Конкурс рассказов "ЛаВрушка-5"

1. #4 Carapax (19). Зоопарк

2. #2 vad (15). Падение в боль

Каждый раз, выпадая из подпространства на очередную перенаселенную кучку грязи, Кажнаж думал о вырождении человечества. Он, наследник лучших умов вселенной, вынужден был скитаться по диким уголкам Галактики в поисках сюжетов - объектов нелегкого писательского труда. Сын великого (по его собственному мнению) народа, Кажнаж работал редко и обычно плохо. Когда же, наконец, приходило вдохновение, результаты были непредсказуемы. Окружающие старались держаться подальше.
Сегодняшнее тяжелое пробуждение не стало исключением в долгой веренице ему подобных.
-Я - писатель. В начале было слово.- Убеждал себя непонятый гений, мучительно трезвея, и, прихрамывая, побрел к монорельсу. - Да, слово. Но какое? Вот почему рельс - ' моно'?- Размышлял он, бессознательно следуя филологическим изысканиям Винни-Пуха. - Потому что он один. -Я тоже один,- мелькнула глупая мысль, - но меня, слава богу, никто так не обзывает.
Рука сжала висевший на шее оберег. Это была старая бельевая веревка, завязанная грубым морским узлом и украшенная использованной интернет-карточкой. Для поддержания магической силы веревку полагалось регулярно намыливать, но в последнее время приходилось экономить и на мыле. Истощение магии сказывалось на всем. Куда-то исчезли деньги. Потом работа. Потом еще что-то, не очень нужное. Ах да, невеста. Бегала тут одна. Эта-то, интересно, кому понадобилась?
Лица пассажиров в мутном свете тоскливого утра носили отчетливые следы генетической деградации. Спецы в профкомбинезонах, с серыми испитыми лицами, напоминали роботов с закончившимся сроком эксплуатации. Внимание Кажнажа привлекли руки девушки, сидевшей напротив.
Длинные, ярко накрашенные ногти ухоженных пальцев украшали кулаки размером с голову дебильного ребенка. 'Спецназ' - подумал писатель, мысленно брезгливо поморщившись.
В лице соседки угадывались черты Габсбургов: длинный нос и надменно вздернутую верхнюю губу удачно оттеняли низкий лоб и угри на подбородке.
Девушку украшали цвета 'испанской короны' (или 'коровы'?). Оба слова случайно застряли на обочине писательского словарного поля. Зато он прекрасно знал, что такое 'испанка'. Заразная болезнь прошлых веков, судя по комбинезону, оставляла на теле больного крупные безобразные пятна неправильной формы. Потому-то, в древности, когда человечество ютилось на мелкой, давно забытой планетенке, форма коммандос, спасавших инфицированных, приобрела такой странный вид. Непонятно только, почему ее называли камуфляжной? На фоне белого пластика, стекла и бетона современных построек, она выделялась ярким бурым лишайником.
Впрочем, эта специализация была непопулярна. В эпоху компьютерных войн, когда гигантские корпорации использовали для галактических разборок интеллектуальных 'друзей человека', на поле боя оставались лишь кипы использованных носителей информации, запах горелой изоляции и холодеющие остовы дорогостоящих механизмов. В этот момент и появлялся спецназ, выполняя свое основное предназначение - зачистку территории: подметая помещения и вынося мусор.
-Нет, все-таки 'коровы', - подумал Кажнаж, внимательно изучая фигуру спецназовки: смотреть в вагоне было больше не на что. - Вот как только ее называть? Сударушка? Татьяна? Анаис? Незнакомка.
Незаметно для себя писатель начал нудно и запутанно рассказывать девушке автобиографию, подробно описывая свое генеалогическое (чем бы оно ни было) древо.
-Я неудачник, - Привычно жаловался он. - Мне не хватает здоровья, веры в себя, внутренней свободы. Ну и невесты. Тоже как следствие. Такова жизнь. Все быстро уходит, но можно успеть уловить. В момент наиболее близкий к нулю:
Спецназовка, не оборачиваясь, фыркнула:
-Каждый делает свой выбор. Жизнь - буфет: на прилавке есть все, а ты предпочитаешь сочники с изюмом. Так?
Вдохновленный, писатель возразил:
-Так. Но надоело. Конкурсы! Организационная неразбериха! Песочница! Устойчивая высокооплачиваемая работа - вот что нужно: тогда моя неуверенность в себе не помешает сохранению места. Выбор? Это примерно как спросить: зачем столько языков программирования? Хватило бы и одного! Система - не для гения, система - для толпы.
Незнакомка не слушала и смотрела в окно, но это не мешало.
Кажнаж жаловался на непонимание, стремительное падение нравов, тоску по старым добрым временам. Он бормотал тихо, себе под нос, время от времени подергивая правым глазом:
-Мысли о веревке приходят ежедневно. Правда, до реализации не доходят: у меня ведь по Афанасьеву физика не 4-ая, а только 3-я. - Он внезапно осекся. - Что я плету? При чем здесь эти цифры? Ах да, три плюс четыре - семь. Счастливое число. Для кого? - Кажнаж попытался закончить монолог. - Я выбрал бы прошлое, но все, как на форуме, проходит, так что линков нет и быть не может.
Девушка вздрогнула, прислушавшись, и повернула к Романову опухшее от генетических изменений лицо.
- Хочешь вернуться в прошлое? - Хриплым голосом спросила она. - Это легко. Но придется заплатить.- Ярко-красный ноготь ткнулся в магическую интернет- карточку.
Покоробленный фамильярностью вульгарной спецназовки, Кажнаж высокомерно кивнул. В следующее мгновение удар пудового кулака поверг его в беспамятство.
Прошла вечность:.еще одна.. .. Очнулся он на улице средневекового города со сломанным левым крылом.
-Какой образ! Крыло пегаса! Сломанное вдохновение! - Мелькали в голове тяжелым бредом обломки чужих мыслей. Писатель с трудом поднялся и побрел к ближайшему кабачку, где работала подружка, Тереза Левассер.
Прошлое-будущее медленно угасало в памяти: чужой фантасмагорический мир, где его звали странным перевернутым именем. Он уселся на любимый стул рядом со стойкой.
- Жан-Жак Руссо! Мэтр! Давно хотел Вас поздравить. Какой триумф! - Дверь распахнулась от сильного удара. В таверну вошли два невообразимых джентльмена, один из которых, невысокий, в клетчатом костюме и кепке, с сигарой в зубах, показался смутно знакомым. Техасец! Почему здесь? Откуда? Мало того, рядом с ним, почему-то в красном пиджаке и шляпе с лебединым пером и вуалью, стоял Карапакс. Его легко было узнать по пышным светлым усам и желтоватой коже, которые просвечивали сквозь вуаль, делая его похожим на загримированного китайца.
-Что за бред? Поздравить с чем? - писатель попытался собрать разбегающиеся мысли. - Почему они здесь? Почему в таком виде? Это конспирация! - сообразил Жан-Жак.
Приветствуя знаменитого музыканта и писателя, Техасец направился к его столику.
-Как же, как же! Комическая опера 'Деревенский колдун'! Восторг его Величества! А ваша работа для конкурса Дижонской академии? Необыкновенный успех. Первое место! А тема?
- 'Способствовало ли развитие наук и искусств улучшению нравов?' - Предчувствуя недоброе, мэтр пятился, ища укрытие, но поздно - путь к отступлению был отрезан. Карапакс, кокетливо сдвинув набок нелепую шляпку, присел поближе к выходу.
-И что же Вы ответили? - Изображая бурную заинтересованность, Техасец, теснил жертву к напарнику. Жан-Жак с ужасом вспомнил отчаявшегося неудачника, каким был совсем недавно. Рука невольно потянулась к шее. Там по-прежнему болталась заветная веревка, но уже без амулета. Зато теперь она была хорошо намылена.
-Разумеется, нет. Не способствовало. И ты тому отличный пример! - Он повернулся лицом к ожившему кошмару. - Зачем ты здесь?
-Ты должен вернуться! - В голосе Техасца прозвучал металл. Жан-Жак так и знал. Счастье было недолгим. Смирившись, Руссо вежливо подвинул подошедшему грязную табуретку.
Тот благодарно кивнул, и, устроившись напротив, заговорил прямо, без обиняков:
- Узнаешь? Куда ты, по-твоему, сбежал? В никуда. В Зазеркалье. Это мир твоих фантазий! Твое истинное место на форуме. Без него тебя нет. Ты - маска, фантом!
Писатель вздрогнул. Движение вновь вызвало сильную фантомную боль в левом боку, и он с гримасой пробормотал: - Ну, 18-й век. Вроде, параллельный мир. Все нормально. Я Жан-Жак Руссо. Гений. Еще одну работу хочу написать: 'О происхождении неравенства среди людей'. Проклятая частная собственность!
-Вот в чем дело! Сразу в гении решил податься? Легко быть великим, когда за тебя все сделано. - Усмехнулся Техасец. - Это в реальном мире трудно быть богом, да? А в своем?
Жан-Жак содрогнулся: описанный им мир? Он попытался возразить: -Не так уж трудно!
-Легко, если не жить среди своих творений! А бросить тех, кого приручил? Посмотри на беднягу Карапакса. У него до сих пор проблемы с кожей после последнего конкурса. Желтеет. Вуаль приходится носить. Твоя ошибка. Ты испытаешь всю боль, которую причинил своим персонажам. - Он резко дернул за конец веревки, висевшей на шее собеседника. Узел затянулся.
Кажнаж очнулся у порога Корчмы. Память скупо возвращала счастливые мгновения. Недолго довелось побыть гением. Но не все потеряно. Жан-Жак остался в прошлом. А его ждал новый конкурс, под новым именем. Хватит быть зазеркальным отражением ушедшего гения. Он больше не Кажнаж.
-С сегодняшнего дня меня зовут Кайнай! - Он решительно кивнул собственному отражению на экране монитора. Ему еще многое предстоит сделать! Ор - вот где можно посчитаться с Техасцем и Карапаксом. А может быть, встретить Незнакомку! Шишка от удара по голове болела не меньше, чем рука.
Он знал эту боль. Это были муки творчества! Все поправимо. В руках оказался неизвестно откуда взявшийся лист бумаги и карандаш. Он потянулся к листу и вывел крупными буквами 'ЛВ...'. Карандаш выпал - боль, вызванная усилием, была слишком сильна. Писать он не мог. Ему срочно требовалась интернет-карточка:

3. #5 Сударушка (15). Подарок из Киева (рассказ на конкурс)

Посвящается друзьям и знакомым, оставившим след в моей душе, уважаемому Ю.А.Никитину и чудному Коту Бегемоту:-)
Полотно ночи выцвело и истончилось. Украшавшие его звезды провалились в образовавшиеся прорехи, вслед за ними исчезла луна. Утро бодро водило иглой по превратившейся в канву материи, расшивая оранжевой гладью горизонт. Поднимаясь вверх, стежки становились все реже и светлее, а затем и вовсе исчезали в золотисто-розовом сиянии.

На шпиле дома в начале Золотоворотской шевельнулся крупный остроклювый силуэт. Большой Ворон внезапным карканьем рассек рассветную тишину, потоптался на острие, и, громко хлопая крыльями, растворился в дымке наступающего дня. Этот шум разбудил Черную кошку, сладко спавшую у ворот игрушечной Софии на ладонях бронзового Ярослава Мудрого. Недовольно мяукнув, она потянулась и лизнув молоко тумана, подумала: "Нет, такой завтрак не по мне. Нужно что-то более существенное". Опустившись к подножию памятника, Блэки помахала хвостом Золотым Воротам, посылая им утреннее приветствие. В лучах восходящего солнца ворота пылали осенним костром прямо посреди улицы, вздымая к бездонному небу красные язычки резных кленовых листьев на деревьях Золотоворотского парка. Холодное пламя раздувалось ветром, плясало в воздухе, неслось вдоль тротуаров...

С дерева упал каштан в колючей кожуре, и больно ударив кошку по голове, вернул ее к реальности. Она потерла лапой ушибленное место и деловито направилась к перекрестку Лысенко и Прорезной. Миновав индийское посольство, приблизилась к маленькому серому зданию с богато украшенной металлической дверью. Своды арки над дверью покрывала изящная лепка. Небольшое, словно вышедшее из сказки строение, напоминало шоколадный домик. Первоначально то была кенаса, но когда караимов в Киеве не осталось, она превратилась в кинотеатр повторного фильма. Теперь здесь размещался дом киноактера, в котором обитала подружка Блэки Перл - породистая кошка с шикарной белой шерсткой и кокетливыми желтыми глазами. Предки Перл всегда жили при караимах, и ей по наследству достался фамильный золотой ошейник, украшенный гранатами. Его Перл одевала по особым случаям, а на ушко повязывала розовый бантик своей бабушки. Нынче был как раз такой случай. Перл и Блэки собрались в гости к Бегемоту, их дальнему родственнику, жившему в Замке Ричарда Львиное Сердце на Андреевском спуске. Хозяин кота Воланд принимал у себя сегодня членов клуба "Говорящие руки", и Бегемот пригласил милашек-кузин полакомиться и развлечься.

Увлеченно болтая о своем кошачьем житье-бытье, подружки бежали в сторону Сенного рынка. На углу Франка у той самой лестницы, по которой удирал когда-то Мирон Осадчий, проверявший киевские явки Адьютанта его превосходтельства, им пришлось посторониться. Навстречу важно шествовал... Петух. Он нес высокий пунцовый гребень словно корону и залихватски позвякивал единственной шпорой. Шикарный радужный хвост покачивался в такт ходьбе, переливаясь на солнце. За Петухом следовала его антикварная хозяйка в ботиночках времен киевской юности Александра Вертинского, побитом молью котиковом манто и свалявшейся шляпке, прикрывающей пергамент лица остатками вуали. Пара обитала на Золотоворотской так давно, что уже никто не помнил, когда она здесь появилась. "Петух, спокойно разгуливающий в самом центре. В каком крупном городе ещё такое встретишь?", - облизнувшись, заметила Блэки.

Кошки миновали Щекавицу с Хоревицей и уютно устроившиеся в овраге между ними Кожемяки, бывшие когда-то ремесленной слободой, а теперь - богатый поселок новых украинских купцов с гайками-кольцами на растопыренных пальцах, и оказались рядом с остатками фундаментов знаменитой Десятинной церкви, где под разлапистой 350-летней липой со стволом в три обхвата их ждал Бегемот. Галантный кот по очереди приложился к лапкам и все побежали дальше.

Андреевская Церковь взметнулась вверх бирюзово-золотым великолепием. У подножия ее застыл, упав на колени перед Проней Прокоповной Серковой, бронзовый Свирид Петрович Голохвастов, лелеющий надежду в погоне "За двумя зайцами" получить и богатство старого Сирка, и сердце красавицы Гали из Кожемяк. Проня в "моднем" платье с бантами на всех выдающихся местах элегантно подставила ручку губам возлюбленного "паликмахтера". Вот уж чему модница Перл всегда завидовала, так это пронькиным бантам. И если бы они не были бронзовыми и не прикреплялись намертво к вышеуказанным частям невестиной "хвигуры", кошка давно приватизировала бы их, ибо считала такое украшение вполне достойным своих кошачьих прелестей. "Не расстраивайся, - муркнула Блэки, - Все еще впереди. Как-нибудь возьмем напрокат в "Музее одной улицы", когда заснет вахтерша. А сейчас надо торопиться. Солнце взошло, Воланд не станет долго дожидаться и мы пропустим всё: и вкусное, и интересное".

Вскоре они уже стояли у дома с табличкой "Алексеевский спуск N 13". Бегемот провел дам через потайной ход. Не потому, что нельзя было зайти через парадный, а потому, что такой способ придавал значимости и создавал ореол загадочности вокруг его усатой морды. Неслышно ступая, миновали экспозицию дома-музея Булгакова и через балкон выбрались на крышу. Перебрались поверху в пятнадцатый номер - Замок Ричарда, где неделю назад остановились члены клуба, и где Воланд должен был сегодня встретиться с ними в последний раз. Нырнув в занавешенное бархатом приоткрытое окно, троица оказалась в зале, освещенном пылающим камином. Рядом с камином в кресле с высокой спинкой, полуприкрыв глаза, сидел человек неопределенного возраста. Желтоватое сухое лицо его было, тем не менее, довольно привлекательным. Он казалось, дремал. Бегемот неслышно приблизился к хозяину и потерся пушистой щекой о его колено. Тот, не открывая глаз, погладил кота и сказал: "Проголодались? Марш на кухню! Потом вернетесь в гостиную, ты знаешь." "Опять будет дурить народ", - довольно муркнул Бегемот. Но Воланд этого не услышал. Он погрузился в свои мысли.

Жизнь его всегда текла размеренно и спокойно. Миссию свою он выполнял по плану, без суеты, времени впереди было много - вечность, торопиться не имело смысла. Решение пожить какое-то время в этом городе тоже пришло неслучайно. Все здесь располагало к отдыху и тихим радостям. Вредительство вредительством, но порой хотелось и отдохнуть, а что для этого может быть лучше, чем тихие каштановые аллеи, широкая сонная река со множеством островов, Лысая гора с Байковым кладбищем, напоминающим музей... И на этом кладбище - сотни усопших, когда-то продавших ему души, а сегодня погребенных под монументальными памятниками с собственным изображением.

Души... Сколько их прошло через руки Воланда, купленных дорого и полученных даром, выпрошенных и украденных, заложенных в порыве отчаяния и подаренных по глупости... А сколько дешевых душонок сами предлагались ему, лишь бы только разбогатеть и прославиться... Но это было неинтересно. Он и так полностью владел и управлял ими, что не составляло особого труда: все рычаги на виду. Только света никакого. А страстью Воланда был именно свет человеческих душ. Свет и музыка. Лучшие экземпляры коллекционировались в известных только ему самому да Бегемоту тайниках дома N 13. С помощью особой технологии из душ выжимались талант, вера, любовь, надежда, непосредственность, чуткость и ещё много всего. Полученные субстанции концентрировались в сияющих кристаллах. Остальное возращалось владельцам. В результате большинство доноров менялись до неузнаваемости, кто-то погибал, кто-то попадал в психушку... Находились, конечно, и те, кому удавалось вновь наполнить опустошенный сосуд, но это случалось крайне редко. С полученными камнями Воланд проводил эксперименты: собирал из них разнообразные конструкции, определенным образом совмещая грани. И тогда в темных стенах подвала рождалось чудо, заливая все вокруг теплым сияющим светом, а под сводами звучала волшебная музыка - воплощение красоты и гармонии. Воланд наполнялся новой силой, чувствовал себя помолодевшим. Но особое удовлетворение испытывал все же от сознания, что эти красота и гармония принадлежат только ему. И чем больше их в подземелье, тем меньше за его непроницаемыми стенами.

Неделю назад в гостиницу в Замке поселилась необычная группа туристов. Они давно знали друг друга, вместе путешествовали и, кажется, пытались писать книги. Словом, вполне подходящая для пополнения любимой коллекции публика. Несколько дней Воланд приглядывался к экскурсантам из-за бархатных занавесок, а потом, как будто случайно, познакомился с ними на Андреевском спуске, когда те обедали в кафе "Сузирья". Представившись известным киевским меценатом, он пригласил их на литературный вечер в принадлежащий ему и хорошо известный в богемной среде салон "Фортуна". Что-что, а расположить к себе людей, сыграв необходимую роль, дьявол умел. Особенно женщин, особенно доверчивых, особенно писательниц или считающих себя таковыми где-то в глубине доверчивой души. На вечеринке он узнал от миловидной блондинки с прекрасным именем Татьяна, что его гости - члены клуба "Говорящие руки", практически все они страдают модной нынче болезнью - графоманией, и большинство из них перманентно находится в состоянии глубокого творческого кризиса.

-- Понимаете, -- говорила она, -- как бы мы ни старались, наши рукописи не горят.
-- А каким образом, по-вашему, они должны гореть? -- вопрошал Воланд, поддерживая даму под локоток и направляя к мягкому дивану в углу гостиной.
-- Ну как же, согревать своим теплом читающих, освещать им путь во тьме...
-- Следует ещё разобраться, что такое тьма, и логично ли называть тьмой нормальный дневной свет, -- вмешался в разговор подвижный мужчина неопределенного возраста в шотландской юбке и красном сюртуке с монограммой "Женечка" на кармане, внезапно материализовавшийся перед галантным меценатом и смущенной Татьяной. - И потом, у меня нет такой проблемы: горит - не горит. У меня проблема: напишет Анаис или не напишет, а значит, напишу или не напишу я.
-- Послушайте, Сергей, эта ветка - моя с Воландом, и прошу Вас, не встревайте, дайте договорить, -- вежливо заметила Татьяна, и кокетливо поправив малиновый берет, добавила -- с Вами у меня будет отдельная очень длинная ветка, и может быть, мы даже прыгнем с парашютом или сыграем партию в теннис.
-- Так вот, рукописи тлеют, понимаете? -- продолжила она, опять обращаясь к Воланду. -- Просто бездарно тлеют. Столько вкладываешь в них сил, труда, столько времени, а потом они мертвым грузом лежат в архивах нашего сайта. А так хотелось бы, чтобы в руках каждого читателя они сгорали, давая тепло и свет. И в новых руках опять возрождались, как птица феникс. Вы, как человек искушенный, близкий к искусству, наверняка можете помочь нам. Или мне показалось?

То, о чем говорила женщина, действительно глубоко волновало ее. А потому щеки у ней пылали, грудь часто вздымалась, живые зеленые глаза лихорадочно блестели, - словом, в этот момент она была прекрасна. И старый дьявол, не удержавшись, положил руку на округлое колено, невзначай выглянувшее в разрез великолепного алого платья с глубоким вырезом на спине.

-- Я просто не могу не помочь такой красивой, темпераментной женщине.
-- Спасибо Девил Мефистович! А как Вы собираетесь нам помочь?
-- Оооо... Способов масса. Вы пока отдыхайте спокойно, забудьте о проблемах, наслаждайтесь одним из лучших городов мира, обществом друзей, а перед отъездом я вновь соберу вас. И поверьте, все ваши проблемы решатся совершенно неожиданным способом. Волшебник я или не волшебник, в конце концов!

В этот момент к диванчику подошел высокий лысоватый мужчина с нахальными черными глазами. "Убери руку, чччёрт! Да впредь не забывай: плевать я хотел на твое гостеприимство и ... В общем, учти, хамить здесь имею право только я. Мне это прощается за множество других достоинств."

Не дав ему договорить, Воланд громко расхохотался и, поцеловав руку Татьяне, сказал так, словно монолог Трансрайла остался незамеченным: "Вы меня поняли, деточка? А сейчас окажите любезность, представьте меня вон той милой дюймовочке в "домино", что-то я ее раньше среди вас не видел". И они направились к кофейному столику, за которым прелестная миниатюрная женщина в черно-белой шляпе, беседовала с группой молодых людей. Вся компания то и дело заливалась смехом в ответ на ее короткие реплики. Но на любезности подошедшего Девила Мефистовича "домино" отреагировала неожиданно холодно, и все его попытки приблизиться к ней пресекла отталкивающим взглядом. Любопытнее всего было то, что поля ее шляпы вдруг стали намного шире, когда Воланд подошел к столику, а сама шляпа - полностью черной. На вопрос же, всегда ли она носит такой головной убор, дама ответила: "Нет, в церковь я хожу в платке". Воланду так и не удалось побеседовать с ней. Откуда-то из недр гостиной появился довольно странный ковбой в джинсах "wrangler" и поповской рясе, надетой поверх ковбойки и свитера из овечьей шерсти.

-- Ах Маринища, ну куда вы опять пропали! Я весь вечер пытаюсь обсудить с вами вторую часть моего последнего романа, а вы...
-- А ваш роман тоже не горит? -- спросил Воланд.
-- Да ерунда все это ваше "горит-не-горит"! Лишь бы платили! Мне надоело заниматься поденщиной и разбазаривать впустую свой талант. Предложите мне любую тему, укажите эпоху, дайте героев и место действия, и я напишу такой роман, что он будет пылать, как солнечная плазма, и стыть, как земля в ледниковый период. Были бы гонорары! А впрочем, я могу и даром, если Маринища попросит. Или Татьянища. Или Барыня, когда не занята. Могу и картины писать. Маслом. Или акварелью. "Звезды, блям, блям, запотевшие..." Тут уж точно дам фору отщепенцам, выставляющим свои поделки на вашем Андреевском спуске. Да за это пороть надо! Пороть! Вагнер в гробу переворачивается! То есть, этот, как его... Мане. Нет, Моне... Ну в общем, неважно. Тот, который Клод. Нет, не тот, который Дебюсси, того я не люблю: бабский угодник. А вам, Татьянища, - взглянул он на Тат, - следует запомнить, что не обязательно с первым встречным делиться своими проблемами. Для этого есть я. Правда, я часто занят, мир искусства цепко держит меня, а когда отпускает, то я пью вино, принимаю ванну или езжу в Париж. Но для вас я безусловно нашел бы время.

И со словами: "Маринища, к черту роман! Вы слышите? Да, да! Это Оффенбах! Давайте же, наконец, станцуем с вами канкан!" , -- он подхватил миниатюрное "домино" под руку (при чем поля шляпы у женщины мгновенно сузились и приобрели молочно-белый цвет), и они скрылись в соседней зале, где танцевали остальные гости.

После вечеринки, Воланд спустился в подвал и долго возился со своими кристаллами. Пожалуй, появилась возможность пополнить коллекцию новым, изощренным способом. Он откроет свои сокровища этим дуракам с "говорящими руками", хотя ещё никогда ни один из смертных не видел ничего подобного. Более того, позволит взять часть кристаллов с собой, пообещав, что это решит все проблемы. Пусть приобщатся к его играм и экспериментам и, сами того не ведая, отдадут ему свои души. Любопытно, как все это будет выглядеть. Новая забава будила воображение и обещала много интересного, а это дьявол очень любил.

Часы пробили полдень. Воланд поднялся из своего кресла и направился в гостиную, где уже ждали гости. Все сидели за круглым, обтянутым фиолетовым бархатом, столом, в центре которого стоял большой цилиндр, накрытый черным покрывалом.

-- Итак, господа, я обещал вам помочь и выполняю свое обещание.

С этими словами он сдернул покрывало и поднял обтянутый блестящей пурпурной кожей цилиндр. Комната мгновенно наполнилась столь ярким светом, что присутствующим пришлось зажмуриться, а кот и кошки, сидящие на окне замурлыкали так громко, словно заработал громадный холодильник. Свет, исходивший от огромного кристалла, состоящего из множества сверкающих звеньев, равномерно разлился по комнате. В гостиной зазвучала необыкновенно красивая музыка, какой никто из присутствующих ещё никогда не слышал.

-- Красота! Вы мастер! Даже братик не сумел бы так, наверное! - на пороге стояла Расстроение. -- Вы уж простите, что опоздала. Все время куда-то бегу-бегу, а минуты утекают и утекают по каплям. И остается так мало, на самом донышке, что хочется выпить одним глотком, а глоток все время предпоследний и предпоследний. К тому же на вашем знаменитом спуске брусчатка - "мама, не горюй!", а я на каблуках. Но не могла же я приехать в такой город в кроссовках!

-- Ну почему же? Вполне могла. Я всегда хожу в кроссовках по Андреевскому спуску. И вас предупреждала, - фыркнула сидящая за столом Сударушка и бросила задиристый взгляд на ковбоя.

-- Ой, ну вы, барыня вообще такая техничная. Знаете, что куда надевать. А я как только начну соображать, что к чему, так опять надо куда-то бежать. Все начинаю и начинаю. Все экспромтом и экспромтом. Потому вот никак не потеряю непосредственность и не приобрету техничность.
-- Опять на комплимент напрашиваетесь, -- съехидничала Сударушка, -- а ведь сами себе цену знаете... Сами знаете, в чем ваша сила...
-- Девочки, не ссорьтесь! Посмотрите лучше, какая красота! Не иначе из Ипатьевского монастыря сперли, -- проговорил, не отрывая взгляда от блистающего великолепия, Кострома.

Скептически взирающий на все происходящее ТР, взглядом пригласил Расстроение сесть рядом. При этом он вынул изо рта младенческую соску, с которой расставался с некоторых пор крайне редко, и проговорил: "А того, кто посмеет обидеть сестричку, припечатаю! Невзирая на половую принадлежность."

Черная кошка вскочила на стол и принялась ходить вокруг кристалла. Она терлась о него и мурлыкала все громче и громче в унисон музыке, звучащей под сводами гостиной. Воланд продолжил:

-- Каждый из вас, господа, способен создать нечто подобное. Сейчас вы все получите сувениры на память о сегодняшней встрече. Бегемот, пожалуйста!

-- Авек плезир! -- муркнул Бегемот и важно подошел к столу на задних лапах. На нем была черная накидка, расшитая звездами, и серебряный цилиндр, в передних лапах он держал трость. Обходя сидящих, кот взмахивал тростью возле каждого и извлекал из множества складок накидки новый бархатный футляр.

Во всех футлярах сияли кристаллы, и лежал листочек с инструкцией, содержащей схемы различных вариантов сборки.

В заключение Воланд сказал, что умение правильно пользоваться камнями и станет ключом для решения любых проблем. Рукописи будут гореть, и вновь возрождаться из пепла, да и остальное решится. И вообще, жизнь изменится к лучшему и потечет, как по маслу.

Потом был прощальный банкет в ресторане "МясоедоФФ", оплаченный меценатом. Подавали вареники с мясом, галушки со сметаной, борщ с пампушками и чесноком, голубцы, деруны и, конечно, сало. Разное. И "свижыну", и копченое, и даже в шоколаде. Горилка лилась рекой, Оболонское пиво соблазняло разнообразием. Далеко за полночь все, напившиеся и наевшиеся, были доставлены в гостиницу, а на следующий день, удовлетворенные и уставшие, покинули полюбившийся город, увозя с собой незабываемые впечатления и коварные подарки Воланда.

Счастье, щедро обещанное в награду за умение обращаться с камешками, пришло даже раньше, чем были изучены инструкции. Только какое-то странное, вывернутое наизнанку, где были видны все портняжные огрехи: и халтурно простроченные швы, и непозволительные узелки, и заплаты. Этакое счастье-перевертыш. Рукописи теперь действительно горели. И не просто горели, а пылали. Но чего стоило горение! Болезни и неудачи преследовали авторов. И это бы ещё полбеды. Настоящая же беда заключалась в том, что крепкие доверительные отношения, коими всегда дорожили члены клуба, стали вытесняться недомолвками, обидами, непониманием, подобно тому, как давно неполотые грядки заростают сорняком. А уж о начатом в прежние времена с особым энтузиазмом совместном проекте и речи быть не могло, - ничего не получалось. Правда, традиционные литературные конкурсы, нечто вроде лабораторных работ для графоманов-любителей, по-прежнему организовывались регулярно. Но они стали теперь единственной отдушиной в образовывающемся вакууме.

Откуда-то пришла "Абсолютно свобоная тема". И каково же было удивление участников и наблюдателей, когда все без исключения написали практически одно и то же! Буквально в каждом рассказе говорилось о регулярно посещающем авторов странном сне, где к ним являлись незнакомые люди и просили освободить свои души. Неизвестные сообщали о давнишней сделке с дьяволом и невозможности расторгнуть кабальный контракт, о невыносимом существовании в заточении, а главное, о том, что только некое тайное знание может дать им полную свободу. А уж получив ее, они больше не поддадутся на дьявольские уловки. Ну не сон, а просто мифически-философский детектив, при чем не один, а множество сразу - близнецов по сюжету, одетых в разные одежки в зависимости от вкусов и способностей участников конкурса. Такое совпадение заставило всех крепко задуматься. Москвичи собирались в полюбившейся долгопрудненской квартире Татьяны и пытались разобраться в сложившейся ситуации. К обсуждению подлючились и остальные члены клуба, что, благо, было несложно в современных условиях, когда расстояния в десятки тысяч километров преодолеваются за доли секунды, мгновенно делая далекое близким. Казалось, решение где-то рядом, простое и ясное, но оно ускользало, как ускользают из-под ног поросшие зеленью морские камни при попытке выбраться на берег, - неровен час, ногу сломаешь.

Воскресным утром незадолго до нового года Татьяна проснулась в странном возбуждении. Сегодня она видела непривычный сон. Идет по длинной песчаной косе, с двух сторон бушуют волны, а она идет себе и идет, сухая и невредимая. Хочется нырнуть то вправо, то влево, но она почему-то не делает этого. И вдруг с неба прямо в штромящее море падает Бегемот. Женщина бросается за котом и спасает его. Пытается погладить, но котяра больно царапает её, прошипев: "Мой хозяин дурак, раз связался с тобой и твоими друзьями."

Тат прошлепала босыми ногами к окну и выглянула на улицу. Солнышко хитро подмигивало оранжевым глазом, словно утверждая: "Все будет хорошо!". Умывшись рассветной прохладой, душа ее ожила, а мудрое утро подсказало: "Потерпи. Люди всегда сначала тянутся друг к другу, соблазнившись теплом, особенно притягательным издалека. Но если слишком приблизиться, оно порой оборачивается жаром, и не мудрено обжечься. Нужно время, чтобы залечив ожоги, найти оптимальное расстояние для общения."

В дверь позвонили. На пороге расселась кошачья делегация в составе нарядной Перл, строго-сосредоточенной Блэки и бесшабашной Крэйзи. "Сон в руку", - пробормотала хозяйка, приглашая усатую братию внутрь. Вскоре все угощались молоком с клубничным вареньем на уютной кухне с красными в белый горошек занавесками, обмениваясь важными новостями, неожиданно полученными накануне от не в меру расхваставшегося пьяного Бегемота, влюбленного в красавицу-Перл. Несколько раз в продолжение беседы Татьяна ахала, несколько раз пускала слезу и множество раз мысленно ругала себя за излишнюю доверчивость. А через полчаса Сударушка по телефону получила задание достать снотворное, способное отключить пятнадцатикилограммового кота не менее чем на три часа. Ишак Бабая-аги отвез снаряженных проинструктированных кошек на вокзал, где они заняли места в специальном купе, билеты в которое спешно заказала Марина. Всю ночь Перл, Блэки и Крэйзи промяукали, не сомкнув глаз, обсуждая серьезнейшее поручение, данное им "Говорящими руками". Теперь именно от этих трех кошек зависело не только благополучие всех друзей, но даже равновесие и гармония в мире.

На нарядной платформе отреставрированного центрального вокзала встречала Сударушка. За блюдцем сметаны в уютной вокзальной кофейне она передала кошкам снотворное для Бегемота и большой целлофановый пакет, здесь же был окончательно согласован план действий.

Вечером того же дня, Перл в великолепном желтом платье с голубыми бантами на всех мыслимых и немыслимых местах и с бабушкиным бантиком на ушке сидела в гостиной Воланда, который уехал в заграничную командировку. Напротив нее вальяжно расселся Бегемот в шикарной зеленой бабочке на толстой шее. Глаза его масляно блестели. На старинном кофейном столике ручной работы с резными ножками и изящной монограммой "Комитет. Испания. 2002 год." стояла бутылка Адвоката, а рядом на блюдечке лежал единственный персик. Что-что, а ухаживать Бегемот умел не по-детски. Жемчужная кошка пустила в ход все свое блестящее остроумие и незаурядное кокетство, чтобы наповал обаять и без того обаятого кота, который весь вечер рассыпался сначала в комплиментах в адрес дамы - немножко, а потом в похвалах в свой собственный - нескончаемо. Речи его становились тем обильнее, чем легче делалась опорожняемая бутылка. Подсев к красавице-кошке, Бемгемот рассказал ей, как он обучил Воланда всем хитростям и собственноручно собрал коллекцию кристаллов, которыми изредка позволяет баловаться своему хозяину. Перл поймала его на слове и попросила ещё раз показать сокровища, а заодно подарить парочку камешков, если можно: ей так хотелось иметь сережки именно из них. Потерявший голову, а вместе с ней и всякую кошачью осмотрительность кот, прыгнул на шкаф и достал оттуда небольшую книжицу в дорогом переплете. В книжице не оказалось ни единой страницы, но зато в ней лежал ключ от подвала. Когда Перл почувствовала, как близка к цели, у нее перехватило дыханье. Однако, кошка и виду не подала, лишь расхохоталась, прикидываясь, что очень опьянела. "Сударь, - мяукнула "жемчужина", - а давайте я сяду на шкаф, а вы покатаете меня по комнате! Страсть как люблю, когда мужчины шкафы двигают!" Бегемоту ничего не оставалось, как согласиться, но сначала он поднял рюмку с ликером, на сей раз смешанным со снотворным, подсыпанным Перл пока он доставал ключ. "За настоящих фелин я пью, стоя на задних лапах!" И залпом опрокинул содержимое в усатую пасть. Нетрудно догадаться, что двигать шкаф уже не пришлось. Через минтуту кот храпел на хозяйском диване.

Перл спустилась к входной двери и впустила Блэки и Крэйзи.
Пробравшись в подвал, кошки стали быстро наполнять содержимым сундуков Воланда специально сшитые Сударушкой мешки. Задача была не из легких, стены подвала заливал волшебный свет, звучала сказочная музыка, хотелось слушать, любоваться, и мурлыкать, мурлыкать, мурлыкать... Но позволить себе этого было нельзя, и самоотверженно взяв себя в лапы, они трудились в поте мордочек. Наполняли и складывали у лестницы, чтобы потом вынести на улицу. Ночь, к счастью, была темной, бесснежной, луна затерялась среди густых туч, звезды тоже спрятались, и даже купола Андреевской церкви утонули в мутной черноте. Половина мешков уже стояла на улице, когда у входа в подвал вырос разъяренный Бегемот. "Да я вас!... Да вы!.. Да...", - он не успел домяукать, как в воздухе стрелой пролетел гибкий полосатый силуэт, и наманикюреные черным когти Крэйзи впились в опухшую от возлияний физиономию кота. "Выносите остатки скорее!", - дико завопила Крэйзи, и Блэки с Перл кинулись в подвал. Опешивший в первый момент Бегемот, опомнился и попытался оторвать от себя цепкую кошку, но не тут-то было. Когтистые лапы колошматили по щекастой морде изо всех сил. "Нет, это нечто! Я подарю тебе самый большой кристалл, детка, только отпусти меня!" - заорал кот. - "Нет... пожалуй... я женюсь на тебе..."

А в это время на сайте "Говорящих рук" уже успели не только прочитать татьянино сообщение с просьбой срочно вернуть кристаллы человеческих душ их владельцам, но и придумали, как это осуществить. Ведь для того, чтобы сделать доброе дело требуется не так уж много времени.

Связанный Бегемот с кляпом во рту снова лежал на диване Воланда. Шторы были раздвинуты, но в комнате все равно было совершенно темно. "Мало того, что эти дуры связали меня, так ещё и электричество отключили... И опять неприятности из-за хорошенькой кошки, - досадовал Бегемот. - А эта маленькая когтявка тоже весьма недурна, весьма... И какая смелая!.."

И вдруг вся комната озарилась мягким сиянием и в окна вплыла знакомая мелодия...

Три кошки: белая, черная и полосатая, - с довольным видом сидели на куче пустых мешков под табличкой "Алексеевский спуск N 13" и раскачивались в такт музыке. Вдоль брусчатки катились волны сверкающих кристаллов. Казалось, невидимый великан опрокинул громадное ведро. Камни таяли на глазах, превращаясь в облачка блестящей пыли и наполняя ночную улицу дневным светом.

И ночь отступала. А утомленные Блэки и Перл уже спали, свернувшись комочками и прижавшись друг к другу. Рядом развалилась Крэйзи Кэт с бутылкой Оболонского в лапе. Она блаженно глядела на пунцовый диск холодного зимнего солнца, поднимающийся над крышей двухэтажного дома. "Теперь мои друзья вне опасности. А что было на самом деле, чего не было - никто не может знать наверняка."

Солнце вплыло в тяжелое серое облако. Пошел снег. Огромные лохматые хлопья кружились в воздухе и мягко падали, укрывая землю пушистым одеялом. Было тихо. Мир наслаждался гармонией и красотой зимнего утра. Приближался Новый год.

Эпилог

Еду по мосту метро через Днепр. Над рекой - золотистая дымка, впереди крутой правый берег в изысканном осеннем наряде. Бежевый, горчичный, травяной, изумрудный, бардовый, сиреневый, красный и желтый всех оттенков... Причудливо перемешаны краски бабьего лета незримой рукой, послушной непостижимому воображению... И из этой красоты то тут, то там выставили свои любопытные золотые луковки, кокетливые зеленые башенки, строгие резные стены киевские церкви и соборы. Выхожу на "Арсенальной", шагаю через Мариинский парк мимо знаменитого Мариинского дворца - родственника Андреевской церкви, столько всего повидавшего на своем веку...

Миную памятник Марии Заньковецкой, летний театр в виде огромной ладьи времен Киевской Руси. Позади осталась Лавра и церковь Спаса-на-Берестове, где похоронен Юрий Долгорукий (Привет, Москва!). Впереди Липки - самый тихий район города. Нынче здесь обитает "элита", а когда-то жила моя тетя на шестом этаже огромного серого сталинского дома напротив главного банка страны (потому и улица называется Банковской). Она водила меня к Дому с Химерами - родному брату упомянутой выше кенасы, Николаевского костела, Музея украинского искусства. У всех этих зданий один папа - знаменитый охотник-архитектор Городецкий. Но Дом с Химерами - это нечто. В детстве он поразил мое воображение своей суровой загадочностью и обилием статуй реальных и мифических животных, восседающих на парапетах, на стенах, у окон, дверей и водосточных труб.

Спускаюсь к театру Франка. Посидев на лавочке рядом с бронзовым Яковченко - старым Сирком из тех же "Двух Зайцев", выхожу на Крещатик, затем на Прорезную. Привет, Паниковский! Как стоял ты здесь во времена Ильфа и Петрова, так и нынче стоишь. И шляпа та же, и рукава пиджачка коротки, и очки на носу, и трость... Люди подходят, фотографируются на память...

Поднимаюсь к красавцу Оперному, прохожу мимо знаменитой Софии. Еще немного и я опять на Андреевском спуске. Вниз, на Подол, к золотым шпилям Контрактовой и Почтовой площадей (Привет, Питер!), к фонтану "Самсон"... Мой любимый маршрут. Но ведь не единственный. Сколько их ещё, таких маршрутов проложено через родной неповторимый город...

Сейчас совершенно четко осознаю: каждая улица, каждый дом, каждый камешек в брусчатке, каждый кирпичик в здании достойны своего бенефиса. Каждому можно посвятить страницы, а возможно, и десятки страниц... Может быть потому, что воздух напоен светом человеческих душ? Не знаю, да и стоит ли об этом...

В отдалении звучит песня:

"Падают, падают, падают, падают
листья.
Ну и что ж, зато прозрачней свет!
В памяти, в памяти, в памяти, в памяти
лица
тех, кого сегодня рядом нет."

И понимаю, что и каждый из тех, кто попал в рассказ, заслуживает бенефиса. И кто не попал - тоже.

Значит, есть о ком и о чём писать.

4. #8 Татьяна (15). КРУГ СИЛЫ

Гротеск - вид художественной образности, обобщающий и заостряющий жизненные отношения посредством причудливого и контрастного сочетания реального и фантастического.
(из энциклопедии)
Долгопрудненское кафе "Медногорье" сияло новизной юбилейной монеты. Слабые запахи лака и лимона оттеняли заботливо наведенную чистоту . Изогнутые перегородки и фигурный навесной потолок имитировали каменные пласты. Повсюду в причудливом свете искусственных факелов вспыхивали блестки самоцветов. Пять немолодых женщин обступили смеющегося высокого мужчину: чернобородого, мощного, с диковатым татарско-цыганским прищуром ярких глаз. Они тормошили его и болтали наперебой обо всем на свете. Когда восторги поутихли, все обосновалась за столиком в углу, критически оглядывая изыски интерьера.

-Прямо как внутри Медной горы, - вежливо подивилась Блэки Марина дипломатично улыбнулась, прихлебывая ароматный кофе, и промолчала.
Бабай хмыкнул и поскреб ногтем зеленоватую имитацию малахитовой жилы: - Ага. Только следует дизайнеру всыпать, чтобы Бажова читал вдругорядь с почтением. Добро бы камень, а то -пластик. Тут фактура иная, все иное . Вон Крэйзи понимает...
Дизайнерский взгляд Крэйзи был насмешливо-цепким, но миролюбивым.:
-Да ладно тебе, Бабай, нормальная ботва. Главное, встретились.
-И то верно. Ох, девки, как же я вас всех люблю! - и Бабай распахнул объятия, подставив широкую грудь желающим прильнуть. Желающие нашлись моментально.
-А дома у нас сальце с хреном, картошечка молодая с укропчиком, селедочка с лучком , - ехидничала Сударушка, перекладывая приборы с места на место.
-Горилочка в холодильничке, -в тон ей размечталась Татьяна. - Ну, что у них тут за неспешное обслуживание! Минут пятнадцать сидим - а принесли только кофе для Мар. По блату, наверное.
В ответ на ропот возник юркий официант, поставил на стол графин с коньяком, который никто не заказывал, улыбнулся загадочно и куда-то сгинул. .
- Это что -презент фирмы или шутка? -удивился Бабай. -Ладно, разберемся. Мариш, ты, конечно, откажешься, я сам тоже нынеча - пас, остальные прошу! - и Бабай расплескал коньяк в четыре бокала. Крэйзи задумчиво смотрела на свой. Блэки засомневалась: - Без закуски?
-Именно, - умилилась Татьяна. -Чисто для тепла и разгона. -И тост есть, - заулыбалась Сударушка: Давайте за Рыжую! Жаль - не приехала. Надрать бы ей уши, ну, да ладно!, -Сударушка с удовольствием пригубила коньяк.
-За нее!, -Татьяна глотнула залпом и жалобно вскрикнула: -Ой, мамочки! Что за...?
-Танька-а!!!
-Девочки, вы куда?, -подскочила Блэки. Бабай рванулся раньше, но впустую. Под ногами хрустнули осколки пустых бокалов. Ни Сударушки, ни Татьяны за столом уже не было. Их буквально след простыл..
-Юля, Ленка, не пить! Бокалы сюда! - встревожилась Марина . - Спокойно, сейчас разберемся... Официант, заррраза....как сквозь землю...Ренат, что с тобой?, - она испуганно смотрела на Бабая. Тот с трудом выпрямлялся, будто его ударили в солнечное сплетение.
- Со мной -ничего. Мое наказание нынче Рыжей досталось. А девчонки мыслями к ней потянулись разом - им срикошетило.
-Невероятно... Тыщщи верст...
-Шайтан подлетного времени не ведает, Мариночка. Худо там.
-Ты уверен?
-Я знаю.

Рыжая задумчиво шла по осеннему лугу. Зрелая трава приятно холодила босые ноги. Ветер трепал гриву темно-русых с искорками золота волос, щекотал шею и уши. Оглянулась, посмотрела издали на сыновей, играющих в кружевной тени нарядных кленов. Грустный взгляд серо-зеленых глаз потеплел. Нежные ямочки на щеках оттенили улыбку.
-Эй разведчики!, -позвала Рыжая., но ее не услышали. Странно.... Погожий день мутился сумеречным маревом. Поляна на глазах вспучивалась, выгибалась холмом, закрывая от нее детей.
-Что за чертовщина, - не позволяя себе бояться, Рыжая шагнула на склон. Ступни ожгло холодом. Пустяки. . Главное, чтобы дети не испугались. Всего и пробежать-то было сотню шагов, но холм вырастал, обгоняя ее бег. Рыжая оступилась, карабкаясь по круче, оглянулась в отчаянии: солнце за спиной, как подранок, скатывалось вниз, нарушая законы астрофизики. Завалилось за лес, и сгустились сумерки: серые, промозглые. Босым ступням стало пребольно доставаться от мерзлых комьев и колючек, но это ничего.. Там дети. . Остальное -неважно.
Холодало. Кровь отступала от кожи вглубь тела, сберегая последнее тепло, мысли оцепенели... Когда целую вечность спустя тупая боль, восходящая из ступней, наконец, достучалась до сознания, стала острой и невыносимой, она посмотрела под ноги. И потом, ужаснувшись, назад. В сумерках, так и не налившихся ночной чернотой, по каменистым осыпям, выбеленным инеем, тянулась цепочка кровавых следов.
Перед ней громоздились каменистые гривы, каждая из которых впереди казалась вдвое выше и отвеснее предыдущей. Обратный путь был перерезан пропастью. Не выбраться. Голова кружилась, легкие жадно выбирали из разреженного воздуха урезанные порции кислорода. Над головой зависло унылое беззвездное небо. Ей надо было отдохнуть. А лучше совсем отказаться от движения: сесть и не шевелиться. Последнее показалось самым правильным. Рыжая медленно опустилась на камни и съежилась, засунув ладони под мышки, чтобы отогреть закоченевшие пальцы. Сонное беспамятство сомкнулось над ней сразу и незаметно.

В "Медногорье" распоряжалась Марина. Маленькая леди отдавала приказы со спокойной уверенностью Хозяйки Медной горы, инспектирующей новые владения. Собственно, никто из персонала , включая горячего джигита-директора и присных его, не помыслили ей возражать. Перешли в начальственный кабинет -совсем не сказочного вида, зато с выходом в сеть. Хозяин кабинета тактично удалился. Марина смотрела на монитор, уверенно набирая нужные адреса. Она не могла пока осмыслить происходящее и действовала по стандартной спасательной схеме. Растерянная Блэки кусала губы. Бабай курил сигарету за сигаретой и дышал глубоко, будто нырять готовился. Взъерошенная Крэйзи прижалась к его плечу и зло уставилась на бокалы с коньяком, задвинутые от греха подальше за малахитовый канделябр. И вдруг шагнула к столу:
-Ребята, я как подумаю, что им там.....где-то там, помощь нужна... Словом, не поминайте лихом!, - и Ленка храбро глотнула потраву.. Потом еще. Помешать ей просто не успели, и блудный Кот, вздыбив на загривке воображаемую шерсть, приготовился к драке с враждебными мирами. Но ничего не произошло. Крэйзи выругалась на выдохе и растерянно икнула: -Обыкновенный коньяк, ребята. Дагестанский, по- моему...

Марина пристально смотрела в мятущиеся глаза Бабая: отчаяние, вина, боль и надежда -все смешалось в их глубине.
-Значит, наказание за нарушение гомеостатического равновесие -не такая уж фантастика?
-Не такая уж.
-Это можно исправить?, -осторожно спросила она.
-Не знаю.. Убивая страхом, им всем оставили выход. Я двоим сейчас помог его найти. У Рыжей он тоже есть, но если мне даже шаг к ней сделать, - может, полмира рядом рухнет.
-А если не тебе одному? Если всем вместе попробовать? Установочка- то меняется кардинально....Да и женщина, если чего захочет...а?
-А ведь верно... Умница, Мариночка. Какая же ты умница.!

Что-то стронулось в застывшем ледяном мире. Рыжая проснулась от толчка , будто сердце сжала теплая ладонь. . Тело, пронизанное во сне токами холода, слушалось медленно, неохотно и сулило сильную боль, если разогнать по жилам успокоившуюся было кровь. Но небо над головой стало живым. . На черном бархате сияли фантастические звездные россыпи, и среди них светлая дорога, по которой можно обойти всю вселенную. Рыжая посмотрела на свою любимую Альциону - самую яркую в звездном скоплении Плеяд. В стороне от Млечного Пути могучее далекое солнце дрожало на ресницах Вселенной в окружении своих братьев и сестер,. Рыжая сделала несколько неуверенных шагов и поняла, что может идти.. Израненные ступни затянулись тугой молодой кожей, нечувствительной к острым камням и морозу.. Рыжая улыбнулась, смешно сморщив нос. Млечный путь сиял над головой светлой лентой , и она разглядела не его фоне фигуру рыцаря , торопящего коня ей навстречу. Улыбнулась нежно, отвела взгляд. Показалось иди нет - но в потеплевшем небе угадывались людские лица -знакомые и не очень.: сверкнула белозубая улыбка Сударушки, ехидно подмигнула Татьяна, Марина протянула руку, делясь уверенностью, Крэйзи бесшабашно отсалютовала сжатым кулаком. И еще глаза многих людей светились сочувствием и питали ее и надежду, подобно звездам над головой. . Фигура рыцаря- странника наплывала от горизонта к зениту. .Холодно сверкал меч в его руках. . Рыжая потянулась навстречу, протестуя: к чему меч, если нет врагов, но ее голос был слишком слаб, чтобы долететь до высоких сфер..

Владимир чувствовал себя виноватым. Голос Доминго - по-юношески гибкий, сильный, непринужденно льющийся, поил вагнеровскую партитуру страстью и теплым эротизмом. И все это должно было сейчас прекратиться с его гибелью. Вот сейчас. Ну, нет, это действительно - свинство, что третье действие пойдет без Зигмунда. Вагнера вообще надо слушать в исполнении Пласидо Доминго! Как, впрочем, и все остальное:И если в театре зритель -пленник пятичасового действа, но уж в собственном-то сознании может человек быть хозяином? Медленно, с натугой, усилием воли Владимир попытался выключить потустороннюю музыку . Безуспешно. Более того, ему показалось, что это не оперный бас Ванеев на сцене в красном луче с божественным копьем, напоминающим пожарный багор, а это в далеком, призрачном серо- черном царстве из камней разреженного воздуха и льда могучий древнегерманский бог Вотан протягивает вперед грозную фрамею со словами:
Остановись перед копьем моим
Рассыпься, Меч!
Коротко, без замаха, не отдавая себе отчета, что он делает, Владимир ткнул кулаком в оконное стекло. Боль в порезанной руке, дребезжание сыплющихся стекол -все это уже не имело значения.
-Занавес, -шепнул он одними губами, стараясь не потревожить наступившую звенящую тишину.

Меч в руках звездного рыцаря разлетелся, брызнул осколками, осыпался метеоритным дождем, расчертившим небо огненными стрелами. Лезвие одного осколка вспороло гладь небосвода от зенита до горизонта. Полы черного бархата, расшитого звездами, разошлись, будто открылся занавес в театре. И в разрез хлынуло солнце,. укутывая Рыжую живым плащом тепла и света. Ослепленная, она зажмурила глаза, . А когда снова их открыла, -увидела сыновей, бегущих к ней через освещенный солнцем луг. Глаза младшего сияли восторгом открытия: -Мам, погляди, какое чудо пушистое! На чумазой детской ладошке сердито ворочался мохнатый шершень, растревоженный неистребимым мальчишечьим любопытстсвом., а потому сердитый на мир. Челюсти сурового насекомого угрожающе шевелились. Фасеточные перламутровые глаза уставились в доверчиво распахнутые глаза ребенка. Восхищенный мальчишка потянулся к брюшку шершня для почесания:
-Ми-и-ленький...
-Не дразни , цапнет, -предостерег его умудренный двенадцатилетним жизненным опытом старший брат. Шершень насупился, раздраженный непониманием, отполз и взлетел, натужно гудя, как штурмовик, возвращающийся на базу с неизрасходованным боезапасом. Мелькнула на фоне неба черно-золотая искра и исчезла в манящей синеве..
-Разве я его обидел?
И столько огорчения было в голосе ребенка, что Рыжая не выдержала и расхохоталась. Как же давно она на смеялась просто так, без причины. И совсем забыла, как это здорово!
А потом они шли домой втроем, держась за руки, в круге солнечного света. . И Рыжая знала, что этот свет пребудет над ними всегда.

-Что-то мы такое сотворили, чему названия нет.., -хрипло сказала Крэйзи. Они стояли в круге впятером, все еще не решаясь расцепить руки. .
-Я знаю, -встрепенулась эрудированная Блэки: - Это называется Кругом Силы, я у Лукъяненко читала. Правда, такое ведьмы обычно проделывают. Но женщины все -немножко ведьмы, верно? Или берегини по обстоятельствам, верно? Вот еще у Головачева я читала..
-Стоп! . Не надо... Если услышу про эгрегор -хлопнусь в обморок, - простонала Татьяна
Сударушка задорно тряхнула венчиком коротких, золотисто-красных кудрей: -Скажите проще: захотели повидаться с подругой -и повидались. Сами ж знаете, если женщины чего захотят -им лучче это дать, иначе возьмут сами. Умные мужчины с этим никогда не спорят, - и она с признательностью посмотрела вверх
-Главное, Рыжая в порядке. Улыбается даже, все видели?, - резюмировала результат космической авантюры Крэйзи.
Татьяна оживилась:
-Ага. Я даже хотела запулить в нее звездочкой помельче..как снежком тогда, зимой. Уже прицелилась, а тут вдруг музыка...потрясающая, только незнакомая. У рыцаря меч раскололся, осколки засверкали, я чуть руку отдернуть успела. Кстати, о рыцаре..а где Ренат?
Встревоженная тишина была ей ответом. Марина переглянулась с Блэки:
-Ренат... вышел из круга. Резко..
Все притихли, не решаясь озвучить тревожный вопрос.
-Он вернется, -убежденно сказала Крэйзи..
-Или уже вернулся... -задумчиво добавила Марина. -Знать бы - куда?
- Ох, рано мы разорвали круг. Рано. Как его теперь найти?, - расстроилась Татьяна.
Сударушка фыркнула: -А не кажется ли вам, мои дорогие, что этими астралами у всех крышу основательно снесло. Вы посмотрите: умудренные жизнью, современные образованные тетки стоят, мобильниками увешанные, вообразили себя берегинями и гадают на кофейной гуще: где Бабай? А элементарно позвонить ему -не судьба, конечно.
-Маш.., - прошептала Татьяна
-Ну?
-Ты -гениальная женщина!
-Вечно ты какую-нибудь гадость скажешь, -весело отмахнулась Сударушка.

Длинные гудки в допотопном "Эриксоне" Крэйзи были едва слышны, но улавливались всеми: один...два...три...четыре. Потом несколько секунд испуганной тишины, когда напряжение ожидания сплетается с тревогой за друга, верой в его силу и надеждой на чудо. А потом, прорываясь сквозь шорохи и трески эфира, преодолевая завихрения силовых полей соседней Галактики, а может, осенней грозовой тучи, зависшей над Чертаново, долетел чистый, теплый, глубокий, звенящий добротой и готовностью прийти на помощь всему миру голос Рената:
-Слушаю вас...

октябрь 2004г.
Тат

5. #7 Шершень (10). А ГОДЫ ЛЕТЯТ... (письмо приятелям в Интернет, на форум "Откровенный Разговор")

Приветствую всех категорически!

А у нас сегодня защита прошла, Валера Мутин из Комсомольского-на- Амуре Пединститута (или, вроде, сейчас уже Университет ;-), он там завкафедрой биологии, докторскую защитил по мухам-журчалкам Дальнего Востока.

А ведь я, вспоминаю, с ним еще студентом познакомился, когда после второго курса в 1981 году уже приехал с четырьмя приятелями в стройотряд в Комсомольский заповедник. Стройотряды, если кто не знает, они ведь разные были. Наш был зарегистрирован (все чин по чину, даже эмблемы свои на стройотрядовских куртках были - тигриная морда во всю спину - за неимением лучшего предложения, я их рисовал ;- ) в Иркутском штабе как Отряд защиты природы "Тигр". Приехали в Пивань - это деревня напротив Комсомольска-возле-Амура. Там центральная база заповедника была. Раннее утро. Но народ в конторе уже был. Валера Мутин, еще не остепененный вообще, там был ответственным за научные исследования (зоологические), вместе с китайцем Владимиром Михайловичем Ван-Фун-Сеном (извраты нашей тогдашней паспортной системы, как вам такое сочетание? ;-), который занимался ботаникой.

Позже они оба, и Валера и Володя, на три-четыре годя меня старше, встретились в моем родном ныне Биолого-почвенном институте во Владивостоке; я только распределился после универа, а они уже заканчивали аспирантуру, соответственно, по энтомологии и ботанике.

Люди в заповеднике оказались на редкость, даже по сибирским мерка, гостеприимными - встретили как родных. Народ дружно подтянулся на работу часам к девяти - человек 15 где-то, почти все, кто должен. Вытащили большой стол с длинными лавками на двор конторы, на солнышко, накрыли чем Бог послал - а он послал туда без особых излишеств, но и не скупясь - и начали дружно завтракать и нас кормить. На всякий случай указываю - никакого алкоголя. Едим, знакомимся... Это Ага Бабай, московитский татарин, директор - очень приятно. Это Юра Неганов, начальник охраны заповедника - рады знакомству. Этот... Другой... О себе говорим... Как там в Иркутске? Хорошо. А как у вас в Комсомольске? Отлично!

Едим, блин, млеем... А тут, блин... Прилетает красно-оранжевый биплан (я тогда не знал, но это пожарная служба) и нагло качает крылами на бреющем полете... Начальник охраны, худой такой жилистый мужик, белобрысый мордвин, аж чаем поперхнулся...

- Опять?!

А вы не знаете, почему такой ажиотаж? Расскажу. Когда в заповедник прилетает пожарный АН-2 и качает крыльями, он сигнализирует о том, что на территории заповедника найден очаг возгорания, а попросту... Пожар! По инструкции, во дворе заповедника должна быть белая площадка 1.5x1.5 метра, куда пожарный наблюдатель сбрасывает "вымпел" - узкую матерчатую ленту светлого цвета 1.5 длиной, на конце которой прикреплен мешочек с песком массой около 200 г, внутри которого содержится записка о месте и характеристиках пожара. Если такой мешочек попадет кому-то по голове - мало не покажется, это как минимум. Но пожарные наблюдатели ухари, ковбои хреновы, дай им только повод повыжопливаться...

Хрр... По какой-то причине этой светлой площадки, куда кидать вымпел, на месте не оказалось... Насколько я понял из последующих объяснений, должна была быть, но не простая, а матерчатая, пришпиленная посреди поляны, но в тот момент ее постирали, поскольку она была грязная, а вовремя не успели... Короче, все как всегда...

Вернемся к нашим дальневосточным мордвинам... Соображают сибирские мужики в критической ситуации быстро, не то что некоторые...

Директор кричит начальнику охраны:

- Юра, тащи хоть газету!

Начальник охраны мухой ныряет в сени конторы, неоправданно долго там копается - видимо, целых листов газеты, чтобы хотя бы метр на метр, там было немного - и выходит весь из себя довольный, почти чеканя шаг, отфукивает пыль с вислых усов. На руках торжественно, как последний каравай, пожелтевший разворот газеты "Труд". Не успел он и пару шагов пройти как - фюить... плюх! - посреди газеты дырка, а под ногами у Юры вымпел... К чести начальника охраны, он промолчал, хотя на его лице жирным курсивом были написаны все его чувства... Неганов сложил вчетверо прорванную в центре газету, подобрал с земли вымпел, прочитал записку и подошел к директору:

- Бабай, нам письмо, опять пожар. Двадцать пятый участок, - серым голосом сказал он и плюхнулся на скамейку. Взгляд его бесцельно блуждал по двору. Наткнувшись глазами на слегка охреневших от переизбытка впечатлений новоприбывших студентов, он улыбнулся запекшимися губами.

- Фигня, прорвемся. Всего-то двадцать гектаров горит...

Да, это по сибирским меркам была именно была фигня, но тушили мы этот пожар почти три недели... Мы - это почти три десятка людей с лопатами и легкими ранцевыми опрыскивателями. Одинаково перемазанные сажей иркутские студенты, директор Ага Бабай, начальник охраны Юра Неганов, биологи Валера Мутин и Володя Ванфунсен, нанайцы из местного населения... И еще три тяжелых трактора марки "Катерпиллар" - они неотвратимо, как энтропия, опахивали пожар, делали минполосу... Дважды возникал верховой - чудом никто не погиб. Выгорело около двухсот гектаров заповедного леса. После этого пожара Комсомольский заповедник перенесли гораздо восточнее, в бассейн реки Горюн (см. современную карту).

После защиты я спросил Валеру об этом пожаре... Оказалось, мы о нем помним все, включая тяжелые оранжевые тракторы марки "Катерпиллар"...

"А годы летят,
Наши годы как птицы летят
И некогда нам оглянуться назад."

6. #3 Voland ( 9).

Длинные разукрашенные ноготки ласково пощекотали меня. Коснулись шеи, соскользнули на плечо. Замерли. Стройная блондинка смеясь наклонилась и ее роскошные волосы забили мне рот, защекотали нос.
  -Тьфу, тьфу, - я стыдливо начал отплевываться отстраняясь от объятий блондинки. Сон пропал. Блондинка тоже
  -Вот скотина, - я пнул кошку, которая собиралась улечься на подушку. Приучил же на свою голову спать рядом с собой, теперь страдай, такие сны портит. Кто знает, чем бы закончился этот сказочный сон? А? Куда бы еще забралась эта блондинка помимо шеи и плеч? Нет, ну только подумай, а? Такая девушка, такие волосы, такие ноги, такие груди и я. Я в ее объятьях. Удивительно, что за блажь потянула ее на знакомства с периферийным аборигеном?
  А дело, собственно, вот в чем. Два месяца назад, появилась на одном из бесчисленных интернетовских форумов девушка-блондинка. Эдакое шило в мешке, которое нельзя утаить. Которое и не очень то пыталось себя утаивать. Ну девушек в сети, сами понимаете, что грязи в родном городе. Причем, какую ни возьми, с кем ни заговори сплошь модели, ну в крайнем случаи фотомодели, артистки да певички, поэтессы да художницы. От этой сетевой богемности уже изжога прогрессировать начала как только до знакомства доходит. Но эта была совсем другой. Как выяснилось по прошествии некоторого времени - ей 25. Мой любимый женский возраст. Она блондинка. Мой любимый женский окрас. Высокая, стройная. Мой любимый женский размер, мои любимые женские формы. И в добавок ко всему еще и психолог. Я питаю слабость к психологам, честно скажу, особенно если учесть все перечисленное ранее и добавить туда пол. Готов быть опытным кроликом, пускай тренируются, мне не жалко.
  Ну в сети обозвать себя супермоделью, и придумать несуществующие параметры тела это раз плюнуть. Проверить ни кто не проверит. Будь ты хоть трехногим горбуном с ветвистыми рогами как у оленя или лося осенью. Мужчины в сети, сами наверное знаете, все сплошь брюнеты, красавцы с голубыми глазами, а девушки блондинки с зелеными. Так бы все видимо и прошло не замеченным если бы не беседы, в которые вступала эта Машенька. Ну, имя такое было у нее сетевое. Вот здесь все было на мази. Подготовка психолога чувствовалась, во всяком случаи общая образованность была на уровне, который замечаешь сразу. Читаешь ее посты, и хочется возражать. Ну, не то что бы тема интересовала, скорее ее автор. Но кто ж в этом сам сознается?
  Само собой, местные потертые жизнью Казановы принялись скакать молодыми козликами вокруг Машеньки. Умные беседы, поток бесполезной информации, заковыристые фразы все пошло в ход. В общем, глухари на токовище. Чем еще можно в сети поразить? Только этим. Ну, конечно если ты не пользователь со стажем в месяц. Удивительное, но Машенька держалась молодцом. Это при ее то возрасте? Вот она золотая молодежь. Вот они светлые головы, надежа и опора родины-матери. О которых пишут песни и слагают стихи.
  Поскольку сам я не принадлежу пока ни к славной кагоре первых и ни к золотому клану вторы, то сидел и помалкивая в тряпочку на беснующемся форуму, да почитывал посты разумные Машенькины. И вроде бы все правильно, все по делу пишет. Но не давал покоя возраст. Уж слишком по взрослому рассуждает девица. Да и внешние данные стандартно-телевизионно-усредненные. Ну как так можно, красавица, блондинка, молодая да еще и умная? Я в случайности почти не верю.
  Обегав, или точнее отписав всем никам, которые пытались с ней заигрывать, обратила эта Машенька свой взор психолога и на меня. Чем уж я грянулся этой диве, ума не приложу. Может статью задумала тиснуть в один из журналов: 'Неандертальцы в естественно среде обитания'. Не берусь угадать. Но отношения с Машенькой из сугубо официальных стали перерастать в дружеские, а затем в легкий флирт. И так это незаметно произошло, что и подумать не успел как предложила эта девушка конфиденциальную встречу, да еще на моей территории.
  Две недели не спал по ночам. Грезил наяву. Представлял как увидимся, да какая она, да что я ей скажу, да что она ответит. Измаялся, сил нет. И вот наконец сегодня мы увидимся. Едет Машенька из шикарной зажиточной столицы в мою нищенскую убогую тьму таракань, полюбоваться на друга любезного, сетевого.
  Встав часа за три до прибытия ее автобуса, начал я бродить по квартире, в поисках мест скопления пыли. К моему глубочайшему сожалению, мест таких в моей комнате было с избытком. Поработав тряпкой с полчаса, я понял всю тщетность затеи. Пыли не убавлялось, а вот серых разводов на мебели стало заметно больше. Здраво рассудив, что может до квартиры дело и не дойдет, (Ну не за этим же она едет сюда. Пообщаться хочет, с умным человеком по душам поговорить. Может в жилет поплакаться, что все мужики козлы, а ей так одиноко и грустно жить в этом жестоком мире.) а закончиться все придорожным кафе. Так стоит ли утруждаться, трепать себе нервы? Вести заведомо проигранную быитву. Не лучше ли подумать о своем внешнем виде? Как говориться по одежке: Рассудив так, но на всякий случай проверив наличие латексных изделий в цветастой коробочке, я занялся туалетом.
  Ну, сам по себе я не красавиц конечно. Бог не сильно старался, лепя меня. Вряд ли по образу и подобию своему. Покрасивее обезьяны и ладно. Вот и приходиться грехи природы замазывать, ретушировать, подчищать. Там брюки подлиннее и пошире напялишь - оно и не видно ножек не совсем ровных. Там пиджачишко пошире наденешь и сутулости как не бывало. Таким макаром и вырядился. Глянул в зеркало - мешок с лицом. Ни хуже и не лучше тысячи таких же мешков среднего возраста на грязных улицах родного города. Как всегда оставшись недовольным своим отражение, с легким сердцем и огромными надеждами отправился встречать Машеньку на вокзал, предварительно для усиления первого впечатления решив преподнести букет цветов.
  О том, что чудо-общественный транспорт в этот день решил совершенно не ездить в ту сторону которая была мне необходима можно было бы и не говорить. Решив быть джентльменом до кончика носа, я на свою беду отправился на цветочный рынок. После недолгой борьбы между скупостью и щедростью, приобрел три белых розы. А вот уехать с этого рынка стало проблемой. В конце концов замерзнув и нещадно опаздывая, чертыхаясь и плюясь я выловил ярко-желтую машину со светящимся гробом на крыше и помчался на вокзал. Я опоздал. Автобус прибывший из столице стоял пустым. Возле автобуса ни какой блондинки не было. Одиноким безутешным маяком с тремя розами стоял я на площади и думал что делать дальше. Если бы Вы знали, как мне стало легко! На нет и суда нет, значит не придется строить из себя высоколобого члена, которого интересуют только женские мозги. Разум с физиологией сразу пришел в согласия, а глаза все же еще с медленно остывающей надежной обшаривали пустынную площадь. Вдруг да не увидел, не заметил, вдруг просмотрел. Прагматизм уже начал издеваться над романтизмом по поводу роз. Так и не найдя Машеньки, я повернулся и собирался отбыть с площади, попутно обдумывая вопрос, кому можно подарить эти цветы и получить за это дивиденды. И тут же нос к носу столкнулся с высоким гражданином, в длинном черном пальто. Аккуратно уложенная волосок в волоску, сразу же вызвала у меня зависть. Чисто выбритое лицо, умный взгляд и строгий стиль в одежде выдавали в нем интеллигента. По крайней мере мне так показалось.

-Вы ждете Машеньку? - произнес он приятным голосом неожиданно обратившись ко мне.
  Я опешил. Вот так, так, Машенька вместо себя прислала мужа, друга или знакомого. Не хватало еще сейчас начать выяснять несуществующие отношения между Машенькой и мной.
  -Наверное да, - ответил я, находясь в растерянности и не понимая как себя вести в подобной ситуации
  -Знаете, она не придет. Нет, не подумайте о ней плохо, она Вас не обманывала, - высокий гражданин волновался, и явно что-то не договаривал. Наконец, решившись он произнес - Она Вас не обманывала, просто Машенька это я.
  Мне тяжело описывать какое лицо у меня было в тот миг когда я это услышал. Зеркала под рукой не было, витрин тоже, поэтому врать не буду. Но видимо какие то чувства на моем лице отразились, поскольку гражданин совсем испугавшись протянул мне поспешно руку и представился - Валентин. Сейчас мне кажется, что в тот момент мне хотелось заехать ему в глаз, все равно какой рукой. Но тогда я не думал об этом, поскольку так же представился в ответ. И наступила пауза. Затяжная как нудный октябрьский дождь. Вроде и надо на улицу, а желания нет ни какого. Мы молчали и напряженно изучали каждый свою обувь.
  -А цветы, это вероятно мне? - разорвал паузу Валентин
  -Да, конечно, - ответил я облегченно и передал зачем то ему цветы.
  -Спасибо, красивые. Мне как раз нравятся белые розы.
  Я смущенно пожал плечами. Мол, пустяки, какие могут быть благодарности, пользуйтесь.
  Автобус на Москву начал вновь заполняться людьми. Набирался новый рейс.
  -Вы знаете, я пожалуй вернусь в Москву этим рейсом. Ваш город я видел раньше, а теперь увидел и Вас.
  Я не нашел в себе силы произнести слова огорчения по этому поводу, лишь кивнул головой, развернулся и в растрепанных чувствах пошагал с площади в город. Мысли разбежались, думать ни о чем не хотелось. Меня отвергли. В роли отвергнутого, мне конечно приходилось бывать. Но так сложилось исторически, отвергал меня все как то больше слабый пол. И вот впервые меня отверг сильный. Хорошо это или плохо я не мог решить, не хватало знаний, не хватало столичной широты взгляда. А может я просто не богемный человек, и судя по растерянности не скоро им стану.
  Я покинул площадь и направился на троллейбусную остановку. Навстречу мне шла высокая блондинка. Правда не такая высокая как во сне. Грудь не была уж очень выдающейся и пышной. Да и ноги не так чтоб уж совсем от ушей. Но мне она почему то показалась очень привлекательной. Может быть своей реальностью, своей женственностью, настоящностью. Она прошагала мимо. Легко вышагивая и помахивая небольшой сумочкой.
  Она уходила все дальше и дальше от меня. Я очнулся и кинулся за ней.
  -Девушка, девушка, ну подождите же.
  Она обернулась. Я подбежал к ней и задал самый оригинальный вопрос какой пришел в мою голову.
  -Как Вас зовут?
  -Евгения.
  Я облегченно вздохнул. Призрак Машеньки окончательно растаял. И мне себя было не жаль:

7. #6 Король Лир ( 9). слепок

Последние тени сливались,
Да мгла глядела, слепая,
Необъятная, да за курганами
Тускнело мертвое зарево...

А. Серафимович

... облака светлели и наливались зарей солнце осторожно тронуло первыми лучами безжизненную пустыню внезапно проступили тени до самого горизонта скрытого неясной дымкой леса болота все в пыль тишину царившую на улицах полуразрушенного города внезапно прорвал одинокий выстрел вот так и мы скоро начнем глухо произнес кто-то за спиной в полутьме не разглядеть но вроде кто-то из недавно пришедших техасец настороженно вглядывающийся в перископ выведенный на крышу усмехнулся но ничего не сказал скрежет по двери словно вилкой по стеклу из груди вырывается нервный сдавленный смешок тихо доносится шепот шершня поет улыбаюсь проверил магазин полон почти рассвело удачи это татьяна вдогонку мы выскальзываем недалеко но переулками холодно вдалеке виден уцелевший шпиль петропавловки и лишь нева по прежнему сера и вечна пусть и скована льдом вот и цель мы прикрываем а кайнай с карапаксом осторожно пробираются сквозь стекло внутрь да уж приехали отдохнуть зато вместе нервничаем вдалеке хлопок приближается шелест и пропадает солнце полезут или повезет мерзнут пальцы вцепившиеся в рукоять узи наконец возвращаются в руках тяжелые ящики вовремя перебежками возвращаемся за редкими огромными снежинками красиво чернеют набережные вчера хоть крысы бегали возражаю уже съели смех как от щекотки не ели но больше никого не видели страшная ночь неужели на весь город мы и это вот и дом внутри страшно ноги подкашиваются трясет бросает на стену опять кто то стоп кран дернул за окном лес стоим состав трогается ничего не помню грибы много рыбы тоже шершень водил хорошая осень но все же возвращаемся в город завтра вновь тоска едем ослепительная вспышка пронзает вагон задыхаюсь темно лишь красным пятном перед закрытыми глазами встает невиданное облако над верхушками деревьев зажмуриваюсь открываю глаза стол все дошли все снова вместе а значит все хорошо из ящиков достают консервы свечи бутылки тихо открываем рассаживаемся вокруг большого на всех деревянного стола поднимаются бокалы с новым годом ...

8. #1 Бывшие Пузо ( 4). Гармошка.

Эта история произошла в небольшом городке Набережные Челны республики Татарстан. Есть у нас в городе удивительный автобус - семерка. Он очень вместителен и просторен. Но едет очень медленно. Как только не называли его и черепаха, и гармошка, и холодильник, так как там зимой очень холодно. Про него даже сочинили высказывание - Можно вдвоем находиться на разных концах семерки и даже не подозревать об этом. Но в одном этот автобус был хорош, когда не был ни маршруток, ни газелей, он всегда приходил на помощь своим пассажирам. И вот я, Анаис, начинаю повествовать свой рассказ.

Настроение поганое. На улице идет дождь, а я как дура стою на автобусной остановке. Мимо не идут ни газели, ни маршрутки, хотя денег на них уже не осталось. Поскорее хочется уехать из этого города, с которым связано много хороших воспоминаний, в нем у меня нет счастья. Пробыть в Набережных Челнах все лето, влюбиться по уши, трагично расстаться - это не всякой женщине под силу. В Набережные Челны первый раз я приехала два года назад, что бы погостить у тетки. Она живет почти в самом центре. Весь июнь я маялась скукой. Но вот в прекрасный июльский день я увидела Его. Я сразу выделила его футболку с надписью: 'Я люблю принцессу Дури'. Он шел такой красивый, и такой непринужденный, мне захотелось окликнуть его, но я вовремя вспомнила о своей гордости, и просто шла за ним, шла почти два квартала, пока он неожиданно не повернулся и не спросил:
- Девушка, вы чего-то хотите?
Я не могла с собой совладать:
- Хотела сказать, что мне жаль что я не принцесса Дури.
На мои слова он звонко рассмеялся. Вытерев, набежавшие от смеха слезы, он, наконец, задал мне самый желанный мной вопрос:
- Не хотите выпить чашечку чая, или чего ни будь по крепче?

Вот подошла семерка. В обыкновенный день, я бы не села на нее ни за какие пряники, но сегодня был не тот случай.

Семерка почти пуста. Я с облегчением присела на свободное место. Из динамика послышался женский голос:
- Следующая остановка УВД. Килеше тукталышы УВД.
Двери закрылись, и гармошка неспеша покатила по дороге. За окном проплывало здание банка, парикмахерская, торговый дом Берлога.
Автобус остановился, двери открылись. Кряхтя по ступенькам, поднялась старушка с авоськами. Будь автобус переполнен, я бы уступила место, но свободных мест полно, и старушка незамедлительно заняло одно из них. Снова женский голос:
- Следующая остановка КамПИ. Килеше тукталышы КамПИ.
И автобус вновь неспеша покатил. Мы проезжаем мимо 7 комплекса. Именно здесь мы с ним познакомились, и далее он пригласил меня в кафе Русь неподалеку. Было тепло не то, что сейчас, я получше закуталась в куртку, взрыхлила мокрые волосы. Да все-таки конец октября, холода наступают. Дождь все лил и лил, на КамПИ люди оказались не привередливыми, и быстренько, спасаясь от дождя, заполнили автобус. Следующей должен быть Электротехников, о чем подтвердил голос шофера.
Я снова вспоминаю те счастливые моменты. После чая. Мы начали встречаться каждый день. Оказалось его зовут Каянай. Так как не у меня не у него не было денег на рестораны, мы встречались кафэшках, данс-клубах. Как-то в данс клубе Гараж, произошел неприятный инцидент. Мы упоенные друг другом танцевали под медленную музыку, как вдруг меня одергивает какой-то лихой парень в ковбойской шляпе, как оказалось и имя у него соответственной.
- Меня зовут Техасец - ухмыляясь, произнес он. - Ты напоминаешь мне мою любимую Корову, детка. Давай потанцуем, а потом я с дружками тебя подаю?
Я влепила ему пощечину, и чуть не сломала ладонь об вытесанную из камня морду. Кайанай же слыша все это, подошел к ковбою сзади, постучал по спине и негромко сказал:
- Эй, парень, к тебе пришли?
Техасец, придавив меня к себе, повернулся, нагло произнес:
- Хто?
И показал ряд белоснежных зубов.
- Я!- гаркнул Кайнай и с силой врезал ковбою по морде.
Полетели белоснежные зубы, Техасец повалился назад. Кайанай выбросил руку вперед, схватил наглеца за футболку, притянул его морду к себе, посмотрел ему в глаза и с силой боднул лбом в нос. Потом мы неспеша, любуясь друг другом, покинули клуб.
Вот и Электротехников. Женский голос напомнил, что следующая Орловка.
Дождевая вода скатывалась по окну. Картинка расплылась, но я отчетливо вижу церкви Орловки. Той самой Орловки! Подумать только, а ведь мы хотели там повенчаться. После того случая с ковбоем, наша любовь только усилилась. Но настал тот злополучный день. Мы как раз сидели на лавочке возле церкви, обсуждали планы на будущие. Как он неожиданно сказал:
- Знаешь, меня в армию забирают. В общем, я еду в Новосибирск, служить. Но как пройдут два года так я сразу, мигом сюда! Ты только дождись меня!
- Ты знаешь, я сама не из этого города. Я сюда к тетке приехала. Понимаешь, у меня в Москве работа, друзья. - Я сама не понимала, что лепетала.
- Так значит, ты не дождешься?
- Прости Кай, но мне надо в Москву.
- Все понятно. Работа это святое, - тихо произнес он. - Ну, разрешите откланяться, мне пора, родина зовет.
Встал, щелкнул каблуками и быстро ушел. Опомнившись, я помчалась за ним, но подоспевшая газель украла мою любовь. На следующий день я пошла к нему домой, звонила, стучала, исколотила все руки, пока соседка не сказала, что утром он уехал, куда не знает. Я плакала. Много плакала. В течение двух лет я приезжала сюда, звонила домой, ходила по нашим местам. Но все безрезультатно. И вот после очередной попытки я еде обратно в Москву, врятли получиться приехать в следующий раз. И так все деньги трачу на билеты. Одежду себе давно не покупала.
Но вот и моя остановка - Вокзал. Я обираюсь встать, но чествую, что кто-то прижал меня к сиденью. Передо мной появилось страшное лицо сломанным носом. На голове все та же шляпа с полями, как у ковбоя.
- Кого я вижу! - прогнусавил он. - Ну, собралась уезжать? Побудь еще немного со мной.
Я пытаюсь вырваться, но могучие руки держат крепко. Среди пассажиров раздаются тихие голоса:
- Молодой человек - это безобразие.
- Что ж вы делаете?
Но тут же стихают под пристальным взглядом омбала. Неожиданно сзади слышу голос:
- К тебе пришли.
Ковбой разворачивается и получает в зубы, валится на пол. Перед глазами предстаёт мой возлюбленный. Я бросаюсь к нему на шею. Мы в обнимку выходим из автобуса.
- Как ты здесь очутилась? - спрашивает он меня.
- Я тебя искать приезжаю.
- А я только со службы. Решил в Москву ехать тебя искать!
- Ты согласна выйти за меня замуж?
- Согласна!
Подумать только, второй раз я обретаю счастье в стране Золотой Орды. И правду говорят: Можно вдвоем находиться на разных концах семерки и даже не подозревать об этом.
Мы оба счастливо засмеялись. Плюнули на поезд, который уже отходил от перрона, и пошли на остановку ждать автобус. Неспеша подкатила гармошка с цифрой семь на лобовом стекле.