Конкурс рассказов "ЛаВрушка-14"

1. #4 Татьяна (27). ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА (современная сказка имени С.Лукьяненко)

Ранний звонок в дверь сулил или милицию по сигналу мнительной соседки, или заплутавшего во времени пациента. А может, померещилось со сна, кому я нынче нужен-то? Не целительствую, не чародействую, приворотов на жизнь не даю. И последняя газетная информация обо мне утилизирована вместе с носителями годичной давности.
Снова вякнул звонок. Раздраженно шипя, я вполз в джинсы, нашарил на полу мягкие тапки. Визитка с документами, кажется, в прихожей. Шаркая ногами, двинулся по коридору мимо допотопного трюмо. Оно услужливо отразило ехидное лицо, взъерошенные со сна светлые волосы и скромные бицепсы. Слегка помят, местами импозантен. По утреннему времени сойдет. Я потянулся к дверной задвижке.

На запыленной лестничной площадке в рассеянном свете хилой лампочки, стояла женщина. В джинсах и белом коротком плаще, покрытом влажными блестками дождя. Капюшон натянут до бровей, в руках листочек с адресом.
-Простите, вы Вадим Шацев? -хрипловатый грудной голос, глаза, как на иконе, а лицо...мать честная! Я как на лицо ее глянул, так заготовленное "нет, вы ошиблись " между языком и нёбом удавил. На воспаленном лице незнакомки пунцовел диагноз . Красная волчанка - редкая по сволочизму и безнадежности болезнь. Я не успел активировать ментальную защиту, и по подушечкам пальцев шаркнуло ледяным наждаком, ладони загорелись, в ушах загудело.. Я сглотнул и молча сделал шаг назад.. Нет у меня прав врачевать, уже год, как нет. Какого черта я не захлопнул дверь!
Незнакомка откинула капюшон:
-Вам нехорошо? Простите, Вадим, я знаю, что от моего вида людей мутит, - смутилась она: - Но это не заразно.
-Я знаю.
- Алиса, -она нерешительно протянула руку
-Вадим, - я легко пожал горячую кисть с шелушащейся кожей и припухшими суставами, украдкой глянул на тусклые редкие пряди на лысеющей, в алых пятнах , голове женщины.
-Проходите в комнату и раздевайтесь, там кушетка, -хрипло сказал я и двинулся в ванную.
-Догола? -спокойно осведомилась гостья.
-Нет. Снимите плащ, туфли и ложитесь.
Через десять минут я, наплевав на все добровольно мною же подписанные запреты Гильдии, приступил к работе. Преступник? Это как посмотреть. Алисе двадцать восемь лет. Красная волчанка не оставляла ей шансов дожить до двадцати девяти.
Я осторожно и медленно, от головы к ногам, вел руками вдоль ее тела. Ладони горели, гул в ушах нарастал.
Поражение кожи и облысение - это чепуха. . А вот почки и суставы потрепаны крепко, нервная система расшатана, сердце -уже ни к черту. Биополе - тоньше капронового чулка, а должно быть в ее возрасте толщиной с лисью шубу.
Тонкие пальцы Алисы вцепились в велюровую обивку, но глаза смотрели без страха, с тревожным любопытством. Хорошие у нее глаза: ясные, фиалкового цвета. А в глубине - вера и терпение. . Такие глаза высвечивают характер, способный если не побороть смерть, то залепить ей хлесткую пощечину.
Жаль. Весь мой целительский опыт играл отбой. При красной волчанке нет очага болезни. Вся иммунная система дезорганизована и слепа, как крот. Она натыкается на белки собственного организма и яростно атакует их, принимая за чужаков. Медленное самоубийство на клеточном уровне. И если не найти причину, то и не вылечить.
-"Будь ты проклята, Алиса!' - истерический женский голос ударил в уши, когда я коснулся ступней пациентки. Маленькие мягкие ступни, обтянутые белыми хэбэшными носками с розовыми уточками на каждом пальце.
-Таак: теплеет, - я насторожился.
-Что? -шевельнула Алиса сухими губами.
-Ничего. Постарайтесь услышать голос.
Я вошел в режим камертона: - Узнаете?
-Нет.
-Подружка, соседка, сослуживица?
-Я не знаю эту женщину.
Вот так. Тяжелый недуг, подсаженный посторонним человеком. Это меняет дело.

-Алиса, а пойдемте-ка пить чай, - бодро предложил я.
-Спасибо, -растерялась она: -А это удобно?
-Удобно, если вы мне немножко поможете. Сориентируетесь на холостяцкой кухне? Там все просто и логично устроено. А мне надо посидеть, подумать:полистать вот ту старую книженцию, - я шагнул к высокой, под потолок, этажерке.. Мать честная! Распахнутая, измятая постель не первой свежести, распластанные на кресле носки и майка, пустые бутылки из-под пива - и даже в голову не пришло извиниться перед женщиной за бардак в комнате.
-Алиса, у вас есть с собой фотография до болезни? - крикнул я в сторону кухни, где журчала вода и вовсю хлопали дверцы шкафчиков. Листая фолиант, я таки смахнул под журнальный столик носки, потом задником тапка закатил туда же бутылки. И сами тапки задвинул от греха. Босиком вроде бы приличнее.

Мы пили зеленый жасминовый чай из больших красных чашек. Алиса взволнованно рассказывала, как три года назад шла по улице и внезапно почувствовала себя дурно. А я рассеянно слушал и смотрел на ее фотографию: чистое и ясное лицо с мягким подбородком и выразительными бровями под лёгкими тонкими волосами. Крупный аметистовый кулон в виде капли на тонкой цепочке, оттеняющий цвет глаз и матовую нежность шеи. Красивая женщина.
Смеющиеся, фиалковые глаза остались прежними, а вот лицо опухло, тонкость черт стесана волчанкой. К счастью фото сохранило четкие линии здоровой ауры, которые легко сканировались подушечками пальцев..
-Лечились кортикострероидами? - уточнил я, чтобы не угас разговор.
-Все три года., - кивнула Алиса, осторожно прихлебывая чай.
Вишневое варенье и вазочку с ванильными сухариками она деликатно отодвинула.

Я четко представлял картину несчастья, произошедшего три года назад. И знал, как с ним справиться.
Шла себе по улице женщина: не злая, не подлая -самая обыкновенная потенциальная ведьма. Кипела от обиды на подругу или соседку по имени Алиса, не удержалась от проклятия вслух - с кем не бывает? Энергомир форму проклятия преобразовал в сгусток в виде шарика и запустил по адресу, как камень в спину. К счастью для незнакомой мне Алисы ее спина находилась далеко от голосовых связок сварливой подруги. Исчерпав запас инерции, размякший энергетический снежок плюхнулся под ноги постороннего человека, шедшего по своим делам. и прожег его ауру как кислотой. Потому что человека тоже звали Алиса. Магия имени, целые тома исписаны по этому поводу:впрочем, я отвлекся.
Самое трогательное в этой истории- полное неведение виновницы и ее неспособность исправить зло..
Самое неприятное при лечении - обязательный возврат 'подарочка' обратным адресом. Да еще со всеми наросшими за годы процентами. И я мог это сделать, более того, решительно собирался помочь понравившейся мне женщине, и достать справедливостью тетку, походя сеющую разрушения в энергетическом мире.

Объяснил я все это Алисе за чаем, хрустя сухариком от волнения. А она сказала 'спасибо'. А потом подумала и добавила тихое, но твердое 'нет'. Как будто не смертельным недугом маялся ее организм, а так -подцепил насморк, который через неделю самотеком пройдет. Нафантазировала, поди, на том конце добрую многодетную мамашу с натруженными стиркой руками. Хотя визгивый голос, запустивший в нее проклятием, скорее, подходил алкоголичке на первой стадии чахотки. По крайней мере, мне так виделось.
Убеждал я ее долго и без толку, а спохватился, когда голова Алисы поникла. Дурак! Нашел, понимаешь, время для нравственной атаки. . Подхватил я сомлевшую женщину на руки, она легонькая совсем. Дышит хрипло, кожа горячая, а сердце напрягается и дрожит, это я даже через свитер чувствую. Сам-то я так и не одел рубашку.
Дьявольщина! .Совершенно посторонняя женщина, лицо которой изуродовано болезнью, а тело напоминает скелет в изношенном кожаном чехле. А я ради нее готов гасить человека, который лично мне ничего плохого не сделал. . Циничный я и жестокий гад. Правильно, что гильдия отобрала лицензию. С моей этикой только в конвойных войсках санитаром служить.

Пока Алиса спала, угревшись на кушетке под верблюжьим пледом, я принял решение. И даже успел потрудиться для его воплощения . Едва сдержался, чтобы к зеркалу не сбегать: удостовериться насчет подвижнического огня в глазах. Как у известных миру проказников в белых халатах. , которые бесшабашную глупость камуфлировали под научный подвиг, когда ставили эксперименты на себе.

Прозрачная жидкость в стакане. Пара шприц-тюбиков, бутылочка нашатырного спирта, ватка - таков джентльменский набор идиёта . Если б можно было не будить Алису, я бы все сделал сам , но небольшая ее помощь могла понадобиться. Я тихо сидел и с нежностью поглядывал на усталое лицо, которое и во сне подергивалось от боли. Она почувствовала мой взгляд и проснулась так, как просыпаются дети: широко распахнула глаза-фиалки и улыбнулась. Я скоренько взял инициативу в свои руки.
-Алиса, сейчас я выпью вот эту воду. Через минуту-две я начну орать или ругаться, не пугайся, это нормально. Если закрою глаза и замолчу -худо. Тогда два кубика промедола в правое плечо, столько же в левое, и нашатырный спирт под нос. Или бей по щекам, в общем, что хочешь делай, но я должен быть в сознании. Это очень быстро кончится, ни один посторонний человек не пострадает. Ты выздоровеешь, поняла? Главное, не бойся. Со шприцем управишься?
-Вадим, не надо:
-Отлично. Я не сомневался, что управишься.
-Я отказываюсь.
-Отставить разговорчики в строю, - мое эго весело закусило героические удила. Жидкость холодила ладонь через граненое стекло. Чувствуя себя потомком Мечникова и Петтенкофера, я резко выдохнул и для храбрости закрыл глаза.
Вот лучше бы я этого не делал, потому что Алиса исхитрилась подлететь и выхватить стакан из моих рук. Нескольких секунд моей растерянности хватило женщине, чтобы залпом опустошить граненую посудину:
-Действительно, простая вода, -удивилась она .
Я молчал. По поверхности замороженного ужасом сознания веером трещин разбегались мысли:

-кажется, мы с ней перешли на 'ты':
- все кончено:
-я люблю ее..
-поздно, поздно, поздно:.
Я тупо смотрел на ветреную октябрьскую хмарь за окном. Кокетливым белым флагом трепетал у открытой форточки край тюлевой занавески.
-Вадим, там была простая вода, верно? - тормошила меня Алиса, заглядывая в глаза.
-Нет, -помотал головой я. -Не простая, а дистиллированная.
Аш-два-о без примесей.
-Тогда что не так?!
-Молекулярные кластеры этой воды были собраны в композиции, копирующие энергетическую структуру твоего проклятия. Я на это пару часов потратил, пока ты спала. Оставалось только его погасить.
-Вадим, я сама. Понимаешь? Сама. Такого несчастья никому не пожелаю. Пусть остается со мной.
-Ты не поняла. Я не пытался себя заразить.
-Тогда что?
-Энергетический удар вызывает болевой шок, лихорадку, но я бы с этим справился. Потому что умею. . Потому что здоров. Потому что эту гадость нельзя просто так выплеснуть за окно, чтобы снова в кого-то срикошетило.
-Господи, ты плачешь, -она растерянно уставилась на мое лицо, все еще ничего не понимая
Секунды пробегали, как мурашки по озябшей коже.
Лучше ей не знать.
Алиса запнулась на полуслове, всхлипнула и мягко повалилась на ковер. Не нашлось во мне сил подойти к неподвижному телу и убедиться в отсутствии пульса. Не смог -хоть что со мной делай. Все было кончено.

Я глотал на кухне горький, остывший чай и придумывал для себя всевозможные кары. Впрочем, насчет кар -это зря. Гильдия позаботится.
-А зачем ждать приговора гильдии? Разве ты сам себя не приговорил? - шевельнулась внутри совесть и легко взялась за дело..
Я распахнул окно, и выглянул в шелестящий дождь, прикидывая расстояние до пузырящегося лужами тротуара, и тут услышал за спиной тихую возню и совершенно глупый женский смех. Смех, которого быть не могло в принципе, доносился из комнаты. И чтобы придать мне уверенности, что все всерьез, за стеной завалилось что-то тяжелое и разбилось вдребезги что-то хрупкое.
Когда я влетел в комнату, Алиса стояла рядом с разгромленным сервантом и увлеченно раскачивала книжную этажерку. Мощное антикварное сооружение из красного дерева жалобно ныло, оседая на подгибающихся ногах . Глаза расшалившейся ведьмы горели веселым любопытством. Алиса была вдрызг пьяна. Позвольте, почему пьяна? Единственный алкоголь, который она могла найти - это пивные пары на дне вчерашних бутылок. Нет, тут что-то принципиально иное. Я прикоснулся к буянящей хрупкой фигурке внутренним зрением: вот оно! Вместо ветхой серой паутины угасающего биополя, Алиса была окутана плотной, изумрудно-зеленой с золотистыми прожилками аурой здорового человека. Для осознания причины этого феномена мне не хватало мозгового пинка. И я его получил вместе с падающей этажеркой.. Шарахнулся было назад к порогу, но неудачно. Шуршащая лавина знаний обрушилась на меня и сбила с ног. Тяжелая этажерка, крякнув, припечатала книжную кучу-малу и пришлась мне аккурат по темечку. Последнее, что я услышал -удивленное Алисино:
-Вадим., ты что там делаешь?.

Первое, что я услышал, придя в себя, был безудержный женский плач. Я лежал на полу, освобожденный из книжного плена с мокрым полотенцем на лбу. А рядом, уткнув голову в колени, рыдала Алиса. Усевшись рядом с ней, я подумал, что это, пожалуй, самый крутой отходняк из всех, что мне приходилось наблюдать.
-Чем ты меня напоил? - простонала она и снова уткнула голову в колени.
-Честно? Это была магическая водка, - радостно соврал я. А что еще оставалось? Как объяснить ей, что энергетическая мина, которую она заглотила, способна была разнести организм неподготовленного человека вдребезги. Но сбитая с курса красной волчанкой иммунная система Алисы приняла 'чужака', как своего. И расщепила его простым метаболизмом, явив реакцию сродни алкогольному опьянению. Услышав уверенность в моем голосе, Алиса посмотрела затуманенными очами-фиалками и пробормотала:
-Да я вообще, -всхлипывания, -даже никогда и не собиралась, -еще одно всхлипывание, -признаваться тебе в любви.
Я поперхнулся. Кажется, она еще не вернулась в адекватность. А, плевать, это даже хорошо. . Мое сердце уже вовсю колотилось у горла.
Я обнял за плечи зареванное, дрожащее существо с красным, распухшим носом, и набрякшими от слез веками:
-Тсс:не надо ни в чем признаваться, я сделаю это сам. За нас обоих.

На полу светлел прямоугольник окна, как чистая бумажная страница. Через сетчатую тюль на нее сеялись буквами ранние октябрьские сумерки. А потом на эту страницу хлынет ночь. И меж потемневших, неразличимых строк блеснут звезды надежды.

2. #5 Инженер (22). О вреде алкоголизма.

Маленькие машинки на экране телевизора, стоящего в углу небольшой кухни, завершали очередной этап 'Формулы-1'. Семен почесал свой объемный живот, пригладил усы, затем настойчиво протянул хозяину квартиры наполовину наполненный стакан с водкой.
- На-ка, Серега, выпей. А то ты какой-то грустный.
Его собутыльник, ссутулившись, слегка раскачивался на табуретке по ту сторону стола, глаза прикованы к гонке, на небритом лице застыло уныние, неловкие движения говорят о сильном опьянении, однако, стакан он взял уверенно и махом опорожнил.
- А я хочу, что бы победила вон та синенькая. - занюхав хлебом, безапелляционно заявил Сергей.
- Тебе уже за тридцать, а ума нет, - учительским тоном ответил Семен. - Он же идет четвертым, а до финиша два круга. Ему ни за что не обогнать первых трех. Даже если прибавит скорость, не успеет.
- А я все равно хочу, чтоб победила синенькая, - обижено промямлил Сергей, - она мне больше нравится.
- Ладно, хочешь, так хоти. Давай-ка еще по чуть-чуть.
Семен стал разливать по стаканам, взгляд упал на телевизор, и от увиденного чуть не пролилась вся водка. У лидирующей машины лопнуло колесо. От этого ее закрутило по трассе. Идущие следом два болида не успели среагировать и врезались один в другого. Всех вместе вынесло за обочину. Синий автомобиль, только что бывший на четвертом месте, удачно избежал столкновения и вырвался вперед. Через полминуты он первым завершил гонку.
- Ни фига себе! - изумился Семен. - Ты посмотри что творится. Это просто невероятно.
- Это потому что я болел за синюю машинку. - Гордо пояснил Сергей.
- Причем тут ты. Стечение обстоятельств и все. Такой исход невозможно даже предположить, - отмахнулся гость. Немного помолчав, он добавил, - ладно, допиваем, да я потопал. Тебе вижу пора баиньки, а меня, поди, Нинка уже заждалась.
- Эх. Повезло тебе с женой, Семен. Хорошая она у тебя, добрая.
- Какая уж добрая, вот сейчас приду, она опять на меня гавкать будет, что я с тобой просиживаю, а чо мне ее сплетни слушать, что ли, или дебильные сериалы по телеку смотреть.
Он внимательно посмотрел на друга, рука по-отечески опустилась на плечо Сергея.
- Вижу, о чем ты грустишь. Не расстраивайся, будет и у тебя семейная жизнь, и счастье, женщина любимая. Чай не старик, а еще о-го-го!
- Было все, да кончилось так, что лучше б не начиналось. Сейчас одно счастье - в водке.
- Так уже шесть лет прошло. Хватит себя в тоску вгонять. - Семен пожал руку друга. - Не скисать! Провожать не надо. До соседнего подъезда сам в состоянии дойти.

Через три дня к Сергею опять пришел Семен.
- Салют алкоголикам, я тебе работенки принес, - пробасил с порога, - а также гонорары, так что можешь гульнуть, ты их честно заработал. Сергей жил только на доходы от ремонта мелкой бытовой техники, благо Семен постоянно приносил ему в починку собранные по соседям неисправные электроприборы. Вот и сейчас он поставил на пол увесистую сумку с утюгами, фенами, дешевыми китайскими магнитофонами и прочей мелочью. Достав деньги, гость начал скрупулезно отчитываться перед Сергеем о прошлых заказах. Тот прервал:
- Брось, знаю, что ты ни копейки не утаишь. Лучше бы купил на них по дороге водяры, посидели бы, побазарили.
- Как я мог, ведь это же твои деньги? - обиделся Семен, - Лучше пойдем, прогуляемся. День замечательный. Скинемся на пузырь, да отметим начало осени.
- Дык, осень уже две недели как началась?
- А отметить никогда не поздно. Надевай ветровку, на улице небольшой ветерок.

Прогулку друзья начали с ближайшей дешевой разливочной. Затем встретили забулдыг из соседнего двора и на лавочке в сквере спорили с ними о политике, заливая слова большим количеством спиртного. Через пару часов Сергей еле держался на ногах, больше не спорил, а лишь пьяно улыбался, более массивный Семен чувствовал себя увереннее, но как обычно в основном молчал. Выпивка закончилась, и они направились в сторону дома. По дороге им встретился 'столбик' игровых автоматов. Сергей немедленно выразил желание поиграть.
- Дурак! Они тут для лохов стоят, которые мечтают о выигрыше, - урезонивал Семен, - ты никогда не обхитришь машину, она так настроена, чтоб вытягивать деньги.
- А я попробую, - заплетающимся языком заявил Сергей и направился к автомату.
Одной рукой он оперся о стенку, а другой нащупал в кармане кругляш пяти рублей и сунул его в щель. Автомат попищал, побулькал и затих.
- И чо? - озадачился Сергей.
- Все, ты проиграл. Пошли к дому. - заторопил Семен.
- Подожди, как тут выиграть-то. Что-то ничего не понимаю.
- Вот видишь тут нарисовано: для выигрыша надо, чтобы выпало три вишенки, три арбуза или еще чего-нибудь, но обязательно три. Так вот, тебе это ни за что не светит.
- Все, я понял, - обрадовался Сергей, - дай мне пятирублевку и я разбогатею. Сейчас должны обязательно выпасть три вишенки.
Семен наблюдал, как друг опять кидает монету, и с удивлением услышал радостную музыку и звон падающих в лоток денег. На экране мигали три вишенки. Сергей запрыгал от радости и чуть не упал, он итак уже совершенно пьян, а тут еще и выигрыш подействовал одурманивающе. Семену пришлось поддерживать друга, а тот все не унимался. В следующие минуту на автомате выпало три арбуза, затем три колокольчика, и, наконец, три BARa. Звон падающих денег стал непрерывным, и Сергей радовался ему как ребенок. Однако Семен оставался настороженным и сразу заметил, какие враждебные взгляды бросают играющие рядом подростки. Им явно так никогда не везло.
- Собирай свой выигрыш и валим отсюда побыстрее, - зашептал Семен на ухо Сергею, - быстрее давай, а то нам крышка.
Тот заупрямился, но инстинкт самосохранения и затрещина Семена вернули к реальности. Рассыпая деньги по земле, он стал торопливо рассовывать монеты по карманам. Семен рванул за плечо, когда в автомате еще оставались несколько пятирублевок, и потащил через подворотню в сторону дома. Сергей запинался, хватался за друга. В карманах громко звякало. Едва они сделали несколько шагов, как сзади раздался угрожающий крик:
- Эй! Мужики, ну-ка подождите.
- Бежим! - заорал Семен, и Серега припустил рядом с ним.
Позади ускоряли шаг неудачливые игроки - человек десять обезумевших от автоматов подростков. Задыхаясь на бегу, Сергей без остановки бормотал: 'Только бы не догнали, только бы не догнали, только бы:'. За поворотом остановились на секунду, Семен заглянул за угол, лицо приняло недоуменное выражение. Сзади не было ни души.
- Ничего не понимаю, - произнес он озадаченно, - думал все, ребра переломают, зубы повышибают, а они как сквозь землю провалились. Бывает же такое!
Семен в растерянности почесал затылок, обернулся к Сергею. Тот стоял и трясся. Если минуту раньше хмель почти отпустил его, то сейчас опять полностью завладевал телом.
- Пошли, игрок хренов. Авось, доберемся до дома без приключений.

Фонари на дороге горели неровным светом, небо посерело, а первые звезды выползли на дежурство, когда друзья добрались до своей улицы. Семен нервно курил.
- Ну вот, Нинка опять заведет свою шарманку, что поздно домой приперся.
- Зато здорово повеселились.- Сергей находился в пьяной эйфории. - Ты глянь, сколько я денег выиграл.
- Скажи спасибо, что тебе башку не оторвали. Просто удивительно как мы ноги унесли. - буркнул Семен. Он пододвинул шатающегося друга в сторону. - Уйди с дороги. Не видишь - машина едет.
Мимо проехал дорогой джип, через двадцать метров большие колеса мягко остановились. Из салона вышла женщина, ветер нежно колыхал белокурые волосы. Она помахала водителю, и автомобиль сорвался в сторону проспекта.
- Ты посмотри, какая прелесть, - Семен ткнул Сергея локтем в бок. - Да я не про машину. На даму посмотри. И на лицо приятная, и фигурой не толстая и не худющая. Выглядит классно, хоть и видно, что твоих лет. А!
- Да-а-а. - заворожено протянул Сергей. Больше ничего сказать не смог. Так и остался с открытым ртом, а душа будто упала к ногам незнакомки.
- Только вот ее сумочка стоит, наверное, две моих зарплаты, а про остальное я вообще не говорю, - продолжал Семен. - Она из другого мира. Мира красивых машин, модельной одежды и больших-больших денег. Мы в том мире посторонние, она даже за людей нас не считает, так, за что-то типа бродячих животных.
Женщина поправила плащ, от этого движения из приоткрытой сумочки выпало изящное кожаное портмоне. Не заметив потери, она быстрым шагом стала уходить.
- Вот курица! - Всплеснул руками Семен.
Сергей почувствовал, что ноги, наконец, отклеились от земли. Он бросился за удаляющейся фигурой, на ходу подхватил портмоне с травы, горло пересохло, но с трудом удалось выдавить:
- Подождите! Подождите, пожалуйста-а-а!
Женщина остановилась как вкопанная. Не успела она обернуться, как налетел Сергей.
-Вот. Вы: Там: - запинаясь, затараторил он. - Вот: Вы: упало: Там: Уронили...
Страх на ее лице сменился растерянностью. Она приняла из его рук портмоне и мягко улыбнулась. Глаза ее как будто наполнились яркими лучиками. Сергей не мог отвести от них взгляд. Молчание длилось уже достаточно долго, а они стояли, уставившись друг на друга, и не знали что сказать. 'Как дураки' - подумал Сергей.
Бесшумно подошел Семен и вежливо кашлянул. Женщина встрепенулась и запричитала.
- Ой, спасибо. Спасибо вам большое. Тут у меня деньги, документы. Как я могла так неосторожно: Как вас зовут?
- Сергей.
- А меня Юлия. Спасибо вам Сергей. Вы меня просто спасли. Ой. Да что я такое несу. - она раскрыла кошелек, тонкие ухоженные пальцы перебирали купюры. - Что я вам должна, скажите? У меня деньги есть.
- Ничего мне не надо. Просто улыбнитесь еще раз, пожалуйста.
Ее удивлению не было предела:
- Правда ничего?
- Правда.
- Ну, я даже не знаю, - смутилась Юлия. - Вы так благородны.
И опять мягкая нежная улыбка озарила ее губы. Глаза заставляли окунуться в них снова и снова.
- Вот, возьмите мою визитку. Если что понадобится, обязательно позвоните. Я побегу, меня ждут. - извиняясь сказала она. Как бы нехотя зашагала прочь. - Еще раз спасибо. До свидания.
- До свидания. - прошептал Сергей. Взгляд застыл на уходящей женщине. Рука бережно прятала картонный прямоугольник во внутренний карман. - До свидания.
- Ну, ты - рыцарь! Чего это с тобой? - ожил притихший Семен. - То вдрабадан пьяный, то как стеклышко. Уж не заболел ли?
- Заболел. - согласился Сергей.
- Пошли, больной, меня Нинка убьет дома, за то, что столько шарахаюсь неведомо где.
- Нет. Не убьет. Она же тебя любит. Я думаю, все у вас будет отлично.

- Ты уверен или это просто догадки? - серьезно спросил Семен.
На столе между ними лежала Юлина визитка. Глаза Сергея не отрывались от нее. Голос выдал страшную усталость.
- Я ни в чем не уверен, но все сходится к тому. Уже два дня голову ломаю. Стоит посильнее нажраться, и всякие желания и хотения сбываются. Как бы невероятно это ни звучало. Ты то хоть мне веришь? Я не в бреду и не в белой горячке.
- Верю. - согласился Семен. - Но почему так происходит? Может ты какой водки волшебной выпил?
- Не смейся, а лучше вспомни сам, - вскрикнул Сергей. Он разгорячился не на шутку. - Я и то смутно помню. Когда не выиграл в автомат, так обидно стало. Думаю, вот бы дальше одинаковые картинки выпали. И ведь получилось. А потом, когда от хулиганья убегали. Меня такой страх пробрал. Точно бы получили, а они говоришь, будто пропали. Я и хотел, чтоб за нами не гнались. Помнишь, да? А вот когда в выходные 'Формулу' смотрели, сам же говорил, не сможет тот пилот первым придти, но он всех обогнал.
- Удивительно. Но почему?
- Не знаю почему, но догадываюсь как, - продолжал Сергей. - Много думал об этом. Я ведь много чего хочу, но не все сбывается. Мне кажется, если я пожелаю, например, денег или машину, то ничего не произойдет. Но если захочу, чтобы произошло событие, которое, в принципе, возможно, но имеет ничтожную вероятность случиться, понимаешь, ну там, чтоб трамвай вдруг остановился или ветер неожиданно подул, то это произойдет. Да, и вдобавок я должен быть совсем пьяным.
- Вот и прекрасно! Захоти, чтоб везде кончились войны или изобрести лекарство от СПИДа.
- В том то и дело, что когда я нажрусь у меня такие желания, блин, жить потом не хочется.
- А вот скажи Серега, - вкрадчиво спросил Семен. - Когда мы расходились в тот вечер, ты действительно желал чтоб мы с женой не ругались.
- Конечно. Ты же друг. Я переживаю за тебя. А что?
- Да понимаешь, пришел домой, вижу, Нинка беспокоилась, но не кричит как обычно, а вся такая ласковая заботливая. Стыдно мне стало, хоть сквозь землю провались. Прощения даже у нее просил. А потом, - Семен усмехнулся, - полночи с ней как будто в молодости. Детей разбудить боялись.
- А я опасаюсь, еще и на нее повлиял. - тихо сказал Сергей. Взгляд опять упал на визитную карточку. - Тогда почувствовал что-то в груди. И страсть как чтоб она меня: а может я ее: Не помню по пьяни.
- Ты хочешь сказать, что полюбил эту женщину с первого взгляда и захотел взаимности, а твое колдовство сработало?
- Вот именно что колдовство. Не настоящая такая любовь, вызвана пьяными желаниями.
- Любовь, она или есть или нет. - Наставительно произнес Семен. - Что плохого в том, что два человека любят друг друга, если, конечно, они разных полов. Чем бы такая любовь ни была вызвана. Но опять скажу: эта Юлия не из твоего круга, вернее ты ей не подходишь. Посмотри, - он взял визитку, - тут написано, она юрист, работает в крупной торговой фирме. Наверное, важный человек. Хотя, может сидит сейчас, ждет твоего звонка, а у тебя даже телефона нет.
- Да, телефон необходим. - Протянул Сергей. - Но возможно все эти чудеса простое совпадение случайностей. Может быть, Юлия уже не помнит обо мне. Надо проверить, и ты должен мне помочь.
- Ты хочешь напиться? Что ж, я буду рядом. Только сам пить не стану, так сказать для чистоты эксперимента, и Нину не хочу лишний раз расстраивать. Пошли.
Утром Сергей обнаружил на столе записку: ' Обалдеть. Не знаю из-за чего, но все твои желания сбылись. Не буду описывать какие, сгоришь со стыда. До встречи. Семен'.

Сбережений Сергея хватило на подержанный, но исправный мобильный телефон. Он долго сидел с ним в руках, взгляд пробегал по номеру Юлии. Боязнь неудачи не давала пальцам нажать нужные кнопки. Наконец, набрался смелости и позвонил.
- Да. Я вас слушаю.
Какой прекрасный голос. Готов часами слушать. Но по сердцу расплывается страх: все это зря. Может отключиться?
- Алло-о. Говорите.
- Добрый день, Юлия. Это Вас беспокоит Сергей, помните я:
- Здравствуйте, Сергей. Я Вас сразу узнала. Мне почему-то казалось, что вы должны обязательно позвонить.
Словно камень упал с души Сергея. Она ждала. Она помнит. Уже смелее продолжал.
- Извините за наглость, но я счел бы за счастье еще раз Вас увидеть, если Вы не против. Давайте познакомимся поближе. Хоть сегодня вечером.
- Я сегодня вечером: - осеклась Юлия. Но через мгновение приняла решение. - Я сегодня вечером свободна. Непременно, давайте встретимся. Когда Вам удобно? Я работаю до семи. Можете зайти за мной.
- Я зайду. Обязательно.
- Хорошо. Я буду ждать. До свидания.
- До свидания, Юлия. - севшим голосом прошептал Сергей. Он не верил в происходящее. Пот заливал глаза, руки нервно дрожали. Но в то же время хотелось петь, прыгать, визжать от восторга. А самое главное - пропала бесцельность существования.

Опавшие листья тихо шуршали под ногами. Вечер выдался теплый и безветренный.
Медленным шагом Сергей провожал Юлию с работы домой. Ее рука бережно держала скромный букет - его подарок. В основном говорила она. О работе, опять о работе, и еще, о работе. Потому что кроме работы в жизни почти ничего нет. Ни семьи, ни увлечений. Друзья существуют только формально. Выходные перед телевизором. Раз в месяц поездка к родителям. В голове одни договора, проверки, документы, постановления. Да, на работе уважают, ценят. Но поговорить по душам не с кем. И она в безотчетном порыве раскрывала душу перед малознакомым, но таким внимательным слушателем. Сергей в смятении больше молчал. В голове крутилась одна ерунда. Он стеснялся своего грубого языка, боялся произнести какую-нибудь глупость. Поддакивал, смеялся над шутками, пытался неуклюже шутить сам. Говорил затертые комплименты. Неловко утешал, когда она жаловалась на непроходимую тупость начальства. Ему показалось, что пришли они слишком быстро.
- Вот здесь я и живу, - с легкой грустью произнесла Юлия.
- Был очень рад провести с Вами время. - начал клонить к прощанию Сергей. Дольше внезапно свалившееся счастье он вынести не мог.
- Спасибо тебе Сережа. - неожиданно перешла на ты Юлия. Лицо ее стало серьезным и немного печальным. - Спасибо тебе, что помог мне забыть на время, что я коллега, специалист, юрист, еще кто-то. Ты заставил меня вспомнить, что я женщина. Мне очень приятно было с тобой общаться. Я буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи. Мы ведь еще увидимся?
Сергей почти задыхался.
- Обязательно... Непременно... Завтра: Я буду звонить.
- Звони. До завтра. Помни, я буду ждать.
- До свидания, Юлия.
- До свидания, Сергей.

На следующее утро Сергей стоял в кабинете директора продуктового магазина.
- Я все умею. И в электрике: у меня специальное образование, и в остальном: жизнь научила.
- Не заливай. Знаю я таких как ты, лишь бы на бутылку насобирать. - вальяжно протянул директор. Тучное тело покоится в кожаном кресле. Сосискообразные пальцы барабанят по столу. Лицо выдает бывшего боксера. Но взгляд за доли секунды оценивает человека, а мозги просчитывают на пятнадцать ходов вперед. - Ладно, надо проводку посмотреть, да девчонки на выключатели жалуются. Работай день, вечером скажу решение.
Время полетело стрелой, но Сергей старался везде успеть. Починил электропроводку, лампы, розетки. Заменил прокладки в протекающем кране. Помог разгрузить товар, вынести мусор. Подмел территорию у входа. К концу дня перебрал неработающий холодильник и ввел в строй. Вечером директор стал более благожелателен.
- Наслышан. Можешь если захочешь. Беру тебя, потому что вижу ты с руками и с башкой. Что? Аванс нужен? Возьми у бухгалтера, я скажу. Пей, сколько влезет, но чтоб на работе это не отражалось. Махом вышвырну. А лучше оставайся человеком. Можешь и бабки неплохие иметь и жить начать нормально. Не вреди сам себе, не превращай свою жизнь в говно.

Сергея переполняло опьяняющее волнение, поэтому номер Юлии удалось набрать лишь с третьего раза.
- Здравствуй, Юлия. Это Сергей.
- Добрый вечер, - ее голос выражал неподдельную радость. - Наконец-то ты позвонил. Твое предложение в силе? Я скоро освобожусь. Может, сходим куда-нибудь поужинаем?
Сергей опешил. Он не представлял, сколько стоит ужин в приличном заведении, но не сомневался: аванса не хватит. Мысли лихорадочно искали выход. Единственное решение поражало абсурдностью.
- Ты знаешь Юлия, - робко начал Сергей, - если тебе не покажется неприличным, мы могли бы поужинать у меня. Я бы сготовил что-нибудь оригинальное.
- Я не против, - согласилась она.
- Отлично, встречу тебя после работы.

За короткое время Сергею удалось совершить невозможное. Он навел идеальный порядок в единственной комнате. Кухня тоже засверкала чистотой. Ничего оригинальнее жареных окорочков не получилось. Но фрукты и бутылка хорошего вина являлись неплохим дополнением. Когда Юлия опустилась за стол напротив Сергея, скромное, но душевное угощение вызвало у нее умиление. Две зажженные свечи придавали романтики, в их неровном свете родилось ощущение, что ее давняя и самая большая мечта исполнилась.
Сергей чувствовал себя намного раскованнее, чем раньше. Шутил, подливал вино, поддерживал разговор. И все никак не мог насмотреться на ее глаза, на ее губы. Нежный аромат духов, мелодичный голос мешали сосредоточиться на беседе. Вот ради кого Сергей должен стараться быть лучше. Но готова ли она страдать из-за него. И он, без утайки, рассказал о себе. О неудачном браке, о неустроенности в жизни, о тяге к спиртному, о безумных попойках, о постоянной безысходности. А также о значении встречи с ней, о стеснении сказать хоть слово, о мучениях, боли и надежде. Сергей предполагал, что она уйдет, даже казалось расставание единственный правильный выход. Но Юлия молча с сочувствием выслушала, лишь, когда он указал на их явное социальное различие, обозвала дураком. На улице стемнело, свечи догорели, а свет они зажигать не стали.

С первыми лучами солнца Сергей открыл глаза. Чудесный сон оказался явью. По плечу рассыпаны золотистые волосы Юлии. Сама она во сне тесно прижимается к нему, будто ища защиты. Нежные губы выглядят так призывно, что Сергей не удержался и ласково поцеловал их. Юлия потянулась, рукой обвила его за шею.
- Доброе утро, любимый,- прозвучал мягкий голос, - ты хорошо спал?
- Замечательно, - ответил Сергей. Он понял, что впервые за долгие- долгие годы счастлив.
Рядом любимая женщина, имеется неплохая работа, есть ради чего жить. Но, все равно, горький осадок остался.
- Юля, - осторожно спросил Сергей, - помнишь, я вчера рассказывал о своих проблемах:
- Прекрати! - Гневно прервала она. - Мне плевать, что у тебя было раньше, кем ты работаешь и сколько у тебя денег. Я люблю тебя такого, и буду любить.
- Но ведь я еще и алкоголик, давай смотреть правде в лицо.
- Алкоголизм - это болезнь, и ты должен ее побороть. Я знаю, ты сможешь. Признайся, пил от тоски, от горя, от одиночества. А теперь у тебя есть я. Мы преодолеем трудности. У нас все впереди.
Сергей не унимался:
- Юля, а тебе не кажется наша любовь какой-то неестественной, ненастоящей или даже случайной?
- Сережа, милый, - Юлия еще раз поцеловала его в губы. - Да я пол жизни тебя искала, такого вот чуткого, отзывчивого, душевного. Вокруг ходят одни идиоты: или голова прибылью забита, или хотят меня купить своими деньгами. Мне тебя так не хватало...

Они договорились встретиться в следующую субботу. Полетели дни, наполненные работой, звонками, долгими разговорами, ожиданием и надеждой. В пятницу Сергей шел домой после рабочего дня, в голове всплывали приятные мысли о завтрашнем свидании. Около подъезда остановили соседские мужики.
- Привет, Серега. У нас горе: Санек с пятой квартиры помер.
- А что с ним случилось?
- Цероз у него был. Мы вот поминаем. Давай с нами.
- Да я завязал.
- Не-е, надо! Надо помянуть-то. Подумаешь, завязал. Хоть чуть-чуть. Помянуть - святое дело.
Сергей выпил первую стопку. Заставили выпить и вторую. Не смог отказаться и от третьей. А дальше понесло. Подходили новые знакомые, несли еще выпивку, с каждым приходилось поговорить о жизни и смерти и выпить. Вскоре нерадостная причина мероприятия забылась, зазвучали скабрезные шутки, пошлые анекдоты. Громкие крики раздавались на весь двор. Общее опьянение все больше усиливалось. Когда водка подошла к концу, стали происходить удивительные вещи. Случайные прохожие добровольно начали добавлять деньги на очередную бутылку и закуску. Ночное небо закрыла моросящая туча, но внезапно сильный порыв ветра унес дождь в сторону. У обочины притормозил милицейский уазик, вдруг из-под капота выметнулись языки пламени. Наряд занялся тушением, а не задержанием пьяной компании. Сергей и еще два собутыльника скрылись через дворы. На их пути странным образом гасли фонари, окутывая спасительной тьмой.
Они оказались около дома, где на первом этаже, в, так называемой, неблагополучной квартире торговали дешевым разведенным спиртом. На последние деньги купили у женщины в грязном потрепанном халате бутылку, тут же на лавочке у подъезда распили. Сергей чувствовал в теле приятную легкость. В голове стоял плотный туман, в нем тонули мысли о проблемах, заботах, обязанностях. Казалось вот оно счастье, но что-то внутри мешало расслабиться, тревожно нашептывало о страшном заблуждении.

Он очухался рано утром. Обнаружил себя лежащим в коридоре своей квартиры. Сергей ужаснулся, понял - вечером отрубился, даже не сняв грязной рваной одежды, от нее отвратительно воняло. А когда начал вспоминать, что было вчера, ему стало совсем гадко. Гадко за свое поведение, за беспомощность, за пропадающую надежду быть рядом с Юлией. Как позволить ей находиться рядом с таким ничтожеством? Как можно портить своим существованием ей жизнь? На телефоне высветились пропущенные звонки от нее. Но даже позвонить Сергей не решался. Зачем обманывать себя. Он никогда не изменится. Так и останется навеки никчемным, безвольным алкоголиком. На глаза навернулись слезы. Будь проклят тот момент, когда воспользовался своим ненавистным даром по отношению к ней.
Внезапно, появилось решение. Этот дар и должен помочь. Должен изменить жизнь. Для этого достаточно напиться. ' В последний раз!' - определился Сергей.

Денег дома осталось мало, но на задуманное должно хватить. Он быстро переоделся и побежал к торговке спиртом. За дверью долго не открывали, расспрашивали кто, опасаясь милиции.
- Мы вчера ночью приходили. Откройте. Мне срочно надо. - уговаривал Сергей, ему казалось время тянется мучительно медленно.
Дверь скрипнула и открылась. Женщина в том же замызганном халате угрожающе сказала:
- В долг не дам. И не проси. Много вас тут ходит.
- У меня есть деньги. Вот возьмите. - Сергей протянул мятые червонцы.
- Подожди здесь. Сейчас вынесу. - сказала женщина. Минуту она пропадала в глубине квартиры. Вернулась с наполненной бутылкой. - Держи. Так сказать, из нового привоза.

По дороге домой зашел в магазин. Хватило на дешевое пиво. Опьянение будет быстрым и сильным. Каждая минута работает против. Но он победит. Надо только в последний раз довести себя до скотского состояния. Дома Сергей достал из кладовки банку черной краски. Подойдет. На стене комнаты вывел: ' Хочу бросить пить', а на другой ' Хочу быть достойным Юлии'. Капли краски стекали по обоям. Обои не жалко. Скоро будет новая жизнь - будут новые обои. Можно начинать. Сергей судорожно открыл бутылку и налил полный стакан. Приготовил пиво. Еще раз перечитал надписи на стенах. 'Пора' - подумалось ему. В три больших глотка опустошил стакан и быстро запил пивом прямо из бутылки, роняя пену себе на грудь.
Сейчас должно прийти опьянение. Но вместо этого Сергея скрутила сильнейшая боль в области живота. Он тяжело навалился на стол. ' Что происходит? Что со мной?' - мелькнула мысль. Но метиловый спирт уже распространялся по организму. Отказывали печень, мозг, сердце. Крик о помощи задавила судорога, на губах выступила пена. Ноги подкосились, тело рухнуло на пол. Рядом упал тренькающий мобильник. Последним, уже угасающим взором Сергей увидел на светящемся экране номер Юлии:

3. #3 веселящийся Пупс (21). Незнакомец

Люблю летние кафе, даже когда летом и не пахнет. На дворе ранняя весна, хотя по календарю пора бы ей уже поторопиться. Еще довольно прохладно, но стосковавшийся по солнышку народ упрямо лезет на летнюю веранду, предусмотрительно оборудованную предприимчивым хозяином. Вроде бы непритязательная обстановка: металлический стол, стулья, которые требуют осторожного, вдумчивого обращения, скудный столовый прибор. Но: Все это залито щедрыми лучами солнца, воспроизводящего себя в тысяче бликах, щедро рассыпанных среди великолепия первозданной, свежей весенней грязи. А посему, народ в восторге, хозяин в прибыли, а значит, все счастливы и довольны друг другом. Я сидел за одним из крайних столиков, выходящих на Московскую и наслаждался бездумным размеренным течением жизни, со вкусом потягивая Балтику из пластикового стаканчика. Питер радовал ясной погодой, столь нехарактерной для него в это время года. Припекало. Была пятница, часа три - четыре по полудни и охочий до нехитрых развлечений народ уже начинал подтягиваться к злачным местам. Кафешка потихоньку наполнялась страждущими.
- Молодой человек, можно к вам присоединиться.- Прямо над ухом прозвучал сильный, поставленный, богатый на оттеки мужской голос. Я аж подпрыгнул, от неожиданности, готов поклясться еще секунду назад около моего столика никого не было.
- Пожалуйста.
Мужчина, еще не дождавшись ответа, словно бы он и не сомневался в нем, сел напротив и пристально глядя на меня, не торопясь, стал потягивать свое пиво. На вид ему было лет 40-45, импозантный, подтянутый, безукоризненно, с эдаким ретро-шиком, одетый, он производил сильное впечатление. 'Наверняка, дамский угодник' - промелькнула мысль, словно бы в ответ этот прикинутый гражданин улыбнулся. Хорошая у него была улыба, располагающая, но все портил взгляд. Оценивающий, холодный, потрошащий собеседника. Взгляд человека, привыкшего не сомневаться в себе, и ни в грош не ставящего окружающих. Словно бы для того, чтоб перебить ход моих мыслей, принимающих для него нежелательный оборот, мой собеседник решил активно продолжить знакомство:
- Меня зовут Григорий Петрович, а вас?
- Миша. . ., Михаил.
- Я вас не очень сильно отвлекаю, Михаил, - иронично поинтересовался мсье Григорий.
- Да нет, что вы, - засуетился я, - я на отдыхе и, в сущности, скучаю.
- 'Ну вот, принесла нелегкая любителя погрузить ближнего' - подумал я. Мой собеседник криво усмехнулся, тем не менее, с некоторой наигранной доброжелательностью продолжил.
- Ну, надеюсь, я смогу развеять вашу скуку. Скажите, Михаил, а вы верите в сверхъестественное? - 'Черт, да он еще и псих, вот блин повезло-то' - расстроено подумал я, тем не менее, по возможности, вежливо ответил:
- Ну, смотря во что.
- Начнем с того, что я не 'псих'. . .
- Да, я собственно и не говорил :
- Но вы подумали, - 'Вот черт, ерунда какая - то, скоро уж тридцатник, а так и не научился скрывать свои мысли. Каждый встречный читает меня как : книгу, выразительную же Бог мордашку мне дал.
- Хм, ну, во-первых, не зовите Нечистого, во-вторых не надо богохульствовать, вы в одной мысли сумели столько всего намешать. И потом, поверьте, с лицом у вас все в порядке, почему бы просто не предположить что, я умею читать мысли. Вот так вот банально, как написано в тоннах книжек, что без устали штампуют ваши писатели, словно бы на конвейере. - Последнее слово, он произнес с каким - то непонятным для меня восхищением.
- Допустим, поверил. Но кто вы такой, экстрасенс, что ли?
- Забавное слово, прямо таки фетиш вашего века:
- Что значит 'вашего', а вы, простите, откуда будете?
- Правильнее было бы сказать не 'откуда', а 'откогда', но подобного слова в вашем языке нет. Не перебивайте, что за дурацкая привычка, вопиющая черта этого времени. Что же касается меня, то позвольте еще раз представиться. Зигфрид фон Обеннау. Маг. 14 век от рождества Христова, Германия.
- Очень приятно, - саркастически улыбнулся я. - И что же вас привело к нам, в будущее, господин маг?
- Учеников ищу. У нас так сложно найти тонкого интеллигентного человека, свободного от влияния церковного мракобесия, широко мыслящего и не боящегося экспериментов с неведомым. - Мэтр грамотно выдержал паузу, - знаете, времена-то поистине 'тёмные'. В этом ваши летописцы, безусловно, правы.

- А, мне - то зачем вы всё это рассказываете. Я на интеля не тяну. Да и взгляды мои широтой не отличаются. Знаете, я почти уверен, что инквизиция вашего брата жгла за дело, или не так, скажите?
- Так, так, - рассмеялся мой визави. - В принципе среди моих коллег много людей аморальных, с точки зрения этики нашего времени. Кстати, они вполне бы вписались в вашу эпоху. Но вы должны их понять, трудно сохранить чувство юмора и присутствие духа, когда таких как ты сжигают по всей Европе пачками. Тесно там людям нашего масштаба. Да и кадры подбирать все труднее. Самых одаренных уничтожают, как правило, до того как мы успеваем до них добраться. Вот и приходится нам набирать помощников, так сказать на стороне.
- Ваши трудности мне понятны, но вы таки не ответили на мой вопрос: 'Я то чем могу вам помочь в этой ситуации?'. Я не подхожу на роль колдуна, образован посредственно и, честно говоря, трусоват.
- Вы знаете, мы делаем подобное предложение только тем, кому на наш взгляд терять особенно нечего. Тем, кого в этом мире ничего не держит. Мы ищем тех, кто особенно часто восклицает, патетически закатывая кверху глазки: 'Ах, я родился не в свое время'. Самое забавное, что многие из них не ошибаются.
- Ну, я то вполне себе здесь прижился.
- Вы уверены? У меня глаз на это наметан. Есть что-то нездешнее в вашем взгляде, точнее не могу сказать, но у меня такое чувство, что вы не принадлежите этому времени. - Я насторожился.
- Не знаю, не знаю, а что вы можете мне предложить? И чего хотите от меня.
- Я хочу предложить вам вступить в наш Орден.
- Какой, такой орден?
- Орден 'Рыцарей Храма Господня'.
- Ух ты, тамплиер. Вас же вроде всех уничтожили?
- Ну, всех, да не всех. Погибли в основном младшие братья, не посвященные в тайны ордена, да несколько известных магистров, в том числе и наш специалист по связи с общественностью, как сейчас говорят, Жак де Молэ. Он был моим другом. Братья добровольно пошли на костер, они знали, за что умирают.
- А остальные спаслись в возе с сеном? - Усмехнулся я.
- Хм, а вы неплохо знаете тему. Если вы про ту байку, то мы же сами ее и состряпали. В силу ее неправдоподобности, она обеспечила нам дополнительное прикрытие. Согласитесь, трудно поверить, что одна из самых могущественных сил Европы, вот так в одночасье могла быть полностью разгромлена, практически без усилий врагов наших, закончить свою историю столь бездарно. Мы могли придушить красавчика Филиппа с его подпевалой - папой, без всяких видимых усилий. Жадины, они так и не нашли нашего золота, мы им скинули лишь крохи.
- Да, но если вы были столь сильны, почему же вы:
- Позволили уничтожить часть ордена? - подхватил магистр. - Видите ли, для наших целей, необходимо было перейти, как сейчас бы сказали, на нелегальное положение. Мы больше не могли существовать открыто, рано или поздно, наши враги, объединившись, смогли бы нас сокрушить. - И каковы же были ваши цели?
- Все очень просто. Мировое господство. Мы всегда считали, что власть не должна принадлежать случайным людям. Управлять должны интеллектуалы.
- Не слабо.
- А то ж. - В тон ответил маг. - Я дам вам три дня на раздумье, присоединяйтесь, и вы не пожалеете. Знаете, есть в вас скрытая сила, пусть и не очевидная, не очевидная даже для вас. Мы поможем раскрыть вам свой потенциал и дадим цель в жизни, достойную любого мужчины.
- Что ж, мне надо подумать, сами понимаете, не каждый день такое услышишь.
- Конечно, я бы очень удивился, если бы вы приняли решение немедленно. Встретимся здесь через три дня, если вы не придете, значит, я ошибся. Да, и не вздумайте привести с собой санитаров или органы правопорядка, у меня есть возможность моментально перенестись в свое время. - Неприятно осклабившись, господин магистр, произнес. - 'У нас длинные руки', - неожиданно рассмеявшись, он добавил, - как видите, мы знаем вашу классику.

Через три дня мы вновь встретились. Магистр предложил отойти в один из ближайших запущенных питерский дворов, коими, увы, так славится этот прекрасный город. Там он, взяв меня за руку, нажал что-то на своем поясе. Яркая вспышка и мы переместились. Вокруг простиралась болотистая местность, заросшая низким уродливым кустарником. - Как видите, Михаил, в наше время здешние места не отличаются гостеприимством. Дикая Русь, - усмехнулся он. - Что взять с варваров. Но не переживайте, у нас есть способы сделать путешествие необременительным.

Я приготовился. Скинув мыслеблок, принял свой истинный ментальный облик: 'Зигфрид фон Обеннау, вы арестованы, во славу Святой Инквизиции'. Бедняга пытался кинуть в меня заклинание мгновенной остановки сердца, но я был готов и на секунду раньше обездвижил его заклинанием мгновенной заморозки. Маг мог говорить и слышать меня, но вот пошевелить рукой не смог, а без этого, как известно, невозможно ни одно заклинание.
- Кто ты? - прохрипел он.
- Как вы там говорили? 'Позвольте представиться еще раз'. Лоренцо Фабио - старший брат ордена иезуитов, инквизитор.
- Я должен был догадаться, есть в тебе, что-то крысиное.
- Не надо оскорблений, умейте проигрывать. Да, я иезуит, наш орден был создан специально для борьбы с такими, как вы. Братья доминиканцы не справлялись с работой.
- Собака, - плюнул он в меня, на его счастье не попал. - Как ты меня выследил. И как, черт возьми, ты смог переместиться в будущее.
- Вот теперь и вы богохульствуете. Тем не менее, отвечу вам. Видите ли, не вы одни побывали на Востоке, пока вы там истребляли неверных и учились у местных чернокнижников, мы тоже времени зря не теряли. Церковь даже зло, коим безусловно является колдовство может обратить себе на пользу. Кстати, Грааль был не один. Существует еще, как минимум один артефакт. Как Вам известно - это никакой не кубок, а камень. Предание конечно красиво, но, как вы знаете, далеко от истины. Таких артефактов, скорее всего, было несколько - это наследие предыдущей цивилизации, жившей задолго до нас на этой грешной планете.
- И вы, конечно, решили, что только вы имеете право монополии на истину.
- Отнюдь, как вы знаете, мы ослабили хватку и дали развиваться светским наукам и искусствам, но со временем, со временем. Ваш же орден, его безумные руководители, так и не поняли, что есть знание и Знание. И последнее, не должно быть доступно аморальным экспериментаторам. Оно должно принадлежат лишь людям связанным нравственным Законом. . .
- Каковыми, безусловно, являются духовные лица. . .
- Безусловно. Кстати, предыдущая цивилизация погибла именно благодаря бесконтрольному использованию этого артефакта. Кто-то из них в порыве безумия стер будущее своей цивилизации, уничтожив своего первого разумного предка. Произошел временной парадокс и все разумные существа исчезли, каким образом сохранились артефакты, мы не знаем, возможно, они не принадлежат нашей Вселенной и потому не подчиняются ее законам.
- Выдержав паузу, я добил его. - Теперь вы понимаете, почему мы отлавливаем и сжигаем вас так нещадно. Это знание не должно стать всеобщим достоянием. У вас есть еще какие-нибудь вопросы ко мне?
- Как ты нашел меня? - Магистр, выглядел жалко, на миг я даже пожалел этого бескорыстного любителя знаний, но потом вспомнил, что уже успели сотворить такие, как он.
- Очень просто, вы уже поняли, что вы не первый, попавший к нам в руки представитель Ордена. Мы знаем, какого типа людей вы ищите, соответственно, мне не составило труда сыграть роль приманки, зная приметы на которые вы, безусловно, клюнете. Я доставлю вас в ближайшее отделение Инквизиции, там вас будут судить. Думаю, приговор вам уже известен.

4. #1 Максим Волков (20). Мессия

В лесу зверствовали слепни. Солнце палило нещадно. Ноги увязали в песке. Пятеро путников истекали черным от пыли, маслянистым потом, изнывали от жары и усталости. Идея похода уже не казалась такой заманчивой. Пятнадцать километров на своих двоих не увеселительная прогулка.

Постепенно под ногами появилась трава, становилась все гуще, выше, зеленее. Явственно потянуло сыростью, зазвенели разведывательные эскадрильи комаров.

- Все. Привал. Отдохнем. Дальше три километра по болоту и мы пришли, - скомандовал мускулистый крепыш Егор и медленно, не выказывая усталости опустился на землю. Маша и Таня кулями, рухнули вниз, прислонились к стволу березы и начали стонать о 'студенческих годах чудесных', которые закончатся в этом немилосердном походе, на который подбили эти жестокие чудовища, которые настоящие сволочи, которые, хотя и забрали рюкзаки у девушек (хоть на это ума хватило), но взять на руки самих девушек - галантности не достало, то ли дело, раньше - вот это были мужчины... Высокий дылда Диман и худосочный очкарик Леха - люди городские, навьюченные вдвойне против ожидаемого - обреченно стекли на траву, не снимая поклажи, не имея сил возразить женским причитаниям.

- На Синем Вире хорошо. Вода темная-темная. Как чернила. Глубоко. Сомы здоровущие. Пляж есть. Лес. Людей нет, - вслух грезил Егор.

- Люди не идиоты, чтобы в такую даль тащится. Мы одни такие, - подковырнул, превозмогая усталость, ехидный Диман.

Болото не оправдывало этого гордого имени. Травянистая вонючая жижа засасывала щиколотки, с сочным хлюпаньем, нехотя отпускала добычу... И так раз за разом. Пугая немногочисленных лягушек и многочисленных надоедливых комаров. Люди шли медленно, монотонно, тупо переставляя ноги. На маленькой аккуратной свеже-изумрудной поляне путники оказались неожиданно. Никто не заметил как. Поляна упиралась в гладь Синего Вира. Стояли в легкой сиреневой дымке кусты вербы. В черной-черной, зеркальной воде отражались необхватные стволы древних дубов - на том берегу шумел листвой лес. Легкий ветер приятно холодил разгоряченную кожу. Сбивал с курса комариные истребители.

- Купаться..., - заворожено протянули девушки.

- Отставить. Ноги обмыли и за работу. Не заметите, как стемнеет. Девушки - за хворостом, вдоль берега идите. Леха - прутьев нарежь, мясо нанизывать. Диман - колья сруби, палатки по центру. Я пошел донки ставить, - командовал Егор.

- Сом ночью клюет. Потом поставишь, - придумал, что возразить Диман.

- Много ты в сомах понимаешь. Исполнять.

Когда через полчаса довольный Егор взобрался на пригорок, палатки уже стояли: скособоченные, неустойчивые и чем-то напоминающие картины Дали. Леха сидел рядом задумчиво обдирал кору с тонких и кривых веток. Он первый и получил.

- Это что?! Для шашлыка?! Они же прогорят за пять минут! Очкарик, хренов! Мессия доморощенный. Где этот клоун?! Он каким местом это ставил?! Чему вас в армии учили?

- Сплюнь и перекрестись. Какая армия? У нас только ты сержант, - выполз из собственного рукотворного сооружения очень довольный 'клоун'.

Под умелым руководством палатки были переустановлены, девушки и дрова найдены, костер разведен, шашлык нанизан. Егор спустился к воде и застыл статуей командора у донок. Чуть повыше на берегу уселись, вытянув ноги, Маша и Таня. Смотрели на раскаленный воздух, танцующий над малиновыми углями, на брызжущие соком, шипящие кусочки мяса.

Леха оседлал притащенное для костра бревно ('на ночь'), всматривался в зеркальную гладь и думал. Думал всегда об одном. О будущем. С детства мечтал научиться предсказывать грядущее. Сначала интуитивно. Потом опираясь на науку. Он и на истфак за этим пошел. Придумывал модели, теории. Делился ими с друзьями детства. Те сначала не понимали, дразнили Мессией. Потом привыкли. Относились как безвредному чудачеству, даже забавному. Сами подначивали, чтобы услышать 'предсказание' и шутили: 'Если Мессия предсказал 'золотой' век - жди конца света'. Предсказания не сбывались с удивительным постоянством. Отвергая все постулаты теории вероятности.

Вернулся 'из кустиков' Диман. Растолкал девчонок, уселся посередине и огляделся на счет 'приятно провести время'.

- Машка вдарь стих. Не весь же вечер нам на Танькины сиськи пялится, - выпалил он наконец, еле успев увернутся от дружеской оплеухи.

Маша слыла в компании поэтессой и на 'Димочкины' подначки постоянна покупалась, чтобы потом обидеться. Правда не долго. Долго обижаться она не умела. Набрав побольше воздуха, с надрывом продекламировала:

Тень ворона печатает песок печатью ночи.
И небо кровоточит огнями звезд,
Алеющих вдали.
Так хорошо видны над тухнущим закатом
Огни других миров.
А...

- Бэээ. Упадничество и декаданс. Рифма где? Размер хромает. Где великая школа великого Пушкина, страшного и ужасного? Где? вопрошаю? Не обижайтесь, батюшко, поэт из вас, как из дерьма пуля. Ой! - последнее слово вырвалось непроизвольно - гневный подзатыльник нашел героя - Таня оскорбилась за свою невзрачную, но талантливую подругу.

Остряк потер ноющий затылок, задумался, лицо озарил приступ вдохновения.

- Ты прикрой свои бледные ноги..., - процитировал он с выражением устремив длань указующую на ноги Тани, очень стройные и длинные, но, действительно бледные, покрытые волдырями укусов.

- Ой! - второй подзатыльник не шел ни в какие сравнения с первым.

Диман надолго (в его понимании) замолк. Огляделся в поисках жертвы, не столь обидчивой и скорой на расправу. Нашел.

- Алексей у нас задумался. Реки мне истину, пророк! - предвкушая потеху юродствовал он.

- Все. Сошлось. Вроде бы все правильно, - тихо, себе под нос бормотал Леха.

- Трави. Ты мудрый! Ты Мессия!

Леха поднялся, заложил руки за спину и наматывая круги вокруг костра, широкими шагами, на ходу начал вещать:

- Господа, всем вам известно о моей теории. Тезисно она звучит так: зная прошлое можно предсказать будущее. Это не ново. До недавнего времени в структуре было множество огрехов, как следствие - некорректный результат в работе. Но сейчас, дополнив ее некоторыми законами синергетики, внимательно изучив понятие ноосферы Вернадского, опираясь на поведенческие константы всех живых организмов...

- Ты с кем сейчас разговариваешь, Склифосовский?! Проще будь - и народ к тебе потянется.

- Хорошо. Можно и проще...

Он начал говорить, сначала запинаясь, проглатывая от волнения слова. Потом все уверенней. Вдохновенно. Хаотично жестикулируя. Показывал истории в лицах, как в театре одного актера: разными голосами, меняя интонации, мимику. Вдохновение, сила... Взор, устремленный в вечность. В эти минуты он был прекрасен. Девушки слушали восхищенно, забыв обо всем. Наслаждались зрелищем, но смысл пролетал мимо. Диман смотрел иронично прищурившись, безуспешно скрывая ехидную улыбку. Старался запомнить каждое слово, чтобы потом....

- Почему развалилась Российская Империя? Большевики разрушили? Как бы не так. Восстания Пугачева было гораздо страшнее, масштабнее. Казачьи войска Разина, вообще, - профессиональные вооруженные формирования. Подавили и на дыбу. Потому что Империя была молода, агрессивна и сильна. Что делает государство сильным? Люди, объединенные одной общей идеей. Готовые ради этой идеи пожертвовать личным благополучием, готовые умирать и убивать. В 1913 году русское государство достигла пика могущества. Дальше - только вниз. Серебряный век, философия декаданса, нигилизм, феминизм. Права личности, гуманизм - все думали как бы поплотнее живот набить. '- Жизнь за царя? - Извините. В наш просвещенный век фанатизм не в моде'. Система одряхлела. Но она ведь, почти живая: чувствует гибель и принимает меры. Мутирует, если можно так выразится. Российская империя одряхлела, обюрократилась? Снесем и построим новое. Возродимся как феникс из пепла. Чем сносить будем? Старый проверенный способ - война. ' - Соседи, вы не против? - Нет, конечно. У нас у самих та же маза. Гансбургская монархия, пережитки колониального режима... Сносить'. И началась невнятная Первая мировая. Империи трещат и рассыпаются в труху. Никто не хочет отдавать жизнь во имя: солдаты братаются, бегут с фронтов, в тылу зреет недовольство. Все. Динамит заложен - можно начинать демонтаж здания. Ищем новую идею. Это невнятно. Это тоже. Эта как манная каша по тарелке. О, Ульянов. Рсдрпбист, клоун, мечтатель и утопист. Все смеются. Зато с плеча рубит. Не рассусоливает: 'землю - крестьянам, фабрики - рабочим. Давай сюда его плешивенького и гнилозубенькового, на бронивичок. Взрыв. Гражданская война. Контру - к стенке. Пережитки - в землю. Снесли. Теперь строим. Ульянов извини, но каменщик из тебя не очень. О! Коба. Дело Ленина живет, но без Ленина. Кого в 37-м расстреливали? Тех, рядом с кем бок о бок в 17-м воевали. Ненужные люди - опасные, правая рука под шашку заточена, левая - под маузер. К стенке. И все вместе строим светлое будущее. 'Возражэныя эст? Говорытэ. Говорытэ - мы вас слушаэм. Нэт? Эдыногласно'. Система возродилась. Реинкарнация Российской Империи - Советский союз. Юное, сильное, агрессивное, объединенное единой идеей государство. Что у нас там в мире делается? В Германии монархию порушили и даже демократию построили. Но сильной идеи нет. Как-то все невнятно, слабо. Система пребывает в перманентной коме. Так не пойдет. Предложения есть? '- Вот Гитлер хочет что-то сказать. - Бей жидов! - Просто, внятно и сильно - учитесь. Подойдет'. Вот она идея. Вот кто во всем виноват. Вот что надо делать, чтобы жилось лучше - уничтожать врага. Немцы врага уничтожают. Когда евреи в Германии заканчиваются, начинается поиск нового козла отпущения. Находят. Несокрушимые легионы Третьего рейха, сплоченные единой идеей, единым порывом маршируют на восток. Система заработала. А Советский союз? '- Я не против. После стройки всегда много мусора остается. Война очищает. Опять же люди о своих шкурных интересах забывают, подвиги совершают, за Родину гибнут. Сразу ясно - ху из ху. После - войны благодать. Выиграли - восстановим разрушенное с энтузиазмом: мы победители. Хорошо. Проиграли - восстановим разрушенное с энтузиазмом: всем вам, уродам, покажем. Реванш. Ничего не требуют, работают, размножаются и все счастливы. Потому что живы. Война учит жизнь любить. Я - за'. 9 мая. Победа. Государственная машина набирает обороты. В 60-х достигает пика. Первый человек в космосе, атомоходы бороздят просторы мирового океана, ядерные ракеты на Кубе... Пик. Много сделано. Чувствуется усталость. Система выдохлась, люди хотят передышки. Оттепель. ' - Уххх! Круто взяли. Ой, Сталина-то за что?! Он хотел, как лучше. Для меня, разумеется. Вас, людей, только на минуту оставь, а вы уже на пальме - в чем мать родила и бананы жрете. Ой, Ленина-то зачем?! Тпрруу, Савраска. Стоять!' Застой. Брежнев. ' - Надо что-то менять! - Не менять, а разрушать пора. Подвинься, дядя Горби'. Система одряхлела, потеряла эффективность, обюрократилась. Люди кто в лес, кто по дрова, анекдоты о вождях травят, на идейного врага с любовью глядят - свои интересы выше интересов страны. ' - Ленина - на броневик! Умер? Это он поспешил. О! Ельцин на танк влез. Пусть тогда и разрушает'. Ельцин разрушает. Во имя чего? Демократия, гласность и этот... как его... - плюрализм. Разрушает. ' - Медленно. Активней. Как разрушите, не забудьте, разрушителей шлепнуть. Чтоб под ногами не путались, когда строить будем. - Как?! Опять комиссары, продразверстка, гражданская война?! - Эх, молодо-зелено. Учить и учить вас. История раком не ходит - у нас демократия (хи-хи). Дикий рынок. Вот'. 'Братва не стреляйте друг в друга...' Но братва, именно что, стреляет. Рабочим и крестьянам тоже достается. Убей совка в себе! Кто не убил - с голоду умер. Разрушили. '- Так, что там с Вованом, Толяном и Коляном? - Закопали. - Молодцы. А где Костян? - В Думе заседает. - Молодец, службу понял. Так, Ельцина - с танка и в койку. Будем строить'. Нужна идея и лидер. Что у нас в мире творится? А в мире... mama mia! ' - Европа! Ты чо? У тебя же половина людей - педерасты, половина - лесбиянки. И те больными рождаются, наркоманами вырастают. Размножатся, как думаешь? Они же воевать разучились! Сначала гарантий требуют, что с ними ничего не случится. Без биотуалетов из казармы не выходят. Это потомки викингов?! А!!! Это же дохлые, эгоистичные заморыши. Они же только жрать умеют и в фуй тебя не ставят! Что делать думаешь, Европа? - Да, вот... Может... наверное... что-нибудь перестрою... - Ага. Перестрою. Сама или кого попросишь? - Сама не могу. Работа грязная. Гастробайтеров..., то есть европейцев неевропейского происхождения наняли... Пусть они... - Угу. Не повтори римский сценарий. - Это как? - Это ни как. Прощай'. Россия хмурится и внимательно оглядывает шахматную доску мира. Ферзей прибавилось. Спаянный, объединенный красным знаменем Китай, сильный как никогда... Это что?! Зеленое, с желтым полумесяцем, кулачками трясет, кричит, как новорожденный... Прислушиемся: 'Уничтожить неверных собак! Они ногами попирают землю, благословенную и созданную Аллахом! Смерть, святотатцам!! Смерть!!!'. Хороший лозунг. А что? Выпустим из заповедника пару фашистских партий, зря, что ли, кормим, и 'Бей жидов! Мочи черножопых!' Просто. Понятно. Знакомо. Люди потянутся. Нет. К сожалению. Россия не Германия. Сначала - жидов города Питера к ногтю, потом - Кавказский хребет от чурок очистить, потом - узкоглазых якутов на Сахалин, потом... Когда строить-то будем? И кто? Народа и так не хватает. Не подходит. Так, кто у нас там у руля? Путин? Так... Нет. Не подходит. Мягкий какой-то, вкрадчивый, неопределенный. Нужен настоящий лидер. Чтоб кулаком по столу, чтоб в '...Господа Бога! Душу! твою мать!', чтоб люди страх почувствовали, сильную руку, чтоб поняли, что Хозяин вернулся. Нужен герой. Ветеран войны, например. Черт с ним, если из штаба не вылазил. Главное, чтобы боевой генерал был: целый 'взвод' духов в Афгане положил, один, из пистолета; два взвода боевиков порвал во время чеченской, голыми руками, один. Найдем. Придумаем. Народ пусть пока отъесться, сил накопит. Ладно. Что-то отвлеклись. Нужна идея. ' - Америка, что сейчас делаешь? - Косметический ремонт. Белую разжиревшую сволочь - на помойку. Черных братьев - на видное место. А то совсем страх потеряли. Не люди, а жирные боровы. Уже даже от жратвы устают. Ноют, что жевать приходится. Не поверишь, все силы уходят на готовку хот-догов и производство косметики. А ты чего спрашиваешь? - Идея нужна. Национальная. - Дарю. Главное, найти врага. Мировой терроризм, например. Взрываешь пару домов. И Страх, паника. Все на фронт! Все для победы! И мочить, мочить врага, как у вас говорят. - То-то они разбежались, смотрю. - Это так, репетиция. Муравейник ворошу. Вот 'зеленые' объединятся, да как вдарят мне промеж Нью-Йорка чем-нибудь ядерным. И пойдет дело. Народ испугается. Аппетит у него пропадет, а патриотизм, наоборот, обострится. Эх, такую войнушку замутим! Израиль уже подвязался... - Да, что там мутить! Милые, симпатичные варвары. Вы их за пару месяцев в порошок сотрете. - Есть пара мыслей... Вот ты, например... - Понятно. Вы, Америка, капиталистическая, беспринципная и сволочь, ко всему. До скорой встречи'. Надо с мусульманами переговорить: ' - Пхай! Пхай! - Ы??? - Понятно. Речевые функции еще не развиты. С верблюда давно слезли? Это огненная палка - АК-57 называется. Дарю. - У нас уже танки есть!!! - О, как. Ракету земля-воздух, будите? Может, с ядерными разработками помочь? Тут мне Америка заявила, что я одна из главных составляющих ее национальной идеи. После вас, разумеется. Мы ведь не чужие. У меня в заповеднике тоже мусульмане где-то живут. Если что... понимаете? - Разумеется. No problems'. Теперь Китай: ' - Как думаем, дальше жить? - Молодой человек, таки я не понимаю, шо вы от меня хотите? Я ста`ый, больной человек. Война не мое дело. Я `ешительно за мий во всем ми`е. - Вы красно-желтая чума и сволочь узкоглазая. По законам военного времени все твои чайнатауны на Дальнем Востоке - в расход. Ты мне еще за тайгу и за Амур ответишь. Индия, кстати, у меня из рук ест. Тебе на будущее'. Вроде бы все. Гайки подкрутить. Народ построить в две шеренги. Армию восстановить. Будет вам национальная идея. Все как один - в борьбе за это. У меня все. Спасибо за внимание.

- Будущее? Будущее где?! - возмутился оскорбленный в лучших ожиданиях Диман.

- Так. Вы, Дмитрий Валерьевич, глупый, недальновидный и сволочь, - спокойно изрек Леха, обиженный тем, что гениальное выступление пропало втуне.

- Конкретнее, - опасно процедил Дмитрий Валерьевич.

- Можно и конкретней. Приземленней, так сказать. Свободно дышать вам - лодырям, тунеядцам и алкоголикам - осталось пять лет от силы. Потом строем ходить научат или палкой-копалкой будите коренья в лесу добывать. Здесь других вариантов нет. Лет через десять прокатится по Европе призрак. Только не коммунизма, а исламизма. И будут европейцы неевропейского происхождения в хвост и в гриву лупить европейцев коренных. Евросоюзу помашите ручкой. Каждый будет проблему сам решать. В конце 20-х начале 30-х начнется Третья мировая. Здесь варианты: может США эрцгерцога где-нибудь в Палестине накопает, может мы что-нибудь на Кавказе взорвем. Одно точно - без нашего участия не обойдутся. Зато после войны будет не жизнь, а сказка. Расцвет искусств и ремесел. Те немногие, кто выживут, будут ходить одуревшие от счастья и признаваться в любви к жизни. А не о звездочках фантазировать. Война в этом смысле всегда на пользу. Война, вообще, такое дело: польза от нее всегда есть.

- Леша! Ты ужасные вещи говоришь! Надеюсь, ты так не думаешь Какая от войны польза? Если тебя убьют или детей твоих, не дай Бог? -возмущенная Маша опередила Димана, который уже открыл рот и приготовился возражать.

- Интересы человека и государства никогда не совпадают...

- Клюееет!!! - вопль Егора отвлек всех от дискуссии.

По щиколотки вдавившись в прибрежный ил, вздувая мышцы с натугой вываживал леску, режущую ладони, звенящую от напряжения.

- Врешь... Не уйдешь..., - сипел, нетерпеливо вглядываясь из-под набухших на лбу вен в непроницаемую темную глубину.

Последним рывком подтянул, выкинул добычу из воды, полутораметровый сом взвился в воздух, оборвал поводок и плюхнулся на берег. Следом за ним полетел Егор. Как пантера, прыгнул на извивающуюся рыбу, грудью вдавил плоскую усатую морду в песок. Схватил двумя руками за жабры, перепачканный слизью и кровью, от успеха довольный и хмельной, победно взглянул на друзей. И...

- ...ать-колотить!!! Совсем охренели!! Мышей не ловите! Шашлык! - неожиданно заорал он.

За разговорами все забыли о жарившемся на костре мясе. Теперь к аромату шашлычка явно примешивался легкий запах гари. Все засуетились. Забегали.

- Да, нет. Все нормально. Чуть-чуть в центре подгорели.

- Какой красавец! Это сом? Да?

- Ррыыба. Едааа...

- Чего стоишь, Мессия? Вино неси. Причащаться будем.

...................................................................... .....................................................

Алексей Абрамович Пельш (Леха), 1985 года рождения, в октябре 2017 арестован по обвинению в государственной измене, приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.

Дмитрий Валерьевич Гончаров (Диман), 1984 года рождения, в марте 2028 находился в составе дипломатической миссии в Амстердаме. Был убит толпой во время народных беспорядков.

Егор Иванович Лопатин (Егор), 1983 года рождения, в 2031 под Бейрутом его группа попала в окружение. На предложение сдаться ответил отказом. Пропал без вести.

Татьяна Анатольевна Руцкая-Гончарова (Таня), 1986 года рождения, в 2032 находилась в эвакуации (Западная Сибирь), вместе с дочерью умерла от голода. Место захоронения не известно.

Марина Петровна Берлина (Маша), 1986 года рождения, жива. В настоящее время живет в Москве, преподает историю русской словесности в Академии при Императорском штабе.

По материалам Государственного Императорского военного архива. 20 июля 2041 года.

Примечание: Все персонажи вымышленные. Любое возможное сходство с реальными лицами случайно. Автор не несет ответственности за события, описываемые в рассказе. Ни за те, что уже произошли, ни за те что происходят сейчас, ни за те что произойдут в будущем.

5. #8 Ратник (17).

  В костре потрескивали поленья. Искры радостно взлетали, стремясь в небо. Такие бодрые, яркие, а мгновенно исчезают: Кто-то лениво перебирал струны видавшей виды гитары. Огонь притягивал взгляд - причудливые образы, смешение красок. Старший группы хриплым голосом начал свой рассказ.

  .. Разные в жизни люди встречаются. Один мать родную продаст, не поморщится, а другой улитку с дороги уберет, чтобы ту машина не переехала. А есть и такие, будто вовсе не от мира сего. Помню я тогда при университете, на спортфаке, факультатив по туризму читал. Там я с одним таким вот и познакомился. Удивительный человек, настоящий ученый. Вот так, запросто, во время разговора мог сам с собой уединиться. Ты думаешь, что он еще с тобой разговаривает, ан нет, он уже очередной интеграл выводит. Бобыль бобылем, на своей науке женатый был.

  Однажды встретил его и даже не узнал. Взвинченный такой, руки трясутся. Оказалось, что вечером должна состояться предзащита его диссертации. И ждал он эту предзащиту лет двадцать, а то и больше. Да и не то, чтобы сидел и ждал, а все больше какие-то препоны преодолевал, статьи писал, да свой диссер по сто раз переписывал. И так он переживал - как все пройдет, как его примут, сможет ли донести свои идеи. А еще его очень заботил сынок ректора. Тот редкий.. хм, одним словом, не хороший человек был, завистливый к тому же но, как водиться, вплоть до доктора остепененный, да еще в этом самом диссертационном совете председателем числился. Но еще большей причиной его волнений была даже не предзащита, и не сынок ректорский, а девица одна, давеча на экзамен к нему попавшая. Так она его зацепила!

  Он мне рассказывает, глаза выпучил, слюной плюется. Экзамен, мол, проходил как всегда. Отстрелялся почти за полтора часа. Остались трое. Как обычно, надеющиеся на шпоры, усталое безразличие преподавателя, да в конце-концов на какое-то чудо. Два закоренелых двоечника и размалеванная девица. Ефим Израилевич, так его звали, хотя на память не жаловался, но вспомнить ее никак не мог. Наверняка ни на лекциях, ни на семинарах она ему не встречалась.

  Двоечники не удивили, явив 'на гора' монотонное зачитывание с помятых бумажек и глупые взгляды с тягостным молчанием в ответ на заданные вопросы. Да Бог с ними - по тройке в зачетки и подальше от себя. Еще чего не хватало - из-за 'таких' на пересдачи ходить. В любом случае на факультете найдется пара принципиальных идиотов, которые больше единственного учебника по своему предмету не знают, да и не стремятся. Вот те душу и отведут, приглашая на многочисленные отработки и собирая очередь из пустоголовых студентов под дверьми аудиторий.

  Двоечники, радостно прижимая к груди заветные зачетки, выскочили из аудитории. Девица, интенсивно нажевывая, подошла к столу. Короткая кожаная юбка, майка, даже не майка, а тотальное декольте. Длинные накладные ногти, жестокая в своей обильности косметика.

  - Что же, - произнес Ефим Израилевич, - присаживайтесь, давайте вашу зачетку.

  - А я ее забыла, - не прекращая жевать, улыбнулась девица, - можно потом принесу?

  - Что же вы так? Вы бы еще голову свою забыли. Садитесь. Готовы отвечать?

  - А можно мне другой билет?

  - А смысл? - не удивленный вопросом, устало ответил Ефим Израилевич.

  - Может, мы как-нибудь по-другому договоримся? - девица намекающе попыталась погладить своей ногой ногу преподавателя.

  - Да как вы?.. Да что вы себе позволяете?.. - Ефим Израилевич подскочил как ужаленный, - вы с ума сошли, такое мне предлагать?

  - Да ладно тебе, ишь, праведник нашелся, - презрительно скривила губы девица, - не хочешь по-хорошему, так я пойду в деканат и скажу, что ты меня домогался!

  - Выйдите вон! - Ефима Израилевича трясло.

  - Ой-ой-ой! Старый пень! - с этими словами девица, сильно виляя бедрами, отправилась к выходу, - потом еще уговаривать меня будешь, старый козел!

  И вот так он мне это все в лицах пересказывает, самого трясет, руками машет. Да уж, такая мелочь, а видишь, человека из равновесия вывела. Я смотрю, бледнеть он стал, да и губы уже синие. Я его на воздух и отправил, мол, пойдите Ефим Израилевич, воздухом подышите, глядишь, дура эта и забудется. Мало ли кто да что вам сказал. Плюньте и забудьте. Он и пошел.

  Как-то неделя прошла или две. Встретил я декана факультета, где этот Ефим Израилевич преподавал. Постояли, ни о чем поговорили, так, о погоде, о ЦСКА с Локомотивом, а я тут вспомнил про нашего героя. Возьми да спроси у декана, что там, Ефим Израилевич остепенился? Кандидатскую когда обмывать будем? А декан и говорит: 'Что, вы не знаете? В больнице Ефим Израилевич'. Я недоумеваю, мол, что случилось-то? 'Да сердце', говорит.
Я, конечно, узнал в какой он больнице. Фруктов там, соков всяких взял да пошел проведать. Он мне очень обрадовался. Сам худющий такой лежит, но глаза радостью сверкают. А рядом в халате девчушка, эдакая серенькая мышка. Я его и спрашиваю, дочка Ваша? А он как-то засмущался, скороговоркой выпалил 'Нет. Нет. Познакомьтесь, это Настя'.

  Как оказалась, это та самая девушка, что на него на экзамене к нему приставала. Он в тот день, после нашей встречи, на улицу только вышел, тут же сердечный приступ с ним и приключился. Так эта девчонка и 'Скорую' вызвала, и с того дня в больнице и дневала да ночевала.

  А спустя год, до меня слухи дошли, что поженились они. А диссертацию свою Ефим Израилевич так и не защитил. Теперь у него другие диссертации. Две дочурки растут!
Вот оно как бывает, считай посторонние друг дружке люди были, а видишь, как судьба распорядилась..

6. #2 Аир Дале (16). Тень

Мне от тебя ничего не нужно.
Просто, что бы ты - был.
А я - всегда рядом, даже если меня не видно...
Твоя тень.

Губы у нее - мягкие и влекущие...
И ветер. Ветер развевает ее волосы. Ветер качает над головой деревья. Тени ветвей пляшут под ногами в такт порывам ветра. И мерещится, что дрожит сам асфальт... Я стою в эпицентре кажущегося землетрясения и целую ее...

Россия священная наша держава,
Россия любимая наша...

Радио. 6 утра. Патриотическая трехминутка для ранних пташек.

Одна ты на свете! Одна ты такая,
Хранимая...

Одна ты такая... Вкус чужих губ женщины из сна. Жена спит под боком, не обращая никакого внимания на будильник - это ведь мне вставать, не ей. Маришка, любимая... А я целовал во сне другую. И ведь даже лица ее не запомнил, только вкус губ... И спина еще у нее узкая, нежная... Приснится же! Я встал, заткнул приемник, и направился в ванную.

И был день. И пришла ночь.
День был как день. Ночь же...

Снова ветер. Она стоит на куче битого кирпича, и ветер треплет ее длинные черные волосы. Фигурка тонкая, странным образом угловатая и округлая одновременно. Я очень боюсь, что она упадет с этого шаткого пьедестала. Оступаясь по кирпичной крошке, я поднимаюсь ней, протягиваю руку - Пойдем!
Она смотрит на меня. В темных глазах какой-то странной, раскосо- квадратной формы плещется сомнение.
- Пойдем, - отвечает она и дает мне узкую прохладную ладошку. Мы спускаемся с этих кирпичей (кстати, откуда в центре Москвы такая невразумительная куча?) и идем вдоль по бульвару. Ветер качает над головой ветви деревьев. Тени пляшут под нашими ногами. И мерещится, что дрожит сам асфальт... Я останавливаюсь в эпицентре кажущегося землетрясения и целую ее...
Ресницы у нее длинные-длинные.

Утром пришлось долго умываться холодной водой. Сновидение было таким реальным... Даже перед Маришкой как-то неудобно.

На следующую ночь она приснилась мне снова. Я был этому рад.

Через два недели такой жизни я понял, что безвозвратно пропал. Жизнь раскололась на две половинки, которые категорически не хотели склеиваться. День был насыщен людьми и событиями, но беден эмоциями. Весь свой запас страсти, нежности и любви я тратил во сне. Даже жена стала казаться мне бесцветной и какой-то... чужой, что-ли. Посторонней.
Перед Маришкой было неудобно. Но я ничего не мог с собой поделать. Да и не хотел.

- Милая... - я глажу жесткие, непослушные волосы. Ее голова доверчиво устроилась на моем плече. - Милая, как мне называть тебя? Странно, но в ее присутствии, мне все время хочется говорить как-то эдак. Спросил бы - как тебя зовут, или как твое имя? - так нет, обязательно надо что-нибудь завернуть.
- Как называть мне тебя, милая?
- Тень. - один короткий, серебренный слог. - Тенннь...
- Чья тень? - зачем-то каламбурю я.
- Твоя.

Я пытался найти ее. Воистину - я пытался. Гордый поворот головы случайной попутчицы в метро, подсмотренный в телеящике изгиб бедра... Растрепанная темная грива в толпе... Я находил ее отражения в сотнях женщин, но не ее саму... Увы, она была только в моих снах.

- Ты мне снишься?
- Да, снюсь.
- А зачем?
- А разве плохо?
- Нет, милая, хорошо...
- А зачем спрашивать, если хорошо?

Ночь. Я тупо сижу перед монитором. Делаю вид что работаю... За спиной тихие шаги - Маришка.
- Олег, хватит полуночничать. Завтра вставать рано.
- Мариш, ты иди ложись... Я еще посижу немного.
Жена разочарованно уходит в спальню. Или не разочарованно? Черт подери, кажется я окончательно перестал понимать собственную жену... Тень, Тень. Потетень... Тонкая, сумрачная фигурка из моих снов. Готичная, как выражается мОлодежь. Зачем ты пришла ко мне, зачем разбила вдребезги казавшуюся такой незыблемой обыденность?
Лоб горит. Но почему так? Седина в бороду - бес в ребро? Так добро бы потерял голову от реальной женщины, да хоть бы на актриску какую, с глянцевой обложки, запал - и то внятней было бы... А тут! Сумасшествие, форменное сумасшествие. Вылечите меня, доктор, я не хочу просыпаться по утрам... Может действительно, закупиться димедролом, да и отбыть... Безвременно и безвозвратно.

По дороге сна, мимо мира людей
Что нам до Адама и Евы...

Зачем мне Ева? У меня есть Тень...

- Чья тень?
- Твоя.
- Да у меня вроде уже есть тень... И она совсем не такая - глупо улыбаясь, я указываю на мельтешащее под нашими ногами темное пятно. Двойное, кстати. И патетически добавляю - У всех есть тень! Тень поднимает голову и заглядывает мне в лицо. Глаза у нее темные, воистину тенистые...
- У всех - обычная тень, - очень серьезно произносит она, - А я - только у тебя.

И
Три часа ночи. Хлопает дверь спальни. Шаги. Ох, Маришка, Маришка... Прости ты меня, непутевого...
- Мариш, я же сказал, приду потом! Иди спать... - не хорошо срывать раздражение на ни в чем не виноватой жене, но что поделать?
- Я не Мариша.
Тихий серебристый голос. К моей шее прикасаются тонкие холодные пальчики. Я замираю. Чудо? Или просто - окончательное сумасшествие? Я медленно, словно боясь ее спугнуть, оборачиваюсь.
Тень. Живая и настоящая. Стоит, тревожно глядя на меня своими глазищами, неловко прижимает локтями великоватую ей пижаму...
- Ты не приходил, и я решила... сама...
Я вскакиваю. Я роняю кресло. Я подхватываю Тень на руки. Милая, милая, милая...
Восторженно рыча нечто невнятное, я тащу ее в спальню.
(Предки-питекантропы дружно хлопали бы в волосатые ладошки, явно гордясь таким потомком.)
В дверях спальни разум ко мне частично возвращается, и растерянно соображаю, что бы такого сказать жене... Но в смятой постели никого нет. Я перевожу взгляд на уютно устроившуюся в моих руках Тень. Пижама на ней маришкина. А в смуглых, аккуратных ушках - маленькие золотые звездочки серег. Я сам дарил их Маришке...
Я бережно укладываю Тень на кровать, опускаюсь перед ней на колени.
- Мариша? - я не знаю как сформулировать обуревающие меня сомнения, и пытаюсь высказать их общей вопросительностью.
- Она спит, - говорит Тень, - а я пока взяла ее тело. Ты же не испортишь его, правда?
- Еще как не испорчу, - бормочу я, лихорадочно сдирая с себя рубашку, - грех такое тело портить...

Она была нежна и покорна, горяча и надменна, маняща и восхитительна. Явь и сон этой ночью окончательно перепутались, и осталась лишь неистребимая радость бытия, яростная жажда обладания и конечно любовь...

- Люблю тебя, - задыхаясь шепчет Тень, - люблю, люблю, люблю...
- Люблю тебя, люблю... Маришенька моя, любимая... - шепчу в ответ. И понимаю, что это - правда.
Тень вздрагивает, как от боли, широко распахивает свои глаза-омуты... Я тону в них.
- Извини, извини, извини... - бормочу я.
- Нет, это ты извини, - Тень зажмуривается и отстраняется, - мне нельзя было... - на длинных пушистых ресницах дрожат слезы, - Извини...

В спальне темно. Но даже сквозь мрак я вижу, как уходит от меня Тень. Как становятся круглыми и голубыми раскосые черные глаза, как свиваются в привычные мягкие кудряшки жесткие и непослушные волосы. Как уходит иконописная строгость скул, а идеальную четкость губ меняет сонная Маришкина полуулыбка. Жена моя. Любимая.

- Маришка, какой же я дурак...
- Дурак, дурак... - она обнимает меня, толком и не проснувшись, - спи давай, а то ты такой невыспатый последнее время ходишь, смотреть на тебя больно...
Разбитая жизнь неожиданно склеилась, и я уснул. Снов не было.

Скоро рассвет. Рядом с супружеским ложем стоит тонкая полупрозрачная фигурка. Она долго вглядывается в умиротворенные спящие лица. Потом проводит рукой над мужчиной, будто гладя его.
- Я люблю тебя... - беззвучно шепчут губы, - люблю...
Тень резко отворачивается, одним прыжком вскакивает на подоконник и шагает за стекло, смешиваясь с предрассветной темнотой...

Ты меня никогда не увидишь,
Ты меня никогда не забудешь...

Мне ничего от тебя не нужно...

7. #7 Обновленное Пузо (16). Посторонним В.

Васечкин мирно сидел за столом в небольшом холе и занимался чтением занятных анекдотов. В этом холе не имелось ничего кроме Стола, стула, двух дверей, журнала с анекдотами и Васечкина. Одна дверь вела непосредственно в палаты, а вторая непосредственно из этого холла. Изредка тихо похохатывая, Васечкин перелистывал страницу и нежно гладил редкие усики. Маленькие глазки шустро пробегают по строкам. На добром лице расплывается улыбка.
Тут в холл вошли. Вошедший оказался неприятный человек в плаще и черной шляпе. Васечкин спешно накинул пиджак с прицепленным бэджиком.
- Здравствуйте, - сказал вошедший, сильно пялясь на надпись 'охранник' на бэджике, - мне надо пройти в палаты.
- А вы кто? - спросил Васечкин, доставая из ящика стола список пропускоспособных.
- Виктор Генадич Нерастреляев. - ответил Витя.
Как ни странно, но Фамилия была в списке, и Виктор Генадич оказался пропускоспособным.
- Проходите, - разрешил Васечкин.
Человек в плаще снял шляпу и торопливо скрылся в палатах, жутко хлопнув дверью.
- Хлопать-то дверью много ума не надо! - прокричал вслед Васечкин и сел обратно за анекдоты.
Впрочем, настроение Васечкина улучшилось сразу, как он прочитал неизвестный анекдот. Васечкин вообще человек веселый, душа компании. Любит кушать мороженное, травить анекдоты, пить что-нибудь вкусное и алкогольное, И совершенно не любит, когда хлопают дверью и когда нарушается поставленный порядок.
Следующий его покой нарушил странный человек в очках и в жутких дранных джинсах, с хмельным лицом и добрыми глазами.
- Вы куда? - спросил Васечкин, не отрываясь от журнала.
- Ви палати, - икая, ответил очечник.
- Фамилия? - продолжил процедуру охранник.
- Пушкин, Сергей Александрович.
Услышав 'Пушкин' Васечкин больше ничего не слышал. Он сразу все понял. Даже не проверив список, открыл дверь в палаты и жестом показал пройти. 'Наш клиент' - подумал Васечкин.
Пушкин воспользовался приглашением и быстренько проскользнул к палатам.
Васечкин тихонько закрыл дверь и устремился на свой стул.

Вы спросите, почему Пушкин 'наш клиент'? Да потому что это ПНД. Вы спросите, что это за дверь в палаты? Это палаты ПНД.

Васечкин не успел дочитать и один анекдот, как железная дверь открылась и вошла миниатюрная, безумно привлекательная девчушка.
- Здравствуйте, - ласково поздоровался Васечкин.
- Здравствуйте - ответила девчушка и покраснела, - я в палаты.
- Понятно, а как вас зовут.
- Катя Ронина, медсестра.
Васечкин быстро прошелся глазами по списку пропускоспособных. Катя Ронина имелась в списке, но там, увы, не было написано, что она медсестра. Вдруг вот окажется, что это другая Ронина, а когда придет настоящая, не медсестра на меня опять жалоба. Ну уж нет.
- Увы, - разочаровал Васечкин, - вас в списке нет. Я не могу вас пропустить.
Катя очень покраснела.
- А почему?
Нет, ну она издевается.
- Вот прощу я вас, а вы не та! И мне жалоба! Того и гляди - с работы выгонят! А кто меня кормить будет? Вы? Нет? Ну так не задавайте глупых вопросов! Выйдите!
Катя со слезами убежала прочь. 'Ходят тут всякие, а потом на меня жалобы наверх идут' - бурчал под нос Васечкин.
Дверь, ведущая в палаты, отварилась, и появился, тот самый неприятный человек, жутко хлопнувший дверью.
- Большое спасибо, - произнес он недоброжелательно, - мне пора.
- Ага, - произнес Васечкин и достал из ящика стола дубинку, - Счас. Нерастреляев уже открыл, было дверь, но удар по почкам оборвал его действия.
- Лежать сцука! - прогрохотал Васечкин, - куда пошел? Психам на воле делать нечего!
Васечкин взялся за ногу пострадавшего и потянул тело в палаты. Как только пострадавшее тело оказалось в палатах, охранник крикнул:
- Эй, беглеца забирайте! - и захлопнул дверь.
Васечкин сел за стол, убрал дубинку и решил окончательно дочитать журнал.
Жутким скрипом в тишине открылась дверь, и из-за двери выглянул хмельной Пушкин.
Васечкин с тяжелым сердцем и решительным желанием убить, достал дубинку и глубоко выдохнул.
Хмельной Пушкин трезво подумал и решил обождать в палатах. Очкастое лицо скрылось за скрипучей дверью.
Не став далеко убирать дубинку, Васечкин принялся читать. Читал долго, читал весело и наконец дочитал. С чистой душой он закрыл журнал. Тут входная дверь отварилась и появилась красная медсестра Катя с Ужасным усатым Геной Шорниковым. Глав Врач ПНД.
- Васечкин? Вы что здесь делаете? - удивился директор, - кто вас сюда пустил? Эй охрана? Почему посторонние здесь?
- Здрасте Геннадий Шорнихов, я тут сижу посторонних не пущаю. - пропищал Васечкин, прячась за стол.
Через секунду в маленький холл ворвались медбратья со смирительной рубашкой. Васечкин схватился за дубинку и заорал:
- Кто такие? Куда? Посторонним нельзя! - и неистово размахивал дубинкой. Так неистово, что влепил себе в лоб. Его повязали и вкололи что-то острое. Последнее, что он запомнил - это была черная дубинка, летевшая строго в лоб.

Очередь в туалет выросла до немыслимых приделов. У самого входа стоял Васечкин с выдуманным списком пропускноспособных людей.
- Вася! Ну пущай давай, я щас в штаны на дую! - изнемогал псих из 6 палаты.
- Не сцы Маруся! - процедил Васечкин, - тебя в списке нет!
- Я не Маруся, - отозвался псих.
- Все равно не сцы! - отрезал Васечкин.
- Но вот этого я не могу! - произнес псих и испортил штаны.
Сзади из туалета очередь была не многим меньше.
- Васечкин, ну будь человеком, выпусти, я полное ведро рыбы наловил в туалете, меня жена уж третьи сутки ждет!
- Стой там, выпущать не дозволенно. Я люблю, когда порядок, чтоб посторонних не было.
- Как опять Васечкин? - донесся страшный голос со стороны холла.

Вы наверняка спросите почему рассказ называется 'посторонним В'. Вы знаете, что означал надпись 'Посторонним В' у дома пяточка? Никто не знает. Так и я не знаю, что означает мой рассказ.
16 апр. 06 г. ПНД города
Набережные Челны.

8. #10 Король Лир (16). Посторонний

  Я рывком соскочил с кровати, схватил будильник и начал бешено давить на кнопки, пытаясь его заткнуть. Потом поставил на место и посмотрел время: половина восьмого. А заводил вроде на восемь... Будильник и не собирался затыкаться. Тут я вдруг проснулся и понял, что это звонит телефон в соседней комнате. По пути я заглянул в зеркало: взъерошенный, глаза красные и норовят закрыться. Кошмар...

  Наконец, я добрался до телефона и снял трубку.

  - Алле... - буркнул я, отчаянно стараясь не зевать. Не получалось.

  - Сереженька, это Марина! Ты еще спишь?! Ну, нельзя же так, вставай, ты что, забыл, что мы договорились встретиться в девять?..

  Я начал думать, что это еще за Марина, но тут же вспомнил, что Сережей никогда не был. А жаль, голос мне понравился.

  - Извините, вы ошиблись номером, - сказал я и положил трубку.

  Пока я собирался на учебу, ничего не происходило. Уже вынимая ключ из замка, я услышал, как в глубине квартиры опять раздались звонки. Ну и ладно...

  

  

  Город встретил пока еще осторожной, недоверчивой весной: легкий, по-утреннему свежий ветер, пыльный тротуар, деревья с голыми ветками, мусор под окнами домов, серых, как стоящие у обочины автомобили и подъезжающий к остановке троллейбус.

  Все, как обычно.

  Надоело!

  Лень...

  Я все-таки успел. Побежал, как когда-то носился на переменах по школьным коридорам, и прыгнул в закрывающиеся двери, налетев при этом на рослого парня, который платил за проезд.

  Хорошо хоть, что не мелочью.

  Я извинился, получил в ответ легкий кивок, показал контролеру проездной и сел к окну, мечтая об одном: немного поспать. Но не получилось: через несколько минут троллейбус остановился и заполнился людьми. Пришлось встать и уступить место.

  Обычно я не обращаю внимания на случайных попутчиков, но отчего-то именно сегодня мне бросились в глаза их лица: веселые, раскрасневшиеся - школьников с большими ранцами за плечами; красивое и доброе лицо девушки, с улыбкой слушающей парня, едва не сбитого мною с ног; недовольное, желчное лицо старика, которому я уступил место. И заранее усталое, но все же приветливое - контролера, который молча кивал в ответ на показанный проездной и шел дальше, мимо кресел, и снова раздавал кивки, и опять возвращался...

  Очнувшись, я еще раз обвел глазами пассажиров, но теперь смотреть на них было все равно, что на трупы в морге. На прошлой неделе нас водили туда на практику, и мне было с чем сравнивать. Такие же безжизненные безликие фигуры, погруженные каждая в свой мир. И такой же сладковатый, чуть тошнотворный запах от них.

  Пахло смертью.

  

  

  Поезд остановился, и народ пошел на приступ. Я протиснулся сквозь толпу и привычно встал в конце вагона, прислонившись спиной к стеклу. Если обернуться, можно увидеть соседний, последний, вагон. Та же картина: люди, люди, люди... Толпятся около дверей и дальше не проходят. Каждый хочет во всем быть первым, даже сойти на станции. Это понятно, ехать в давке далеко не приятное занятие... А вот умирать не спешат. Но на стене какого-то дома я однажды увидел выведенное черной краской "Остановите Землю, я сойду". Кто-то все-таки хотел...

  Вдруг в звучащую в наушниках-капельках музыку исподволь вплелись незнакомые, непонятные слова. Они набирали силу, и уже хор выбивал из меня дух. Я открыл глаза, но никаких попрошаек, да и необычного ничего не заметил.

  Стало душно.

  Через минуту я стоял в поту и задыхался, хотя куртка была расстегнута. В глазах рябило и стремительно темнело. Я вцепился в поручень и прикинул, сколько осталось ехать и как буду выходить, если не восстановится зрение. Звуки шли, как сквозь вату; глухие, но тяжелые и хриплые, они отдавались в мозгу невообразимым гулом.

  Затошнило.

  Держась за холодную каменную кладку, я наклонился, и меня вырвало. Голова прояснилась и заболела. Темный коридор упирался в массивную дверь. Я толкнул ее, прошел внутрь, аккуратно прикрыл и сполз на пол.

  В туалете занято...

  Я нервно засмеялся, но быстро умолк. Передо мной под углом стояло большое зеркало в серебряной оправе. Из него исходил мягкий притягивающий свет. За ним сгущалась темнота.

  Я тяжело поднялся, подошел к нему вплотную и испуганно отшатнулся: отражение подергивалось, как картинка телевизора при помехах, зрачки сужались в едва заметные точки, вытягивались в узкие вертикальные щели, насквозь пронзали огромными черными дисками и при этом непрерывно вращались. Я стоял, завороженный, не в силах пошевелиться, и вдруг услышал, как кто-то назвал мое имя, и этот голос звучал так мучительно знакомо, что сердце зашлось в исступлении; пульс бил в голову набатом, выворачивая воспоминания наизнанку, но яркая вспышка оглушила и ослепила меня, намертво запечатлев в мозгу отраженное зеркалом поле, усеянное множеством костей, переваливаясь через которые ко мне приближалась неясная огромная фигура. Я закричал, скидывая оцепенение, и изо всех сил швырнул в зеркало свои ключи, доверчиво ткнувшиеся в руку, услышал звон падающих осколков - попал! - и бросился к двери, но она не поддавалась. Звук переламываемых костей нарастал. Почувствовав, что дверь медленно открывается - ее толкали снаружи, - я бросился в проем, и в тело вцепились десятки, сотни холодных рук и потянули на себя. Я рванулся назад, но споткнулся и упал, сильно ударившись головой. Последним, что я услышал, был взволнованный гул пассажиров поезда, который так и ехал, как будто ничего не случилось...

  

  

  Врач на станции сказал, что это обморок, выписал справку и порекомендовал отдых. Сначала я хотел поехать домой, но после метро напряжение, не отпускавшее с утреннего звонка, прошло, да и вообще стало как-то легче, и я махнул рукой на все и вместо учебы пошел пить пиво.

  Пять пар - дело долгое, и я основательно нагрузился. Под неодобрительные взглядами охраны мы с друзьями кое-как преодолели турникеты и спустились на платформу. В сторону Озерков нужно было ехать только мне. Вскоре из тоннеля показалось длинное, нехотя останавливающееся тело поезда, и мы разошлись.

  Уже был поздний вечер, и вагон пустовал, поэтому, когда я вошел, сразу увидел в его конце связку ключей, потерянных поутру.

  По коже пробежал холодок.

  Двери закрылись, и поезд тронулся.

  

  

  Домой я вернулся без происшествий. Наскоро поужинал, немного прибрался, чтобы успокоиться, и лег спать, но сон не шел.

  Я встал, побродил по квартире, зажигая и гася свет, потом подошел к зеркалу, висящему в прихожей, и до боли в глазах всматривался в свое отражение, пытаясь понять, что я мог сказать сам себе там, в метро, если только это действительно было, но видел лишь такие же, как у самого обыкновенного человека, брови, нос, пересохшие губы, глаза... Я посмотрел в них, но увидеть то, что видят они, так и не смог. Только возникло чувство, что передо мной бездонный колодец, в котором плещется вода, темная и холодная, как беззвездная ночь, из которой смотрят тысячи глаз, сливаясь в один, и он давит безысходностью и ненавистью, и мне оставалось только смотреть в ответ, и я смотрел, не в силах отвернуться, сперва со страхом, а потом, обозлившись, с не меньшей ненавистью. За спиной шумел холодный океан, а впереди, на побережье, стоял причудливой формы утес, своими очертаниями похожий на природой созданный замок, от которого в нашу сторону двигались фоморы с искаженными яростью нечеловеческими лицами, а я уже спокойно смотрел на противника, уходя в никуда и закрывая за собой дверь, которую, кроме меня, никто более не в силах открыть, потому что я - Страж, и я вправе...

  Потом все исчезло. Я чувствовал недосказанность, но ничего не мог с этим поделать. Еще немного походил, понимая, что если не разгадаю все сейчас, то наутро все превратится в сон, в ночную сказку, которую никто мне больше не расскажет, и мне останется, как и прежде, ходить в институт, на работу - куда угодно, но исхоженной, избитой миллиардами ног дорогой, оказавшимся посторонним для тайны и выброшенным ею на берег, загаженный бензиновыми выхлопами и человеческим равнодушием. И вдруг, непонятно где и как, я увидел старика с недовольным лицом, которому утром уступил место в троллейбусе.

  Старик умирал. Вокруг него кружили какие-то тени, но он смотрел мимо них, не слыша ни причитаний дочери, ни успокаиваний ее мужа, ни плача внуков, смотрел прямо на меня, и в этом взгляде читались растерянность, страх. И надежда. Как будто в моих силах подарить ему немного жизни сверх того, что было отмерено.

  - Что же ты, старик, - зашептал я, - не смотри так, не надо...

  Его взгляд заволокло дымкой и переполнило отчаянием...

  И всепрощающим пониманием.

  Кто он для меня? Всего лишь старый человек, которому пришлось уступить место, случайный встречный.

  А кто я для него?..

  - Ах ты гад!.. Да как же... - я тоже все понял. И потянулся к нему, словно пытаясь коснуться плеча, сказать, что все не так, что все будет хорошо, и тут он с неожиданной прытью схватил меня за руку.

  ...Жизнь - это так похоже на время, на песок, заключенный в стеклянный сосуд, на стрелки, вновь и вновь проходящие свой круг.

  Я почувствовал, как время уходит из меня, и за первыми каплями, упавшими в песок, последовали все новые и новые, дождем, ливнем, и в этом песке я увидел старика, открывающего глаза в своей постели и с удивлением смотрящего на носящихся вокруг него близких, школьника, сбитого автомобилем и теперь поднимающегося с асфальта на глазах издерганного в ожидании скорой помощи и милиции водителя, рыбака, выброшенного на берег случайной волной, женщину, держащуюся за вновь забившееся сердце и слушающую по телефону, что с сыном все в порядке... Десятки, сотни, тысячи людей проносились передо мной, и я чувствовал, как я сам умираю и снова рождаюсь, и опять умираю, отдаваясь этому безумию, и снова рождаясь, словно смеясь над смертью, оставшейся где-то среди заполненного костьми поля, снова и снова стучащую в закрытую дверь, за которой ее ждут тысячи холодных рук, желающих ей только одного...

  Когда я открыл глаза, то почувствовал себя океаном, который выпили до дна, оставив там совсем немного, чтобы хоть что-то можно было так назвать. Маленькая гордость маленьких людей маленькой деревушки со своими маленькими мечтами - за свою маленькую и никому, кроме них, не нужную, но все-таки Родину.

  Я упал с кровати и чуть не заплакал, не сумев подняться. Потом понял, что цел, что всего лишь лежал в неудобной позе, и тело затекло, и тут же почувствовал, как в него впиваются миллиарды иголок. Шатаясь, как пьяный, встал и подошел к окну, распахнул его и с хрипом вдохнул ночной воздух.

  Город. Всего лишь спящий, но так похожий на давно умерший...

  Свет виден лишь в одном окне; дом, такая же точка, как та, в которой живу я.

  И такой же пятый этаж; кажется, протяни руку - и ты там, не один...

  Я оглянулся и увидел тишину и покой.

  К черту...

  

  

  +++

  

  

  Звонок в дверь раздался неожиданно. Марина вздрогнула и посмотрела на часы: без десяти два.

  - Ты кого-то ждешь? - спросила она с кажущимся спокойствием. - Кто к тебе среди ночи приходит, а?

  - Сейчас открою, подожди! - раздалось из ванной, но Марина уже выбралась из постели, подняла с пола мужскую рубашку, одела и пошла в прихожую.

  Человек, заносящий руку, чтобы еще раз нажать на кнопку звонка, с удивлением и какой-то совсем неуместной иронией замер, глядя на распахнувшую дверь фурию.

  - Ты к кому? - спросила Марина, проглотив приготовленные ругательства. Где-то она его уже видела.

  - Могу и к тебе, - улыбнулся гость, - но лучше позови... - он немного замялся, словно вспоминая. - Сергея позови.

  За спиной девушки показался ладно скроенный парень в накинутом на голое тело халате.

  - Ты кто такой? - спросил он.

  - Угадай! - весело ответил гость, и Марина, бросив взгляд на Сергея, промолчала, потому что в его глазах набирал силу странный огонек.

  - Утром ты меня толкнул в троллейбусе. Неужели из-за такой мелочи явился? Так я занят. - Сергей улыбнулся и обнял девушку, не понимая, почему не прогоняет этого самоуверенного мальчишку. Хотя...

  - А еще?..

  Они уставились друг другу в глаза, и Сергей дрогнул, узнавая, вспоминая что-то, спрятанное на долгие годы и теперь выпущенное на свободу.

  - Заходи...

  

  

  Маленькая, но уютная кухня. За столиком, перебивая друг друга, позабыв об успевшем остыть чае, сидят двое разных, но все-таки необъяснимо похожих мужчин. Покрепче и повыше громко хохочет, не в силах остановиться, и почему-то хочется подойти к нему поближе, чтобы уловить тепло и доброту, исходящие из него, посмеяться вместе с ним и пусть ненадолго, но стать счастливым и забыть о плохом. Его собеседник также притягивает к себе, в нем чувствуются сила и власть; он как будто перешагнул через все границы и условности, смыл их, как волна отламывает у берега огромные скалы после долгих лет ожидания.

  - Честно говоря, никогда не думал, что ты сделаешь что-то подобное.

  - Когда я увидел твоего деда, живого, я чуть с ума не сошел. Я думал, что он меня убьет, он ведь буквально переполнен силой. Этот зал... Боги ацтеков невинные дети. Такого жертвоприношения им никто никогда не делал. Я многое повидал за морем, когда ушел из Туатха Де Данаан, но тут...

  - Сколько раз ты?..

  - Умер? Не знаю, не считал, - улыбнулся Лир. - Это и не важно.

  - Значит, Балор отхватил от тебя неплохой кусок вместо них, а? - засмеялся Луг. - Теперь и фоморы смогут пользоваться Вратами. Придется смотаться в Тир-На-Ног за своим мечом, потому что они ждать не станут.

  - Подождут, нам еще столько нужно друг другу рассказать. Да и собраться нужно всем вместе, вот только...

  Они посмотрели на диван, где просыпалась от многовекового сна Дана, и стали ждать, не слыша, как внутри каждого заходится криком: "Почему я? Отпустите, мне не нужно все это!.." Но и богам порой трудно оторваться от своих проблем, чтобы помочь даже ставшим не такими уж посторонними для них людям...

  

  

  +++

  

  

  Пояснения к некоторым именам и терминам, взятым из мифологии ирландских кельтов.

  

  БАЛОР

  Балор является королем фоморов. Великан, одноглазый монстр, он наводил ужас на окружающих. По легенде, веко его глаза было настолько тяжелым и огромным, что его могли приподнять лишь несколько сильных мужчин. Будучи открыт, глаз этот приносил смерть всему живому.

  

  ДАНА

  Дана - богиня-мать, праматерь всех богов Туатха Де Данаан.

  

  ЛИР

  Лир - бог моря и волшебства, страж дверей в иные миры.

  

  ЛУГ

  Он ассоциировался со светом и солнцем и, кроме того, был богом искусств и ремесел. В качестве короля богов клана Туатха Де Данаан он возглавлял их войско во второй битве при Маг Туиред. В конце концов фоморы были разбиты, а Луг в поединке убил Балора камнем из пращи.

  

  ФОМОРЫ Считались расой демонических существ, бывших полулюдьми-получудовищами. Остров Тори считался главной крепостью фоморов. Название острова происходит от слова торах, что означает 'дозорная башня'.

9. #9 kajnaj (16). Есть ли жизнь на Сраме?

  Космическое агентство Большой Юсьвы запустило исследовательский зонд на Срам. Планета названа так за красный цвет.

  Когда зонд долетел, учёные прильнули к экранам. Панорама выглядела скучной: камни да песок. И вдруг появился человек. Зелёный, как и положено инопланетянам. Но - человек!

 - Фигасе! - воскликнул Лобан Чуваков.

 - Ммда! Мох ещё мог быть, или лишайник. Но чтоб человек? - повторил мысль Коян Патакин.

  Импульсы информации летели по космосу, по пути обрастая помехами. Импульсы и помехи долетали до главной антенны. Декодеры их благополучно разделяли. Изображение шло к рабочей группе астрономов... но не только к ней. Известие об открытии мгновенно просочилось в прессу. Газеты пестрили фотографиями и заголовками. И конечно, информация не могла не дойти до шефа астрономов, Нема Сензи.

  Нем тоже увидел человека. Зелёным у него был только костюм. Похоже, лыжный. А так кожа нормальная, розовая, как на Ерте. "Надо срочно что-то предпринимать!" - подумал он. - "Страшно представить, что будет с экономикой Большой Юсьвы, если жизнь на Сраме подтвердится!".

  На следующий день Чуваков и Патакин получили директиву:

 - Совершенно секретно!!! Прекратить сбор оптической информации станцией "Срам-38". Имитировать поломку. Обеспечить доказательства подтасовки всех свидетельств в пользу наличия жизни. А последующие исследовательские зонды на Срам строить без телевизионных приборов.

  Сказано - сделано. В Зорианской пустыне построили декорацию, точь-в-точь имитирующую снятую срамианским зондом местность. Патакин облачился в зелёный лыжный костюм и стал бегать вокруг телекамеры, иногда прячась за искусственными камнями. Беготня снималась и транслировалась, словно через главную антенну. Телезрители видели, как по Сраму проносятся мимолётные ящерицы. На кухнях Большой и Малой Юсьв велись споры на тему: а что этот инопланетянин тут делает?

  Ну и в самом деле: зачем инопланетянину бегать вокруг нашего аппарата? Хоть бы родственников позвал, если конечно, у зелёных человечков есть родственники.

  Чувакову тоже нашлась работа. Он как бы тайком пробрался к антенне и снял на любительскую видеокамеру провод, ведущий от антенны к декорациям. И этот фильм тоже попал в прессу. Теперь космическое агентство обвиняли в подтасовке данных.

  Тем временем КАБЮ официально объявило о непредвиденной поломке космической станции, отправленной на Срам. Предполагаемой причиной назвали метеоритный поток, от которых совсем не защищает слабенькая атмосфера Срама. Кадры с бегающим зелёным человеком свалили на происки хакеров.

  Однако Коян устал изображать клоуна. И наконец незаметно приблизился к камере так близко, что телезрители смогли прочесть надпись на куртке: "Creation". Это опять привело к дебатам. Теперь вся страна только и знала, что спорила. Одни объясняли увиденное тем, что нет на Сраме никакой жизни, да и Срама самого нет, а то что на небе видно - это спутник летает. Специально построенный, чтобы людям головы дурить.

  Другие возражали:

 - Есть жизнь на Сраме, есть. А то, что надпись английская - так вы подумайте сами: английский язык - он же всемирный! На нём везде говорят, и на Сраме тоже должны.

 - Ну да, всемирный. Вона чего сообщают - станция-то у них сдохла. Метеоритом пришибло, дескать. И хакеры порылись. Ну и кто на Срам человеческий язык привезёт? Ряженый это.

 - Дык хакеры и привезут.

  Так постепенно сенсация утихла. Всё больше было свидетельств обмана, всё меньше крупиц истины. И настал момент, когда припланетился Срам-39. Этот не стал озираться по сторонам, а сразу полез в глупь. Хотя телекамер у зонда не было, картинку местности он передавал исправно. На этот раз никто перед объективом не бегал. Статичные валуны, покрытые толстым налётом рыжего песка. Только иногда по валунам прокатывалась песчаная буря. Но буря в пустыне была особой - периодической. Каждый день в одно и то же время налетала пыльная туча, после чего небо очищалось, и песчаные дюны возвращались в прежнее положение. Зато зонд умел копать. И анализировать состав вещества.

  Данные передавались в шифрованном виде с тремя слоями секретности.

  Сензи напряжённо наблюдал за расшифровкой. "Так, это окись титана - фиг с ней. Двуокись кремния - тем более фиг. А это что? Никак нефть? А вот она, пожалуй может и пригодиться. А это похоже на ванадий... или молибден?.. да, теперь есть за чем лететь!".

  Вдруг перед Немом возник человек в зелёном костюме. Именно возник. Не вошёл, не прибежал, не приполз.

 - Что, не ждали? - промолвил он ехидно. - короче, я вижу, здесь полно железа и алюминия. И меди. И пластмассы. Моё будет.

  И он начал демонстративно раскурочивать мониторы. Астрономический шеф попытался поймать его за руку, но тот исчез раньше. Только смех продолжал раздаваться в комнате.

  Со стороны единственного уцелевшего экрана послышался звонок. Шеф обернулся и прочитал: "Вы спорили, есть ли жизнь на Сраме. Теперь знайте - есть! А нет её на вашей дурацкой Ерте. А могла бы быть. Жаль."

 - Фигасе, - протянул внезапно вошедший Лобан Чуваков.

 - Ммм-да. - повторил мысль Коян Патакин. - Интересно, на что это он намекает?

#6 Лис ( 9).

Ранним утором, когда солнечные лучи ещё не коснулись асфальта, но уже разогнали остатки ночной тьмы, высокий худощавый человек пожилого возраста, совершал утренею пробежку, во всех его движениях чувствовалась сила, а взгляд излучал теплоту и доброжелательность.
'Как приятно пробегать утром по улица ещё не проснувшегося города'. Подумал Клавдий, Наслаждаясь бегом. 'Всё же, не смотря на все плюсы такой пробежки, не подобает мне магу, нагружать тело в моём-то возрасте. Четвертая сотня лет, как ни как' размышлял маг.
Добежав до знакомого подъезда Клавдий, зашел в парадную поднялся на второй этаж. Не успел маг достать ключи, как дверь перед ним распахнулась, на пороге, стояла его миловидная помощница.
-Клавдий Сергеевич к вам два посетителя, - чарующим голосом промурлыкала она, - Не подобает вам начинать работу, в такую-то рань.
-Ни чего Виктория, всё нормально, по крайней мере одного посетителя я ждал. Угости их пока чаем, а я сейчас приму душ, переоденусь и приму их.
-Хорошо мастер.

Через четверть часа, Клавдий уже входил в свой кабинет посвежевший и готовый работать. Кабинет был небольшим и уютным, по бокам стояли книжные шкафы с массивными томами, по среди кабинета находился массивный стол, за которым стояло удобное кресло с высокой спинкой, перед столом стояло два кресла по меньше. За креслом почти под потолком располагалось окно, свет, от которого падал на стол, под окном находилась огромная картина, которая закрывала почти всю стену, на ней был изображен легендарный маг Калиостро.
Усевшись в своё кресло Клавдий, мысленно попросил свою помощницу, пригласить первого посетителя.
В кабинет зашел молодой человек спортивного телосложения, с грубыми чертами лица.
-Клавдий Сергеевич я вам вчера звонил, мне необходима ваша помощь, - с ходу выпалил вошедший.
Клавдий жестом пригласил молодого человека усаживаться в кресло, и продолжать.
-Я вот уже восемь лет женат, у нас с Леной двое детей, всё было хорошо, до того момента пока к нам домой не зашел один молодой человек, мне даже не запомнилось его лицо. Он предлагал купить какие- то книги, я сходу отверг, так как не люблю читать ни каких книг, жена, дети, работа, нету времени, да и вообще не люблю читать. Но вот Леночка заинтересовалась, и долго о чём-то с ним общалась, я не прислушивался, однако мне показалось, что они говорили не о книгах, - молодой человек вытер пот со лба, в сильном волнении продолжил, - Так вот, после его визита она сильно изменилась, ходила, словно на иголках, раздражительная такая. Это продолжалось около недели, а потом, заявила, что уходит от меня, оставляя детей на моё попечение. После её ухода я долго не мог найти себе места, забросил роботу, иногда бесцельно ходил по городу, и вот в один из таких дней я увидел её в объятиях другого мужчины. Меня это вконец убило, направившись домой, я решил, не помню, что решил, но что-то ужасное. Заходя в дом, мне попалась на глаза иголка, воткнутая в косяк нашей двери. Знаете меня, прошиб холодный пот, один мой друг, увлекавшийся магией, как-то говорил, что это очень плохой знак, значащий, что кто-то навёл порчу. Дрожащими руками я взял телефонную трубку и позвонил ему, вот он и посоветовал оборотиться к вам, в тот же вечер я вам позвонил. Вот и вся моя история. Что скажите, вы сможете мне помочь?
Клавдий откинулся на спинку кресла и крепко задумался. Здесь два варианта, первый более приятный означал, если Валентин видел Елену с тем же парнем, который приходил к ним домой, и накладывал чары, то есть, несомненно, хорошо, так как настоящий колдун ни когда этим не занимается на корысть себе, что приводит к выводу, парень, несомненно, дилетант. Хуже было:
-Валентин, в городе, ты Елену видел с тем же парнем, который приходил к вам домой или это был другой? - задумчиво спросил маг.
-Это был другой, ему было не меньше сорока.
Вот это уже хуже значительно хуже. Значиться парень не дилетант, а колдун. Интересный случай. Придётся покряхтеть старыми костями и наказать колдуна:
-Вот что Валентин, держи вот это,- достал из ящика небольшой флакон Клавдий, - Вольёшь весь флакон ей в питьё, дашь выпить. Пригласи её домой под предлогом: ну, скажем, пускай заберёт свои вещи. Разум её на время очистится, не мешкай, сразу вези её ко мне. Всё понял? -Конечно всё, всё понял Клавдий Сергеевич, - Валентин часто закивал головой, - Спасибо вам большое, ни когда не забуду вашу помощь. -Подожди ещё благодарить, - проворчал маг, - Когда дело будет сделано тогда и поблагодаришь. А сейчас иди, у меня дел невпроворот. И скажи Виктории, чтоб пригласил следующего посетителя.

В кабинет зашел невысокий коренастый мужчина. Правильные черты лица и прямой нос непроизвольно располагали к себе.
На вид ему было не больше сорока. На первый взгляд посетитель ни чем не отличался от всех остальных людей, но Клавдий почувствовал, что чего-то в нём не хватает. И это настораживало, хотя маг не мог разобраться что именно.
-Присаживайтесь почтенный, представьтесь, рассказывайте, что у вас произошло? - сварливым тоном спросил маг.
-Меня зовут Александр Волошин, я недавно в Москве и буквально месяц назад устроился менеджером в одной фирме. Там, то всё и началось, я встретил ЕЁ, и влюбился как безусый юнец, ни когда со мной такого не было, влюбился по уши бесповоротно, это сводило меня с ума, эту женщину звали Елена Лукьяненко, я начал за ней ухаживать добиваться её внимания, однако она отвергла все мои изыскания сказав: Я замужем люблю своего мужа, у нас двое детей, я не хочу разрушать семью не ради тебя ни ради кого бы то ни было. Я был в отчаянии, ни чего с собой не мог поделать исходя по ней любовью, - Выпалил он на едино дыхании, - И вот тут появился мой друг Андрей, пытаясь меня развеять, он, потащил меня к себе домой, мы часто там собирались в компании, играли в покер. Андрей как обычно собрал всех, но сегодня с Каляном, моим бывшим одноклассником припёрся какой-то тип я его не знал, а Калян представил его как своего племянника. Мы начали играть всё как обычно, но для меня всё было, как в тумане я словно опьянел, мы играли до глубокой ночи, - Александр остановился что-то, напряжённо вспоминая, - Когда я вышел из этой 'дремы', оказалось, что все мои друзья уже вылетели, остались только мы с 'племянником', Александр остановился, словно в нерешительности.
-Продолжайте, - подбодрил его маг, - Мне можете смело всё рассказывать.
-Я ведь очень азартный игрок ну просто очень, а ставки, как ни странно дошли до цены четырёх комнатной квартиры в элитном районе, - остановился Александр, добавляя значительности своим словам, - Вот тут то он и заявил, 'я выполню любое твоё желание' я его спросил: 'А с моей стороны что?' 'А ни чего просто повысь ставку в деньгах', я рассмеялся, но всё же согласился, и выиграл. Племянник спросил 'какое твоё желание?', не знаю, что меня толкнуло сболтнуть такую глупость, 'Я хочу обладать Еленой Лукьяненко, чтоб она меня любила больше жизни, выполнишь?' с ехидцей спросил тогда я. А он: 'конечно'. Действительно буквально через восемь дней Елена сама пришла ко мне и призналась, что любит, и жить без меня не может. Я был на седьмом небе от счастья, - тут он остановился чему-то ужаснувшись.
-И? -подтолкнул его Клавдий, - что произошло?
-После недель рая, который я разделял с Леной, ко мне я вился этот парень. Я провел его на кухню, при этом выпроводив Леночку в магазин. Тогда он, зловеще улыбаясь, признался мне: 'Когда что-то обретаешь, то что-то, безвозвратно теряешь нечто другое, и ты потерял:' 'Что же я потерял?', 'Душу, ни чего ведь просто так не бывает это обратная сторона медали, теперь у тебя нет души', после его ухода в течение двух дней я ни пил не ел, пока меня не кольнула мысль обратиться к Магу и вот я здесь. - подавленно закончил он свой рассказ.
Глаза мага округлились, он словно бы взорвался изнутри, такой гнев излучала вся его сущность. Еле, сдерживая гнев, Клавдий проорал: -Жди моего решения в прихожей, и передай Виктории, что я ни кого не принимаю.
Маг в течение полутора часов, сидел без движения, уставившись в одну точку. Казалось, что он заснул, так мертво было его тело, только лишь глаза горели неугасимым пламенем. Что-то, решив, маг, мысленно дал знак Виктории впустить клиента.
-И так, я могу тебе помочь, но тебе придётся понести кару за свой поступок, - жестко произнёс маг, - Незавидную кару скажу я тебе, ты предстанешь перед судом магов. Они вынесут тебе вердикт, определят твою кару, так как ты чужими руками сломил волю человека и подчинил себе, а это страшнее убийства перед богом ты ранил её дух! Я же помогу тебе только в том случае, если ты согласишься понести наказание. Ты согласен?
Александр глубоко задумался, на лбу появилось несколько новых морщинок, Клавдий видел, что тот уже готов был отказаться. Однако Александр всё же пересилил себя.
-Да, я согласен понести любую кару, - подавленно выдавил он, - Лишь бы вернуть душу.
-Хорошо, - взгляд мага смягчился, - Иди сними комнату на ночь дома не появляйся. Вернешься ко мне завтра утром.
-Благодарю вас Клавдий Сергеевич, я зайду к вам утром. Очень надеюсь на вашу помощь.
Подавленный он вышел.

Достигнув, наконец, своего чертога маг вошел в транс, накапливая энергию для предстоящего действа. Это была не шутка, придётся вызывать демона Высшего уровня, ибо только такой мог завладеть душой. Действо само по себе несло большую опасность как вызывающему демона магу, так и находящимся рядом людям, чтоб удержать демона Высшего уровне в повиновении и заставить вернуть душу поистине требовались океаны энергии. Которые сейчас и собирал маг. Клавдий был старым, опытным магом, он знал, как заставить демона вернуть 'выигранную душу'.
Закончив транс, маг начал чертить на полу семи лучевую звезду, которая помогала удержать демона на коротком поводке. После долгой подготовки, всё было готова, и маг стал вызывать демона из бездны.
-Я несущий силу, повелеваю открыться Вратам перед тобой Мефистофель, дабы ты явился в истинной своей личине и Повиновался мне ибо я взывающий имею на это право. Право сильного, явись же пусть врата пропустят твою сущность. ЯВИСЬ, - В бешеном порыве колдовства закричал маг.
Комната заходила ходуном, из середины звезды воспылал поток адского пламени, достигнув потолка комнаты. Комнату продолжало трясти, помещение окутал туман. Пламя постепенно стало опадать и на месте звезды, стоял двух метровый демон, шириной плеч не уступая большому шкафу. Он вселял такой ужас, что увидь его смертный, умер бы от разрыва сердца.
-Кто посмел воззвать ко мне? - прогромыхал демон, - Мне правую руку самого Люцифера и:
Клавдий махнул рукой, и демон мгновенно умолк.
-Не тряси зря воздух пустыми вопросами, - спокойно промолвил маг, - Если ты посмотришь по внимательней, то поймёшь кто я.
-Да: я узнаю, что тебе нужно несущий силу?
-Кто украл душу Александра Волошина?
-А что такое? Ты хочешь её ему вернуть? А как же цена за его проступок?
-Так это ты? Я думал её украл кто-то из более низших демонов.
-Да это я её взял, - прорычал демон, после чего комната опять заходила ходуном, - Ну так что? Он согласился?
-Да, он по собственному желанию, понесёт кару!
-Я не верну тебе его душу, не дождешься, а силой ты у меня, её не отнимешь, умри старик:
Демон резко рванулся, вперед пытаясь свой огромной ручищей захватить мага, но заклятья мага держали крепко, не давая демону ни выбраться, не причинить вред магу.
Клавдий тем временем накладывал заклятье, за заклятьем постепенно вытягивая душу Алексея из демона. Понимая что в конце концов он лишится своей добычи, демон воззвал к своим слугам, которые массой рванулись через открытые Врата, и попытались разорвать мага на кусочки. Демон ликовал, чувствуя победу.
Однако маг был готов к этому, одним движением окружил себя магическим кругом, поддерживаемым сетью заклинаний творимых магом. Демон заорал в ярости, чувствуя своё бессилие, комнату стало трясти ещё сильнее, с потолка посыпалась штукатурка.
Помещение превратилось в настоящий ад, по среди комнаты стоял огромный демон, рыча в бессилии и сотрясая комнату проклятьями, невдалеке стоял Клавдий вокруг которого крутились демоны пытаясь взломать защитный круг окутавший мага, всё помещение покрывал красный туман, что предавало помещению вид кровавой бани.
Ещё с четверть часа продолжали бушевать демоны, после чего всё стало постепенно стихать. Маг выиграл битву за душу, грешника.
Клавдий в бессилии опустился на пол, просидев без единого движения около полу часа, маг вышел из чертога, и направился в свою спальню, возле которой его поджидала разволновавшаяся ученица.
-Учитель ну как? Как всё прошло? Вы так устали идите отдохните, - щебетала ученица, - Я обо всём позабочусь, не переживайте. Вам необходимо отдохнуть.
-Спасибо Виктория спасибо. Стар, я уже стал, для подобных дел, - устало произнёс маг, - Пора вам молодёжи передавать эстафету, чувствую, что больше не выдержу. Ну всё покойной ночи я пошел, отдыхать.
-Спокойный ночи мастер, - ласково произнесла девушка.
Когда за Клавдием закрылась дверь его спальни, Виктория покачала головой:
-Как повезло этому Алексею, что есть такой вот старый добрый и мудрый маг как Клавдий, а может же так оказаться что рядом ни его, ни другого мага не окажется. Тогда я не завидую тому человеку:

Утром зеваки наблюдали, как скорая увозила умершего во сне их соседа Клавдия Сергеевича:
-Я слышал, как врачи говорили, что он умер от старости: - с сожалением произнёс один из наблюдавших за удаляющейся скорой людей.