Конкурс рассказов "ЛаВрушка-37"

1,2. #11: Татьяна (0). Смена караула

В лаборатории полумрак, в ректификацинной колонне возгоняется субстанция, пахнет свежим пивом. В стеллажах от пола до потолка беспорядочно свалены колбы, кюветы и человечьи черепа. Один череп водружен на стол, лишен нижней челюсти и перевернут макушкой вниз. Над ним склонились двое:

Создатель - низколобый приземистый крепыш, весь седой. Рельеф лица сформирован крутыми надбровными дугами и тяжелой челюстью по контрасту с глубоко сидящими, умными глазами.

Ученик - типичный ботаник с крупным, ехидным ртом, огнем во взоре и новорожденной плешью в жидкой шевелюре.

Оба одеты в светло-зеленые холщовые костюмы, отчего похожи на хирургов. Общаются между собой телепатически, подчеркивая мимикой нюансы мыслеформ. Гримасничают активно, видимо, ментальный разговор идет на повышенных тонах.

- И ты хочешь меня убедить, что эксперимент с эволюцией разума на Земле провалился из-за такой мелочи? - Создатель ткнул пальцем в кость между зубами мудрости.
- Именно так, учитель.
- То есть более двадцати видов человека - все эти питекантропы, неандертальцы, и эти...Как их...
- Кроманьонцы.
- Кроманьонцы тоже, да. Все они - расходный материал, сгинувший в эволюционном тупике по моему недосмотру?
- Можно, и так сказать.
- И все дело в мелкой костяной загогулине! Кошмар какой. Ты уверен?
- Абсолютно уверен. Вы ведь создавали:ну, скажем, того же кроманьонца или "хомо эректуса" - по образу и подобию своему, верно?
- А чем образ плох? - Создатель приосанился рядом с титановым котлом, отразившем в полный рост кряжистую фигуру с руками ниже колен. Похлопал себя по гулкой грудной клетке.
- Вы безупречны, - тонко поклонился Ученик.
- Тогда какого дьявола мои подобия тупят, не желая пользоваться разумом? Я замотался им помогать: увеличил объем мозга до потенциала гениальности. Усовершенствовал код, дающий каждому десятому возможности демиургов. Ужесточил условия на планете, чтобы дать толчок бурному развитию разума...Через пару лет здесь должны были взметнуться ввысь города с космодромами. Вместо этого подопытные кучкуются в пещерах, машут дубинами, и жрут сырьем все, что шевелится, навалившись скопом. . Ах, да, продвинутые "хомо эректусы" добыли-таки огонь. Теперь нежатся в тепле вповалку с самками, выцарапывая на камнях непристойности и охотничьи комиксы. И на фоне этой деградации мощнейшего разума приходит стажер, еще не сотворивший ни одной цивилизации, - и говорит, что я дурак.
- Помилуйте, учитель...Как бы я посмел?
- Да ладно...Не до политесов. Тем более, что по сути ты прав. Старый тщеславный дурак. Можно было догадаться, что даже гигантский мозг окажется погремушкой там, где по капризу самой планеты блокируется телепатия. Блокируется упорно и зло! Нет связи - нет обмена информацией, нет прогресса. Финита...Эксперимент можно закрывать, потому что Земля на дыбы встанет, но сделает по своему. Ох уж эти планеты, класса "дирс". Строптивые поганки...То оледенеет, то извергнется до пепла, то сносит к дьяволу поля...Невозможно работать без идиотских придумок.
- Точно так.
- Лано. Рассказывай свою придумку.
- Там все элементарно. Надо слегка изменить конструкцию гортани...Вот здесь мы сделаем маленькую выемку..., - Ученик деловито зашаркал блестящей пилой, вырезая в основании черепа полукруглую канавку.
- И что это дает?
- А вот что. За счет этой фишки звуковая волна от языка к гортани пойдет не по букве "г" на манер шахматного коня, а по траектории вопросительного знака. И саму гортань надо чуточку приподнять...Вот так, видите?
- Это все?
- Да.
- Вот эта загогулина - ключ к прогрессу разума на планете?
- Безусловно. Благодаря загогулине новая модель...кстати, как мы ее обозначим?
- Хомо сапиенс, наверное. Я не суеверен.
- Кто бы сомневался. Так вот, новая модель человека будет пригодна к воспроизведения сложных звуков. И к построению их сочетаний, то есть слов. Единственные на планете, больше никто не сможет. Тут главное начать - а потом покатится, как под горочку. Правда, в разы медленне, чем хотелось бы. И на несколько порядков тормознее, чем могло бы.
- Ты только что создал речь, непочтительный мой ученик..
- Не только. Еще и музыку. Но это отложенное удовольствие.
- Ого. Опять лазил в будущее?
- Так...Немножко. Прикинул вариант.
- И?
- Там все не так плохо. Вот только ваши подобия довольно сильно разошлись с образом.
- Жаль. Надеюсь, что хотя бы женщины остались красивыми.
- Женщины будущего прекрасны.
- Что ж, ладно. Если так обстоят дела, то пришел конец ученичеству. Принимай ключи от мира. Твори сапиенса.
- Шутите. А вы?
- У меня новое задание в Проксима Центавре. И снова планета класса "дирс". Но уж в этот раз я не промахнусь, будь уверен. Да не волнуйся, справишься. Прощай.
- Погодите, Учитель, - новоиспеченный демиург смущенно затеребил полу куртки.
- Ну, что еще?
- Вы создатель этого мира, и столько творчества вложили в него. Оставьте на память что-нибудь. Чтобы люди знали.
- Брось. Сентиментальность в ниших рядах неуместна.
- Ну, хотя бы мысль, фразу - такое, чтобы раз услышать - и запомнилось.
- Ладно, лови. Пусть ломают голову, когда будет, что ломать:

"Вначале было СЛОВО".

В лаборатории горел свет. Демиург отложил пилу и бережно прошелся по основанию черепа шкуркой-нулевочкой. Сдул с модели костяную пыль и крошки.
Вроде бы, что-то получилось...

1,2. #8: зубастый Пупс (55). Первые шаги

Ой, встал и пошёл, пошёл... шатается. Как и опять в ванную комнату? А там острый край чугунной ванной, а голова-то у нас не чугунная. Ну, где эти горе родители, как сюсюкать так слетаются стадом, а как смотреть аккуратно и методично, сразу кучу дел себе находят. Вот уже Шурик в ванной, взялся обеими руками за край, подбородок пытается на него положить то так, то эдак. Приподнимается на носках, на ручках чуток подтягивается и... Не, никак. И тут правая ножка подогнулась, в голове у меня промелькнули картинки разбитой головенки и сотрясения мозга. . . лечу . . . уфф, смог чуть-чуть под ножку толкнуть. Шурик пошатнулся, но устоял. Заверещал, наконец. Испугался. На крик влетела мамаша, раньше, блин не могла, подхватила сынулю на руки, ощупала, убедилась, что всё на месте, цело - здорово и понеслась в комнату ругаться. С папашей.
Я же остался в ванной, дух перевести, заездил меня Сашок сегодня. Лишил бы голоса на пару лет ту дуру, что пела сопливую песенку про первые шаги. Для профилактики непроходимой тупости её. Через неплотно притворённую дверь до меня доносились обрывки... ну назовем это разговором двух любящих супругов.
- Ты опять в свой комп уставился, за ребенкой, кто следить будет, я его еле поймала в ванной, - 'наглая ложь' - это я его поймал, - хочешь, чтоб он там убился. Неужели так трудно жопу свою оторвать от кресла и пол часа последить за дитём, я не могу всё делать одна.
- Дык, я играл с ним, на минуту отвлекся, - проблеял проштрафившийся супруг, - а почему ты дверь в ванную опять не закрыла,- перешел он в наступление. Кстати, тоже резонно она и сейчас её не закрыла. Бейся, Шурик, головой об ванну.
Между тем, разговор стал смещаться в плоскость обсуждения отдельных недостатков обоих супругов. Вспомнилось многое. Горячо любящим людям всегда найдется, что друг другу припомнить. Малыш, сидя на руках у мамани, проявлял признаки нетерпения: сопел, елозил, но тут он видимо уловил внутреннюю мелодию перебранки и начал под ее ритм скакать на крепко державших его руках. Незаслуженно получил по попе и на время успокоился.
Пока супруги препираются, я позволю себе представиться. Мое имя вам ничего не скажет, что до того кем я являюсь. . .хм. . . ну вы называете нас ангелами-хранителями. Мы себя зовем иначе, но, пожалуй, вы не сможете оценить иронию, заложенную в наше самоназвание. Да, мы есть. И вы даже вроде как знаете о нашем существовании, только представляете себе всё не так, да и не верите по-настоящему. В нас только дети верят, потому что видят. Совсем маленькие дети. А мы, мы не какие-то бессмертные духи, что наблюдают за человеком и периодически нашептывают ему в ухо разные советы. Это ваша совесть и за нее отвечаете только вы, не надо с больной головы на ее отсутствие перекладывать. В некотором роде мы всего лишь компенсационный механизм.
Знаете, как у инвалидов. Скажем, Вы не видите с рождения, но взамен иные ваши способности обостряются, например Вы слышите лучше зрячих.
И еще, придется принять тот факт, что Вселенная с рождения хочет убить вас, вяло, но хочет и, поверьте, у нее есть на то свои резоны. Но это тема отдельного длинного разговора. Скажу только, что Она по- своему разумна и ей не нравятся паразиты, копошащиеся в ней и считающие себя вправе что-то решать и делать по воле своей. Это не только вас, людей касается, а вообще разумных. Вот мы как раз для того и придуманы Творцом, чтобы компенсировать этот его небольшой просчет при проектировании. Мы - заплатка, попытка исправить глюк. Если бы не мы, большая часть по крайней мере вас, людей не пережила и первый год своей жизни.
Но не радуйтесь, возможности наши ограничены и, увы, мы тоже смертны. Чтобы понять, что же мы такое и как действуем, представьте себе батарейку, которая каждый день разряжается под воздействием бед и напастей, щедро обрушивающихся на человечиков за день. Некоторые бяки, в основном по утру (когда вы особенно неуклюжи) мы можем предотвратить, некоторые. . . уже нет. Слабеем. За ночь мы заряжаемся и т.д. Но емкость наша конечна. А бывает и так, что все свое так называемое 'везение', т.е., по сути, наши услуги, человек потребляет за несколько минут. Про таких бедняг говорят, мол, в рубашке родился. Мой знакомый (он появились на свет одновременно со мной и жил по соседству) спас своего малыша, который свалился с 9-го этажа. На подлете к первому, у самой земли, он полностью разрядился и умер. Но дитенка спасти смог. Впрочем, тому теперь жить без пригляда . . . и будет ему ой как тяжело.
Всё усугубляется еще одним моментом. Мы не можем действовать явно. Как только попытаемся помочь грубо, не ювелирно, но эффективно, тут же развоплощаемся. Например, мой друг мог бы подхватить ребенка и плавно опустить на землю, вместо этого он микротолчками корректировал траекторию падения и под конец просто усилил собой дешевый памперс. В результате подгузник в клочья, мой друг на тот свет (да у нас он тоже есть), малыш цел и все в ахтунге. Смотрю, зритель во втором ряду тянет руку с вопросом:
- Да-да, Вы мужчина, Вы, смелее.
- А как же уважаемый, такой момент, вот некоторым по жизни 'прёт', а некоторые в заднице со школьной скамьи.
- Резонный вопрос. Но Вы меня плохо слушали. Расходуемся мы в основном в первый год жизни. Вы задумывались, почему дети, например, так удачно падают, ну в основном удачно, т.е. то , что убило бы взрослого или сильно покалечило, им с рук сходит. Одной физиологией и бОльшим количеством жидкости в голове это не объяснишь. Я уж не говорю про кучу опасностей, перечисление которых всех утомит, я и так забил эфир надолго.
Есть и еще один момент. Вы ведь все разные рождаетесь на свет. Вот и мы тоже. У нас разные способности по части предохранения вас, да и батарейки разной емкости бывают. Да-да-да, справедливости нет, ее люди придумали из жалости к себе. Так что во многом ваша жизнь определена еще до рождения, во многом, но не во всем. Скажем, если вам достались внимательные родители, как те раздолбаи, что ругаются сейчас в комнате (они вообще-то ничего), то они много нас сэкономят ребенку для будущей жизни и, если, например, Вы сами человек осторожный. А вот если нет . . .
Среда, окружение, характер (некоторые всю жизнь как будто пытаются убить себя с переменным успехом) - всё это влияет. Если тебе везло в молодости и тебя берег не только твой ангел. То, скажем, не надо удивляться, когда при лобовом столкновении на скорости 120 в стену ты, вылетая через лобовое стекло, успеешь не только жизнь вспомнить, но и подробно рассказать ее пока тебя везут на 'скорой' и гипс на ногу накладывают. С другой стороны мало ли вы слышали историй, как шел себе человек, шёл, поскользнулся упал и . . . не очнулся. И еще . . .знаете мы неоднозначно относимся к вам: и любим, и ненавидим одновременно, ведь вы причина нашей жизни и смерти. Вот так вот.
- . . . и тебе идти с ним гулять . . . - донеслось из комнаты.
- Сейчас?
- Да. Сейчас. Одевайся.
Ладно, драгоценные мои, я на прогулку, чувствую я там понадоблюсь. До свидания.
Берегите себя и . . . нас тоже.

3. #5: Лика (54). НЕУДАЧНОЕ НАЧАЛО

Мне было шесть лет.

Бабушка-учительница ежедневно читала мне интересные, с ее точки зрения, детские книжки.
Для этого полагалось сесть на диван, смирно, не вертясь, и положить руки на колени. И внимательно глядя, как она перелистывает страницы, делать вид, что слушать безумно интересно. Стоило отвлечься, стрельнуть взглядом по сторонам, улыбнуться собственным мыслям или пошевелиться, как следовало строгое замечание:
- Сядь как следует! Для тебя читаю. Ты должна умнеть!
Умнеть, конечно, хотелось. Я покорно замирала. Хотя интересно не было: все эти стишки и рассказы были давно прочитаны, известны и на диво скучны. Читать-то я уже года два, как умела. И давно перешла на "взрослые" книги - впрочем, откуда бабушке было знать об этом! О набегах на книжный шкаф я не распространялась.

В общем, скоро я научилась сидеть с самым внимательным видом и думать о своем. Например, сочинять собственные тексты. Особенно удачно они складывались под монотонное чтение классических "рассказов для детей" Льва Толстого. Удивительно, кстати, тоскливых - мне и до сих пор так кажется. Впрочем, я не настаиваю: может, кому-то и близка их лживая нравоучительность. Может, кто-то и впрямь верит, что можно собирать рассыпанные грибы, лежа между рельсов, или что родитель не кинется проверять, не в ужасе ли кричит "Спасите-помогите, волки!" его ребенок, если прежде ему случалось соврать. Я, будучи уже и матерью, и бабушкой, до сих пор уверена: нормальная мать, несомненно, кинется! Хотя бы на всякий случай.

Вначале мне и в голову не приходило записывать ничего из придуманного.

Сейчас жалею. Истории получались совершенно невероятные, теперь мне ничего подобного уже не выдумать. Смутно припоминаю сказку о лестнице в небеса, по которой поднялся на облака наш дворовый щенок Шарик, историю о подводной стрекозе, которая стала приемной матерью дельфиненку Кузе, о том, как у красной вертолетки Ми-4 родились малыши - и у одного не было винта, о железных котятах, которых хозяин кормил металлическими стружками, собираемыми в автомастерской... но все это отрывочно и неполно.
Конечно, сочинялись и стихи. Наверное, не блестящие - по неопытности автора. Но тоже жалко. Как знать, может, в них что-то и было?

Первое, что я записала, было именно стихотворением.
Мы - я, бабушка и дед тогда приехали в деревню. К моей прабабушке, а бабушкиной маме, бабе Тане. Отношения с дедом у нее были достаточно натянутыми, поэтому он все больше уходил куда-нибудь: на покос, на рыбалку, в лес по грибы. Бабушка пропадала на огороде и в саду. А мы с бабой Таней оставались полными хозяйками в доме и дворе. Я, наверное, больше мешалась, чем помогала, но баба Таня никогда не давала почувствовать этого. Мы топили печку, варили кашу и суп, кормили кур и кролей, выгоняли в стадо корову и овец... да мало ли дел в деревне!

Телевизора не было, зато был радиоприемник на стене. Он работал почти все время. Как-то раз выступали поэты. Читали стихи. Баба Таня сказала:
- Вот дает же бог таланты людям! Ведь как ладно складывают, все ровно, красиво! А тут что хошь делай, так не скажешь.
- Почему?
- А ты попробуй! Не получится.
- Я пробовала. Получается.
- Ну-ко, расскажи!
Я невероятно смутилась, но все же пролепетала:

- Завтра я взлечу на небо,
И, качаясь в облаках,
Я увижу бригантину
В синем море на волнах.
А над нею - чайки, чайки,
А под нею - рыбы, рыбы,
А вокруг нее скучают
Айсбергов большие глыбы!
Но она плывет по делу,
Не боясь льдин и торосов,
Капитан - веселый, смелый!
И герои - все матросы!
Это счастья бригантина,
Радости для всех людей,
Пусть же теплый ветер мира
Паруса надует ей!

- Да это же не ты выдумала, - не поверила бабушка.
- Я, ба! Честно-честно! Вот ей-богу.
- Не божись! Нехорошо имя божие всуе упоминать.
- Я знаю. Но ты ж не веришь? - я была готова разреветься: раньше никому и никогда не упоминала, что что-то "от себя" сочиняю.
- Теперь верю! - твердо сказала баба Таня. - Вижу, что не врешь. Глаза-то вытри, чадушко непутевое. А ты это все пишешь куда ни то? Чай, трудно на память упомнить.
- Вначале нетрудно. А потом забываю. Нет, не пишу.
- Чего ж так! Пиши. Будь ласка. Не дело забывать, раз уж надумала. Сейчас... где-то у меня тетрадка, кажись, была. И карандаш.

С того дня я начала стихи записывать.

Лето подходило к концу. В тетрадке осталось листочка три чистых, вряд ли больше. Я как-то привыкла к тому, что записываю то, что складывается в голове, даже подумывала начать фиксировать не только стихи, но и сказки. Меня только смущало, что рука сильно уставала писать: в этом деле я была еще далеко не мастер, норовила пользоваться печатными буквами, да и те порой получались задом наперед.

Однажды вечером я забыла тетрадку на столе. Прямо на том, где мы пили чай по утрам, возле большого самовара. Устала.
Утром, умывшись у умывальника во дворе, расчесав волосы и заплетя косу, вошла в переднюю комнату. Против обыкновения, увидела сидящего на лавке перед столом деда.
- Доброе утро!
- Доброе. - Дед сказал это как-то мрачно. Не по-доброму... - Ну что, выспалась, поэтесса?
Я похолодела. Тетрадки на столе не было.
- Ну, что молчишь? Твои художества?
- Мои.
- И что, считаешь, хорошо?
Я не знала, что и сказать. Про себя думала, действительно, что неплохо! Но по дедову тону и нахмуренным бровям чувствовала: так ответить - будет ошибкой!
- Не знаю.
- Вот именно! Ты даже пишешь кое-как. Ты понятия не имеешь о литературе, о художественных образах, о том, как надо строить произведение!
Это звучало абракадаброй, я таких слов не знала. Поэтому на всякий случай кивнула.
- Куда лезешь! Не по Сеньке шапка! Прекрати, и чтобы я больше этого не видел. Ишь, рифмоплетка выискалась. Ты же девка, тебе надо шить и готовить учиться. Лучше бабке помогай, все равно из тебя поэтессы не выйдет! Только зря промечтаешь, дуреха. Делом надо заниматься. И тут меня бес дернул заспорить. Вот знала, что не надо, знала! А не удержалась.
- Откуда ты знаешь! Может, и выйдет! У меня получается. Ну и что, что девка! Я уже и считать умею, и складывать-вычитать, и умножать, и делить! А в школу еще только осенью пойду!
- Ишь ты, фу ты ну ты! - дед явно осерчал. - Да хоть золотая будь, а твое дело дом да дети, юбка... не родила твоя мать мне внука, одну тебя, да ведь курицу орлом не вырастишь, хоть помри. Ишь, размечталась она. Вот где твоим виршам место!
С этими словами дед достал из-за пазухи мою бедную зелененькую тетрадочку и с размаху швырнул в печку. Я завизжала и попыталась выхватить тут же занявшуюся огненную бабочку из жерла, ожгла руку, а дед схватил меня за косу и оттащил прочь.
- Ах ты, малявка, упрямиться еще! Ну, получи тогда! Ты - бездарь, запомни! Не твое это дело!
Конечно, дед не избил меня... так, отшлепал для острастки и поставил в угол, с наказом бумаги не марать, и не забывать, кто я есть...

И я, хоть и складывались у меня в голове строки - сами по себе, с этим-то я ничего поделать не могла - но лет до тридцати пяти больше не записывала их. Образование получила техническое, - впрочем, я всегда математику и физику любила тоже, так что и институт, и работа мне нравились. Не записывала ни рассказов, ни стихов, даже когда давно уже понимала, что это дурацкий комплекс, и не более того.

До сих пор удивляюсь, что в какой-то из дней, я через это предубеждение перешагнула, словно его никогда не было. Правда, тогда деда уже не было на свете.
Пришла в редакцию журнала с пачкой записанных ночью текстов. Дико смущаясь, отдала их редактору - и меньше чем через месяц увидела опубликованными больше 20 моих стихотворений. Меня поздравляли свои и незнакомые, а я могла только удивляться. Такого я не ждала... все- таки не ждала... верила, что бездарь? не знаю...

Самое смешное, что дед был заметным деятелем культуры СССР.

До сих пор иногда удивляюсь: зачем он меня так? Почему не хотел пускать в свой мир? В свою реальность, где жили художники, композиторы, актеры, поэты? Его давно нет, даже и не спросишь.
Но я ни тогда, ни теперь не сомневаюсь: он меня любил.
И факт налицо: в его мир я так и не попала. Потому что тот, доперестроечный мир советского искусства, остался в том времени, куда можно вернуться разве что воспользовавшись машиной времени.

Не удивительно ли?

4. #9: Светлана (49). Биография

Когда бабушка Элоиза Викторовна отправляла малолетнего Винда к дядюшке на Землю, она и предположить не могла, что может статься с послушным и весьма типичным в манерах и поведении юношей вдалеке от отчего дома. Тогда она думала лишь о том, что грех не воспользоваться хорошими связями родственника и устроить кровинушку на стольной планете Империи близ трона Самого.
Что по поводу отъезда думал Винд, понять не удалось. Он был еще сравнительно мал, и, возможно, поэтому внутренне зажался и смирился с таким волевым решением. Если и кипели в нем переживания, то выяснить это не удалось даже светиле психиатрии, четвертому мужу Элоизы Викторовны Михаэлю Петровичу Пасквиллю. Впрочем, последний, принимал должность еще до реформы, и был одним из немногих, дававших клятву никогда не работать с близкими людьми, да, и было на тот момент светиле уже целых триста семьдесят лет.
Винд отправился на Землю с небольшим рюкзачком за спиной, невыдающейся кредитной карточкой, посланием, в котором Элоиза Викторовна просила дядюшку Пи-Вуэрда «поспособствовать родственнику, сообразно своему видению на его судьбу» и грузом неопределенности. На родной планете осталась семья, первое чувство и друзья.
Случай всегда играл с ним шутки, то помогая, то испытывая на прочность. Винд попал на корабль, в скором времени прогремевший на всю империю. На знаменитый «Фант» – первым вышедший за границу обитаемой галактики – корабль, скользивший по самой кромке межпространства и ни раз, проваливавшийся в протовселенную.
Чувствовал ли Винд нечто странное во время очередного «провала» или воспринял межпространство, как и большинство стандартных людей, неизвестно. Винд никому не рассказывал о полетных переживаниях, только однажды обмолвившись в письме троюродной кузине Милолике Матвевне: «Это было так, как не могло быть никогда, и я не нахожу слов, чтобы объяснить». Впрочем, положа руку на сердце, сложно сейчас судить, имел ли он в виду случайность, приключившуюся с ним на борту «Фанта» или что-то иное.
В базе данных почти не сохранилось сведений об этом странном человеке, которого современники-ученые, казалось, намеренно не включали в исследования. Преступник и герой, командир и рядовой, дипломат и пленник, достаточно объективно взглянуть на развернувшиеся события, чтобы понять какую роль сыграл Винд в судьбе империи. Впрочем, этого можно столь же легко и не заметить, ведь официально никто и никогда не наделял его соответствующими полномочиями.
Но пока Винд еще юн и не догадывается о том, что будет с ним далее. Он садится в новый экспериментальный космолет, впервые в жизни выходит на кромку подпространства и падает в протовселенную.
С экспериментальными двигателями того времени такое частенько происходило, к тому же и наука еще многого не знала о законах физического явления, которым наша цивилизация пользуется со времен Атлантиды. Нас же боле интересует тот факт, что в то время, когда из прилетевшего «Фанта» выносили пассажиров, Винд вышел одним из последних и от помощи медиков отказался.
Мог ли обрадоваться дядюшка приезду провинциального племянника? У Пи-Вуэрда было к тому времени трое взрослых сыновей и пяток признанных бастардов от разномастных фрейлин императрицы. Было ли ему дела до мальчишки, только начавшего жить?
Винда отдают в академию космопроходчиков, приписав, недостающие для поступления четыре года.
В то время обучение космическому делу уже не считалось престижным. Люди стремились жить вблизи блистательного трона, и вовсе не горели желанием исследовать космические дали. В академию в основном попадали бедные потомки славных родов, незаконнорожденные и даже отпрыски лиц, не имеющих ни чина, ни звания, но обладающих достаточным количеством кредитов для того, чтобы подарить сыновьям возможность стать дворянами.
В тот год в очередной раз сменился ректор академии. На пост был избран генерал Панфлетов, более всего, уделявший внимание воспитанию волевых и физических качеств опекаемых. Участие генерала в будущем заговоре так и осталось не выявленным. Даже то, что против императора выступило большинство бывших воспитанников академии, не говорило о его участии или неверном воспитании будущих офицеров: слишком уж разномастными по сословному признаку были ученики.
Винд в те годы много учился, а еще более читал и думал. Пред его глазами был аскетизм училища и пышность дядюшкиного дворца, в котором он бывал, по крайней мере, раз в неделю. Будучи еще курсантом, он ходил на «Фанте» в протовселенную (поразительная способность его организма без последствий переносить тяготы безвременья не могла остаться незамеченной), самолично водил крейсер «Чалый», всего через десять лет осуществивший первый в истории контакт с разумной расой гоблинов. Показательно, что раньше гоблины считались полуразумными и столкновение с ними гарантированно заканчивались стычками. Кто знает, произошел бы диалог, если бы капитаном «Чалого» на тот момент не был близкий друг Винда, увлекающийся вместе с ним модуляцией психологии чужих, Аркадий Тонж?
Винд блестяще оканчивает академию, тринадцатым получает диплом и первый офицерский чин.
Это роковое число, которого боялись наши предки, станет преследовать его всю жизнь: «Фант» носил в кодовой системе номер DCP13D, таковым будет стартовать истребитель Винда при патрулировании планеты, тринадцатым он должен будет принять смерть, и в крепости 13IV на Наве станет нести бремя расплаты.
После окончания академии молодой офицер должен был войти в команду «Центавра» и нести патрулирование близ колоний Фэу, но внезапно получает назначение в полк сопровождения Самого. Вряд ли случайно: подсуетился дядюшка, сам или под давлением Элоизы Викторовны, отправляющей внука на Землю для карьеры придворного, а не пограничника. Так или иначе Винд и двое сотоварищей получают новые должности, которых не просили.
Романтически настроенным юношам вовсе не хотелось участвовать в парадах и бессмысленном патрулировании околоземного пространства, их гнали приключения и жажда подвигов, а вовсе не видимость охраны пятисотлетнего старца.
Для Винда это известие стало катастрофой. На «Центавре» он проходил практику и за полгода не только обратил на себя внимание командных офицеров, но и заслужил их покровительство и дружбу. Звание и вхождение в двадцатку лучших выпускников гарантировано открывало ему путь на мостик, а в будущем и в капитанство.
Он даже просил содействовать в распределении дядю (прежде он никогда не обращался к нему за помощью, а в будущем обратится лишь однажды), но получил отказ. Консерватор до мозга костей Пи-Вуэрд не принимал непокорность даже в самых невинных проявлениях: раз назначили, обязан служить.
Естественно, что все внимание и теплота двадцатилетнего офицера направлена на единственных оставшихся с ним товарищей, с ними он прожил без малого шесть лет, ходил в Космос, научился понимать и дорожить, и именно это сыграет с ним злую шутку в будущем.
Начнем с того что братья Орешко и Любов были признанными бастардами. Имели одного отца по крови и носили фамилии своих матерей. По дворянской линии они стояли намного ниже чистокровного Винда, чей род был известен в Империи не одно тысячелетие. И хотя Орешко и Любов были приняты в сопроводительный полк, становилось ясным, что выслужиться в нем и пойти вверх по карьерной лестнице им вряд ли удастся.
Вполне естественно, что они пеняли на судьбу, а если учитывать и мнения «низших» учащихся, то в среде выпускников академии витали довольно опасные вольнодумства и непокорность существующему порядку.
Подобные преступные идеи время от времени ходили по Земле, а иногда заползали и в среду военных. Сопроводительный полк был в числе прочих не исключением. Говорильней о несправедливости, равных возможностях и тупоумии императора не занимался только ленивый. В полку существовало, по меньшей мере, три тайных общества, о которых знали все, кроме высших чинов, и попадание разрушительных зерен в благодатную почву молодых душ было только делом времени. Впрочем, что Винд ни в одном тайном обществе не состоял, хотя и знал о многом, деля одну комнату с братьями.
Жить на стольной планете империи было дорого. Молодым офицерам поначалу помогали родственники, но Винду не от кого было получать кредиты: если Элоиза Викторовна на своей периферийной планете могла позволить себе жить не хуже фрейлин Императрицы, то на Земле могла бы лишь влачить нищенское существование. То, что она могла выслать внуку, никак не помогло бы его бедственному материальному положению. Обращаться же к дяде Винд не хотел, помня про отказ и выговор за «Центавр».
Молодость всегда прекрасна, привкус безденежья только добавляет ей остроты. Наконец-то, у Винда было все, чего только можно желать для полного счастья: преданные и настоящие друзья, систематические вылеты, балы и вечеринки. Даже бегство от кредиторов и интенсивный график были всего лишь дополнением бесшабашной жизни. В период междуцарствования он вошел блистательным юнцом в чине командира отделения.
Когда силы императора на исходе, империя всегда переживает кризис. Даже в случае прямого престолонаследования находится пара-тройка претендентов. Дряхлый император Плитий ушел в мир иной, не оставив наследников. По закону трон должен был перейти к императрице – в канун коронации ей присягнула армия и чиновничьи службы - но она отказалась проходить процедуру престолонаследия, предпочтя изгнание и удел вечной вдовы. Соответственно, императрицей должна была стать племянница Плития Релея, девица довольно взбалмошная и экстравагантная. На престол также претендовал приемный сын Плития - Пафел, знаменитый своими антиимперскими взглядами.
В среде военных начинается брожение. Бастарды видят в Пафле реформатора-избавителя, могущего изменить положение дел в Империи. Чистокровные дворяне проявляют сочувствие к братьям по оружию, к тому же, они давно окрепли в надежде перемен, на которые в случае прихода к власти Релеи рассчитывать не приходится.
Общим собранием заговорщиков принято ратовать за приход к власти Пафла, для чего вывести корабли на орбиту и блокировать космическое сообщение между стольной планетой и территориями. О готовящемся Винд узнает от братьев Орешко и Любова и обещает им любую поддержку.
В четыре утра девятого месяца тигра, истребители сопроводительного полка зависли на высоте десять тысяч километров над землей, сохраняя молчание и боевое построение. Через три часа состоялся их контакт с Землей и выдвижение требований. При этом из-за плохой слаженности в рядах мятежников (лидеры тайных организаций так и не смогли договориться) условий было минимум три. Вначале мятежники требовали передать трон Пафлу, потом и вовсе стали настаивать на умалении монархии.
Винд также вывел своих людей на орбиту и продержался там дольше остальных. Когда система ПКО открыла предупредительный огонь, многие офицеры хотели вернуться на базы, и Винд лично уговаривал их остаться, объясняя, что сбивать собственных защитников Земле невыгодно. Он оказался прав: в тот день никто не пострадал.
Земля избрала тактику пассивного ожидания. Был отдан приказ по наземным и воздушным базам, и когда часть истребителей вынуждена была вернуться для дозаправки, пилотов быстро разоружили и взяли под стражу.
Свое звено, предусмотревший подобный исход дела, Винд посадил в отдалении от космопорта. Пешком добрался до ангаров и представил все так, будто ничего не знал о происходящем. Обманув полицейских, отправил дозаправщики к машинам и распорядился выпустить заговорщиков. Сам в это время связался со своими людьми и отдал приказ уходить в дальний космос, скрыться на время у родственников на периферии, пока репрессии не поутихнут, и остался ожидать ареста.
К полудню следующего дня, не получив удовлетворения своим требованиям и боясь расправы, часть истребителей ушла к ближайшим Луне и Марсу. Остальные возвратились на Землю, где и сдались в руки имперской полиции.
Во время дознания мятежники спокойны и не придаются унынию, уверенные в том, что скоро обретут свободу. Поначалу Винда и братьев содержат вместе. Они развлекаются игрой в шахматы и задирают охрану. Их посещают оставшиеся на свободе друзья, передают последние известия. Так что о том, что вскоре их переведут в одиночные камеры, заговорщики узнают заранее и нисколько не беспокоятся. Им не верится в то, что случившееся может окончиться печально, тем более что сопроводительный полк был знаменит своими мятежами: однажды не выплатили жалование, и на пять дней Земля осталась без космического сообщения, да и сам Плитий когда-то пришел к власти только благодаря поддержке армии.
Конечно, спускать с рук прямое неподчинение никто бы не стал, но максимум, что светило младшим офицерам было разжалование или высылка подальше от планеты, что лично для Винда было бы только в радость, и решила все проблемы с безденежьем. Никто не мог и предположить, что новая императрица потребует детального расследования и казни главных заговорщиков.
В одиночке Винд проведет месяц, прежде чем пойдет на первый допрос. Он готов придерживаться выбранной линии защиты и прикрывать друзей и подчиненных.
Еще через неделю комиссия придет к выводу о том, что низшие офицеры подпадают под категорию «не знали, но участвовали» и должны быть отпущены. В их число попадает и Винд, но накануне освобождения к комиссии попадают сведения о том, как вел себя молодой офицер во время мятежа.
Винд в одиночке еще месяц в полной изоляции от окружающего мира, под действием, ослабляющих волю препаратов и психологического прессинга следователей. В какой-то момент он ломается и отказывается сотрудничать, чем вызывает неудовольствие дознания: недоносительство, само по себе, преступление. Еще через месяц он дает показания, в которых полностью признает свою вину, соглашается с тем, что хотел убить императорскую семью и был одним из идеологов заговора.
Любого современного дознавателя весьма удивило бы подобное согласие с любыми, даже самыми одиозными обвинениями, но Винду «верят». Таким образом, из случайного участника он превращается в одну из ключевых фигур, а после признательных показаний братьев - и в одного из идеологов мятежа.
Узнав о признании Винда, братья также дают показания и выдают уже реальных руководителей заговорщиков. Как признавался Любов в одном из писем к верховному суду: «Узнав о глубоком раскаянии товарища и сослуживца, с радостью очищаю совесть, поскольку только нежелание быть первым и прослыть предателем, не позволяло мне сотрудничать со следствием столь искренне, сколь этого требует закон».
Но намеренно ли Винд себя оговорил? По свидетельствам тюремного врача лунной крепости-3, у подследственного наблюдалось легкое психическое расстройство, вызванное постоянным стрессом. В заключении Винд на протяжении месяцев мается лихорадкой, и в какой-то момент ночные кошмары и бредовые состояния вполне могли показаться ему реальностью.
Когда болезнь отступила, Винд отказался от показаний, но вновь только разозлил следствие, у которого на тот момент и без него было достаточно информации.
В соответствии с решением имперского суда он будет признан виновным и осужден на смерть.
Только случай спас Винда от расправы: на лунной базе из-за попадания метеорита на двадцать четыре часа вышел из строя главный генератор и заблокировались двери всех камер. Осужденных попросту не сумели вывести, чтобы осуществить приговор.
Приказ о помиловании запоздал на шесть часов, но пришел вовремя. Казнь для заговорщиков по случаю коронации императрицы Релеи было решено заменить разжалованием в рядовые и пожизненной каторгой.
Подобное амнистирование задним числом в империи практиковалось сплошь и рядом. Император проявлял великодушие, прекрасно зная, что по нерадивости слуг приказ не будет доведен до исполнителей вовремя. Впрочем, некоторое время назад была очень популярна романтическая версия помилования.
Когда первого осужденного на смерть должны были подготовить к выбросу в открытый космос, на Земле императрица Релея рассматривала личные дела казнимых. Такова была традиция, следовать которой обязаны были все монархи, начиная с времен, когда люди еще не помышляли о полетах: отдал приказ, посмотри казнимому в лицо. Многие правители после этого отказывались от казней и, вполне вероятно, что молодая чувствительная девушка не вынесла ответственности за прерванные жизни.
Особенно удивил Релею Винд. В число крепких пятидесятилетних вояк он, казалось, попал по нелепой ошибке. Императрица трижды спрашивала о нем, и трижды получала ответ, что ошибка дознавателей исключена.
Помилованных отправили на задворки империи на малоизученную, полную опасностей планету. Винду смягчили приговор. Он направлялся на космическую станцию близ Юпитера, где должен был отбывать двадцатилетнее заключение.
Судьба снова жестоко посмеялась над ним, и умаление наказания вовсе не принесло радости. Винд снова оставался один. На планете джунглей, куда отправляли товарищей, тотальный контроль, мучивший его все бесконечные месяцы, снимался. По-сути, мятежники сразу по прилету получали статус колонистов и все их наказание сводилось только к невозможности вылета на другую планету. У них была свобода и опасности, у Винда – отсутствие всякой свободы, но стерильные условия космической станции.
В заключении он проведет немногим больше десяти лет, а оставшийся срок станет отбывать на планете Нави, подавляя агрессию аборигенов под предводительством Шако, представителя древней расы уйлингов, путешественников протовселенной.
Когда комендант крепости на Нави Питер Буль пришлет третью по счету реляцию о награждении Винда, императрица удивленно воскликнет: «И этого человека вы хотели лишить жизни?!» Впрочем, и в этот раз в отмене приговора и производстве в чин будет отказано, а коменданту настоятельно рекомендовано впредь не ходатайствовать в пользу политических заключенных. Императрица предполагала, что Буль сочувствует осужденным, и отчасти была права.
Винд через месяц по прилету в одиночку предотвращает захват крепости. Именно он первым замечает вражеский десант и объявляет тревогу, организует стихийную оборону и выносит из образовавшегося в результате подрыва стены завала раненного Буля. Обеспокоенный жизнью коменданта он второй и последний раз связывается с дядей, прося о высылке необходимых лекарств. Получает гарантированный отказ в помощи мятежникам и их друзьям. Отписывает, что ранен сам и вскорости умрет без должной помощи. Только тогда Пи-Вуэрд смягчается, предварительно получив обещание боле никогда не напоминать о себе.
Не обласканному дядюшкиным вниманием Винду будет легко дать такое обещание, от которого он, впрочем, не отступится, даже оказавшись в бедственном положении, когда жизнь его станет медленно иссякать.
На Нави Винд и без официального подтверждения второй человек в крепости. Его авторитет непоколебим. Он следит за поставками продовольствия и оружия, устраивает вылазки, и сам участвует в разведывательных операциях. Он постоянно просит коменданта не заботиться об его судьбе, опасаясь нового назначения или высылки еще куда-нибудь: слишком устал от внезапных смен декораций и боится потерять то, что приобрел.
Во время одной из разведывательных операций Винда захватывают в плен. В крепости его уже как три месяца считают мертвым, и, когда он появляется близ ворот, постовые не верят своим глазам. Еще более не верит сам Буль, когда Винд говорит, что заключил пакт о ненападении.
Через полгода Винд сочетается браком с одной из дочерей Шако, но семейное счастье его будет недолгим.
Через три месяца местная форма жизни – эскуап-людоед – прорвет заграждение, отсекающее людскую колонию от леса, и приведет голов триста выводков к космодрому. В крепости не сразу поймут, что произошло, и погрузчикам придется самим отражать нападение опасных тварей.
Винд тоже будет там, как всегда, случайно.
Он возвращался от жены, предпочитающей проживание в своем племени людской крепости, и зарулил на космодром принять посылку для коменданта Буля.
Он, конечно, как сможет, организует оборону, и без ложной скромности можно сказать, что только благодаря Винду число погибших не превысит десятка. Дождется прихода подкрепления, и, лишь отправив последнего пострадавшего, поймет, что ранен.
Рана окажется опасной и через два месяца он умрет, так и не дождавшись появления на свет долгожданного наследника.
За неделю до смерти в крепостной госпиталь неожиданно приезжает Шако. Они долго беседуют, и по выходе из палаты уйлинг кажется воодушевленным. Исходя из того, что место захоронения Винда неизвестно, некоторые исследователи предполагают, что пришельцы из протовселенной забрали раненного к себе, тем более что и его жена вскоре исчезла с планеты.
Кто знает, возможно, Винд выжил и вполне счастлив во вневременьи, либо избрал для себя одно из отражений, альтернативных нашей реальности, которых необозримое множество в огромном мире?
Узнав о смерти Винда, императрица Релея возвращает дворянский титул его сыну, но самого так и не реабилитирует.

Дозволено же мне будет по прошествии ни одной сотни лет просить о предоставлении моему почившему предку сей милости, видит Космос, принесшему для империи много пользы? Тем более что сам Винд впоследствии называл мятеж «глупым», а свое участие в нем «непродуманным»?
Вандер де’Винд.

Резолюция императрицы голактического союза тройственных миров:
Отказать.

5. #3: Аир Дале (49). Варежка

В реальности собаки у нее не было. Была варежка. Вязаная, красная, с привязанной веревочкой и цветочком на спине. Или что там бывает вместо спины у варежек? Вот там был цветочек.

Собака была в настоящей реальности. Веселая, добрая и смешная. И живая. Собака ходила на поводке, прыгала через барьерчики и умела приносить палочку. А цветочек на спине ее ничуть не портил. Ни капельки! Девочка очень любила свою собаку.

Главное было - не спутать реальности. Потому что это только в мультике, застав чадо макающим варежку в блюдце с молоком, мама проникается серьезностью ребенковых намерений и приносит домой щенка. В реальности все происходит совершенно иначе. В благостном забугорье дитятко отведут вправлять мозги к психологу, среди же родных осин... Пятилетней малышке умильно покивают: 'Играй, играй деточка... Только молоко в следующий раз тоже понарошку бери', десятилетке посоветуют 'не маяться дурью и заняться уроками', а четырнадцатилетней девице дадут в лоб, пусть и фигурально, и лишат денег на карманные расходы - для профилактики. Хотя 'карманные' - это тоже из забугорной реальности. Значит, дадут в лоб два раза. Для пущей доходчивости. Потому что психотропные препараты, за исключением валерьянки, дорогие и вредные, а валерьянка не помогает, и проще дать в лоб, потому что собаки нет и не будет, так как нет денег, времени, возможности... недостающее вписать. Ничего, в общем, нет. И собаки нет. Нет и не будет.

Собака была в настоящей реальности. Красная вязаная варежка давно стала мала, истрепалась и куда-то задевалась, но собака осталась. Только теперь была разной. По дороге в институт рядом с ней гордо вышагивал немецкий дог Варяг, на дачном крылечке подсовывала под руку мохнатую башку кавказка Варвара, гонял мышей по лесным кустам терьер Варнак, а на ночь лизал в нос крохотный померанчик Варёшка. Девушка очень любила свою собаку.

В реальности по-прежнему не было денег, времени, возможности... собаки.
Вот вырасту...
Доучусь...
Выйду замуж...
Подрастут дети...
Деньги, время и возможности никак не появлялись. Не появлялась и собака.

Собака была в настоящей реальности. Ходила с ней на свидания. Мирно дрыхла ночами в углу спальни. Топталась на кухне. Гуляла с детьми. Просто была рядом. Женщина очень любила свою собаку.

Однажды, на автобусной остановке ей на глаза попалось объявление 'Щенки!' с фотографией лопоухой морды и дурацким рекламным стишком.
- Годится, - важно кивнул Варяг.
- Угу - согласилась Варвара.
- Да! Да! Да! - запрыгал Варнак.
- Стоило все же взять тот телефон - шепнул вечером Варёшка...

Соединять реальности всегда не просто. Через две недели дипломатических ухищрений, грубой лести и ненавязчивого шантажа она принесла домой лопоухого щенка.
- С ума сошла! - сказала мама.
- Прикольный, - сказал муж, - гулять сама будешь.
- Ух ты!, - сказали дети.
- Это я... - шепнул Варяг/Варвара/Варнак/Варёшка.
- Его зовут Варлорд. - сказала она.

Денег, времени и возможностей по-прежнему не было. Зато была собака. Ее собака.
Реальность, наконец-то, стала настоящей.

6. #2: Нитка Ос (48). Любовь - это безумие

Когда Олсо впервые услышал голос, он впал в ступор прямо посреди тротуара. На остолбеневшего паренька тут же наткнулось несколько человек, покрыв с ног до головы нелицеприятными эпитетами.
- Привет! - прозвучал девчоночий смех, - Какой ты смешной - голос переливался хрупкими колокольчиками.
- Кто ты? - спросил Олсо, запрокинув голову. Уверенность, что говорят откуда-то из окон сверху, заставляла крутиться на месте, разыскивая взглядом хохотушку.
- Я Мариука. Помнишь, как в мультике про Григораша и ореховый прутик.
- Помню - улыбнулся Олсо - Где ты? Я не вижу тебя.
Но голос пропал. Паренек еще несколько минут потоптался на месте, но время поджимало и торопило домой.
Приятное происшествие вытеснило тоскливое настоящее из головы подростка. Он шел, улыбаясь, даже насвистывая какой-то мотивчик. С твердым решением завтра снова вернуться на 'пятачок' и разыскать хозяйку очаровательного задорного смеха, Олсо открыл дверь квартиры. Шум привычной пьяной драки донесся с кухни. У родителей, как всегда, были гости. Олсо прошмыгнул в свою комнату, и прикрыв дверь, плюхнулся на софу.
Заложив руки за голову, глядя в потолок, Олсо пытался представить, как выглядит незнакомка. Может она рыженькая. Точно! С забавными веснушками. Или русоволосая, краснеющая от любого намека. А может...
- Чего гадать, возьми и посмотри - голос раздался так близко, что Олсо подпрыгнул на софе и закрутил головой.
- Где ты?
- Включи телик - прыснул смешок, и все стихло.
- Телик - ворчал Олсо, ища пульт - Щас я тебя поймаю, птичка! - подмигнул он пустому экрану.
- Привет, видишь меня? - изображение шло рябью.
- Неа - Олсо потряс пульт - может авто-настройку включить?
- Ну, давай - изображение колыхнулось. Олсо расценил это, как пожатие плечами и снова улыбнулся. Когда он вот так, искренне улыбался последний раз? Олсо не помнил, да и ни кто, наверное, не помнил, а за сегодня уже второй случай.
Лицо девушки появилось из помех смущенно-заинтересованное. Она словно выглядывала из-за рябой шторы, кокетливо прикрывая пол лица.
- Привет.
- Привет.
И повисла пауза тайного разглядывания друг друга.
- Как дела?
- Теперь намного лучше - Олсо не мог отвести восхищенного взгляда от незнакомки.
Девушка слегка прикусила краешек нижней губы и засмущалась окончательно.
- Знаешь, я ощущаю себя Карлсоном. Когда он вот также говорил с красоткой по телику. Помнишь? - во весь рот улыбнулся Олсо.
- Помню - сказала она, и комнату наполнил веселый заливистый дружный смех.
Мариука оказалась необыкновенной рассказчицей. Жизнерадостная, нежная, она вся светилась счастьем. Олсо слушал ее и понимал, без этой девушки он уже не сможет жить, как прежде.
- Мне пора - вздохнула Мариука и посмотрела на часы позади Олсо. Олсо тоже, инстинктивно, повернул голову, но, вернув взгляд к телевизору, увидел на нем только рябь.
- До свидания, милая Мариука - сказал он пустому экрану - До самого скорого свидания.
День за днем бежали недели и месяцы. Их телевизионные встречи и разговоры вне дома стали все чаще и чаще. Олсо научился говорить с Мариукой не раскрывая рта, мысленно. Но однажды все прекратилось. Прошел день и другой, а от Мариуки ни каких вестей. Олсо впал в тоску. Он не жил, он просто вяло существовал.
Придя, домой с занятий, раньше времени, Олсо случайно услышал разговор матери с отцом.
- Ты уверена? - отец шумно прихлебывал суп, стуча ложкой о дно тарелки.
- Да. Я же вижу. Лекарство действует. Он перестал впадать в эти странные : как их там : ступоры. Раньше он по пол ночи сидел и пялился в пустой экран телевизора. А теперь нет.
- Дорогие уж больно - отец, крякнув, открыл банку пива - На таком лечение мы разоримся. И что говорят врачи?
- Говорят, что у него психическое расстройство, на почве сильного стресса.
- Мой сын псих? Неженка?! - отец бумкнул банкой по столу - Ну, придет, так я его бесплатно вылечу! Я быстро сделаю из этого ранимого сосунка мужчину!
В эту ночь Мариука наконец-то появилась.
- Где ты пропадала? - зашептал он в экран.
Нет, Олсо не укорял ее. Он действительно испугался, вдруг и с ней что-нибудь случилось.
- Что с твоим лицом? - ужаснулась Мариука и потянулась пальчиками, но прикосновениям мешал экран.
- Все в порядке - Олсо опустил взгляд - Теперь уже точно все в порядке.
- Я не могла докричаться до тебя. Ты меня не слышал. Что случилось, Олсо?
Он уже собирался ответить, но свет сначала замигал, а потом и вовсе погас.
Олсо сидел в кромешной темноте напрягая слух. Тишина стояла абсолютная. Он пошарил рукой по софе в поисках пульта, но не почувствовал прикосновения к поверхности. Его ладони скользили в воздухе.
- Где я? - спросил Олсо сам себя, но и голоса своего не услышал тоже.
- Олсоо! - слабо тянулся через пространство встревоженный крик Мариуки - Олсоо! - в ее голосе боль и отчаяние - Олсоо, не оставляй меня! Где ты?!
Боль, беспомощность положения, страх потерять любимую девушку, страх оставить ее одну в неизвестности тугой пружиной закручивались в груди юноши.
- Мариуука! - пружина чувств взорвала тьму пространства. Черные лохмотья вывернуло наружу сознания, и сквозь рваные дыры было видно, как встает новое солнце.
- Ты здесь! Ты со мной! - плакала Мариука, закрыв лицо ладошками. Прижав ее к своей груди, целуя во вздрагивающую макушку, Олсо с наслаждением вдыхал чистый воздух свободы яркого и удивительного мира Мариуки.
- Теперь я навсегда останусь с тобой! Навсегда, моя птичка! Мрачным коридором уходили родители Олсо. Ни побои, ни лечение не смогли вернуть сына из лап катотонии. Проходя мимо очередной палаты психиатрической лечебницы Западного Округа, мать вскользь прочитала имя пациента: Мариука Вайле.

7. #4: vad (45). Операция 'Китеж -5'

-Ну, вот чего он ходит тут кругами, дразнится, скотина! - ругнулся Мясоедов, наблюдая на маневрами толстого карася, время от времени лениво подплывавшего к извивающемуся на крючке червячку, а потом, словно в насмешку, резко бросавшегося в сторону.
Севка с Никитой сидели с удочками на берегу озера Светлояр безо всякой надежды на улов, который им совсем и не был нужен. Еще на въезде, заметив лежащие на заднем сиденье машины удочки, красномордый гаишник предупредил, что местные жители в озере рыбу не ловят - это считается плохой приметой. В ответ Сыромятин равнодушно пожал плечами. Для двух патрульных галактической службы перемещения рыбалка у озера была просто предлогом - возможностью спокойно посидеть на природе и обсудить свои дела без лишних ушей.
Развалившись на плотной холщовой подстилке, Никита лениво перелистывал купленную вчера в киоске книжку с пестро раскрашенной обложкой - 'Сборник легенд и преданий о славном граде Китеже', время от времени зачитывая вслух самые интересные пассажи.
  -Согласно одной из легенд, в районе озера Светлояр родились волшебный полуконь-получеловек Китоврас - могущественный волшебник и строитель древних храмов, а также бог мудрости и хмеля Квасура. От их имен и произошло название града Китежа, - задумчиво прочитал он. - Что-то мне не понятно, как из имен Китоврас и Квасура можно образовать название Китеж: Так, что у нас дальше: С древнейших времен в Китеже находился один из самых крупных религиозных центров культа Ярилы. Культ, значит,:
-И что это нам дает? - лениво поинтересовался Севка.
  - Самое главное - положительную энергию, - Никита бегло проглядел следующую страницу. - Видишь, что они дальше пишут: 'Позже Китеж был превращен в центр православной веры, так как место поклонения высшим силам обладало поистине волшебной энергетикой. Вот почему район озера Светлояр издревле окутан легендами и мистикой: Именно сюда пришли дружины князя Юрия Всеволодовича, преследуемые ордой. Одна из легенд гласит, что на глазах войска Батыя священный город погрузился в озеро Светлояр и не достался на разграбление и смерть беспощадному врагу'. Что скажешь?
- По-моему, просто бред, - честно ответил Мясоедов. - Сплошные 'но'. Остатки войска Юрия Всеволодовича не представляли никакой угрозы для Батыя. Да и что мог сделать князь на земле, по которой дважды прокатились орды кочевников? Опять же большинство источников подтверждают гибель владимирского князя в битве на реке Сить в 1238- м. А кроме того, сразу возникает вопрос: зачем Батыю вообще понадобилось вести войско через болота к городу, который даже в те времена считался полумифическим? Что он здесь забыл?
- Тоже, наверное, привели какие-то слухи. А русское войско к Светлояру мог привести один из, молодых владимирских княжичей, в этой реальности избежавших смерти на переговорах с ордынцами. По мне, так очень похоже на пробой, вот только не знаю, временной или пространственный. Вполне может быть, что город, погрузившись в воду, перешел в другой пласт реальности. А отдельные вещи остались в этом мире из-за сильных колебаний земли или просто были смыты водой. В определенное время и при определенных обстоятельствах измерения способны соприкасаться, и перемещение могло произойти даже без портального ключа.
-Меня смущает то, что они через воду ушли, - признался Севка. - Не могу себе представить, куда их мог завести такой пробой и, главное, в каком виде. И что же тогда вызвало перемещение?
- Думаю, смещение пластов вызвала коллективная молитва. Концентрация ментальной энергии всегда стимулирует повышение активности пси-поля. А ведь молитва эта была совершена в экстремальной ситуации и притом одновременно большим числом людей. Не забудь, что кроме горожан в городе находилось еще и войско. Плюс - издревле священное место. Время молитвы, вероятно, тоже было выбрано не случайно. Может, светила заняли такое удачное положение, что параллельные миры соприкоснулись, и Китеж просто перенесся в другое измерение, но не утратил канала связи со своим исходным.
-Угу, - скептически хмыкнул Мясоедов. - Ты мне еще сказку про колокольный звон из-под воды расскажи, и про золотые купола и храмы, которые в праздничные дни видят лишь чистые духом. Какое отношение это может иметь к пробою? Что они из другого мира сюда по православным праздникам заглядывают? По мне, так чистой воды устное народное творчество.
-Вот это как раз для тебя, Фома неверующий, послушай, - Сыромятин хмыкнул и выразительно зачитал вслух: 'Однако сами жители потустороннего Китежа до сих пор частенько наведываются в наш мир. Старожилы рассказывают, что иногда в обычный сельский магазин заходит старец с длинной седой бородой. Он просит продать хлеба, а расплачивается старинными русскими монетами времен татаро- монгольского ига. Причем монеты выглядят как новые', - Никита пробежал глазами следующий отрывок текста и громко заржал.
-Ну что там? - не выдержал Севка.
-Хохма! Ты только послушай! - Никита прочитал еще выразительнее:
'Несколько раз старец задавал вопрос: 'Как сейчас живется на Руси? Не пора ли восстать Китежу?' Однако местные жители всякий раз отвечали, что пока еще рано'. Рано им, блин! Оказывается, вопросы темпоральных перемещений сейчас аборигены решают.
-А что здесь смешного? - не понял Севка. - Легенда, она и есть легенда, стиль высокопарный и не слишком внятный.
-Эта легенда вполне может стать былью. Продавщица здешнего гастронома, Муська, сказала, что заходил вчера старик - ну, вроде, все как в легенде: седобородый, в необычной белой одежде, - купил буханку ржаного хлеба и поллитру, заплатил старинной монетой, - объяснил Никита. - Похоже, тот, кого мы ищем.
Мясоедов скептически хмыкнул.
-А может, она, Муська эта, не устояла перед твоим мужским обаянием, и решила приукрасить безрадостную реальность? - предположил он.
-Да ну тебя, с твоими шуточками, - огрызнулся Никита. Выдвинутая Севкой версия тоже имела право на существование и он, поразмыслив, возразил:
-Нет. Дедка видели еще трое, двое соседских мальчишек и участковый. Что им мое обаяние?
-Согласен. Но все равно, - откликнулся Севастьян, по-прежнему наблюдая за уловками огромной рыбы, снова примеривавшейся к соблазнительному червячку. - Деда надо найти и допросить. Это может быть ловушкой. Представь - заявимся мы сюда на тысячу с лишним лет назад, а тут никакого Китежа и в помине нет, а народ давно успел разбежаться, услышав про ордынское нашествие, как у нас уже было в четырех прошлых реальностях!
-Пять счастливое число, - с надеждой сказал Никита.
-Ну, разве что, - согласился Мясоедов.- А только если старик - настоящий китежанин, то нам тем более никого из них не спасти. Получается, что мы сюда зря приперлись в реале - если что, создадим временной парадокс.
-Отчего же, если пробой и сейчас иногда возникает в озере! Может быть, он вчера снова открылся? - оживился Никита. - Чего нам так далеко уходить? Отсюда и перенесем. Для перемещения хоть сегодня подходят две планеты: на Кьяре пустует целый материк - Аркона, да и на Белинде местные дикари вполне дружелюбны и при этом не слишком многочисленны. Можно даже выбрать отдельный архипелаг. Китежане туда отлично впишутся.
-Настоящие китежане тут только мы, - угрюмо отозвался Севка.
Сотрудников галактической службы перемещения часто в шутку называли китежанами: спасение славного града Китежа было давней и светлой мечтой главы ГСП Богодана Приходько. Однако после нескольких неудачных попыток обнаружить хоть какие-то следы святого града в разных реальностях, операции по спасению Китежа перестали восприниматься серьезно, и Мясоедов, предчувствуя насмешки коллег и конкурентов по возвращении, шел на задание неохотно и без особой надежды. Впрочем, Сыромятин был настроен оптимистично и пытался вдохновить молодого патрульного своим энтузиазмом. Но Севка был настроен критически.
  - И вариант у нас только один - Белинда, - пиродолжал он. - На Арконе, после магических войн, выживут разве что караси в северных озерах. Такие, как этот!
-Нет, правда, ты посмотри на эту рыбину, - наконец, не выдержал и Никита, заметив, как любопытный карась, плеснув в их сторону брызгами, скользнул под поверхностью воды. - Я уже не говорю о том, что он уже полчаса мотается кругами вокруг нас, подслушивая разговор. Но размер! Это же акула, а не карась!
-Подслушивая? - Севка вскочил, напряженно вглядываясь в воду, но подозрительная рыба, как будто и вправду сообразив, что ее поймали на горячем, уже стремительно уплывала прочь, в глубину. - Однако! А ведь он действительно тебя понял.
-Ну! - патрульные обменялись озадаченными взглядами.

-Ныряю, - решился Севка. Он быстро стянул одежду, и, активировав адаптер с силовым полем для нейтрализации враждебной среды, бросился в воду - у берега было довольно глубоко. Мощными гребками Мясоедов легко доплыл до середины озера и начал погружение. Адаптер позволял дышать под водой, а щелчок коммуникатора обеспечивал напарникам надежную связь, не только акустическую, но и визуальную. Теперь Никита на берегу мог видеть на экране комма все, что представало перед глазами товарища.
На первый взгляд дно казалось совершенно пустым. То есть там было много чего: камни, водоросли, бутылки, какие-то ящики, но уж никак не следы затонувшего святого града.
-А ты чего хотел? Тут же фольклорные экспедиции все облазили, - буркнул в коммуникатор Никита. - И археологи. Три слоя грунта разгребли, до тридцати метров в глубину.
Однако Севка не обратил внимания на недовольство начальника. Как раз в этот момент его внимание привлекло появление знакомого карася. Севка мог бы поклясться, что именно он подслушивал их с Никитой разговоры.
Кажется, рыб точно знал, чего добивается. Несколько раз обойдя сложными траекториями вокруг Мясоедова и убедившись в том, что замечен, карась устремился прочь, как будто приглашая следовать за собой. Несмотря на предупреждающий оклик Никиты, Севка решительно поплыл вслед за проводником.
Отличный борец, Мясоедов был и неплохим пловцом, но теперь едва поспевал за рыбой, целеустремленно двигавшейся в известном только ей направлении. Севка ругнулся и тормознул, наткнувшись на большое скопление водорослей, боясь потерять проводника, но тут заметил, что карась резко сбросил темп и медленно, осторожно кружит вокруг какой- то невидимой человеческому взгляду точки. Он вел себя на диво разумно. Убедившись в том, что его маневры замечены, рыб устремился к центру гипотетического круга и, прямо у Севки на глазах, исчез.
-Ну точно, пробой! - ахнул в акустике Никита. - Возвращайся, надо посоветоваться.
-Нет, - возразил Севка. - Второго такого шанса не будет. Нам это место потом ни в жисть не найти, да и пробой элементарно может закрыться.
-Рискнешь? - Никита колебался, не решаясь отдать другу приказ. Искушение было велико: не столько вернуться с триумфом, сколько добиться хотя бы крохотного успеха в поисках долгожданной цели. Но и риск тоже казался немалым. - Я тебе указывать не могу. Учти, ты ведь можешь и не успеть:
-Ладно, - решился Севка. - Задолбали меня уже эти поиски священного града Китежа. Порт-ключ у меня с собой, не пропаду. Пойду на свой страх и риск. Если что, Богодану привет!
-Погоди! - Никита не успел договорить: Севка как раз подплыл к месту пробоя и исчез так же, как за мгновение до того загадочный карась. Связь прервалась. В этом не было ничего удивительного - лишнее подтверждение того, что пробой соединял разные пласты темпоральности, - но Сыромятин еще долго с беспокойством и надеждой смотрел на погасший экран комма. К реальности его вернул лишь громкий всплеск чуть дальше за деревьями, росшими на самом берегу. Никите показалось, что кто-то с размаху бросился в озеро, но, как он ни вглядывался в воду, пловец на поверхности так и не появился.

Севка пришел в себя от громких воплей над головой. Кричали двое. Первый голос, молодой, но властный и уверенный, привыкший повелевать, явственно выражал гнев. Второй, обычно, по-видимому, мягкий и сладкозвучный, сейчас звучал фальцетом, срываясь на истерические нотки.
-Ты мне кого сюда притащил, Коврига? - грозно вопрошал Первый. - Да этот нехристь в светлый град и шагу не должен был ступить!
-Нехристь, то он может и нехристь, - истерил мужик с хлебным именем. -   Однако ж, Ярила гостю благоволит. А вдруг он и есть предсказанный Вестник?
-С чего ты так решил, волхв? - не уступал первый.
-А оттого, светлый князь-батюшка, что с неугодными пришлецами бог- солнце худое творил. По третьему разу незваные сквозь мировую дверь пройти не могли. Многие вообще ума лишились, убогие, хотя и купола видели и звон слыхали.
-А этот медведь, по твоему, не убогий? - со злой насмешкой переспросил князь.
- А этот в капище через восточные врата с первого разу как в себе в палаты вошел, - торжествующе ответил писклявый Коврига, похоже, оказавшийся жрецом Ярилы. - И ума не лишился!
-Да было ли ему чего лишаться? С виду, так просто зверь волосатый, - хмуро ответствовал неизвестный князь, без всякой жалости пиная Мясоедова ногой, обутой в сорок пятого размера красный сапожок, вышитый бисером. - Аки дикий медведь в храм и вошел!
  Севка, поздно заметив угрозу, уклониться от пинка не успел, но отреагировал по-борцовски инстинктивно, схватив любителя красных сапог за княжескую конечность и резко дернув на себя. Князь от неожиданности с воплем рухнул на землю, а Севка вскочил и, собравшись в боевую стойку, огляделся в поисках угрозы. Угрозы не обнаружилось. На капище царили тишина и спокойствие. Чуть поодаль, возле изгороди, равнодушно взирая на разборки начальства, теснились мужики в белых полотняных одеждах, похожие скорее на буддистских монахов или на каратистов, чем на княжеских дружинников.
  Заметив неожиданную пассивность толпы, Севка слегка расслабился, почувствовав себя полным придурком. Надо же ему было, попав в вожделенный Китеж, сразу же ввязаться в драку! Он протянул князю руку, чтобы помочь, но тот уже сам медленно поднялся с земли и смерил Мясоедова тяжелым взглядом.
  'Каратисты' предусмотрительно держались в отдалении, не вмешиваясь, и со странным напряженным ожиданием в глазах тоже глядели на пришельца. Тот растерянно посмотрел по сторонам.
Представшее перед Севкой зрелище ошеломляло. Белоснежные храмы и золотые купола украшали древний город. Это, действительно, был легендарный Китеж. Мясоедову даже послышался откуда-то издалека колокольный звон. Однако теснилось все это великолепие на небольшом островке, горбиком вздымавшемся среди бескрайнего океана. Повсюду, в пределах видимости, воздух казался едва ли не таким же насыщенным влагой, как водные пространства. Густой туман клубился над океаном, каким-то таинственным образом отделенный от светлого ясного дня на островке. Невидимая глазу пленка силового поля коконом окружала большой блок пространства, перенесенного на водяную планету неведомым чудом.
Сам Мясоедов стоял на небольшом земляном валу, окруженном деревянной изгородью с несколькими высокими деревянными же колоннами, поддерживающими кровлю и с двух сторон завешенными покровами из тяжелой пурпурной ткани. В центре круга высилась фигурка-чурбан с грубовато вырезанными наметками лица, бороды и рук. На одной из колонн непонятно как держались золотой шлем и огромный щит с золотыми бляхами. На земле у колонны и перед дубовым чурбаном земля была более темной, почти черной, как будто там пролили какую-то жидкость. Севка не стал угадывать, что именно приносилось в жертву в святом граде.
-Блин! - невольно вырвалось у него. - Откуда в православном Китеже капище Ярилы? Или это я чего-то не понял? Не туда попал?
-Правду глаголишь, чужинец, капище поганое и есть, ибо воистину слаб человек, слаб, - сокрушенно сказал прямо за его спиной глубокий проникновенный голос, и Севка, вздрогнув от неожиданности, оглянулся, заметив позади, за оградой еще одно действующее лицо. Высокий седовласый старец в одеждах православного священника был настолько дряхл, что его поддерживали под руки двое отроков с благостными, слегка дебильными, по Севкиному мнению, лицами. Старец продолжал все в том же высоком стиле: - Грешны мы, ибо, убоявшись безжалостного супостата, воззвали китежане не только к господу нашему Иисусу Христу, но и к бездушному идолу!
-А ведь Ярила-то как раз и помог, спас город, солнцем осветив нам путь сквозь Светлояр, - вмешался в разговор Коврига. - Признай, его божьей волею пришли мы в этот мир, разве не так, Богомил?
-Для тебя, язычник, отец Федор! - враждебно огрызнулся священник. - И спаслись мы токмо волею господа нашего милосердного. А молитвы твои к поганому идолу искупаем сейчас тяжкой карою. - Резко развернувшись, старец в сопровождении отроков медленно прошествовал к спрятавшейся за деревьями невысокой церквушке.
  С интересом выслушав содержательный, но не слишком понятный диалог 'святых отцов', Мясоедов вопросительно посмотрел на китежского владыку. Ясно было только одно - жители города, напуганные ордынским нашествием, обратились к прежнему языческому культу, и момент спасшего их пространственного пробоя каким-то образом сопровождался явственными божественными знамениями. А вот только как беглецы перешли в водный мир из озера Светлояр? Не мог же Ярила снабдить древних китежан веганскими адаптерами? Или мог?
  Судя по подслушанному разговору, Севкино появление удачно совпало с предсказанным пришествием Вестника, долгожданного спасителя. Что ж, по крайней мере, в этом отношении китежане не ошиблись. Если не Вестником, то уж спасителем Китежа Мясоедов был по долгу службы.

  Похоже, чувствовали себя земляне в водном мире не слишком уютно. И было не понятно, как они ухитрились почти не измениться за тысячу с лишним лет? Впрочем, даже минимальное знакомство с хронотеорией позволяло легко ответить на этот вопрос. А вот на остальные свои вопросы Севка надеялся получить ответы у князя. И, кстати, о какой каре говорил священник?
Явственным усилием воли сдержав гнев, князь повелительно кивнул Севке и направился к деревянному чурбану. Волхв без лишней спешки, солидно последовал за ним. Севка, погруженный в раздумья, проводил их взглядом, вновь задержав глаза на пятнах темной жидкости у ног идола.
-Пойдем, что ли, поговорим, - заметив колебания пришельца, миролюбиво сказал Коврига, обернувшись, и Мясоедов, едва сдержав вздох облегчения, повиновался. Похоже, в жертву его пока приносить не собирались. Он с любопытством разглядывал собеседников.
На молодом князе был островерхий венец, кафтан с широкими рукавами, из-под которых виднелись рукава сорочки. Ткань кафтана темно-красного цвета, в тон высоким мягким сапогам, была украшена орнаментом. Из-под кафтана виднелись зеленые порты. На плечи была наброшена роскошная меховая накидка, сейчас, правда, немного вывалянная в пыли.
Удлиненное одухотворенное лицо с тонкими чертами и небольшой бородкой напоминало лики святых на старых русских иконах. Коренастый Коврига, невысокий, крепыш с пышной бородой, одетый в серую: хламиду - так про себя патрульный обозвал жреческую одежку, - рядом с высоким вальяжным князем казался грубоватым и простоватым.
-Ты что себе позволяешь, смерд? - китежский владыка не спешил устраивать расправу с наглым пришельцем, но удержаться от попрека не смог.
  - Пинаться-то зачем было? - Мясоедов пожал плечами и, не желая больше отвлекаться на ерунду, перешел непосредственно к делу. - Так я, выходит, сейчас в светлом граде Китеже, а ты, получается, князь:? -   он вопросительно посмотрел на средневекового модника. На вскидку тому можно было дать, максимум, лет двадцать пять, а значит, он никак не мог быть Юрием Всеволодовичем. Владимирскому князю во время гибельного нашествия 1238-го как раз минул пятый десяток.
-Мстислав Юрьевич я, - высокомерно ответил китежанин. - А вот ты кто, да с чем сюда пожаловал? - поинтересовался он.
-Я пришел вас спасти, - без обиняков ответил Севка. Ответом ему был дружный полу-вздох - полу-стон замершей в напряженном ожидании и прислушивавшейся к разговору толпы.
-Но: - попытался возразить пришельцу князь, однако разговор оборвался на полуслове. Водяная взвесь вокруг купола сгустилась, воздух потемнел до черноты, небо пронзили молнии, и земля под ногами людей содрогнулась в долгой конвульсии, затряслась и: разверзлась, быстро опускаясь в воду, поглощающую церкви, купола, нарядные домишки и людей. Нет, не так! По мере того, как прибывала вода, подступая к ногам, жители Китежграда, один за другим: пропадали. Севка не поверил глазам, когда стоявший неподалеку светловолосый парнишка, склонившись, исчез, а затем над серой волной вдруг мелькнула, плеснув брызгами, серебристая рыбешка и ушла в глубину.
-Твою мать! - не удержавшись, Севка ругнулся и бросил вопросительный взгляд на князя. Капище находилось на возвышении, и тройке переговорщиков и обступившим ограду дружинникам наводнение пока не грозило. Впрочем, если Мясоедов угадал правильно, в Китеже оно уже давно не страшило никого.
-Проклятье наше такое в этом краю, оборачиваться тварями водяными, - глухо сказал князь с болезненной гримасой на красивом лице, подтверждая неожиданную догадку. Видно было, что вынужденное оборотничество Мстислав воспринимает как мучительную пытку. - Выведи нас отсюда и спаси, если ты и впрямь посланец Ярилы. - Он поколебался, не зная, что пообещать долгожданному спасителю, и в разговор вмешался Коврига:
-Спаси светлый град. Помоги нам уйти из этого мира, где Китеж способен восстать из вод лишь на несколько часов, и тогда проклятие исчезнет. За то Ярила вознаградит тебя - бог услышит наши молитвы. -Ясненько, град, говоришь? - Севка сообразил, что не продумал основной детали спасения. - Дело такое..., - смущенно объяснил Мясоедов, - вот как раз город-то я спасти не смогу. Только людей, которые успеют пройти через портал. Ну, типа людей:
С китежанами все обстояло непросто, хотя ответ на один вопрос Севка уже получил: через пробой в озере Светлояр ушли рыбы. Но пока никто не мог объяснить самое главное: что превратило китежан в оборотней, спонтанная биотрансформация под действием пробоя или вмешательство иного разума? Пожалуй, происходящее больше походило на стороннее вмешательство, но вряд ли можно было надеяться найти разгадку здесь и сейчас. Первоочередная задача спасателя - вывести китежан из водного мира и избавить от необходимости приспосабливаться к чуждой среде - не позволяла сосредоточиться на поисках ответов. Разгадки произошедшего - дело не патрульных, а научников. Да и, если честно, возможность менять форму по собственному желанию не казалась Севке большой трагедией, скорее наоборот. Ну, а с 'Чужими' можно будет разобраться потом.
Патрульный оглянулся. Китеж уже полностью исчез в подступающих волнах, не погрузившись в воду, как показалось сначала, а словно растворившись в ней. На поверхности, возле деревянного чурбана, оставались только они трое.
-Китеж-град - это наши люди и наша вера, - уверенно и зло ответил князь. - А дома, церкви, соборы, капище, все творения рук и духа людского - последуют за нами повсюду. Но только знай - те, кого ты видел на острове, в человечьем облике восстанут очень нескоро. Сумеешь ли ты увести за собой рыб? - Он неожиданно насмешливо подмигнул Севке, шагнул в нахлынувшую волну и, обернувшись большим пятнистым сомом, метнулся по дну. За ним последовал огромный карась. Так, значит, вот кто подслушивал разговоры патрульных, Коврига! - наконец, сообразил Мясоедов.
-Сумею, - тихо буркнул он, хотя уже некому было услышать ответ.
Вода захлестывала с головой, но Севка уже почувствовал автоматическую активацию адаптера и, врубив пси-усилитель, сосредоточился на ментальном зове. Не стоило слишком беспокоиться о себе - веганские приборы позволяли жить и работать в условиях совершенно не пригодных для человека планет. Парень сконцентрировался и властно позвал беззаботно резвящихся, утративших разум обитателей водного мира.
Получилось! Вокруг настойчиво вилась большая стая пестрых рыб, и Мясоедов, понимая, что откладывать решение дальше нельзя, лихорадочно перебирал в сознании варианты темпорального и пространственного переброса. Число вариантов, и до того не слишком большое, теперь существенно сократилось: с двух до одного. Людей в рыбьем облике перебрасывать на засушливую Белинду было нельзя. А значит, оставалась только Аркона. И портал следовало открывать в воде.
  Севка как раз знал подходящее местечко. Синеозерье было теплой зеленой долиной среди холмов с цепочкой неглубоких озер, главное из которых, Синее озеро, подарило ей свое имя. Война магов оставила в озерном краю высокий магический фон, настолько высокий, что озеро обходили стороной не только простые поселяне, но и отважные воители и охотники. Риск, конечно, был и для китежан, но чем мог грозить магический фон людям, обреченным причудой судьбы на многолетнее существование в рыбьей шкурке, вернее, чешуе? А уж контакты с местными пускай налаживают сами, когда немного обживутся.
И Севка решился. Он вызвал на коммуникаторе портальный ключ, и, уже набирая пароль активации, вдруг заметил среди подводных камней человеческую фигуру. Неужели кто-то из китежан ухитрился остаться человеком? Как же ему удалось выжить?

-Развлекаешься? - раздался в мыслефоне смутно знакомый голос. Фигура приблизилась, и Мясоедов поспешно вырубил комм, узнав человека, которого меньше всего хотел бы видеть здесь и сейчас. Не потому что имел что-то личное против Влада Самойлова, а просто потому, что появление конкурента из Галактической службы стабильности сейчас могло нарушить все планы. Сторонники бескомпромиссной борьбы за выживание, ГСС-овцы выступали против спасения Китежа, считая возрождение обреченной цивилизации нарушением галактической стабильности. Выживает сильнейший.
- А, это ты, Влад, - стараясь скрыть раздражение, приветливо ответил патрульный. - Что-то нашел?
-Черт его знает! - растерянно ответил лучший оперативник службы стабильности. - Вроде показалось, мелькнуло что-то такое - колокольный звон, золотые купола, и вдруг все исчезло. Да и откуда здесь взяться колоколам - одна вода кругом. Ты-то сюда зачем рванул? Случайно нащупал стихийный пробой?
-А ты? - ответил вопросом на вопрос Севка. - Следил за нами, значит?
-Так ты что-то нашел? - не отвечая на риторический вопрос, переспросил Самойлов, демонстративно включая глубокое сканирование и внимательно озираясь по сторонам.
-Ничего, - злорадно соврал Севка. - И куполов не видел, и звона не слыхал! Не веришь?
-Нет, - твердо ответил Самойлов. Потом, помявшись, добавил: - Послушай, на фиг он тебе сдался, этот Китеж? Люди ведь сами вычеркнули себя из борьбы за существование. Исчезли аутсайдеры, обреченные на вымирание. Так зачем вмешиваться в естественный ход вещей? Это ведь нарушение баланса сил во Вселенной. И пусть легенда остается легендой. А нам в службе стабильности всегда пригодятся такие ребята, как ты. У нас серьезный отдел, совсем не то, что в ГСП. Над вашими поисками града Китежа потешается вся служба истории. Не думай, что я говорю просто так - считай это официальным предложением. Что скажешь?
Мясоедов пожал плечами - Влад напрасно начал важный разговор, не зная, что патрульный уже нашел объект и взял на себя обязательства. А ведь Севка был настоящим спасателем. Его дело спасать слабейших, а что будет с нарушенным равновесием Вселенной - не его забота.
- Мне и в ГСП хорошо, - миролюбиво ответил Мясоедов. - А здесь я просто так гуляю, на всякий случай.
- Понятно, - в голосе Влада прозвучали враждебные нотки. - Тогда и я еще похожу, осмотрюсь.
  Минут пятнадцать потоптавшись рядом и ничего не обнаружив, он метнул на Севку подозрительный взгляд и медленно направился дальше, к нагромождению подводных скал.
Едва дождавшись, когда конкурент скроется из виду, Севка вновь активировал ключ, набрал код Синеозерья, сместив точку выхода в глубину, и подкорректировал след. Активировав сенсинг, он сосредоточился на восприятии остаточных эмоволн китежских оборотней и властно 'позвал', получив слабый, но вполне ощутимый отклик.
Увидев прямоугольник открывшегося портального окна, патрульный шагнул прямо в чистые воды Синего озера, сопровождаемый веселой стайкой разноцветных рыб. Последними, подгоняя отставших и заигравшихся рыбешек, водяной мир покинули огромный карась и усатый донный сом.
Заметив на коммуникаторе сигнал портального перехода, Самойлов рванулся назад, к точке пробоя, надеясь перехватить соперника, но там, где только что стоял Мясоедов, уже никого не было. И как Влад ни всматривался в подводный пейзаж, он не заметил никаких изменений. Вот разве что рыбы, во множестве шнырявшие среди камней, куда-то исчезли. Но кто обращает внимание на рыб?
Напрасно проблуждав несколько минут по илистому дну в поисках исчезнувшего града или хотя бы пронырливого 'китежанина', злой Самойлов, наконец, сообразил проверить остаточную энергетику и обнаружил четкий след недавнего пространственного переброса. Мысленно обматерив удачливого соперника, он набрал на ключе команду 'Дубль'.

Портал на Арконе закрылся, и Севка медленно пошел из воды по пологому берегу Синего озера, чувствуя, как медленно переключается адаптер на защиту от активной магической среды. Услышав позади всплеск, Мясоедов обернулся. Вслед за ним из воды медленно поднимались китежане - именно поднимались, принимая человеческий облик и выбираясь на сушу. Как только последний из них - князь - покинул воды Синего озера, как вдруг раздался колокольный звон, и перед взглядом ошеломленного Севки на берегу воздвиглись златоглавые храмы, дома и уже знакомое капище. Золотой шлем и щит на столбах ярко сияли внутренним светом. Перед патрульным во всей красе стоял прежний град Китеж. Пестрые церкви и яркие купола каким-то невероятным образом идеально вписывались в окружающий мир долины, как будто только их не хватало здесь для полной гармонии.
-Видал? - с мальчишеской гордостью спросил Мстислав, окидывая восхищенным взглядом зеленую долину Синеозерья и возрожденный город. -   Все, как я говорил. Волею Ярилы Китеж всегда появляется вслед за своими жителями на новой земле. Где люди, там и город.
-Да, люди - наше главное богатство, - машинально подтвердил Севка, сообразив, что загадочный пробой каким-то образом обеспечил постоянное перемещение всего завязанного на китежскую энергетику блока пространства в каждую новую точку перехода. Выяснить точные причины феномена еще предстояло институтским ученым, но пока в присутствии чуда не хотелось искать скучных объяснений. Коммуникатор жалобно звякнул, засекая отдаленный пробой. Севка посмотрел на экран с довольной улыбкой: Самойлов купился-таки на оставленный им фальшивый след и сейчас наверняка бродит по Белинде, пытаясь сообразить, куда исчез китежанин, и как патрульному удалось завершить дело со святым градом.
В будущем нехитрая уловка могла обернуться серьезными неприятностями, но сейчас Севку грела мысль об обманутом конкуренте. Может быть, и в самом деле выживают сильнейшие? Ведь, в конечном счете, китежане спаслись. А значит, особая, духовная сила поможет им обрести достойное место и в новом мире.
  Теперь можно было возвращаться к Богодану и рапортовать о выполнении задания. ГСП, наконец, удалось выполнить мечту своего начальника - спасти свептлый град Китеж. Севка заторопился:
- Ну, вы тут пока обустраивайтесь, а мне надо спешить - начальство ждет с отчетом. Скоро вернусь.
Не слушая вопросов и возражений, он активировал портал, раздумывая над тем, что вернуться обязательно придется: синеозерским китежанам нужно будет подбросить на первое время пищевой синтезатор. Не заставлять же бывших оборотней потреблять в пищу собратьев-рыб!

8. #10: рукопашник** (45). Обратная сторона тоннеля

Матвей, неторопливо шел по тенистой аллейке. Волнение, радость и легкая печаль захлестнули его и смешались в необыкновенное счастье. Оно наполнило его до краев, и расплескивалось на окружающих. Весело улыбаясь, он посмотрел по сторонам. Сияющий, как начищенный пятак, Иван, солидно улыбающийся старый Михайло. Безбрежный океан счастья, в котором было невозможно утонуть, волновался рядом с ним. Он обогнал, обнявшихся и радостно поздоровавшихся с ним Марьяну и Сильвестра, и тепло улыбнулся им в ответ. С каждым следующим шагом детский смех, доносящийся с игровой поляны, приближался к нему, как приближается морская волна, а потом с головой накрыл его.
Матвей, найдя взглядом Машу, счастливо улыбнулся. Маленькая девочка что-то объясняла двум мальчуганам. Кролик Соня, пользуясь отсутствием внимания, разлегся на травке и дремал. Уже давно немолодой мужчина невольно вспомнил свои проводы. Его кролика звали Резвый. Озорного проказника редко можно было застать спящим. Матвея провожала прабабушка, подойдя со спины, она прикрыла теплыми сухонькими ладошками его глаза. Уже перед тоннелем, она рассказала ему о том, как провожали ее и что точно также к ней подошел ее прадед.
- Не стоит нарушать традиции: - и, улыбнувшись, Матвей направился ко своей внучке.
- Миша, а у тебя Легкий делает зарядку?? - донесся до него звонкий голосок Маши.
Мальчик, на плече которого с гордым видом восседал сокол, отрицательно помотал головой.
- Вот и мой Соня, только ест и спит!! - со вздохом сказала девочка, - дедушка, говорит, что он просто ленится.
Маша подхватила на руки сонного кролика и, почесав его за ушками, безапелляционно заявила.
- Соня, лениться нельзя!!!!
Матвей довольно улыбнулся. Словно почувствовав деда, Маша обернулась.
- Деда!! - радостно взвизгнула она.
Матвей присел и взял Машу на руки. Он ни капельки не расстроился от того, что не удалось соблюсти традицию.
- Нам пора, малышка, - с легким налетом грусти сказал он.
- К маме?? - обрадовалась девочка.
- И к папе, - добавил Матвей.
Маша серьезно посмотрела на него.
- Деда, не грусти!!! Ты же сам говорил, что к маме надо обязательно, что она ждет и хочет поскорей увидеть меня.
Матвей смутился и ласково погладил ее по голове.
- Все! Не грущу!! Даю тебе честное дедовское слово!
Маша обрадовалась, но потом, спохватившись, расстроено добавила:
- А как же Соня?? Он же скучать будет! Деда, обещай, что посмотришь за ним!!
- Обязательно, - улыбнулся старый Матвей.
- Тогда мне попрощаться надо, - и Маша, ловко спрыгнув с рук деда, побежала к ребятне.
- Мне пора, - непоседа улыбнулась мальчуганам. - Мама ждет!!
Она взяла, дремлющего кролика и вернулась обратно.
- Соня, это мой дедушка. Слушайся его и веди себя хорошо! - она погладила его по спине, от чего тот довольно развалился на ее руках.
- Деда, он больше вот эту травку любит!! - повернувшись к Матвею, Маша показала ему листик клевера, - только ему кушать поменьше надо, а то вон какой толстый.
С этими словами Маша протянула кролика деду. Матвей усадил Соню в корзинку и взял Машу за руку.
- Пойдем, внучка???
Маша с серьезным видом кивнула, и они не спеша покинули, наполненную детской радостью, полянку.
Болтая о всякой всячине, они подошли к поляне прощаний.
- Деда, а какая она?
- Хорошая, добрая, замечательная: Она тебе понравится, - улыбнулся Матвей и открыл переход.
Девочка, по-детски нахмурившись посмотрела вглубь перехода.
- Нам туда? - и не дождавшись ответа, вытащила кролика из корзинки. - До свиданья, Соня. Слушайся дедушку!!
Погладив серого красавца, она опустила его на травку, протянула руку деду и требовательно сказала:
- Пойдем, деда! Нас ждут! - и они шагнули в тоннель.
Почти не разговаривая, они прошли больше половины.
- Деда, я боюсь, - прошептала Маша.
Матвей подхватил ее на руки и добродушно, улыбнувшись, спросил:
- А так???
- А так, ни капельки не страшно, - гордо заявила Маша.
Так они и шли, Матвей рассказывал веселые истории, а Маша звонко смеялась. Чуть погодя впереди мелькнуло белое пятно. Оно все приближалось, и в конце концов они вышли и попали в тусклое и размытое помещение.
- Вот мы и пришли. Тебе пора, - и Матвей поставил ее на пол. Вокруг кровати суетились люди в белых халатах. И Маша, чтобы разглядеть что там, подошла поближе. На кровати лежала мама и кричала.
- Мамулечка!!! Я сейчас уже!! Ты только не кричи!
Она обернулась и помахала на прощанье деду. В следующий миг перед глазами все завертелось. Все вокруг стало очень четким и почему-то перевернутым. Это было очень смешно. А потом какая-то тетя передала ее маме. Радость охватила ее, и она отыскала глазами деда. Он стоял рядом с тоннелем и слезы катились по его щекам.
- Не плачь деда, - захотела сказать ему Маша, но она почему-то только кричала. Дед подошел к ней и, ласково погладив ее по голове, сказал:
- Не переживай, внучка, от радости это.
Маша все поняла и радостно улыбнулась. Дед еще немного постоял и ушел помахав ей на прощанье.

9. #6: О.Т.Себятина (43). Памятка

Тоненькие детские пальцы виртуозно вырезали замысловатые фигурки из сложенной в несколько слоев тончайшей бумаги.
Ножницы порхали, щелкали, посверкивая отраженным светом. Кружочки, ромбики, полумесяцы сыпались на пол. Ветер, врываясь в форточку, весело ворошил обрезки и поджигал их.

Акругенс с досадой посмотрела на тлеющую бумагу и, погасив её взглядом, осторожно развернула очередную снежинку. Затем она окунула кисть в мерцающий клей, мазнула дрожащую бумажную нить, аккуратно расправила и приложила фигурку к стеклу.
Снежинка заняла последнее пустое пространство на огромном, во всю стену, оконном стекле.
Акругенс несколько секунд, улыбаясь, смотрела на застывший узор, повторивший её фантазию.
Потом, услышав шаги в коридоре, она торопливо записала несколько слов на чистом листе бумаги.

- Милая, пора пить лекарство! - голос медсестры был скрипуч и неприятен, - Бедная! У тебя опять обострение! Сейчас ты примешь таблетку и будешь спать. Сон - лечит! Возьми...
  Её красные глаза-бусинки жалостливо дрожали, раскачиваясь на длинных нитях. Зеленый палец - щупалец нежно поглаживал фиолетовую голову Акругенс.
Больная девочка радостно положила вязкую таблетку в зубастый ротик на спине.

Приблизив глаза к снежинке, приклеенной к стеклу, она взглянула на улицу сквозь фигурную прорезь бумаги.
Красный горячий воздух мерцал, колыхался и перетекал с места на место, таща за собой волны веска. Но ребенок видел не раскаленный от зноя ландшафт, а сугробы из белой, сверкающей холодом массы.

Акругенс знала, что сейчас заснет, силой мысли уплотнит воздух, сформирует из него капсулу и унесется в ней далеко-далеко в глубь чужой Вселенной. Там есть мир, который она обожает. В этом мире у неё вместо шести щупальцев будут две руки в варежках и две ноги в валенках.
Она снова и снова будет запускать руки в чудесный, обжигающий холодом песок, кататься на санях с ослепительно-белых гор и смеяться, подставляя лицо настоящим, а не бумажным снежинкам.

Когда больная погрузилась в лечебную кому, медсестра подняла выпавший из щупальца девочки клочок бумаги и, качая головой, прочла:
"Памятка
Самое главное в другой жизни - никогда, ни при каких обстоятельствах НЕ прыгать через костер во время праздника Масленицы. Мне нельзя приближаться к огню, чтобы опять не растаять и не вернуться на больничную койку".
- Ох, уж эти детские сказки, - проскрипела медсестра, бросила бумажку в урну и вышла из палаты.

10. #7: Ратница (39). Передышка

- Сережик..Сережик..Ты спишь? - шепот жены был ласков и тих, как шорох волны.
- Нет, милая, - он открыл глаза и поцеловал лежащую рядом женщину. Короткие светлые волосы её торчали ёжиком, непослушная челка лезла в синие глаза. А глаза смотрели на него, Сережу, со смущенным восторгом.
'Что за прелесть - моя Катюшка, - нежно подумал он, обнимая жену, - вот так бы лежал и лежал, вдыхая аромат её волос и никуда не спеша...Но, надо вставать : сегодня дел по горло. Во-первых, день рождения дочери, Наташи. С утра надо вручить малышке подарок - огромного белого медведя с рюкзаком её любимых конфет. Потом отвезти в детский сад, потом мчаться на встречу с партнерами, потом - деловой обед с поставщиками, потом - совещание. Вечером - прием гостей, праздничный ужин с тортом, свечами, детским шампанским, танцами, суматохой и весельем...'
За окном начинался теплый солнечный день. Гомон птиц заглушал трамвайные трели, остро пахло сиренью, свежестью и летом.
Жена уже убежала на кухню, а Сережа все лежал, смакуя, растягивая и, словно, запоминая удовольствие.
- Папа, ну что ты так долго спиишь? - детский голосок утонул в грохоте внезапного взрыва.
Осколки полетели в комнату, увесистый камень, выбитый из стенной кладки, тяжело подкатился к ногам мужчины.
Ратник вздрогнул, словно юноша, застигнутый за неприличным занятием. Молниеносным движением он заслонил плечом экран и выключил компьютер.

Картинка фантазийного счастья исчезла в глубинах сети, отделившись от реальной жизни черным квадратом экрана.

Ратник с тоской взглянул на часы : сегодня эними начали боевые действия намного раньше обычного.
Схватив калаш, он побежал к люку, сшибая металлические табуреты и закидывая за спину сумку с запасным боекомплектом.
На дисплее, укрепленном над выходом, мигала инфа : срочный сбор клана - на респе в 47 квадрате. Это - полчаса бешеной гонки на подвесном каре и изнурительный бег сквозь заросли сталакхорд в подземном тоннеле.
Люк поддался с трудом, скрипнув петлями под напором ледяного ветра. Ратник шагнул в темень, отворачиваясь от колючего снега и прикрывая лицо ладонью.
Надо было спешить.

11. #1: Нитка Ос (16). Пожиратели реальностей

Маруся открыла глаза и попробовала пошевелиться. Так и есть, опять связали. Кляп во рту имел сладковато-горький привкус. Маруся уже было хотела выплюнуть его и закричать, но прислушалась. Из соседнего помещения доносились приглушенные голоса.
Как и когда она попала сюда, Маруся не помнит. Просто однажды вот так же открыла глаза и увидела над собой жуткие кривляющиеся физиономии, беспрестанно бубнящие слова на непонятном языке. Ужас сковал все тело, она зашлась таким криком, что пара сущностей пулей вылетела из помещения, размахивая длинными отростками, а оставшиеся туго связали Марусю и воткнули ей в рот кляп.
Со временем Маруся начала понимать несколько слов и слегка разбираться в интонациях. В соседних с ней помещениях постоянно обитало несколько сущностей, но иногда приходили и 'чужие'. 'Свои' сразу вели гостей посмотреть на Марусю, по голосам она понимала - хвастаются! В те дни Марусе хотелось умереть от стыда, в отличие от остальных дней, на показ ее выставляли абсолютно голой, ну или оставляли коротенькую накидку, еле-еле прикрывающую грудь. Пару раз она пыталась заговорить с пришельцами. Но горло выдавало лишь невнятное нечленораздельное бормотание и взвизги. Глазеющие показывали в ее сторону отростками, издавая странные отрывистые возгласы. Видимо им было смешно. Они веселились, глядя на беспомощную Марусю за толстыми прутьями клетки.
Нет, все-таки странный привкус у кляпа. Маруся подозревала, что ее пичкают какими-то веществами. Даже когда путы снимали, она не могла нормально двигаться. Ее тело казалось, то ватным непослушным, то налитым свинцом, таким тяжелым, что Маруся даже не могла перевернуться с боку на бок. Может, виноваты те страшные манипуляции, на которые регулярно возили Марусю. Это было жутко. Маруся боялась этих дней еще больше, чем показов. Сначала ее тщательно мыли, потом наряжали в самые шикарные одежды и, запаковав в глухой мешок, долго везли. Поначалу Маруся думала, что ее собираются принести в жертву, т.к. заведение, куда ее доставили, оглашали вопли таких же, как она, пленников. Но видимо не ее черед. Марусю просто осматривали. Каких только экзекуций с ней не проводили. Лазали везде. Маруся кричала, выла, пыталась драться, но, в конце концов, поняла, чем больше она сопротивляется, тем дольше ее мучают. С тех пор осмотры проходили быстро, но не менее болезненно. Бывало, что после них на теле оставались раны и странные образования. Некоторые быстро заживали, а некоторые долго гноились, оставляя после себя уродливые следы.
Марусиной отдушиной была самая тихая и добрая сущность. Она ни когда не кричала на Марусю, не выла и не махала над Марусей отростками. На всех обследованиях она находилась рядом. Маруся чувствовала неподдельное сочувствие, если конечно сущности способны на такое. Маруся называла ее Ла. Почему? Во-первых, по тому, что сущность чаще всего произносила подобные звуки, а во-вторых, отношение к Марусе у нее было ласковое, а в-третьих, с ее приходом в душе Маруси появлялся лад с тем миром, куда она попала. Ради общения с Ла Маруся решила, во что бы то ни стало выучить язык. Днем она тренировалась, следя за разговорами сущностей, проговаривая слова про себя, а ночью, ругая непослушный рот, тихо, что бы ни кто не услышал, бормотала их вслух, вполголоса. Получалось ужасно, в конце концов, она бросила эту затею. Хотя польза все-таки была, теперь Маруся частично понимала, о чем говорят ее похитители.
И сейчас, в полной тишине она лежала, затаив дыхание, и слушала. Слушала и каждый волосок на ее теле вставал дыбом от услышанного. Лучше бы она не пыталась учить этот проклятый язык, т.к. скорее всего, может лишиться своего собственного. Там, в соседнем помещении, сущности говорили о параллельных реальностях, каждая о своей. Хвастались жуткими вещами, поступками совершенными по доброй воле, по призванию сердца и, о ужас, желудка. Чем дольше слушала разговор Маруся, тем больше и крупнее катились из ее прикрытых глаз слезы. Кошмарный мир пожирателей реальностей, вот то место, куда она попала. У нее оставался только один единственный и необратимый выход. Собрав всю волю в кулак Маруся покинула телесную оболочку, словно бабочка вылупившаяся из кокона. Она ни когда не вернется в это страшное место, теперь им не поймать ее. Последней мыслью в этом чудовищном мире был полу-крик, полу-стон:
- Прощай, Ла! Я буду помнить о тебе вечно!
Женщина встрепенулась, вскочив с табуретки, кинулась из кухни в детскую. Дикий вой сотряс дом. Ее новорожденная дочь лежала в кроватке бездыханной.