Богодвид Данил
-Нет, ты не прав…
Юноша со вздохом откидывается на спинку уличной скамьи. Ветер, будто из середины октября долетел до апреля и теперь старательно продувает мир холодным дыханием.
-Да что тебе не нравится опять? – недовольно спрашивает он у сидящего рядом.
Оба удивительно похожи, даже одеты одинаково, но что-то неуловимое резко отличает одного от другого.
-Вон видишь? – спрашивает первый. – Валяется какой-то мужик.
Юноша сидит напряженный, сутулится, голову втягивает в плечи, стараясь сохранить тепло. Его собеседник, наоборот – раскован. Кажется, тот даже не чувствует ледяного языка ветра.
-Вижу. Опять какая-то пьянь нажралась вусмерть и отсыпается посреди улицы. И что?
-Ну почему сразу пьянь!? – восклицает ссутулившийся юноша. – Может ему плохо, может у него сердце прихватило…
Второй переводит на собеседника такой выразительный взгляд, что доводы мгновенно кончаются.
-Ага. То-то даже сюда несет перегаром…
-Но это неважно! – резко прерывает друга первый. – Все равно он человек…
Второй громко фыркает, отворачивается.
-Знаешь что, Солаж, ты сейчас опять начнешь мне втирать про какое-то сострадание. Ужас. Я тебе уже не раз говорил: это, - юноша небрежно взмахивает рукой, обозначивая предмет разговора, чтобы у собеседника не оставалось никаких иллюзий, - уже мертвые люди. Я, конечно, не знаю, что и почему заставило их начать этот скоростной спуск вниз, но!.. это и не важно. Они сами выбрали свой путь… точнее сами его закончили. И человечество, как здоровый организм, должно от такого, - юноша брезгливо морщится, еще раз увидев спящего пьяницу, - избавляться. Мертвые клетки только вредят и несут болезни живым.
-Как ты можешь, Музар, - гневно вскрикивает Солаж. – Может у него в жизни такое случилось, что тебе и не представить!!!
-Да что ж я?! спорю что ли? – удивляется юноша. – Может и так, но только не страдать же из-за этого всему организму. Еще раз тебе говорю: он сам выбрал свой путь… точнее его завершение, зачем лезть ТУДА за ним? Ну захотел уйти и пусть уходит!
Ветер в очередной раз срывается с места, наотмашь бьет по скамейке. Музар лишь чуть морщится, но ничуть не меняет вальяжного положения. Солаж еще сильнее кукожится, затравленно смотрит на собеседника.
-Нет, так нельзя!..
Музар ждет продолжения, но юноша лишь сильнее сутулится, зябко передергивает плечами.
-Да как ты не понимаешь? Если спасать вот таких вот, которые сами себя губят, то человечество не просто будет на месте топтаться, а вообще пойдет назад! Они утянут всех за собой. Чего их жалеть? Нам нужно двигаться вперед!
И вновь повисает напряженная пауза. Юноши отворачиваются друг от друга, старательно избегают смотреть и на пьяницу. Каждый ищет еще более сокрушительные доводы, примеры, сравнения, образы. И каждый свято уверен, что его точка зрения – единственно верна.
-А вот представь, - осторожно начинает Солаж. – Вот случится с тобой что-нибудь настолько жуткое, что ты не сможешь от этого оправится…
-Ну-ну, - подбадривает Музар.
-И уйдешь в запой, как этот бедняга.
-Хм, - Музар скептически косится на собеседника, круто выгибает бровь. – Ну, допустим.
-Так вот, - постепенно распаляется Солаж. – По-твоему за тобой тут же должен придти карательный отряд, поставить к стенке и расстрелять...
-Ты утрируешь, - резко перебивает Музар.
Теперь Солаж удивленно смотрит на собеседника. Брови юноши едва не теряются под короткой челкой.
-Разве?
-Ну, допустим, - нехотя соглашается Музар.
-Да или нет? – жестко спрашивает Солаж.
Музар опускает взгляд, тут же резко вскидывает голову, словно ищет подсказки в не по-весеннему низких тучах. Наконец, нехотя, соглашается:
-Да.
-Что-то не больно тебя радует такая перспектива, - с презрением говорит Солаж. – Небось не хочется, чтобы самого так же.
Тишина, уже готовая набросится на скамейку, в ужасе прячется в окошке подвала.
-Да! – кричит Музар. – Да! Я не хочу чтобы меня к стенке. Да!.. мне совсем не хочется умирать, более того, я скажу тебе, дорогой друг, я ооочень люблю жить и смерть, даже если это райские кущи и толпы гурий, меня не прельщает нисколько…
Музар резко втягивает воздух, явно намереваясь продолжить.
-Ну-ну, - многозначительно говорил Солаж, пользуясь паузой.
-Да! Я буду брыкаться и кричать громче всех: «Как же, мол, это! Да что вы делаете, фашисты!» Но! Я хотя бы понимаю, что это необходимо. Да мне не станет легче от осознания, что все человечество только выиграет. Да я буду переживать только за свою шкуру, а до всех остальных мне будет… в общем все равно мне будет. Но это не повод, чтобы так не делать! Конечно, я не готов чтобы за мной пришли и сказали – «ты не нужен человечеству, ты умрешь, согласно такому-то постановлению», но это необходимость!
-И что, даже зная, что тебя может постигнуть та же участь, ты все равно настаиваешь на своем, - спрашивает Солаж. Глаза юноши едва не вылезают из орбит, а в рот с легкостью можно всунуть средних размеров кулак.
-Да настаиваю, - резко говорит Музар. – И сейчас я тебе скажу почему!
-Ну-ну? – скептически произносит Солаж.
Ветер резко затихает, тихонько шелестит рядом фантиками, прислушиваясь к каждому слову.
-Да потому! Что такой порядок будет стимулировать ВСЕХ! Каждый будет знать, что нужно учится, работать, совершенствоваться, а не прозябать, паразитируя на обществе. Тогда лени в мире станет меньше…
Солаж дергается, как ужаленный. Тихо, но очень четко произносит:
-Работать, словно муравьи, а когда тело исчерпает ресурс – сразу на свалку…
Музар тяжело вздыхает, старательно успокаивает разыгравшиеся нервы, произносит уже спокойно:
-Нет, можно разграничить время работы-отдыха. А еще лучше оценивать каждый… ммм… ну допустим квартал. Что человек сделал хорошего, а что… НЕ сделал.
Солаж старательно вгрызается в ноготь. Взгляд его стекленеет, упираясь в одну точку. Юноша вообще, словно выпадает из мира, даже ссутуленные плечи немного выпрямляются. Наконец, задумчивость выпускает молодой разум:
-Но тогда любой человек может делать тоже самое, - юноша позволяет себе неопределенно махнуть рукой в сторону пьяного. – А потом вновь приниматься за работу.
-Ну я не идиалист, - спокойно отвечает Музар. – Конечно, нужно давать время для каких-то разгрузок. Но, чтобы эти разгрузки не мешали жить и развиваться.
-Но это будет ущемлять права человека. Почему я не могу пойти в данный момент попить пива с друзьями, а должен делать…
Музар, выгнув бровь, косится на собеседника.
-Ты дурак?
Тишина наконец-то выбирается из укромного подвала, распахивает над скамейкой широкие крылья. Солаж негромко произносит:
-Да ты прав, глупость сказал. Но кто будет решать? Кто?
-Что решать-то?
-Кто будет решать, кто приносит человечеству пользу, а кто так… паразитирует, - Солаж старательно передразнивает Музара.
-Незнаю, - Музар со вздохом отводит взгляд. – Я же говорил: я не идеалист. Человек не сможет быть даже на 70% объективен, это понятно, на этот вопрос я не знаю ответа…
Два маленьких рыжих тела с интересом следят за разговором юношей с карниза первого этажа. У одного вся спина в каких-то оспинах или прорехах, тогда как надкрылья другого чисты и чуть светятся, хотя солнце так спряталось за низкие тучи, что его не разглядеть.
-Почему он опять проиграл? – раздраженно спрашивает таракан в оспинах.
-Не знаю, - задумчиво отвечает второй. – Как-то странно. Он уже доказал, ты же видишь.
-Да, - отвечает потрепанный.
Его надкрылья медленно поднимаются, ветер резко подбрасывает маленькое тельце, но таракан тут же вспоминает, каких сейчас размеров, быстро сращивает панцирь, прижимается к бетону, пережидая порыв.
-Но почему он все равно проиграл?
-Хотел бы я это знать. Они оба понимают, что даже ТАКОЙ выход был бы лучше, чем то, что есть сейчас. Но…
-Но их все равно что-то удерживает. Я их не понимаю. Они боятся менять откровенное говно…
Светлый таракан дергается, недовольно ворчит что-то.
-Говно! – с нажимом повторяет потрепанный. – На что-то более лучшее. И все потому, что в этом «более лучшем» есть какие-то мелкие неприятности…
-Но они хотя бы ищут, - тихо говорит светлый. – Строят модели, стараются понять как лучше для всех…
-Да как они еще не поняли?! – резко прерывает потрепанный. – Лучше для ВСЕХ быть не может. Всегда надо чем-то поступаться.
Ветер вновь врывается под надкрылья приподнявшиеся, подбрасывает поджарое тело. Таракан едва успевает собраться, падает обратно на карниз, но тут же распахивает панцирь, уносится вместе с воздушным потоком, по своим, неведомым тараканьим делам.
-А вдруг… - тихо отвечает светлый в пустоту. – А вдруг.