Константин Белоручев
http://www.con-bell.narod.ru/cabinet.html
Итак, я прибыл на Фомальгаут-III. Как на всех недавно открытых планетах, космопорт не был велик. Уровень развития метаморфозников – обитателей Фомальгаут-III достиг девятого уровня, и Федерация приняла планету в свои ряды. Во всем городе оказалась только одна гостиница, приспособленная для людей. Ее содержал Толстый Том, который неизвестно для чего забрался в эту дыру.
– Вы за яшмой приехали? – спросил он, когда я впервые переступил порог его сомнительного заведения.
– А что, здесь находят яшму? – удивленно спросил я.
– Ищут здесь всякое, а что находят – это не мое дело. Значит Вы не за яшмой, – бесстрастно констатировал он.
Я и в самом деле прибыл не за яшмой. Я прилетел за горным хрусталем. Все земные запасы горного хрусталя были исчерпаны еще в XXI веке, а на других планетах он его никто не встречал. У меня вышел спор с моим старым другом, владельцем одной старинной статуэтки из горного хрусталя. Он утверждал, что это уникальное изделие неизвестной школы XXI в. Даже если и найдется целый кусок этой породы, азартно доказывал мой приятель, никто ничего подобного не изготовит: технология работы с горным хрусталем давно утеряна, и даже тогда, статуэтка считалась шедевром. Во Вселенной сохранилось не более пяти штук.
Предания давно минувших дней меня мало интересовали, и я даже не обратил внимания на этот невинный треп. Но в одной дыре я как-то услышал о Фомальгауте-III, где можно найти все, что угодно. Информация показалась мне стоящей: вскоре надежные источники подтвердили, что на Фомальгауте-I I I встречаются и залежи горного хрусталя. Не долго думая, я заключил с другом два, казавшихся безумными пари: первое, я обещал предоставить в течение определенного срока цельный кристалл горного хрусталя, по размеру не уступающий статуэтке, второе, я обеспечу изготовку равноценного шедевра из этой породы. Первое казалось мне элементарным, второе – вызывало даже у меня значительные сомнения, но кто не рискует – не путешествует в космосе.
Не распространяясь на эту тему, я просто сказал Толстому Тому:
– Нет, я прибыл за горным хрусталем. Кстати, ты не знаешь, где здесь его можно найти?
Его заплывшее жиром лицо не выражало ни одного чувства.
– Если так, – промолвил он, – то желаю Вам удачи. Говорят, милях в десяти на западе есть целая Хрустальная Скала. Но даже, если Вы найдете горный хрусталь, – продолжал он с отвратительной улыбкой, – даже, если Вы отличите его от золота, что Вы будите с ним делать?
Поняв, что от долгого пребывания на этой плане у трактирщика мозги начали медленно, но неуклонно плавиться, я почел за благо удалиться.
На следующее утро я был готов к бою, виноват, к охоте за хрусталем. Мое облачение истинного искателя приключений вызвало лишь неодобрительную улыбку жирного трактирщика. Все что могло пригодиться, я свалил в один баул неопределенной формы и дикой раскраски – как я заметил искатели яшмы выглядели не менее нелепо. Мне нужен был проводник. Один метаморфозник как раз распластался у входа в гостиницу. Выбирать было не из кого (по-видимому, местный рынок рабочей силы достаточно ограничен, и все кроме меня были прекрасно осведомлены об этом) – и я его нанял.
К счастью, у этого метаморфозника оказалась коляска, подпрыгивающая на каждой колдобине, которую он приводил в движение интенсивным вращением своих псевдоконечностей. И мы отправились к Скале. Через полчаса выяснилось, что Пхвунг, так звали моего рикшу (мы с ним общались с помощью ланцента – автоматического переводчика), не имел ни малейшего понятия, где искать Хрустальную Скалу. Через пару часов, когда я собирался возвращаться, мое внимание привлек необычный блеск, который исходил откуда-то справа.
Мы подъехали поближе. Эта Скала казалась восьмым чудом света. Если ее как следует разрекламировать и устроить приличный сервис, туристы валом бы ринулись на Фомальгаут-III. Но это не входило в мои планы. Когда мой рикша уехал (он наотрез отказался подождать, так как торопился на какую-то религиозную церемонию и уже потерял уйму времени), я вынул кирку и приблизился к скале.
И чтобы вы думали произошло? Ровным счетом ничего. Я перепробовал все свои инструменты, включая алмазный наконечник моего супер-ножа (купил со скидкой у двоюродного брата мужа моей первой любовницы, которая где-то их ворует), а на скале не осталось ни царапинки. Промучившись часа два, я, не соло нахлебавшись, отправился в обратный путь.
Такая прогулка доставила бы мне удовольствие на Земле, но не на Фомальгауте-III. Хотя атмосфера по своему составу и сходна с земной, сила тяжести составляет там 1,5 G, так что, добравшись до гостиницы, я с ненавистью попытался отбросить баул (что мне, к сожалению, не удалось) и без сил повалился на кровать.
Когда я хромая выполз на следующее утро из своей конуры, которую только по невежеству можно принять за комнату, на меня усмехаясь глядел Толстый Том.
– Ну, как успехи?
Я бросил на него взгляд, полный скопившейся за предыдущий день ненависти.
– Ты же знал, что от этой скалы не отколоть ни куска без гидравлического пресса!
– Вы ведь не захотели меня слушать, – ответил он с укоризной. – Насколько я знаю, на этой планете встречаются два типа хрусталя: скальный и рассыпчатый. Рассыпчатый намного мягче и легко режется алмазным сверлом.
– Ага, а как же способом отколоть хоть кусочек от скалы?
– Я же говорю о россыпях, – Толстый Том смотрел на меня даже не пытаясь скрыть вызывающей усмешки. – Ни одному сумасшедшему, стремившемуся сколотить состояние на Фомальгауте-III, не приходило в голову расколоть скалу. Искренне поздравляю. Вы – первый. Другое дело – россыпи. По слухам, они находятся где-то на востоке. Хрусталь встречаются в кристаллах от 100 грамм до 50 килограмм. Как до них добраться знают только старейшины рода Дзинглу-Чункгх.
– Я конечно не геолог, но то что ты описываешь не вяжется с моими представлениями о горном хрустале.
– Боюсь, что от этого пострадают прежде всего Ваши представления, ну, в крайнем случае, и Вы.
– Это горный хрусталь, черт возьми, или нет? – не выдержал я.
Том флегматично пожал плечами.
– Это то что, земляне называют фамальгаутским горным хрусталем. Точно также здесь встречается фомальгаутская яшма, фомальгаутские гранаты, фомальгаутское золото. Здесь есть практически все, чего больше нет нигде, но здесь все фомальгаутское. Понимайте это, как знаете, – Толстяк задорно прищурился. – А может, друг, ты нашел не совсем то, что искал?
После такиго фамильярного ообращения, я бы немедленно съехал. К сожалению для меня, Том был монополистом в своей отрасли.
Пришлось снова нанять в проводники Пхвунга; других не было – они все работали на искателей гранатов. Когда я спросил, не знает ли он где саккраль (кажется в древности на Земле так назывались первобытные поселения) рода Дзинглу-Чункгх, он радостно осклабился и сказал:
– Са’абу очень везти. Моя быть из этого рода. Моя вести туда са’абу.
Посетовав на несовершенство ланцента, я отправился в саккраль, прихватив с собой ящик уксуса, который действует на метаморфозников как валериана на котов.
Пхвунг представил меня старейшине рода, который приходился ему двоюродным дядей, как великого шамана из другого мира. Против такой формулировки я не возражал, потому что сразу поднялся в глазах Синд-аш-Пхбада.
Этим вечером в главном доме, принадлежавшем Пхбаду и похожем более на хлев, я устроил оргию. Точнее пьянствовал Пхбад, так как младшие вожди не были допущены вообще, а я пил лишь воду. Нализавшись как свинья, точнее как кот, Синд-аш-Пхбад начал жаловаться на судьбу, на обязанности, на нерадивость жен. Я терпеливо сносил весь этот интеллектуальный мусор, выключив ланцент. Когда источник сомнительного красноречия наконец иссяк, я включил ланцент и спросил в стельку пьяного вождя, где находятся россыпи горного хрусталя. Пхбад долго отказывался говорить, но потом, узнав, что я дал обет совершить паломничество к этому “священному” для меня месту, сообщил, что в пяти часах ходьбы на север стоит Священный Столб. Ровно в полдень тень от него падет на скалу. В этом месте находится расщелина, ведущая в долину, по которой рассыпаны кристаллы горного хрусталя. Затем Синд-аш-Пхбад начал нести околесицу и, перед тем как свалиться без чувств от чрезмерного количества выпитого, вручил мне пять охранительных заклинаний, нацарапанных на куске малахита древнеморфийскими знаками, которые почему-то напомнили мне... Но кого сейчас интересуют чужие воспоминания?
Не дожидаясь рассвета, я попросил у Пхвунга его допотопный транспорт, внимательно изучив эту колымагу, я решил все-таки отправиться пешком, так как Пхвунг наотрез отказался меня везти. Проплутав пару лишних часов, я, наконец, нашел и столб и скалу. Вышел я с рассветом, так что до полудня оставалось еще много времени, и, допив остатки воды (я собирался вернуться в гостиницу еще засветло), я немного вздремнул (болтовня с пьяными вождями не способствует спокойному сну).
Как ни странно, проснулся я как раз во время – хоть электроника не подвела. Тень Священного Столба плавно заскользила по скалам и... исчезла, а через мгновение снова появилась, но уже в другом месте. Как ястреб ринулся я в сторону неведомой тени, и перед моими глазами открылся узкий проход. Не имея точных указаний, я никогда бы не заметил его.
Буквально протиснувшись вперед, я увидел небольшую долину, дно которой сверкало как Хрустальная Скала. Через минуту, захватив столько кристаллов, сколько мог унести, я выбрался наружу, и отправился назад, проклиная по дороге местные предрассудки, в особенности же предрассудки Пхвунга.
Спросив в гостинице у Толстого Тома адрес самого искусного ювелира, я направился к нему.
– Бсаид-Сан, – вежливо спросил я, – не мог ли бы Вы сделать из этого нечто воздушное, прекрасное и сверкающее, ну вот как это, – и я показал ему объемную фотографию старинной вазы моего друга, высыпав перед ним свои кристаллы.
Вытянув одну из своих ложноножек, метаморфозник схватил один образец.
– Сожалею, – произнес он, – вряд ли из этого получится что-нибудь такое. Если хотите, я смогу из этого сделать макет Праметафского Грифа.
С этими словами он вылил на кристаллы воду, и я увидел, что это было золото. Конечно, если бы это было обычное золото, я мог бы разбогатеть на этом. Золото ценится довольно высоко, правда не так, как хрусталь, особенно в обработке XXI в. Но неизвестно откуда взявшиеся на Фомальгауте-III осадки вторичной радиации, сводили его цену на нет. Кварцит с вкраплениями золота соседствовал с россыпью неизвестной породы, заставивший мой счетчик радиации взволнованно запищать. Вполне безопасно, как для человека, так и для метаморфозника, но отделить золото от неизвестных радиоактивных пород не представлялось возможным. У меня имелась достоверная информация, что после серии экспериментов на Земле фомальгаутское золото было признано незолотоносным, я начинал постепенно понимать слова Толстого Тома (надеюсь, в будущем Фомальгаут-III сведет с ума не одно поколение геологов). Тонкий слой специфического местного налета (уж не выделения ли метаморфозников?) делал породу на первый взгляд неотличимой от горного хрусталя. Но, увы! вода разрушила все иллюзии.
Собрав свои образцы, я вышел на улицу. Вот что имел в виду Толстый Том, когда говорил о золоте. Поблизости от ущелья воды нет, а с собой много не возьмешь. Так что передо мной стояла проблема отличить хрусталь от ложного золота.
Я попытался поговорить с Пхвунгом, предложил очень хорошее вознаграждение (не только по фомальгаутским, но и пол земным меркам, что грозило поставить меня на грань разорения), но он упорно отвечал “нет”. Везти воду к Священному столбу он категорически отказался. Еще несколько проводников, которых мне удалось на время отбить от других старателей, были столь же упорны с своем единодушии.
В конце концов я купил у Пхвунга его тарантайку, и сам превратился в рикшу. Для моих ног эта задача оказалась гораздо утомительнее, чем для псевдоподий метаморфозников – развить более-менее приличную скорость мне не удалось. Жара и прогулки по пересеченной местности влияют на меня не слишком воодушевляющее, поэтому существенную часть из своих поистине ограниченных запасов воды я принял вовнутрь . Оставшегося же, увы! едва хватило чтобы лишь слегка смочить несколько кусков пород, все из которых оказались золотом.
Я понял, что подобный путь бесперспективен. К счастью, думать у меня получается гораздо лучше, чем заниматься тяжелым физическим трудом в условиях враждебной окружающей среды (окружающая среда, к слову, почему-то всегда оказывается настроенной по отношению ко мне исключительно враждебно).
Я погрузил на свою велоповозку баллон сжатого водорода и портативный кухонный реактор, мечта любого путешествующего холостяка (какую дрянь не украдешь с похмелья!). Кислород поступал из атмосферы, а реактор работал на лучах фольмагаутского солнца.
Приехав в долину во второй раз, я без труда синтезировал и, обрызгав породу, с легкостью отобрал горный хрусталь. От воды почему-то отдавало тухлятиной и но к этому я оказался готов, захватив с собой фляжку вполне нормальной воду. Фляжка была на мой взгляд совсем уж маленькая, так что цедить мне воду мне приходилось, буквально по капле.
На следующий день я снова зашел к ювелиру и показал ему кристаллы. Окинув их взглядом, он произнес всего лишь одно слово, разрушавшее все мои надежды:
– Табу!
И пояснил:
– Конечности метаморфозника ни под каким видом не должны касаться Символа Богов. Это Вам скажет здесь любой. Я не имею ничего против Вас лично, но ничем не могу Вам помочь.
Вернувшись в гостиницу, я потребовал счет у Толстого Тома и перед уходом спросил:
– А почему ты не предупредил меня раньше о табу?
– Тогда бы я раньше потерял хорошего клиента. На Фомальгауте-III есть все: золото, горный хрусталь, платина, яшма, гранаты, изумруды – но никто на этом не наживается.
– Никто кроме тебя, – мрачно пробурчал я, бросив взгляд на счет.
Когда в космопорте таможенник открыл мой чемодан, он увидел туго перевязанный пакет. Раскрыв его, он обнаружил там кучу кристаллов горного хрусталя.
– Скажите, – спросил он, стараясь не прикасаться к образцам, – это имеет художественную ценность?
– Разумеется, нет. Это просто породы горного хрусталя.
Я не собирался распространяться, что ювелиры есть не только на Фомальгауте-III. На Проционе-VII, где изготовляют все, начиная от щита Ахиллеса и жука-скаробея, до меча Алдонеса и короны Кверка.
– Тогда, я сожалею, но Вам придется это оставить здесь. Вывоз сырья с Фомальгаута-III запрещен под угрозой казни от обезвоживания.
Мириться с поражением я не собирался. Вернувшись в гостиницу, я уловил оттенок сочувствия на лице Толстого Тома.
– Скажи мне, друг, – в подобных обстоятельствах слово “друг” было поэтическим преувеличением, но поэтическая жилка пробивается у меня в самый неподходящий момент, – если сюда приедет ювелир с другой планеты и обработает горный хрусталь, смогу ли я его вывезти?
– К сожалению, нет. Есть закон, запрещающий инопланетянам заниматься ювелирным делом на Фомальгауте-III. Увидев у Вас произведения искусства из горного хрусталя, Вы будите арестованы метаморфозниками. Так, что я сожалею.
– Черт бы побрал профсоюзы! – выругался я.
Несмотря ни на что, мне не хотелось возвращаться с пустыми руками. Сколько сил, времени и денег должны были пропасть даром.
Можно сказать, что мне удалось перехитрить власти Фомальгаута-III. Я немного переступил закон, но ведь законы должны и созданы, чтобы кто-нибудь (например я) мог их нарушать, только не говорите, что вы со мной не согласны – ни за что не поверю. За неплохое вознаграждение и за ящик уксуса, который, кстати, тоже является контрабандой, Бсаид-Сан изваял несколько макетов Праметафского Грифа. Этот Гриф считается предком всех метаморфозников и напоминает амебу с подобием крыльев. Его статуя располагается на главной площади и метаморфозники обожают ее копировать в уменьшенном виде, что является главной статье экспорта этой Богом забытой планеты.
Ну так вот, Бсаид-Сан изваял несколько макетов Праметафского Грифа из золотоносного полиокварцита, который однажды ввел меня в заблуждение своим сходством с горным хрусталем. Мне же он дал несколько советов как обрабатывать хрусталь с помощью моего суперножа (а говорят краденное не впрок!). Я, конечно, не большой мастер, но примив-то у меня получается неплохо.
Конечно, это не совсем законно, но простые метаморфозники строго чтят обычаи, традиции, табу, но никак – не законы.
Посыпанные стронциевой пылью, Грифы из кварца казались не отличимыми от большого количества хрустальных Грифов. Побрызгав парочку кварцевых грифов водой, таможенник решил, что остальные тоже из кварцита (если я все-таки люблю метаморфозников, так это за два качества – за лень и тупость) и такие изделия мог изготовить любой метаморфозник. Так что никто не заподозрил, что ювелирным делом на Фомальгауте-III занимался инопланетянин.
Дальше – все дело техники. Ювелиры Проциона-VII изготовили из Грифов двадцать первоклассных хрустальных ваз, неотличимых от работ Великих Мастеров XX-XXI в.в. Так что я не только выиграл спор, но и разбогател, ибо цены на изделия из горного хрусталя сейчас очень высокие.
Что я делаю сейчас? Элементарно вы, наверное, слышали о “Корпорации Экспорт–Импорт ”. Так вот, это моя компания. Бегите скорее. У нас в продаже появилась древняя керамика майя. Цена? Дешевле – только даром!