.
– Что ж, надеюсь мы не зря прибыли в эту забытую сетью дыру.
– Просто у тебя нет чувства прекрасного, – мимоходом заметил ДВБ, изо всех сил стараясь настроиться на источник колебаний.
Быть может в сотый раз де Меттлов искренне попытался понять, что прекрасного можно найти в подобном захолустье. Сколько же раз они высаживались на точно такой же планете, и все события развивались по одному сценарию.
Беспрерывное бодрствование ДВБ, которое обеспечивалось постоянными инъекциями алкоголя, и казавшиеся Рипу бесцельными скитаниями по планете. Джунгли, пески, пещеры, вечная мерзлота, враждебные туземцы, готовые съесть что/кого-угодно в сыром, жаренном, вареном виде, или как там еще рекомендовали секреты национальной кухни, поломки флаера – чего только с ним (точнее с ними, так как Дух, по крайней мере в эти периоды, являлся полноправным искателем приключений) не случалось.
Рипу оставалось лишь сесть за мемуары, которые мгновенно бы стали бестселлером и дали бы де Меттлову возможность приобрести скромный притон для тех, кому уже приелись все запрещенные наслаждения, ну где-нибудь на Новой Франции. Но даже диктовка на мыслеограф казалась Рипу делом слишком медленным и требующим крайнего напряжения.
Заказывая личный флаер, Рип вздрогнул, попытавшись представить, какие испытания ожидают его на этой планете. Так, в яму-ловушку с отравленными кольями на дне он уже падал, кроме того попадал под обвал в вонючих пещерах рыжих обезьян, тонул в топях Галицийских болот, и пр. пр. пр. На Перринсленде его, вероятно, ожидало нечто свеженькое и зубодробительное.
“Интересно, что ДВБ ищет в этих окраинных мирах [третий штурм четвертой цитадели в ... наслаждений]. Уж не выхода ли из трехмерной темницы воображения? Если так, то [храм любви и ... штурм цитадели]...”
– Ни о чем другом ты, разумеется думать не можешь? – язвительно поинтересовался Дух. – Тогда, по крайней мере, постарайся не думать вслух так громко, а то твои пошлые мысли не дают мне сосредоточиться.
“Третий штурм четвертой цитадели в пятом храме любви и наслаждений, – Со злорадством подумал де Меттлов как можно громче. – Хоть как-то могу тебя достать.”
– С такими первобытными трехмерными инстинктами вас даже не пустят в приличные измерения.
– Лед и сеть, да сколько их вообще этих измерений? – не выдержал Рип, на полном скаку останавливая приятный бег своих темных мыслей.
– Как сказал один поэт, а сколько песчинок во вселенной? Думаю, тут комментарии излишни.
Когда по указанию Духа Рип запрограммировал флаер на обзорный полет, зарядил дождь, благо хоть не кислотный и почти что не радиоактивный.
“Что ж по крайней мере, можно обойтись без защитного обмундирования, подумал де Меттлов,” – мысленно проклиная Перринсленд. В рекламных проспектах чистый и бодрящий дождь преподносился как одна из основных достопримечательностей планеты. Вероятно, не без злого умысла кто-то забыл добавить, что дождь является естественным состоянием Перринслендской атмосферы на протяжении четырехсот девяноста из пятисот двадцати дней местного года.
– Совсем как на старом добром Ракстоне, – с ностальгией вздохнул ДВБ.
Рип не глядя открыл первую попавшуюся под руку банку и сделал большой глоток, прежде чем ответить:
– Сидел бы себе тогда на Ракстоне и нечего было меня доставать.
– По крайней мере там меня всегда снабжали свежей кровью в достаточном количестве, не то, что некоторые, напрочь забывший все наставления Верховного Шамана.
– Ну тебя, – отозвался Рип. – Насколько я припоминаю, все продукты брожения на Ракстоне едва ли достигали семи градусов. Не знаю, как можно пить такой ужас. Поэтому, вероятно, ты и сбежал.
– В точку.
Де Меттлова так и подмывало спросить ДВБ насчет судьбы облигаций БиолабГанимеда, но он понимал, что нечего без нужды обострять и без того взрывоопасные отношения.
Когда от столицы флаер отделяла добрая тысяча внепространственных миль, двигатель начал барахлить.
“Ну вот, – подумал Рип, – Начинается. Интересно, было ли сравнение с Ракстоном случайным или нет?”
Теперь уже и де Меттлов стал ощущать колебания, от которых не спасал даже верный Гвоздодер.
И так каждый раз, что-то старое, завернутое в парадную упаковку, создающую иллюзию неожиданности! Сколько раз ДВБ спасал его задницу на таких вот планет! Да, но сколько из этих случайностей было смоделировано каменным идолом [в пятом храме ночь всегда нежна, так что можешь не лезть в мою черепушку – хотя держи: поза номер пять] хороший вопрос! Этак на тысячу кредитов, но тогда какова цена ответа?
– Больше, чем жизнь!
– Ты что-то ска...
– Не обращай внимания, я о своем, о духовном, – отозвался ДВБ, полностью отдаваясь во власть гравитационных колебаний. Вот оно! Еще ни на одной планете это не было настолько ярко выражено.
“Случиться может все, что угодно, – думал Рип, подлив немного спиртового горючего, – Но постоянные катастрофы означают лишь то, что здесь правит не случайность, а чей-то недобрый умысел, и я даже догадываюсь чей.”
– А может добрый?
– Мы что, оба думаем вслух? – после всего пережитого Рип перестал удивляться чему бы то ни было.
– Все, с меня достаточно, – громко заявил де Меттлов, когда автопилот совершил аварийную посадку. Мастерство было на грани грациозности аборигенов Ракстона, но никто особенно не возражал, если не считать старый псевдодуб, неохватный ствол которого выполнил роль универсального тормоза. Но на его протесты никто не обратил внимания.
В правую руку де Меттлов взял полуторалитровую бутыль марсианского джина, в левую компас и месячный запас калорийно-безвкусных Сухарей Космических Бродяг. Радио как назло перестало отвечать сразу после вылета из Перринсленд-Сити-Сентрал, так что...
Несмотря на постоянно повышенное содержание в крови алкоголя, Рип был не настолько пьян, чтобы не забыть запереть флаер. Не обращая абсолютно никакого внимания на яростные протесты ДВБ, Рип схватил идола, чтобы любым доступным способом поскорее от него избавиться.
– Делай что угодно, только не надо в псевдодуб! – закономерным ответом на это неконституционное требование было то, что де Меттлов бросил статуэтку в дупло ближайшего псевдодерева.
– Что ж, – заявил Рип, слегка покачиваясь от захлестывающих его мыслеволн негодования Духа, который, в соответствии с потребленной дозой алкоголя, должен был пробыть в сознании еще около часа, – Лучше поздно, чем никогда. Сеть со всем и тем самым. Предпочитаю быть живым барменом в Перринсленд-Сити-Сентрал, чем...
Де Меттлов бодро зашагал в сторону единственного на планете города, прикинув, что идти тут порядочно, благо притяжение 0,78 g.
Уйти Рипу далеко не удалось. Уже через пять миль его отловили коренные жители Перринсленда, едва разумная раса обитателей псевдодубов. За годы странствий с Духом де Меттлов был готов практически к любому повороту событий. Верный иглолучевик уложил нескольких особо агрессивных тварей, прежде чем они смогли задавить Рипа живой массой.
Только марсианский джин помогал Рипу сохранить привычное присутствие духа.
– Ничего, выбирался и не из таких глубоких и широких отверстий, – сквозь зубы процедил Рип, когда его протискивали в ближайшее дупло.
Внизу, под поверхностью земли (или вернее будет сказать, перринсленда) переплетение корней псевдодубов создавало неплохое убежище. Именно там развивалась примитивная цивилизация ящерицеобразных аборигенов, которые начали с того, что сорганизовались на языческое капище.
– Всегда рад старым друзьям, – приветствовал Рипа идол, возвышающийся на самом почетном месте, – К сожалению, кровь холоднокровных мне не совсем подходит, и, кроме того, будет трудно научить их пить.
Де Меттлов выдал отборные ругательства, которые лишь отражали всю безвыходность его положения. Когда тебя распинают в обнаженном виде на каменном алтаре, затягивая по ходу заунывные песнопения, это ли не повод для оптимизма?
– По крайней мере, они относятся ко мне с должным уважением, – заметил Дух, который и сам начал вибрировать в такт гравитационным колебаниям.
Еще бы, Избранному Народу – а именно таковым было самоназвание, не слышавших о скромности дикарей – еще ни разу так крупно не везло, по крайней мере, Старейшины этого не помнили. Но когда из Верхнего мира, к которому Избранный Народ всегда относился с опаской, прямо в центр капища падает демон, то все его указания должны быть в точности выполнены.
Двадцать самых бесстрастных ящеров отправились в Верхний мир, чтобы задобрить демона. Руководствуясь самыми подробными указаниями (а Дух прекрасно представлял с кем имеет дело на этот раз) они проникли в старое обиталище демона и взяли непонятные бутыли, банки и пластиколбы явно сакрального назначения – все как и говорил Демон.
Затем Избранный Народ перехватил строптивого жреца демона – на редкость безобразное создание, и совсем без хвоста – который решительно пренебрегал обязанностями по служению своему повелителю.
Бывший жрец отчаянно сопротивлялся. Нескольким особо юным и рьяным ящерам это стоило жизни, с которой они радостно попрощались, зная, что их ожидает перевоплощение образе псевдодубов, Благодетелей Избранного Народа.
Но служение демону стоило этих и многих других, в силу неизвестных обстоятельств в так и невостребованных жертв от Избранного Народа. Тем более, что сам демон был в хорошем настроении. Не даром он предсказал хорошую охоту на пф’угглей, а также большой урожай травы бралли, если только высадить ее под священным холмом. А такими предсказаниями Избранный Народ дорожил...
Старшие жрецы, как и приказывал демон, поливали его святой жидкостью из бутылей, банок и пластиколб. Когда привели де Меттлова, достойнейшие представители Избранного Народа, стараясь в точности выполнять все указания демона, приготовили загадочную смесь, которую они затем вливали в рот распластанного на жертвеннике Рипа.
Дух был терпелив с Избранным Народом, старательно объясняя снова и снова, что надо делать, великолепно понимая, что бутылки бьются, а банки не открываются не по злой воле, а всего лишь из-за крайней беспомощности Тормознутого Народа. А ритм колебаний все нарастал и нарастал; приближался астральный парад.
– Пора, – прогрохотал идол, – когда решил, что клиент дозрел до нужной кондиции.
Затем де Меттлова медленно, но неуклюже, однако очень верно и необратимо, резали на маленькие кусочки, стараясь зря не потратить ни капли драгоценной крови (IV группы, резус отрицательной) пополам с растворенным в ней спиртом .
– Кровь не спирт, а спирт с кровью – путь к освобождению, – весело мурлыкал густо обмазанный кровью идол, чувствуя, что гравитационные колебания помогают разорвать путы третьего измерения. Теперь уже все, включая Избранный Народ и тихо дремлющие псевдодубы, явственно ощущали скрытую мощь гравитационных колебаний, в такт которым ящеры щелкали неопределенной раскраски хвостами.
Прежде чем сердце окончательно остановилось, так как перегонять по артериям и венам стало просто нечего, Рип попытался улыбнуться старой шутке, так как в его спирте кровь обнаружена все-таки была.
Собрав всю волю к свободе в единый кулак, Дух Вечного Блаженства оборвал истонченную нить третьего измерения и толкнул дверь в измерение четвертое. Ритуальное жертвоприношение вкупе с громыханием гравитационных полей позволили ему открыть проход домой. Сочетание первого, второго и четвертого измерений авторизировали его доступ к восьмому, шестнадцатому, тридцать второму и так далее, измерениям, где его заждались родственники, соседи, друзья, знакомые и просто хорошие существа.
Дух Вечного Блаженства в его трехмерной ограниченности перестал существовать. Дбрг Вернон Бжизлав вернулся к полноценной жизни, совершив успешный побег из федеральной тюрьмы в третьем измерении, не отбыв и половины срока за незаконные махинации с влад’дэ-ками посредством дистигумирования, чреватого коллапсирующим терминалом. Роботы-охранники лишь удивленно хлопали шестеренками, глядя на мастерски проделанную дыру в пространственно-временном континууме. Использовав крайние примитивные химические соединения, Дбрг подстроился к гравитационному резонансу от ремонтных работ в боковом отсеке девятого измерения и... Попробуй теперь отыщи его в бесконечных измерениях, среди которых банда Дбрга могла облюбовать практически любое по дикости сочетание.
Еще трое суток продолжались ритуальные действия, и только окончательно убедившись, что демон получил все за чем спускался в мир-под-корнями, Избранный Народ с опаской вернулся в тихое русло повседневности.
Навеки замолкший каменный идол, на которого не действовали даже ежегодные обливания святой жидкостью из бутылей, банок и пластиколб (хотя никто среди Избранного Народа и слов таких не знал), мирно обосновался на самом почетном месте капища.
Младшие жрецы старательно очистили каменный алтарь, вернув в сумасшедший Верхний мир то, что некогда было Рипом де Меттловым.
Демон определенно принес Избранному Народу удачу. Охота на пф’угглей шла хорошо, а лучшего урожая травы бралли у Избранного Народа определенно никогда не было, авторитетно заявляли Старейшины.