Конкурс рассказов "ЛаВрушка-3"

1. #9: Интер (39). Сэм

Сэм был самым крупным и высоким пингвином в многотысячном гнездовье императорских колонистов на мысе Круазье. Конечно, он не знал, что он пингвин и что его зовут Сэмом. Он воспринимал мир таким, каким его видел и поступал так, как следует поступать полутораметровому пингвину, живущему в холодных условиях, способного нырять за рыбой, избегать зубов касаток, создавать семью и заботиться о продлении рода. Сэм не знал, кого ему следует любить, он вообще никогда не задумывался о ком-либо, кто окружал его в воде или на берегу. Если ему хотелось есть, он без раздумий нырял на глубину в пятьдесят размеров собственного тела за верткими сладкими кальмарами, если ему хотелось спать, он опускал голову и прижав нос к широкой и теплой груди радостно предавался отдыху, если ему было скучно, он забирался на торос и скатывался вниз, неуклюже руля короткими энергичными крыльями. В эту антарктическую осень Сэм испытал взрыв неукротимого аппетита, заставившего его нырять в мерзлую воду за новой и новой порцией добычи. Теперь он охотился не только на своих любимых кальмаров, а хватал в воде все, чем можно было бы утолить чувство голода. Отяжелев от изрядных порций сытного криля, Сэм все- таки не удержался, чтобы не схватить замешкавшуюся на мелководье серую крысу. Конечно, Сэм не знал, что причиной его внезапного необузданного аппетита служили надвигающиеся на море Росса лютые холода, противостоять которым могли только те императорские колонисты, которые успели накопить не менее четырех дюймов подкожного жира. Сэм без устали охотился и с каждым днем становился все более и более сильным пингвином, наиболее достойным, с точки зрения природы, для продолжения жизни на гнездовье на мысе Круазье. Но Сэм этого не знал. Просто в один из ясных осенних дней Сэм почувствовал, что кроме желания есть, спать и развлекаться ему захотелось встретить Бетти. Конечно, Сэм не знал, что эту стройную невысокую даму звали Бетти. Просто из тысячи подружек Бетти она показалась Сэму самой привлекательной. Она была чудо. И когда старый пингвин Веселый Роджер решил попытать любовного счастья, то Бетти могла своими бесподобными обсидиановыми глазами наблюдать великолепную трепку, учиненную статным Сэмом. Бетти никогда не думала о себе как о чуде. Она не гордилась своими изящными лапками, аккуратным носиком и удивительной способностью плавать быстрее своих подружек. Бетти воспринимала мир таким же, каким воспринимал его Сэм. Она и раньше мельком видела Сэма, но отчего-то именно сегодня он показался ей невероятно интересным, она просто не могла оторвать от него своего открытого взгляда. Получивший несколько сильных щипков и метких ударов крыльями Сэма обескураженный Веселый Роджер нырнул под невысокую волну, оставив на поверхности воды несколько выбитых перышек. Целый месяц Сэм ухаживал за Бетти, угощая ее кусочками кальмаров, развлекая нарочито смешными криками и искренними трогательными взглядами. Он показал ей свой любимый торос, с которого Бетти съезжала намного быстрее и ловчее, чем располневший и влюбленный Сэм. Он ходил за Бетти попятам, и, никакой другой императорский пингвин, не осмеливался приблизиться к привлекательной Бетти, завидя за ее спиной огромную фигуру Сэма. Через месяц Бетти наклонила голову и, проследив за ее взглядом, Сэм обнаружил на ее чудесных изящных лапках яйцо, которое привело Сэма в состояние невероятной радости. Его ощущение счастья было столь велико, что у Бетти слегка закружилась голова. Сэм с восхищением посмотрел на Бетти и нежно потрогал яйцо клювом. Отошел на несколько шагов и церемонно поклонился. Потом его крылья пришли в невероятно беспорядочное движение, хвостик дрожал, Сэм пел песню. Она была некрасивой. Но ни Бетти, ни Сэм не знали, что бывают некрасивые песни. Или что бывают некрасивые дети. Они были счастливы. Наконец, Сэм пришел в себя и, подойдя к Бетти, решительно перекатил яйцо с ее лапок на свои. Сэм делал это осторожно и быстро, хотя не знал, что осторожность и быстрота крайне важны, потому что яйцо, коснувшееся снега умирает. Сэм не знал об этом, но сделал это так ловко, словно ежедневно тренировался в подобном занятии. Кругом, по всему гнездовью стоял веселый шум, семейные пингвины мыса Круазье пребывали в радостных хлопотах.
Прошел месяц. Сэм непрерывно ощущал тепло, исходившее от яйца. Это было важно, ведь погода стремительно портилась. Ураганные ветры, подбираясь с разных сторон, норовили опрокинуть Сэма, чтобы добраться до нежного беззащитного яйца. Но упрямый Сэм только горбился и стоял также крепко, как и в безветрие. Неистовая буря не могла уцепиться за его короткие крепкие перья, укрывавшие тело Сэма плотным панцирем. Но гнездовью было не сладко. В затишье между ураганами, Сэм поднимал голову и видел тела замерзших пингвинов, погубивших свое потомство недостатком накопленного подкожного жира. Но матери не могли видеть гибели своих мужей и детей. Еще месяц назад все они покинули гнездовье. Вода в океане в два раза теплее воздуха суши. А неограниченное количество еды, надежно согревает тело. Бетти не вспоминала Сэма. Она воспринимала мир таким, каким он был. И Сэм воспринимал мир таким, каким он был. И он не вспоминал Бетти. И не вспоминал про голод. И про усталость. Он помнил только про яйцо. Оно должно было быть теплым.
Через две недели родился Ронни. Холода отпустили. Сэм посмотрел на клювик сынишки. Клювик был смешной, но Сэм не знал, что такое смешно. Но он знал, что это клювик сынишки Ронни.
Бетти возвращалась к гнездовью на мысе Круазье. Как и остальные, окружавшие ее матери, она несла проглоченную рыбу, запрещая желудку ее переваривать. Плавание в океане закончилось. Для некоторых подружек Бетти оно закончилось в зубах касаток или леопардовых тюленей. Благодаря своей способности к быстрому плаванию Бетти несколько раз уходила от преследований настырной акулы. И вот теперь, подходя к оставленному два месяца назад гнездовью, Бетти сразу увидела Сэма. Бетти не знала, что такое разлука. Она увидела Сэма и маленького Рона. И отдала им принесенную рыбу. Почуяв рыбу, Ронни нетерпеливо затрепыхался под Сэмом, но отец не торопился отпускать сына. Все-таки еще прохладно. Бетти подошла к Сэму и поклонилась. Сэм, послушно кивнул, ослабил усилие и торопыга Ронни тут же перескочил на лапки матери. Ронни не знал, что Бетти его мать. Ронни не знал, что Сэм его отец. Но Сэм и Бетти знали, что Ронни их сын и для Ронни этого было вполне достаточно. Ронни наелся рыбы и уснул прямо на лапках у Бетти. Сэм посмотрел в сторону океана. Ему захотелось есть. Теперь он вспомнил об этом.
Императорские пингвины, передав детей матерям, неторопливо шагали в сторону далекой воды. Бетти смотрела в след Сэма. Увидятся ли они снова? Они не думали об этом. Они воспринимали мир таким, каким он был. Сэм, Бетти и малыш Ронни. Есть ли у вас душа?

2. #10: Voland (39). Возвращение

- Давай, давай, бабка, запрыгивай по шустрому. Хорош оглядываться. Что оглядываться, была хата и нет ее. Продали. Будешь теперь как у Христа за пазухой жить, все принесут, все подадут, накормят, напоют, спать уложат.
Молодой водитель ЗИЛа Алексей украдкой поглядывал на ручные часы и с каждым взглядом становился все мрачнее. Два часа как рабочий день закончился, и вот только сейчас вся нехитрая бабки Марфы утварь, все узлы, узелки и узелочки, сундуки и сундучки, комоды и комодики, кастрюльки, лукошки и кошелки свалены кучей в кузове раздолбанного по ухабами лихой Алешкиной ездой ЗИЛа. Уж как уговаривал, как уговаривал Федотыч пособить при переезде тещи, обещал пол литру поставить после переезда. Обещал что не долго, до конца рабочего дня управиться. Не управились. Вон рожи какие у Федотыча и его молодайки злые. Не до пол-литра тут, поди обманул.
- Все, по коням, - наконец прорычал Федотыч захлопывая дверь калитки теперь уже не тещиной усадьбы. Махнул рукой новым хозяевам и направился к самосвалу.
Алешка ловко подскочил к бабке Марфе и игриво произнес:
- А ну-ка бабка, давай подсажу, как в карете поедешь, главное не боись, прорвемся.
Он легко поднял сухенькое неповоротливое тело старушки на высокую ступень автомобиля и втолкнул в кабину.
Повеселевший Федотыч уронил себя рядом с бабкой Марфой, одобрительно кивнул головой и разрешил трогать. А как прибыли - свалили все имущество бабки в сарай , самое место, если бы можно оставили бы и ее там, да нельзя, что люди скажут.
Бабка Марфа прожила в своей деревне в родном доме всю свою семидесятилетнюю жизнь. В нем родилась, в него привела мужа, из него же и схоронила. Прожитые годы, не сильно позаботились об эстетике ее тела. Согнули коромыслом спину, вытянули силу из рук и ног, превратив их в костыли и грабли, порезвились над лицом. В насмешку оставили совершенно беззубым рот.
Покуда могла, ползала бабка Марфа по своему подворью, в вечной зимне-летней обувке - тяжеленных валенках с одетыми на них калошами. Говорила, в них устойчивее да и ноги не мерзнут. Стучала клюкой по своему маленькому двору палкой из лещины, разгоняя соседских кур и уток. Так и жила день за днем, дочь помогала, соседи. А тут, пришел пол года назад Федотыч, да и посватался к дочери. Говорит, люблю. Да только какая там любовь. У Федотыча жена померла, остался пацан семилетний, одному тяжело. Да и то сказать, не молодые уже дочь то с Федотычем что бы глупостями заниматься. Федотыч мужик видный сам из себя, мастером на шахте работает. У Федотыча квартира своя была, шахтерам выдали когда карьер открыли. Жить с тещей в хате не захотел, да и дочь говорит, устала от хозяйства. Вот Федотыч предложил дом продать - тещу к себе в квартиру. И спасибо ему за это, другой бы отказался брать на шею такой хомут, а этот нет, сам предложил.
Выделили бабке Марфе угол на кухне, поставили диван старый с резными слониками подле 'лежанки'. Грейся бабка. Живи бабка. Радуйся бабка. Так и стала жить бабка Марфа. Утром моченки в сладком чае выловит, пошамкает. В обед суп похлебает да картошку погоняет по беззубому рту. А вечером сухарик пососет. Вроде и сыта. Вроде и довольна За общий стол бабку не сажали.
Все одно есть нормальную еду не может, только чмокает да чавкает.
Месяца два так жила, да только как-то утром встала бабка Марфа, огляделась вокруг да ахнула. Дом то не ее. Не ее и все тут.
Как занесло сюда? Ведь помнила же, помнила спать ложилась в своем доме, а проснулась в чужом. Глядь, дочь Галька на кухню вошла.
- Галь, это как же я здесь? А дома-то кто?
- Ой, мам, хватит глупостей, какой дом, продали давно.
- Да ты что, как продали, я ж вчера там только была.
- Где ты была?
- В доме?
- В каком доме?
- В нашем, в каком же еще.
- Ма, не говори глупостей.
Дочь нервно поджав губы с раздражением посмотрела на старушку, - дожили.
И каждое утро стало начинаться с вопросов о доме. Позавтракав чаем с сушками, бабка Марфа выходила на улицу, и тайком что бы не заметила дочь начинала ковылять со своею палочкой по окрестным дворам в поисках своего дома. Первое время дочь зорко следила за матерью, выбегала из дома и испугано начинала звать если старушки не было видно. Та торопливо возвращалась на зов, пытаясь оправдываться. Постепенно все привыкли к этим поискам, лишь вложили в обязанность восьмилетнему сыну Федотыча следить походами старушки, когда та выходила на улицу. И первое время Вовка добросовестно следовал позади за бабкой Марфой. Но с каждым днем, занятие это ему нравилось все меньше и меньше. Наконец он нашел выход. Тихонько подкрадывался к бабке, шел за ней след в след. Потом, выбрав момент, ловко ставил подножку. Старушка падала. Иногда разбивала лицо и руки. Выбегала Галька, уводила ее, а Вовка был свободен, бежал к своим товарищам, радуясь собственной сообразительности.
Прошел год. Бабка Марфа по прежнему продолжала искала свой дом. Вовка перестал следил за ней, да и дочь успокоилась, перестав бурно реагировать на чудачества матери. Старушка побродив полчаса-час, устав, валилась набок посреди улицы. Не в силах самостоятельно подняться вставала на колени и ползала кругами, до тех пор пока не появлялась дочь и не забирала ее в квартиру.
Развлечение было ежедневным и вскоре приелось всегда находившимся ротозеям сопровождавшим похождения бабки Марфы. В один из дней, проснувшись раньше обычного бабка Марфа тихо выскользнула на улицу. Солнце вставало, поигрывая лучами как мускулатурой атлет. Соловьи еще не сильно озабоченные обеспечением мухами потомства запускали свои умопомрачительные трели, хвастаясь перед соловьихами чистотой тембра и количеством переливов. Под эту птичью какофонию вышла бабка Марфа на проселочную дорогу в поисках своего дома. Алешка гнал по раздолбанной дороге самосвал борясь с желанием закрыть глаза и с необходимостью побыстрее добраться до дома. Время от времени он отключался, но вздрагивал на очередном ухабе и продрав глаза с большей силой давил на педаль газа. Бабка Марфа вынырнула на дороге вдруг. Едва успев затормозить, злой как черт, Алешка выскочил из машины.
- Бабка, да ты что, ведь сел бы из-за тебя, ты куда прешься такую рань?
Старушка грустно посмотрев на Алешку, прошамкала:
- Домой, сынок, домой милый.
- Так ты ж у Федотыча живешь, я знаю. Я ж тебя сам перевозил. Тебе назад надо, а ты вперед топаешь.
- Сынок, ты б отвез меня домой, а? - бабка Марфа с мольбой и слезами в глазах посмотрела на Алешку. - Ведь соскучилась я, вся душенька изболелась. Сколько дом не видела. Поди уж недели две али три. Как бы кто не с озорничал с ним.
Просьба старушки поставили Алешку в неловкое положение. Везти бабку следовало назад к Федотычу. О чудачестве бабки Марфы с домом он был наслышан, да и знал, что бабкин дом давно продан. С другой стороны Алешка неожиданно вспомнил как сам служа срочную, ночь за ночью просыпался в твердой уверенности, что он находится в своей деревне, в своем доме, в своей постели. И бессильно дубасил кулаком в стену, что бы болью заглушить другую боль. Что делать? Вроде и домой надо, перекусить да на работу.
- Ай, садись бабка, отвезу, посмотришь на свой дом, я похаваю, а потом заберу тебя, отвезу к Федотычу, может чудить перестанешь.
Бабка Марфа осторожно приоткрыла калитку и вошла во двор. Ее дом стоял и смотрел на свою хозяйку черными глазами окон. Слезы покатились по лицу старушки. Она скрюченными пальцами стала ощупывала стены избы, всматриваться в каждое бревнышко.
- Ну вот, а говорили продали, продали. Не-е-ет, стоит мой дом, - шептала она едва слышно.
Старушка обошла вокруг избы, заглядывая в окна, пытаясь что-то в них рассмотреть. Видимо ни чего не увидев, подошла к двери и попыталась открыть. Дверь не поддавалась, закрыта изнутри.
- Ничего, ничего, - прошептала бабка Марфа и присела на ступеньку возле двери, - скоро Галька вернется, она всегда под утро летом возвращается.
Алешка нашел бабку Марфу сидящей на ступеньке. Она прислонилась головой к перилам и видимо уснула. Минут пять он ждал, не хотелось ее будить. Лицо у бабки Марфы было спокойным и счастливым. Устав ждать, он подошел поближе и тронул ее за плечо. Старушка не проснулась. Не сразу до Алешке дошло, что она не сможет сделать это уже никогда.
Случайно или нет, дом бабки Марфы через пару недель после ее похорон сгорел. Кто говорил по неосторожности, а некоторые считали что это поджог.

3. #11: г-н Аватара (37). Лекарство.

Водка была паленой. И это было не удивительно, ведь давно миновали времена, когда Семен Геннадьевич Посохов мог позволить себе купить 'беленькую' в магазине или даже в цивильном ларьке. С другой стороны он еще не дошел до того чтобы пить ацетон и прочую горюче- смазочную дрянь как Воха и Толик, его обычные собутыльники. Да, иногда Посохов пил бормотуху, а также все мутный самогон которым приторговывала баба Шура, тот самый от которого по слухам скончался старый дворник. Впрочем, доказательств так и не наши дед пил все что горит, мог и где в другом месте травануться. Но обычно Семен Геннадьевич пил водку. Хотя даже не пил, а как это принято говорить кушал. Большими дозами, когда было что. Финансы от такой жизни утекали стремительно, и на качество водки жаловаться было глупо. Была бы. Но конкретно эта бутылка, уже вторая на сегодня была очень паленой и это обстоятельство никак не давало ему возможности расслабиться.
Впрочем, даже качественный продукт давно не оказывал на него этого ожидаемого эффекта. Что-то было не так. Что-то ныло, тянуло как больной зуб, давило и плющило. Муторно чувствовал себя Посохов каждый вечер, окидывая мутным взглядом неухоженный двор, старушек на скамейке, детей играющих в песочнице, а затем свой облупившийся потолок, обветшалые обои и покосившийся сервант, в глубине которого лежала приговоренная к вечному заточению фотография жены. Когда узницу временно выпускали наружу непонятные Семену Геннадьевичу страсти в его душе, становилось особенно туго.
- Дьявол!
Переполненная сивушными маслами водка нырнула в пищевод, застряла там, упорно не желая идти дальше. Семен Геннадьевич закашлялся.
- Черт!
В этот момент его старательно похлопали по спине. Получив отдаленную взбучку, водка смирилась и стекла в радушные объятия желудочного сока. Посохов блаженно икнул и повернулся. Рука, оказавшая ему столь своевременную помощь, на другом конце заканчивалась высоким худощавым типом в строгом, но мятом костюме-тройке бежевого цвета. Семен Геннадьевич попятился.
- Т-т-т-ты, кто? - спросил он заплетающимся языком. Незнакомец с сомнением почесал подбородок.
- Сложный вопрос. Так что давай-ка, остановимся на вариантах, которые предложил ты сам.
Посохов непонимающе моргнул и налил себе еще полстакана.
- Я предложил? Когда?
- Только что.
- А?
Реальность упорно ускользала от Семена Геннадьевича, он помотал головой и опорожнил очередной стакан. Незнакомец вздохнул.
- Я - дьявол. Черт. Понимаете?
Посохов поднял голову и погрозил незнакомцу пальцем.
- Ничего подобного! Что я: черта не узнаю? У него это: рога должны быть, копыта: хвост. И рыло как у свиньи:
Худощавый страдальчески вздохнул.
- Вообще-то это давно устаревшая униформа, но если настаиваете:.
Семен Геннадьевич спешно отдернул протянутую за бутылкой руку, когда на его глазах незваный гость резко изменился. Костюм худощавого типа куда-то исчез, сам он в мгновение оброс волосами, погрузнел, лакированные ботинки разделились, превратившись в широкие копыта, на голове проросли маленькие рожки. В довершение всего безобразия нос незнакомца расплылся в свиной пяточек. Черт развел руками.
- Пожалуйста. Хвост показать?
Посохов судорожно схватил бутылку и разливая больше половины налил полстакана.
- Н-н-не надо, - выдавил он. - Вот ведь слышал, что можно до чертиков допиться, но не думал:. А почему ты большой и один?
- Чего? - возмутился черт, - тебе и одного много, алкаш несчастный. Семен Геннадьевич глотнул водки.
- Все, - пробормотал он. - Это белочка.
Черт недоуменно пожал плечами, достал из воздуха зеркало, на пробу помахал пушистым хвостиком. Затем до него дошло.
- Семен Геннадьевич, уверяю вас - я не белая горячка. Я есть черт, самый настоящий!
Посохов допил остаток водки и сумрачно посмотрел на пустую бутылку. Все вокруг поплыло и, но начал проваливаться в столь давно ожидаемое забытье.
- Э! Эй! - та же самая рука немилосердно прошлась по его щекам. - Любитель животных! Не расходимся!
Семен Геннадьевич заморгал и зло уставился на уже доставшего его черта.
- И что с того? - буркнул он, - Чего приперся? Выпить не дам. Водки больше нет.
Черт рассмеялся.
- А вот это, Семен Геннадьевич, как раз не проблема!
Он прищелкнул пальцами, и на столе возникла литровая бутылка с нарядной блестящей этикеткой. Посохов сглотнул. Это бала немыслимо дорогая и как говорят безумно хорошая водка, которую он несколько раз видел на витринах дорогих магазинов. Семен Геннадьевич недоверчиво потыкал бутылку пальцем. Она была холодной и, по всей видимости, настоящей. Посохов рыкнул и дрожащими руками начал откупоривать бутылку.
- Семен Геннадьевич, - протянул черт, - может, обойдемся без формальностей? У меня так еще блохи заведутся:.
Посохов неопределенно помычал и, наконец, справившись с пробкой, налил в стакан чистую как слеза жидкость. Черт удовлетворенно хмыкнул и превратился обратно в худощавого типа.
- А теперь к делу.
Посохов смакуя выпил. Водка была чудесной, крепкой и ароматной. Знакомое чувство небытия начинало охватывать его.
- Чего пристал? Дай человеку расслабиться!
- Я бы с радостью, - фыркнул худощавый, - но не получится ведь. Болит?
Семен Геннадьевич вздохнул. Тип был прав. Не получалось. Знакомая саднящая боль свербела сильнее и сильнее.
- Болит, - пожаловался он. - А что болит?
- Душа! - ответил черт, сочувственно похлопывая Посохова по плечу, - душа у вас болит, Семен Геннадьевич!
Посохов пустил пьяную слезу и зло набычился.
- А почему она болит, зараза? Что ей не так?
Черт задумчиво осмотрел комнату.
- Да много чего. Квартира не убрана, денег нет, жена вас бросила, соседи с вами не разговаривают, с работы уволили:. А еще в стране бардак, экология нарушена, космические лучи:. Мало ли что:. Семен Геннадьевич кивнул и налил себе еще водки.
- А что же делать?
Черт снова рассмеялся.
- Так поэтому я и здесь, Семен Геннадьевич! Вы мне ее продайте!
- Душу? - опешил Посохов.
- Вот именно! Какой вам от нее прок? Одни проблемы.
Посохов задумался. Действительно, зачем ему эта душа? Никакой пользы, одна боль:. Он глотнул из стакана.
- А что дашь?
Худощавый развел руками.
- Да что пожелаете, Семен Геннадьевич!
Посохов сфокусировал глаза на стоящей перед ни бутылке. - Водки хочу! - выпалил он, - такой вот. И много, чтоб до конца жизни хватило.
- Это можно, - кивнул худощавый, и щелкнул пальцами. Комната преобразилась. От стен до потолка она стала заполнена картонными ящиками. Черт ухмыльнулся.
- Восемь тысяч бутылок. Я ту пространство свернул, чтоб все поместилось. Хватит на то чтобы превратить вашу печень труху. Ну, как? Согласны?
Посохов икнул и закивал головой, не в силах противится возникшему перед ним богатству.
- Ну, вот и чудненько! Документик подпишите.
Черт вынул из-за пазухи кусок пергамента. Семен Геннадьевич напряг память.
- К-к-кровью?
Черт фыркнул.
- Ну что вы, Семен Геннадьевич, все это давно устарело. Хватит вашего отпечатка пальца. Вот здесь.
Посохов уронил руку на пергамент. Худощавый удовлетворенно фыркнул.
- Вот и все. Прощайте, Семен Геннадьевич, было приятно иметь с вами дело. Увидимся.
И черт исчез, оставив от себя легкий запах серы. Посохов сосредоточился. Вроде ничего не изменилось, хотя: Боль ушла. Он шагнул к серванту, достал фотографию жены - ничего. Прокрутил в памяти свои беды, и нутро его по-прежнему отвечало полнейшим равнодушием. Душа больше не болела. Не было ее.

Семен Геннадьевич счастливо вздохнул и размашистым жестом вскрыл один из ящиков. Достал сверкающую фирменной этикеткой бутылку, причмокнул. Стремительно раскупорил и смакуя наполнил бывалый граненый стакан. Но стоило ему взяться за привычную тару, как ужас пронзил все его существо. Посохов сглотнул и непривычно трезвым взором обвел взглядом обшарпанную квартиру, заставленную ящиками с отличной качественной водкой холодея с каждой секундой.
Пить не хотелось.
Совершенно.

4. #8: летяга (33). ФАНТАСМАГОРИЯ

Боль вгрызалась , как хищник, запустивший когти в добычу. Душа сопротивлялась, хотя не следовало. Боль пыталась избавить Душу от осколка с зазубренными краями, засевшего глубоко. Душа вцепилась в осколок и боролась молча..

***
Сначала из молочной мути беспамятства проступил закопченный потолок, весь в паутине. Человек скосил глаза вбок. И угадал контуры захламленного чердака . Свет слабо проникал через слуховое окно с грязным стеклом. Угол стекла заложен фанерой.. Человек лежал на раскладушке с оборванными пружинками. Осторожно перевел взгляд, уже зная, что увидит в углу массивный сундук . Верно. Сундук был На крышке сидела девушка лет пятнадцати в потертых джинсах и болтала ногами. Ярко-желтая футболка с аляповатым зеленым крокодилом обтягивала едва наметившуюся грудь. Белобрысая, нескладная, с облупленным носом. Короткие густющие ресницы вокруг любопытных глаз казались подстриженной мягкой щеточкой.
Человек подвигался вяло, посмотрел на руки и не увидел их.
Попытался встать, но не ощутил тела. Девушка заулыбалась бодро.

-Не волнуйся. Мы можем общаться, это главное. Все остальное- иллюзия, - тихий с хрипотцой голос был неестественно ровным.

-Я себя не вижу и не ощущаю. Я ничего не помню. Меня больше нет. Я умер? - Человек говорил и не слышал себя..

-Не совсем так. Ты лишился возможности проявляться в физическом мире, потому что твой организм стал трупом. Но я тебя слышу и понимаю. Не знаю, кем ты был в последнем жизненном цикле: мужчиной или женщиной. Это не важно. У тебя больше нет физической внешности, но ты существуешь.

-А можно сказку повеселее? И пива холодного...

-Угу. Позже. В настоящий момент Служба Высших Сфер ведет стандартный процесс разделения твоей души с ее физической оболочкой. Кстати я - сотрудник этой Службы в ранге проводника. Поверхностный слой информации , который ты называешь памятью, считан с твоей матрицы и пополнил общий банк данных.

-Какая милая служба:
-А дальше при глубоком сканировании твоя матрица, или душа, если так понятнее, вдруг начала самопроизвольное свертывание. Редкий случай. Второй в моей практике, когда подопечный в собственном сознании роет окопы, цепляет на колья колючую проволоку, и вывешивает табличку "Минное поле" - Это значит, что часть души осталась в физическом мире. Вместе с мертвым телом. И кто-то крепко удерживает ее там . Система считывания при этом идет вразнос. А ты чувствуешь сильную боль, -белобрысая соскочила с сундука и нервно прошлась вдоль стены, машинально смахнув клок паутины. Черный от злости паук выполз из засады и смотрел враждебно.

-Все, что ты видишь вокруг , - девушка обвела интерьер жестом наследной принцессы , - это все декорация. Реконструированный фрагмент твоих воспоминаний, уцелевший в матрице случайно. Предполагалось, что у тебя возникнут положительные эмоции, активизируют нужный ассоциативный ряд и в дальнейшем не придется подвергать тебя трудному испытанию. Что-нибудь вспоминаешь?

-Ни фига. Первый раз вижу.

-Судя по реакции, -девушка поморщилась, - не получилось. Жаль.

-Еще бы, -оживился человек. Для положительных эмоций реконструируют дворцы с фонтанами, экипажи и белокурых красавиц...или смуглых красавцев. Ванны с бордюром из итальянского кафеля, а не..., - Человек уставился на худые ключицы собеседницы.

- Не чердачное убожество, да?

- Дура ты. А хозяева твои из Высших Сфер - сволочи. Извини. Я к тому, что превращать личность в растение-наглый произвол.

-До растения тебе сильно далеко. Иначе откуда знания про дур, холодное пиво и бордюры? К тому же и с ущербной памятью ты упрямо рвешься назад, в физический мир, причиняя душе ненужную боль. Значит, придется тебя вернуть туда на короткое время. В момент соединения с физической оболочкой ты вспомнишь все. Я буду рядом и тогда, возможно, смогу помочь.

-Никуда я не рвусь, не ври! Мне вообще плевать. Даже то, что я типа на том свете -плевать. Я сам удивляюсь. И вообще раз вся моя память в вашем дурацком банке, то и шагай туда с сачком. А я спать хочу, -Человек демонстративно закрыл глаза, но век не было. Опостылевшая картина не исчезала.

-Увы. Найти наугад нужный фрагмент в банке данных - все равно, что вернуть в солонку крупинку соли, растворенную в мировом океане. Поэтому, выбора у нас с тобой нет..

-Гжель..Ежевичка.., -пробормотал Человек.
-Что?
-Солонка в форме ягоды. Синяя с белым. Красиво.

-Подозреваю, что это не тот ассоциативный ряд, который нужен, - вздохнула девушка. - Соберись. Сейчас я тебя верну...знать бы еще, куда. В прошлый раз подопечный оказался с головой, простреленной контрольным выстрелом. Бедняга. Рисковал душой, задавшись целью отомстить лучшему другу, который оказался убийцей. А оно того стоило? Калякать помадой на зеркале -суетно и пошло. Ладно. Будем надеяться, что ты -не жертва террора, горящая желанием свернуть башку главарю Аль-Кайеды, иначе все безнадежно, -девушка умолкла. Ее фигура обрела прозрачность, расплылась, перемешиваясь с подступившей мутью, скрадывающей черты. Человек силился что-то спросить, но не мог. Речь больше не подчинялась. А потом исчезли и чувства.

***

Сергей смотрел на спящих и улыбался. В старинном плюшевом кресле обеим было не тесно. Стаська прикорнула рядом с мачехой, натянув пушистый плед до ушей. Раскрытая книжка о похождениях Христофора Бонифатьеича Врунгеля соскользнула с колен Светланы.. Сергей поднял книгу, осторожно укутал пледом ноги жены, невольно залюбовался ее необычными ресницами: короткие, потрясающе густые -они казались нарочито подстриженными и золотились в свете торшера с плетеным абажуром. Сергей погасил свет и на цыпочках прошел на кухню. Поставил чайник и присел у окна.
Известие, что беготня по инстанциям закончилась, и вопрос с удочерением Стаськи решен положительно, он приберег до завтрашнего дня. Чтобы радостное событие соседствовало с грустным. . Ведь завтра - годовщина трагической гибели Наташки. Сергей верил на слово умной, тактичной, по-домашнему миловидной Светлане, что в детстве они с Наташкой были закадычными подружками и страшными сорванцами -грозой окрестных мальчишек. Верил и благодарил богиню женственности за своевременное вмешательство в характер любимой. Пути подруг на его счастье разошлись со временем, ибо Наташку богиня вниманием не удостоила. Какое счастье, что Стаська - не в нее. Сейчас мало, кто в Тарусе вспоминает эту историю, но год назад газеты соревновались друг с другом сенсационностью заголовков: "Байкерша погибла и чуть не угробила собственную дочь", "Мотоцикл она любила больше, чем ребенка", "Сутки рядом с трупом матери" , "Чудесное спасение ", "Девочка осталась сиротой" Сергей задумался. . В истории спасения Стаськи было много непонятного.
В тот вечер разъяренная ссорой с приятелем Наташка села на мотоцикл, посадила дочь перед собой и уехала, никому не сказав, куда. Черти занесли ее на заброшенную гравийную дорогу, идущую по кромке оврага. На повороте не справилась с рулем, и разогнавшийся "Харлей" рухнул с обрыва. Хромированного монстра знали все гайцы в округе, как и его безбашенную хозяйку, которая в жизни отчаянно любила две вещи: свою дочь Станиславу, прижитую неизвестно от кого, и свой мотоцикл.
Женщина погибла на месте. Четырехлетняя Стаська больше суток пролежала на дне оврага, вся исцарапанная, с сотрясением мозга и сломанной ногой рядом с покореженным мототоциклом, придавившим мертвую мать. Шансов на то, что их найдут быстро, не было. После строительства новой трассы проселок оказался в стороне от жизни, следы падения машины скрыли густые заросли на склонах. А водитель случайного авто не расслышал бы в шуме мотора слабый крик ребенка.
Правда, сама Стаська потом утверждала, что она не кричала и не плакала. И вообще, не боялась. Потому что знала, что их найдут. Потому что мама была рядом. Разговаривала с ней, успокаивала, рассказывала истории про войну, а ночью прогнала бродячих худых собак с оскаленными зубами. Мама наругалась на них запретными словами- и те убрались с визгом. Стаське никто не верил. Мало ли что померещится ребенку в шоке. Мол, психиатры разберутся. Психиатры разводили руками. По медицинскому заключению смерть женщины была мгновенной.

Было в этой истории еще кое-что. Когда позвонили из больницы и они со Светкой прибежали в приемный покой, врач "Скорой" уставился на его жену, как на привидение. Потом осторожно спросил, нет ли у нее младшей сестры. И рассказал следующее: под утро в дежурке раздался звонок. Женский голос сообщил о раненом ребенке, лежащем в овраге за Выселками. И сразу повесили трубку. Поднаторевший на выявлении ложных вызовов диспетчер перезвонил на АТС, а оттуда сообщили, что звонок вообще не зафиксирован. Естественно, бригаду к черту на кулички посылать не стали. А через пять минут в дежурку ворвалась наглая белобрысая девчонка и подняла крик о нарушении клятвы Гиппократа. . Села рядом с водителем и показывала дорогу. А потом исчезла в суматохе.

'Знак ГТО на груди у него:' , -задумчиво поизнес врач

Что? -не понял Сергей.
Да так, вспомнилось. . Девочка эта, между прочим, -копия вашей жены, только лет на десять моложе. Бывают же совпадения!

Воспоминания разбередили Сергея, но не слишком. Завтра наступит время для грусти и радости. И для догадок. А сегодня на уютной веранде под теплым пледом спокойно спят две женщины, роднее которых в мире нет.
ЕГО женщины.

5. #2: Ч.Д.А. (28). Утро

Утро. То есть, наверное - утро. Потому как будильник начал что то такое бодрое чирикать. Вот сволочь какая! Ненавижу. Голова болит - значит она есть. Эх. Вставать надо. А как вставать, ежли не только глаза не открываются, а и голова от подушки не отлипает? Как-как? С трудом, вот как. Значит придется потрудится. Это ж какое гадство, прям с утра - и уже трудиться. Обидно, да?
Несколько минут героических усилий - и я в вертикальном состоянии. Глаза, правда по прежнему закрыты. А, собственно, хрен ли их вааще открывать? Я в своей квартире, или где? Шо я тут, наощупь все не найду? Или не в своей? Тэкс... Строим заковыристую матерную конструкцию. Типа такая мантра. Произносим ее. Про себя. Потому что язык, губы, и прочие голосовые связки шевелиться не хотят. Или не могут? Верхи не могут, низы не хотят... Низы хотят, верхи могут, но все равно не будут. Революсьонная ситуация! Зато глаз приоткрылся. Один. Не на долго. Но квартиру увидеть успел. Уфф... Своя. Можно смело нашшупывать путь на кухню. Руками, наверное. Руки дрожат. Значит они есть? Дверной проем тоже есть. Правда немного не там, где планировался, но это не важно. Значит, немножко сюда, потом немножко сюда., потом... Блинский нафиг! Кто передвинул все двери!?! В третий раз это уже не смешно!
Кухня. Вау! Добрался! Все-таки открываю глаза. Один глаз, по крайней мере. Это белое и большое - холодильник, это белое поменьше - плита, это белое и совсем маленькое - микроволновка. Упс. А чайник где? Должен быть! Такой белый... Вот он! Замаскировался, падла, под филиал микроволновки. А я все равно его нашел, потому что - бдительный! Опять же, кофе очень хочется. А это стимул. Даже так - СТИМУЛ! Хотя кофе из чайника - это моветон. Кофе надо пить из кофейника. На худой конец - из кофеварки. А если кофе по турецки - то из турки. Но бразильский кофе от швейцарской компании, произведенный в краснодарском крае и купленный в Москве можно пить как угодно. Лучше, конечно, вообще его не пить - желудок целее будет, но другого все равно нет, а кофе очень хочется. А это - стимул. Потому, что второй глаз тоже открыть надо. А то уже вопросы возникают нездоровые - а был ли глазик? Может глазика то и не было? Я то помню, что зрение еще вчера было бинокулярное, но тем не менее... Опять же, будильник по прежнему верещит что-то такое... Типа через 15 минут уже выходить надо. Какая падла придумала сразу после субботы понедельники устраивать???? Повбывав бы! И не говорите мне ничего про воскресенье. Не было никакого воскресения. Вы видели хоть одного человека, который в воскресение бы воскрес, а? То-то. Все умерли. А настоящее воскресение проводится в понедельник утром. Под вопли будильника. Омерзительнейшее мероприятие, скажу я вам. Ну да вы в курсе.
Итак - кофе. Две ложечки того, три ложечки этого, и полстаканчика кипяточку. Мдя. Экая гадость. А что делать? Желудок начинает отплясывать нечто такое бодрое. С прыжками и ужимками. Желудок болит, может он есть? Неее... Есть он не может. Он и пить то с трудом может. Глоточек кофе. Еще глоточек кофе. Еще... СТОЯТЬ, Я СКАЗАЛ!!! Еще три глоточка кофе осталось сделать. Раз, два, три, сделано! Хм, а жизнь то налаживается! Второй глаз открылся, здорово! Только их сейчас лучше оба прижмурить, тут зеркало как раз. Туда еще преждевременно заглядывать. Бамц... Нет больше зеркала. Ну кто бы мог подумать, что в стандартных блочных домах могут быть такие причудливо-изогнутые коридоры? Это вам не тюрьму раскачивать, да. А все-таки интересно, что там, в зеркале отражалось... И не узнать уже. Ха! Зеркало в ванной еще осталось! Ща сходим. Заодно и умоюсь. Как все удачно складывается.
Особого криминала в зеркале не обнаружилось. Нормальная такая, в меру щетинистая личность. Глаза только щурятся подозрительным образом. Теперь главное паспорт далеко не прятать, потому как при такой физиономии все менты - мои будут. А вот хрен им по всей морде - титульная нация, московская регистрация. Фамилиё такое прибалтийское есть - Обломайтес. Еще зубы почистить - и вааще! И побриться. Или ну ево нафиг? Целоваться вроде не с кем не собираюсь... или собираюсь? Лучше побриться. Всегда следует надеяться на лучшее. Щетина колется - значит она есть. А надо чтоб - нет. Во загнул! Без поллитры не разберешься... Упс. Желудок - СТОЯТЬ! Про поллитру это я зря вспомнил.
Эх. Все. Пора идти. Совсем пара. Ну, последняя инвентаризация. Голова есть, глаза есть, ухи вроде тоже есть, руки, ноги, живот... (Желудок, стоять!!!)
И в самой-самой глубине организма - громаднейшее сожаление об очередных бездарно потраченных выходных. Трепещет там такое, болит...
Душа.
Значит тоже есть.

6. #4: Шершень (20). КЕША

Помню, жил у нас в семье клест. Звали его Кеша. Нет, это было еще до мультфильма про попугая. Просто у меня прадеда звали Иннокентий, бравый такой на фотографии, с усами как у Чапаева. А что? Как хочу, так и называю! Своих зверушек, естественно. Отец вон, любитель черных кошек, да не простых, а обязательно с белым пятном на груди и в белых носочках, называл их всех Микки. Откуда дурь такая? Только эти кошки, черные с белыми пятнами, у нас почему-то долго не жили. Год-два от силы. А потом каким-то загадочным образом пропадали. Совершенно загадочным - сегодня они есть, а завтра их нет, бесследно. Тогда я еще не смотрел сериал "X-files", а то бы точно подумал про инопланетян. Хотя, странно, пропадали они исключительно в теплое время года. А если подумать хорошенько, вспомнить физиологию кошачьих и открытый балкон на втором этаже... Нет, версия с инопланетянами мне нравится больше.

Папа после загадочного исчезновения очередной Микки сильно переживал, хоть и не подавал вида. Да кого обманешь? Меня или маму? Видно же, уляжется после работы на диване -книжка в левой руке, а правая так покоя и не находит. Привык, что кошка тут же ему под руку и мурлычет.

Месяца через два-три папа как бы невзначай приносил домой котенка, черного, с белым пятном на груди и в белых носочках. Мама делала вид, что очень недовольна. Дескать, и так не продохнуть - слева аквариум, справа клетка с белыми крысами Машей и Мишей - ну, про них-то разговор особый, - а под ногами постоянно путается черепаха Катя. И вообще, приучать ходить в туалет очередного котенка - это опять на нее свалится? Мудрый папа молчал. Молчал и я, глядя на папу. Через какое-то количество охов и вздохов мама уже организовывала для очередной Микки - она уже не спрашивала ее имени - спальное место и прикидывала, чем бы ее покормить соответственно ее возрасту и наличию продуктов в холодильнике. Как мама приучала кошек ходить по нужде через форточку на балкон, не взирая на сибирские морозы, - это отдельный разговор... Так, о чем это я? А, да, про Кешу.

Кеша появился у нас дома случайно. Просто соседи - такие же энергетики, как мой папа - уезжали в командировку в Монголию строить электростанцию в Эрденете. Надолго. На год или два. Вот и попросили нас приютить птичку в клетке.
- Да ради бога, - тут же согласилась мама, - Хоть как ее зовут?
- Да мы как-то и не подумали, - засмущались соседи.
- Да ладно вам, - помню, сказал я и понес клеста, пока еще в клетке, знакомиться с очередной Микки, черепахой Катей, парой белых крыс Машей и Мишей - о которых отдельный разговор - и рыбками в аквариуме. Кошка к птичке проявила довольно сдержанный интерес - потянулась, зевнула и отвернулась. Остальная живность клеста вообще проигнорировала.
Пока еще в клетке, это я не зря сказал. Очень быстро клест-еловик, причем самец, как я определил по книжке, научился открывать проволочный затвор на клетке. Зараза. И принялся летать по всей нашей квартире, для спанья возвращаясь к себе.
- Хорошая птичка, умная. Но только что ж ты никак не научишься за собой дверь закрывать? - Мама. Хлебом не корми - дай поворчать. Привыкли.

Нашу домашнюю живность Кеша - как назвал клеста я, родители не возражали - принял как-то сразу, но по-своему. На Кате он нагло катался, как Ленин на броневике. Скалярий в аквариуме рассматривал с большим интересом, каждый день и подолгу - подозреваю, что это у него было такое развлечение, как у нас смотрение телевизора. Машу и Мишу клест откровенно дразнил, тарабаня клювом по прутьям их клетки и поедая самые вкусные кусочки у них на виду. Зато с папой и Микки у него был полный ажур. Идиллия. Как сейчас вижу, папа на диване с книжкой, справа у него под рукой басовито мурлычущая Микки, а на спине у нее, возле папиной руки, Кеша - глаза прищурены, и он так нежно, очень деликатно перебирает-приглаживает клювом кошкину шерстку и волоски на папиной руке.

Почти год прожил у нас Кеша. Погиб случайно. Мама как-то вечером выходила из квартиры, что-то замешкалась на пороге, клест и выпорхнул на лестничную клетку. На ту беду, тоже случайно, оказалась в подъезде и соседская кошка - так-то она домашняя, но загуляла, шалава, вот и выскочила. Кота, видимо, искала. Кеша попорхал под лампочкой и радостно полетел знакомиться с новой подругой. Знакомство было недолгим. Мама так и обмерла, когда от Кеши перья полетели. Это она так рассказала. Прихожу домой с тренировки, а она сидит на кухне и плачет. Помню, я тоже поплакал. Больше птиц у нас не было.

7. #6: Plastron (18). "Love story

"Эх-ма - завязь, почки,
Листики, цветочки!
Следствия, причины,
Признак дурачины..."

(с) Неизвестный классик

1 Завязь

От программиста Петрова ушла жена. Нестарого, в общем-то, и неглупого еще Петрова, а вот, поди ж ты, взяла и - ушла. К таксисту Сидорову. Тоже, кстати, нестарому и вроде бы неглупому... Сидоров недоумел и расстроился.

Почему? - вопрошал он окружающую среду всю следующую неделю. - За что? По какой такой причине? Я что, хуже?! - И внутренне стенал и беспробудно пытался пить. Не пилось.

На второй неделе неожиданно пришел ответ:
- Да, я - хуже!
Пришел неизвестно откуда, то ли свыше, то ли изнутри. Но озвучил его Петров сам. Да и попробовал бы кто-нибудь другой...

- Что теперь делать?
Началась вторая неделя его мучений.

И снова ответ пришел сам собой. Петров незаметно сел на диету (яичница, пельмени, сыр, хлеб... пиво), стал подтягивать перед зеркалом животик и к выходным нашел в шкафу старые кеды.

На третьей неделе Петров стал релизовывать невысказанное - бегал в парке, поднимал небольшие еще отягощения и подспудно решал, куда его тянет сильнее - к турнику или к сигаретам. Турник перетянул. Вечерами он начал читать.

На четвертой неделе Петров уже худо-бедно умел готовить (правда со шпаргалкой, "о вкусной и здоровой"), перестал ездить на машине в магазин на углу и два раз повисел на турнике.
- Но стану - лучше!
Жизнь постепенно налаживалась...

2 Почки

К концу лета позвонила жена, рассказала несущественное. Про таксиста Сидорова (пьет подлец), про себя (ничего еще не решила, вся в поиске), про осень (не за горами, и надо бы как-то) - Петров ничего не понял, но ночью ему не спалось.

Снились кошмары - он спивался и умирал от цирроза печени. Потом превращался в самого толстого человека на земле, и его хоронила процессия оборванных бомжей, неизвестно где взявших кадиллак. Бежавшие за гробом журналисты фотографировали и протягивали микрофоны, стеснясь спросить, как он справляет нужду...

Петров проснулся, ихонько толкнул жену в бок:
- Кать, растолкуй что ли...
Чутко спящая Катя ответила, не открывая глаз:
- К деньгам.
И перевернулась на ругой бок.
Петров сразу успокоился.

Утром пришло решение - набить Сидорову морду. Недолго покумекав над обоснованием - а жизнь он, гад, Катьке испортил! - потрогал изрядно окрепший мускул, надел спортивный костюм и выехал в известном направлении.

3 Листики

Солнце еще не пригрело, утренний туман только готовился осесть под его лучами. Деревья отбрасывали загадочные, висящие в воздухе тени и лишь немногие птахи осмеливались нарушить призрачную звенящую тишину.

Петров легко взбежал на четвертый этаж, позвонил... Дверь открыл сам.

Мысли вылетели из головы Петрова при виде неопрятного слюнявого человечка, вытирающего жирную руку о лацкан восточного халата. А слова забылись. Он схватил Сидорова за грудки, втряхнул, и выдохнул:
- Ты!.. Да я тебя... Уничтожу!

Похмельный Сидоров взволновался. Сунув руку в карман, достал выкидной нож и два раза ударил Петрова в живот.

- Что происходит? - послышался недоуменный вопрос Катерины, без паузы перешедший в истерический вопль. Она с силой оттолкнула Сидорова, и тот свалился рядом.

4 Цветочки

- Ванечка, Вань... ты меня слышишь?
Катя обнимала его голову и раскачивалась словно в трансе.
- Я ведь дурой была, Вань... Дура - что тебя бросила, дура - что из- за урода этого, дура - что не позвонила, не вернулась сразу... Думала не простишь.
Слеза упала Петрову на щеку. Он криво улыбнулся.
- Значит... все-таки я... лучше...
И прошептав вытянулся, застыл.

Петрова схоронили (без бомжей и кадиллака), Сидоров схлопотал пятерку за превышение, а Катя слегла - заболела, душой. Одно это и удерживало ее от безумия...

- Раз душа болит... значит она есть? - просветленно обращалась она к входящим сестрам. И добавляла, впадая в задумчивость: - Есть, я знаю... Я ведь не сумасшедшая..."

- Петров, а ну марш на процедуры! - раздался зычный голос дежурной сестры.

Петров торопливо захлопнул тетрадь, сунул под подушку. Проходя мимо заискивающе спросил:

- А сегодня не бОльные, Катерин Пална?

- Не больные, Петров, не больные. Не слышишь, что ли, как Сидоров молчит?

8. #1: Коля Чудес (17). Почему так?

Почему так?
Почему считается, что армия калечит души людские.
Почему? Кто мне скажет, кто в ответе за расхожее мнение, что в спецподразделениях служат "бездушные убийцы".
Неужели надо объяснять досужим людям, сидящим дома рядом с женой и кошкой, что мы тоже люди?
Эти и другие вопросы об бездуховности Армии "Говор" задавал себе не раз.
Нет, конечно, всем понятно, что армия - это слепок общества, но вот так, прямо, в бездушии его обвинили впервые.
Что произошло? Да практически - ничего особенного. Просто встреча выпускников школы, куда его пригласили этой весной.
Размышлений по поводу "что надеть" не было. Привыкший за 20 лет службы к форме, сорокадухлетний подполковник, даже не раздумывал.
Всё было хорошо и прекрасно первые два часа. Говор с радостью встретился с классом, где прошли его школьные годы, помянул старого учителя и заново перезнакомился со своими однокласниками. Всё было хорошо... В классе был накрыт большой стол, за которым разместилось человек двадцать. говор во все глаза смотрел и слушал, вспоминал.
Первая его любовь, высокая и худенькая Наталья. Как давно это было.
Первый поцелуй, первая драка из-за Наташи, а вон и обидчик сидит.
Славно тогда стукнулись, фонарь в поллица, но и Андрюхе тоже досталось.
Девятый класс, в который пришла новенькая, Катюша. Её просто посадили к нему за парту, а на другой день он провожал её домой. Господи, во было времечко! Говор жил тогда в Тушино, но район был поделен и просто так "чужаку" да ещё с местной девчонкой, пройти было нельзя.
Нет, сразу не били. Кодекс не позволял тронуть чужака, если он провожает девчонку, но потом, когда он оставался один... Говор вспомнил, как один раз уходил по крышам, через чердак, в другой подъезд. А Катюша, она уехала с семьёй куда-то на Байкал, через полгода. И пришла она, её Величество, последняя школьная любоь. Вот она сидит, рядышком, распрашивает, переживает. Ольга, Олечка. Замужем сейчас, двое детей... Иногда Говор задавал себе вопрос: А вот если бы тогда, в тёмном парке он решился на поцелуй, что тогда? Олечка, маленькая и хрупкя, тростиночка... Из=за неё он дрался постоянно и зверски. Десятый класс, выпускной, а на неё положил глаз парень из ПТУ. Он её действительно любил и выбивал всех поклонников, одного за другим. Справедливости ради, надо сказать, что это была дуэль.
Никаких дружков, кастетов или ножей. Один на один, в запретке Московского водоканала.
Мысли плавно текли в голове Говора. Он отвечал на вопросы и задавал их сам. Всё было хорошо.
Пока не подошёл Третий тост. Говор встал и не слова не говоря, молча выпил. "За Вас, ребята, пусть Вам там будет хорошо" мысленно произнёс он. И сел. Просто сел. Воспоминания нахлынули вновь... За свою службу он потерял неполный взвод. Каждого помнил и ставил свечку в храме. Хорошие были ребята. Сквозь туман воспоминаний он услышал свою фамилию.
- Снова вояки выёживаются, даже здесь не могут забыть о своей исключительности, третий тост - молча... Щас "Чёрного тюльпана" запоёт. Говорил Сергей, бывший первый спортсмен класса.
- И не надо так на меня смотреть, много Вас дут развелось... Я спецназ, а сам с войны машинами добро тащит. Медали нацепил... Серёгу явно начало заносить...
- Уроды бездушные...
Подполковник встал и подошёл к месту, где сидел Сергей. Короткий взмах ладони и обидная пощёчина влепилась в щёку болтуна.
- Захочешь меня найти, я не прячусь, можно прямо сейчас.
Сергей встал из-за стола и сделал шаг вперёд. Говор увернулся от прямого удара и коротко ткнул раскрытой ладонью в нос противнику. От боли тот присел и мнгновенно протрезвел. Поднялся шум, однокласники успокаивали и того и другого, пытались помирить.
Сквозь гвалт, стоящий в классе. Говор различил:
- Отморозок чеченский, на голову больной, Серёга не связывайся с ним, он контуженый, убийца... Я его личное дело в военкомате видела...
Говорила Маринка, бывшая староста. Вот как, мир тесен. Однокласники попытались замять инцендент очередным тостом.
Говор выпил и воспоминания вновь нахлынули на него.
Убийца, бездушный отморозок... тебя бы туда урода... Вновь в памяти всплывали эпизоды службы...
Бой в Баку, штурм морвокзала... Тогда они десантировались с вертолётов прямо на крышу. Ребята из Народного фронта опомнится не успели, как их повязали. Ему тогда было 37, капитанствовал по полной программе. Улыбка коснулась лица Говора, он вспомнил как его группа влетела на верхние этажи морвокзала, а Гюрза в мегафон проорал:
- Всем на пол, работает морская пехота.
Во где было кино... Поом начались будни, серые и страшные. Вспоминая армянских детишек, осиротевших за один день Сумгаитской резни, Говор сглотноул комок в горле... Бездушные... Он вспоминал, как его орлы отдавали свои бронежилеты армянам, чтобы они не погибли по дороге в аэропорт...
Убийцы...эх ты, братец. А ты видел, что они с нашими пацанами делали, хочешь касетку покажу, трофейную...когда кожу на животе подрезают, аккуратно так тщательно и на голову набрасывают... не видел, а я видел и после такого просмотра давил , давил, давил...
Бездушные... Были бы бездушными все повалы в Грозном подорвали бы... на надписи не смотрели... а если даже пацан 14 лет, а он гранату в тебя бросает, так что списать на неразумность... ага сейчас.
На плечо вдруг легла рука. Серёга- трезвый и виноватый.
-Прости, я не хотел, у меня племянника на Второй Чеченской ранило тяжело, накипело, а тут ты такой весь из себя... Мне Маринка сейчас рассказала что и как...прости. Да ладно Серёга, давай по 250 и забудем, прошло.
Девчонки, а кто пригласит старого и убитого подполковника на тур вальса?
Четвёртый тост за Дам, с локтя и стоя!!!
А душа болит, значит есть она.

9. #3: Бывшие Пузо (13). Душа болит... Значит, она есть?

Человек молча сидел в кабинете и барабанил по клавишам. Дверь отварилась, показалось взволнованное лицо мужчины:
- Шеф они пришли. Уже сидят в главном зале.
- Хорошо. Иду.
Дверь захлопнулась. Человек быстро выключил компьютер и пошел в главный зал.
В зале находилось двое. Заметив его приближение, встали. Он первым протянул руку:
- О, мистер Мапир! Рад вас видеть!
- Взаимно мистер Роб, - ответил Мапир и протянул руку навстречу.
- Мистер Джон, Здравствуйте! - протягивая руку следующему, произнес Роб.
- Добрый день мистер Роб.
- Итак начнем! - садясь за стол сказал Роб. - Вы хотите вложить деньги в нашу фирму?
- Да, но сначала расскажите нам о плюсах нашего вложения.
- Легко. Очень скоро ваши вклады окупятся. И вы:. - острая боль во всем теле прервала его. - И вы : получите в пять раз больше: чем: чем вкладывали
Выдавив последнюю фразу, Роб согнулся в поясе и начал задыхаться. Кое-как он вышел из главного зала. Доковыляв до туалета, он почувствовал облегчение, боль ушла. Роб умылся холодной водой, причесал черные волосы. Вернувшись в зал, он не обнаружил Джона с Мапиром. Роб выметнулся из зала, подбежал к секретарше:
- Где они? - вырвалось у него.
- Они ушли и велели передать, что не хотят вкладывать деньги в сомнительное предприятие, директор которого норовит откинуть копыта.
- Ах, они толстосумы: - очередной приступ боли заставил его замолчать.
- Шеф, что с вами?
- Аня помоги мне выйти на свежий воздух!
- Сейчас мистер Роб.
Вместе они вышли из здания на улицу. Солнце светило во всю. Пели птицы.
- Вся Аня мне полегчало. Можешь идти. - проговорил он.
-Хорошо мистер Роб.
Роб медленно брел по дневному городу. На глаза попалась вывеска: 'Сниму порчу, избавлю от болезней' Близ вывески находился небольшой шатер. Немного поколебавшись Роб, решил зайти. На входе в шатер его встретила старуха. Усадила за круглый стол и спросила хриплым голосом:
- Что привело тебя сюда?
- Меня зовут Роб. Меня уже два дня мучают острые боли во всем теле.
- У голубчик. Это известная проблема. У тебя Душа болит.
- Душа?
- Да, Душа. Не выносит она жить в твоем теле. Ты верно тварь последняя. Или кому-то очень сильно напакостил.
- Ну было дело, - зло ответил он. - Что делать-то теперь?
- Прощение просить дурачок. С вас сто рублей.
Вконец озлобленный Роб бросил деньги на стол и быстро вышел из шатра.
Вечером у себя дома Роб обдумывал слова старухи. Он вспоминал всех тех, кому он очень сильно навредил. Набралось человек пятьсот. Но были два человека, которым он особенно сильно напакостил, два его одноклассника. Остальным, так по мелочи: кому-то не выдал во время зарплату, кому-то не дал в долг. Под утро Роб решил последовать совету старухи. Адреса обоих он нашел без труда. Недолго думая, отправился к ближайшему.
Район явно старый. Вокруг стоят изношенные дома. Такое ощущение, что дунет ветерок, и все тут развалится. Вот нужный дом. Наполовину разрушенный. На стенах видны большие трещины. Роб стоял у нужной квартиры. Палец на звонке, надавил. Послышались шаги. Дверь открылась. На пороге стоял мужчина с огромными кругами под глазами.
- Ты хто? - спросил он.
- Роб. Ты что не узнал меня Макс? - удивился он.
- А Роб! - Проговорил Макс, кулак его сжался и вылетел вперед. Роб увернулся.
- Ты что делаешь? - испуганно закричал он.
- Тварей истребляю! - серьезно ответил Макс. Он приближался, кулаки сжаты, готовы к бою.
- Ты зря тогда это сделал. Ты знал, что Машка для меня важней всего! А ты унизил меня перед ней! И унижал меня каждый раз при встрече. Она меня бросила из-за тебя! Тогда я не мог тебе ответить. Но теперь! - его лицо стало серьезным, он подходил все ближе.
- Нет! Я пришел извиниться! Прости меня!
- Такое не прощают! - Отрезал Макс. Он сорвался с места и стал наносить удары по Робу.
Роб отбивался, как мог, но надолго его защиты не хватило, и кулаки Макса достигли свою цель. Внезапно острая боль снова поразила все тело, заглушила боль от кулаков Макса. Роб, падая на лестницу, потерял сознание.
Очнулся Роб на улице около дома Макса. ' Не удалось', - пронеслось у него в голове. - 'А идти туда и снова получить по морде неохота'. Поднявшись, он поплелся ко второму своему однокласснику. Район оказался поновее. Дома солидные. Роб поднялся на нужный этаж. Вышел, позвонил в дверь. Дверь открылась, показался небритый человек.
- Вы кто? - вежливо спросил он.
- Да ты что Димка! Это же я, Роб!
- Роб?
- Да, да. Может, пройдем?
- Извини, но я не могу тебя впустить Роб, - робко ответил Дима.
- Почему? А ты все еще помнишь про тот случай? - бодро спросил Роб. - Ну так извини!
- Такое нельзя простить! Ты меня предал! Ты перед всеми рассказал все мои секреты, все то что я тебе рассказывал как другу! Ты высмеял все, что мне было свято! А потом ты уехал.
- Дима! Ну Дима! Ну прости меня! - умолял Роб - Ты понимаешь у меня Душа болит от всех моих злодеяний. Мне старушка сказала! Мне нужно только твое прощение!
- Какая старушка?
- Не знаю, знахарка наверное. Ну ты прост: - Внезапный приступ боли оборвал бесцельную мольбу. Роб потерял сознание.

Очнулся Роб в больнице. Он лежал на кушетке. Возле сидел Димка.
Увидев, что Роб очнулся Димка подсел ближе.
- Ну ты даешь! - сказал он.
- Ты вызвал скорую? - Тихо спросил Роб.
- Я. Кстати по поводу твоей Души. Эта знахарка тебя как лоха развела!
- Но как же? Ведь острые боли:
- Это были приступы аппендицита, - оборвал его Димка. - у таких как ты Души нет.

10. #12: kajnaj (7). Чтоб построить коммунизм, надо строить коммунизм

  А не дачи для начальства. Тем более норовящего слинять за бугор, нахапав баксов.
  Крутили мы как-то с Вовкой кубик Рубика. Прекрасный был кубик, единственный недостаток - чужой.
А хотелось свой иметь. Но вот беда: дефицит. Кубиков в магазинах нет, а если и есть где - так стоят дорого.
Потом они, конечно, появятся - но когда? Когда интерес общества к этим кубикам пропадёт.
  Подвернулась заметка в "Юном Технике". Называется "Как сделать кубик Рубика самому".
Хорошая заметка, и я даже начал выпиливать кубики. Но не закончил - терпения не хватило.
А поскольку я по природе праздный мечтатель, воображение понесло в дебри экономики.
Хозяйство у нас, как известно, плановое. А план - дурацкий. Дурацкий, потому что составляется на пять лет.
Между тем спрос на некоторые товары бывает импульсный. Вот он появился, а через год-два его уже нет.
Кубик Рубика как раз таков. Это хорошо объясняет дефицит, но не совсем объясняет дороговизну.
- Вовка! Почему кубики в дефиците, я понимаю. А чем объясняется, что цена кубика не 4 рубля, а 13?
  Заикаясь, Вовка ответил:
- Пот-тому что над-до платить за лиц-цензию.
- Но ведь Рубик - венгр? Социалистическая страна.
- А что т-такое "социалистическая"?
- Думаешь, я знаю. Наверно, это такая, которая строит коммунизм.
- Хорошо. Д-давай строить коммунизм.
- А ты знаешь, что такое коммунизм?
- Эт-то когда всё бесплатно. И общест-твенная с-собст-твенность.
  Подошёл Андрей, впихнул реплику:
- Я, как коммунизм будет, сразу в магазин пойду.
  Я ему ответил:
- Вот поэтому коммунизма и не будет. А будет он, если ты при коммунизме пойдёшь на завод.
  Потом я опять повернулся к Вовке.
- Ну и как мы его строить будем?
- Для начала - что-нибудь обобществим. - ответил Вовка.
  Мы стали искать, что бы такое обобществить.
  Объект нашёлся быстро - это наши радиодетали. Тут же возник вопрос: где их хранить? Если у меня, то они будут казаться моими. Если у Вовки - то вовкиными.
- А может, регулярно меняться ими? - предложил я.
  Предложение показалось Вовке дельным, а частоту обмена можно согласовать позже. Постепенно к делу подключили и Андрея. Так собственность стала делокализованной.
  Но перспектива пугала. Ведь в дальнейшем в отношения делокализации придётся включить всю страну. А она большая. Как мы будем искать наши диоды на такой огромной территории?
  Вообще-то решение было. Для этого просто требовалось проложить всесоюзную информационно-посылочную автоматическую сеть, по которой и будут приходить запросы, а обратно - желаемые детали. Правда, для этого придётся много строить, да и перфолент сколько уйдёт - просто кошмар. Кстати, непонятно:
как машина перфоленту читает. Нет, дырочки-то она может фототранзистором видеть.
Но как она умудряется понимать, что там написано? Нули и единицы - это и есть нули и единицы. Допустим, складывать их можно. Но как машина узнаёт, складывать их нужно или вычитать, умножать или делить?
  Проблему решил телевизор. По нему выдали сообщение на тему
"Вы будете смеяться, но у нас опять умер генсек".
Вскоре объявили перестройку, гласность, трезвость, хозрасчёт и госприёмку, и всё это с ускорением, так что строительство коммунизма пришлось отложить. Правда, я об этом не догадывался.
  О, это было время, когда мы ходили на первомайскую демонстрацию, держа лозунг "Вернём осетра в наши реки!". А вовсе не "Долой рыжего!".
А с Вовкой стали видеться лишь изредка. Кончили школу, разбежались.   Когда всеобщее увлечение кубиком Рубика прошло, они стали наконец появляться в магазинах. Даже без очереди.
  Но неужели вы думаете, что мой рассказ - про кубики? Или про коммунизм? Да ничего подобного. Главный предмет рассказа в нём даже не упомянут.
Боюсь я упоминать его.
  Раним аномально я. И льётся как абсолютно естественная вода аналогия. А кубик - это так, предмет для отвлечения внимания. Оригинала не заменит, да и не похож на него.
  Но вот интересное свойство есть у библейского мира:
Будешь праведник - попадёшь в Рай.
Будешь грешник - попадёшь в Ад.
В общем, целься не целься - а в кого-нибудь попадёшь непременно.
  Но ничего, авось загробный мир устроен лучше, чем его малюют.

11. #5: Король Лир (3).

Неожиданный стук, но не в дверь
Постучался нечаянный гость:
Убежала из старческих рук
Непослушная ветхая трость...

Вновь течет за слезою слеза
Вдоль сухих неподвижных морщин,
И из памяти в ночь поезда,
Как под саван безвестных могил.

В эти окна деревни видны,
Сожжены что полвека назад;
Только трубы печные верны
И везде отвечают на взгляд.

Стук колес, словно бродит мертвец;
Облака будто всполохи лиц
В землю втоптанных детских телец
За ненавистные крики: "Фриц!"

Лес, болото... И ночью, и днем
Вслед за пулей один уходил:
Дед залатанным целил ружьем;
Еще жив, он костер накормил.

...Губы сомкнуты в тонкую нить;
Руки так незаметно дрожат.
Только слезы бегут по лицу,
Выдавая непрошенный ад.

#7: guest (10). Будем жить! Даже если душа болит. Ведь она есть:)

Душа болит... Значит она есть. А на хрена ей болеть? Может, лучше пусть радуется?
Столько хорошего вокруг... Гунна невежества...Гунна страсти...
Гунна благости... И гоняется энергия туда-сюда, и вибрирует атом...
А атом - это я. Я вибрирую. В унисон с миром, который люблю, в унисон с человеком, которого люблю. В унисон с этой березкой, что машет ветками за окном. Плачет она? Или улыбается? Или плачет, а потом, промывшись слезами, улыбается? Листья мокрые от слез. А может, от дождя.
Дождь. Выхожу из вагона, а он льет, прохладный, а мне не холодно. Я там, куда мне так долго хотелось приехать, сейчас я увижу того, кого так долго хотел увидеть, к теплу которой так долго хотел прикоснуться, мягкие нежные губы которой так долго хотел почувствовать на своих губах... Вот она, теплая, живая, нужная... Моя отрада, мой свет, моя сила... И какая разница, какая гунна сейчас сильнее... Я живу, и душа болит, и плачет, и радуется, и живет, вибрируя во Вселенной. Я счастлив. И зачем мне знать, есть душа или её нет? Пусть вибрирует атом, пусть светит солнце и льет глупый слепой дождь. Это нужно душе Мира, моей душе, а значит, и моей единственной и неповторимой радости. И пусть она не знает, от чего ей поется, от чего ей тепло и светло, от чего мокрые плиты тротуара искрятся счастьем, от чего холодные струи стихии греют, от чего рассвет дарит надежду, а закат не пугает, а обещает ясное яркое утро и пение птиц, научившихся петь необыкновенные песни во время зимнего пребывания в теплых краях...
А завтра наступит новый день и подарит мне новые сущности и новые ощущения, новые знания и новую мудрость, наполнит меня новой силой и обнаружит непознанные доселе слабости... И невиданные цветы раскроют свои секреты, и зависнет молодая пчела над их медом, и соберет благодарный нектар, и отдаст его другим, как Вселенскому Счастью. И первые ягоды вспыхнут капельками свежей крови в лесной промытой траве, а невызревшие соцветия все еще будут обещать то, чего мы не знаем... А потом моя душа покинет надоевшее тело и выберет неиспытанную оболочку, чтобы познать Непознанное. И это будет продолжаться Вечность. И мы будем жить, я и моя душа, будем жить всегда, как маленькие песчинки Мироздания, счастливые и несчастные одновременно. Пусть все идет так, как суждено...
Душа болит. Значит, она есть, и она пройдет свой путь, и ступит на новый. И испытает неиспытанное. И подарит новый день, и новый восторг. Я - часть. Я - соучастник. Я - счастье. Так на хрена ей болеть? Может, лучше пусть радуется?