Богодвид Данил

Падение


       -Вон смотри, какая ведьмочка...
       Данил как всегда в своем репертуаре. Вот скажите: как может порядочный ангел заглядываться на ведьм? Да ладно бы просто порядочный, а то — оперативник Отряда Быстрого Реагирования Ангельского Сонма. Когда я еще только поступил на службу в ОБРАС, он уже заслужил изрядную славу на поприще «причинения добра и насаждения справедливости»... Вот другого кого за такую формулировку — крыльев давно б лишили, а этому — хоть бы хны! В рай пускают только для составления отчетов — пофиг. Святой Петр закрывает ворота с той стороны, только увидит — фигня. То, что последний раз видел райские кущи во времена египетских фараонов — не стоит даже упоминания... Вся академия боевых ангелов говорит о нем, кто с восхищением, кто со злостью, раздражением... страхом. Когда мне сказали, что у него нет напарника — я лишь пожал плечами: еще бы, с таким попробуй уживись... Когда мне сказали, кто будет моим напарником... а ведь когда-то я был брюнетом.
       Оказалось все не так плохо, как думал... наверное. Когда увидел его в первый раз — не поверил. Высокий, стройный юноша, добрейшие голубые глаза, русые волосы, развитая мускулатура, но не броская, как любят накачивать силовики. Вид совершенно ангельский... Думал — кто-то из хранителей, выделили проводить. Помню, мазнул взглядом, корректируя направление, протянул руку, а у самого в голове роятся мысли и предположения, одно другого краше. Едва ли не пожиратель младенцев представился, даром, что ангел. А когда он пожал руку, со словами: «Привет, я Данил, мне тебя в напарники выделили» - ноги у меня подкосились, перед глазами все поплыло, уже успел мысленно попрощаться с рукой и улепетывал обратно на седьмое... Не помню, что и как, только очнулся минут через десять где-то на зеленом лугу под ласковым солнышком.
       -О, смотри... смотри-смотри, - прерывает мои воспоминания Данил. - Красивый какой...
       -Кто? - недоуменно вопрошаю, пытаясь отследить направление перста указующего.
       -Да вон ведьмак идет. Красавец, темненький такой, мужественный...
       Да уж, послал Бог соратничка... Мало того, что каждый месяц коллегия верховных ангелов выносит на собрании вопрос о лишении крыльев; мало того, что работает на грани фола; мало того, что допускает в обращении к начальству такие вольности, что у меня уши краснеют от пересказов, даже без подробностей; мало того, что запросто может всуе помянуть Всевышнего; мало того... мало-мало... еще и ни одну юбку не пропускает... ну это-то ладно, я сам порой увлекаюсь... Так он еще и бисексуал!
       -Эй, тебе что, не нравится? - слышу удивленное. - Ну вон, посмотри, блондинчик идет... не святой, правда, но на агнца неразумного тянет... на все сто! Так и ждет, что бы его спасли, да на путь истинный...
       Конец я почему-то не слышу. Недоуменно поворачиваю голову... Данила нет! Господь всемилостивейший и всеблагой, наставь на путь истинный... а, вот он. Да что ж ты будешь делать! Опять о напарнике даже не задумывается!

       Пресветлый небесный купол, в котором заседает коллегия высших ангелов, как всегда сияет и искриться в лучах. Миллионы солнечных зайчиков весело перепрыгивают, играют, резвятся. Свет такой, что слепит глаза. За всем этим золотисто-белесым великолепием не разглядишь деталей... Да и кому нужны детали на небесах?
       -Кирилл, отныне ты состоишь в Сонме. Твоей задачей, как члена ОБРАСа, является: следить за людьми и всячески оберегать и защищать их от козней и происков слуг дьявола. Незамедлительно вступать в битву с нечистыми и падшими. Наставлять на путь истинный заблудшие души. Выявлять сатанистов и людей склонных...
       Высокий статный мужчина с щеткой серебристых волос на голове и подбородке. Если бы не пара огромных белоснежных крыльев, ни дать, ни взять — важный генерал... Даже генералисимус. Один из верховного совета, один из патриархов ОБРАСа, один из... один из... один из. В общем - крутой дядя. Как мне говорили в учебке: яйца в пасху не так круты... Рискованно, конечно, такое о патриархе, но слухи, как известно, очень живучи.
       -Понял ли ты всю полноту и ответственность, что возлагает на тебя Престол, Кирилл?
       Закончил, наконец-то. Автоматически киваю. Тут можно не отвечать, даже не шевелится, отказываются только одним способом — уходят... Куда? А куда можно уйти с небес, если на землю путь заказан?.. Говорят - прецеденты были.
       -Властью, данной мне Всевышним и Советом Высших Ангелов Творца, назначаю тебя Боевым Ангелом. Отныне и вовеки предстоит тебе охранять, защищать и блюсти...
       Вот так и заканчивается важнейшая процедура моей жизни. Даже не нервничаю и не волнуюсь... А чего волноваться? Выбора все равно нет.
       -Теперь, Кирилл, можешь отправляться на службу. Да благословит тебя Творец!

       Ангелы, небеса, преисподняя, вечная война, борьба, отвоевывание душ...
       Я умер три года назад, в автокатастрофе. Было мне в то время аж двадцать пять годков. Бывает... Конечно бывает, и не такое бывает. Обидно: от армии отмазался, университет проскочил, едва ли не мимо, заочно, работа хорошая, в деньгах не нуждался, родители, опять же, еще молоды, сами себе на хлеб зарабатывают... да еще и меня прокормят, буде придется. Жениться вот как раз надумал, своих детей заводить, а тут — нате вам...
       Солнечный день. Прямые жаркие лучи падают едва ли не отвесно, пропекают асфальт. От серой поверхности струится перегретый воздух, искажает. Силуэты зданий и автомобилей колыхаются, смазываются, теряют резкость. В салоне душно настолько, что кондишена не хватает. Пот стекает крупными каплями, на сиденье под задницей — болото, хлюпает и чавкает. А еще эта пробка на пол часа, не меньше. Что за дурь? Час пик, а светофор дай бог на пять секунд зеленым моргнет... Секция. Один, два, три... Вот и кончилась. Опять стоять. А впереди еще штук пятнадцать машин.
       И самое обидное: парадокс русских дорог — в какую сторону не едешь, всегда по встречке дорога ровней и машин меньше. Вот и сейчас — дорога пустая навстречу, ровная, как стол. Снова зеленый будет - надо пропустить поток и...
       До сих пор не знаю, откуда взялся правительственный джип. И, главное, сволочь, шел без звука, только с проблесковыми. Я как раз выкатился на встречку, пропустив поток, уже вдавил акселератор, движок довольно заурчал, набирая обороты и тут эта серая акула. Джип со скрипом тормозов вылетел из-за машин сразу же на крайнюю левую. Сказать, что он быстро ехал... нет! Он низко летел. Удар в лоб, водитель не попытался отвернуть... даже тормоз не вдавил. Я еще боролся. Педаль газа утопла в полу, руль крутнулся резко влево... Не хватило времени. Какой-то пары секунд. Джип вошел прямо в бампер.
       Потом смотрел хроники с места событий... Движок оказался в салоне, меня просто размазало. А джип... а что ему? Правительственные машины очень прочные, оказывается. Он даже ДПС не стал ждать, вырулил и дальше поехал.

       Данил стоит напротив плюгавенького мужичка. Великолепные белоснежные крылья разведены далеко в стороны, едва заметно колышутся на несуществующем ветру. В глазах полыхает белоснежное пламя, словно озера сверхраскаленной плазмы. Над головой проступает ободок нимба... Почти не заметный, но вскоре накалится, нальется яркой, сияющей белизной. Рука Данила опущена, левую держит перед собой. Пальцы широко растопырены, ладонью к человеку. Голова чуть наклонилась, позволяя золотистым локонам рассыпаться в прекрасном беспорядке.
       Мужичок совсем маленький, особенно рядом с могучим боевым ангелом. Весь зажатый, грустный. Сгорбленная спина, опущенные плечи. Глаза какие-то блеклые, ничего не выражают. Руки — в шрамах или морщинах, голубые трубки вен вылазят мощно, рельефно. Меня прошибает пот: из спины мужичка брызгает черным! Аморфная масса собирается в огромные кожистые крылья, небрежным взмахом отправляет тело вверх. Данил вскидывает голову, в опущенной руке уже сверкает и искриться серебристый клинок. Мужичок уносится выше, на глазах превращаясь из забитого человечка в опаснейшего демона легионов ада. Могучее мускулистое тело, обросшее коричневыми волосами. Длинные руки, лицо, обезображенное злобой. Узко прищуренные глаза, едва видны красные искорки зрачков. Небольшие рога, словно заячьи ушки... Крылья за спиной запросто накроют икарус.
       Святая богородица, да это же оперативник Специального Тактического Отряда Пекла Адского. СТОПА — наши антагонисты... Хотя, каждый знает, что наткнуться на демона из «стопы» — очень-очень плохая примета. Злые, целеустремленные, очень хорошо подготовленные. Демоны свободное время проводят в непрерывной борьбе... если не с ангелами, то с себе подобными, желающими занять место. Любой демон «стопы» всегда готов к драке, пусть даже с превосходящим противником. Наглые, злые... необычайно сильные. Очень опасный противник. Инструкции рекомендуют не связываться... без, по крайней мере, трехкратного перевеса. Конечно же, были случаи, что один ангел справлялся... Но бывало, что не справлялись вдвоем... Причем последнее чаще.
       Демон завис метрах в тридцати над землей. Огромные кожистые крылья раскинулись так широко, что тело кажется крошечным. Я судорожно сглатываю... это крошечное выше меня на две головы, шире в плечах в полтора раза, сильнее, проворнее, быстрее. Закаленный в боях демон — это... не с чем сравнить.
       Из-за спины крылатого приспешника ада появляется длинный черный клинок. Темное оружие всасывает солнечные лучи, заглушает свет. Демон с легкостью вздымает огромный меч, отводит в сторону, готовясь к атаке. Я судорожно обстукиваю балахон, пытаюсь нащупать рукоять. Словно не было многих-многих тренировок, утомительных часов перед зеркалом. Словно не оттачивал этих простых движений. Рука путается в складках, цепляется, пальцы не желают ухватить рукоять. А Данил стоит спокойно, только глаза полыхают, огонь вырывается из глазниц. Пристально смотрит на демона. Приспешник ада угрожающе наклоняет вперед корпус, хмурится, глядя на Данила...
       -Человека, - голос напарника громом разламывает тишину.
       Я дергаюсь, как от разорвавшегося снаряда. Тут же прихожу в себя, руки, наконец-то, выхватывают оружие. Демона аж подбрасывает от слов Данила. Судорожно хлопают крылья. Напарник приседает, готовясь взлететь следом. С ума сошел? Один против оперативника «стопы»? Но демон тут же выравнивается, замирает. Его грудь вздымается особенно мощно... В тот же миг крылья с силой разгоняют воздух, посылая тело вверх. Миг и вижу лишь небольшое темное пятно. Данил взлетает резким движением, будто просто высоко прыгнул, перехватывает падающее тело. Я стою как истукан, только и получается, что ртом плямкать, да пальцы белеют на рукояти. Данил осторожно укладывает человека на газон, легонько ощупывает. Ангельские пальцы ловко пробегаются по телу, приводя в порядок, убирают желтизну, даже некоторые морщины. Напарник удовлетворенно кивает, срывается с места. Крылья с силой разгоняют воздух, посылают тело в низкий полет. Не успеваю ничего сообразить. Плечо дергает, меня с силой тащит, отрывает от земли.

       -Эй, эй, Кирилл... - мама... мне в школу пора? - Кирилл, очнись, чего с тобой?
       Данил... Тьфу ты! Это чего, я в обморок упал? Под задницей — теплая крыша многоэтажки, ласковое солнце щекочет веки.
       -Очнулся что ли? - голос Данила полон участия...
       Господиииии, стыдно-то как! Надо же! Хлопнулся в обморок на первом задании… и это боевой ангел!
       -Да ладно, не красней так! - усмехаясь, комментирует напарник. - Ни разу еще не видел, что бы ангелы в обморок плюхались... Как говорится: ничто человеческое нам не чуждо.
       С трудом усаживаюсь... Весь красный, как сварили, даже ладони пунцовые. Данил расхаживает по краю крыши, поглядывает вниз, иногда переводит взгляд на горизонт. Мне показалось, что высматривает демона, но тот давно скрылся. Эфирных возмущений и тех не осталось, даже негатива у прохожих и животных.
       -Почему он тебя послушал? - наконец выдавливаю, сквозь перехваченное стыдом горло.
       Данил замирает на миг, почти не заметно сбивается с шага.
       -Испугался, видать, - тут же слышится беспечное. - Нас двое, он один... Не дурак, чай! Человека скинул с высоты. Пока ловить будем — удерет. Расчет правильный, так и получилось.
       -Но это же демон из Специального Тактического Отряда Пекла Адского!
       -Ты чего кричишь-то? - Данил морщится. - Какая еще СТОПА? Обалдел? Они звери ух... Даже один чего стоит, нам не чета! В узелок завязал, да на хвост бантиком прицепил... Это так, из мелких. Видел как быстро умотал, только пятки сверкали на бегу!
       Мне кажется или я сошел с ума? Данил смотрит с дружеской улыбкой, протягивает руку. Так... солнце вроде не сильно жаркое, головой особо тоже не бился, глюков быть не могло... Да и вообще — ангел, все-таки, откуда у меня галлюцинации?
       -Ты издеваешься?! - взрываюсь в праведном крике. - Какой еще мелкий??? У него крылья метров десять в размахе?!
       Данил морщится, отворачивается. Вид такой, будто застали за неприличным, а отмазаться не выходит.
       -Десять-то не было, не ври... - тихо говорит напарник.
       -Конечно не было! Все пятнадцать было!!!
       -Да не кричи так, чай не глухой я, - бросает Данил через плечо, спрыгивая с края крыши вниз головой.
       Слова не успеваю сказать, кидаюсь следом. Данил вовсю несется к земле, крылья сложены, нимб потух, балахон превратился из снежно-белого в блекло-серый, ветер треплет складки. Он же так разобьется! Слыхал я истории, как ангелы, разочаровавшись в себе, теряли силу... и силы к существованию. Пятнадцать этажей... Господи, дай сил, надели благостью своей... Крылья у меня не такие огромные, метра два в размахе... почти. Этажи проносятся один за другим. Разогнался напарник сильно, несется, словно баллистическая ракета, только ветер в ушах. Каждый взмах дается с трудом, встречный ветер пытается выломать, выдрать перья. Свист в ушах плющит мозги... Разве что плазменная подушка перед лбом не появляется! Этажи проносятся, мелькают окна. Я приближаюсь, хоть и медленно, но приближаюсь к Данилу. Еще чуть-чуть, всего пол метра... меньше... вытягиваю руку, пальцы почти дотягиваются до ноги, скребут пятку, еще взмах... Есть!
       Внезапно руку дергает так, что темнеет в глазах, плечо выворачивает, хрустят кости, чувствую, как рвутся жилы, мышцы. Перед глазами темнее еще, разбиваются на мелкие цветные осколки планеты, звезды роятся и множатся... Внезапно сжимаются в точку, взрываются, обрисовывая окружающий мир.

       Да мать моя! Второй раз уже сознание теряю! Что за позор-то такой?! За что?
       Очухался уже на асфальте. В лужу моя задница не попала на пару сантиметров — и то хлеб. Голова кружится, в ушах звон, мир покачивается. Прохожие обходят, аккуратно, по дуге. Передо мной Данил - покачивает головой, глядит сверху вниз.
       -Ну куда же вы, Кирилл Алексеевич, - прискорбно вещает глас ангела. - Ну нельзя же вам палату покидать, а вы... Ай-яй-яй, как же так-то, батюшки. Ну-ка, давайте-ка поднимайтесь, я вас провожу, уложу... капельницу вам поставим. Отлежитесь чуток — и как новый будете!
       Данил в длиннополом врачебном халате. Золотистые кудри чуточку растрепаны, ветер играет в волосах, скачут солнечные искры. Недоуменно смотрю на напарника. Это чего, я в материальный мир провалиться сумел?
       -Давайте, давайте, Кирилл. Руку свою давайте.
       Данил требовательно протягивает руку, берусь за крепкую ладонь, которая сразу же вздымает на ноги.
       -А... - выдавливаю недоуменное.
       -Да-да, Кирилл Алексеевич, - прерывает Данил. - Сейчас мы с вами прогуляемся до больницы... Как же вас так далеко занесло, скажите на милость? Обычно астматики с лестницы-то спуститься не могут…
       Астматики? Какие еще астматики… Хмм, люди перестали наконец-то косится, слава Богу. Это что получается? Я на первом же задании умудрился так обложаться? Во-первых – испугался демона, да еще и спутал бойца «стопы» с рядовым бесом. Во-вторых – не смог придти напарнику на помощь. В-третьих – потерял сознание при выполнении задания. В-четвертых – довел ангела до граничащего с суицидом состояния. В-пятых… опять потерял сознание! Ну и в-шестых – сумел провалиться в материальный мир! Ну это уж совсем ни в какие ворота!
       -Да вы успокойтесь, Кирилл Александрович… Не переживайте так… Все хорошо будет, вот давайте подышим, вдох-выдох… - голос Данила вкрадчив и учтив, мед так и капает. Именно таким тоном он и на крыше разговаривал... Александрович?! С каких это пор? Да он же меня гипнотизирует!
       Возмущенно разеваю рот так, что аж задыхаюсь очень натурально. А подлый напарник, видя, какой поток готов низвергнуть на голову, незаметно прикладывает мне под дых локтем. Дыханье прерывается, пустую грудь сводит, но вдохнуть не могу, судорожно хватаю ртом, вот только в легкие ничего не пропихивается!
       -Присаживайтесь, присаживайтесь, Кирилл, - голос Данила становится быстрым и участливым. – Расслабьтесь, дышите ровно, спокойно, не нервничайте, все замечательно, сейчас пройдет.
       Данил смотрит прямо в глаза. Говорит торопливо, но голос тянется, заставляет успокоиться, обволакивает сознание. Я постепенно тону в голубых омутах, чувствую, как тело обволакивают приятные водяные струи. Теплые, ласкающие, поддерживают тело, смывают страх, усталость, переживания…

       -Кирилл… Кирилл! Да проснись ты! Обед уже прошел!
       Что? Какой еще обед??? Я, оказывается, на лавочке, рядом с каким-то продуктовым супермаркетом, Данил стоит рядом, в руке - пирожное, второй теребит мое плечо. Место то же, оказывается… видимо я опять потерял сознание.
       -Кончай ночевать, нам в институт пора, сейчас врачебная практика начнется.
       Какая там практика или институт, я спросить, конечно, не успеваю. Данил, заученным движением, подхватывает меня под руку, с легкостью вздымает на ноги, увлеченно тащит, одновременно болтая и поглощая пирожное. Странно - прохожие совсем не косятся, будто давешний инцидент с вывалившимся из ниоткуда астматиком помню только я.
       Ангел уверенно заводит меня в подворотню, буквально впихивает в первый попавшийся подъезд, захлопывает двери.
       -Фуф, - выдыхает Данил. – Теперь можешь говорить. Ну и проблем с тобой, напарничек!
       -Что это было? – хмуро бурчу.
       -Что было что? – слышится в ответ невозмутимое.
       -Что за цирк с астмой, какой-то практикой?
       Данил хмыкает:
       -А ты что хочешь? Что бы я на каждом углу орал: «эй, товарищ ангел, проснитесь, тут кругом демоны в материальных формах, а мы не готовы отбиваться»?
       Я морщусь. Данил кричит чуть не в ухо, слышно на весь подъезд. А нет, не слышно, он уже в эфире. Крылья так и поласкают на несуществующем ветру, заполняют все свободное место. Высокий стройный юноша в сверкающей голубой кирасе, вроде римских гоплитских. Короткая кожаная юбочка прикрывает ноги до середины бедра, на ступнях – сандалии с толстой подошвой.
       -Что вообще произошло… напарник?.. – смущенно выдавливаю, отводя взгляд.
       Данил разом давится заготовленной фразой. Как-то мигом сникает. Полыхающий из глазниц плазменный огонь иссякает, уступая место голубизне глаз. Не замечаю, как место сурового архангела занимает скромный юноша…
       Архангела? А это мне тоже показалось?!
       -Ты – архангел?!. - наверное, у меня отвалилась челюсть.
       -Да что ж ты будешь делать! – Данил сокрушенно всплескивает руками. – Что ж за день-то такой! Косяк за косяком! Откуда ж этот демон злосчастный взялся на мою голову??? – брезгливый взгляд падает на меня, словно молот. – И ты тоже… взялся же откуда-то?
       Я только киваю под уничижающим взглядом.
       -Так, парень…
       Данил грозно приближается. Невольно отступаю. В лопатки ударяется стена подъезда.
       -Слушай сюда. Я, конечно, могу тебе еще разик по мозгам поездить… но, может быть, не стоит? Как считаешь?
       -Н-н-н-нееее стоит, - судорожно мотаю головой.
       -Вот и ладненько, - соглашается архангел Даниил. – А ты – никому ни словом, ни духом, что сегодня произошло, ясно?
       То есть как? Челюсть отваливается второй раз. Я уже минут двадцать придумываю, как бы составить рапорт так, что бы и во лжи не обвинили и не наказали особо, а он говорит, что дело надо замять?!
       -Ну так что? – Данил нетерпеливо переступает с ноги на ногу. – Согласен?
       Как «что»? Как это «что»?! Да он еще спрашивает! Естественно я согласен! Да. Да! ДА!!!
       -Эй, ты чего молчишь-то? – выгибает бровь архангел. – Язык проглотил?
       Тьфу ты! От волнения забыл, что надо вслух мысли высказывать.
       -Конечно-конечно, архангел Даниил, как прикажете.
       Напарник резко перехватывает меня, когда пытаюсь опуститься на колени. С силой прикладывает к стене. Голова сухо щелкает о кирпич… больно, а я и забыть уже успел…
       -Ты это мне брось! – в голосе сквозит угроза и звенящая священная злоба. Голубые глаза постепенно светлеют, наливаются белесыми оттенками, становятся плазменными шариками. -Никогда не называй меня «архангелом»… Вообще никак не называй!.. В смысле превозносительно! Я для тебя: Данил, напарник, ангел, товарищ, друг, брат… хоть «мелким» зови! Усек?!
       Судорожно киваю, обивая штукатурку затылком.
       -Да-да, все понял… мелкий? – мямлю в ответ.
       -Вот так! – Данил уважительно хлопает по плечу могучей дланью. – Молодец, в том же духе продолжай. И что б никому ни звука… Усек?
       Только киваю. Штукатурка опять осыпается от ударов.
       -И это, - отводя взор добавляет напарник. - Прекрати стены ломать, вдруг хозяевам еще пригодятся.

       Город раскинулся внизу сероватым лоскутом. Уже битый час парим где-то на уровне облаков над скоплением стекла и бетона. Изумрудные искры скверов едва не теряются в общих темных тонах, облаках гари и дыма. Легкие перья облаков цепляются за крылья, полы туники, лапают сырым ноги.
       -Данил, чего мы тут мотаемся, - кричу напарнику.
       Ангел фривольно летает рядом, закладывает немыслимые виражи. На одухотворенное лицо периодически наползает улыбка. Данил резко дергается от моего голоса, неуклюже взмахивает крылами. Ангела подбрасывает, словно на кочке, едва не переворачивает. Полет выправляет с трудом.
       -Ты чего так пугаешь, изувер? - слышу прерывающийся голос. - А если б кочка воздушная подвернулась, заломало бы крыло! Скочевряжнулся бы нафиг с такой верхотуры.
       Я аж сам забываю взмахивать крыльями от такого! Боевой ангел, который, кроме того, сумел за пару мгновений выправить свой полет, да еще и меня подхватить, говорит, что чуть не брякнулся оземь. Ну где у этого существа совесть!?
       -Да тише ты, не кричи... где-то валялась, не помню, - смущенно бросает Данил, складывая крылья.
       Туповато слежу, как устремляется вниз тело напарника. Я что, все это вслух сказал?
       -Эй, ты куда? - кричу вслед, уходя в пике.
       Не знаю уж, услышал ли... Встречный ветер, немилосердно выворачивает веки, рвет волосы, даже в рот лезет непомерно большими лапами, раздирает губы. Ухо едва различает:
       -Сейчас сам все увидишь...
       Земля приближается стремительно, но Данил и не думает сбрасывать скорость. Крылья постепенно меркнут, ветер вырывает перья целыми пучками, бросает мне в лицо. Это что же он удумал?..
       До земли секунды три. Начинаю разворачивать крылья. Так, вот над этим зданием потоки восходящие, можно спружинить, приземлюсь как раз на той удобной площадке...
       Меня резко кидает вниз. Крылья выламывает. Резкая боль в спине, хруст, стон... кажется мой. Какая-то загаженная крыша буквально прыгает навстречу. Судорожно барахтаюсь. Руки упираются во что-то мягкое, теплое, упираюсь ногами. Шею сдавливает так, что меркнет в глазах, судорожно хватаю ртом воздух... Удар.

       Данил, мать его за ногу, да об стену! Это же он в меня вцепился, еще и душил, гад такой! А еще напарник.
       -Да не причитай ты, - слышу смеющееся рядом. - Не так все и плохо. Смотри какой прикид раздобыл!
       Напарник стоит рядом с объемным одежным шкафом. А я валяюсь практически у его ног на грязном полу, в маленьком пыльном помещении. Свет кое-как просачивается сквозь мутное стекло, едва-едва разгоняет мрак.
       -Где это мы? - хмуро вопрошаю, садясь.
       -Кладовка видимо.
       Данил вынимает из шкафа какое-то серое тряпье, резко встряхивает. Комната погружается в серый туман. Злая удушливая пыль лезет в глаза, нос, рот, забивает дыхание, даже уши закладывает. Горло сводит судорогой, кашель бросает меня на пол.
       -Хе, - самодовольный голос Данила кажется таким противным и буквально просит, что бы обладателя размазали катком по стене! - Отвык ты, товарищ, воздухом-то дышать. А он не такой уж и чистый, оказывается! На вот переоденься, будем работать под прикрытием.
       Еще один резкий хлопок ткани и на меня обрушивается новая волна пыли. Отплевываясь и откашливаясь, кое-как поднимаюсь. Данил уже облачился в черный костюм и брюки, из-под воротничка выглядывает серая рубашка, даже галстук повязал... красный. Рядом, на плечиках — такой же костюм, только серого цвета и с черной рубашкой... а галстук и вовсе зеленый. Что за безвкусица...
       -И на кой ляд мне костюм? - праведно возмущаюсь.
       В тот момент я как-то и забыл, что реальную одежду ангел надеть не может, а уж двигаться в ней, что бы не опала при движении...
       -Ну вот голый ты, конечно, ничего так, - критически прищуривается Данил. - Но, я думаю, нам столько женского внимания ни к чему. Да и мужчины некоторые... да уж... некоторые особенно!
       Он что бредит? Какое еще внимание... да ангелу надо из себя вытряхнуться, что бы хоть какого-то внимания добиться. И то далеко не факт, что это внимание на что-то повлияет. У бесов всяких мастей с этим не сильно легче, зато их больше и работают они из-под палки. Когда любая неудача смерти подобна... а то и похуже — невольно будешь из кожи вон лезть.
       Данил хмыкает, глядя на мое скептическую ухмылку, вынимает откуда-то зеркало.
       -Гляди какой красавец!
       Что-то у него нездоровый блеск какой-то в глазах... Настороженно перевожу взгляд. Мать моя! А где туника?.. Молодой красавец с развитым телом в отражении стремительно наливается красным, подумал сначала, что почудилось...
       Оказывается, я как есть нагой, запыленный, но от этого мускулатура только рельефней... да и не только мускулатура...
       -Ты чего сделал!?! Где моя одежда??!
       -Да не вопи так, - морщится Данил. - На вот, одевайся.
       -И крыльев нет... - голос предательски вздрагивает, едва не срывается.
       -Не психуй. Никуда твои крылья от тебя не денутся. Часа через три... может чуть больше. Одевайся давай, нам работать надо.

       -Что случилось вообще? - хмуро ворчу в спину напарника.
       Данил уверенно идет по темному коридору, сворачивает, открывает какие-то двери.
       -Да ничего необычного. Вывалились в материальный мир.
       -Ничего необычного?.. - встаю, как вкопанный. - Ничего необыч...
       Данил хмыкает, не сбавляя шага. Даже не обернулся, мерзавец.
       -Конечно, - доносится из-за поворота. - Ты и сам так делал уже сегодня.
       -Айй!!!
       Косяк так больно врезается в плечо, что темнеет в глазах. Завывая, хватаюсь за ушибленное место.
       -Черт! Больно-то как!!!
       Данил резко оборачивается. Его ехидная улыбка... такая раздражающая, приевшаяся... так и просит дать в эту наглую самодовольную морду! Напарничек чертов! Лишь бы поглумиться...
       -Ай-яй-яй, - качая головой, говорит Данил. - Как не стыдно тебе, ирод? В открытую так хвостатых призываешь... хоть бы шифровался как-нибудь для приличия, что ли...
       Вот сволочь! Еще и издевается! Гадский, самолюбивый подонок. Эгоистичный, беспринципный, прыщавый сопляк!.. А ведь и вправду. Данил так и остался высоким стройным юношей, только мускулатура стала еще менее внушительная... и какая-то бледность нездоровая на лице. А у меня и плечи в полтора раза шире и мышцы под кожей бугрятся... О Господи, спаси и сохрани... Не корысти или злого умысла ради, а поучения для. Дай мне сил и терпения вразумить дитя твое неразумное... Сейчас только улыбку ему поправлю... кулаком.
       Кидаюсь на Данила стремительно, быстро, напористо. Кулаком в скулу, потом под дых...
       Как оказался на полу — не заметил. Только когда вместо его лица кулак бьется в стену, а в бок упирается твердое.
       -Аууууйййййй!
       Больно-то как! Какой урод стены такие твердые делает. Из глаз летят искры вперемешку со слезами. Кулак разрывает, перемалывает тупыми челюстями, выворачивает. Завывая, катаюсь по полу, прижимаю ушибленный кулак. Сволочь, сволочь, гад! Скотина...
       -Ты вслух ругайся, - дружески предлагают откуда-то сверху. - Легче станет.
       -Иди в задницу, козел!!!
       -Вот, уже лучше! - уважительно замечает Данил. - А то строишь из себя невесть какого херувима. Блюститель морали, блин...
       -Скотина! Гад! Подонок!!!
       -Да ты не кричи так. Народ внизу перепугаешь, тут, все-таки, бар, как-никак.
       -Бесчувственный урод! Мразь вонючая!..
       От таких слов я сам затыкаюсь. Расширенными от ужаса глазами смотрю на напарника. Тело инстинктивно сжимается, в грудь заползает липкий холодный страх. Противные лапы сжимают сердце, легкие. Горло перехватывает, по спине — холодный пот.
       -Да не жмись ты так!
       На Данила ругань не произвела ни малейшего впечатления. Даже выражения лица не изменил.
       -Все равно мне на твою ругань, не впечатляет. На любой тусовке нынешней и похлеще завороты бывают. А это так... прошлый век... даже позапрошлый, если не раньше.
       Страх чуть отпускает. Тело, понимая, что сейчас бить не будут, распускает сведенные судорогой мышцы. Сердце начинает гонять кровь, возобновляет дыхание. Все это время я словно и не здесь был. Как будто видел со стороны, как жалкое существо корчится на грязном полу, сучит конечностями, едва не скулит.
       -Вставай давай, боевик, - протягивая руку, предлагает напарник. - Работать надо.
       Хватаюсь за руку. Пальцы дрожат, но давешний страх больше не возвращается. Кажется это адреналин и нервное. Нормальная защитная реакция для живого организма.
       -Что это было? - голос вырывается из глотки хриплый, сбивчивый.
       -Страх это... обычное дело. Инстинкт, от предков человеческих доставшийся. Помогает выживать и сохранять здоровье и целостность организма в жестоком материальном мире. Забыл что ли уже? Хотя, видал я чудиков, которые и при жизни ничего не боялись. Правда и жизнь у них длиной не изобиловала. Ничего, пообвыкнешься быстро, тело слушать научишься, вспомнишь, как с этакой обузой жить. А то привыкли, - рассуждения Данила как-то незаметно превращаются в заурядное старческое брюзжание. - Летают под облаками, крылами машут, души человеческие спасают. А от человека, как звезды — хрен дотянешься. Потому черти и теснят по всем фронтам, что к человеку стремятся, а не к себе за уши тянут.

       Бар встречает полумраком. Душный, накуренный воздух тяжело давит, щиплет глаза. В баре всего человек семь. Молча пьют, курят. По телевизору в углу какое-то мельтешение цветных пятен. Как я от всего этого отвык... Тяжесть собственных мышц, неудобная обувь, одежда, мебель, что норовит залезть под ноги. Спертый грязный воздух. Веки, которыми нужно моргать...
       Люди. Нет, от людей я, конечно, не отвык... Но теперь они перестали быть чем-то эфемерным... целью. Можно коснуться, ощутить тепло, поговорить...
       -Эй ты, - раздается сзади. - Пижон, нука стой, я те ща рожу начищу!
       Поговорить хотел?.. Ну изволь.
       Данил, как ни в чем не бывало, идет впереди. По сторонам не смотрит, держится уверенно, устремленно. Вроде бы и не торопится, но со стороны кажется, что едва не пробегает комнату. На таких внимания не обращают, обычно. На серость вообще редко обращают внимание. Другое дело я... Отрастил горы мускулов, осанку исправил, к тому же волосы, хоть я сейчас и человек, едва ли не светятся чистотой. Черты лица без изъянов, а одежда сидит красиво, модно.
       -Стой, сволочь, говорю, - вновь раздается пьяное. - Ты че, не понял!?
       Что-то неуловимо меняется. Я не успеваю понять, как меня пригибает непонятной силой, руку дергает, в ладонь врезается прохладное округлое. Только потом понимаю, что это инстинкты согнули тело, уклоняясь от летящей бутылки. Еще секунду недоуменно смотрю на ладонь. Зеленое матовое стекло лежит в руке удобно, будто тут и выдули. На дне еще плещется неведомая жидкость. Вздыхаю, оборачиваюсь. Мужчина, что до этого пьяно вопил, смирно присаживается на место, смотрит на меня круглыми глазами. Спокойно подхожу, аккуратно ставлю тару на стол.
       -Это, кажется, ваше, - добродушно говорю. - Не разбрасывайте, пожалуйста, мусор.
       Зря я, наверное... Как-то у нас неприязненно к поучениям относятся... Так неприязненно, что просто ужас. Мутноватые от страха глаза мужичка мигом очищаются, наполняются священной яростью. Только что опустившийся на стол сосуд мигом оказывается в его руке, взлетает. Мужчина бьет со всей дури, что-то неразборчиво вопя. Перехватываю руку, отступаю, поворачиваюсь, тяну вниз и вперед. Время многократно замедляется. А в следующий миг, словно спущенная пружина, распрямляется с ускорением. Из-за плеча вылетает тело, врезается в ближайший столик, с хрустом ломает. Обломки разлетаются во все стороны. Тело мужчины бьется о пол. Доносится болезненный всхлип, кажется, даже хруст.
       -Кончай буянить! - слышится строгое от двери. - Ишь, злодей. Чего обижаешь сирых да убогих? Пойдем уже, не время развлекаться!
       Выгибая бровь, поворачиваю голову. В дверях, нахмурившись, стоит Данил. Перехватив мой взгляд, напарник нервно дергает рукой, подзывая к себе. На щуплом юношеском теле костюм сидит мешковато, скрадывает. Оттого кажется, что Данил и вовсе скелет. Тонкие длинные пальцы с ухоженными ногтями, красивые ботинки, дорогой, хоть и не по фигуре, костюм. Интересно, за кого его принимают? Мальчик-мажор, привыкший жить на родительские деньги... не умеющий ни работать, ни постоять за себя... Содрогаюсь, вспоминая как эти тонкие пальцы запросто уложили меня наверху.

       Я уже и забыл, что это за удовольствие — идти в людском потоке, спешащем непойми куда, по непонятно каким делам. Людской поток вещь столь же странная, сколь и интересная. Подчиняется своим, особым законам и движется, словно единое целое... Но в то же время — это огромная толпа разобщенных людей. Не удивительно, что в часы пик по улицам разлито стойкое эфирное марево гнева и раздражения. Если смотреть сверху, откуда-нибудь с седьмого этажа, когда отдельные люди еще различимы, но общий поток уже кажется странной рекой... потоком крови в сосуде. Серость асфальта, периодически мелькающая между фигур, вместо красноты крови. Усталые, утомленные однообразием граждане, вместо эритроцитов. Маленькие дети, суетливо носящиеся или сонно бредущие, вместо тромбоцитов. И деловые, зачастую молодые, люди, вечно спешащие, движущиеся в густом потоке в несколько раз быстрее остальных, вместо лейкоцитов... Если продолжать ассоциацию — город становится огромным переплетением кровеносных сосудов. Заводы-мышцы, улицы-сосуды, телефонные линии вместо передающих нейронов, множество рецепторов... Огромный организм... чрезвычайно узкоспециализированный, но до умопомрачения разнообразный в своих функциях. Да и социальная мобильность - изобретение самого человечества - позволяет быстро перестраивать существующие «клетки», заполняя пробелы, а не дожидаться, пока вырастут новые.
       Усмешка трогает губы. Как не кричат человеки, о гениальности природы, которую ни за что не переплюнуть хлипкому разуму, но многие вещи созданы именно человеком, природа до такого просто не додумалась. Социальная мобильность, опыт предков вместо индивидуального граблехождения, да и простое применение подручных средств — личная заслуга кого-то из предков... глупо думать, что ему нашептала природа. Человечество растет и развивается уже многие века, ему есть чего стыдиться, но и поводов для гордости тоже хватает. Никогда не понимал самоуничижения перед природой, предками... иноплеменниками. Да какая разница, всегда найдутся люди, которые свято верят, что «раньше было лучше» или «природа никогда не ошибается»... Они уже множество доводов придумали и лживых лозунгов... Очень удобно винить во всех ошибках человека. Тем более что опосредованно человечество влияет на весь мир. Правда никто, почему-то, не вспоминает, что так же и любое сообщество существ... даже каждое существо в отдельности влияет на все вокруг.

       -Куда мы идем-то? – хмуро вопрошаю у спины Данила.
       -Чего ты такой нетерпеливый? Все сам увидишь, наслаждайся прогулкой… - слышится в ответ хмурое.
       Да уж… такой прогулкой только и наслаждаться. В обед по самому загруженному офисами и всякими производствами району. В огромной живой массе… толкающейся и обозленной, не замечающей никого и ничего, кроме собственных планов, стремлений. А в каких-то паре метров от тебя – железная змея пробки… Сигналят, дымят. То и дело кто-то додумывается выбраться на тротуар, сгоняя пешеходов к забору или стене дома. Благодать!
       А ведь где-то здесь и мои родители, невеста… почти жена. Друзья, работа. Все здесь, все рядом, стоит только протянуть руку. Но это яблоко мне сорвать не дано. Люди не воскресают из мертвых. Максимум что могут позволить себе ангелы – на время воплотиться в телесную форму… на время. Но мало кто рискует – целые отряды демонов охотятся на такие легкие мишени. Людская плоть – располагает к соблазну, грехам. А совратить ангела на путь неправедный… В общем не практикуют такое. И сейчас – мы поминутно рискуем ввязаться во что-нибудь очень нехорошее.
       -Да не дрейфь ты, - кидает через плечо Данил. – Все будет хорошо, я сто раз так делал. Главное – ни во что не ввязывайся и держись поближе.
       Я только киваю. Даже не спрашиваю как он узнал. Говорят, что у меня очень выразительное лицо, но, что бы его увидеть, надо хотя бы обернуться!
       Данил ловко пересекает людскую реку, сворачивая в подворотню, никто даже с шага не сбивается. А мне приходится пропихиваться с боем, поминутно спотыкаясь, распихивая прохожих, не обращая внимания на мат и ругань. В подворотне темно, грязно, мусор валяется целыми горками, где-то вдали, метров через пятьсот, виднеется выход на такую же запруженную народом улицу. Данил стоит, как ни в чем не бывало, достает из кармана брюк пачку сигарет, спички. Я обалдело смотрю, как ангел закуривает, переводит на меня насмешливый взгляд.
       -Ну что, напарник…
       И замолкает… Я выгибаю бровь, нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. Я уже даже и не помню, курил ли в прошлой жизни сам, но вот курящий Данил… Почему-то в голове никак не укладывается ангел с сигаретой.
       -Что? - осторожно спрашиваю.
       Данил только ухмыляется, затягивается, качает головой.
       -Не узнаешь?
       Моя бровь выгибается еще круче. Чего узнавать-то? Завел меня куда-то, хрен знает куда, грязно, мусора по колено, вокруг полно озлобленных горожан, что вечно спешат, непойми куда! Обычный город, обычный район, да таких на планете миллион!..
       Сердце сжимается. Нет… не миллион. Всего-навсего один такой. Я тяжело опускаюсь прямо на асфальт. Зачем? Зачем он меня сюда привел? Ну зачем!?!?! Что он хочет мне доказать!? Сейчас закончится обед, моя невеста никогда не отличалась пунктуальностью, но на работу всегда приходит вовремя.
       -Понял? – удовлетворенно улыбнувшись, Данил скорее утверждает, чем спрашивает. – Да, это твой город, тут работает твоя невеста, обед кончится через семь минут, а она подойдет через пять. Ты не видел ее уже очень давно… для нее ты мертв, оплакан и похоронен.
       ЗАЧЕМ!?! Зачем он мне все это говорит! Я и так все понимаю! Она молодая, красивая, уже должна найти себе кавалера, что он хочет мне доказать?
       -Только вот… - Данил качает головой и достает новую сигарету. – Забыть она тебя так и не смогла…
       -Что?.. – я даже не услышал собственного шепота.
       -Не забыла она тебя, до сих пор, вот чего, - жестко говорит Данил. – Любит, тоскует… ждет, понимает, что не дождется, но все равно…
       В глазах потемнело… Как же так!? Почему жизнь так несправедлива? Почему отрывает от нас самых близких и дорогих, неумолимо и жестоко, не спрашивая.
       -Эй-эй, - Данил хлопает меня по плечу. – Встань с асфальта, не убивайся так!
       Черное внезапно меняется красным, а руку ожигает жесткой болью. Данил буквально взлетает, с размаху бьется головой о стену, валится на асфальт. В виски колотится кровь, перед глазами – кровавая пелена. Злость и отчаяние топят в себе жалкие остатки сознания, сжимают кулаки. Тело буквально распирает.
       Данил приподнимается, неуклюже заваливается на бок, с подбородка стекает кровь, на асфальте уже целая лужица. Ангел встряхивает головой, кое-как садиться. Удар был страшен! Челюсть буквально вмяло, кожу в нескольких местах прорвали кости, из скулы справа – торчит обломок. Кровь стекает на грудь, язык вывалился. Глаза ангела затуманены болью, но он все-таки уворачивается от следующего удара, откатывается в сторону.
       Данил хватает обезображенное лицо руками, безжалостно мнет, вправляет, соединяет кости, которые тут же срастаются.
       -Да пог...и ты, - сплевывая кровь, кое-как выговаривает Данил.
       Проравнную кожу он не зарастил, потому кровь хлещет не переставая, а в жутких ранах иногда виднеются кости.
       -Я тебя сюда не поиздеваться привел!
       Я с ревом бросаюсь, кулак вылетает навстречу с его челюстью. Ангел в последний момент уходит с линии удара. Костяшки врезаются в стену, осколки кирпича с треском разлетаются шрапнелью. По стене пролегает трещина.
       -Твою мать! – не удерживается Данил. – Ты бы мне щас башку расплющил!
       Красная пелена медленно спадает… вместо безудержной силы наваливается неимоверная усталость, валит меня на асфальт. Мне уже все равно. Внутри черно и пусто, на глазах слезы, катятся неудержимым потоком, всхлипывая и забывая дышать, подтягиваю колени к подбородку…
       -Да епрст! – с чувством сплевывает Данил. – Ты, мать-перемать, козел! Выслушал бы сначала! Идиот, блин… Больно же, в конце концов! Че, думаешь, я такая скотина, что тебя сюда поиздеваться притащил?! Мне делать больше нехрен, дай только кому-нить в душу насрать! Вот, не поверишь, всю жизнь мечтаю все кругом засрать!.. Тьфу, чего я ору? Все равно нихрена не слышишь! – Данил что-то еще ворчит, возится, наконец рывком, поднимает меня, ставит на ноги. – Ну ты, герой, блин, включи, хоть ненадолго, разум и говори давай – хочешь вернуться??? Хочешь нет, скотина ты такая? Имбецил тупоголовый!!!
       Меня словно в огонь кидает…
       -Что? Что ты сказал?..
       -ВЕРНУ Я ТЕБЯ, если хочешь, - орет Данил, потряхивая меня за воротник. – Верну к ней, к родителям, друзьям, к старой жизни! Так, будто и не было аварии той. Будешь дальше жить в свое удовольствие. ПОНЯЛ!?!?!?
       Судорожно киваю, глотая слезы. Затылок выколачивает дробь о кирпичную стену…
       -Да не бейся ты башкой, последний ум выбьешь, - раздраженно произносит Данил.
       Ангел отпускает меня, отворачиваясь, кидает через плечо:
       -Все, живи, радуйся, что было – забудь, не рассказывай никому… или рассказывай – как хочешь, дела твои. Документы в правом кармане, некролог твой по неосторожности, выкинули, все бумаги о смерти пропали… только у родителей некролог остался… А и черт с ним, на память тебе. Все! Сейчас твоя любовь придет, а мне пора.
       С этими словами Данил шагнул в плотный людской поток улицы и мгновенно растворился в живой реке… Черт, даже спасибо не сказал! Догнать, поблагодарить?..
       -Кирилл? – раздалось из-за спины такое родное, знакомое, безумно любимое…

       Данил стоял на краю высокого утеса и выводил пальцем буквы прямо в воздухе перед собой. Вслед за пальцем неизменно оставался волшебный, голубоватый след. Буквы ложились ровно одна к другой, едва заканчивалась строчка – взбирались повыше, освобождая место новым.
       -Ну и зачем? – голос раздался ниоткуда… Да и не раздавался он, в общем-то, вопрос родился сам собой.
       -Потому что ему там лучше, - тихо, не оборачиваясь, ответил Данил. Палец его не сбился, продолжая порхать перед хозяином.
       -Уверен? – не голос, а глас – так будет вернее…
       -Уверен. Он любит и любим, у него есть она, друзья, интересное дело… родители.
       -Болезни, нищета, неустроенность, опасности на каждом шагу, страхи, горести и печали… - тут же подхватывает божий глас.
       Данил лишь пожимает плечами, отвечает:
       -Уж лучше так…
       Последняя буква повисает в воздухе. Строчка поднимается выше, уступая место новым. Но Данил уже закончил.
       Закатное солнце опускается в океан. Красная дорожка прочертила воду, разделив огненным мечем на две части. Прощальные дневные лучи остро искрятся на щеках Данила, переломанные в каплях слез, острые, напитанные горечью. Шаг - и ветер бросается в лицо, срывая серебристые капли.
       Буквы вспыхивают в прощании:

             Устав от беспокойных, сияющих высот,
             Могучий серафим крыла свои сложил
             И вниз стремглав покинул он оплот,
             Что домом сотни лет прилежно прослужил.
             С седьмых небес пылающей стрелой
             Он мчал к просторам низменной земли.
             И крылья плотно прилегают за спиной...
             Леса, холмы и горы видятся вдали.
             А в теле ангельском не дрогнет ни одна
             Хоть тоненькая, незначительная нить,
             Он все решил за две секунды навсегда,
             О всем на свете умудрился позабыть.
             И серафим летит, сложив крыла
             Распарывая воздуха слои...
             Заместо перьев появляется зола
             А нимб все блекнет... он потух почти…

       Строки погасают одна за одной, блекнет свечение, но вслед за последней вспыхивает:

             Усталый Бог, он вездесущ и знающ!
             И не разбиться серафиму предстоит.
             Войдет он, словно молния пылающ,
             В мир, что людьми пять тысяч лет обжит.