Конкурс рассказов "ЛаВрушка-25"

1. #9: Юми Фаэм (61). ДЕНЬ, С КОТОРОГО ВСЁ НАЧАЛОСЬ

Когда я познакомился с Анастасией, я и подумать не мог, к чему это всё приведёт. Впрочем, я совершенно ни о чём не жалею.
В тот день я, помню, почему-то пришёл на работу раньше срока. Обычно я опаздываю - люблю поспать по утрам, - но начальство смотрит сквозь пальцы: специалистов моей квалификации мало, и если надумаю уйти, когда ещё они такого же найдут, если найдут вообще... К полудню я вышел на лестницу покурить - на всём нашем этаже из 40 сотрудников курят только двое, поэтому курилки нет, зато молельную комнату организовали: шеф всей нашей конторы - дагестанец, и большинство сотрудников тоже из кавказцев - мусульман. Хорошие ребята и с мозгами, компанейские, не фанатики. Не успел я достать сигарету - снизу поднимается совсем молодой парнишка в мусульманской шапочке, новичок, наверно, идёт к молельной, но останавливается и спрашивает у меня: "Извините, не подскажете ли Вы, в какую сторону нужно молиться?" Нашёл у кого спросить: у блондина славянской внешности, к тому же атеиста. Впрочем, это ему неоткуда знать. Так, молятся они, мусульмане то бишь, в сторону Мекки, города священного. А с какой стороны эта самая Мекка?
- Это надо, - говорю ему, - у наших мусульман спросить. Сейчас...
Я заглянул в коридор и, развлекаясь про себя и припомнив старый фильм "Насреддин в Бухаре", гаркнул:
- Мусульмане!
Стали раскрываться двери, выглядывать сотрудники.
- Мурад, - обратился я к первому выглянувшему, сетевому администратору, очень спокойному вежливому парню. Большинству наших сотрудников ещё нет 30-ти, включая меня. - Помоги человеку. В какую сторону молиться, спрашивает.
Мурад с готовностью отправился инструктировать новичка, а я заметил, что из-за спины фотодизайнера Арсена, тоже отреагировавшего на мой клич, выглядывает девушка. Волосы светловатые, большие глаза, на голове косынка, но не мусульманского типа. Смотрит прямо на меня. К нашим сотрудникам приходят посетители, в основном клиенты. Но эту девушку я прежде не видел. Впрочем, мало ли кого я не видел. Сотрудники "рассосались" по кабинетам, и Арсен сделал неторопливое движение вернуться к рабочему месту, а девушка всё продолжала смотреть на меня. Глаза у неё были удивительные. Я заинтересовался. А всё, что меня удивляет и интересует, я стремлюсь рассмотреть вблизи. Вслепую сунув неиспользованную сигарету обратно в пачку, я подошёл.
- Знакомься, моя сестра Анастасия, - сказал Арсен, после того как мы поздоровались.
- Иван, - представился я, слегка поклонившись. И заметил: - Вы не похожи с братом.
- Она моя сводная сестра, - пояснил Арсен.
- Понимаю, - я улыбнулся. Вблизи девушка понравилась мне ещё больше. Лицо нежное, длинные ресницы, большие серо-зелёные глаза, ни грамма косметики, да и фигурка... В ней была какая-то загадка, необычность. - Навестить зашли или тоже у нас работать будете? - обратился я к ней.- В любом случае рад знакомству и готов помочь всем, чем понадобится.
На губах девушки обозначилась улыбка.
- Благодарю, - сказала она.
- Помочь, - чуть усмехнулся Арсен. - Она сама нам всем помогает.
- Вот как, - улыбнулся я. - Отлично! Значит, Вы разбираетесь в нашей работе?
Улыбка Анастасии стала шире.
- Да какая работа, - снова встрял Арсен. - Лечит она нас. Даром целительства наделил её Аллах. И не только...
Анастасия неодобрительно взглянула на брата, и тот, к моему удивлению, умолк.
- Тоже замечательно, - одобрил я. - Лечить людей благородно.
- Да? - Анастасия заинтересованно посмотрела на меня. - Всегда?
- Безусловно, - не раздумывая ответил я, догадываясь, что она имеет в виду. - Недаром врачи дают клятву Гиппократа, обязываясь лечить любого человека независимо от того, враг он или друг, гений или злодей.
- Я не врач, - промолвила она.
- Значит, Вы лечите выборочно? Тоже хорошо.
- Она не только лечит... - вновь попытался поучаствовать в разговоре Арсен, но его позвали из глубин кабинета: ждала работа. - Ща-ас! - крикнул он кому-то вглубь кабинета и повернулся к сестре. - Спасибо, Настя. Ну, пойду я работать...
- Горло как, не болит? - спросила Настя заботливо, внимательно оглядывая его.
- Не-а, - Арсен расплылся в белозубой улыбке. Жгучий кареглазый брюнет, он внешне был противоположностью своей светлой сестре. Неужели она сейчас уйдёт? Этого я совсем не хотел.
- Может быть, зайдём к нам в кабинет? - предложил я ей, улыбаясь как можно более обезоруживающе. - У нас есть замечательный чай и конфеты - шоколадные с курагой, из Дагестана, очень вкусные. А чай настоящий, друг из Англии прислал...
- В Англии чай не растёт, - улыбнулась Настя. До чего же у неё чудесная улыбка, хоть и с тенью грустноватой иронии.
- Зато в Индии - растёт, а Индия - бывшая английская колония, - нашёлся я. - Арсен в наш кабинет часто заходит, мы дружим, на перерывах чаи распиваем. Хотите покажу, где мы работаем?
- Ну давайте, - после паузы согласилась она. Ура!
Я привёл её в свой кабинет. Коллега Шахбан был в командировке, так что всё помещение на две недели оставалось в полном моём распоряжении. Я приготовил чай - обычно о таком деле мы просим сотрудниц, что поделать, ленивые мужики, - и выставил перед ней конфеты. Она похвалила чай, я обрадовался и принялся "развлекать гостью приятной беседой". Спроси меня сейчас, о чём я разглагольствовал, - под расстрелом не вспомню. Повествовал вроде о каких-то событиях, по ходу допридумывая живописные подробности. Настя слушала с явным интересом. Незаметно мы перешли на "ты".
- У тебя незаурядная фантазия, - заметила она во время одной из пауз, когда я припал к своей чашке промочить горло. - Ты бы мог писать рассказы. Или пишешь?
Я признался, что у меня есть несколько давних рассказиков, парочку я даже выкладывал в Интернет, но потом внимание моё поглотила работа и стало не до литературных опытов.
- Зря бросил, - сказала Настя. - Это твоя стезя.
Её удивительная манера внимательно смотреть в глаза одновременно притягивала и слегка обескураживала; словно она видела во мне нечто, о чём я сам не подозревал.
- Почему ты так думаешь? - спросил я.
- Вижу, - был ответ.
Видит? Хм...
- К сожалению, на литературе сейчас не заработаешь, - сказал я. - А писать на потребу публики я не намерен.
- Ты смог бы заработать настоящей литературой.
- Ты это видишь? - улыбнулся я, стараясь не допустить в голосе иронии. - Или знаешь?
- Ты и сам знаешь, - совершенно спокойно ответила Настя. Я озадаченно поглядел на неё. Чёрт возьми... а ведь она права! Я откуда-то это знал. Но откуда?..
- Арсен говорит, у тебя есть необычные способности. Значит, ты целительница? - прямо спросил я.
Настя отрицательно покачала головой.
- Но ты ведь лечишь?
- Бывает, - уклончиво сказала она. - У Арсена бронхит начинался, вот я и пришла убрать болезнь.
- "Убрать"! Ты так легко об этом говоришь, - я налил ей ещё чаю.
- Это действительно несложно, - отозвалась она, тремя пальцами изящно приподнимая чашку за ручку. - Тот же эффект могли бы дать два съеденных лимона и горячая ножная ванна с горчицей. Но Арсен не ест лимоны. Кстати, у тебя ведь у самого в роду целители были. Настоящие. Я сразу подумал о бабушке. Травница была знатная. Подняла меня чуть не с того света, когда у меня в 5-летнем возрасте обнаружили ревмокардит и пиелонефрит: от боли в почках я, рассказывали родители, плакал по ночам, а из-за сердца - в любое время мог случиться приступ - врачи не разрешили мне посещать детсад, - и слава богу, я его терпеть не мог.
- Верно, были, - согласился я. - Слушай, а если ты не целительница, то кто?
Настя чуть заметно пожала плечами.

- А какая разница?
- Интересно же. Ну, что ты ещё умеешь, кроме как лечить?
- "Лечить" - не совсем правильно говорить.
- А как же?
Она помолчала.
- Может быть, помогать... - сказала она задумчиво.
- Ну, пусть помогать, - согласился я, стараясь не выдать нетерпение.
- Ты непростой вопрос задал, - сказала Настя, словно извиняясь. - Ну... могу иногда узнавать, какие события должны случиться.
- Ясновидение, - с удовольствием констатировал я. Кажется, передо мной сидит не просто красивая девушка, а к тому же...
- Ты экстрасенс! - уверенно предположил я.
Настя поморщилась.
- Я тебя умоляю, - с досадой произнесла она, - не называй меня этим словом, которое в каждой газете бесплатных объявлений: "Гадания, привороты...".
- Ну хорошо. Тогда сама скажи, кто ты.
- Настя я. - Она улыбнулась. - И этого достаточно.
Меня отвлёк телефон. Шеф интересовался, можно ли мне подкинуть новую работёнку и когда можно забрать предыдущую. Я сослался на страшную загруженность и давешнее неважное самочувствие - врать я иногда умел, и потом, имею я право посвятить день, пусть даже рабочий, красивой девушке? конечно, имею, - и послал шефа... то есть сказал, что на днях он получит всю работу выполненной.
Я вернулся к моей прекрасной гостье, но предварительно заказал по телефону в кабинет пиццу. Мы с Настей говорили о работе, о досуге - выяснилось, что она не смотрит телевизор; я редко его смотрю, но из- за нехватки времени, а Настя сказала, что если от чего и надо лечить наших людей, так это от сериалов. Я возразил, что реклама хуже, в ответ она сравнила рекламу с песчаной бурей, а сериалы - с ковровой бомбардировкой... Ещё я узнал, что она умеет находить потерянные вещи и даже людей, иногда может видеть сквозь стены...
За беседой я не заметил, как стемнело. Настя тоже не вспомнила о времени - во всяком случае, ни разу не упомянула, что ей пора домой. Конечно, я предложил проводить её. Выяснилось, что живёт она в пригороде, куда ехать 45 минут электричкой. Хорошо, давненько я из города не выезжал. Ну разумеется, я провожу её до дома.
В вагоне народу было мало. Мы сели у окна. Электричка тронулась, и под стук колёс мы продолжили беседу. Мне никогда ни одна девушка ещё так не нравилась. Скажи она, что живёт на Северном полюсе, я бы, пожалуй, плюнул на всё и отправился провожать её туда.
Мы проехали более половины пути, когда на одном из полустанков в вагон ввалились трое. Чтобы узнать скинов, многого не надо: довольно бритых голов и безразмерных чёрных 'кожанок'. Да эти, похоже, ещё и 'обсаженные'. Троица оглядела вагон и согласно устремилась в сторону молоденькой мулатки, сидевшей через проход метра за три от нас. В их намерениях сомневаться не приходилось. Я размышлял, как поступить. С одной стороны, не вступиться я не мог, а с другой стороны, силы неравны. Двое мужичков-пассажиров пожилого возраста в конце вагона, старательно делающие вид, что ничего не происходит, мне явно не помощники. Один из скинов уже отпустил скабрезную шуточку по поводу черномазых - странно, что обошёлся без мата. Девчонка оглянулась, ища, то ли куда спрятаться, то ли кто защитит: Краем глаза я заметил, что Настя сделала странное движение рукой, словно потянула от смуглянки к себе невидимую нитку. И: скины как один повернули головы к ней. И направились к Насте - смуглянка словно перестала для них существовать! Один из них снова сказал - уже в адрес Насти! - мерзость, двое других заухмылялись, подходя. Я увидел близко их глаза. Отморозки, ясно. Рука моя нашла в кармане куртки виноградный нож - железный отточенный крюк, пребывающий у меня уже 4 года с того лета, когда все желающие молодые сотрудники нашей фирмы ездили на жаркие юга убирать - и кушать - виноград на плантациях родственника нашего шефа; и подзаработали, и на море искупались вволю. А железяка была мною присвоена в качестве сувенира и стала мне своеобразным талисманом. Такое лезвие не воткнёшь, как обычный нож, но глотку эта штука перервёт с размаха за милую душу. Все трое были выше меня, двое из них - мощнее. Но одного я точно с собой заберу. Насчёт остальных не знаю, но у Насти будет время убежать.
- Слышь, ты! - с холодной угрозой начал я, приподнимаясь.
- Вань, пожалуйста, не надо, - быстро и тихо заговорила Настя, взяв меня под руку и поглаживая по плечу. - Позволь мне самой. Очень прошу! Пожалуйста, Ваня! Я сама:
Глаза её блестели. Валькирия. Я бы спросил её, что она задумала, но не успел. Настя выпустила мою руку. У меня на пару мгновений заложило уши, как бывает в самолёте во время воздушных ям: Скинов, не дошедших до нас какой-нибудь метр, отшвырнуло от нас воздушное цунами огромной ударной силы. Пролетев через весь вагон, один ударился головой в расписание движения поездов и свалился, так и оставшись лежать; второго шарахнуло о дверь с такой мощью, что вагон тряхнуло, - впрочем, возможно, вагон тряхнуло по другой причине, - и он тоже остался валяться; третий, с грохотом выбив собой вагонное окно, улетел в заоконную тьму. Судя по тому, что электричка притормозила на повороте, у вылетевшего оставались шансы выжить.
Я взглянул на Настю. В её глазах потухали огненные сполохи.
- Непростительно, - пробормотала она. - Не рассчитала:
- Э... это ты? - Только и смог сказать я.
Настя коротко кивнула, не глядя на меня. Вид её становился всё более удручённый.
- Скорей бы доехать, - она поёжилась.
- Невероятно! - Я приходил в себя от увиденного. Это было необъяснимо. - Как ты это сделала?
- Обычно. Самая обыкновенная направленная энергия.
- Ага. В фэнтези это называется боевой магией.
- В фэнтези много правды, - немного рассеянно отозвалась она, словно прислушиваясь к чему-то.
Я заметил, что все пассажиры, кроме нас, пересели в конец вагона, противоположный тому, где валялись сражённые скины. На нас никто внимания не обращал. Ну и мы на них не будем.
- Эх, вот бы мне овладеть боевой магией, - мечтательно пожелал я вслух. - Отличное оружие против подонков, и пачкаться о них не надо.
- Которой магией? - спросила Настя так же отстранённо.
- Боевой.
- Боевая магия разная бывает. То есть не магия это... - она слегка нахмурилась.
- Да вот такая, как эта, - я кивнул в конец вагона, куда улетели скины. - Магия или нет - неважно.
- Научиться можно. А вот можно ли применять её и в какой мере - это уже по многим параметрам вычисляется...
- По акс...асценденте, что ли? - щегольнул я знанием гороскоповского термина, вычитанного когда-то в глянцевом журнале сестры.
Настя посмотрела на меня - и прыснула. На щёках её обозначились ямочки. И чего я такого смешного сказал? Впрочем, пусть смеётся, я не против.
Мы вышли из электрички и направились по перрону, тускло освещаемому двумя фонарями. Неподалёку я разглядел что-то похожее на лес. Ну и Тмутаракань... Замечательная Тмутаракань! Настроение у меня было приподнятое: меня переполняли впечатления, а главное - рядом шла Настя, и этот факт светил мне ярче любых фонарей, звёзд и даже солнца!
Идти оказалось недалеко. Лес вблизи представлял собой небольшую посадку, за которой начинались дома. Крайняя четырёхэтажка и была целью нашего путешествия.
- Вот ведь как здорово быть экстрасенсом, - вещал я по дороге. Обычно я не слишком разговорчив, но если обстоятельства способствуют взрыву красноречия, остановить меня нелегко. - Знаю, что ты не любишь это слово, и покорно прошу простить, но другого я не подберу. Я слыхал про бесконтактный бой, но, честно говоря, не верил. И вот! А плюс к тому - умение находить потерянное, исцелять... Это же великолепно! Какие невероятные возможности открываются перед человеком! Если бы я верил в бога, я бы сказал, что человек становится подобен всевышнему...
На самом краю посадки белела в темноте маленькая часовенка, которую я заметил, только когда Настя приостановилась и перекрестилась на неё.

- ...И как облегчается жизнь человека с такими способностями, - мечтательно озвучил я мысль. - Вот, к примеру, говорят: "плохой карандаш лучше хорошей памяти". А здесь ни того, ни другого не надо. Что-то потерялось - вмиг находится. Не надо отвлекаться на лишнюю суету, на всякие ненужные дела. Очень легко и удобно!
- Вот как? - обронила Настя.
- Разумеется! - продолжал я вдохновенно нести чушь. - Ну например... - Хорошо, - Настя остановилась и повернулась ко мне. - Хочешь, проведём эксперимент? Ты лично сможешь удостовериться, как это легко. Легко ли...
- Хочу, - выпалил я немного озадаченно.
- Давай руку. Вот так, - она соединила ладони наших левых рук, а пальцами правой коснулась моего лба, словно меряя температуру. Ничего особенного я не почувствовал, кроме того что пальцы у Насти были холодны.
- У тебя руки замёрзли, - заметил я и поцеловал ей руку. Когда это я в последний раз был таким галантным?.. Если вообще когда-то был. Уж не влюбился ли я?
Вот и её подъезд. Я медлил выпускать её руку. Она едва ощутимо коснулась моих волос.
- Я передаю тебе мои способности. На один день, - проговорила она. - Завтра ты проснёшься, и они начнут проявляться в тебе. Может, и другие, уже твои способности тоже пробудятся... Лучше будет, если ты завтра посидишь дома. Возьми отгул... Понаблюдаешь, прислушаешься к себе. А то с непривычки...
- А за чем наблюдать, если я дома буду? - улыбнулся я, но тон мой был серьёзен и деловит.
- За всем. Вокруг и внутри. Будет за чем наблюдать. А если выйти... разве что недалеко совсем, за хлебом - и сразу обратно. Да, так будет лучше. Хотя и без этого лучше обойтись.
Мне нравилась эта игра. А что же ещё? Что я такого мог ощутить?
Мы попрощались, и я отправился на станцию, ждать ночную электричку. Теперь я узнал, где живёт Настя.

...Пробудившись наутро, я не сразу понял, что уже не сплю. Пространство вокруг двоилось, троилось, четверилось - слоилось, словно сквозь светопреломляющие стёкла. Казалось, сделай я пару шагов - и пересеку невидимую, едва ощутимую границу и попаду в другое пространство, где ещё неизвестно, действуют ли привычные физические законы. Я находился в своей комнате, но в то же время всё было непривычно. Я сел на кровати и принялся оглядываться. Довольно быстро обнаружил, что если пристально смотрю на какой-то предмет, он начинает бледнеть и словно отдаляться, и я начинаю видеть то, что находится за ним. Я ясно увидел за шкафом, точнее сквозь шкаф, стену, исчерченную трёхлетней паутиной. Ага, шкаф купили три года назад. Обои почти не выцвели... Пока я смотрел, стена тоже побледнела, утрачивая плотность, - и сквозь неё проступили очертания интерьера чужой квартиры. Там кто-то был. Соседка. Похоже, только встала, собирается на работу. Ничего себе ночнушка - дирижабль! Как она в оборках не путается?.. О, скинула ночнушку! Ух-х... Смотрит на себя в зеркало. Да, тут есть на что... Похоже, она от себя в восторге. Я тоже. Тут перед мысленным взором появилось лицо Насти. Я с возникшей неловкостью отвёл взгляд от соседки. И - видение потускнело, и стена, а с ней шкаф вернулись на место.
Вот это да! Продолжим наблюдения.
Я соскочил с кровати, позвонил на работу и сообщил, что беру отгул - срочное дело. И только положил трубку - возникло явственное ощущение, что за спиной кто-то есть. Оглянулся. Никого. Хотя нет, возле окна какой-то силуэт сереет, как сгусток тумана. Появилось смутное чувство опасности. Одновременно во мне шевельнулось раздражение. Я в своём доме, а это что за чучело? Что он делает на моей территории?! А ну брысь!! Плотная тень исчезла. Так, уже глюки пошли... Впрочем, ладно. Теперь - на улицу. Вот только чая выпью. Я прыгнул в джинсы, шагнул в коридор... и замер. Прямо на меня от входной двери, припадая к полу в готовности к прыжку, медленно шёл... то ли чёрный волк, то ли огромный шакал, и выглядел он более чем реально. Самыми страшными были его глаза, жёлтые, горящие такой бешеной злобой, какую я и представить себе не мог. Он словно поднялся из адовых бездн. Я опешил, ощутил пронзительно пустые руки - безоружность! - и подумал о том, что все ножи на кухне, а топор высоко в нише. Следующая мысль была о Насте - что ж она не предупредила о возможности такого, а вдруг это её знакомый волк... и я даже не знаю, можно ли мне его убить, если он вздумает напасть. А похоже, вздумает. И может ли он причинить мне вред... по всей видимости, может. Главное - не бояться. А чем вытесняется страх? Верно: злостью. Свирепая морда вот-вот преодолеет два последних метра, разделяющие нас... Ах так?! Помирать - так с музыкой. Меня голыми... зубами не возьмёшь. У самого зубы есть. Хочешь взять яростью? Шакалье отродье, сейчас ты узнаешь, что такое ЯРОСТЬ!
Дико оскалившись и вызвав в себе стремление разодрать чёрного волка на кровавые клочья, я пригнулся, как перед броском в спортзале, и медленно двинулся навстречу зверю. Я вцеплюсь ему в глотку руками, зубами, буду рвать его - я ярко представил себе, словно уже делаю это... Волк остановился. И... подался назад. Он пятится! Ага!!! Раззадоренный успехом, я с новой вспышкой азартной свирепости пошёл на него. Шакаловолк пятился от меня - и... исчез сквозь входную дверь. Фантом!
"Вот так-то!" - громко сказал я про себя, мысленно порычал вслед зверю для острастки и прикинул, а не вернётся ли он. Счёл, что вряд ли. А вернётся - я уже знаю, как его гнать.
Я наскоро выпил чаю и вернулся к себе в комнату, чтобы одеться. Взгляд мой задержался на большой потемневшей фотографии деда, висевшей над моим столом. Фото было другим. Нет, дед был в той же позе, в какой запечатлел его фотограф. Но на меня смотрел... живой человек. Казалось, он даже дышал. А тонувшее в темноте пространство вокруг него словно углубилось и расширилось, создав реальную перспективу. Казалось, если я захочу, могу проникнуть туда, в эту тёмную комнату к деду. Я взглянул ему в глаза. Дед смотрел на меня. Казалось, он вот-вот заговорит.
- Дед, - позвал я негромко.
Ответа не было. Но я был уверен, что он меня услышал.
Оглядываясь, я направился к двери. Дед на фото провожал меня глазами.
В коридоре волка не было. Я вышел из подъезда. На улице я сразу заметил, что людей вокруг больше, чем обычно. Намного больше. Некоторые из них выглядели странно. Словно явились из прошлого, в разной степени далёкого. Чуть погодя я обратил внимание, что большая часть людей свободно проходят через твёрдые преграды - стены, рекламные стенды, - совершенно не замечаемая остальной частью прохожих. Некоторые из таких "невидимок" замечали мой взгляд и реагировали по-разному: кто улыбался мне, кто смотрел изучающее, кто - настороженно. Я хоть и глядел вокруг во все глаза, но удивления не выказывал - по крайней мере, внешне. Ну а действительно, что тут такого. Подумаешь!.. Люди, которых вижу только я. Нельзя отбрасывать и основную версию происходящего - всё это мои галлюцинации. С чего, правда, - непонятно. Но версия, надо признаться, спасительная. Иначе придётся признать, что я шизнулся. Или... Про "или" не хотелось думать. Потому что тогда придётся пересматривать всю систему моего мировоззрения - а я в неполных 28 лет уже не мальчик, чтобы запросто менять "платформу", - и даже, - шутка сказать! - допустить существование бога... Так, ладно, не отвлекаемся. Продолжаем наблюдение.
Я неторопливо шёл по улице, улыбаясь встречным девушкам - как настоящим, так и "невидимкам". Навстречу мне попались две смешливые девчонки лет по 17. Хихикая, они о чём-то переговаривались. Интересно, они "настоящие"? Я улыбнулся им и даже рискнул подмигнуть. Они переглянулись, прыснули и... я не успел посторониться - они прошли сквозь меня. Я невольно остановился, ошалело оглянулся - девчонки как раз исчезали в стене ближайшей кофейни. Я уловил подозрительный взгляд лоточницы, продающей газеты: наверняка моё поведение со стороны выглядело странным. Я двинулся дальше.
Выйдя на проспект и взглянув в сторону автомобильного моста над железной дорогой, я споткнулся и замер с отпавшей челюстью. На месте моста, через который в светлое время суток потоками неслись автомашины... сидел громадный, размером с 12-этажный дом, котяра. Кот был синего цвета и немного просвечивал. Машины шли через мост по- прежнему - сквозь кота; похоже, зверюгу никто, кроме меня, не видел. Синий кот сидел, уютно завернув хвост и подпирая собой небо, и пялился перед собой; усы слегка пошевеливались, словно их пушистый хозяин принюхивался. Налюбовавшись - интересно, я больше получаса простоял? - я вспомнил об отпавшей челюсти, закрыл рот и свернул на боковую улицу.

И услышал крик. Крик или вой - непонятно, человеку или животному принадлежащий, - словно от боли... Вой не прекращался, и я, как ни оглядывался, не мог определить его источник. Потом - разглядел... Я бегом преодолел полквартала и подбежал: собака лежала неподвижно на обочине проезжей дороги, сбитая какой-то мразью на колёсах. Это был большой пушистый пёс, дворняга, каких немало в любом городе. Люди шли мимо, некоторые останавливались ненадолго, жалостливо качали головами, ругали лихачей и шли дальше. Судя по всему, сбили пса уже с час, а то и два назад, и он давно молчал, но я продолжал 'слышать' вой. Мохнатое тело было неподвижно, и можно было подумать, что животное мертво, но я видел едва заметный свет, исходивший от пса, и - лапа судорожно дёрнулась. Я пристально посмотрел на собаку. Кости переломаны. Можно ли спасти? Точнее, могу ли я спасти?.. Нет, вряд ли. Собака гораздо ближе к небытию, чем к жизни. А хотя: если долго, очень долго возиться, то - возможно. Повинуясь импульсу, я протянул руку, едва коснувшись ладонью шерсти. Заблокировать боль - это я, по крайней мере, осилю. Пусть не мучается. Беззвучный вой, раздиравший мне уши, прекратился. В сердце болезненно кольнуло. И что теперь? Попробовать вытянуть зверя к жизни? Или помочь ему разом прекратить мучения и уйти? Ведь судя по этим "невидимым" людям, смерти не существует... Не существует?
Я почувствовал кого-то рядом. Очень пожилой человек интеллигентного вида стоял слева от меня, слегка опираясь на трость. Он смотрел на собаку. Перевёл взгляд на меня, сидящего на корточках. "Отпусти его", - услышал я слова, хотя губы человека не шевелились. Я не ответил, а человек безмолвно продолжал: "Если ты попробуешь вернуть пса к жизни - один шанс из ста, что тебе удастся. Это очень долго, ты потеряешь много сил, а пес - восстановится ли полностью? А так - ему ещё мучиться; ты снял боль, но ты уйдёшь - и боль у нему вернётся... Помоги ему. Я бы взял его с собой. Давно мечтаю о собаке...".
Я посмотрел на пса. Напротив сердца шерсть чуть заметно вздрагивала - медленно, замирая. Большая лапа снова дёрнулась. Из пасти растекалась красная лужица.
"Помоги ему", - снова услышал я просьбу старика.
Виноградный нож. Я представляю, где у собак сонная артерия...
Пёс вздрогнул в последний раз. Я слегка подался назад, наблюдая, как из неподвижно распростёртого мохнатого тела поднялась слегка просвечивающая... тень пса, встряхнулась, оглянулась на меня. Какой умный взгляд у этой собаки! Старик посвистел псу, и тот с достоинством подошёл. Старик опустил ладонь ему на голову, погладил. Хвост скупо качнулся. Подружились, подумал я отстранённо. Старик слегка поклонился мне - я машинально кивнул в ответ, - и зашагал, опираясь на трость, прямо через проезжую часть. Пёс потрусил за ним, обогнал и побежал впереди, оглядываясь на своего нового друга. Ни собака, ни человек не обращали ни малейшего внимания на проносящиеся сквозь них автомашины.
Я провожал их глазами, пока они не исчезли в склоне тоннеля. Что делать с собачьим телом на мостовой? Но что? Уберут... Я поднялся на ноги. Постоял. И побрёл дальше. Нож мой, бывший талисманом, был в собачьей крови. Я бросил его в урну. Не хочу...
- Царствие ему небесное, - почти вслух произнёс я, имея в виду пса.
Вернуться домой? Я огляделся, узнавая и не узнавая города. Тряхнул головой. Ладно, пойдём дальше.
Несколько кварталов я миновал в некой полупрострации, хотя чувства были обострены. Ничего разительно нового я не обнаружил, разве что научился отличать в толпе прохожих живых людей от... фантомов? Поведение их такое же, как у обычных людей. Как бы их назвать... Астральные! О, точно. Не от понятия "звёзды" в данном случае, а от слова "астрал" - особое сверхпространство, куда якобы выходят из тела йоги при медитации. Термин из какой-то эзотерической книги. Из переулка выскочил парень лет 18. Глаза были безумные, лицо выдавало ужас и растерянность. Он собрался было метнуться прямо на проезжую часть, но резко остановился. Огляделся. Прохожие не обращали на него ни малейшего внимания, а кое-кто из астральных, взглянув, без особого интереса отводил взгляд. Парень поймал мой взгляд - и бросился ко мне.
- Что происходит?! - срывающимся голосом почти закричал он. - Почему меня никто не видит??
- Спокойно, - осадил я его. - Как это никто? Я ж тебя вижу... - Я вдруг осознал, что произношу это не вслух, а мысленно.
- А мама - не видит! И никто... Ни тётя, ни братья. Я же... Я просто попугать хотел, я... Я вешался понарошку, думал - найдут, откачают... Я не понимаю! - парень был близок к истерике. - Мама плачет, не видит меня, не слышит. И - я там... тело моё!.. Я подосадовал про себя, что он, как бы это... бесплотен. При таких состояниях крайне полезна хорошая оплеуха. Уразумев его слова о попытке "попугать" родных, я испытал острое желание засадить ему в челюсть, но желание было недолгим: он и так уже огрёб неприятности, хуже которых не сразу и выдумаешь.
В это время меня окликнули:
- Иван, привет! Не работаешь сегодня?
Юрка, программист из третьего кабинета, огромный нескладный детина.
- Привет, - я пожал ему руку. - Отгул взял. Дела срочные...
Однако "шутник" из переулка мешал разговаривать:
- Что мне теперь делать?! - почти кричал он. - Что!..
- Да погоди ты! - рыкнул я на него вслух.
- Ты это кому? - Юра недоумённо смотрел сквозь парня. Он его не видел.
- Да это так. Своим мыслям, - уклончиво ответил я. И, посмотрев в глаза парню, молча велел: "Иди вон за угол. Жди. Подойду объясню, что к чему".
ЧТО я ему объясню?..
Парень послушался. Я перебросился с Юрой ещё парой реплик, распрощался и без особого желания двинулся за угол, успев заметить озадаченный Юркин взгляд, брошенный мне вслед.
Парень ждал меня за углом.
- Ну? - с болезненным нетерпением спросил он меня.
Что же ему сказать?
- Твоя попытка "попугать", - медленно, тяжело проговорил я, - увенчалась успехом.
- То есть?
- То и есть. На том свете ты сейчас. Понял? - я немного смягчил тон и добавил: - Ничего. Это бывает со всеми рано или поздно.
По мере осознавания правды глаза парня расширялись, приобретая сходство с блюдцами, новый страх проступал на лице.
- Что же мне делать? - пробормотал он, сжав зубы - чтобы не стучали, подумал я.
Фига се вопрос! Откуда я знаю? Я неопределённо пожал плечами.
- То же, что и они, - я кивнул на проходящих мимо "астральных". - Вообще странно, что тебя не встретили, - раздумчиво продолжал я. - Родные, уме: ушедшие раньше. Обычно, насколько я слышал, встречают.
- Что же мне делать? - повторил парень с отчаянием. - Ты обещал помочь!
Я? Обещал?! В чём это я буду помогать? А главное - КАК?
"Те, кто свободен, покинув тело, вольны появляться где пожелают: и здесь, и в других мирах, - откуда-то высветилась во мне информация. - А кто лишился тела и несвободен по каким-либо причинам, не вольны покинуть этот мир и им не дано успокоение".
Вон как... И что же от меня требуется? При чём здесь я? А может, молитва помогла бы? - пришла неожиданная, удивившая меня мысль. Прочесть, что ли? Хоть я и не верю... хм. Моя бабушка-целительница иногда читала какие-то молитвы, уверяя, что и они исцеляют. Ну я-то, пацан, ничего не запомнил. Наши мусульмане на работе свершают намаз, помню - "Аллах акбар". Аллах великий, значит. Я так понимаю, что в данном случае конфессия значения не имеет, любые молитвы могут сгодиться. Так, как там... Иже еси на небеси... святится... Что же там святится? Имя, кажется. Святится имя. Да придёт царство твоё на земле... Или на небе как на земле? У, нет, не дай бог. Если на небе настанет та же власть, что на земле, - сочувствую богу. Впрочем, чего там богу. Трындец будет всем. Короче, вот. А, ещё - аминь.
Ничего не произошло. Парень закрыл рукой глаза. Кажется, плачет... Не, сдерживается. Мне вдруг стало жаль его. Мелькнула мысль, что вроде по христианской традиции не молятся за самоубийц. Хотя какой он самоубийца. А даже если и так... Я посмотрел на облачное небо. "Ну помоги ж ты ему, - обратился я неведомо к кому, чей взгляд и внимание чувствовал исходящими ко мне от всего неба; обратился не вслух и даже не мысленно, а словно поток какой из сердца пошёл. - Помоги, а? Видишь, бедолага тут... По глупости он. Отпусти...".

Я почувствовал, что меня услышали. Живое небо приняло мою просьбу. Во мне воцарилась тишина, особенная тишина... Я смотрел, как невидимое солнце очертило вокруг парня едва заметный золотой контур - парень стал оглядываться, страх исчезал с его лица; откуда-то появился пожилой невысокий человек в шляпе, который окликнул моего "подопечного":
- Валька! Ну что, малыш, опять набедокурил?
- Деда! - изумлённо и радостно откликнулся парень при виде его.
- Рановато ты, - покачал головой старик. - Ну да чего уж там... Пошли, что ли, горе луковое.
- А куда? - парень радостно побежал к нему.
- Покажу, что и как...
Последние слова я услыхал словно издалека: Валентин с дедом медленно растворились в пространстве света. Я не смотрел им вслед...
Я прошёл через дворы, вышел на какую-то улочку. Где я? Не знаю. Хотя место вроде знакомое... Внутри меня были необычные покой и тишина, только слегка побаливало в области сердца - видать, с непривычки к таким упражнениям. А и фиг с ним. Это главное. А главное... Что же главное? Я не знал. "Кинжал милосердия" по отношению к собаке? Помощь великовозрастному дурачку, убежавшему с дедом? Да и велика ли помощь? Настя... Жизнь... Жизнь - главное, вот что. Так, а что такое жизнь, если и после неё возможно оставаться вполне живым? Мало, мало данных, чтобы делать выводы. Займёмся делом. Наблюдения наблюдениями, но пора бы и исследования провести. Например, вот это свечение вокруг предметов. Стало быть, поле. Силовое, энергетическое. В этом ничего удивительного нет: современной физике сей факт уже известен. Все ли предметы его излучают? Похоже, что да: и люди - как "реальные", так и "астральные", - и здания, и деревья... Вот деревья и изучим.
Я подошёл к большому тополю, корни которого вспороли асфальт и узловато выступали сверху, как варикозные вены. Я нечаянно наступил на один из корней. И... услышал стон. Стонало дерево. "Извини", - машинально произнёс я. И почти сразу понял, что не я причина этого стона. У дерева болели корни, истоптанные и обожжённые асфальтом. Болели ветви, отсечённые службой горзеленхоза, чтобы не цепляли провода. Дерево задыхалось от бензиновых выхлопов и от чего-то ещё... Я вспомнил об умирающей собаке, у которой мне удалось заблокировать и снять последнюю боль. Может, мне и здесь удастся помочь? Я вздохнул поглубже, настроился и коснулся ствола ладонью.
И чуть не заорал. Мне показалось, будто я дотронулся до раскалённого провода под высоким напряжением. Я услышал многоголосый стон всех деревьев города, страны, планеты, вселенной... всех животных, водных и земных... океанов и материков... людей!.. Я увидел и словно ощутил их боль - всю боль Земли, изнемогающей от грязи - как физической, так и ментальной, причём второй в разы больше... Выходит, я дотронулся до проводника, до "антенны" и - разом увидел и ощутил всё. Это... это слишком! Что я тут могу? Ничего...
- Погоди... Я сейчас, - пробормотал я неведомо кому, не отнимая руки от шероховатой, воспалённо горячей коры. И попробовал передать свою силу через дерево Земле - как через антенну наоборот. От меня в ствол пошёл поток энергии. Нет, слишком медленно... Я предпринял титаническое усилие, чтобы сосредоточиться и усилить поток. И мне почти удалось... Но тут я получил удар в спину, задохнулся и стал падать; ветви рванулись вниз подхватить, но удалось ли - не ведаю. Тьма...

...Очнулся я на своей кровати. Всё тело гудело, словно я вкалывал на тяжёлой работе трое бессонных суток. Рядом встревоженно хлопотала Настя, а на стуле притулился Юра-программист. Я скосил глаза к окну - снаружи была темень. Пространство уже не слоилось, всё выглядело на редкость материальным. И слава богу. Может, мне всё приснилось? Я шевельнулся и вздрогнул от боли в спине. Ах да, меня же кто-то ударил... Откуда здесь Настя?
- Ваня, прости меня, пожалуйста, - покаянно произнесла Настя, меняя на моём лбу холодный компресс. - Прости... Я не предусмотрела, хотя должна была. Я передала тебе на день некоторые мои способности, но и представить не могла, что у тебя так быстро станут открываться ТВОИ способности, да ещё такие!.. И ничего не объяснила...
- Ты как? - сочувственно спросил Юра.
Я успокоительно кивнул и прошептал:
- Хорошо.
- Ты как-то вёл себя сегодня необычно, - продолжал Юрка. - Я ж не знал, что ты болеешь. А когда мы разошлись, я минут через 15 Настю встретил, она тебя искала. Я с ней вызвался. Нашли тебя - ты возле дерева лежал. Привезли тебя на такси, ключ у тебя в кармане нашли. Ты, это, поправляйся давай. Ёлки, мне на работу надо...
- Благодарю. Конечно же, идите, - обратилась к нему Настя. - Иван пришёл в себя. Дальше я сама справлюсь.
- Может, помочь чем? - предложил Юра. Славный Юрка.
- Всё нормально, - произнёс я вслух и кашлянул.
Ещё раз пожелав поправляться, Юра ушёл.
Я смотрел на Настю. Она улыбалась слабо и неуверенно. В комнате пахло травами.
- Ты не сердишься на меня? - спросила она робко.
- Конечно, нет, - я помолчал. - Интересно, кто меня ударил...
- Когда ты стал передавать через дерево силу, ты открылся, остался без защиты. Я же не объяснила... - она с неловкостью прикусила губу. - А мимо проходила женщина, у которой мужа избили наркоманы. Ты опирался ладонью о дерево, и она приняла тебя за наркомана. Её недобрая мысль ударила тебя.
Мысль?! Я озадаченно молчал.
- ...Раненный этой мыслью, ты потерял контроль над ситуацией, - продолжала Настя, и я увидел в её руках чашку, от которой поднимался пар. - В этот момент в тебя проникло много всякой дряни... Ничего, сейчас мы от неё избавимся.
Она поднесла питьё к моим губам. Запах этого травяного взвара был мне незнаком - бабушка такого ни разу не готовила.
Я выпил. Почти сразу почувствовал дурноту.
- Не вставай, - сказала Настя. - Вот тазик...
Ещё чего не хватало. При ней? Никогда. Я с усилием встал, шатаясь, добрался до уборной, где меня основательно вывернуло наизнанку. Я почувствовал, что в голове прояснилось, а тело перестало гудеть.
- Ну вот, получше, - констатировала Настя, когда я вернулся. - До завтрашнего утра лучше ничего не ешь. И... уже поздно, - она посмотрела в окно, - пойду я...
- Ночуй у меня, - предложил я. - Вот хотя бы здесь. А я в гостиной на диване.
- Я не могу, - Настя опустила глаза. - Ночевать у мужчины...
- Ну и что? Вот твой брат Арсен - мусульманин?
- Да, - она ожидающе посмотрела на меня.
- Спроси у него - он скажет: по каноническому исламу считается, что если женщина провела ночь в одном помещении с мужчиной - значит, она находилась под его защитой и ничто её чести не угрожало.
- Ты придерживаешься мусульманских традиций? - она слегка улыбнулась.
- Я придерживаюсь понятий чести и совести. И думаю, - я внимательно посмотрел ей в глаза, - ты это знаешь.
- Хорошо, - согласилась она. Убрала локон за ухо, прошлась вдоль полок с книгами и задумчиво призналась: - То, что произошло, для меня хороший урок. Нужно быть очень осторожными. Просчитать все последствия невозможно. И поэтому...
- Учи меня, - услышал я собственный голос.
Она испытывающе поглядела на меня.
- Ты уверен? - спросила она. - Ты уверен, что тебе это нужно?
Я молчал. Всё и так ясно.
- И чему именно ты хочешь научиться?
Всё-таки Настенька неотразима.
- Всему. С самого начала.
- С начала? - она улыбнулась. - Что ж. Ты узнаешь всё то, что знаю я. Ну, готовься... ученик.
Мы засмеялись. Нам было радостно вместе.

2. #10: Татьяна (58). УДАР МОЛНИИ (героический ужастик)

Подзадержавшаяся весна обрушилась на Москву в мае, отогрев зазябшую землю ливнями и по-летнему жарким солнцем. Было сумеречное, раннее утро. Семен Швец, бывший разведчик, комиссованный в афганскую по контузии, мел двор, подволакивая негнущуюся ногу.
Методичное шарканье трудящейся метлы. заглушалось временами глухим рокотом. Небо нависло грозовой тяжестью, набухая в глубине туч огненосными жилами, но асфальт пока сухой. Душно.
Довольный, что управился с уборкой до ливня, Семен утрамбовал в черном полиэтиленовом мешке мусор. Захрустела пластиковая пивная тара, сминаясь о стеклянную.
Во двор ворвался ветер, покалывая лицо пылинками. Семен зспешил к своей кондейке, когда навстречу ему из-под арки вывернулась парочка, при виде которой дворник машинально вскинул метлу на манер боевого шеста. На него шли парень и девушка с черными, всклокоченными прическами, и трупными лицами, на которых ярко выделялись черные губы и, ярко подведенные, вытекшие глаза. На ветру развевались черные, подбитые алым, плащи до пят. Семен поперхнулся ругательством. Пришельцы аккуратно обошли застывшую фигуру с инвентарем наперевес, Развинченной походкой ночных гуляк они двинулись к спортивной площадке. Не дошли. Как обессилевшие марафонцы, рухнули на колени около Светкиной березы. Черепа на плащах в предгрозовом сумраке аскетически ухмылялись небу. Вышедший из ступора Семен хмуро двинулся к павшим, машинально волоча за собой мусорный мешок. Парень вынул из кармана нож.

Дворник обрушился на парочку, когда острое лезвие, взрезав кору, скребло тело дерева, добираясь до соконосной жилы. .
- В мае березы не дают сока, - рыкнул Семен, хватая парня за шкирку. Девушка вскочила, уронив пластиковый стакан с трубочкой.
- Отпустите. Мы только попить хотели, - тихо попросила она, но Семен уже завелся. Не в силах простить себе испуг, вызванный кладбищенским макияжем , он круто вывернул вялую руку парня, отнимая нож. Тот не заорал от боли, только прикусил губу, вымазанную жирной помадой. На черном выступили алые капли, которые парень тут же слизнул, улыбаясь сладко.
- Лучше бей в нос, отец. Это вкусно.
- Да ты ж урод! - жесткие пальцы Семена сгребли кружевной воротник любителя крови,.
- Беги, Камилла, - прохрипел тот, пытаясь разжать цепкую спецназовскую хватку тонкими пальцами с черными от лака ногтями Острый мысок щегольского сапога пнул голень Семена, угодив в искалеченный нерв. Громовой раскат заглушил крики. Молниевый кнут, хлестнув по двору, снова взметнулся над тучей. На автостоянке завопила сигнализация. Холодные, крупные капли вовсю плюхались на бойцов. Вампир не умел драться, но был силен и не уступал дворнику, сноровистому в приемах, но нетвердому на ногах из-за увечья. Ливануло уже по-настоящему.
- Орлок, я позову наших! - закричала девушка. . Вроде бы даже убегающие шаги за спиной...А, черт!
Острые коготки полоснули по шее, вцепились в волосы. Семен двинул локтем назад, угодив в мягкое, всхлипнувшее. Парень вырвался, но тут же, налетев на мешок, плюхнулся на четвереньки. Старательно собранный мусор вывалился из порванного мешка на мокрую землю. Семен с ненавистью уставился на отползающего задом противника. Один глаз парня, потерявший мутную линзу, стал живым и зеленым, как весенняя трава. Девушка, держась за живот ковыляла к приятелю, похожая на потрепанный пиратский флаг. Семена замутило. Он прислонился спиной к раненому дереву.
- Хоть бы вас и впрямь живьем похоронили, мразь! - выкрикнул он за миг до того, как в Светкину березу ударила молния. Семена будто вплавило в ствол. Огненное копье прошило спину, дыхание прервалось. В сознание ворвался вихрь белого пламени, смешавший мысли, как орехи в блендере. В сумбурной ослепительности шумно тонули чьи-то далекие шаги и весь мир.

Приходя в себя, Семен туловищем и ногами чувствовал одеревенелось, а лицом - теплые солнечные лучи. Выплывающее из небытия сознание, еще пыталось договорить о чем-то важном с Сашей Гараниным, умершим от инфаркта три года назад. Из пространства доносился настойчивый баритон невидимого лейтената Сотникова, подорвавшегося на мине в провинции Урузган в восемьдесят пятом. Семен еще выпытывал у друзей что-то важное, но его властно тащило в реальность. Черноглазый Саша улыбнулся ободряюще и исчез одновременно с тревожным сотниковским 'Ни пуха'. Семен осознал себя неподвижно стоящим в центре двора, на том месте, где его ударило молнией. Увидел залитый солнцем газон и живую изгородь, но не в нежной дымке проклюнувшихся почек, а в зрелой, густой зелени. На асфальтовом пятачке слева, на доминошном столе танцевали голуби. Спиной Семен видел спортивную площадку, котельную, стоянку автомашин и дальше, за детсадовским городком - светящуюся корону восходящего солнца.
Умение видеть тылом при неподвижной шее не удивило Семена. В нем жило знание, почерпнутое невесть откуда, что стоит он посередине двора, превратившись в Светкину березу. А фантомные ощущения туловища, ног, головы и текущих по лицу горьких, стоило посмотреть на родные окна, слез - это все иллюзии сознания. Семен сосредоточился, потому что знал, что должен сделать НЕЧТО важное, однако внешние впечатления погасили память об информации, вынесенной из иной реальности. Так при пробуждении растаивает сон, если его сразу не записать.
А все потому, что первая мысль была не о деле, а об Иринке, на предмет когда ее поведут в садик. И как там Ольга..., - при мысле о жене запершило в горле и возник сиреневый спиральный блик у ствола. Семен подвигал им вверх-вниз вдоль изрытой временем черно-белой коры и голых ветвей. Почувствовал изнутри иссохшую, но живую древесину, увяз в мертвой И далеко внизу, от корней, - столкнулся с уверенным напором исцеляющей силы.
" будущей весной оживет боковой ствол, а главный ампутируют ".
"Осень будет дождливой"
"Через две недели в садике начнется краснуха.. Ирочка не заболеет".
Черт! Семен почувствовал себя старым, запертым портфелем, туго набитым информацией, излишки которой произвольно выдавливаются из-под клапана, а ключ от нужного бог весть куда зашвырнуло. Ну, что ж... Семен перешел на внутреннее зрение. Двор стал призрачной голографической декорацией, а пространство вспыхнуло и засветилось мягким, разноцветным свечением, окутавшим деревья, траву и комнатные цветы на подоконниках. Масса кружащихся светляков появилась в воздухе. Между ними, вальяжно плыли ультрафиолетовые шары, оставляя в пространстве дымные шлейфы. Суетились аморфные мерцающие пятна размером с царский полтинник. "Полтинники" периодически исчезали, соприкоснувшись с радужной струной, похожей на рыбачью леску толщиной с бревно. Струна прокинулась через двор, уходя одним концом в землю, другим пронзая дом на уровне пятого этажа, и косо втыкалась в небо , примерно там, где ночью светила полярная звезда. Но сейчас небо не помнило о звездах и было похоже на акварельную абстракцию..
Семен потянулся к безобидному на вид светлячку. Свою руку он видел в виде легкой дымчатости. Светляк охотно прильнул к ладони и всосался внутрь, окатив теплом. Полтинник увернулся от Семена, а шар лопнул и разбрызгался фейерверком лиловых, мрачных на вид капель. Самая крупная, обожгла щеку, но бывший разведчик уже тянулся к струне.Его втянуло внутрь, протащило через стаю молекул, изображающих кирпичные стены, и вот уже далеко внизу - переливчатый, флюоресцирующий город. А потом резко вниз, как будто падение сквозь слоеный пирог - шершавые слои, один за другим... сложное переплетение... архитектура...Пространство:Время:.. Слишком быстрое скольжение, невозможно рассмотреть, что лежит между слоями, а это важно, Семен вдруг почувствовал себя летящим глазом, привязанным к резинке, которая вот-вот лопнет от натуги. Видимо, сила, упрямо тащившая вперед, не желала разрыва, потому что отступилась. Резинка дернулась, и Семен влепился в Светкину березу, как человек, ударяется о постель, когда снится падение с высоты. Пока он летал, красиво и бесполезно, двор проснулся. . Появились молодые мамаши с разноцветными колясками, стайка пенсионеров у доминошного стола сменила голубиную, дачники с набитыми снедью сумками грузились в потрепанные авто. Выходной? Жаль...Повидать своих не удастся, в такую погоду Ольга с детьми наверняка на даче...

Время утекало безжалостно и почти непоправимо. В привычном ему состоянии сознания Семен не мог даже моргнуть, а в спектре обретенной силы был неофитом, воспринимающим иной мир в виде бесполезных мельтешащих пятен. Наверняка лиловые жгучие брызги передали ему важную информацию, а он смотрел на нее, как новорожденный на пособие по авимоделированию. Что же делать? Он попытался сосредоточиться на своем новом облике: Светкина береза...Ее историю знал весь двор. Много лет назад под этой березой Серега и Светка поклялись друг другу в любви и верности, когда парень уходил в армию. Через год, когда он вернулся домой, запаянный в цинк, береза за одну июньскую ночь пожухла и сбросила листву. С тех пор Светку часто видели по ночам и на рассвете, прильнувшей к печальному дереву. Ни у кого, к счастью, не поднялась рука березу спилить. Сколько лет прошло, а Светлана Григорьевна, давно переехавшая с семьей в другой район, иногда появлялась во дворе, разговаривая с ожившим деревом о чем-то, понятном лишь двоим. Ее мало, кто узнавал. Двор помнил юную Светку.. Семен погиб, защищая ее березу, а теперь стал частью души дерева.
Семен вспомнил момент гибели, но видение двух фигур, выбеленных под трупы, настроения не прибавило. Память уцепилась за боевых друзей, которые встречали его за чертой, доверили ДЕЛО. Саша Гаранин..Данил Сотников. Фантомное сердце бухнуло внутри, как треснувший гонг. Надо вспомнить, надо! И снова ничего не получилось...Тогда Семен перестал пришпоривать память и отпустил еев свободное плавание. . И его, расслабившегося, мягко повлекло в непредсказуемое.

Герат материализовался четко, как на стереоэкране, Семен увидел себя, двадцатилетнего разведчика, впервые попавшего в уличный бой. Скрючившийся под стеной глинобитной хижины боец с автоматом, ощущающий пальцем горячий металл спускового крючка, и одновременно видящий сверху пропотевший камуфляж, прилипший к собственным лопаткам. .
- Сема, к машине!
Сердце ёкнуло, душа ушла в нижние конечности.
Уже вовсю шла пальба.
- Вон они! Вон духи, уходят по той улице! - орал Данька Сотников, посылая автоматную очередь вослед улепётывающим чалмам. Семен не понял, по каким признакам лейтенант вычислил духов, но разбираться не было времени. Очень скоро пальба прекратилась, . Ближние улицы обезлюдели. Весь квартал казался пустым, как смятая пивная банка. Ни людей, ни зверей, ни писка, ни визга. "Это братская помощь! - подумал Семен, - Но что-то не видно детей с цветами".
Среди глиняных мазанок афганской голытьбы выделялся двухэтажный каменный дом местного богатея, сюда и ввалились разведчики, устроив себе опорный пункт. Дом был приятен своей опрятностью и белизной на фоне глиняно-жёлтой унылости. После бегства обитателей, внутри царили хаос и анархия . Самое ценное хозяева унесли, остальное бросили в беспорядке - кухонную утварь, ковры, магнитофонные кассеты, одеяла. Семен с любопытством огляделся. За исключением ковров все было японским, а керосиновая лампа западногерманской.
Удивительно, ФРГ - и штампует анахронизмы. На носилках внесли раненого Гаранина, и Семен бросился к другу.
- Как ты?
- Как дуршлаг, прилипший к макаронам, - через силу улыбнулся тот. Его ранили утром, на марше. Когда, не выдержав жары раскаленного, как духовка, БТР, он высунулся до пояса и так ехал. Душманский выстрел из "Бура" пробил люк. Минут сорок медсестра с пинцетом колдовала над Гараниным, вытаскивая осколки. Вокруг кровь, никакого наркоза, но Сашка лежал, кусая губы, а в глазах - радость.
- Семка, смотри: восемнадцать осколков, и все только до пояса, а ниже - цело! Значит - буду жить! Вот только пальцы жалко, - он прижал к забинтованной груди искалеченную кисть.
- Тащите на второй этаж, - распорядился лейтенант . - И чаем его напоите.
Автоматная очередь... И вдруг сонные, ленивые улицы разразились насыщенным шквалом свинца. Семен бросился к высаженному окну и передёрнул затвор автомата. И в следующую секунду уже стрелял, - торопливо, не экономя патроны и не целясь, поскольку врагов не видел. Но засек, с какой стороны дома целыми кусками отваливается штукатурка: направление выбрано верно.
Теперь - только огонь. Не на уничтожение даже, а чтобы подавить. Пусть те, которые сначала убегают, а потом палят из укрытий, - вот они пусть боятся. Потому что на войне убитым падает тот, кто первым опускает оружие. Боковым зрением Семен отметил Сотникова, тенью скользнувшего вдоль дувала, к укрытому БТР.
Крупнокалиберный гигант с башни шутя перекрыл нестройность вражеских автоматов. Несколько ленивых очередей, пробуравили в мазанках на той стороне улицы окна, не запланированные архитектурой. Стрельба утихла . Герат снова вымер, точнее затаился, как кобра перед броском. Свернулся клубком, накапливая свинцово-пороховой яд. У оконного проема лежал Сашка Гаранин, потерявший сознание от боли. Пропитанные кровью бинты на раздробленных пальцах прилипли к спусковому крючку автомата.
- Молодец, - коротко буркнул вернувшийся Данил. И это было нормально.. Это если в симфоническом оркестре замолкнет по какой-то причине одна-единственная скрипка, то симфония будет-таки с грехом пополам доиграна, и может быть, никто, кроме музыкантов, не заметит потери. На войне из-за одной умолкнувшей скрипки может запросто погибнуть весь оркестр. И мелодия утонет в крови.
Вырываясь из реальности боя, Семен вознесся над Гератом, ощущая себя скрипкой с порванными струнами...Струна! Радужная жила притянула его к себе, и - снова падение, как во сне, болезненная щекотка в пояснице и вибрация полета вниз.

На этот раз прямо в объятия постаревшего Сашки и оставшегося молодым Данила. "Нашел дорогу" - радостно вскрикивает Гаранин "Молодец", - хлопает по плечу Сотников. Семен с облегчение узнет место, то самое: котлован. Черная, как ночь, прямоугольная дыра в земле, с огнем угасающего костра посередине. Добрался-таки....И тут же на него обрушилось ЗНАНИЕ упущенного, и бывший разведчик застонал от досады на свою неумелость. Закрыл глаза, продолжая видеть приблизившиеся к огню лица друзей.

-Не переживай, Сема.. Времени на второй заход мало, но есть.
Голос Семена был едва громче шепота, когда он произнес:
- Братцы, это на самом деле все происходит или только в моем сознании?
- Только в твоем сознании, - заверил Сашка.
- Но кто сказал, что не на самом деле? - улыбнулся Данил. - Ты, кстати, можешь изменить решение, Сема. Не рисковать. Пойти с нами ДАЛЬШЕ уже сейчас. Воскресший из мертвых - зрелище не для слабонервных, особенно после месяца, проведенного под землей. Будут проблемы.
- А этот..., - Семен замялся, подбирая слово помягче.
- Орлок, - подсказал Сотников. - Вообще-то он Андрей, но среди готов зовется именно так.
- Готы, сатанисты, какая нафиг разница? - проворчал Семен.
- Есть разница. Субкультура готов стоит на такой зыбкой вещи, как эстетика смерти, но это - не инфернальные игры.
- Ладно. Без моего возвращения, как я понял, - шансов у парня нет.
- Нет. Осколок твоего сознания, расщепленного молнией, сросся с энергетикой Орлока, и ты сейчас для него - вампир, высасывающий душевные силы, и без того хлипкие. Самоубийство Орлока - вопрос очень недолгого времени.
- Вампир вампира прикопал, - мрачно пошутил Семен.
- Андрей не вампир, но интуитивно реагирует на вкус растворенной в крови силы. Предпосылка будущего блестящего открытия, между прочим. .
- Сказал бы я: одной мразью меньше, да не скажу. Как-никак, надежда человечества, - проворчал Семен. - Хорошо, хоть не наркоман или пидор , а то к хренам такое человечество. .
- Видел бы ты, каким он станет через пятнадцать лет, - усмехнулся Данил и поправился: - Мог бы стать.
Гаранин отошел на цыпочках и начал колдовать над костром, сплетая из выплесков светящейся плазмы подобие обруча.
- Пора, - позвал он.
- Что решил, Сема? - тихо спросил Сотников.
- А что решать. Иду домой. Доведется сдохнуть под землей - тогда пойду ДАЛЬШЕ, . А покуда, ребята, вот так. Орлоку помогу, черт с ним.
- Не только Орлоку, - многозначительно протянул Сотников: - Молния расколола твою энергетику на три части.
- Светкина береза, - догадался Семен
- Да. Именно она сбила тебя с правильного курса. Слишком близко к дому...
- Пора, ребята, - торопил Гаранин. - Держи навигатор, - сказал он, прилаживая к голове Семена светящийся обруч на манер банданы, и пошутил: - Это вроде детских помочей. Чтобы сознание при переходе снова не затащило в дебри.
- Запомни, Семен, - повысил голос Сотников: - Запомни: если не выберешься из могилы раньше, чем угаснет этот костер, которому, сам видишь, жизни - чуть, умирать придется снова. Жестоко и страшно. Иссякнет сила небесного огня, дарованного молнией, и ты станешь простым смертным. Отсюда мы уже ничем не сможем помочь. А там - некому.
Семен мельком взглянул на тускнеющую кучку угольев, между которыми все реже просовывались худосочные, оранжевые язычки. Шагнул вперед и крепко обнял друзей.

В третий раз, когда он падал через "слоеный пирог", гаранинский навигатор прижигал сознание, не давая свалиться в беспамятство. Как шпаргалка, он выдавал информацию построчно, в виде лаконичных посылов:

- Ты не погиб, но похоронен заживо...
- Домой нельзя
- Надо вернуться в тело...собрать осколки сознания.
- Освободить Светкину березу...
- Освободить Орлока...
- Выбраться самому...
- Домой нельзя...
- Лефортово..
- Введенское кладбище.

Распахнувшаяся земля. Оцепенение. Трупное окоченение...да. Шевельнуться в гробу невозможно, ноги, руки, шея - все твердое и холодное. Внутренние органы неподатливы, только пробудившееся сердце, изредка ударяется о твердые стенки грудной полости. Сердцу больно, но бьется, убыстряя ритм. "Живи!!" Пространство вокруг поет.. Милая, светлая музыка, без слов. И как-то он умудряется дирижировать невидимым оркестром, не разумея толком нот. Скользкий ком в горле увеличивается, разбухает, и...выталкивается наружу. Звуки дыхания - медленного, глубокого, теплого. Сладкий вкус воздуха, соленость слез, наполняющих глаза. Никогда больше он не будет считать дыхание само собой разумеющимся.

Уже не думая, что делает, полагаясь только на дар небесного огня, Семен потянулся туда, где трепетала раненая Светкина береза. Позвал, бережно снимая с дерева невидимые оковы, которые нечаянно навесил. Теплый трепет в груди, радостный вздох освобождения... на фоне коры мелькнуло тонкое лицо молодого солдата в лихо сбитой на ухо пилотке, и тут же растаяло, стекло вниз дождевыми каплями по жестким морщинам коры. Нет времени для прощальной улыбки...
На пределе ускользающей тонкости пространства Семен дотянулся до Орлока. Ворвался в изуродованнный мир хлипкой надежды прогрессивного человечества. Гот пребывал на тусовке в медитативном состоянии. Пялился пустыми глазами в бокал с напитком. Не шелохнулся, когда его энергетика засияла, лишившись багровых оттенков, засветилась зеленовато-желтым. "Чтоб ты всю жизнь меня за версту обходил" - пожелал ему Семен.
Ну, вот, все части сознания сложены в целое. Теперь можно и наверх. Однако при возвращении в тело он понял, что фатально выдохся. Из гигантского паруса, рвущегося в любую точку, стоило туда потянуться, съежился до обоймы разноцветных вихрей не выше крышки гроба. Но и они постепенно размазывались, теряя цвета. Голову больше не жег навигатор. Уже понимая, что опоздал, Семен саданул раскрытой ладонью по гробовой крышке.

Фирменное состояние Орлока можно было описать одним словом: тоска. Причем в той степени, за которой уже край. Стены клуба Авалон, затянутые черным шелком, с имитацией кирпичной кладки, обострили приступ мизантропии. Вечеринка набирала обороты. На край сцены вышла девушка в саване, обшитом черными кружевами. В руках у нее были две берцовые кости. Девушка пела хорошим оперным голосом, под бешеный саунд, который извлекал из синтезатора человек, разряженный с претензией на символизм. .
По природе замкнутый, Орлок не любил шумные мероприятия и, когда стало невмоготу, наорал на Камиллу. Зря, конечно. Зато теперь "черный кардинал" в хрустальном бокале отражал вокруг него только мерцающие свечи. Собственное отрешенное лицо плавало в красном вине и тщилось утонуть. И вдруг вместо бледной, всклокоченной немочи с выбритым наголо виском в бокале появилось скуластое лицо с насупленными бровями и квадратным подбородком. Серые глаза презрительно сверкнули из-под короткого ежика седых волос.
Убитый дворник, из ночных кошмаров превратился в реальный глюк. В мозгу щелкнуло, повеяло свежестью. Его собственная физиономия улыбалась с искристой винной поверхности. Улыбалась?! Орлок осторожно опустил в вино палец, отражение качнулось. Он подцепил его. Мокрый, мягкий портрет свесился с пальца, превращаясь в пурпурные капли. Кап..кап..кап..улыбка стекала на черный мраморный пол. Дышалось удивительно легко.

По руке текла кровь. . Ломило костяшки пальцев и хрящи у основания большого пальца. И все ведь бестолку. Останься у него хоть часть дара, растраченного впустую, и гробовая крышка вместе с двухметровой толщей земли улетела бы, как щепка из песочницы. Самое обидное, что не хватило нескольких секунд, потраченных на сатаниста. "Пусть только попробует теперь не спасти человечество, с того света достану" - злился Семен. Вспомнил Орлока в нелепом прикиде, и вдруг от живота протянулась слабенькая изумрудная нить - последний всплеск утраченной силы. Семен сипло заорал "Помогите!!". Нить погасла, похоронив остатки надежды. "Ты станешь простым смертным. Отсюда мы уже ничем не сможем помочь. А там - некому" Прав многоопытный Сотников. Второй раз умирать было не то, чтобы страшно, но очень невесело.

Он услышал Зов и понял его. Эзотерические практики не пропали даром. Выскочив из клуба, Орлок тормознул частника:
- В Лефортово.
Введенское кладбище - самое стремное в Москве. Может, потому, что его основали во время эпидемии чумы. По ночам там воют невнятные сущности, а днем кричат здоровенные грачи. Орлок хорошо знал его, как истинный гот, который никогда не станет тревожить духов умерших, но ценит уют среди могил и крестов. Он чувствовал себя здесь защищенным силой и мудростью предков. За спиной почудился шорох. Орлок внимательно осмотрелся. Вокруг ни души. Гот бесшумно подкрался к сараю, взял лопату и уверенно направился к могиле Семена Швеца, расположение которой помнил . Бабушки-побирушки от ворот ругались ему вслед и крыли крестами..
"Надо было бы переодеться и смыть с лица экзотику..."
Отодвинув венки со свежей могилы, Орлок хотел покричать обитателю что- нибудь ободряющее, не не нашелся со словами. Земля отбрасывалась легко и скоро он углубился на полметра. Смеркалось.

Семен, боясь поверить в счастье, прислушивался к глухому стуку заступа над головой. Неведомый спаситель все ближе, ближе....
- Ты что же, гад, творишь?! - визгливый женский голос.
- Некрофил поганый, щас тебя самого уроем!, - грубые мужские голоса:
Семен облился холодным потом. Кажется, немногочисленные посетители кладбища консолидировались на борьбу с извращенцем. Орлок?! Не может быть.
- Н-на! - смачный звук удара.
- Не надо, пожалуйста...ааа!- захлебнулся юношеский крик.: - Что вы делаете, он там живой...Живой!! Помогите...
- Мож, правда, мужики? - засомневался баритон.
- А ты на дату глянь.
- И то верно...Бей трупоеба!
- Удары сыпались вдохновенно, перемежаемые слабыми вскриками. Семен знал, что его не слышат. Толща земли имеет одностороннюю звукопроницаемость. И все-таки орал и бился о крышку. Шелк обивки быстро намок от крови.
- Пропустите милицию..ой, батюшки, он же в крови! Убили..., - запричитала визгливая.
- Живой. Отключился малеха, - заверил баритон.
- Куда его, тащ лейтенант - в отделение или скорую вызовем?
- Давай в отделение. Если до утра доживет, будет врач. Ну, а не доживет - одной мразью меньше.
- Ой, не доживет, я так думаю.
- Разговорчики... Значит, в протоколе пишем - при попытке осквернения могилы воина-интернационалиста....- Кстати, мужики, могилку бы засыпать.
- Сделаем, - пообещали голоса.
Застучали комья.
- Ты уж прости, человече, что побеспокоили...Спи с миром....Братцы, а лопату куда? ...Оставь тут, хрен с ней....Ну, не чокаясь...
По лицу Семена катились слезы.

Он не знал, сколько прошло времени. Дышал часто и тяжело, гоняя в легких беднеющий кислородом воздух. Кровь, посаженная на голодный паек, колотилась в барабанные перепонки. До появления благословенного туннеля предстояло пережить агонию. Семен не боялся, но ему было противно. Шум в ушах сменился с беспорядочного на ритмичный. И направленный, как будто вверху что-то скреблось. Но сознание уже плыло, не в силах отличить реальное от галлюцинаций. Боль в израненных руках притупилась, зато в груди заломило так, что не сдержать стона. Забился непроизвольно, ударяясь о стенки гроба...Терпеть оставалось недолго.
Бух...бух...бух...
Глоток свежего, сладкого воздуха показался ему первым шагом за грань, однако пафос момента был снижен посыпавшейся на лицо землей и плачущим голосом.
- Эй, вы там живой? Я стучу-стучу...

Они сидели, облитые лунным серебром, на холмике рыхлой земли - мужчина в изгвазданном парадном костюме, при галстуке, и девушка в черном кружевном платье позапрошлого века, с зателивым сооружением из волос, впрочем, основательно пострепанным. Он жадно вдыхал воздух, пряный от цветущих трав, а она всхлипывала от усталости после авральных земляных работ. Тонкие пальчики с обломанными ногтями дрожали.
- Я следила за ним от самого клуба, - рассказывала Камилла. - Пряталась во-он за тем памятником, - она показала на внушительную мраморную стелу: - Когда Андрея избивали, я плакала, но выйти было нельзя. Иначе нас бы вместе...А потом ждала, когда стемнеет, чтобы уже точно никого.
- Покойников не боишься?
- Что вы. Я только живых боюсь.
- Ты молодец, дочка. Настоящий боец.
- Они добьют его в ментовке, потому что ненавидят...Нас многие ненавидят, - всхлипнула девушка и закрыла лицо руками.
- Ну, вот еще! Ты о таком даже не думай. Мне бы ребятам позвонить, чтоб подъехали.
- Вот телефон, - она достала из сумочки на поясе тонкую пластинку с сенсорными кнопками.

У ворот кладбища они остановились, поджидая машину. Семен разволновался потому что совершенно не представлял, как он завтра встретится с Ольгой.. И что он скажет? Ладно, есть время для раздумий. Сейчас главное, вытащить Орлока.
Вырулившая из переулка "Волга" ослепила светом фар, затормозила плавно. Семен шагнул к краю тротуара и протянул Камилле руку:
- Поехали..

3. #5: Carapax (57). Танец чакр

1

Дом мне понравился. Старинная постройка с большим тенистым двором, усаженным деревьями, тихая улочка, окна с видом на городской парк. Высокие потолки, просторные балконы, большие, от пола до потолка окна. Заглянув внутрь, я выбрал себе один из залов в качестве кабинета: "То, что надо". И прошел внутрь. Охрана на входе как смотрела, так и продолжила смотреть в свои мониторы.
Особняк, как выяснилось, арендовало совместное экспортно-импортное чего-то там предприятие, давно переехавшее в современный бизнес-центр, а здание оставившее за собой для торжественных приемов и с надеждой на последующую приватизацию. Золоченые балюстрады, лепнина, хрусталь, паркет - все как положено. За это я и люблю старинные постройки на тихих тенистых улицах...
Подойдя к своему будущему кабинету, я открыл дверь и спустил с рук кота. Юксик деловито поводил носом, принюхиваясь, потом ушами, прислушиваясь, потом глянул мне в глаза двумя голубыми блюдцами и прищурившись мяукнул. После чего не дожидаясь ответа проследовал таки в распахнутую перед ним дверь. Значит, все было чисто. Как я и предполагал, но удостовериться не мешало.
Придвинув к старинному, на резных ножках, столу тяжелое бархатное кресло, я уселся в него, выложил на зеленое сукно перед собой никогда не выключающийся лаптоп и открыв, набрал в поисковике строчку "маги и экстрасенсы".

- Может кофе, Петр Петрович? - в дверь заглянул уже знакомый мне охранник Николай.
Накануне я спускался к ним в кабинет, пообщаться. Попросил, чтобы всех, кто придет к Петру Петровичу, проводили сразу ко мне, в зеленую гостиную. И, если не трудно, отрядили бы мне кого-нибудь для ответов на всякие текущие вопросы, которые на новом месте неизбежно возникали. Так мы с ним и познакомились.
- Да, Коля. Пожалуйста, вместе с кофейником и двумя чашками. И желательно на серебряном подносе.
На лице Николая возник вопрос, но я пояснил:
- Поднос лежит в серванте, в том, что на кухне. Ключ от кухни у вас в каптерке, на доске. Фигурный такой, третий во втором ряду... Если не трудно.
И углубился дальше в работу.
Ошарашенного Колю пробило на лакейскую вежливость:
- Сей момент, Петр Петрович! Буит сделано, Петр Петрович... - Пробубнил он и пошел выполнять просьбу - приказ для подчиненного.

Список оказался не таким уж большим, при всей назойливости рекламы и впечатлении, что город буквально кишит экстрасенсами. А так же астрологами, ясновидящими и прочими магами белой, черной и всея Руси.
Отсеяв совершенно никудышных и дышащих на ладан естественным образом, остальных (их набралось двенадцать человек) я отсортировал в алфавитном порядке.
Ну что ж, за пару дней должен управиться, решил я. Подключая гарнитуру, чтобы дозваниваться до них прямо с лаптопа.

- Послушайте... Да-да... Я пони... я понимаю, что вы заняты. И тем не менее... Нет, вопрос денег не стоит, готов выслушать любые предложения... Да. Да. Да, дорого. Но мое время мне дороже... Поэтому именно у меня... Понимаю, что "не та обстановка", и все... и все же настаиваю. Да, ТОЛЬКО у меня. Это мое условие... Проблема? О проблеме при встрече... Договорились. Сколько... Сколько?? Нет, согласен... Да, согласен. На месте и не зависимо от результата... Адрес? Одну секундочку...
- Николя, друг мой! Сообщите мне, пожалуйста, наш точный адрес!..

2

Дама, благородной наружности. Дородная, холеная и разбитная. И, хм... местами чувствительная. В специфических "экстрасенсовских" одеждах и массивных золотых украшениях. В руках коробка из-под шляпки с хрустальным шаром внутри. В другой длинная женская трубка. Дымящаяся вкусно и гламурно.
- Проходите, Элеонора, пожалуйста. Садитесь...
Я помог даме занять кресло напротив и вынул волшебный шар.
Увидев, как я решительно открываю коробку и достаю шар, она немного смутилась. Очевидно, от моей раскованности - я ведь даже не спросил, что у нее там. Но вида постаралась не подать.
В принципе, разговаривать с ней было не о чем. Войдя, она толком не огляделась, не прощупала пространство (а прощупать ой как было чего, старинные дома обладают толстыми стенами и такой же аурой; не зря же я их всегда выбираю) и даже не заметила Юкси, прятавшегося за креслом.
Но главное, что и он сам ее не заметил. Вышел оттуда через пару секунд и с безразличным видом поперся куда-то по своим делам. Походу обнюхивать стены (или ауру). На Элеонору - ноль внимания.

- Давно практикуете, Элеонора?.. Кофе? - завязал я разговор. До следующего приема был час. Чем скучать одному, лучше уж поболтать с приятной во всех отношениях дамой.
- Спасибо, чашечку, если можно...
Элеонора кинула взгляд на отражение в кофейнике, стоящем на серебряном подносе, и словно вспомнила, зачем пришла, завела быстро и монотонно:
- Практикую я уже больше десяти лет. Очень многим людям помогла за это время - избавила от недугов, сглазов, наговоров и порчей... Вы же не случайно обратились именно ко мне? Читали, наверно, на сайте благодарственные письма. А их, поверьте мне, просто так не пишут...
- Да-да, конечно, - я кивал, разливая по чашкам кофе. - Сахар?
- Нет, спасибо... Смотрю судьбу, гадаю, очищаю ауру. Снимаю венец безбрачия. Что еще... Устанавливаю защиту. Ну и прочие всякие услуги:
могу изготовить талисманы - на удачу, на счастье, на финансовый успех, на осуществление желаний...
Перечисляя услуги, она глядела на меня, и голос ее постепенно становился все тише и тише. Мое лицо вероятно выражало что-то такое, отчего ей продолжать не хотелось. Надо будет поработать над лицом, мимоходом отметил я...
- И правильно, фигуру надо беречь. - Я поставил кофейник на поднос.
- Простите... что вы сказали?
- Я сказал, правильно, что без сахара. И что для экстрасенса вы в неплохой форме. Легко дается, или не сильно утруждаетесь?
Элеонора кажется начала что-то подозревать. Молодец, не дура, уже хорошо.
- А... вы знакомы с проблемами экстрасенсорики? - осторожно поинтересовалась она.
- Некоторым образом. А вы? - поинтересовался я в ответ. Чтобы не мучить ее понапрасну, я решил взять быка за рога. Все-таки женский пол.
Элеонора не торопясь положила на поднос трубку, вытащила откуда-то из экзотических одежд носовой платок и вдруг... разрыдалась.
- Я знала... я знала, что когда-нибудь это произойдет! Я их предупреждала, что это добром не кончится!..
- Ну-ну, успокойтесь. Выпейте кофе.
Мне было жаль ее. И... все было настолько ясно, что не нужно даже задавать вопросов.
Я подошел к окну, осторожно отвел в сторону занавеску. За оградой на улице виднелся мерседес, в котором сидели двое. Курили.
- Черный мерседес ваш? - спросил я, оборачиваясь.
- ...я им говорила!.. Да.

Водителя я трогать не стал. Вошел в того, что сидел рядом.
- Выйду на пять минут пробздеться... - сказал водителю и вышел из машины. Прошел через калитку во двор, встал под окнами, посмотрел на... самого себя.
Крепыш лет тридцати, - это я уже рассматривал его через окно, - жадноватый, глуповатый, нагловатый... И все как-то по-мелкому. Ничего масштабного, определяющего личность... Разве что страсть к женщинам...
Хм, и подспудная боязнь импотенции, надо же. Зовут Алик...
- Ты его боишься? - во мне шевельнулось сочувствие, я перешел на ты. Она приняла спокойно. Даже, кажется, не заметила.
- Да. Он страшный человек. За деньги он способен на все.
- Это кончилось...
- Что? - Она успокоилась, высморкалась в платок и убрала его в рукав.
- Что кончилось?
- Ты боишься Алика?
Элеонора замерла, скосив в сторону глаза и прислушиваясь к себе. Потом удивленно ответила:
- Н-нет...
- И правильно.
Я отошел от окна, и вернулся к столу. Положил ладонь на подостывший кофейник, тот начал стремительно нагреваться.
- Передашь Алику, что больше не будешь этим заниматься. Скажешь, мол было видение, и что если не прекратишь, то вас ждут большие неприятности. Обоих...
- Да, но он не...
- ...не поверит?
- Конечно! Он же знает, какай из меня экстрасенс...
- А ты скажешь! И добавишь, что ЭТО уже началось... Что в ближайшее время его ждет импотенция, а потом и кое-что похуже - скажешь, глядя прямо в глаза, вот как сейчас мне... - я взял ее за руку и несильно сжал ладонь. Без того огромные, ее зрачки расширились от удивления. - А как доказательство скажешь "сегодня вечером у тебя ничего не получится".
- Хорошо... - Она кивнула головой, но видно было, что еще с сомнением.
- А-а... что? Что не получится?
- А вот это тебе знать и не обязательно, - я одобряюще улыбнулся. - Ты, главное, сделай все так, как я сказал... Когда не получится, он поймет. И вспомнит твои слова. И сам разберется с остальными... Хорошо?
- Хорошо. Я постараюсь сделать все как вы ска... - ответила Элеонора.
Черт, это все же расслабляет! Когда тридцатилетняя женщина смотрит на тебя глазами пятилетней девчонки. Снизу вверх, доверчивыми и беззащитными...
- Ты не постараешься, ты СДЕЛАЕШЬ. Так, как я сказал! - жестко перебил я ее. - И учти, говоря про неприятности для вас обоих я был серьезен как никогда...
Кажется, она снова собралась расплакаться.
- Все, все... Успокойся!
Я незаметно махнул рукой над ее головой. Платок так и остался в рукаве. Судя по глазам, она мои слова забудет не скоро. Чтобы не сказать никогда...
Я проводил ее к выходу.

3

- Ты отключись, отключись... Ты привык к тому, что четко прослеживаешь связь вещей и видишь их гораздо глубже прочих. Но ты же понимаешь, в этом не только сила, но и - твоя слабость? Логика, формирующая восприятие, дает тебе очень четкую ясную картинку, но проблема в том, что и она же - не дает тебе увидеть ничего, кроме! Логика является фильтром восприятия, при хорошей настройке она позволяет многое видеть "в истинном свете", тем не менее - она остается фильтром. Поэтому сознание, после достижения определенного уровня, неизбежно стремится сбросить его - избавиться от такой навязанной ему со стороны опеки...
От ограничений, накладываемых логикой, не столько в смысле отрицания положений формальной логики, сколько - отрицая логику восприятия, подчинение ей... Достаточность логического восприятия ставится под сомнение - сознание стремится расширить границы. Его больше не устраивает воспринимать лишь то, что укладывается в общепринятую логику...

Сергей Геннадьевич был спокоен, уверен в себе и деловит. Говорил только по делу и по существу, объясняя мне принципы выхода в астрал и условия наблюдения "тонкого тела". Говорил правильно, почти как мой Учитель когда-то, поэтому я слушал его с интересом и не перебивал. Конечно, я знал наперед все, что он скажет, но, как и в предыдущих случаях, торопиться мне было элементарно некуда. Даже более, чем некуда - последний "клиент", маг Яремчук, упорно не выходил на связь, ни на какую...
Под "никакую" я имел в виду не только доступные мне электронные средства, вроде телефона или Интернет, - я не мог его нащупать даже в ментальном поле. При это чувствуя, что он находится где-то рядом...

- Со стороны это может казаться гениальным прозрением, а может наоборот, сумасшествием. Но это суть явления одного порядка, ибо оба они подразумевают уход от традиционной логики.
Да-да, ибо оба... - механически отметил я аллитерацию. - Хотите чашечку кофе?
- Спасибо, я уже ужинал... Причем, не только обывательской - шире!
Именно что от традиционной логики! При удачном "сходе с ума" обывательская логика затрагивается как раз менее всего! Гений ведь тем только и отличается от безумца, что может сохранить (эмулировать, имитировать, как угодно) обывательскую логику - таким образом, чтобы не потерять социализации. То есть внешне, в глазах окружающих, остаться нормальным человеком...
Я посмотрел на него вопрошающе:
- Может, все-таки?
- Ну, ладно. От одной, пожалуй, не откажусь, - согласился Сергей Геннадьевич. - Ам-м... на чем мы?
- На социализации. А если наоборот?
- Как это... Что значит "наоборот"?!
- Ну, если наоборот. Если мыслю я, в общем, традиционно, а вот сама социализация мне претит? Если я переосмысливаю не абстрактную логику, а - как раз-таки морально-нравственные критерии... - пояснил я с горячим кофейником в руках. И наконец налил.
- Если переосмысливаешь, то-о... вполне возможно, что ты сорвал фильтр именно с этой грани восприятия. Что она открылась тебе раньше других и, возможно, это твое предназначение - переосмыслить именно эту грань восприятия/бытия. Возможно, на этой стезе тебя ждут великие открытия...
- Да, но при этом же я веду себя асоциально? Невольно... Хотя и ни разу не идиот...
- Хм, да... Действительно, тяжелый случай...
Сергей Геннадьевич согласился и задумался, надолго. Замер в позе "лотос на стуле" - с полуприкрытыми глазами, лежащими на коленях ладонями вверх руками и соединив средний и больший пальцы. И, кажется, уснул...

Минут через несколько он встрепенулся, провел рукой по глазам. Повращал ими.
- Ну как, что ответил Канал? - поинтересовался я.
Лицо экстрасенса изменилось. Посуровело, как если бы он попал со свадьбы на похороны.
- Канал ответил, что... - он вдруг встал и засобирался: застегнул пуговицы на куртке, снял висящий возле входной двери "язычок" и приготовился надевать ботинки. - ...что голову вы мне морочите, молодой человек! Вот что ответил Канал. Могли бы и воздержаться от своих шуток, хотя бы из уважения к возрасту...

Э-э, да Сергей Геннадьевич изволят гневаться! - удивился я. Отчетливо видя, как налилась красным цветом его сахасрара. - Для мага-то он владеет собой довольно средненько...
Я поднял правую руку и медленно вылил ему на голову пузырек фиолетовых чернил. Прямо в сахасрару, седьмую чакру. Раскалившаяся чакра тут же погасла, успокоилась...
Не буквально, конечно. Вылил виртуальный пузырек.
Сергей Геннадьевич на секунду обмер, потом посмотрел на меня просветлевшим взглядом и извинился:
- Прошу прощения, был несколько несдержан. Надеюсь, вы понимаете - профессиональная гордость и все такое. Когда ни с того ни с сего тебя вдруг проверяют, ставят под сомнение твои способности...
- Это не было сомнением, - поспешил успокоить его я. - Проверка - да, но плановая и массовая. Кстати, теперь она будет проводится каждые в пять лет. Сомнение - нет... А вы что, в первый раз проверялись?
- Да, - неохотно буркнул маг. И смущаясь признался: - На самом деле, я не так давно практикую...
В ответ я снова ободряюще улыбнулся.

- Все практикующие экстрасенсы, маги, ясновидящие и астрологи будут теперь проверяются на "профпригодность". Время от времени будет делаться выборочная "контрольная закупка", а раз в пять лет с каждым проводиться обязательное собеседование. - Я взглянул в глаза экстрасенса со значением. - И я очень не советую кому-нибудь дурить людям голову, прикрываясь нашей вывеской...
- Да-да, все правильно, - закивал, спеша согласиться, маг. - А то вон сколько развелось шарлатанов! Откройте любую газету... Так я правильно понял, я проверку прошел? - смущенно переминаясь с ноги на ногу спросил маг.
- Правильно. Прошли, и более того, я буду вас рекомендовать использовать вас в некоторых совместных проектах, - ответил я. Кажется, я становлюсь излишне сентиментальным. Мне снова стало жалко - на этот раз этого старика, на закате жизни решившего заняться магией... Впрочем, не без успеха. Далеко не без успеха. - Только, голубчик мой, с верхними чакрами - ну, надо поработать... Поработать непременно!
- Вы заметили, да? - он смутился еще сильнее. - Знаете, это мое слабое место. Не могу контролировать себя, когда...
- Знаю, - с усмешкой перебил я его. - Поэтому для начала порекомендую вам вот что...
Я присоветовал магу перечень текстов, обязательных для чтения. Не ту макулатуру, что развешена в Инете на всех заборах, а реально полезных текстов. Выдал для ознакомления набор брошюр и показал несколько сайтов в Интернет, куда стоило бы хоть изредка заглядывать. В том числе в случае затруднений (на одном из них можно было найти меня лично). Собрав все пособия в чемоданчик, маг откланялся и ушел.

4

Юкся напомнил о себе сзади, на спинке кресла. Поставил передние лапы мне на плечо, сладко, до дрожи, потянулся и зевнул так, что пискнуло за ушами. Я почесал его под подбородком. В правом ухе тут же оглушительно затрещало.
- Где ты шлялся, чухонец? - Пожурил я животное. Животненькое, как я его ласково называл. - Только и умеешь, что трещать, как треска... Что не подошел-то, у дядьки ж явная разбалансировка?
В ответ был обычным образом проигнорирован.
Юкся это Юкся. Кот, который гуляет сам по себе. С кого захочет, снимет черную энергетику, кому захочет, поможет избавиться от болячек или приворотов. Или наговоров. Или наворотов... Но может и не захотеть. И тут уж ничего не поделаешь.
Можно было в ответ и обидеться, но я почувствовал пристальный взгляд прямо у себя на макушке. И мне сразу стало хорошо... А возмущаться как минимум неразумно...

- Алло? Будьте любезны Михаила Анатольевича... А когда будет не скажете?.. А номер мобильного?.. Тогда давайте я вам свой номер оставлю, а вы ему переда...
- Не надо номера, "Петр Петрович", - негромкий голос раздался рядом, за моим левым плечом. - Я перед вами, собственной персоной.
Я обернулся.
В гостевом кресле сидел невысокий худощавый мужчина, в белом костюме и летних кожаных туфлях. Скуластый синеватый подбородок выдавал волю и целеустремленность, тонкие губы большого рта говорили как о человеке страстей. Светло-голубые, чуть навыкате, глаза смотрели из-за очков внимательно и скорей недобро.
- Да и ничего другого - тоже не надо, "Петр Петрович", - продолжил он, снова произнеся мое вымышленное имя с издевкой.
- Конечно-конечно, Михаил Анатольевич! О чем вы говорите! Естественно, вы ни в каких проверках не нуждаетесь... Кстати, здравствуйте.
Я вежливо, с улыбкой, поклонился. Губы моего визави слегка тронула улыбка, но до ответного приветствия он не снизошел.
- Мое время дорого. Вы даже не представляете, насколько дорого.
Поэтому давайте без предварительных ласк и экивоков. Что нужно сделать для соблюдения формальности? Прочистить вам чакры? - Он небрежно скользнул по мне взглядом. - Отдаю должное, вы в этом не нуждаетесь.
Чакры у вас в полном порядке.
- Что вы, что вы, никаких формальностей! Мага вашего калибра и проверять подобной ерундой...
От глубочайшего почтения и чести лицезреть я склонил голову набок. - И с именем моим вы совершенно правы. Петр Петрович это так, первое, что пришло в голову. "Гиперболоид инженера Гарина" фильм помните? Вот...
Михаил Анатольевич удовлетворенно кивнул. Достал из кармана пачку сигарет, закурил и небрежно придвинул к себе одну из кофейных чашек - стряхивать пепел.
- Надеюсь, мы успеем утрясти все формальности, пока я выкуриваю эту сигарету.
- Конечно, конечно! Ам, если не возражаете, вкратце... посмотрите мою судьбу?
Я присел на краюшек стола и принялся с подобострастием смотреть ему в глаза. И с жадностью ловить каждое слово.

- Местный, родились тут, в Петербурге, тогда Ленинграде. Способности проявляли с детства. Получили их по материнской линии. Мать была... простите, есть, - ведьма, из непроявленных. "Дикая"... Кстати, вы ее сознательно не приобщаете?
Я согласно кивнул.
- Да, знаете ли, ни к чему ей это, мне кажется. Она смутно осознает свои возможности, но воспользоваться ими особо не стремится... Так, иногда разве что - соседей сверху успокоить, или подсказать тете Маше, какое мясо на рынке сегодня брать. Вы думаете, стоило ее привлечь?
В душе я радовался - первый маячок был успешно пройден. С этого момента Михаил Анатольевич продолжил читать мою судьбу, прошлую и будущую, шпаря по легенде, как по шпаргалке...
- Не знаю, не знаю, любезнейший. Это уж вы решайте сами, а меня от ваших проблем увольте. Мне своих хватает... Впрочем, могу сказать, что потенциал у вашей матери гораздо больше, чем обнаруживается с первого взгляда.
Маг ненадолго замер, лицо его стало сосредоточенным. Какие-то мои жизненные обстоятельства похоже читались непросто. Я отметил, что их надо будет освежить. Не дело это, если с ними приходится мучиться. Юкся подошел к нему, теранулся башкой о брючину, и мявкнул, как это умеет только он. Не мяукнул, а именно мявкнул, громко, коротко и требовательно.
От неожиданности маг вздрогнул. Я его в этом смысле хорошо понял. К магу трудно подобраться незамеченным, почти невозможно, поэтому они быстро от этого отвыкают.
- Юкся, ну-ка, прекрати сейчас же! Я тебя недавно кормил, я помню! Юкся обернулся ко мне, прищурившись еще раз мявкнул, но послушался, отошел. Запрыгнул обратно на спинку кресла. Мысленно, я почесал его за ушком...
- Да, Михаил Анатольевич, все правильно. Мне в Академии тоже говорили, что у мамы есть неясные скрытые потенции, и неплохо бы ей обследоваться или может даже позаниматься. Но дело в том, что она у меня странная женщина. На все предложения она отвечает "Зачем? У меня и так все есть, и жизнь меня полностью устраивает! К тому же и сын колдун. Два мага на одну семью - такого дом может не выдержать!"
Я заквохтал, затрясся от смеха, отворачиваясь и смущенно прикрывая рот рукой.
Михаил Анатольевич, скинув с лица остатки задумчивости, недовольно нахмурился:
- Ладно, не будем отвлекаться! Продолжим...
- Простите. Конечно.
Продолжим, но отвлекаться будем, мысленно поправил я и приготовился слушать дальше. Всем видом выказывая почтение и исключительное внимание к его словам

5

Вот только слов становилось все меньше. Вернее, все больше они походили на бессмысленные звуки, какие-то всхлипывания и рыдания. Я внимательно наблюдал за магом, и как только розовый цвет волненья окрасил его ауру, с этого момента я не дал ему ни секунды передышки. Я не пощадил его ни на йоту. Дождавшись, когда его изумленные глаза по размеру сравняются с большими, классической формы очками в тяжелой роговой оправе, я не торопясь и с достоинством исполнил ему танец чакр. Исполнил зло и энергично, в самой жесткой манере, на какую был способен...
Не потому, что очень уж не люблю наглецов и хамов. С хамом я поступил бы проще, прихлопнул бы слегка его самость, ему самому стало бы стыдно... А потому что я в этом мире был первый ассассин. И я пришел убивать. И, как профессионал, сделать это я должен был максимально эффективно, а значит гуманно.
Первый - разумеется, после Бога...
Это был не тот "танец чакр", что преподают на тренингах и курсах аэробики - набор движений, направленный на раскрытие чакр - нет, это танцевали сами чакры. Энергетический воронки ауры вращались, переливались и волнами меняли цвет; замирали на доли секунды и снова взрывались, подобно вулкану, и - пульсировали, пульсировали, пульсировали... создавая эффект нереальности, поглощающей все вокруг, в том числе и наблюдателя.
Это был танец, видеть который мог любой экстрасенс. И видя который любой экстрасенс мгновенно понимал, о чем идет речь...

А речь шла о том, что магов такого уровня можно пересчитать по пальцам. О том, что специалист подобного класса никогда не занимается проверками низшего звена - "контрольными закупками" у диких, тем более псевдо, магов. О том, что Михаил Анатольевич сильно ошибся, полагая, что здесь его проверяют на профпригодность.
А значит, это пришли конкретно и адресно, по его, Михаила Анатольевича, черную душу. Тайным образом проникшую на чужую территорию и занимающуюся противозаконной деятельностью вопреки всем существующим международным договоренностям.
При всей подавленности сознания и буквально распятых рефлексах, надо отдать ему должное, Михаил Анатольевич не потерялся до конца. Газовый баллон не кухне взорвался где-то на третьей секунде моего танца. Внизу, в каптерке охранников, поднялся переполох и послышались крики. Еще через мгновение тяжелый кусок лепнины оторвался от потолка и полетел мне прямо в голову.
Я не пожалел его ни на йоту. Я не тронулся с места, и ни одна моя чакра не прекратила свой танец, гипнотизируя черного мага и приковывая его взгляд. Еще через мгновенье его лица исказило отчаянье, отчаянье бессилья - тяжелый, килограммов на двадцать, кусок штукатурки отрикошетил от невидимой преграды в полуметре от моей головы, и спружинив как на батуте полетел в лицо черного мага.
Темные отраженья в стеклах очков в последний мин прикрыли его глаза.
"Еще встретимся!" стало последней мыслеформой мага, изображающей две сущности, сцепившихся где-то в темноте. Которую он, собрав силы, буквально выплюнул мне в лицо.
Что было еще через мгновенье... Говоря коротко, зрелище было не для слабонервных.

Ну, что ж, задание выполнено. Хранитель баланса сделал свое дело.
Хранитель может отдыхать...
Я подхватил на руки Юксю, запустившего в кресло когти. Он все еще волнительно наблюдал за происходящем. Прижал к себе, погладил по умной голове: "Ну все, все, не переживай... Видишь, ушел злой дядя, совсем... Но как ты нашел лазейку-то, а!" И чмокнув в усатую морду, усадил на правое плечо.
Я бы и сам настроился, конечно, но с Юськиной помощью найти брешь в обороне мага всегда проще. Да и отстройка по частоте точней. Сложив лаптоп, я стер отпечатки пальцев с кофейника, чашек и подноса.
- Петр Петрович! Петр Петрович! Вы тут как, живы?
Николай, охранник, прибежал проведать меня. Не нашел. Удивленно покрутил головой, увидел труп, выхватил пистолет. Обойдя залу, проверил, заперты ли двери. И склонился над телом, лежавшим в луже крови и мозгов. Потом заметил рядом окровавленную глыба, разогнулся и стал внимательно осматривать потолок.
Я показываться не стал, тело с разможденной головой интересней...
Чтобы не травмировать психику, проходя мимо я снял у Коли воспоминания. Он на секунду застыл, потом вытащил из кармана телефон и принялся звонить начальству и в милицию. На предмет незаконного проникновения в жилище, а так же несчастного случая в результате взрыва газового баллона (ага), повлекшего за собой гибель неизвестного...
Охрана на выходе как смотрела, так и продолжила смотреть в свои мониторы.

Мы вышли из особняка. Я снял кота с плеча и взял на руки. "Надеюсь, ты все как надо зафиксировал, ничего не прозевал, животненькое?" - строго спросил я, заглядывая ему в глаза. Юкси Маркка презрительно сощурился и отвернулся.
Впрочем, с отчетами Юксик никогда меня не подводил. Вот с другим, хм, бывало по-разному...
Не торопясь, мы двинулись в парк, в направлении ближайшего безлюдного места. 12.02.2008 (c) Carapax

4. #7: Пришелец (54). Мигрень

Утро: и у меня снова раскалывается голова. Такое впечатление, будто череп сдавили невидимые тиски. И единственное средство кое-как заглушить мигрень - не думать.
Ни о чем.
Никогда.
Не думать.
Не думать.
Не думать.
Расслабился, представил, будто лежу на пляже, а боль всего лишь море. Медленно и ленно накатывают волны на песчаный берег, и столь же неотвратимо откатываются прочь.
И обязательно в тот момент, когда перед глазами возникла картинка, а боль отступила подальше: в затылочную часть:
Уррр:
Я подскочил, а жуткий визг зубодробительной машины или дрели (что по звучанию одинаков) едва не скинул на пол.
Ненавижу!
Боль врезалась в виски с удвоенным энтузиазмом.
Черт побери соседей, что затевают ремонт с утра пораньше!
Впрочем, взглянув на часы, обнаружил, что маленькая стрелка зависла между десятью и одиннадцатью, а длинная неуловимо продвигается к сорока пяти.
Вздохнул, помассировал виски.
Плюнул и поперся в ванную, а потом - на кухню накачиваться колесами. Ох, возможно, мое состояние всего лишь неосознанная сезонная депрессия? Стоит на улицу выглянуть, чтобы удавиться с тоски. Все вокруг серо: и небо, и здания, и дорога. Даже цветов многочисленных спящих в пробках авто не разобрать за толстым слоем грязи.
Скорее бы весна. Настоящая, а не календарная.

На работу приехал к часу. И выглядел так, что об опоздании не заикнулся даже препративнейший пенсионер из тех 'бывших', которые 'бывшими' не бывают по определению.
Вахтер и охранник, как известно, не профессии, а состояние души. И дед, совмещая две должности за мизерную зарплату, кажется, был готов работать и бесплатно.
Видели бы вы, с каким одухотворенным лицом гонял он навещающих. И, если бы главный орун нашей безголосой эстрады Н. Басков, услышал писклявый тенор 'вытирайте ноги', удавился бы прямо при входе. Когда же кто-нибудь из медиков опаздывал даже на пять минут, дед поднимал такой лай, что начальство сбегалось и завидовало.
А вот мне ничего не сказал. Только взглянул, уронил челюсть и отвернулся. Понял, наверное, что я его загрызу.
- Привет, Антон, ну, и видок у тебя.
- И я рад тебя видеть.
Маришка у нас умница и одна из лучших нейрохирургов не только Московии, но и всея России.
- Опять голова?
- И не напоминай, - скривился я.
- Болит?
- После трех таблеток анальгина почти прошла.
Посмотрела с неподдельной озабоченностью, даже лоб пощупала. Вздохнула и убежала.
И правильно: у самой дел по горло. Тем более что мне она помочь не в состоянии.
Еще месяц назад, когда начали преследовать необъяснимые настойчивые мигрени, не на шутку испугавшись, кинулся на диагностику. Мне если только лоботомию не сделали, но даже повышенного внутричерепного давления не нашли.
Медицина, исследовав вдоль и поперек мою больную голову, заключила - здоров на все сто пятьдесят - и отпустила с миром. Однако каждое утро готов был из окна прыгать или в собственной ванне топиться.

Дверь в палату отворилась с безобразнейшим скрипом, но пациентка никак не отреагировала. Увы, но даже самые раздражающие звуки, из категории тех, что и мертвого поднимут, неспособны пробудить человека, пребывающего в коме.
Миалу привезли к нам около трех месяцев назад. А вот откуда - неизвестно. Она появилась в клинике по всем канонам детективного жанра: в темную-темную предгрозовую полночь ее привезли и положили у дверей неизвестные на коричневой от грязи и ржавчины 'Волге'.
Перепуганный дежурный, осмотрев девушку, не выявил никаких аномалий, но так и не смог привести в чувства.
Я же приехал днем. И, увидев незнакомку, понял, что никогда в жизни больше не смогу не только прикоснуться, но и просто поцеловать другую женщину.
Я придумал ей странное, сравнимое с ароматом яркого тропического цветка имя. И, кажется, был абсолютно уверен в том, что оно и есть настоящее. А еще заплатил верную треть всех сбережений, чтобы поместить в отдельную палату.
- А она проснется однажды и окажется никакой не Миалой, а Дашей или Нюськой Пупкиной.
Я подскочил. Показалось, что в лицо кипятком плеснули.
Задумался и сам не заметил, когда скрипнула дверь. Ну, надо же, а еще грешу на мою маленькую спящую принцессу.
Заколдованную, если точнее.
- Возможно, именно так и будет, - я встал и повернулся к Тамакову, натянув на физиономию дежурную улыбку.
Однако видимо, растянутые губы с красными глазами не сочетались. Завотделением только головой помотал:
- Не вышло.
- Да? - почти искренне удивился я.
- Головные боли замучили?
Вот и доверяй женщинам секреты! Я приготовился к головомойке, нудению и, на всякий случай, разговору на повышенных тонах.
- Сядь, - Вадим Семенович указал на покинутую табуретку. - Я скажу, что именно происходит, даже причину этих твоих мигрений назову.
- И какова же причина?
В душе крепла уверенность, что если этот жирный напыщенный индюк скажет, что-нибудь плохое о Миале, я его просто убью.
- Стресс.
И я едва не расхохотался.
- Послушай, врачи очень часто влюбляются в своих пациенток. Это сплошь и рядом. Тем более, когда девица прехорошенькая, да еще и молчит. Экая такая королевна из Шарля Перо.
Я вздрогнул. Слишком уж наложились эти слова на мои сокровенные мысли.
- Поверь, мой мальчик, ничего, кроме разочарований, такая любовь принести не в состоянии. Ты ведь уже выдумал, какая она настоящая?
Мне наперед было известно все, что он скажет. Даже то, что настоящая Миала абсолютно не соответствует придуманному образу, и то, что я ей чужой. Что голос у нее будет разительно отличаться от выдуманного. Да бог с ним голосом, глаза, они окажутся вовсе не зелеными, а, скажем, карими или блекло-серыми.
А еще у нее будет чужой взгляд, совсем:
- А, в общем-то, ты прав, - улыбнулся Вадим Семенович, - если бы я сидел сейчас на твоем месте, то непременно, послал, куда подальше, старого дурака. Любовь - слишком красивое чувство для того, чтобы поступаться им из-за опасений или даже дружеского совета.
Я кивнул. Не потому что был согласен, просто очень хотелось, чтобы Тамаков ушел.
- Знаешь, у меня тоже раньше мигрени случались. Ты ночью спишь хорошо? Сны видишь?
- Нет, давно уже ничего.
- Значит, не высыпаешься, - авторитетно заявил Вадим Семенович. - Ну, да, есть у меня замечательное средство.
Он встал, порылся в карманах халата. Я протянул руку, и в раскрытую ладонь лег небольшой флакончик, вроде как от перекиси водорода, со странной фиалковой жидкостью внутри.
- Это что?
- Три капли на ночь, и проснешься, как огурчик. В смысле, свежий и полный сил, а не зеленый и пупырчатый. Уж то, что голова пройдет, я тебе гарантирую.
- Спасибо, - я нехотя взял пузырек.
- Ну-ну, - на прощание он похлопал меня по плечу, - не задерживайся здесь, работа прежде всего.
И ушел. А я остался: нужно было рассказать Миале еще много интересного.

Фраза про лимон вряд ли могла определить состояние, в котором я вернулся с работы. И уж точно, чувствовал себя порядком хуже, нежели вышеупомянутый фрукт.
Ужинать не стал. На кухне не завалялось ни одной чистой тарелки, а на Эверест из грязной посуды, глаза даже смотреть отказались. Не буду же я мыть одну или две?
Либо все, либо ничего, как говорится.
К тому же, а ноги готовы были сами нести к дивану.
Впрочем, кое-что я все-таки сделал: достал тамаковский флакончик и откупорил.
Вода в стакане постепенно мутнела: одна капля, две:

Ну, вот я и проснулся. Стал собой. Пусть на краткий срок, но в здравой памяти.
Мир изменился, подернулся серой пеленой глубокой ночи. Впрочем, эта реальность меня уже мало интересовала.
Имеющий крылья вряд ли согласится идти пешком, и я полетел.
Город, опутанный сетью электрических огней, остался далеко внизу. А я вплыл в сизую муть, медленно становящуюся осязаемой тьмой.
Своеобразный туннель, а в конце - свет. Который, к тому же, вопреки ожиданиям старого анекдота, не являлся фарой на полном ходу летящего поезда.
Мгновение, и я возник в центре красочного лабиринта.
Вообще-то, Астрал неодинаков. Каждому он представляется сообразно потаенным желаниям. Вот почему бояться здесь смертельно опасно: представишь какую-нибудь Геенну огненную - в Аду и окажешься (естественно, не в настоящем, а вымышленном).
Кажется, несмотря на хвост грехов и жуткий характер, для меня не все потеряно, раз этот мир все еще предстает пред глазами ограненным алмазом, играющим ясными лучиками первозданного света.
Краски, как всегда, завладевают сознанием, и некоторое время я двигаюсь интуитивно, по инерции, не задумываясь о цели, не вспоминая.
Впрочем, мысли - это лишняя боль и призрачные страхи, крупицы соли, разъедающие лед спокойствия.
Все должно кончиться сегодня. Иначе банально не выдержу. Умру и здесь, и в том мире, откуда прибыл.
Мне, вообще-то, практически все равно. Слишком долго живу на свете, чтобы бояться физической смерти или даже уничтожения духа. Однако вряд ли тот второй 'я' захотел бы разделить подобный исход. Ему и так плохо приходится.
Почему я говорю о нем в третьем лице?
Не знаю, просто привык. Очень сложно представить себя, лишенным памяти. Почти невозможно смириться с проклятием, отнимающим у мага опыт, прошлые воплощения, друзей и даже любимую. И то, что завтра все забуду, тоже не поддается пониманию.
Очень надеюсь, что с проклятием удалось примириться, ведь иначе не выжить. Но отчего-то, кажется, что там, на Земле - не я.
Впрочем, решения он принимает правильные, да и ведет себя так, как надо. По крайней мере, мне за него почти не бывает стыдно.
Как же мы дошли до такой жизни, Майне?
Или Миала?
Пожалуй, это имя мне нравится больше. Так ты назвалась тогда, на мысе Орана, в нашу первую встречу.
Хм, а я тогда был в воплощении плохо знавшего язык дикаря, вот и переименовал. Помню, вначале ты смеялась, потом - не возражала. Ты опять будешь смеяться, когда узнаешь, что я-земной вспомнил твое изначальное имя.
Если, конечно, будешь. И один занудливый маг не перестанет существовать.

- А вот и Антоша пожаловал.
Мне он представлялся уходящей в пустоту воронкой, своеобразной черной дырой.
Бездна, как всегда, завораживала и манила прыгнуть. Но я слишком хорошо знал природу Астрала, чтобы попытаться отпрянуть или напасть.
- Значит, там меня зовут Антон? Забавно.
- Ты не знаешь?
- Мне почему-то казалось, что налагающий 'забвение', должен был быть в курсе, как действует собственное проклятие: одна личность - две судьбы, разная память?
Враг улыбнулся.
Нет-нет, конечно, воронки не улыбаются. Но сейчас я видел другими глазами: считывал информационный поток.
- И ты, конечно, удивишься, если скажу, что на Земле мы с тобой очень неплохие друзья?
А я не поддался. Расслабился, заставив отступить на время Антона Строгова и больничные будни, спрятаться в дальнем уголке души друзей и мелких пакостников, и серые дни затянувшейся зимы.
- И тебе наплевать, что своим поведением ты разрушаешь физическое тело?
Мы тогда вышли на след проклятой сущности, Пожирателя душ. Признаться, в Астрале подобных тварей вагон и тележка. Люди же не задумываются, во что (или кого) превращаются некоторые их кумиры или идолы после физической смерти. Впрочем, некоторые из 'звезд' тоже не в курсе.
Пожиратели бывают и полезными. Души в них не утрачивают личностных характеристик, существуют в неком симбиозе. Поверьте, в Астрале иной раз, так выжить намного легче, нежели в одиночку. Но есть Темные - те, что тянут чужие энергии, перемалывают души, уничтожая любую информацию и память перевоплощений.
Вот этот был когда-то предводителем секты, неким 'черным Спасителем'.
Само собой, после физической смерти останавливаться и не подумал. Да и тех трех десятков, что последовали за ним к 'вечной жизни', хватило для формирования начальной воронки.
Мы с Миалой, настигли его над Японией. Как раз вовремя, чтобы предотвратить очередное самоубийство. Земная марионетка так и застыла облитая бензином, когда я окликнул монстра.
Ударил чистым светом, Майне поддержала. Вдвоем мы заключили Пожирателя в огненное кольцо и начали медленно раздвигать вверх и вниз светящиеся стенки, образуя кокон.
И мы бы справились, не отвлекись я на секунду. Ведь с зажигалкой в руках стоял никто иной, как мой друг, седьмое воплощение Эрика Бредферского, с которым мы в две тысячи пятисотом веке до нашей эры Атлантиду основали, а в шестом поставили на уши всю будущую Англию. Конечно, сейчас он не помнил, кем был, более того, оказался глупой марионеткой в руках Зла, но ведь оставался моим другом! И то, каким он является на самом деле, помнил за него я сам.
Мимолетного движения мысли хватило на то, чтобы испортить зажигалку. И с облегчением улыбнулся, когда узрел недоуменное разочарование, наравне с искренней радостью на челе нерадивого самоубийцы. Но когда обернулся, Майне не было.
'Уничтожишь меня, убьешь ее, - произнесло чудовище. - Сейчас ты раскроешься. А я немного накажу'.
И я раскрылся.
- Да, поизносил ты свое физическое тело, - засмеялся воронкообразный. - Ты забыл основное - азы боевой магии. Конечно, очень удобно злоупотреблять силой, когда голова будет болеть не у тебя.
- Я жду. Каково последнее условие?
- Победи меня.

Хлопок.
Еще один.
Будто хлыст просвистел над ухом.
И резкая боль в плече. Инстинктивно закрылся и выбросил руку для удара. С пальцев должны были сорваться остроконечные молнии, но ничего не произошло. От третьего же хлопка я полетел в бездну.
Сгруппировался.
Отскочил.
- Вот теперь я ее отпущу, - душа упала на тонкую ленту извилистого Пути, спугнув фейерверк радужных красок. - Потом вернусь, доем. Все это время в реальном мире Антон Строгов встречался, разговаривал и даже работал со мной, твоим злейшим врагом. И однажды, желая избавиться от постоянных мигреней, выпил неизвестное лекарство, случайно, лишив магических сил свое астральное 'я'.
Ах, как бы не так.
Не было последней капли, она так и не упала в стакан, а, значит, силы должны были возвратиться: с минуты на минуту. Главным было - заморочить, заставить выпустить жертву.
- Насколько знаю, каждому из своих верных псов, Высший обещает помощь в самую тяжелую минуту. Не хочешь позвать?
- Обойдусь, - прошипел я.
- Нельзя пренебрегать протекторатом Творца, мой мальчик. Неужели выживание не стоит обращения к Его благословенному лику?
Я до крови закусил губу, но ответил:
- Высших никогда и ни о чем нельзя просить. Когда будет по- настоящему трудно, они явятся сами.
По подбородку потекла тонкая струйка. Несколько алых капель породили сумасшествие красок, но отвлекаться на них не было ни сил, ни времени.
- Ну, что ж, это твое дело.
А я ждал, готовился. И когда чернота отползла от Миалы, ударил.

Уши заложило. Ни одна смерть не сравнится с болью распадающегося сознания. У меня-земного завтра не только голова, но и уши болеть будут.
Откатом сбило с ног. Распяло. В кожу вонзились сотни игл.
Я захрипел, потому что в легких не нашлось воздуха для полноценного крика. Ноги онемели, а руки повисли плетьми.
В Астрале невозможно потерять сознание. И я терпел.
Боль была в каком-то роде наказанием, искуплением греха убийства, покаянием. Ступенью очищения, подвластной лишь Ему и Его помощникам - тем, кто делает зло во имя добра.
Несколько раз поднимался и снова падал. Голова нестерпимо кружилась, тело отказывалось служить.
'Только бы не инсульт, - промелькнуло в голове. - И инфаркта не хотелось бы'.
Ведь физическое тело при болезни астрального медленно умирает, а уж о том, как оно отреагирует при таких вот встрясках, даже думать не хочется.
Перевернулся на живот, пополз, дотронулся до безвольного тела. И Астрал потряс еще один вопль.

Я смотрел на голубой шарик или, вернее, геоид, очень похожий на фотографии планеты из космоса.
Потом увидел бирюзовое море и светлую полоску песка.
Медленно и неспешно набегали на пологий берег волны. И только следы вели из темных вод.
Шли двое, но где-то - только один.
- Что это, Господи? - спросил я.
- Твой жизненный путь.
- А кто же там, рядом со мной? - указал я на вторую пару следов.
- Я, - пришел ответ. - Это самое лучшее время. Мы шли с тобой рядом, плечом к плечу.
- А там, где я один - темная полоса жизни?
Он кивнул. Я не мог увидеть этого, но не смел усомниться.
- Почему же ты покидал меня, Господи?
- В самые горькие минуты я нес тебя на руках.

Утро:
Вновь это проклятое утро:
Я едва сумел подняться. Тело болело. Ощущения очень походили на те, что испытал в юношеские годы, будучи избитым бандой озверевших подростков.
Потом чуть не вытошнило при взгляде на окровавленную постель. Кровь- то откуда, через поры, что ли высочилась?
И только голова привычно раскалывалась.
Как обычно.
Как всегда.
- Хочу на пенсию!
Впрочем, было в сегодняшнем пробуждении что-то новое. Может, потому, что за окном пели птицы и светило солнце.
И все еще разбитый, не обнаружив в аптечке анальгина и выкинув бесполезное тамаковское снадобье, поехал на работу.
- Доброе утро, Антон Александрович, - впервые за все время работы поздоровался со мной дед, и, узрев округленные в изумления глаза, тут же рявкнул. - Ноги, ноги вытирай!
Завотделением в клинике не было. Странно. Хотя, возможно, в очередную командировку подался: куда-нибудь поближе к летнему солнышку.
Вот и ее палата.
Плечом отворяю скрипучую дверь...
Она сидит на кровати и смотрит на меня необыкновенно огромными глазами. Изумрудно-зелеными, каких, кажется, вообще в природе не существует.
И я сажусь на табуретку, иначе рискую упасть.
Я знаю ее, всю жизнь, а может, и ранее. Только не спрашивайте, откуда: логика всегда пасует перед чувствами, и она в этом абсолютно права.
И будто кто-то невидимый щелкнул выключателем: перестает раскалываться голова, и притупляется боль.
- Доброе утро, - говорит Миала своим нежным, чуть приглушенным голосом.
- Привет, Майне, - как обычно, путаю я ее имя.

5. #1: Светлана (53). Очевидцы.

http://www.jaeks.ru/forum66/read.pl Монтер. 03.02.2006. Поймите меня правильно, я всего лишь админ в небольшой компании, занимающейся программным обеспечением, параллельно модератор одного замечательного форума.
Работа, нужно сказать, не сахар. Ночь, для таких, как я, - рабочее время, но злобное начальство, не желая понимать чаяний рядовых сотрудников, требует появляться в офисе и в светлое время суток. Спать приходится урывками - утром и вечером, а иногда в обеденные перерывы.
В таких условиях, кто угодно начнет галлюционировать и выпадать из общего ряда. Нет-нет, вовсе не оправдываюсь, но именно здесь и сейчас на подконтрольном форуме, решил признаться, возможно, не только вам, но и самому себе. Я экстрасенс, более того, психократ, потому что сумел заразить видениями не только близких, но и соседей по подъезду.
Стояла ночь. Ленка сопела на диване, я сидел и охранял ее сон, стуча по клавиатуре.
Форум кипел. Местный алкоголик Мараканд, принялся гонять направо и налево бесов, часто срываясь даже на вполне законопослушные ники. Уж, не знаю, что с ним произошло в реале, но явно, что-то нехорошее. Первые приступы белой горячки начались у Мараканда год назад, когда зашла на форум ничем непримечательная девушка Нрева. За какие-то полчаса она смогла столь грамотно завести публику, что мне оставалось только:
1) ее забанить;
2) уйти спать;
3) напиться.
Первое не успел: Нрева исчезла, предоставив старожилам обличать пустоту. Второго попросту не смог: форумные баталии и у обычных-то участников сон на раз отбивают, а для модератора они почище адреналинового укола. Поэтому, осуществил третье. И только успевал тереть наиболее нелицеприятные ветки, да скрежетать зубами.
Девушка, кстати, оказалась никем иным, как Михайловским Иваном Петровичем - талантливейшим и знаменитейшим психиатром. И даже опубликовала ряд работ под общим названием 'Фобии посетителей Интернета'.
Читал я их. Узнал много нового. Но вот головной боли Иван Петрович мне, конечно, прибавил.
Сегодня, после того как Мараканд перевел в Михайловские половину форума, я, без тени зазрения совести, отправил его в 'баню', несмотря на прежние заслуги. Допил коньяк и дополз до кровати. Видимо, у каждого человека бывают переходные состояния. У меня на психику наложилось достаточно сильное алкогольное опьянение, недостаток сна и, конечно, немалое расстройство.
Проснулся до света, как пишется в глупых фэнтезийных книжках: 'за два часа - в самое чудное время'. Ощущение было такое, будто кто-то взял огроменную кувалду, да и тюкнул одновременно по голове и грудной клетке.
Сидячее положение принял, еще толком не придя в сознание. Гляжу: нечто черное и иллюзорное пересекает комнату в направлении ванной. Ощущение присутствия чего-то инородного было таким, что я едва не заорал.
Сказать по правде, я и всхлипнуть-то не мог. На время контакта дышать перестал, кажется. А оно медленно пересекло комнату, приостановилось (возможно, обернулось) и ушло за стену.
Только тогда я смог хоть как-то перевести дух. Оглянулся: а и Ленка не спит, во все глаза смотрит на то место, где неизвестное мохнатое исчезло.
Так что, народ, если кому будет интересно, кто преумножает количество чертей в этом мире, так это я Данила Николаич Донский.

Из дневника Елены Васильевны Прохоровой.

Сущность, конечно же, вызвала я.
Накануне, доцент Скоропотрахский завернул очередную защиту лабы по схемотехнике. Я, конечно, девушка современная и прекрасно понимаю, чего добивается этот старый козел. Но, как и у любой женщины, перевалившей за второй десяток, у меня есть принципы.
Ну, пригласил бы в ресторан, да хотя б и в рюмочную за углом, сразу бы вспомнила, что он преуспевающий ученый. Мужчина в самом рассвете тридцати и, даже лицом и фигурой неплох, несмотря на фамилию.
Ну, да ладно, я, в крайнем случае, Никите Альбертовичу переездам, он у нас мужчина понятливый, к тому же завкафедрой.
Вообще-то, мне этот институт и не нужен ни разу. В наше время корочку получить, что на асфальт плюнуть.
Однако поведение очередной 'любви до гроба' Даньки вывело меня из себя уже основательней.
Ну, разве это жизнь, когда уходишь в институт, а любимый за компьютером, приходишь - там же? Это не личная жизнь, а семейная какая-то получается. Проводи он на мне столько же времени, сколько со своей клавой, так я бы и о Сидорове не думала.
А Лярвик был такой хорошенький, маленький. Ну, прямо душка черненько- лохматенькая. Я как раз подманить его собиралась. А тут этот громила на кровати вскакивает и все портит.
Нет, ей богу, уйду от него, надоел.

Из рассказа у подъезда.

- Ай, мужики не поверите, я ночью сегодня чуть не помер.
- Чего, водка паленая? - это, значит, Семенков из второго подъезда.
- Нее, - отвечаю. - Я сегодня ночью чертей видел.
- Да то ж белочка, - а это, конечно же, Бехер, приперся на халявку водярки испить.
- Типун те на язык, - говорю. - Сам ты белочка. Их, то есть его, и Панамарчук, и Чековский с Петей Бургским видели. А не бывает такого, да чтобы белочка ко всем сразу являлась.
А было оно так.
Просыпаюсь я, значить. И с утреца, чтобы зря не терять времени, в магазинчик наш, что за углом меж двух новостроек притаился, чапаю. А в нем же, сами помните, люди явно неадекватные работают.
Вся страна когда на капиталистические рельсы перешла, по-новому жить начала.
А что это значит?
Во! И я о том же: что нет больше в жопингах перерыва обеденного, да и вообще культурно все, да по западному. То есть даже нам с тобой бутылочку беленькой с улыбкой продадут, и никто слова бранного себе не позволит.
Ты вот Нинку, жирную заразу, помнишь? Вот, и я в кошмарных снах видеть всю жизнь буду. На протяжении лет десяти встречала меня со словами: 'Опять пьешь с утра, алкаш недорезанный'.
Обидно?!
Вот! Вот ты, меня понимаешь.
Ну, значит, дошел я до жопинга, а там учет. Я аж расстроился: до супермакенга, почитай, полквартала идти. Однако, встретился мне по пути Петя Бургский, друг и товарищ закадычный, заправленный и затаренный, как у нас оно водится. И пошли мы с ним встречу отмечать, да о жизни толк весть ко мне на хату. К вечеру же и ребята подтянулись.
Сидим, значит, пьем. Время далеко за полночь перевалило.
Чековский как раз о жене своей шестой по счету рассказывал. Эх, бедный он мужик, поскольку женщин ну, совсем не разумеет. Если я понимаю их, ну приблизительно, как горожанина иной деревенщина, то Саша во всех бабах посланцев иных миров видит.
- Дальше-то что? - это прощелыга-неслух из девятой квартиры из-под стола вылез.
С двойки на тройку перекатывается, а туда же: в мужские разговоры вмешивается.
В общем, сгрустнули мы не на шутку, вот будто ложись и помирай. Опять же в грудной клетке защемило, рука даже сама бутылку за горло цапнула.
Разлил. Выпили. И тут краем глаза смотрю, нечто черное по квартире чешет.
И, знаете, страшное такое, глазами неуловимое, но обязательно мохнатое. Я на друзей гляжу, а те будто онемели.
Нет, рогов да клыков не усмотрели, врать не буду. Но и так же ясно, черт чертом!
Сидим, значит, не шелохнемся. Чертяка квартиру пересекает: странно как-то - по диагонали, а алкоголь-то в кровь впитывается:
Первым не выдержал Саня.
-Да что, - говорит, - у тя, Степаныч, дрянь какая-то по-хозяйски топает?
И решили, значит, мы его изловить.
Оторопь-то нас отпустила, да черт какой-то непонятный попался. Что кидайся в него, что хватай, а он будто меж пальцев просачивается. Так сквозь стенку и удрал, дрянь такая.
- А может, не было черта этого?
Оглянулся я, а у подъезда Петя Бургский стоит с уже полным пакетом и на дверь кивает.
- Может, и не было, - отвечаю. - Ладно, мужики, пойду я.

Эх, расскажу, раз попросили.

А вот у меня сегодня было презамечательнейшее настроение. Сначала я от души повеселился в институте.
Нет, ну, честное слово, когда к молодому аспиранту на экзамене подходит юная куколка в мини и строя глазки, да слепя лучезарной улыбкой, несет любую чушь, но только не по билету, многие теряются. А вот когда в следующем году светит докторская, подобные ситуации, повторяющиеся с периодичностью минимум раз в полгода, ничего, кроме коликов в животе от смеха, уже не вызывают.
И, смотрите, не подумайте чего. Я молодой человек нормальной ориентации, просто, вероятно, из-за профессии, а, может, потому что прожил на Земле только тридцатник и возраста 'бес в ребро' еще не достиг, бросаться на первую попавшуюся нимфеточку не собираюсь. А еще, черт побери, ну, должны же быть у человека хоть какие-нибудь принципы? Вот почему, если бы я со своими метр девяносто и атлетической фигурой в свое время намерился строить глазки профессорше по вышке, то бишь высшей математике, она меня выгнала бы и бровью не повела. А этим с ногами от ушей и грудью третьего размера, что можно? Да, фиг вамс, то бишь, национальная индейская изба.
Из дома я вышел в Интернет и, конечно же, не смог отказать себе в удовольствии, как следует, порезвиться на форуме. Выдуманная еще в бытность студентом масочка Мараканд, вроде незримой кирасы оберегала от уколов завсегдатаев, а любимая прокся спасала IP. В общем, модератор нервно курит - форум стоит на ушах.
В конце концов, нервы у Даньки не выдержали. Мараканду был объявлен жестокий бан на сутки, а в привате замаячила просьба не пользоваться 'динамомашиной' и не появляться хотя бы до утра.
Ладно, бог с ним, Данька парень хороший, да и по работе у него вечная запара, а еще баба явно ненормальная сродни институтским куклам - в общем, тяжко ему в этой жизни без должного чувства юмора приходится.
Ну, значит, еще часика три в игрушке просидел, вывалился в реальный мир, когда светать намеревалось. Только ложиться собрался, уже на диван сел, как слышу у соседа моего Степанова:
Хрясь.
Бздынь.
Блямс.
Бух.
Я аж испугался. Ну, думаю, напился-таки Степаныч до белой горячки, а, может, и убил какого-нибудь собутыльника. И тут слышу из-за стены - мат-перемат, уж точно смертоубийству неспособствующий, потому что уж больно витиеватый и даже художественный. Я даже заслушался, а оттуда опять.
Бум-бум.
Бла:
Хряпс.
'А ну, хватай'
'Держи'
Я к стене подхожу, а сквозь нее просачивается нечто, и прямо в руки - прыг.
Нечто странное какое-то. В том смысле, что формы его разобрать трудно, словно одновременно в нашем и чужом измерении находится. Уверенность в том лишь есть, что круглое и мохнатенькое, да иссиня- черного цвета. А на ощупь-то и вовсе теплое и мягкое, если только не урчащее. В общем, во всех отношениях милое и приятное существо.
Я его погладил, насколько умел. Отнес на кухню, да молока налил.
Вот так и прижился звереныш у меня: днем квартиру охраняет, ночами соседей гоняет. Даже Манька-уборщица со второго этажа присмирела как- то: со всеми здоровается и слова худого не скажет. А-то раньше пройти мимо нельзя было, чтобы в спину 'ходят все ходят, всю парадную затоптали, буржуи новорусские' не получить. Обязательно настроение с утра испортить стремилась. Вот уж, действительно, как не относись ко всякого рода нечисти, а среди людей, такие энергетические вампиры встречаются, что любой Дракула с тоски- зависти удавится.
Вот так и живем. И знаете, очень даже неплохо. Главное - чувства юмора не терять.

Объявление на третьем справа от перекрестка астральном столбу. Криволапый толстопят переулок дом 5.

Люди! Если кто к нам заходит, или меня сейчас слышит!
Вы можете сколько угодно в нас не верить, можете даже предаваться излюбленному своему депрессивно-унылому состоянию. Я вас об одном прошу, верните собаку, а?
Это же нечестно, в конце-то концов. Сидели бы в мире своем и не отсвечивали, верили во что угодно. Так нет, обязательно к нам заявиться надо и, конечно, приманить ни в чем неповинную зверюшку.
Собаки, они же существа чистые и во всех отношениях лучше вашего брата. Чувствуют сумятицу в душах, вот и бегут помогать. А как поможешь, если из вас нормальными можно считать только детей, а взрослых и 10% не наберется?
Эх.
Ладно, если не вернете, то хоть привет передайте - Кляксону и его теперешнему хозяину, надеюсь, он-то как раз из десятки.

Астралопитек Боря.

6. #6: зубастый Пупс (52). ПАРАНОРМ

Обычный прием. Привычно смотрю в карту пациентки. Людмила Ивановна Беликова , 32 года, диагноз - потеря жизненной силы. Перевожу взгляд на нее. Очень интересная женщина, непростая.
Глядя на нее, ловлю себя на мысли, что понимаю трагедию красивых женщин. . . им не просто быть умными, когда мужчины больше склонны любоваться фасадом, ведь для того, чтобы зайти внутрь, надо еще по ступенькам взобраться, редко, кто из нас любит напряжение. Попытки вникнуть в суть человека, что у него там внутри, в душе, чем живет, что волнует, как раскрывается - утомительны до безобразия. А ведь даже дети понимают, что конфетка вкуснее даже самого расчудесного фантика. Впрочем, на то они дети чтобы чувствовать истину.
Всматриваясь, в Людмилу все пристальней, понимаю, что в такую женщину я бы мог влюбиться. И не за экстерьер, отнюдь. Не за миловидное лицо, не за естественную органичную грацию, нет. Взгляд. Взгляд ребенка, открытый, беззащитный, господи, да ведь она наверняка всех бездомных собак подкармливает в округе. Мда. . . Ладно, возвращаю себя в рабочее состояние.
- . . . Иван Матвеевич, - между тем продолжала она, поразительно как в такой ситуации женщина умудрялась сохранять самообладание, - третий день не могу спать, работать, ничего не могу, постоянно выжата, как. . ., как лимон, простите за банальность. У меня такое чувство, что я умираю, с каждым днем становлюсь слабее и слабее.
- Людмила Ивановна, я здесь для того, чтобы Вам помочь, - совсем немного толкаю ее психоэмоциональное состояние в сторону позитива. Пока я еще не начал работать с ее энергоинформационной оболочкой, только прощупываю, стараюсь поймать и как-то упорядочить колебания ее настроения. Я - не совсем обычный паранорм, то, что называют душой, видится мне не в цвете. Для меня человек - это пакет энергетических вихрей, я воспринимаю их частоту и амплитуду и по сформировавшемуся образу очень много могу сказать о нем: от банальных болезней, пороков и даже некоторым образом предсказывать его будущее, вернее наиболее вероятные пути его реализации. С Людмилой все оказалось не так просто с самого начала, как только я прикоснулся к ее энергетической сфере, как тут же получил довольно таки болезненный ментальный удар, она что-то почувствовать, вскрикнула:
- Иван Матвеевич, что происходит?
- Людмила, расслабьтесь, снимите блоки, - я сначала подумал, что имею дело с начинающим коллегой.
- Я не понимаю о чем Вы. - Она, действительно, не понимала, 'видящего' такого класса как я не обмануть. По крайней мере, так запросто.
- Хм . . . видите ли у Вас есть некоторые способности в паранормальной сфере, Вы инстинктивно закрываетесь от внешнего воздействия, только что я получил довольно-таки болезненный удар, попытавшись просканировать Вашу психоэмоциональную сферу.
- Ой, извините, - ей действительно было жалко. Интересно, что упоминание о сверх способностях взволновали ее меньше, чем причинение другому человеку боли. Интересно.
- Не возражаете, если я введу Вас в легкий транс. Помочь я смогу только отключив Ваше сознание. Позволите?
- Да, - странно, многое было в этом 'да', но что мне понравилось больше всего: кроме отчаяния и страха, там было доверие, доверие ко мне, в общем-то, постороннему человеку, а ведь я искусственно его не внушал, неужели она тоже 'видящая истину'. Это многое бы объяснило. Ввожу ее в транс, сознание гаснет, сейчас передо мной всего лишь живая кукла, я люблю этот момент. Нет, я не извращенец и ничего не делаю со своими клиентами в таком состоянии. Просто миг, когда душа покидает оболочку, как бы уходит ненадолго из тела, мне, всегда напоминает о том, что мы так ничего о ней и не знаем, о душе-то. Ничего не знаем о себе. Где заканчиваемся мы и начинается просто животное, тело? Очищаю сознание, смотрю.
Резко вываливаюсь из измененного состояния сознания. Вытираю рукой пот: даааа. Девушка оказалась сильным магом, какой природный дар. Выраженная ведьма, оператор реальности. Интересно, долго ли проживет ее обидчик, не удивлюсь, если она уже кого-нибудь умудрилась поджарить взглядом. Впрочем, судя по всему, жилось Людмиле на редкость комфортно, возможно, что и не было в ее жизни ни одной по- настоящему стрессовой ситуации, которая бы раскрыла ее талант, заставила бы обратить внимание на свои способности. В принципе, полгодика обучения и она вполне может левитировать предметы, себя, читать мысли людей, будущее, подключаться к эгрегору человечества (его коллективной душе). Только если ли у нее эти полгодика? Вхожу в ее сознание повторно. Так . . .а это что? Из центра того, что называют третьим глазом (аккумулятором тонкой энергии) выходит нечто напоминающее пульсирующую нить, да какую там нить, целый канат, по которому струиться бешенная, невозможная энергия. Все понятно, нечто или некто выкачивает с ужасающей скоростью из бедняжки жизненную силу. Но как?
С таким я сталкиваюсь впервые в своей практике. Да бывают сглазы, проклятия, которые 'подвешиваются' на человека или даже на несколько людей и постоянно подпитываясь от своих жертв . Этих видно сразу они как бы витают над астральным телом человека, деактивировать их довольно просто, перерезать нить (причину их вызвавшую) и все. Это и психоаналитики умеют, не представляя даже истинной энергетической природы этого явления. А тут. . . Куда уходит канал откачки энергии не понятно, вообще, никакого намека. Я попробавал рубануть его сжатым импульсом своего сознания, хорошо, что площадь воздействия выбрал минимальную, иначе бы меня просто размазало. Все равно, что скальпелем кромсать силовой кабель под напряжением.
Меня вынесло обратно в тело и уже дважды . . . есть повод задуматься, а во второй раз 'приземление' было еще и весьма болезненным. Так думай, Ваня, думай. Что-то надо делать. Я смотрел на обреченную женщину и начинал паниковать. Ну, не мог я допустить, чтобы она умерла, просто не мог, а это уже происходило: силы покидали ее буквально с каждой минутой. И тут, когда я дошел уже до крайней точки отчаяния, в голове возникла достаточно безумная идея, но . . . пожалуй, она могла сработать. Правда, в случае неудачи мне конец и ворвавшиеся в мой кабинет люди увидят два живых (а может уже и не очень) трупа с бессмысленно тащащимися в бесконечность глазами. Позволив себе 15 минут глубокой медитации, полностью отчистив сознание, я решился. Поработал с образами. Самое простое, с чего начинается обучение любого специалиста нашей области. 'Прокачал' аналогию с силовым кабелем до ее логического завершения, свою сущность представил в виде руки, облаченной в резиновую перчатку, отсек все связи с внешним миром, все эмоции, все что могло выдать меня, зацепить, и, войдя в сознание Людмилы как бы перехватил канал откачки, взял его в руку, сразу же, физически ощутив, как ей полегчало. А вот дальше. . .

Дальше я допустил ошибку - отвлекся на женщину. Возможно, какое-то мое чувство проскользнуло сквозь защитный барьер. Только успев подумать: 'Пи . . .', как. . .нет, меня не убило, хотя должно было бы, меня резко выдернуло из тела, грубо оборвав тоненькие аккуратные ниточки, которыми за свой 'дом' держится любой лечащий паранорм при работе с пациентами. Когда все только начиналось, сразу после нашего признания людьми, организации школ и ВУЗов по обучению, раскрытию внутренних резервов человека бывали случаи, когда врач-исследователь настолько увлекался сознанием пациента, что оставался в нем, в итоге получилась с одной стороны пустая оболочка - с другой стороны . . . шизофрения - это детский сад по сравнению с тем безумным коктейлем из душ, что доставались второму телу. Поэтому у нас крепко держаться за свое тело в момент работы с психикой другого человека - это инстинкт, вбитый годами обучения. Именно вбитый. А тут меня не просто выдернуло, меня тащило с бешенной скоростью. Скорость в данном случае - не совсем правильный термин, я никуда не перемещался. Скорее падал, стремительно теряя свою личность, человеческое в себе. Это было перемещение вглубь энергоинформационных оболочек, сейчас уже все знают, что их много. Кто то может выйти только в свою, кто-то опуститься до общечеловеческого уровня - эгрегора. Это уже опасно, от туда многие не возвращались, растворяясь в коллективном сознательно- бессознательном, в той самой Нирване, о которой грезили буддисты, но говорят, есть уровни и глубже и вот туда пролетев астрал я и рухнул на один из нечеловеческих слоев.
Не буду описывать, что я там увидел. Не потому что это страшно, у нас просто нет слов для описания подобного, к тому же в том месте я и себя-то воспринимал с трудом. Будучи, одновременно и самим собой и еще миллиардами людей, живших до меня и после. В какой-то момент мое сознание, словно, оплодотворенная яйцеклетка начало стремительно делиться, вмещая в себя миллиарды и миллиарды человеческих душ. Во Вселенной рождалось новая сущность, я стал больше чем человеком, больше чем богом.
Вот, сформулирую так: я стал богом, вышедшим за свои границы. Немного придя в себя, вернее во всех нас, я увидел ЭТО.
Чувствовалось, что присутствие иной сущности (меня) в пространстве этому существу, нет, назовем его 'Существом' (чтобы хоть как-то обозначить) даже не неприятно, а просто отвратительно. Представьте себе, что в Ваш уютный чистенький кабинет ввалилась жирная вонючая свинья, только что вылезшая из особо грязной лужи, она занимает кучу места, смердит, оставляет за собой отвратительные следы на дорогом ковре, грязные потеки на стенах, о которые трется. Представили? Так вот эта картинка не передает даже миллионной доли ощущений его. А само оно было прекрасно. Нет не прекрасно, а П-Р-Е-К-Р-А-С-Н-О. С какой бы буквы и как бы Вы не написали это слово, оно не передаст того ощущения, которое возникало при взгляде на это.
Попытки сформулировать, вычленить какие-либо его аспекты, были обречены на неудачу. Как только это делаешь, всё . . . ощущение гармонии, ощущение счастья - пропадает. Более того, может мне и показалось, но, как бы это сказать, в общем, для каждого субъекта снабженного эстетическим чувством Существо раскрывалось по-разному, в меру развития этого самого эстетического чувства. Т.е фактически Существо - это воплощенный принцип совершенства, конкретные формы проявления которого полностью зависят от чувств и способностей к восприятию прекрасного каждого конкретного наблюдателя.
И оно ничего не могло со мной поделать. Представьте себе сильномогучего, сверхмудрового муравья и тупого детину, как думаете, у кого в личном зачёте больше шансов? Про единоборство я вообще не говорю, меня одно удивляет: как он допустил, чтобы я оказался на его уровне бытия.
Вероятно, как бывалый рыбак, привыкший к легким победам над рыбой он просто бездумно потащил удочку на себя едва почувствовав на том конце сопротивление. Под водой-то не видно, что за рыбка попалась, а там вместо налима оказался я - маленькая акулка с большими зубами. Первоначально-то я закрылся неплохо, а по ходу продвижения вглубь или если хотите восхождения (направление в данном случае непринципиально) мои возможности, а с ними и защита пропорционально росли. Ну а когда он меня вытащил - было уже поздно.

Я стал настолько могуч, что без труда отсекал воздействия любого уровня. Я был сильнее, потому что сумел выйти на более тонкий уровень бытия, сохранив всю свою животную энергетику. Тут она обрела настоящую мощь. Существо не продержалось бы в нашем мире и наносекунды его просто разорвали бы энергии бушующие в нашем грубом материальном мире. Здесь же ему явно не хватало силы, вот оно и подворовывало.
Забавно, но как я понял, оно -интегрально. Состоит из всех обитателей этого слоя реальности, объединенных общей энергоинформационной сущностью, и в тоже время каждый ее элемент - достаточно самостоятелен, чтобы, проявляться, реализовываться еще и индивидуально. Житель этого слоя реальности - Творец, в чистом виде. Сущность, создавшая наш мир - всего лишь его проекция, подобно тому, как мы - проекция нашего Бога на наш слой реальности. Трагедия Существа заключалась в том, что оно переросло свою реальность, свой энергетический слой и не смогло выйти на более тонкий уровень бытия. Кстати, тоже самое ждет в перспективе и нас (а вот интересно кем будет мы питаться). Этот слой реальности больше не мог держать его без внешней подпитки.
И оно начало частично погружаться в нижние слои, проявляясь в них. Так появился наш Бог, так появились мы. Это, конечно, здорово, только ему почему-то не нравилось. Если я правильно понял, от подобного нисхождения начинало терять себя. Если проводить аналогии с человеком, я бы сказал, что оно начало тупеть. И тогда не найдя ничего лучше Существо начало умерщвлять, высасывая досуха своих внуков, т.е. нас. Оно сканировало энергоинформационную оболочку человечества на предмет поиска случайно вышедших в нее, отслеживало поток негативной энергии сильного, но не дисциплинированного работой над собой сознания. И в момент острого переживания, когда открывались человеческие энергетические каналы (отрицательные эмоции - огромный ресурс) Существо присасывалось к ним, не давая каналу закрыться после сна, продолжая качать из человека силу и после пробуждения. Чем естественно довольно быстро убивало свою жертву.
Справедливости ради, надо сказать, что подобные гастрономические изыски не доставляли Существу удовольствия, оно старалось не жрать людей сверх того, что необходимо было для выживания. Но за тысячи лет существования человечества таким образом были уничтожены сотни талантливых паранормов, магов. Казалось бы, какие-то жалкие сотни, людская жизненная сила, будучи проявленная здесь становилась поистине безграничной. Надолго хватало даже такому прожорливому Существу, но то были лучшие представители нашего вида и мне эта ситуация очень не нравилась. Не только как Ивану Матвеевичу Спицыну, но и как воплощению миллиардов живых, чувствующих и мыслящих существ. Первым моим побуждением было раздавить чудовище (да я мог бы это сделать, нет ничего опаснее для творца, чем его детище), но чем больше я на него смотрел, тем менее мне хотелось это сделать.
Оно транслировало в мое (ставшее на некоторое время одной большой общагой) сознание образы, сущности, которым я не могу найти названия. Настолько щемящее прекрасные, что от их созерцания можно было одновременно испытывать и жуткую боль, и непередаваемое блаженство. Я понял, что не смогу убить ЭТО. Тем более, спрогнозировать что станет с нашей Вселенной в подобной ситуации было просто невозможно. Песня родилась сама. . .
Я открыл глаза, передо мной сидела посвежевшая, прекрасная женщина (я немного влил в нее силы на обратном пути, пожалуй, даже сверх того, что было в ней). Совершенно ни к месту я понял, что она станет моей. Мы сидели и улыбались друг другу.
Вдруг она серьезно взглянула на меня и сказала:
- Все что я видела, это правда было или мне просто приснилось?
- В трансе не может ничего присниться. - Ответил я автоматически, да видимо с энергией ей перепало и часть моего знания, в том числе и память. Словно прочитав мои мысли, а может и в самом деле прочитав, она спросила
- А что ты с ним сделал? этого я не помню?
Я улыбнулся. Действительно проблема была сложной. И с этической точки зрения и с точки зрения банального выживания. Решение же - простым и одновременно изящным, а главное прекрасным. Существо просто не могло сопротивляться хору миллионов лучших певцов человечества. Да и не ожидало оно от нас такого, первое впечатление от людей, как они есть во всем их многообразии у него сложилось . . .ну не очень. Каждый звук нашей песни все более отделял реальность Существа от низших уровней, выстраивая стену прекрасного вокруг него, но оно как будто этого не замечало или не хотело замечать.
Мы пели, вроде бы каждый о своем и о себе. Но звуковая вязь, результирующая вибрация были настолько гармоничными и оригинальными, полными, вмещающими всю красоту, всю сложность и многообразие человеческой жизни, что Существо заслушалось. Должно быть, есть в нас нечто, что позволяет понимать друг друга даже тогда, когда мы с маниакальным упорством пытаемся всё испортить словами. Это 'что-то' - красота. Универсальная ценность, единственная связующая людей нить, то от чего даже у Бога нет противоядия. Красота - внутренняя суть понимания.
Наверно, я никогда больше не смогу слушать музыку, воспоминание о той мелодии, будет убивать восприятие текущего шедевра. А, может, и нет, кто знает.
Я закрыл выход в его реальность с нашей стороны, образно говоря, захлопнул дверь, которую нельзя открыть изнутри иначе, как ключом, а ключик остался, конечно, у меня. Впрочем, у Существа осталась замочная скважина куда я направил тоненький ручеек человеческой энергии, которая бессмысленно: регулярно и неосознанно выкидывалась в астрал по сути никак не используясь. Ее не так много, но Существу хватит, а заодно на строгой диете оно сможет найти выход в более тонкие уровни бытия, у него просто не будет иного выхода. Ни один паразит развиваться не будет, законы мотивации действуют на любом уровне бытия, он будет бесконечно эксплуатировать свою сущность. А это плохо, какой бы совершенной она не была рано или поздно наступит регресс. Честно говоря, я не думал, что вернусь обратно в тело.
Ощущение беспредельного могущества подавляло робкий протестующий шепот сознания, раз, за разом отгоняя вполне здравую мысль, что все, что я случайно получил - не мое. Дурная сила не принесет ничего кроме разочарования. Возможно, когда-то так же думал и наш Бог, прежде чем отказаться от данного ему свыше могущества. Как знать, может он до сих пор бродит среди нас, а может, живет давно там, куда так стремится Существо. Наконец, не знаю, много ли времени прошло, но та часть сущности, что является истинным настоящим мной, сумела таки меня напугать.
Этим и отличаемся мы, люди - способностью заглянуть в глаза своему страху и принять его, как друга, как учителя. Впрочем, как Вы должно быть уже догадались, была и еще одна причина, по которой я вернулся домой. В этой Вселенной нет существа страшнее и прекраснее женщины :).

7. #11: Пуз ( , ) (49). Проклятие синих глаз.

Проклятие синих глаз. Рассвет застал в весьма позорной позе. Ноги согнуты в коленях, зад чуть приподнят, руки бесчувственно вытянуты вдоль тела, голова на можжевеловом валике. Колючее одеяло скомкано и сброшено на землю.
  Нещадно яркий луч солнца заставил разлепить глаза. Поднявшись, сладко потянулся. Страшно ломит шею. Прозевываясь, поднял одеяло, пару раз встряхнул от земли и бросил на расстеленную оленью шкуру, что служит лежанкой. Протер глаза от засохшей грязи, побрел к ручью. Голова неприятно пустая. Странное не определившееся настроение. Я еще помню время, когда маленький просыпался веселый или грустный. Это зависело от снов. Но теперь: наверное все из-за корешков, что купил у знахаря.
  Холодная вода, освежила лицо. Прополоскал рот, ужасный запах на время прекратился. Наполнив бурдюк с водой, вернулся к месту ночлега.
  Аккуратно сложил одеяло, завернул в оленью шкуру. Сложил в походный мешок, сверху бросил можжевеловый валик. Из того же мешка достал кресало.
  Ароматные корешки, заваренные в горячей воде, подняли настроение.
  Одной рукой держал чашку, другой гладил рукоять меча. Если бы меня спросили о мечах, я бы рассказал целую философию. Когда путешествуешь один, мало обращаешь внимание на дорогу. Глаза обычно монотонно обводят горизонт, ноги как будто идут сами, а мысли живут своей жизнью. В такое время складываются довольно интересные идеи. А когда единственный друг преданно покоится в ножнах за спиной, по неволе придаешь ему большое значение.
  Меч. Понимаю, что меня никто не спрашивал, но все же расскажу. Меч для меня имеет скорее символическое значение. Значение защиты, помощи, уверенности. Я знаю много видов мечей, множество названий. Знаю недостатки и преимущества каждого. Нет, я вовсе не опытный боец. Просто люблю читать и расспрашивать. Мой меч не похож не на один из известных видов. Он особенный. Рукоять из неизвестного металла. Эфес не крестообразный, как у палашей. И не круглый, как у японских катан. Четыре шипа из того же металла загнуты вниз к рукояти. Чем-то похож на эфес шпаги, но гораздо плотнее прилегает к руке и дает ей больше свободы, полностью исключая возможность выскальзывания. Ножны явно созданы не для этого клинка. Это видно с первого же взгляда. Рукоять, эфес и сам клинок словно одно целое. Цельный кусок металла. А ножны просто подобрали по размеру и привязали к рукояти красным шнуром, скорее всего, чтоб не спадали.
  Вы спросите 'А что с самим клинком?'. Не знаю. Я никогда не снимал ножен. Этот шнурок имеет для меня другое значение. Шнурок символизирует запрет. Запрет обнажать меч.
  Я всегда ношу его с собой для защиты. Но клинок защищает меня по- другому: своим видом, сам факт, что при мне оружие способное отнимать жизни придает уверенность. Вот только отнять жизнь я не смогу.
  Обнажить меч, даже когда никого нет рядом, это психологический барьер, который преодолеть не в силах. Если обнажишь меч - обязан использовать. Мне становится плохо от одной мысли, что острейшее лезвие вспарывает кожу. Моментально все эти ощущения испытываю на себе. Нет, никогда не обнажу меч.

  Сложив глиняную чашу, мешочек с кореньями в походный мешок, затянул узел, и забросил на спину, поверх меча.
  Лес, через который пробирался три дня, наконец закончился. Очень часто, блуждая по миру, охватывает ужасное чувство. Нет ни дома, ни семьи. Когда направление своей жизни выбираешь сам, все время гложет мысль 'Туда ли иду? Правильно ли все делаю? Не бросить ли свои странствия?'
  Пустяковые вопросы, но очень сложно сказать: Да, иду туда! Делаю все правильно! Нет, не бросить!
Очень сложно спорить, особенно с самим собой. Очень сложно дорожить жизнью, когда на горизонте нет ничего радужного. Когда день за днем, серое одиночество, которое никогда не кончится. Сложно не иметь за спиной дома, друзей, любящую девушку, которые всегда поддержат, если будешь падать.
  А еще труднее вспоминать, что когда-то это все было:
  Трудно обрекать себя на странствия:
  Трудно жить:
  Но по другому нельзя. Мой мир. Суровая реальность. Дети, верят в драконов, в разных сказочных героев и злодеев. Бабки судачат о странных существах в болотах, зовут их упырями. Охотники предостерегают не ходить в леса - страшные оборотни тому причина.
  Только наш мир не сказка. Нет ни оборотней, ни упырей, ни драконов, ни даже: героев. Есть жизнь. Суровая, но она реальна.

  Мешок при ходьбе неприятно бьется о спину. Неожиданно перед глазами промелькнула неприятная картина.
  Вслед за мной из леса бегут волки. С острых клыков капает слюна. Звери голодны. Стая набрасывается на меня и: на миг перед глазами встала темнота. Несколько раз моргнув, зрение вернулось в норму. Огляделся, облегченно вздохнул. Вокруг только поле. Волки не выпрыгнут из леса вслед за мной, теперь это точно. Во первых сейчас утро, во вторых я Видел это.
  В деревнях и городах все время ходят слухи о людях, способных видеть будущие, передвигать предметы силой мысли. Провидцы всегда почитаемы у населения. У меня другой дар. Я вижу то, что никогда не будет.
  Это глупо. Это бесполезно. Многие так восклицали. Однако этот дар превратился в проклятие. Ведь кроме ужасных картин я вижу и прекрасные. И сердце разрывается на части при мысли, что никогда, никогда в жизни эти прекрасные вещи, не произойдут со мной.
  Такого мое проклятие. Как-то давно перед глазами встала картина. Я обнажил меч и вступил с бой. Потому я так уверен - меч никогда не обнажу.

  Шаги замедлились. Вынырнув из размышлений, обнаружил, что приближаюсь к деревне.
  Очередная деревня, не хуже и не лучше десятков других. Путешественникам деревня может показаться восхитительной, прекрасной, уютной. Но только не мне и не самим жителям этой деревни. Если жить в деревни с детства, то она теряет великолепие. Все становится обычным, неизменным. Путешественники будут восторгаться чудесным видом из харчевни. А жителям будет все равно. Они работают в своих огородах. Деревня осточертела. В таких селениях перемены редки, а жители тоскливы. Каждому хочется чего-то большего, но он вынужден работать круглый день в поле, что бы выжить. На осуществление своих целей нет времени. Ест время только выжить.
  Я слабо улыбнулся. Интересно сколько, ночей пробуду в этой деревне? Первые домики уже приближались.
  Я придирчиво осмотрел себя. Черные волосы, только утром вымыл в ручье. Там же смыл грязь и пот с тела. Сапоги из бычьей шкуры, слегка потерлись, но дырок нет. Штаны из грубой кожи тоже без дырок, но слегка запылились. Телогрейка без рукавов из волчьей шкуры порядком износилась. Кстати не забыть купить одежду потеплее. Ночью ветер крепчает. Руки жилистые, а вот живот.. слишком худой. Жизнь странника не шибко балует яствами. Мои голубые глаза: я сам их конечно не вижу, но знаю что голубые: должны расположить женскую часть деревни благожелательно.
  В общем и целом, за разбойника не примут. Уже хорошо.
  Уверенной походкой прошел первые домики и устремился к центральной площади, где обычно строят харчевни. Перед глазами услужливо представилась картина, как жители деревни провожают меня злыми взглядами. А детишки швыряют в спину камни.
  И на том спасибо. Настроение заметно улучшилось. Иногда все-таки, моя особенность, служит и хорошую службу. Но иногда:

Дверь в харчевню легко поддалась. Усталые ноги приятно загудели, когда уселся на лавку.
Я обошел всю деревню прежде чем присесть в харчевне.

Деревня построена на месте древнего замка. От замка осталась только массивная стена. В общем, деревня так и называется - 'Каменная стена'. Стену оборудовали как достопримечательность. С другой стороны ее подпирает холм, по которому любой желающий мог забраться на стену. Внизу под стеной находилась деревенская сцена, где приезжие актеры и циркачи разыгрывали представления. Рядом расположились торговые палатки со сладостями и безделушками. Ярмарочная площадь находилась на другом конце деревни. Сколько домиков не считал, но достаточно много. Дома в основном каменные, что удивило. Не многие деревни могут похвастать каменными домами, а здесь все такие. На центральной площади помимо харчевни дома Сапожника, кузнеца, кондитера, а так же магазинчик какой-то мелочи.
  Эта деревня особенная. Я повидал их достаточно, чтоб судить. Сердце защемило. Эта деревня напоминает мне дом. Но все же не могу здесь остаться.
  Ко мне подбежала девчонка лет семнадцати.
- Что будете заказывать? - веселым голоском поинтересовалась она.
- Что-нибудь поесть на три серебряных. И присядь ко мне после.
Девушка улыбнулась и убежала на кухню.
Я позволили себе немного расслабиться. Настроение все же хорошее. Даже слишком:
  Поморщился от внезапного спазма. Нельзя давать волю эмоциям. Иначе, снова увижу картину:
Та самая девочка мило сидит напротив меня и рассказывает мне о деревни. А я улыбаюсь и счастливо гляжу ей в глаза.
Ну вот и доигрался. Теперь точно эту девочку больше не увижу. Есть перехотелось. Больше всего на свете не люблю когда, вижу добрые картины. Ведь знаю, что они никогда не сбудутся.
  Неожиданно на кухне раздался крик. Посетители обескуражено поднялись из-за столов. Дверь в кухню открылась и медленно вышла девчонка, что приняла мой заказ. Изо рта полилась струйка крови. Девушка упала. Кто- то вскрикнул. В спине девушки торчал нож. Повар, со стеклянными глазами вышел следом. Руки в крови. Повар подошел к мертвой девушке, выдернул нож. Поднес к горлу. Не знаю, видели ли другие посетители, но я видел, как глаза повара на миг стали нормальными, и он стиснув зубы пытался отвести острую сталь от горла. Но рука не слушалась.
  Не помня себя, я бросился к повару, но не успел. Нож вошел в горло, перерезал артерию, и отнял жизнь.
  Посетители стояли в оцепенении до самого прихода старосты с двумя охотниками..
  Тела унесли. Очевидцев опросили. Все в голос утверждали, что Повар любил свою дочь. Спорили они редко. Дело никогда не доходило до избиения.
  В тот день, кутаясь под одеялом в снятой комнате, я впервые начал сомневаться в свойствах своего проклятия. Руки судорожно сжимали меч. Мне было холодно, хотя обливался потом. Тогда перед сном я выпил двойную дозу кореньев. Эти коренья не позволяли мне видеть сны. И если мои опасения верны, это то, что важнее всего.

  Одеяло снова скомкано и выброшено. Так и заснул с мечом в руках. Глаза открывал неохотно. Я должен выяснить. Должен знать.
  Рывком поднялся. Повесил меч за спину. Разгладил руками мятую одежду и вышел из комнаты.

Управляющий постоялым двором удивленно покосился на мой растрепанный вид, но ничего не сказал. Почти бегом вышел с постоялого двора. Как проверить мои догадки?
  Бесцельно абсолютно бесцельно стал бродить по деревни.
  Когда проходил мимо стены, раздался крик. Какая-то женщина, неуклюже поскользнулась на самой вершине стены. Крик был оборван встречным потоком воздуха. Женщина летела вниз на моих глазах, казалось целую вечность.
  Перед глазами встала картина ужасных последствий. Я словно представил наяву, как девушка разбивается о землю. Картинка перед глазами пропала. Упавшая женщина весела в нескольких сантиметрах над землей. Словно встречный поток воздуха держал ее на весу. Затем так же резко как появился, поток исчез, и девушка оказалась на земле.
  Кто-то из жителей крикнул:
- Чудо!
- Это чудо братцы!
Женщина щупала себя, словно не веря, что осталась жива. Затем перекрестилась три раза и убежала.
  Перекрестился и я.
Никогда мне не было так страшно. Жители наоборот стали веселее, всем нравилось чудо. Но я то знал, кто сотворил его.
  Еще раз перекрестившись я понял, что стою посреди площади один, с широко открытыми глазами и крещусь без остановки.
  Догадка подтвердилась. Не просто вижу, то, чего никогда не сбудется. Я вижу что, никогда не сбудется, и мои видения сбываются. Я сам создаю их. Это не провидение. Это управление. Моя фантазия тому виной. И только теперь я понял, что мог натворить, и что уже натворил. А еще хуже: что могу натворить.

Вернулся на постоялый двор. Комната снята на три дня, но оставаться в деревни с таким проклятием опасно. Я могу причинить вред жителям, сам того не желая.
  Зайдя в комнату достал из мешка плащ, быстро надел и опустил капюшон.
Теперь должен особо тщательно контролировать свою фантазию. Я то понимаю, что все это у меня в голове. Но все что воображаю, как будто вижу своими глазами. И уже мое проклятие заставляет увиденное никогда не произойти. На ночь корешки - теперь это правило. Мало ли чего я увижу во сне.
  Никаких сильных эмоций, будь то радость или злость. Я должен стать хладнокровным. Во мне оказалось слишком сильное оружие, которое уже обнажено. Его обратно в ножны не убрать. Может алкоголь поможет притупить бурную фантазию?

  В харчевне непривычно много народу. Не снимая капюшон, присел за столиком в дальнем углу харчевни. Подбежала девушка. Она слегка походила на недавно убитую, но лишь слегка.
- Новый повар харчевни 'Стенной камень' спешит посоветовать попробовать новые блюда. - веселым голоском почти пропела она.
- Вина, - сухо ответил я.
Девчонка хмыкнула и убежала.
Когда было покончено со вторым кувшином, к моему столику подошла незнакомка.
- Вы не здешний? - поинтересовалась она.
  Такую девушку я видел впервые. Кожаные брюки, шелковая блуза с изящным бантом. Остроносые сапожки.
- Нет, - не выказывая удивления ответил я.
- Значит вы путешественник? - предположила незнакомка.
- Значит, - подтвердил я.
Девушка счастливо улыбнулась и присела рядом.
- Меня зовут Кэтрин, а вас?
- Оран, - вино развязало мне язык, но к счастью воображение осталось на привязи.
- Расскажите о себе Оран. Путешествовать это так романтично!
Я вздохнул. Сегодня мне не до женщин.
- В путешествиях нет ничего романтического. Или вы считает романтичным стереть ноги в кровь? Или быть может вечное чувство голода может вызвать романтику? Точно я знаю! Это ведь романтично идти, не зная куда и не зная зачем. Я прав?
Кэтрин улыбнулась. Признаться, я ожидал звонкую пощечину и скорое окончание разговора, но был удивлен.
- А вы значит один из тех, кто проклинает свою судьбу? - с хитрым прищуром спросила она. - А попробуйте не проклясть такую жизнь. Каждый божий день вставать в пять утра, что бы покормить свиней и цыплят. Затем разбудить отца и пока тот на работе, остервенело мозолить руки, гробить спину в огороде? По мне лучше жить без цели и в голоде.

  На этот раз улыбнулся я.
- Вы не знаете что значит жить по-моему.
- А вы не знает что значит жить по-моему - парировала она.
Я снова улыбнулся.
- С радостью бы с вами поменялся, но, увы, у меня ноша, которую вы взять не в силах, а я не в силах ее бросить. И боюсь, только провидец может знать, что меня ждет завтра.
  Кэтрин фыркнула.
- Этого добра хватает:
- Где? - прервал я. - Я оббегал всю деревню. Не одной лавки провидца или гадалки!
- В лавке моего отца: он кузнец и разрешил одному из провидцев оказывать свои услуги у него в лавке
- Проводи, - почти закричал я.
Девушка удивленно посмотрела на меня, но возражать не стала.

- Папа, открой. Это я, Кэтрин.
Послышалось, как отпирают засов.
  Мы вошли в лавку кузнеца.
- Дочка что-то случилось? - голос кузнеца был грубоват.
- Этому человеку нужен Тамак. Где он?
Кузнец повернул массивную толстую голову в мою сторону.
- Так тебе нужен Тамак. А больше ничего тебе не надо? - в голосе слышались угрожающие нотки.
- Нет, только провидец.
Разговор прервал скрип ступенек. По лестнице спускался тощий, бородатый старик в серой мантии.
- Кому понадобился старый Тамак, да еще так срочно? - прокряхтел старик.
- Мне - ответил я. - Вы провидец? Вы видите будущие?
Старик присел на стул.
- Это так, - подтвердил он. - Картины будущего иногда открываются моему взору.
У меня перехватило дыхание. Наконец я решился.
- У меня другой дар, - начал я и рассказал свою историю.
- Это не глупый дар, это великий дар, - поправил Тамак.
- Ты не понимаешь: ты не знаешь, чего он мне стоит.
- Я многое знаю Оран.
- Я не говорил тебе имя.
Тамак улыбнулся.
- Что еще ты знаешь?
- Я знаю, что ты и твой меч пролили много крови, убили множества людей.
Я готов был рассмеяться.
- Ты шарлатан Тамак. У тебя грязные фокусы. Этот меч я не разу не обнажал. И я не отнимал жизнь.
- Разве? - удивился Тамак. - может быть не с помощью меча, но отнимал: или ты не помнишь?

***
Мальчик лет пяти заворожено разглядывает оружие в лавке оружейника. Булавы, секиры, ятаганы, палаши просто притягивают юного вояку. Среди прочего оружия, мальчик разглядел что-то странное.
- Мааам! - звонко крикнул малыш. От палатки тканей отделилась женщина и подбежала к палатке оружейника.
- Что сладкий мой? - заботливо спросила мать.
- Там что-то особенное! Там особенный меч! - возбужденно лепетал я. - Мам попроси его посмотреть! Ну, мам, мне же его не дадут.
- Хорошо, - успокоила ребенка мать, а продавцу сказала, - Будьте добры покажите вон тот меч.
Продавец, хмыкнув, снял меч в ножнах с гвоздя и положил на прилавок.
  Мальчик заворожено изучал оружие. Легонько касался его. Удивленно раскрывал глазки.
- Мама, этот меч не похож на другие! Смотри у него четыре шипа на рукояти! Я хочу его! А вот ножны подобраны:
- Не говори чепухи малыш, - прервал продавец. - Ножны родные. Мальчик посмотрел на маму.
- Ну, ты же видишь, что меч одно целое с рукоятью, ножны тоже должны быть особенными, а эти просто подобраны:
Мама извиняюще улыбнулась продавцу.
- Мама купи!
Мать улыбнулась.
- Ты еще маленький Оран. Когда вырастишь, я подарю тебе его, будь уверен, но пока ты еще мал.
Мальчик обнял маму и они покинули Ярмарочную площадь.
- Мам, а знаешь, мне только что привиделась здоровская картина, - счастливо рассказывал Оран по пути домой. - Ты и я вместе счастливо живем. И Лиська вместе с нами. Она готовит нам пироги с картошкой. Ты счастливыми глазами глядишь на нас, и смеешься. А еще ты покупаешь мне меч!
Мать звонко рассмеялась:
- Вот лиса! Что же если будешь верить, может эта картина и станет явью. Я и вправду люблю вас с сестренкой. Но меч ты получишь, когда вырастешь! - последние слова мама произнесла наигранно грозно.
  Мальчик счастливо засмеялся хотел обнять мать. Внезапно появившейся незнакомец, оттолкнул мальчонку от матери. Сзади подошли еще двое крепких мужчин. Мальчонка был отброшен к стене заброшенного дома.
- Что вам нужно? - ровным голосом спросила мать. - Денег у меня немного:
- Кому нужны деньги? - противным голосом произнес один из незнакомцев. - Когда перед нами столь сладкая дама?
Послышались пьяные смешки.
- Я закричу, и прибежит стража! - пригразила мать.
- Кричи милая, меня это еще больше заводит, - похотливым голосом произнес второй мужчина и попытался языком коснуться лица мамы.
  Мама ударила коленом в пах негодяя, попыталась вырваться из окружения, но двое других крепко схватили за руки и прижали к стене.
- Беги Оран! - прокричала мать прежде чем ей заткнули рот насильным поцелуем.
- Не волнуйся крошка, если не будешь сопротивляться, отпустим живой, -   заверил насильник.
Другой насильник рванул платье, послышался звук разрывающейся ткани. - Смотри малец! - обратился он ко мне. - Ты уже взрослый, пора становиться мужчиной. Смотри:
Злодей не успел договорить. Мать впилась зубами в его горло.
  Послышалось гневное сопение. Мать не отпускала хватки, ее били по лицу, в живот. Наконец она разжала зубы. На шее незнакомца остался глубокий след от зубов.
- Ну все сука, теперь моли о легкой смерти.
  На глазах пятилетнего мальчика Орана изнасиловали мать. Затем жестоко убили. Оран сидел в оцепенении даже когда злодеи хотели заняться им. Словно деревянный он не отзывался на глухие удары. К приходу стражников разбойники скрылись, оставив умирающего мальчонку на теле растерзанной матери.
  Орана спасли лекари. Залечили тело, но сознание: три долгих года мальчик ни проронил не слова.

Лиська хлопотала по дому. Сегодня день рождения Орана. Старшая сестра подошла к восьмилетнему брату и заглянула в стеклянные глаза. Три года без эмоций. Для нее самой смерть матери была шоком. Но сдаваться не имела права. Если сдастся, кто позаботится о братике? Да грустно, хочется плакать. Но делу может помочь только работа. И она вынуждена работать, что бы прокормить себя и брата.
- С днем рождения братик! - поздравила Лиська и поднесла к лицу брата вишневый пирог.
  Отрезав небольшой кусочек, сестра поднесла к губам Орана.

- Попробуй:
Оран откусил. Он умудрился даже есть без эмоций. Прожевал, сглотнул. Сестра счастливо улыбнулась. Все же он ест, значит выживет.
  Оран на миг увидел счастливую картину. Просто идиллия, брат и сестра вместе: счастливы. И так будет всегда.
  Скормив брату чуть больше половины пирога, Лиська загадочно удалилась в чулан. Вернулась с большим свертком.
- Это тебе Оран. Ты уже большой муж, и должен защищать свою сестренку.
  С этими словами Лиська развернула сверток и положила на колени Орану меч. Четыре шипа загнуты к рукояти. Ножны привязаны к эфесу красным шнуром.
  Стеклянный взгляд мальчика пал на странное оружие.
  Медленно до Орана дошли воспоминания трехлетней давности.
Громкий крик поставил на уши деревню.
В дверь требовательно постучали.
- Открывай ведьма! - послышалось множество гневных выкриков. - Хватит мальчонку мучать!
- Ведьма! Выйди! Хватит ставить опыты на малыше! Сестра крикнула в ответ.
- Я не ведьма! Моему брату просто плохо! Оставьте нас в покое!
- Ведьма! - не унимались за дверью. - Золотые волосы с рыжевой на конце, да еще глаза зеленые! Ведьма!
Лиська заплакала. Ее глаза, в самом деле, зеленые, а волосы золотые, с рыжими кончиками. Словно лиса. Но разве виновата, что родилась такой.
  Дверь сняли с петель. Ворвались разгневанные жители деревни.
- Вяжи ее!
- Скорей пока не наколдовала!
  Двое крупных мужчин повалили Лиську на землю. Крепко связали колючей веревкой. Кто-то смачно приложил кулаком в висок девушки.
- Чтоб заклятий не читала, - объяснил он товарищам.
- На костер! Сжечь Ведьму! - кричали в толпе.
Кузнец забросил Лиську на плечо и понес к городской площади.
  Стеклянный взгляд мальчика неожиданно пропал.
- Сестра! - кричал он догоняя толпу линчевателей. - сестренка! Проснись!
Голова сестры бессознательно болталась на плече кузнеца.
- Отпустите ее! Она моя сестра! - дергая за рукав людей, кричал Оран. - Она ведьма! - гневно отвечали ему.
  На городской площади быстр организовали костер. К наспех вбитому столбу притащили вязанки с хворостом. Обильно полили маслом.
  Лиську привязали к столбу. Кузнец щелкал кресалом. Факел разгорелся. Триумфально подняв факел над головой, кузнец прокричал:
- Смерть ведьме!
- Смерть ведьме! - подхватила толпа.
- Нет! - кричал Оран. - Нет!
Лиська открыла глаза. На виске кожа содрана, капает кровь.
- Зря она пришла в себя, - послышались разговоры в толпе. - Теперь ее муки воистину будут чудовищны.
- Сестра! Лиська! - кричал Оран.
  Лиська услышала крики. Нашла в толпе младшего братика. Улыбка озарила ее лицо.
- Ты выздоровел, - прошептала она. - Мой защитник: Я так рада:
Оран не смотря на крики толпы, услышал шепот сестры.
  Из глаз брызнули слезы. Кузнец, поджог вязанки. Благодаря маслу, огонь распространился быстро, нещадно терзал тело сестры.
  Криков толпа так и не дождалась. Только обезумевший Оран, дергал шнурок на рукояти меча. Он только сейчас обнаружил, что все это время судорожно сжимал его в руках. Шнурок не поддавался и как будто нарочито затягивался. Тогда из последних сил, Оран вцепился в руку кузнеца зубами. Кузнец небрежно отбросил мальчонку.
  Вязанки догорали. Толпа расходилась. Лишь Оран остался на месте костра до утра. Затем забросил слишком большой для мальчика меч за спину, и ушел в лес.

***
Неожиданно я понял, что сжимаю в руках старческую шею Тамака. Старик задыхался. Кэтрин и ее отец пытались меня оторвать.
  Я ослабил хватку и выпустил старика. Отец Кэтрин отбросил меня к стене.
- То что рассказывал Тамак правда? - спросила Кэтрин.
Не ответил. Гневно посмотрел на старца.
- Ты хочешь сказать, я убил их? - если бы голос мог убивать, то старик уже был бы мертв.
- Да, - отдышавшись, ответил он. - Твой дар:
- Ты все еще называешь его даром? - прокричал я. Старик улыбнулся.
- Да. Это дар. Все кого ты видишь в своих картинах, умирали. Ты просо не знал этого. Но я вижу:
Я схватился за голову.
- А твой дар? Ты уверен, что просто видишь будущие или прошлое? Может ты их сам создаешь?
Старик засмеялся.
- Нет, мой дар слишком прост. Я просто вижу то, что на самом деле. У тебе дар на порядок выше. Ты создаешь:
- Забери его! - перебив, прокричал я. - Он мне не нужен. Он уже принес много бед!
  Старец покачал головой.
- Ты просто неправильно его используешь. Пробуй воображать грустные картины, ужасные картины! И они никогда не произойдут! Все в твоих руках.
  Я опустил взгляд.
- Ты не понимаешь: ты не знаешь, что фантазия такая штука, которой сложно управлять. Ты не можешь мне помочь.
  Я поднялся. Кивком поблагодарил кузнеца и его дочь.

  На полпути к постоялому двору меня догнала Кэтрин.
- Решила проводить тебя, - объяснила девушка.
Я не возражал.
  За два дома до постоялого двора на встречу вышел высокий плотный мужчина. В руке блестел кинжал.
- Господин и госпожа прошу вывернуть карманы, - почти вежливо попросил он и оскалился.
  Сзади появились его сообщники. В свете луны блестели короткие лезвия кинжалов.
Холод прокатился по телу. Нет вовсе не из-за грабителей. Любая эмоция, может сорвать контроль над разумом, и я снова увижу картину. Вернее создам ее.
  - Уходите, - проговорил я. - Не злите меня. Лучше не надо. Кэтрин фыркнула и достала из-за пояса кинжал.
  Фраза возымела обратный эффект.
- Смотрите какой грозный! Против четверых потянешь? - усомнился грабитель. - А ну отдай кошель!
Он подался вперед и ударил. Кулак задел скулу. Тут я разозлился.
  Картина от которой захотелось плакать пролетела перед глазами. Счастливая Кэтрин, счастливый я. Наши счастливые объятия и трое деток, улыбаются прямо мне в глаза.
  Слеза скатилась по щеке. Картина трогательна до глубины души, но такого никогда не будет. А хуже всего: они убьют Кэтрин.
- Этого я вам не прощу:
Шнурок так и не поддался. Грабители бросились разом.
  Увернувшись от кинжала, обрушил меч на грабителя. Крепкие ножны выбили наглецу зубы. Шея неестественно согнулась от удара, послышался хруст позвонков.
  Второй оказался проворнее, одним движением, его кинжал рассек бровь и погрузился в глазное яблоко.
  Боль пронзила мозг. Взял меч за ножны, и замахнувшись пронзил разбойника шипами рукояти.
Кэтрин тем временем зарезала одного грабителя, и уворачивалась от ударов другого.
  Размахнувшись, я кинул меч в последнего. Два полных и одно неполно вращения сделали свое дело. Четыре шипа рукояти возись в голову, и грабитель упал замертво.

  Кэтрин оглянулась на меня. Увидев страшную рану, подбежала и попыталась поднять.
- Нет! - вскрикнул я. - Не трогай. Дай свой кинжал.
Не понимая, она протянула оружие.
Боль сводила с ума. Я почти терял сознание. Но все-таки успел последним движением выколоть проклятый глаз. Затем упал без сил.

  Оран выжил. Стал слепым калекой. Но выжил. И избавился от проклятия синих глаз. Через месяц, когда боль покинула мозг, они с Кэтрин поженились. У них не было детей. Кэтрин все время тянуло к приключениям, к путешествиям, но калека муж, не давал возможность осуществить мечты. Странный меч так и не покинул ножны. Он занял почетное место над камином.
  Оран и Кэтрин прожили в браке до конца своих дней, но не были счастливы. Кэтрин не могла путешествовать из-за калеки мужа. А Оран чувствовал вину, за то, что не дает жене исполнить фантазии. Его жизнь закончилась на шестидесятом году жизни. В Деревне под названием 'Каменная стена'. Кэтрин после смерти мужа собрала все необходимое и отправилась в путешествие. Скончалась годом позже. Ее загрызли волки во время ночлега в лесу.
Синие словно море глаза, осуществили свое последнее проклятие.

Дом кузнеца не часто посещали люди. Сегодняшний день не был исключением. Кузнец сидел за столом. Напротив, наливая вино из кувшина, сидел Тамак.
  - Тамак, все хотел спросить, - начал кузнец. - Откуда у тебя шрам на шее? Кто-то укусил? Волк?
Тамак улыбнулся.
- Оттуда же откуда у тебя шрам на руке: тот же волчонок?
Кузнец хмыкнул.
- Годы изменили нас, но мы его сразу узнали: - поразмыслил кузнец, затем добавил. - Так ты все же шарлатан Тамак!
- Еще какой! - подтвердил старик, допил вино и улыбнулся беззубым ртом.

8. #3: Светлана (47). О золотой рыбке или сом с усом.

На птичий рынок Макс ехать не хотел. Но насели домашние, а они, сами понимаете, люди в семье не последние, и коли пристали, точно, не отвяжутся.
Жена уверяла, что животное привнесет в дом больше радости. Опять же детки ответственности научатся.
Младшие наперебой уверяли, что любимца будут холить и лелеять. И из того, что обещали с животиной гулять, Максим понял, что детям захотелось собаку.
Сам же был уверен лишь в том, что, покупая зверушку детям, прежде всего, заводит для себя. И обеспечивать каждодневные утренние и вечерние пробежки в любую погоду совсем не хотел. Да и представлений о том, кого именно будут звать в случае уделывания ковра или даже небольшой желтой лужицы в коридоре, хватало.
Мама была кошатницей со стажем. Мало сказать, что в детстве у нее было аж три кошки и один кот, которые, кстати, все дожили до весьма преклонного возраста и померли собственной смертью. Так в деревне, где благоверная проводила в детстве все каникулы, а позднее и отпуска, отпрысков кошачьей породы насчитывалось порой до десяти рыл на хату. И вот уже года три его милая Люда не могла спокойно миновать ни одного жирного и ленивого мохнатого пуфика.
Супругу от приобретения перса Максим, однако, очень надеялся отговорить. В сем практически безнадежном деле на сторону мужа вставал ковер (тоже, вроде бы, восточных кровей), совершенно нетерпящий шерсти. Потому как волосье из довольно длинного ворса можно было извлечь только ручками, но никак не при помощи пылесоса.
Обдумывая сложившееся положение, Максим едва не пожалел о раздельном проживании с тещей. Софья Леонидовна в человечьем жилище зверья не терпела. А теоретически согласиться могла, если только на попугая, вроде Какаду или Ары. Впрочем, быстренько выбрав из двух зол, понял, что даже две псины не сравнятся со стихийным бедствием, привнесенным в дом тещей, и почти смирился с неизбежным.
Поход на 'Птичку' Максима не впечатлил. Непримечательный район, убогий пустырь, огромное количество автотранспорта при сравнительно небольшом скоплении народа и строительный рынок под боком. Помнится, на Таганке все иначе как-то было. Зато впечатлил сон, приснившийся накануне.
Сновидений, надо отметить, он не видел лет эдак десять, да и в этот раз ничего особенного не привиделось. Зато прислышалось. Голос из сна в весьма образных выражениях намекнул, что если Макс особо сильных последствий для себя заполучить не хочет, то обязательно рыбу купить должен. И не простую, а сомика-чистильщика.
Слова в душу запали, и, главное, запомнились. Но вот, проснувшись утром и поразмыслив, убедился Максим в полном их идиотизме.
Ну, скажите вы мне, каким образом рыба человека от проблем избавить может? Да и был бы тот сомик каким-нибудь особенным или отметины при себе имел, а-то ведь подобного барахла на 'Птичке' навалом.
На самом рынке мнение семьи разделилось, сложилось и помножилось. Глаза, как и носители оных, то разбегались, то сбегались, а, главное, тянули в разные стороны.
В результате остановились на щенке кавказской овчарки либо длинношерстной макаке, точного именования которой Макс не знал, да и узнавать не стремился. Исходя из того, что желудок экзотическая зверушка опорожняла раз в полчаса, он очень бы хотел обозвать ее жидкохвостой, да не имел достаточного знания латыни.
Однако о том, что ребятня дальнего родственника обязательно из клетки выпустит, не сомневался. А уж в том, что во время перелета со шкафа на люстру желудок любимицы опорожнится именно на его едва зарождающуюся лысину - практически уверен.
Вот тогда-то Максим сон и вспомнил. Подошел, значит, к продавцу, вгляделся в сомиков. Вроде как разглядывать, кого выбрать, начал. И слышит:
- Нет, что-то не нравится мне ее столь быстрый пищеварительный процесс. Опять же покупать экзотическое животное на 'Птичке' как-то боязно:
- Да, мам, - соглашается старший.
Макс от аквариума отстранился, дух перевел.
- Ну, тогда, щеночка, - предложил младшенький.
- Значит, выбрали, - согласилась мама.
Максим опять к аквариуму придвинулся. Вгляделся, и показалось ему, будто, сколько ни было сомиков в той банке, все на него уставились. Да еще и продавец хитро так прищурился, да и спросил, что, мол, подсказать.
Мимо как раз жена прошла.
- Мы определились, догоняй, - сказала.
- М.., - промычал Макс. - А они большие вырастают?
- На сковородку, конечно, не потянут, - усмехнулся продавец, - а остальное от аквариума зависит. Он у вас какой?
- Кто?
- Аквариум, конечно.
Максим надолго задумался. Потом припомнил, что нечто похожее, чем-то графин напоминающее, в последний раз на балконе видел.
- Литров сто, наверное.
- Вырастит, - пообещал продавец и выловил пару.
Семью Макс искал долго, а когда обнаружил близ клетки с норками, как- то даже обрадовался.
Это же тот же хорь, только без специфического запаха: в меру ласковый и дикий, сам себе на уме, но и человека признает, а главное, ненавязчив. К лотку, будто кошка приручается, а гулять с ним, если только по желанию надо.
- Фу, какие некрасивые, - сказала, оглядев его приобретение, дочка. - Черные какие-то и неприметные.
- Неправа, это же золотые рыбки, - ответил Макс.
- Как это?
- Ну, помнишь, мы сказку с тобой читали?
Она согласно кивнула.
- А в ней желания рыбка исполняла. Так вот золотой ее прозвали не за окрас, а потому что добро людям делала.
Доча нахмурилась, а по прошествии десяти секунд просияла. И побежала, высоко подпрыгивая, и крича на весь рынок:
- Мама, папа золотых рыбок купил!
- А это зачем? - поинтересовалась Людмила, усаживаясь в машину.
За пазухой свернулся небольшой пушистенький зверечек. Норка, сразу же прозванная Норой, безмятежно спала, временами позевывая и демонстрируя остренькие белоснежные зубки.
- Ну, так, у вас теперь есть любимец, а у меня рыбки будут.
Так и повелось.
Рыбкам ведь многого не надо: аквариум побольше, воды почище, да чтобы кормили хотя бы раз в неделю.
Да вот только взглянул раз Максим за стекло через годик и оторопел, потому что впервые с сомом взглядом встретился. А вымахал-то тот не по-детски, да еще и аквариум, что лупа, увеличил.
И почудилось, будто морда рыбья размером с человечью. Да и не морда вовсе, а лицо пятнистое со странными непонятными глазами. Осмысленными - вне всякого сомнения - да, только чужими. Словно к чуждой вселенной прикоснулся к инопланетянину какому-то.
И еще одна немаловажная деталь: как купил Макс сомиков, сразу сны видеть начал. Яркие такие, со вкусом и запахом, звуками разными,: ну, словно, живые.

9. #2: дядя миша (45).

Понедельник день тяжелый, и я не устаю в этом убеждаться.
Стоял погожий весенний день, и по какой-то роковой ошибке в этот день я решил устроиться на работу. Начиналось все просто замечательно. Встав пораньше, я заварил себе кофе и открыл газету объявлений. Наученный горьким опытом, я знал, что в начале газеты интересных сообщений не размещают, поэтому сразу открыл последнюю страницу. И разу же заметил интересное сообщение.

Именно в этот момент моя жизнь понеслась без весел по великой реке, которую все называют Судьба.

Сообщение гласило:
"Компания СВиТ (сообщество ведунов и телепатов) приглашает на работу людей в возрасте от20 до40 лет, обладающих экстрасенсорными способностями." Далее следовали адрес и контактный телефон. "Чем черт не шутит?"-подумал я, и записав адрес, поехал в контору. Полной неожиданностью для меня было то, что вопреки всем ожиданиям народа не было совсем. Узнав у охраны, где кабинет дирекции, я поспешил туда, и не утруждая себя стуком в дверь, вломился в кабинет.
-Молодой человек, Вас стучать не учили?-услышал я из дальнего угла комнаты.
-Концептуальный вопрос,-усмехнулся я.-Ответить на него могу я трижды. Во-первых, вы маг, значит, знали, что я приду. Во-вторых я пришел устроиться на работу, значит, я маг и знаю, что вы меня впустили бы. И, в-третьих, может уже познакомимся, а то у меня создается ощущение, будто я псих и говорю сам с собой.
-А вот и ваш первый провал,-раздался голос, -если б вы были магом, по какой-то невероятной роковой случайности, вы бы знали где я и что из себя представляю.
-Позвольте, сударь, дело тут даже не в способностях, которыми, кстати, я обладаю с детства, а дело, понимаете ли, в том, что моя интуиция молчит.
-Ба, юноша, в нашей работе нельзя полагаться на интуицию. Наша работа основана полностью на научных догматах.
-Как же так! -воскликнул я,-неужто существование экстрасенсов телепатов и прочей нечисти доказано научно?
-Как вам не стыдно, называть собеседника нечистью? А с виду такой приличный молодой человек...
Нечто в углу тяжко вздохнуло,хотя,я не полностью уверен, что оно было именно в углу, да я не был уверен, что оно вообще было.
-Итак, молодой человек, я даю вам еще один шанс. Вы должны будете пройти три испытания. И если вы их проходите, то мы принимаем вас на работу. Вас устраивает такое предложение.
-Полностью, так, когда начнем?
-сей час же. Кстати, ваш второй прокол.-и нечто громко захохотало.

Что происходило дальше помню смутно, поскольку отпивался после этого две недели. Но в общих чертах все было так.
Суть первого испытания заключалась в том, что с помощью гипноза я должен заставить человека пройти ко мне в дом. С этим испытанием я справился легко и быстро, даже не прибегая к гипнозу. Если быть честным, то хватило двадцать баксов.
Второе испытание было не много сложнее, хотя и оно не составило для меня труда. Нужно было провести магический обряд и поговорить с душами умерших. Опять же если быть честным мне понадобился только не большой магнит.
Самым сложным для меня оказалось последнее испытание. Я был должен определить мысли своего будущего начальника, что было для меня просто не выполнимо. Но везение моё в тот день было просто безгранично. Когда на невысказанный вопрос я ответил: "Вы думаете, что сейчас я завалюсь", зал взорвался аплодисментами. Как выяснилось позже, когда я уже начал работать, все в отличии от меня блестяще справлялись со всеми испытаниями кроме последнего, я же первые два наоборот завалил.

Проработал я в этой компании экстрасенсом два дня. Сначала все было хорошо, я просто угадывал мысли клиентов, но на второй день шеф сказал, что надо бы устроить банкетик и познакомиться с коллективом. В тот вечер моя психика сломалась окончательно.

Нынче я сижу в палате с зарешеченными окнами, пишу коротенькие рассказики, и иногда читаю мысли соседей. Слава богу, что все кончилось так хорошо.

8. #8: Иволгин (61). Как я был экстрасенсом.

Я не экстрасенс. Вы можете это понять? Да, я вижу насквозь. Да, я не люблю ходить пешком. Потому что, всюду зарыты деньги и трупы.

Денег много. В разной валюте. Я никогда не пытался откапывать.
Но однажды увидел сундук с золотой посудой. Дай, думаю достану. У меня дома ни одной целой тарелки. Ем из кастрюли. А золотые чашки не бьются.

Начал копать. Прямо на трамвайных путях. Забрали в милицию. До выяснения посадили в изолятор.

Сижу на досках. И вижу в стене труп. По фамилии Форточкин. А я тоже Форточкин. Неприятно сидеть стало.

У трупа Форточкина глаза на лоб выперли. Ясно, что не дома помер. Сидим мы с ним, переглядываемся, кто первый моргнет. Час просидели - труп настырный попался. Ни разу не моргнул. Все честно.

Потом следователь пришел. Вызвал.

Я на прощание трупу подморгнул, типа, сдался. А он мне язык вслед высунул. Синий как у китайской лайки чау-чау.

Следователь пил чай из стакана. Стакан был в отпечатках пальцев трупа Форточкина. Следователь помешал чай ложечкой и спросил, как моя фамилия.

Я заглянул к нему в душу, а там - висяк - пропажа свидетеля Форточкина. А - то знаю, что труп Форточкина в стене изолятора.

- Как ваша фамилия? - повторил следователь, глядя в чистый бланк протокола.

- Погода сегодня хорошая, - сказал я, глядя в зарешеченное окно.

А что мне еще говорить? Что я тоже Форточкин? Появится связь. Что делать?

Выход один - тянуть с ответом пять минут. Потому что, через пять минут следователя снимут с работы.

Должен позвонит генерал и сказать следователю, что он отстранен. За служебное несоответствие. Потому что не нашел свидетеля Форточкина. А без свидетеля Форточкина вся пятилетняя оперативная работа коту под хвост. А хуже того, что генерала обвинили в умышленном развале дела. За деньги.

- Ездил бы, генерал ездил на трамвае, - рассудил я про себя, - полсундука золота от меня получил.

А теперь генералу нужно не золото, а труп. И следователь станет трупом через пять минут.

Там еще было несколько секунд, но я их не стал учитывать. Иногда целую жизнь не учитывают, чего к секундам цепляться.

- Так как ваша фамилия? - опять спросил следователь.

Я мог прикинуться глухим. На пять минут. Но мне жалко было этого следователя, который пил чай из стакана с отпечатками трупа Форточкина.

- Я могу вас спасти, - сказал я.

Я еще не спасал людей. В жизни нужно все попробовать.

- Вы сначала себя спасите, - сказал следователь. - Как ваша фамилия?

- Труп Форточкина в стене изолятора, - быстро проговорил я. - Срочно ломайте стену. До звонка всего три минуты.

- Так, значит, запираетесь, - сказал следователь и сделал пометку в протоколе. - Очень хорошо.

- Я не запираюсь, - сказал я.

- Тогда назовите фамилию.

- Осталось две минуты, - сказал я. - Через две минуты позвонит генерал и отстранит вас от должности.

- Почему я должен вам верить? - спросил следователь. - Как ваша фамилия?

- Хотите, я сам стену сломаю, - сказал я. - Голыми руками. Осталось полторы минуты.

- Сидеть, - сказал следователь. Он встал и запер дверь на ключ. Я знал, что он это сделает. Но я должен был его спасти. Я же все видел насквозь.

- Труп в стене изолятора, - тупо повторил я.

- Откуда вы знаете, что он там? - спросил следователь. - Вы соучастник убийства?

- Я им стану, - сказал я. - Через минуту.

- Вы будете сотрудничать со следствием? - перебил меня следователь.

- Я уже сотрудничаю.

- Тогда, вот, - следователь достал лист бумаги. Ручку. Придвинул ко мне. - Заполняйте. Начните с фамилии.

- Осталось полминуты, - сказал я. - Через полминуты вы перестанете быть следователем.

- Фамилию, сволочь! - ударил следователь кулаком по столу. - Назови свою фамилию!

- Форточкин, - сказал я.

Это все, что я мог для него сделать.

- Вот, - сказал следователь и вытер вспотевший лоб.

Тут зазвонил телефон. Следователь выслушал, побледнел и сказал - Есть, товарищ генерал.

- Скажите ему, что вы нашли труп Форточкина, - сказал я. - Пусть отменит приказ.

- Ему не нужен труп Форточкина, - сказал следователь, вынимая табельное оружие.

- Зачем вам пистолет, - спросил я.

Хотя знал, зачем ему пистолет.

- Вы свободны, - следователь отпер дверь. - Можете идти.

Я вышел. Дверь закрылась. Раздался выстрел. Я видел через закрытую дверь, как следователь повалился на пол.

В коридоре я оглянулся. Пусто. Я нырнул в пустой изолятор. Посмотрел на стену. Трупа в стене не было.

Я вспомнил, как труп показал мне вслед свой фиолетовый язык. Как у китайской лайки чау-чау.

А я же вам сразу сказал, что я не экстрасенс.

Не знаю я, где сундук с золотом.

Причем тут трамвайные пути?!

Ничего я вам не говорил.

Сами вы психи.

4. #4: Cтудент2005 (51).

Read me. Разница между графоманом и писателем в том, что один пишет для себя, а другой для всех. Если вы опознали себя или близких в одном из образов рассказа, значит, у меня получилось.

Не нашел значения этого слова ни в Советском энциклопедическом словаре, ни в Сети. Простите, за ненормативную лексику.

Прекрасное раннее утро накрыло город одеялом света и робкого тепла. Лучик солнца, прорвавшийся в узкую щель неплотно задвинутых штор, принес мне пробуждение и как бесплатное приложение - дикую головную боль. Уши, наверно, из чувства некой корпоративной солидарности, завелись с пол-оборота и решили издаваемым шумом посрамить гигаватный трансформатор. Вместо вопля страждущего, знакомого каждому студенту, послышался хриплый кашель больного туберкулезом аллигатора. Все симптомы на лицо и на лице. Опять вчера финны куролесили. Как был прав великий писатель, так мало зная о них. Никакой культуры пития в гостях.
Суматошные ненормативные мысли в адрес гостей пробегают целыми табунами по бедному мозгу, причиняя нестерпимую боль, поднимая к нёбу тучи пыли и заставляя мечтать о глотке живительной влаги. Проверка организма показала, что до кухни я просто не дойду, значит, цель - ванная комната. Теперь главное разобраться, где ноги, надеть тапочки и держась одной рукой за голову, а другой за стену, совершить каждодневный утренний подвиг. Если воду опять отключили, я так Чубайса прокляну, что он всю жизнь в туалете с фонариком журнал 'Бурда' читать будет.
- А при чем здесь Чубайс?
Моя профессиональная болезнь проснулась. Это не голова, а коммунальная квартира и одна комната отдана под гостиницу для приезжих.
- Он страну довел.
Голос стихает в напрасных попытках найти логику в моих словах. Пускай помолчит хоть немного, тем более что вместо лампочки в ванной комнате уже целый год щерится осколками разбитый патрон. Днем здесь достаточно света с кухни, а ночью здесь делать нечего, вот и приходиться по утрам искать кран на ощупь. Ванна издает басовитый гул, она категорически против насилия. Пальцы на ногах тоже не испытывают особого восторга от встречи. Ну, все! Держись рубильник, быть тебе мужчиной только в гамаке под проливным дождем на Байконуре и никак иначе.
Долгожданный хриплый стон крана и струя, пахнущей медью воды звучат даже приятнее, чем фраза 'я угощаю!' в ночном клубе. В обоих случаях отсутствие света это большой плюс. Лучше не видеть цвета того, что пьешь. А вот заставить себя раздеться и принять холодный душ гораздо сложнее. Пускай потом принимают за китайца и не пропускают металлоискатели. Здоровье дороже.
- А Лена сегодня придет? - из голоса бодрящегося старика медом стекают воспоминания и огромное желание их повторить.
На дрожащие руки надежды нет, остается лишь задержать дыхание и доломать одним резким ударом головы многострадальную плитку. Теперь перед глазами такие спецэффекты, что голливудским режиссерам только и остается, что нервно курить в коридоре. Неровные кусочки кафеля сиротливо украшают дно ванны, зато у меня десять минут относительного покоя и я успею приготовить завтрак. Надевать банный халат не обязательно, ведь тараканам страх не ведом.
Судя по мироощущению, сегодня понедельник, день первый. Значит, в холодильнике терпеливо дожидаются своего часа остатки субботы. Логика, однако. Мне как-то на глаза даже попались мелкие розовые штучки, похожие на кусочки детских ластиков, запаянные в прозрачный пакет. Кто-то был столь любезен, что написал шариковой ручкой на этикетке 'соловьиные язычки'. С тех пор я закоренелый вегетарианец, а все найденные утром мясные блюда без долгих разговоров отправляю в мусорное ведро. Мне своих грехов за глаза хватает.
На кухне меня ждал стакан с рассолом, покорно гудящая микроволновка и робкий запах, разогревающейся яичницы. Губы сами собой сложились в улыбку родителя, чей ребенок только что сделал первый шаг. Значит, вчера финны отмечали окончание войны. Только этим объясняется наличие локализованной версии 'набора джентльмена'. Не забыть бы к Петровичу зайти и сказать, где покоится практически целый ППШ для его коллекции.
- Смотрите нервный какой, а может ему общения не хватает?
- В прошлый раз мне пришлось переехать в другой район, чтобы избавиться от всех желающих пообщаться, - когда я доволен, то реакциями очень похож на абсолютно нормального человека и даже могу вежливо побеседовать с личной шизофренией. Но, честно говоря, эта коммунальная бабуля конкретно достает.
- Подумаешь! Только не говори, что тебе это не нравилось.
Я молчу. Руки по привычке расчленяют вилкой холостяцкий завтрак и подносят ко рту древнее народное лекарство, а в памяти медленно крутятся учебные пособия для маститых порно режиссеров. Ну, или начинающих продюсеров поп-звезд, это кому как нравиться. Во избежание подлых инсинуаций сразу скажу, что в прошлое посещение церкви я скупил все, что было в церковном магазине, и еще упросил батюшку, чтобы ежесекундно в течение года перед архангелом Гавриилом горела свеча. Каждое утро четверга начинается с истовой молитвы ему же за помощь в сжигании городов Содомы и Гоморры. И отдельная пламенеющая благодарность за отсутствие хэдлайнеров мэйнстрима анально- ориентированного мировосприятия, а попросту пидорасов в просвещенном восемнадцатом веке. Для Создателя мелочь, а мне действительно приятно и не так стыдно смотреть в глаза соседям за свой оригинальный образ жизни.
- Золото, золото, золото манит нас! - завораживающий силой и глубиной глас Окуджавы наполнил квартиру песком пустыни, азартом погони и выстрелами мистера Кольта. Кощунство ставить его на мобильник, но царю ведь не прикажешь.
- Связь!
- Алексей, будь добр, зайти ко мне, когда освободишься, - таким тоном раньше отправляли гладиаторов на бой и звук отбоя как прощальная горсть на свежую могилку. Голос кажется знакомым, я определенно его раньше слышал, но где?
Скрип вилки по днищу опустевшей тарелки помог вернуться в реальный мир. Хотя при одном взгляде на Пейзанскую башню из грязной посуды, вызывающе торчащей из раковины, меня пробрала дрожь альпиниста за мгновение до схода лавины. Оставалось только надеяться, что до вечера среды там не успеет зародиться жизнь. В конце концов, зачем нужно столько девушек в доме, если они не могут помыть посуду, пока мужчина занят более важными вещами, например поисками мобильника?
Телефон нашелся в углу зала под грудой бархатных подушек, словно электронный разум решил отомстить за пыхтящую от переедания записную книжку. Но за полчаса мучительных поисков, я окончательно убедился, что цивилизацию придумали самые ленивые, мне и в голову не могло прийти, что можно развесив динамики с микрофонами по всей квартире, связать их с телефоном через радиосвязь. Вот они, блага прогресса, осталось только мобилоискатель изобрести.
Но вот когда нашел, сладкое чувство победы испарилось быстрее, чем закись азота в жигулях девятой серии и с таким же постыдным звуком.
Обычно жители мужского полу, увидев мэра нашего замечательного города, начинают судорожно искать что-нибудь тяжелое, например кастет, и быстро оглядываться по сторонам. Не подумайте плохого, просто каждый хочет врезать профессиональному боксеру, так сказать, проверить силу и удаль богатырскую. Женщины реагируют совсем по другому, как именно, вам подскажет любой женский роман. Мэр совсем не против, и как следствие, число выбитых зубов и сломанных челюстей сохраняется в пропорции три к одному. А маленькая бумажка с надписью 'ставка' подпитывает не иссякающий поток желающих заработать.
Сказать, кто автор этой гениальной идеи?
- Деточка, тебе сухариков насушить? - приторно ласковый голос, слышный только мне, вряд ли хотел успокоить.
- Суши бабуля, суши, - вслух, едва различимо, пока желваки вздувались буграми размером с теннисный мяч в попытках удержать рвущиеся наружу слова благодарности за предложенную помощь.
Самым быстрым животным планеты считается гепард, но уверяю вас, сегодня я побил его рекорд. Так быстро я не одевался даже в годы возвращения гражданского долга Отчизне. Мысленно проговаривая ласковые слова, которые обязательно найдут свое отражение в записке для одного из еженощных гостей, я буквально взлетел на пятый этаж. Постучавшись в отделанную ясенем дверь, начал отчаянно вспоминать имена языческих богов. У мэра наверняка выработался рефлекс на подставление любой щеки.

- Дерни за веревочку, дверь и откроется! - жизнерадостный бас едва не убил меня распахнувшейся дверью. И сразу стало понятно, что Жириновский вряд ли рискнет поднять на такого стакан. Нет, вру. Поднять сможет, а выжить после этого, нет.
- А, это ты! Ну, заходи, раз пришел! - он без страха повернулся спиной и направился вглубь квартиры.
Хоромы поражали воображение если не размерами, то количеством медалей и кубков точно. Складывалось впечатление, что попал на склад старейшего спортивного клуба страны, каждый год выпускавшего по десять тысяч гарантированных победителей в любом виде спорта. И еще, везде лежали сборники детских сказок и, судя по всему, именно они были его учебниками.
- Эй, где ты потерялся?! Двигай на кухню по запаху!
От такого предложения у любого советского человека появляется понимание всей серьезности предстоящего разговора, а я вдобавок ощутил прилив сил. Когда собираются бить, то обычно приглашают 'выйти покурить'.
На кухне меня ждал стол, уставленный вредными для желудка и так приятно хрустящими на зубах вещами животного происхождения. И судя по формам и запаху, городской зоопарк закрылся для посетителей годков этак на три, в связи с птичьим гриппом страусов и пингвинов и посмертным карантином для всех остальных.
- Что смотришь? Садись за стол!
Как я не хотел, есть, но при одном взгляде на его кулаки четвертого размера аппетит просыпался сам собой. Зубам очень не хотелось покидать прежнее место жительства и ради этого они были готовы загрызть любого. По счастью хозяину для меня хозяину хватило одного внимательного взгляда на мое, отдающее нездоровой зеленью лицо, и провокационный вопрос задан не был. Он безропотно дождался уничтожения целой страницы из Красной книги и необычно тихим голосом спросил.
- Посмотри на меня! Что ты видишь?
Одного этого вопроса мне хватило понять, что передо мной очередной клиент. Обычный человек, чтобы узнать свое настоящее и будущее сначала идет к налоговому инспектору или к судебным приставам.
- Я вижу-у:
Удар, заставивший стол жалобно заскрипеть, и едва не разделивший на две половину был не совсем обычной реакцией.
- Посмотри на меня внимательно. Ты действительно думаешь, что я стал чемпионом мира, потому что верил экстрасенсам и прочим шарлатанам? - она нависал надо мной как скала, подавляя своей массой.
- Вы ушли не побежденным:
- Прав чертяка, но я и сейчас мэр города - миллионщика и атлет на пьедестале из сотен девушек. Да они готовы убить ради одного моего взгляда! Даже Сталин по сравнению со мной просто юнец с раздолбанной гитарой, играющей в подземном переходе! - он так яростно жестикулировал, что казалось сейчас взлетит.
- Виталий. А причем здесь я?
Он несколько мгновений смотрел на меня, не понимая вопроса, а потом улыбнулся и сказал.
- Я хочу быть богатым и знаменитым, хочу, чтобы люди устилали мне путь лепестками роз и опускались на колени:
Открывая рот, чтобы возразить, я случайно посмотрел в его глаза и холодная змея, обвившаяся вокруг меня, сдавила смертоносные объятья. В его глазах горели знакомые до боли огоньки порока. Он продолжал что- то говорить, а я послушно кивал или вставлял случайные междометия, но даже не пытался услышать.
Утечка? Возможно. Гораздо хуже, если гость смог выйти из-под контроля. Но кто? Что могло его заставить обратиться ко мне за помощью? И, кажется, я знаю, кто или что нашептало ему на ушко сказку о золотой рыбке.
Вежливо попрощаться, сославшись на головную боль, и вернуться в квартиру, чтобы сесть на пол и долго смотреть в никуда. Каждый человек делает свой выбор, вот только у меня, его уже нет, что ж, ну здравствуй Йорик.
Рывком встать. Сейчас, сейчас, я точно помню, что он пылится где-то на антресолях.
- А что ищем? - главное молчать, пускай сюрприз будет.
Нашел. Обоюдоострый подарок тринадцатого века выпуска так и ластиться к рукам умоляя сжать его покрепче и : Нет. Пистолет 'Десерт игл' вот, что мне нужно. Надо двигаться в ногу со временем.
- Э-э, ты чего?!
В ответ подойти к широченному зеркалу в прихожей, притиснуть пистолет к виску и начать отсчет.
- Пять, - слова, что она говорила.
- Это не смешно! Убери пистолет!
- Четыре, - отношение ко мне.
- Не дури, самоубийцы попадают в ад!
- Три, - накипело на душе.
- Успокойся, мы можем все обсудить!
- Два, - хотел сказать, но не решался.
- Дурак!
- Один, - это конец.
- Не-е-е-т!!!
Сухой щелчок. Я медленно опускаю правую руку. Мое хриплое дыхание перекликается в ушах с затихающим ядерным коктейлем надрывного кашля, слез и не внятного бормотания. Только дураки хранят оружие заряженным, а я экстрасенс, пускай и бывший. Труднее всего держать театральную паузу, балансируя на тонкой грани нервного срыва и соблазном окончить игру одним ударом.
И приходит тишина. Глухая тишина и только слабый ветерок, упиваясь вседозволенностью, колышет занавески. На улице лишь чахлый шорох листьев и далекий шум проезжающих машин. Обострившийся слух начинает вылавливать обрывки фраз очередной перебранки соседей, чтобы только заполнить вакуум, а я продолжаю молчать и смотреть на свое отражение.
Гордость Сизифа, алчность Мидаса, похоть Казановы, гнев Ивана Грозного, чревоугодие Калигулы, зависть и лень Обломова. Все грехи мира на челе, но теперь их на одного меньше. Это путь мне суждено пройти одному, и я делаю шаг.