Конкурс рассказов "ЛаВрушка-47"

1. #1: Светлана (39). Когда коты улыбаются

Наверное, Рику очень повезло с детством. У него был собственный дом: чистый и уютный. Теплый меховой пуфик. Собственная миска с кормом для котят, блюдечко с молоком. И даже хозяйка.
Может, его и не любили, но носились с ним, как с красивой меховой игрушкой. Конечно, проблем Рик доставлял поболее, из-за чего ему иногда попадало веником или газетой. Но чего, в конце концов, хотели эти люди? Он же живой!
Впрочем, он довольно быстро сообразил, что справлять нужду следует в определенном месте, тянуть со стола не стоит для собственного блага, разрывать в клочки газету можно лишь после того, как ее прочитают (хотя кошачий бог разберет, кому это нужно - читать). Еще не следовало крутиться под ногами - не ровен час наступят на лапу или на хвост, а это больно.
Все мелкие обиды и проблемы уходили сами собой, когда его брали на руки и осторожно, едва касаясь, гладили. Рик тотчас зажмуривался. Мурлыкать он еще не умел и только посапывал в теплых ладонях.
А потом он вырос. Конечно, это произошло не в один день. Сначала его меньше стали ласкать и брать на руки. Взгляд хозяйки изменился. Пусть в миске регулярно появлялся корм, но Рик же чувствовал - что-то не так. Он вообще на удивление хорошо улавливал человеческие эмоции. Наверное, это был особый кошачий дар.
Однажды, поддавшись плохому предчувствию, Рик забился под кровать, да так, что полчаса не могли вытащить. Пришлось хозяйке заняться перестановкой. Конечно, удовольствия ей это не прибавило.
Рика ухватили за шкирку и кинули в клетку. Хозяйка называла ее переноской, но от этого менее удручающе клетка не выглядела. Напуганный и трясущийся он свернулся клубком и жался к прутьям, вздрагивая от каждого постороннего шума. Гула, шорохов, скрипов и голосов вокруг было так много, что впору сойти с ума.
Он выдержал. И когда чужой непонятный человек в перчатках с запахом чужого страха и недовольства извлек его из клетки, постарался не пищать и не вырываться. Человек поцокал языком, повертел его так и этак и вынес вердикт:
- Фальшивка. Продали как породистого, а на самом деле дворовый котяра.
- А в детстве таким хорошеньким был, - ахнула хозяйка.
- В детстве все хорошенькие. Скорее всего, за ангорской кошкой не уследили, вот и понесла, не поймешь от кого. Хозяева смекнули, что нужно избавиться от приплода как можно скорее. Вы его через клуб приобретали?
Хозяйка сокрушенно покачала головой:
- На Птичьем рынке.
- Скупой платит дважды.
Вот тогда-то Рик и понял, что окончательно стал ненужным. За что?! Но разве это способен понять подросток?
Угловатый и нескладный, со слишком длинными ногами и ушами, все такой же пушистый Рик, действительно, выглядел не верхом совершенства.
- А эта уродливость исправится?
- Как знать? - человек пожал плечами. - Многие котята и щенки растут диспропорционально. Был бы он, действительно, ангорским, ничего страшного в этом я бы не видел. Однако в отношении 'дворян' не может быть никаких прогнозов.
Хозяйка кивнула, засунула его в клетку и унесла. Впрочем, Рик почти догадывался, что будет дальше. Когда его вытащили в каком-то парке, он снова не стал сопротивляться.
- Какой же ты урод, - хозяйка держала его на вытянутых руках. - Если я выпущу тебя здесь, ты же дорогу обратно не найдешь?
Даже если и найдет - толку не будет.
Его опустили на асфальт. Лапы разъехались, словно когда ходить учился. Хозяйка развернулась и быстро пошла к выходу из парка, а Рик, припадая к земле, поспешил в ближайшие кусты, чтобы затаиться в опавших желтых листьях.
Спокойно отсидеться, однако, не удалось. Огромная узкая морда фыркнула в затылок. Листья испуганно разлетелись, а Рик взвился на все четыре лапы. Он еще сам не понял как, но из груди вырвалось угрожающее шипение. С мгновение он растеряно глядел на и не подумавшую убегать 'морду', и сиганул сам. Следом грозовым раскатом налетел чей-то смех, но Рик не заметил. Вокруг было слишком много нового, неизвестного и непонятно. Голова кружилась от обилия запахов.
Выбежал из парка, едва не угодил под колеса, а остановился только в незнакомом дворе.
Впереди возвышалась помойка. На мусорных баках, не обращая на Рика внимания, сидели, сверля друг друга взглядами, коты. Один - холеный с узким синим ошейником - очень пушистый и явно породистый. Второй - дворовый - гладкий, но не уступающий сопернику размером и шелковистостью шерсти.
- Отфффали, - шипел породистый.
- Урррою, - рычал дворовый.
Из окна на втором этаже высунулась какая-то женщина. Противостояния она не видела, но ее голос все равно был визгливо-истерический:
- Милорд, домой!..
- Тфффое сщщщастье, - прошипел породистый и меховой тряпкой сиганул к стене, а потом по водосточной трубе - вверх в объятия хозяйки.
У Рика защемило в груди: породистого Милорда действительно любили.
- Ну? - он настолько сильно погрузился в переживания, что забыл, где находится. Потому и не дал деру, когда дворовый котище мгновенно оказался рядом. - И что ты здесь забыл?
- Ничего, - Рик хотел рассказать о человеке в перчатках, о том, что его выгнали из дома, о парке и рычащих монстрах, которых люди зовут машинами, но поднял глаза и онемел. Дворовый котище был вдвое, если не втрое больше Рика. Угольно-черный, с белым 'галстучком' и 'носочками' на передних лапах, с блестящей лоснящейся шерстью. Если приглядеться, на коже котищи можно было увидеть застарелые шрамы, но его красоты это не умаляло, скорее, наоборот. С узкой черной морды пристально и зло глядели изумрудные глаза. Зрачок то превращался в узкую вертикальную линию, то расширялся, поглощая чуть ли не всю зелень. Зрелище завораживало настолько, что Рик не смел даже глубоко вдохнуть.
- А я видел, как ты от лошади улепетывал, видать, перетрусил, - сообщил котище, и наваждение исчезло.
- От лошади? - присел на задние лапы Рик.
- Ну, ты и котенок, - фыркнул дворовый. - Ладно, мелочь, держись меня и ничего с тобой не случится. Защиту обеспечу, жратву - тоже. Как скажу, так и станешь поступать, если ничего не скажу, действуй, как хочешь, - он снова окинул Рика пристальным взглядом, и, высоко задрав хвост, куда-то направился. Рику не оставалось ничего другого, как пойти следом. - Да, кстати, зовут меня Зверь или Черный, но для тебя, пожалуй... Кэри. Меня так кошечка одна прозвала, мне нравится.
- А меня Рик зовут.
Кэри его проигнорировал:
- С Милордом не водись, этот драный меховой клубок ничему хорошему тебя не научит.

*
Дни потекли неуловимо быстро и насыщено. Рик забывал грустить, и прошлое незаметно уходило. Иначе как сном или иной жизнью оно уже не воспринималось.
У кошек девять жизней. Рику все чаще казалось, что одну он уже прожил, а умер, скорее всего, когда перебегал улицу. Кэри как-то объяснил, что к чему, и больше соваться на проезжую часть Рику не хотелось.
С каждым днем становилось холоднее. Ночью земля покрывалась инеем. Однажды Кэри притащил картонную коробку, но Рик так и не понял зачем.
- Увидишь, - фыркнул Кэри и ушел на крысиную охоту. Мышей он не особенно признавал и постоянно твердил, что еда должна быть под стать охотнику. Рик не возражал, к тому же, крысой было легче наесться.
Несмотря на то, что голуби зубами не обладали, Кэри не гнушался и ими. Когда Рик спросил, пояснил, что у птиц есть крылья, и это самое главное их преимущество. С крысой нужна ловкость и сила, с птицей - хитрость.
К огромному сожалению обоих, сносно охотиться Рик так и не выучился. Скорее всего, в том было виновно благополучное детство и недостаток навыков. Кэри охотился за двоих, тем более что это не было ему в тягость, а на помойке всегда находилось что-нибудь съестное. Других котов и даже собак черный Зверь давным-давно отвадил.

*
- Мааарт! - Кэри черной молнией взлетает на мусорный бак и утробно взрыкивает.
На дворе - начало зимы. Если быть точным, конец ноября. Самое неприятное и холодное время года, когда снег еще не выпал, а мороз уже колется. Однако у Зверя все равно март.
Еще он обожает всюду и каждому доказывать свое превосходство. Иногда Рика это бесит. Благо, что во дворе и на ближайшей территории у Кэри нет соперников. А когда каждое утро он взлетает на самую высокую мусорную кучу и осведомляет двор о том, что Главный Кот и Царь всея помойки, Рико только морщится и отворачивается, делая вид, что не знаком с той черной бестией.
- А что, мелочь, - доверительно подмигивает Кэри, - не имеешь ли ты на примете какой-нибудь хорошенькой кошечки?
Рик чихает и трет нос лапой. Из всех кошек, которых он видел, ни одну язык не поворачивался назвать хорошенькой. Даже тех, кого считали породистыми и не выпускали из дому.
- Задаваки они все и кокетки, - а как еще таких назвать? Сидят на подоконниках, распушившись или вылизывая шерстку во всех, даже самых интимных местах, и королевские взоры на двор кидают.
- Какой же ты еще котенок...
Обидно. Рик нервно махает хвостом и съеживается. Шерсть у него длиннее, но толку от этого немного. Кэри в отличие от недоангорца никогда не мерзнет.
- А вот мне нужна кошка, - сладко потягивается Кэри, - так что, я пошел.

*
С тех пор он стал регулярно отсутствовать по часу, а то и по два. Правда, ночью, когда становилось особенно зябко, всегда возвращался.
Когда Кэри рассказал, у кого бывает, Рик по-настоящему рассердился. Он даже предположить не мог, что будет готов вцепиться в того, кто, по сути, спас его от голодной смерти. Однако в сердце клокотала ярость, а из головы не шли слова человека в перчатках: 'за ангорской кошкой не уследили, вот и понесла, не поймешь от кого'.
Та кошка, к которой наведывался Кэри, носила звучное имя Элизабет и была чистокровной ангоркой. Белая с разноцветными глазами, принесшая хозяевам массу бесполезных железяк и плотной бумаги, которыми те, однако, гордились и называли медалями и грамотами. Наверняка, ее дети ни в чем не будут нуждаться, если кто-нибудь вроде Кэри о них не позаботится.
- Как? Ее же даже на балкон не выпускают?! - в отчаянье спросил Рик.
- Глупые никчемные людишки, - блаженно потянулся и зевнул Кэри, - они запирают дверь и даже не догадываются, что для меня достаточно форточки.
В груди клокотала ярость. Всю ненависть, холод и боль, накопившиеся за время странствий, Рик готов был выплеснуть на этого возомнившего о себе невесть что котищу.
- Если ты хоть раз... еще пойдешь к ней!.. - Рик подавился угрозой, во все глаза глядя на того, кого уже давно считал другом.
- Мелочь? - Кэри улегся, скрестив лапы и слегка склонив на бок голову. - Ты случаем не ревнуешь?
Рик почувствовал, как шерсть по всему телу становится дыбом. Даже холод отступил.
- Я просто не хочу, чтобы ее дети были как я! Не хочу им такой же судьбы!
Взгляд Зверя изменился. Кэри продолжал щуриться, но игриво-смешливый взгляд сменился презрительным.
- Так значит, тебе не нравится такая жизнь? - холодно поинтересовался он.
Отчего-то стало плохо. Почти так же как когда его выбросили. Нет. Пожалуй, даже хуже. К тому же, Рик вдруг понял, что не может однозначно ответить на этот вопрос. Раньше он, не задумываясь, ответил бы - Да! Только в той, прошлой жизни, что он видел? Кому был дорог или кто был дорог ему?
- Кэри... - начал он. Черный хвост дернулся, и Рик замолчал. Отчего-то показалось невозможным называть его так больше. - Зверь, ты не понимаешь...
- Я все прекрасно понимаю, - Кэри поднялся, вновь окатив его презрением, - и даже лучше, чем ты можешь себе представить... как там тебя? Рик, - и медленно прошествовал мимо, направляясь к водосточной трубе. - Буду к ночи, впрочем, можешь не ждать, если мое общество тебе противно.
Рик хотел возразить, но не осмелился. Что сделал бы Кэри, если бы он на него, действительно, кинулся? Разодрал, чтобы неповадно было? Кличку Зверь или Черный он не за шелковистый мех получил. Тот, от которого шарахались даже овчарки, если бы захотел, от Рика не оставил бы и мокрого места.
Он свернулся клубком, стараясь не думать о холоде. Из-за переживаний очень захотелось есть. Воспоминание о еде потащило за собой другое - о Кэри. Какого вкусного сочного голубя он вчера притащил, и ведь не притрагивался, пока Рик не насытился. Словно, действительно, воспринимал не иначе как своего котенка. А что подтрунивал и смеялся, так ведь Рик сам давал повод. Зато как с Кэри весело играть! Когда, на прошлой неделе выпал первый снег, они играли в прядки. Носились по быстро наметаемым сугробам, путали следы. Конечно, у Кэри они были больше, но и Рик немного подрос. Как же весело тогда было... совсем недавно... Рик вздохнул. Скорее всего, этого больше никогда не повторится.
От осознания своей никчемности, чувства вины и чужой обиды захотелось выть, как собаке. Тогда и появился 'искуситель'.
- Мммерзнешшшь? - Милорд взмахнул пушистым хвостом. Слякоть он не любил, потому при каждом шаге встряхивал лапами.
Рик не ответил.
- А у меня дома рррыба и даже сссливки, - сообщил он. - А еще обогрефффатель.
Вкус сливок Рик давно забыл, а останки рыбы можно было найти и в контейнере. Вот обогреватель - совсем другое дело.
- Ну не упрррямься, - облизнулся Милорд. - Пойдем со мной.
- Меня все равно не пустит твоя хозяйка, - огрызнулся Рик.
- Брррось, - снова махнул хвостом Милорд. - Она обошшшает кошшшек. К тому шшше ты пошшшти анхххорррец.
'Впрочем, можешь не ждать', - вспомнил Рик. Если он обуза и совершенно не нужен, то и пожалуйста!
- Ну, пошли, - поднялся он и потрусил за Милордом.
Его хозяйка, действительно, оказалась доброй, а квартира, в которой она жила - просто шикарной.
- Какой же ты красивый, - всплеснула руками женщина, и Рик не понял, как на это реагировать. Он помнил, что был уродлив. Неужели, изменился?
Первым делом перед ним поставили блюдечко со сливками, а потом подали рыбу. Очень вкусную. Никогда в жизни он не ел ничего подобного.
Обогреватель был восхитителен. Рик прикорнул после обеда, а когда его погладили по голове, довольно замурлыкал.
- Ну, просто ирбис, - восхищенно ахнула женщина, и Рик не почувствовал в ее голосе фальши. Он, действительно, ей понравился.
Потом играли в мяч. Милорд вальяжно устроился в кресле, а Рик носился по всей квартире. Притаскивал игрушку в зубах и подпрыгивал, вызывая восторженный смех женщины.
За окнами медленно темнело, и вместе с небом сумерки проникали и в его душу.
- Скажи, - Рик опустился на пол перед креслом Милорда. - Зачем тебе это понадобилось?
- О шшшем ты? - зевнул тот.
- Вряд ли тебе нужен конкурент в доме, - уточнил Рик.
- Шшштобы за мячччиком бегать? - Рыжий снисходительно покосился на, нареченного Ирбисом, Рика. - Не претентттую. Ей дафффно хотелосссь кого-нибудь... игрифффого. Тем более, ешшшь ты мало, неприфффередлив. Не объешшшь. И, шшшто глафффное, мы с тобой однополые. Для людей фффажно, чтобы мы не размношшшались.
Рик вздохнул. Встал. Оглядел комнату и направился к хозяйской кровати. Краем глаза заметил, как напрягся Милорд. Тот даже привстал. Лени в грязно-желтых глазах больше не было. Значит, не везде породистый готов был его терпеть! Значит, хозяйская кровать - территория только Милорда.
'Сейчас кинется', - подумал Рик и резко обернулся, выгибая спину.
Он никогда не думал, что умеет так орать. Выгнутая спина и прижатые уши произвели на порядок меньшее впечатление, чем рык:
- Пррравду!!!
Милорд зашипел и распушился:
- У Черррного научился, да? Прафффды захххотел. А она ффф том, шшшто не только он тебя ночью греет, но и ты ефффо. И фффзял он тебя только за этим.
- Ты... ты... ты хотел, чтобы Кэри замерз, пока я тут... - у него подогнулись лапы. В следующее мгновение Рик несся к двери, истошно орал и царапал дорогую обивку.
- Ты куда, Ирбис? Там же очень холодно! - всплеснула руками женщина.
- Глупппец, - фыркнул Милорд. - Ты исссдохнешшшь вместе со своим Чччерррным!
Рик никого не слушал. Он выметнулся на улицу и припустил к мусорным бакам.

*
Кэри самозабвенно раздирал коробку.
- Я решил привнести в наше гнездышко больше уюта, - пояснил он, оторвался от занятия и подошел к нему. Принюхался. Рик заметил, как волоски на ушах друга приподнялись. Какой же Рик глупец! Неужели нельзя было поваляться в мусоре или грязи?! Он так спешил, что совсем забыл, какое у Кэри обоняние. - А ты чем занимался? М... даже так? - Кэри обошел вокруг него, развернулся и, не глядя, рявкнул, - убиРРРайся, пРРРедатель!
Рик подскочил на всех четырех лапах. Он разрыдался бы, если б коты умели плакать. В голове засела только одна мысль: теперь они оба замерзнут. И поделом бы ему, Рику, но Кэри...
Гибкое черное тело исчезло за изодранной картонкой. Нечего было и думать идти мириться. Рик сам все испортил. Сначала накричал. Потом пошел с Милордом. Главное, зачем?! Гори все обогреватели синим пламенем. Ведь не хотел же!
Он вздохнул и свернулся калачиком, пряча под себя лапы, а нос - в кончике хвоста.
Начиналась пурга. Сон не шел. Рик пытался считать мышей или ворон, но ничего не выходило.
- Эй, мелочь, - донеслось сквозь завывание ветра, - иди сюда, замерзнешь же.
Может, Кэри и заботился только о себе, но как же Рик был ему благодарен!
Он поднялся, отмечая, что тело почти не слушается, и поковылял к коробке, которую Кэри почему-то звал то 'нашим гнездышком', то 'шалашом'.
Внутри было едва ли теплее, чем снаружи. Рик свернулся, привалившись к горячему боку Кэри, и очень быстро согрелся. Засыпая, он почувствовал, как Черный повернулся так, чтобы площадь соприкосновения была больше. Прикрытых век коснулось теплое дыхание, и Рику показалось, что Зверь улыбнулся. Конечно, он знал, что коты этого не умеют, но другу - теперь в том не было сомнений - как-то удавалось.

*
В декабре пировали все окрестные коты и даже собаки. Люди выкидывали столько съестного, что никакой мороз не был страшен. Зима потекла веселее. К тому же, Кэри научил его греться на капотах только приехавших машин. Таких в их дворе было много.
А потом пришла беда: Элизабет родила трех злющих черных отпрысков.
Хозяин ангорки, тучный пожилой мужчина, сильно ругался. А поскольку черный кот в пределах нескольких кварталов был один, то гнев, естественно, пал на Кэри.
- Я его отравлю! Изведу! Уничтожу, скотину такую, - метал громы и молнии мужчина, гоняя Зверя вокруг бака.
Кэри, однако, быстро сориентировался, что к чему, и погнал человека сам. Хозяин Элизабет отделался исцарапанной рукой и щекой и, обещая так дело не оставить, ретировался домой.
- Кэри, - осторожно позвал Рик, когда весьма довольный одержанной победой друг улегся на вершине мусорной кучи.
- Мррр?..
- Может, нам уйти? На время. Пока эта история не закончится?
Он прищурился на яркое морозное утро:
- Мне, конечно, не составит труда отвоевать нам новую помойку, но уходить из-за какого-то человечишки?
- Кэри!.. - испуганно проговорил Рик.
- Послушай, мелочь, - со вздохом поднялся Черный. - Эта коробка, баки и двор - наша территория. Ее нельзя просто так бросить. Я сейчас не о том, что придут другие и изгонять их будет сложнее, чем сейчас не пускать. Я о том, что у меня есть, в конце концов, гордость и самоуважение. И у тебя тоже проснутся эти чувства - я в это верю.
Он говорил ровно и вкрадчиво, словно котенку разъяснял. Только Рик хоть и не собирался спорить, все равно ждал беды. И дождался.

*
Мужчина вернулся, но не один. Рядом с ним шел сутулый и худой, ведя в поводу кривоногого, белого с отвратительными алыми глазками пса. Уроды с уродом - иначе и не назовешь. У пса была пасть с очень большими зубами.
- Сейчас узнает, скотина такая, - приговаривал мужчина, распространяя вокруг волны ненависти. - Житья всему двору не дает, тварь чернявая.
Кэри взирал на происходящее спокойно, только кончик его хвоста слегка дергался.
- Не вмешивайся, - бросил он Рику. - Лучше отбеги подальше.
Спасаться бегством Рик не собирался. В конце концов, у него тоже была гордость. К тому же, без Кэри он все равно бы не выжил.
Черный обвел царственным взором присутствующих. Изумрудные глаза остановились на хозяине Элизабет. Мужчина вздрогнул. Наверное, он впервые в жизни увидел, как улыбаются коты.
- Ща Барс из него тушку сделает, - пообещал сутулый.
- Какая пошлость, - фыркнул Кэри. - И какое неуважение. Нельзя называть собак именами кошачьих, это отвратительно.
Последующие мгновения были в жизни Рика самыми страшными. Псина почти не уступала Кэри в скорости, а боли, кажется, вообще не чувствовала. Белое и черное едва не сливалось в одно серое пятно. Сражение происходило в абсолютной давящей тишине, не считая, конечно, подначивания людей. Рик тоже молчал. От страха шерсть встала дыбом, а уши прижались. Он почти ничего не видел и уже не слышал. Даже истошных воплей хозяйки Милорда и каких-то теток у подъезда. Потом грохнуло.
Тело среагировало быстрее разума. Сутулый хватал за ошейник белое чудовище, истекающий кровью Кэри выгибал спину, а Рик уже стоял между ними, прижимая уши и низко утробно урча.
- Ненавижжжу!!! - шипел он. - Не прощщщу!!!
Псина едва не лишилась глаза, и Рик был уверен, что довершит то, что начал Кэри, пусть только рыпнется!
- А ну прекратите это безобразие! - со стороны подъезда шел невысокий молодой человек со светлыми волосами. В руках он сжимал пистолет.
- Да что вы себе позволяете? - выступил вперед хозяин Элизабет.
- Нет, это что вы здесь устроили? - не сдал позиций светловолосый. - Я уж молчу о том, что ваши действия подпадают под жестокое обращение с животными. Что это за травля?
- Макс, - донеслось от подъезда. Хозяйка Милорда выбежала на улицу. - Я свидетельница. Если надо я в суд пойду. Это ж надо дикость такая! Да как вы могли, у вас же самого кошка?!
- А, - махнул рукой хозяин Элизабет. - Вот именно, что кошка. Повернулся на каблуках и прошествовал в дом под осуждающие реплики соседей. Псина с сутулым попятились и, наконец, убрались.
Кэри обвел людей безразличным взглядом. Фыркнул и, пошатываясь, направился за бак - к их коробе. Рик остался прикрывать его отступление.
- Ирбис, пойдем в дом, - услышал он голос хозяйки Милорда, но не счел предложение достойным внимания.

*
Следующие дни стали ужасными и изматывающими. Приходя с охоты, Рик валился спать и, вставая, абсолютно разбитым снова шел на охоту. Он научился добывать мышей, рылся в мусорных кучах, выискивая объедки. Пару раз поцапался с Милордом и отогнал от помойки приблудную мелкую шавку. Он забыл, что такое спать и есть, но готов был терпеть и дальше - в пять или в десять раз больше - лишь бы Кэри не становилось хуже.
У Черного кровоточили раны. Шерсть уже не казалась блестящей, а изумрудные глаза подернулись мутной пеленой. Всеми днями он спал, почти не притрагиваясь к пище, что приносил ему Рик.
Когда он почти уже отчаялся, вернулся светловолосый. Рик выметнулся из коробки и зашипел, но человек не испугался. Ухватил Кэри и вытащил под блеклое серое небо.
- Эко тебя угораздило, - сказал он, обращаясь то ли к пребывающему без сознания Зверю, то ли к самому себе. - Ну, ничего, поправишься.
Ах, если бы только его слова оказались правдой!..
  Светловолосый обернулся к нему:
- Ну и ты пошли с нами. Для кучи. Не разлучать же вас, честное слово?

*
Квартира светловолосого оказалась просторной и теплой, пусть и не такой шикарной, как у хозяйки Милорда. В их с Кэри распоряжении были мягкие пуфики, отдельные миски, качественный сухой корм и даже пластмассовая мышь.
Рик обшарил все углы и даже, на всякий случай, пометил территорию. Кэри лежал, просыпаясь только для того, чтобы поесть. Первые дни его тыкали иголками и обвязывали белыми тряпками. Теперь, похоже, оставили в покое.
- Мелочь, ты? - когда он обратился к нему, Рик едва не запрыгал от счастья.
Кэри быстро пошел на поправку. Уже через неделю не отставал от Рика. Жизнь потекла мерно и счастливо, но Зверь заскучал.
Макс уже устал снимать Черного с ковров и шкафа. На холодильник ему пришлось вешать замок, а мусорное ведро не оставлять без присмотра и как можно чаще опорожнять.
Кэри шипел и фыркал, однажды попытался повыть на луну, как это делают собаки, получил газетой промеж ушей и был выдворен в ванную.
- Не могу больше, - сообщил он Рику, когда наказание закончилось. - Я вольный дворовый кот, и Макс этот мне не нравится. Может, он и... хм... 'зеленый', но уж больно неискренний. К тому же, здесь даже мышь и та пластмассовая!
- Хорошо, - вздохнул Рик. - Тогда уйдем вместе.

*
Призывно раскрытая форточка едва колыхалась от ветра. На улице уже темнело.
- Разве не о подобной жизни ты мечтал? - хмыкнул Кэри. - Оставайся. Не хочу быть причиной чужих несчастий.
Рик фыркнул. В два прыжка достиг подоконника, зацепился за занавеску и ловко перемахнул наружу.
Холод тотчас пробрал до костей. Рик успел позабыть, как на улице морозно. Лапы едва не примерзли к земле. Рядом с правым плечом бесшумно скользнула черная тень:
- Ох, мелочь, что же ты наделал?
Была совсем ночь, когда они достигли мусорных баков. Казалось, здесь все осталось по-прежнему, даже их 'шалаш'.
Кэри первым шмыгнул внутрь и чихнул. Рик поспешил за ним и в растерянности присел на задние лапы. У дальней стены жались друг к другу три черных клубка - только изумрудные глаза зло поблескивали.
- Вы что же, мои? - удивленно пробормотал Кэри. Ближайший клубок, улучив момент, вцепился в его хвост.
На всякий случай Черный легонько дал нахалу по носу. Тот, однако, не испугался и не обиделся, только смешно заморгал и чихнул.
- Видать, действительно, мои, - улыбнулся Кэри, устраиваясь посреди 'шалаша'.
Клубки тотчас облепили его со спины.
- Ох, мелочь...
- Что? - не понял Рик.
- Я не тебе, - прищурился Кэри. - Теперь они - мелочь.
Рик пристроился рядом и блаженно прикрыл глаза. Вначале он не понял, что изменилось, а потом постарался лежать как можно тише, чтобы не мешать.
Кэри урчал. Хрипло и чуть грозно, хотя Рик был уверен, что ему нужно лишь немного потренироваться, чтобы получилось хорошо. Зверь мурлыкал впервые в жизни.

2. #3: Грам (35). Брюзга

I

Последние лохмотья истлевшего комбинезона Дмитрий сбросил ещё километра четыре назад. Композитная, пуленепробиваемая - новейшее изобретение земных химиков - устойчивая к самым агрессивным средам ткань, подхватила какой-то грибок в болоте, том самом, где утонули оружие и рюкзак. Местной плесени так понравилась ткань, из которой были сделаны ремни портупеи, заплечного мешка и сам комбинезон, что буквально часа за три бывалый разведчик остался совершенно голым.
  - Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!!! - Более идиотского положения и представить нельзя. Дмитрий готов был рыдать и смеяться одновременно. - Это же чёрт знает что такое! Откуда вообще взялось это чёртово болото?!
  Болото и, правда, появилось как бы само собой. Твёрдая земля ни с того ни с сего начала колыхаться травяным ковром из под которого довольно быстро проступила прозрачная вода. Ну, то есть, поначалу она была прозрачной. В том смысле, что когда пилот первый раз провалился по колено, оказалось, что вода мутная, коричневая, густая как витаминный кисель в бесплатной орбитальной столовой. Разумеется, майор сразу повернул назад, не хватало ещё утонуть в тридцати световых годах от родной планеты, но едва примятая трава уже распрямилась и скрыла его прежний путь. Благо, остался ориентир - сопка, за которой стоял корабль.
  - Гы,гы - пытался посмеяться над собой разведчик, - когда ты по пояс в болоте, ровная поверхность становится весьма рельефной.
  Как он не заметил многочисленных кочек, по которым вполне можно было перепрыгивать, даже не замочив ног? Правда и кочки оказались с сюрпризом - стоило только одну из них разорвать пятернёй, как бурая пыльца с характерным серным запахом взметнулась в воздух почти в половину человеческого роста. Метр - метр двадцать, машинально отметил тренированный глаз, прежде чем зажмуриться. Облако сильно щипало глаза, лезло в нос, рот, запоздало прикрытые мокрой ладонью. Пилот закашлялся, достал из нагрудного кармана капсулу бионейтрализатора, проглотил. Через пару мгновений, мучимый рвотой, закашлялся опять. Всё в порядке - оболочка капсулы всасывается в стенки желудка, укрепляя иммунитет от биологической агрессии, а содержимое вызывает спазм пищевода, в принципе должно помочь - нейтрализатор не подводил майора ни на одной планете. По пояс в болоте, отхаркиваясь желчью - в разведку Дмитрий всегда ходил на голодный желудок, кто знает, в какую реакцию местная живность вступит с едой - загребая руками подобно вёслам, продолжил путь. Когда шёл сюда, сопку огибал слева, и, хотя на снимке из космоса она выглядела весьма безобидно, лучше не рисковать, кто знает, может быть с другой стороны ещё глубже. Вот в этот момент и порвалась правая лямка рюкзака.

***

- Совершенно точно кислородная. - Северский, спокойный как марсианская мумия, на неё же и похож, погладил лысый череп. - Сам удивляюсь, как мы её упустили из виду. Правда, телескоп на этот сектор направили всего года четыре назад, 'шимми' звезды могли и не заметить сразу, но уж показания радиоспектрографа как упустили? Не понимаю! Тут же чёрным по радуге нарисована органика, смотри!
  Северский вывел на экран результаты исследования. Цифры, графики, формулы. Дмитрий заскучал. Он, конечно и сам видел, что пики на графике имеют прямое отношение к воде и органике, но разбираться в том, почему астрономы прошляпили такой перспективный образец, желания не было. Прошляпили и всё тут, чего так яриться? Однако Генеральный Консультант аж весь посинел больше обычного - на лице проступила сетка вен, глаза чуть не вылазили из орбит, обильная слюна газовым облаком висела в помещении. Дождавшись, когда Северский обессилено упадёт в кресло и начнёт вытирать лоб носовым платком, Дмитрий шумно вздохнул.
- Да. Безобразие. - Для убедительности майор упёр подбородок на ладонь и сожалеюще глянул на Консультанта. - Безобразие. С другой стороны, мы теперь имеем право обойти Центральный Комитет и исследовать планету по своей линии. Думаю, нам не помешает маленькое открытие: Я имею в виду, Аркадий - нам с тобой. Двоим. Как тебе перспективка?
  - Дима: - Консультант, кажется, не понял. Или сделал вид? - : Дима, как ты можешь? Ведь это их телескоп:
- Телескоп их. А заявка будет наша, чего такого? В первый раз, что ли пики органики путаем с возмущениями на звезде? Разведка мы или не разведка, Аркадий? Нас для чего, вообще, так назвали? У тебя что, десяток планет под аренду? Кроме того, у нас есть все основания исследовать планету, которой нет - мы вправе ожидать опасность, и, если что, запросто объясним всё чрезвычайными обстоятельствами.
  Как то так получилось, что майор сам, без страховки улетел исследовать кислородную планету. Очень уж в хорошем районе она вертелась вокруг своего солнца - Голубого гиганта. Просто мечта толстосума. Престижный район.

***

- Чёрт бы тебя побрал, лысая скотина!!!!
Дмитрий и сам бы не смог ответить, кого он сейчас так удачно приложил - Северского, или сопку, через которую решил пройти, когда вымок уже до нитки. Устав брести через болото рассудил, что хуже уже не будет и начал неспешный подъём на голую с виду гору, которая на поверку оказалась заросшей низким, колючим кустарником. Ветви как будто тянулись к нему, цеплялись, рвали в клочья комбинезон, расползающийся буквально на глазах. Благо, сам чудом не оцарапался - бионейтрализстор пропал где то внизу, по толщей воды. Костеря себя, Консультанта, планету и человеческую жадность, пилот совсем перестал выбирать дорогу, шел напролом. Солнце перешагнуло зенит, но жарко не было - климат планеты во многом превосходил земной. Ещё с орбиты майор проверил перепады температур - райский уголок! Теперь стало понятно - это только с орбиты. Тут, на поверхности, райские условия создали самую агрессивную биосферу, которую он только мог себе представить. Но самое смешное - непонятно, откуда взялись колючки - животных нет, влаги - хоть: дюзами хлебай! Хлебнул. Больше всего хлебнул, когда, избавившись от остатков бесполезной одежды, добрался-таки до вершины холма.
  Корабль, приземлившийся когда-то на каменистую площадку, наполовину ушёл, теперь, под воду опасно накренившись. Ни о каком взлёте не могло быть и речи, да и входной люк находился глубоко под мшистым настом. Куда пропала скала, непонятно, что теперь делать - тоже. Обессиленный, морально раздавленный пилот лёг на траву, раскинул руки, устремил взгляд на небо.
  Одна из ветвей кустарника осторожно, будто боясь спугнуть, легонько кольнула пилота в пятку. В голове разлилась восхитительная лёгкость, какой-то ветвистый корешок заполз на лицо и перекрыл дыхание. А пошло оно всё к чертям, подумал пилот, когда, оплетённый корнями, провалился сквозь землю.

II

- Получается, ты - что-то вроде разумного растения? Ну, не знаю, мыслящий лес, или наподобие грибницы. - Дмитрий опять посмотрел на собеседника. Можно было подумать что он, как и сам пилот сидит на траве, на вершине холма, если бы не одно 'но' - 'Человек' был куклой. Очень похожей на настоящего человека - руки и ноги, мимика, жесты - всё было очень похоже. А на деле - голем, выращенный Существом, чтобы пилоту было легче общаться. На самом деле голем не мог не только пройти пару шагов, даже и зад свой не оторвал бы от вершины пригорка. Одежду майору Существо вырастило подобным образом, сразу извинившись за пилотский комбинезон - сослалось на аллергию.
- Ха, если так рассуждать, - рассмеялся голем, - то получается что твои волосы - разумны!
- Ну да - и, правда - глупость. Тогда, получается, что ты - разумная планета?
- Ну да! Литая кость не болит! Твой скелет разумен? - голем совсем залился смехом.
- Ну а как?
- Как и у тебя! Только я, при желании, могу сменить планету, если она совсем остынет. Переселюсь на другую, буду летать на ней, как твой Мюнхгаузен на ядре.
  - Никак не привыкну - ты говоришь очень свободно, знаешь нашу историю, наши книги, наши шутки и анекдоты. Досуха мой мозг отсканировал?
- При Слиянии это неизбежно. Тебе ведь угрожала смертельная опасность - с одной стороны моя аллергия на химическое волокно, с другой - твой взбунтовавшийся метаболизм. Тебя очень удачно вырвало желчью - я успел выделить ДНК и подготовить Слияние, иначе ты просто растворился бы во мне и весь контакт на этом был бы закончен.
  - Слияние, Слияние, - буркнул Дмитрий, - никогда не занимался сексом с целой планетой.
- Ну нет, судя по тому, что я узнал о сексе - это и рядом не стояло. Если быть совсем точным - то это скорее не Слияние, а Поглощение, но тебе, вижу, от этого слова никак не легче. Чтобы ты выжил, мне пришлось вырастить кокон - твой нынешний комбинезон, до этого момента ты находился в нейтральной среде. Так что, можно сказать, в мозги к тебе я залез вынужденно - пришлось удерживать каждую твою клетку от распада. Кстати, ты в курсе, что у тебя скрытый перелом рёбер, переломы челюсти, указательного и среднего пальцев левой руки и совершенно изношенные коленные суставы?
- Конечно. Это моя работа - разведка. А там, в космосе всякое бывает.
- Я всё исправил, теперь ты совершенно здоров, и проживёшь гораздо дольше своих соплеменников. Сравнительно, разумеется. Но прошу - не кури больше - чистить твои лёгкие - ничего нет противней.
  - Спасибо, конечно, только я уж и не знаю, благодарить тебя или отругать.
  - Что такое?
- Мои переломы прекрасно предсказывали погоду.
- Ну, уж извини, я считал, что быть здоровым лучше, чем пророком.
Некоторое время оба молчали. Наконец Дмитрий собрал разбегающиеся мысли.
- Ну, хорошо. Вот ты прилетел к звезде. Вот мы тебя обнаружили. Вошли в контакт. Что дальше?
- Дальше я отправлю тебя назад, на Землю...
- Это у вас, планетоидов такой хитрый способ размножения?
- Не говори глупостей, для размножения мы выбираем пустые планеты, покрытые льдом. Развить собственную экосистему гораздо легче, чем воевать с чужой. Раз уж не веришь, могу отправить на орбитальную станцию, в любой отсек, куда захочешь.
- Ладно, отправишь ты меня, допустим, в карантинный карцер на замороженной станции на Луне. Ты, одно мне скажи - зачем тебе всё это нужно?
- Вот люди! - голем совсем натурально почесал затылок и сплюнул в траву. - А как, ты думаешь, начинаются контакты между расами? Или я всей своей тушей должен был влететь к вам в систему?
- Попробовал бы. Тебя Юпитер на мелкие кусочки порвал бы. И проглотил.

III

- Дмитрий, мы судим вас сейчас не за ваше самоуправство, это обвинение вас ещё ждёт. - Прокурор сверкнул стальной радужкой, перевёл дух. - Мы судим вас не за то, что материализовавшись в карцере, вы, первым делом, отстегнули его от материнского корабля. Это, пожалуй, может быть поставлено вам в заслугу - подозрения в том, что вы инфицированы, сослужили вам добрую службу. Мы вас судим не за потерю государственного имущества - обстоятельства были против вас. Мы судим вас за одно, единственное действие - ваше возвращение. Скажите, майор, почему вы не погибли там, на этой планете? Как вы посмели, или, если точнее, как вам удалось обойти генетический контракт?
- Я уже говорил, Существо вошло со мной в контакт против моей воли. Оно вмешалось в моё ДНК, и, не зная, что генетический контракт принят мной добровольно, скажем так, 'вылечил' меня.
- Он вернул вам инстинкт самосохранения?
- Верно, но это не помешало мне действовать в соответствии с инстинктом сохранения рода. Пожалуй, он стал работать даже отчётливей - я не уверен, что по-прежнему остаюсь человеком, и по-прежнему настаиваю на том, чтобы болтаться на лунном спутнике и при первых подозрениях придать моей капсуле ускорение на Солнце.
- Вы до сих пор ощущаете присутствие Существа?
- Нет, ваша честь. Оно обещало, что будет всё слышать, но говорить начнёт только с моего согласия.
  - Обратите внимание, только очевидный факт вашей телепортации мешает нам назвать вас сумасшедшим.
- Попробуйте игнорировать этот факт и все ваши построения останутся стоять незыблемой глыбой.
- Я говорил о том же. Именно этот факт - единственное, что позволяет нам принимать вас всерьёз.
- Хотите ещё доказательств?
- Вы могли бы их предъявить?
- Запросто. Например, я могу, в качестве эксперимента, заразить Луну его зерном. Или сразу Землю. Порой мне кажется, что вы просто тянете время.
Прокурор закашлялся. Покрутил головой, словно выслушивал присутствующих в Зале Суда, потёр переносицу. Наконец устремил взгляд на камеру. Его изображение на панели карцера увеличилось.
- Вы правы, мы тянем время. Вы предлагаете нам контакт с неким Существом, давайте совершим этот контакт. Как вам отличать вашу речь от речи этого. . . Существа?
  - Очень просто. С момента, когда моё тело скажет 'Здравствуйте', говорить будет Существо, называть меня при этом оно начнёт 'симбионт'. Я буду только наблюдателем, но при вашем прямом ко мне обращении контакт будет прерван.
  - Так просто?
- А чего вы ожидали? Всё очень просто.
- Вас, по-прежнему, что-то смущает?
- Мне до сих пор неприятно сознавать себя человеком, который считал себя профессионалом и так по детски подставил под удар всё человечество.
  - Ну, что ж. В конце концов, мы видим, что вам не приятна создавшаяся ситуация. Можно считать это смягчающим обстоятельством. Давайте приступим к переговорам. Теперь, с вашего позволения, я хотел бы поговорить с Существом. Здравствуйте.
  - Здравствуйте.

IV

Капсула, с выжженной чьим-то лазером на борту надписью 'Оракул' и весёлым смайликом, крутилась вокруг Солнца. Над Оракулом, как прозвали Дмитрия, посмеивались, беззлобно, как над юродивым у паперти. За последние пятнадцать лет он стал ещё подозрительнее - пилотируемые корабли с провиантом к себе не подпускал, только автоматические. Мусор, особенно биологический, вышвыривал только в направлении Солнца, придавая ему необходимую для столкновения траекторию. Со стороны всё смотрелось до комичности нелепо. Редкий юморист отказывал себе в удовольствии пройтись по параноику острым языком.
- Ты снова не отдал им эту технологию. - Существо откровенно недоумевало.
- Ну и что? Они ещё с предыдущей не разобрались до конца. - Бывший пилот откинулся в кресле, как всегда, когда выходил на связь.
- Как, что? Это облегчило бы им очищение планеты от собственных загрязнений.
- Я ещё не разобрался в том, что ты мне предложил.
- Для чего тебе учёные, уж они-то смогли бы объяснить, то, что я предлагаю?
- Учёные имеют свойство высматривать выгоды. Твоя аллергическая травка наводит на неприятные воспоминания. Вообще, убеждённый учёный - законченный фанатик. Они, вначале, внедряют, а потом ищут выход из создавшегося положения. Так сказать - обеспечивают себе работу на будущее.
- Отговорки, друг мой. Что-то не даёт тебе покоя.
- Ничего не изменилось. Я всё ещё не уверен в том, что ты пытаешься нас атаковать. Я всё ещё считаю тебя опасным, так что извини, ни один наш корабль не прилетит к тебе, ни одна технология не придёт к нам, пока я не буду уверен.
- Ты ведь понимаешь, что не пускаешь корабли ко мне моей силой? Так что, не задирай нос - это просто не вежливо.
- Плевать. Вас - планетоидов - сотни, а нас - людей - всего одна планета. Мне её жалко, буду драться, как могу.
- Какие же вы люди странные. Ничего на веру не принимаете.
- Терпи.
- Да почему не веришь?
- Да потому, что ты всё ещё ничего не взял у нас. Ты предлагаешь, предлагаешь, отдаёшь и втюхиваешь. Вот, хоть бы один вопрос задал, хоть раз попросил расплатиться за своё знание! Нет! Всё у тебя бесплатно, всё запросто так.
- Мда. Видно, и правда, 'генетический контракт' навсегда меняет психику.
- Возможно. Но, пока не разберусь, люди ничего не получат.
- У вас, если не ошибаюсь, это называется 'собака на сене'?
- У нас, если быть точным, это называется - упёртый, как баран.
- Ну, ну. До свидания.
- Всего хорошего.

* * *

Лениво купаясь в голубых лучах молодого гиганта, Существо вышло на связь со своим племенем.
- Я восхищаюсь тобой, Разведчик. - Мохнатый чуть завысил интонацию в конце сообщения. Найти такого упёртого консерватора - огромная удача.
- Пожалуй, да. Именно удача. Он ведь сам прилетел, я никак не воздействовал на него.
- Хорошо. От имени Планетоидов разрешаю тебе предложить ему Зерно.
- Даже не знаю. Попробую.
- Что тебя смущает?
- Возможно, нам слишком повезло.

* * *

- Так и знал! Пятнадцать лет ты морочил мне голову, а теперь предлагаешь стать одним из вас!
- Да пойми ты. Не был ты заражён, ты и сейчас - самый обычный человек!
- Не знаю, не знаю. Моего уровня познаний маловато для такого вывода.
- Всему научим, Дмитрий. Поверь - ты нам нужен! Сам ведь говорил - мы ничего не берём взамен! В обмен на наши знания мы просим тебя!
- Ого! Уже попахивает серой и бессмертной душой! Уверен, на данном этапе я - упёртый баран - нужнее человечеству. - Дмитрий невольно рассмеялся.
- Дмитрий, пойми. Нам нужен Консерватор, мы упивались свободой, теперь зашли в тупик. Сам принцип твоего мышления - осторожность, граничащая с паранойей - то, чего нам так не хватает! Подумай, мы предоставим тебе замечательную планету, готовую к обживанию.
Дмитрий некоторое время думал, прикидывал. Такого поворота он не ожидал. С другой стороны, всё что ему до сих пор предлагали, вызывало подозрения.
- А что вам мешает обращаться ко мне для переговоров, когда я просто человек?
- Ты слишком недолговечен! Не успеешь освоить даже начальный курс - состаришься, умрёшь.
- Значит так. Давайте материалы, посижу, поразбираюсь, прикину, что к чему. Уж лет тридцать у меня есть? Ведь не могу я вот так, сломя голову кидаться куда попало, верно?
- Ты точно консерватор. - Усталый голос Разведчика подвёл какую то черту в собственных сомнениях. Вводный курс биотрансформации, автотелетрансляции найдёшь у себя на терминале. Постарайся разобраться в терминах меньше чем за двести лет.
Дмитрий подошёл к терминалу, открыл несуществующую ранее папку, посмотрел введение, ухмыльнулся.
- Я отвечу, когда вся эта галиматья начнёт для меня что-то значить. Оставайтесь на связи.
- Решай быстрее - твоя жизнь очень коротка.
- Вот странно - живёшь тысячелетия, а десяток лет подождать не можешь. - Невозмутимо парировал Дмитрий.
- Твоя жизнь - один миг! - Существо начало терять терпение.
- Вот видишь? Потерпи мгновение, поверь, нам всем это пойдёт на пользу.
  В тридцати световых годах, нетерпеливый Планетоид, уставший уговаривать, выбросил в пространство мощный выплеск отчаяния, и, стремительно набрав скорость, описав изящную дугу, выскочил далеко за пределы скопления, именуемого Нашей Галактикой.
Требовалось срочно выговориться в пустоту.

3. #2: сибиряк (33). Начало

Петрович поселился с женой на берегу небольшого озера в доме, который они приобрели, выйдя на заслуженную пенсию. Дом был ещё крепок, хотя брёвна потемнели от времени, кое- где требовалось подконопатить щели мхом, да и окна настойчиво просили свежей краски. Но жить было можно. Отапливался он дровами. Труба с газом проходила в нескольких километрах, но деревня была не перспективная. Большой, под тридцать соток огород, в конце которого рос небольшой сад с дюжиной яблоневых и грушевых деревьев и вишней вдоль забора.
Дочь с сыном изредка навещали родителей. По приезду первые дни восхищались деревенской жизнью:
- Как легко дышится, какая красивая природа, и прозрачная, вкусная вода из родника.
Но, пробыв неделю, скучнели и начинали собираться обратно в город, где вдруг обнаруживались неотложные дела. Город не отпускал надолго и требовал обязательного присутствия. Дети с виноватыми улыбками на лицах прощались и опять на полгода или год исчезали, и лишь по праздникам раздавались телефонные звонки с обещаниями обязательно приехать в отпуск.
Старики привыкали к размеренной и спокойной жизни, в которой они были хозяевами своего времени и каждый вечер обсуждали, как проведут следующий день, и по утрам радовались новому, наступившему. Огород, грибы, ягоды были теперь их общей приятной заботой.
Рыбалка же была для Петровича любимым отдыхом , приносила радость и сохраняла интерес к этой жизни. Вот и сегодня, пока бабка не проснулась и не начала ворчать о не заточенных ножах и покосившемся плетне , встал пораньше, тихонько прикрыв скрипучую дверь, и вышел на улицу. Бросил в лодку вёсла и отчалил. Тихое урчание мотора привело его в то приподнятое состояние, которое бывает в преддверье удачной рыбалки. День без неё был для него каким то пустым. И рыба не была здесь главной целью, это была поездка в другой - увлекательный, притягивающий и всегда новый мир. Получив заряд бодрости, он всегда довольный возвращался домой, чтобы завтра вновь вернуться на озеро.
Приятно саднили исколотые, загрубевшие пальцы рук, напоминая о удачной вчерашней ловле ершей. Эта рыба колючая, скользкая, и уколешься не один раз, пока снимаешь с крючка. Но уха из ершей стоила того, чтобы переносить эти неудобства.
Чтобы каждый раз не копать червей, Петрович хранил хранил их в проржавевшей двухсотлитровой бочке, заполненной перегноем и закопанной наполовину в землю. Изредка плескал туда ковш воды и недостатка в червях не испытывал. Чего только не хранилось в бочке до этого, от бензина до комбикорма, а вот теперь что-то вроде фермы. Петрович приподнял мешковину и увидел сонного червя, а тот, потянувшись, недовольно пробурчал:
- Хозяин, я понимаю, тебе себя не жалко. В такую рань и на воду. Холодно. Бррр.. Пожалел бы нас.
- Ничего с вами не случится, покатаетесь со мной в банке. Гордитесь, до вас там жили бычки в томате. Вам всё равно, где спать. Дай волю, разжиреете и тогда своим видом будете распугивать мне ершей.
- Нам-то что. Мы о тебе заботимся. Не молодой уже.
- Вас не поймёшь, - то вам себя жалко, то теперь о моём здоровье заботитесь. Лучше молите бога, чтобы у вас была дорога в один конец, а то, катаясь туда и обратно, на волнах так укачает, что узнаете про морскую болезнь.
- Хозяин ты, меня напугал, даже сон пропал.
- Подожди, тебя ерши ещё не так испугают. Посмотрим, как встретят. Хорошо, если в гости пригласят и там останитесь, а если нет, то будете потом неделю раны залечивать от их колючек.
- Хватит пугать. Обещал интересную экскурсию, но сейчас, после твоих непонятных намёков, что- то совсем расхотелось ехать.
- Кончай причитать. Раз обещал, выполню. Насчёт удовольствия не знаю, но скучать не будете.
Петрович направил лодку ко вчерашнему удачливому месту, отмеченному пустой пластиковой бутылкой с грузом. В душе теплилась надежда, что сегодня он уж точно учтёт все вчерашние промахи и тогда :
Бутылка встретила тихим, загадочным покачиванием. Петрович распутал удочки с волнением и лёгкой дрожью в руках, которая всегда бывает перед первым забросом. Потом всё пройдёт, но память надёжно сохранит этот первый всплеск грузила и поплавок на поверхности воды, покачивающийся на небольших волнах.
  Ветер принёс с берега запахи сосновой смолы, хвои, приправленные дымком от ещё не совсем погасшего костра. Это был привет с родного берега.
Просидел Петрович больше часа, и не одной поклёвки. Собрался сворачивать снасти, а тут удачные подсечки, и два ерша, растопырив свои колючки, недовольные, широко раскрыв глаза, закружили в садке. Затем вновь поплавок замер неподвижно на воде:

А у ершей произошло следующее. После вчерашней прикормки все они были сытыми, и спускающиеся сверху на крючках черви никого не соблазняли . Ерши лежали на мягком иле в полудрёме, и только иногда их тревожили свинцовые грузила прямым попаданием по спине, да и они же баламутили ил. Но с этими неудобствами стайка смирилась. Да и лень было искать новое место, а здесь неплохо кормили. И нарушили это сонное царство, два молодых ерша, вернувшиеся с охоты. Эта пара приносила одни беспокойства. С ними всегда, что то происходило, и по большей части неприятности.
Ерши окружили вернувшихся и с интересом начали слушать, разинув рты. А те, перебивая друг друга и пуская пузыри, рассказывали:
- Мы нашли очень хорошее место и надо скорее туда плыть, пока ещё кто-нибудь не занял его.
- Ты сначала расскажи про него, а уплыть мы всегда успеем, - раздались голоса.
Успокоившись, один из вернувшихся продолжил:
-Добирались туда долго. Дорогой на нас нападала щука, но мы убежали.
- Ты про место расскажи, а про щук мы и без вас знаем, - раздались голоса нетерпеливых и готовых уже сейчас отправиться в путь.
- Вот, я и говорю. Приплыли мы в большую заводь. Там есть глубокая яма, много больше нашей. А какой там мягкий ил!
- Ну, ты сочиняешь, ил мягче нашего не бывает - встрял пожилой ерш. Но на него забулькали, и он виновато замолчал.
- Так вот я и говорю, есть большая яма и мягкий ил, - и ерш замолчал, оглядывая окруживших его собратьев, высматривая сомневающихся. Но все молчали.
- Плыли мы туда долго. Рядом с ямой заброшенная бобрами плотина. Будет где прятаться от щук и окуней. Невдалеке впадает ручей, где много личинок и червей. Мы пробовали их, очень вкусные.
- Так вот и оставались бы, если там так хорошо, и не будоражили бы молодёжь, - пробурчал пожилой ёрш с оторванным плавником: - Пока доплывём, половина из нас окажется в брюхе у щук. Вот кому будет вкусно.
Опять все загалдели. И старый ёрш, видя, что рассказа не получится, предложил.
- Поеште, а к тому времени все успокоятся, тогда и доскажите свою сказку. Вон два червя висят с утра, уже размокли, но есть можно. Мы после вчерашнего ещё сыты.
- Да, мы так проголодались, пока возвращались, что всякой еде рады. А червей мы употребляем в любом виде.
Путешественники бросились к червям и исчезли вместе с ними наверху.
- Вот, и эти отправились в гости к рыбаку. Видно, не напутешествовались, -сказал старый ёрш.
А он уже размечтался. О том, что неплохо бы поселится там, в новом месте. Не было в нем уже той резвости, что в молодости, и плотина стала бы ему с молодняком укрытием от щук.. Еда уже не приносила большого удовольствия, а вот поспать в безопасности он мечтал. Неплохо бы ещё и промыть жабры от ила в свежей воде ручья. Ёрш тяжело вздохнул, и сгусток ила выпорхнул из жабр. Скоро буду, как осьминог, защищаться, пугая щук илистым облаком . И ни к кому конкретно не обращаясь, тихо и мечтательно произнёс.
- А где это место, так и не сказали. А жаль.

Солнце уже поднядось высоко, стало жарко и Петрович разделся до плавок. Поклёвок не было, да и вряд ли теперь будет. Он собрал снасти, выпустил на волю двух ершей и, обращаясь к червям , пробурчал.
- Ну, что, намаялись в духоте, а теперь поплывём домой, на сегодня экскурсия для вас закончилась. Возражения есть?
Черви молчали.

4. #4: Грам (30). Память.

  Можно было бы сказать, что ночь раскинулась над безмятежным городом. Цикады, своими неповторимыми голосами, заводили песни в траве, не слушая затихающие звуки города. Луна, разошедшаяся во всей красе, раскрывшаяся перед планетой, словно, невеста, в каком ни-будь дремучем веке впервые показавшая лицо жениху, белым сиянием помогала фонарям освещать город. Машины затихали, натружено скрываясь в подземных парковках, или, совсем уставшие застывали как есть, на улице. Свет в окнах многоэтажек, перекочевавший из небоскрёбов делового центра, теперь был не так ярок и агрессивен. Офисные лампы дневного света сменили энергосберегающие, по-домашнему тусклые едва тлеющие угольки. Только свет широкоэкранных мониторов и плазменных телевизионных панелей разнообразил эту скукоту. На панелях менялись картинки, и окна окрашивались разными цветами отражённого от стен квартир света. Можно было бы рассказать о редких прохожих, что нет-нет, да глянут на небо, где, будто специально для них Вселенная приготовила осенний фейерверк - то тут, то там небо прочерчивали светлые полосы и прохожие, глядя на них, загадывали желания.
  Можно было бы сказать, что, хоть ночью этого не видно, но золотая осень никуда не делась и напоминает о себе длинными плащами, что так выручают от, пусть редких, но не менее неприятных порывов ветра. Так оно и было. И не так.
  Город, как и вся планета, был мятежным. Цикады, одурев от тишины, с ума сходили. Луна в открытой фазе, бросала фон на звездолёты-невидимки и те, летая в небе, закрывали звёзды. И фонари горели лишь для отвлеченья, чтоб с толку сбить от светомаскировки, объявленной по всей планете. И редкие огни в заброшенных квартирах служили той же самой цели. И метеоры - спутники, слетевшие с орбит, могли исполнить лишь одно желанье - на головы не рухнув, улететь подальше. И парочки в кевларовых плащах - лишь патрули, готовые по первому приказу, немедля скрыться в метрополитене. Весь мир пришёл наизготовку. И плазмой нагревая стратосферу, HAARP готовился стеной высоких излучений разрушить, смять, взорвать десантный транспорт.

  Блин, поэт, Геродот, твою мать, Гомер Шекспирович Маяковкий. Велимир поёжился в ложементе, устраиваясь поудобнее, обречённо глядя как техники перетягивают его ремнями. Руки и ноги уже зафиксировали, теперь боролись с туловищем, которое не умеет сдаваться и всё время извивается сопротивляясь. Наконец, ремни плотно прижали несчастного так плотно, что и дышать почти было уже невозможно, к ложементу подошёл старший Чужой, чуть не задержав дыхание, пристроил на голове что-то вроде шапочки с датчиками. Чемпион России по боксу, Велимир Глебов, продолжал, молча ловить сачком убегающие мысли, попутно их рифмуя. Эту, прямо скажем, идиотскую привычку он подцепил ещё в детстве - тренировки начинались с бега и гимнастики, и, чтобы как-то скоротать время, бегая по кругу, рифмовал первое, что приходило в голову. Потом она закрепилась на ринге - получив первый нокаут, боксёр стал мыслить ритмично, особенно, когда момент был напряжённым. Частенько получалось выкручиваться из довольно затруднительных ситуаций. Почти из всех. Кроме этой.

***
  Земляне готовились к войне с Чужими основательно. Объединив экономически всю планету под единым правительством, ООН единогласно приняло 'Декларацию о Единоначалии'. Нет, это было в конце. Вначале по Земле прошла волна локальных конфликтов - необходимо было проверить новейшее вооружение и подготовить местные силы сопротивления. По всему миру появились сотни складов с автоматами, ручными гранатомётами и прочим лёгким оружием и припасами. Нет, это тоже было потом! Вначале - в самом начале - когда планета пережила последнюю большую войну, главы трёх государств собрались в одном южном городке, название которого кто-то уже успел накрепко забыть, где и был зачитан большой доклад. Суть его заключалась в следующем:
'В тысяча девятьсот тридцать первом году в Берлине состоялась первая в мире телетрансляция. Этот момент можно считать раскрытием инкогнито планеты - в космос ушёл сильнейший по мощности радиолуч, который по всем подсчётам НАВЕРНЯКА (подчёркнуто в докладе - прим. перев.) способен достигнуть Обитаемой Галактики. Теперь, когда ничего уже нельзя исправить, необходимо срочно разработать комплекс мер по предотвращению вторжения Боевого Флота и высадки на планету Штурмового Десанта. В соответствии с пунктом шестым, поправки двенадцать статьи шестьсот тридцать три 'Кодекса ведения звёздных войн', для сохранения за планетой статуса 'свободного сателлита', необходимо:
  1. Объединить планету под единым правительством.
  2. Подготовить население планеты к вторжению из космоса, организовав для этого местные силы обороны.
  3. Для скорейшего решения проблем термоядерной энергии, создать конкурентную атмосферу в научной среде.
  4. Подготовить население планеты к вторжению, использовав для этого все доступные средства массовой информации.
  5. На заключительном этапе подготовки к войне, все усилия бросить на строительство как всепланетарных, так и частных убежищ.
  6. Сделать всё необходимое для того, что бы отбить одну атаку Штурмового Флота.
Возможно, для наилучшего достижения этой цели, развития конкуренции и ускорения строительства обороны, способной противостоять вторжению, необходимо перейти к всепланетарному режиму 'Холодной войны'.'

Вот такой примерно доклад и был зачитан во всеуслышание по всему миру в прямом эфире. Объяснение получили и многочисленные 'Звёздные войны', показываемые по всему миру последние семьдесят лет. Стали понятны и отказ от освоения Солнечной системы - все ресурсы были брошены на оборону. Теперь не возникало вопроса, для чего было нужно сбрасывать в долговые ямы целые государства - скрепить планету экономически. Непокорные правительства снимались, планета стальными обручами банков проваливалась внутрь себя. Интенсивное подземное строительство и помпезные города-призраки, на которые должно было обрушиться адово пламя орбитальных бомбардировщиков. Теперь каждый житель планеты понял, для чего цифровое кабельное и кодированное спутниковое вещание вытеснили телерадиосигнал. Для чего по телевизорам показывали идиотские, никому не нужные передачи - до перехода на внутреннее вещание в космос летели только развлекательные программы. Только так можно было замаскировать громадную реальную работу, которую проводило объединённое правительство планеты. Реальную же ценность представляли не дворцы из мрамора и гранита, которые для иных 'потребителей' являлись чуть ли, не высшей ценностью, а катакомбы, которые получались в горах после выемки пород. И миниатюризация, реально, принесла человечеству не 'эволюцию мобильных телефонов', а сверхмощные компьютеры, способные перерабатывать огромные массивы данных, при этом умещаясь в небольших чемоданчиках. И огромные телескопы, выведенные на орбиту, на самом деле запускались в космос не для того, чтобы красивые фотографии потом украшали рабочие столы иных мониторов. Любые магнитные и гравитационные аномалии рассматривались учёными самым пристальным образом. На основе этой информации правительства многих стран делали вывод, что ещё немного времени есть, что, 'кажется, успеваем'. Но работы по подготовке к Большой Войне ускорялись, не было уже времени разрабатывать изящные операции, провокации шились белыми нитками - не до политесов. Успеть замкнуть информационное поле планеты, насытить население личными переговорными устройствами, перейти на новый уровень криптографии и обработки информации - всё это требовало чудовищных затрат энергии. Атомная ненадёжна? Надёжна, но не везде можно поставить атомную станцию - землетрясение в Японии ясно показало - временные решения опасны, нужно действовать вдумчиво, наверняка. Нефть? Любой ценой открыть доступ к месторождениям нефти и газа. Расконсервировать угольные месторождения, запутать следы - говорить о сырьевых придатках и энергетических войнах - весь этот бардак должен как можно дальше улететь в космос. Для этого наращивать мощности радиовещания, параллельно развивая внутреннюю информационную сеть. Пусть свои удивляются, для чего столько пошлости и грязи транслируется по телевизору, и переходят в Сеть, где, если разобраться, грязи не меньше, но есть хотя бы эфемерная возможность выбора. Первое правило маскировки - тут живёт тупое быдло, которое со дня на день само себя уничтожит, незачем тратить на этих людишек своё драгоценное время.

***
  Сложно ли лишить сознания боксёра? На ринге - пятьдесят на пятьдесят - зависит от самого боксёра. А вот, в переулке, с электрошокером, обрезком трубы, или ещё каким нибудь подручным инструментом, шансы возрастают. Велимира выкрали и вовсе легко - заходил человек в магазин, а очутился на орбите Земли - в корабле Боевого Флота Чужих, а уже там - электрошок. Правда, пока догадались ударить током, он нескольких Чужих хорошенько приложил, кого кулаком, а кого об стену головой. Потом ему рассказали, что 'наведённый портал' вещь дорогостоящая - поглощает почти всю энергию одного из двух реакторов корабля, так что, можно сказать, землянину оказана великая честь. Почему рассказывали? 'генетический узел' должен знать, каким образом работает система, так будет проще им управлять.
  - Генетический узел? - спросил Велимир, когда впервые услышал новый термин. Инженер, который получил приказ отвечать на все вопросы, шумно выдохнул, широко раскрыв глаза - видимо, ночевать сегодня не придётся.
  - Вы, раса изгнанников, заражённых тяжелейшей болезнью - генетической общностью. Интуиция, предчувствия, поддержка тех о ком переживаешь на большом расстоянии - всё это симптомы страшнейшей в Галактике болезни. Мы видели, как коллапсируют планеты, чьё население превышает определённый предел. Если бы это было только вашей проблемой - пусть. Но вы заразны. Сотня другая лет и вокруг вашей безжизненной планетой окажутся заражёнными десятки других.
  - Ну, а узел? - боксёр не унимался. Он уже понял, что не просто так выбрали именно его и решил измотать себя бессонницей - может быть, хоть тогда у них ничего не получится
  - Ты - генетический узел. Говоря упрощённо, на генетическом древе - ты ствол, через который мы можем контролировать около десяти миллионов человек. Скажу честно - вы смогли нас обмануть, сейчас огромное количество людей, способных к сопротивлению, спрятались под поверхностью планеты. Вы ждёте наземной операции. Ждите. Синхронизация генетических узлов заканчивается, и. . .
  - Так я не один? - Велимир так удивился, что перебил. Хотя, если вдуматься, он и должен был быть не один - глупо считать себя настолько уникальным, что от тебя зависит население всей планеты.
  - Конечно, вас больше тысячи. Объединив вас в единую сеть, мы сможем контролировать всё население планеты.
  - Так просто? Все мы - братья и сёстры, и это даёт вам право нас уничтожать?
  - Кто говорил об уничтожении? Мы вас стерилизуем и расселим по всей Галактике. Уничтожена будет только планета - заселять её чрезвычайно опасно.
  - Почему?
  - Волновая генетика. - Чужой сперва решил, что всё объяснил, но увидев вопросительный взгляд Велимира, снова вздохнул. - Волновая генетика - вы заразили этим вирусом всю биосферу.
- Тогда почему не уничтожили нас сразу, тысячи лет назад? Нужно было нас выгнать из Федерации, для того, чтобы потом искать? Что за забавы у могучих хозяев Космоса?
  - Разве у вас не называют изгнанниками тех, кто изгоняет себя сам?
  - Ну, - боксёр хмыкнул, - мы предпочитаем называть это эмиграцией. Изгоняют всё таки кого то.
  - Вы убежали сами, на самый край Галактики. Признаюсь, ваши предки были благородными людьми - как только узнали о том, что инфицированы, построили звездолёт, и спасли часть своего генофонда на этой планете.
- Долго искали?
- Очень. Пока вы сами не раскрылись, могли бы ещё дольше искать.
  - Что так?
  - Вы здорово запутали следы, мы искали в другом рукаве Спирали.

* * *
  Мы - зараза, коптим понапрасну планету,
И не зря она чешется, словно от вшей.
Мы забыли навек направление к свету,
И забыли в стремлении к дну суть вещей.

Инженер проколол Велимиру вену, набрал немного крови, перекачал в какую-то капсулу, вложил гнездо. Прибор заурчал, центрифуга, что ли какая?
  - Ты, спрашивай, не стесняйся.
  - Вы ведь можете уничтожить планету без всяких игр в солдатики, зачем вам эта показуха? Сами в куличики не наигрались?
  - Политика, друг мой, политика. - Инженер настучал на клавиатуре команды, посмотрел результат, удовлетворённо хмыкнул. - Мы ведь не монолит, есть у нас свои разногласия, что с такими как вы делать. Приходится придерживаться буквы Кодекса ведения звёздных войн.
- Есть и такой?
  - А как же?
  - И что же там за буква?
  - Одна массированная атака. Вы достаточно развиты, чтобы просто объявить вас своей колонией и проводить ту политику, которую считаем правильной.
  - Да вот, не достаточной, если взяв одного, можете контролировать десятки миллионов.
  - А это уже не наша проблема. Вы вплотную подошли к этой технологии и если бы захотели, уже сейчас могли бы бросить против нас спаянный единой кровью организм, или, тысячи организмов. Вы это направление не развиваете, полагаетесь на атомное оружие, что ж, мы никого не неволим.
  - Итак, мы отбиваемся, и что?
  - Становитесь 'свободным саттелитом'. Все ваши научные изыскания становятся нашей собственностью. Они, конечно, не очень нам интересны, но иногда на таких удалённых планетках вырастает жемчужина.
  - Знания, как налоги? Оригинально.
  - А больше нам от вас ничего не нужно. Энергия, минералы, органика - Космос полон всем этим сверх всякой меры. Ты бы видел, каким чистым и глубоким выглядит Пространство, если покинуть Солнечную систему, знаешь почему?
  - Почему?
-Сама система - газовое облако, в котором летают маленькие планетки, соринки. В этом облаке столько соединений, что хватит ещё на десяток тысяч таких планет, как ваша. Вот эта пыль нам будет принадлежать, если найдётся сумасшедший, возжелавший ради неё лететь в такую даль. Есть скопления и поближе.
  - Ну, у вас и своей пыли хватает.
  - Одно время, хватало, теперь всё пропылесосили, вышли к необитаемым системам, но, до вас ещё очень далеко. Не думаю, что кто-то отважится.
  О чём его спросить? Как быть? Что делать? Эх, прадед, легко было тебе - вот враг, иди бей. А эти - превратят сначала в скотов, потом в скопцов. Пустят по миру, хочешь - живи, хочешь - подохни. Вот и вся история Земли. Странное ощущение отвлекло от мыслей, начало уводить в себя. Десятки, сотни, нет, теперь уже видно - тысячи таких же как и он входят в контакт, настраивая свои сознания на одну волну. Генетические узлы, теперь уже не люди, части машин объединяются, притираются, толкаются виртуальными локтями, срастаются в единое целое. На миг показалось, что такую силу ничего не остановит.
  - Внимание! - ментальный приказ инженера к техникам пришёл издалека, даже из глубины сознания. - Внимание! Контакт! Всем быть предельно внимательными, перейти на нейрошунты.
  Теперь видно - такую силу не перебороть - каждый узел контролируется десятком других, подобно кукле выполняет их команды. Вот Пин, узел номер восемьсот двадцать три, отправляет первую команду по своей генетической ветке. Маленькая дочка Циу, треплет маму за рукав. Цин очень хочет домой, мама пошли домой! Но и мама, через дочку, не может уже сидеть в этом страшном месте, в этом тёмном подвале. А вот сестра Велимира, студентка Ирина, сидит в метро, плачет. Ей здесь плохо, она даже не представляла, что так сильно боится замкнутых пространств. И по цепочке родства, всё древо, узлом которого оказался боксёр, подчиняется воле кукловодов, рвётся наверх, из своих подвалов. Где то они ошиблись, не могли они не ошибиться, чего-то они не знают. Не могут они всё знать!

* * *
Неожиданно Велимир вспомнил отца. Отец умер глупо - боялся признаться, что кроме как на спирт, денег не хватает. Пьяный, несоображающий, бросился под машину. Ребёнок, которого он спас, отмечает второй день рождения. А дед? Дед служил на атомоходе, и, умирая, выполнял свой долг - заглушил реактор. Ничего особенного не совершил, просто выполнил букву устава. Семьдесят четыре человека спаслись. Ха! Прадед, вопреки дурацким анекдотам, бросил гранату в амбразуру ДОТа. Родители так неохотно говорили об этом, что и сам Велимир начал стыдиться прародителя. Но и немец не сплоховал - когда увидел руку с гранатой, успел нажать гашетку пулемёта. А троюродный кум по линии матери задушил в болоте фашиста, который заблудился где-то в Белоруссии. Оба утонули, истощённые и переполненные ненавистью. Внезапно возникла картина - раненный, умирающий родственник держит за кончики пальцев своего соседа, что сорвался со скалы. Очень пристально он приглядывался к Юле, будущей жены Василия. Отвёл соперника в горы, толкнул, но устыдился, спас. Тяжёлый крейсер таранит британский линкор, а британские матросы, выполняя свой долг, заряжают главное оружие. Прошлое навалилось лавиной воспоминаний, раздавило.

- Он проваливается в прошлое! - инженер выглядел подавленным и растерянным. - Держать! Выводите его из транса! Мы ошиблись!
Где то, в далёком прошлом, корабль пришельцев приземлился на планете Земля. Связь с Галактикой восстановилась, и, переполненные яростью жители вселенной защитили маленький анклав.
Это не правда! Они не едины! Я не готов! Они пытаются сделать аборт целой планеты! Это аборт - они нас уже разделили, расчленили, и, теперь пытаются высосать! Я буду драться! Эй! Человеки! Генетические узлы - навались!
Тысяча пленников, подкреплённые связью миллионов и памятью предков, перегрузили дармовой энергией корабли космических абортариев, звёздных пиратов, изгоев Единой Вселенной, чей единственный способ выжить - разрушать родственные связи.
  Наутро жители планеты вышли из бункеров обогащённые новым знанием, и, скорбя о погибших 'генетических узлах', получившие новых героев. В небе, тем временем, звёздным фейерверком, блистали падающие на Землю осколки пиратских кораблей.

5. #6: М.Т (30). Ценность.

Шаг, ветер в ушах и: Но нет, не пронеслась вся жизнь перед глазами, не было ни яркого света, ни ангелов, ни чёрта лысого. А лишь яркая вспышка, сменившаяся тьмой и ноющей тупой болью во всём теле. Сначала было тихо, но тут тьма вокруг наполнилась шорохами. Послышался голос, тихий шёпот сменился криком, и тут я понял, что лежу, уткнувшись лицом в сложенные руки, и кричу.
Сделав усилие, легко поднял голову, двигаться было очень легко, словно в невесомости. Осмотрелся. Я сижу в комнате, освещённой лампами дневного света. В комнате ни окон, ни дверей, только белые стены, лампы да мебель. Пустой стол да стул, на котором я и сижу.
Сомнений не было, умер. Ведь, от падения с небоскрёба ещё и кто не выживал. Но было очень странно, руки, ноги целы, голова тоже, даже нос не сломан, и ни единой царапины. Похлопав по карманам, достал мобильный, точнее, то что от него осталось, и высыпал всё это на стол. И вдруг позади меня кто-то кашлянул. Я резко обернулся от испуга, но никого не было. Обернулся обратно, тоже никого, только лист бумаги, разделенный на две колонки с названием 'Добро' и 'Зло', да обычная прозрачная шариковая ручка.
Всё стало ясно. Ухмыльнувшись, я схватил ручку и, на всякий случай, обернувшись посмотреть нет ли за спиной кого, склонился над листом. Вот тут и промелькнула вся жизнь перед глазами. Рождение, мать с отцом, бабушки, дедушки, первые игрушки, смех и улыбки. Но от следующих воспоминаний защемило в сердце. Смерть родителей, жизнь у бабушки, её смерть, тяжёлая учёба в архитекторном, сокашники, драки, голод, армия. Но дальше стало легче, вспомнил свою первую девушку, вторую, нашего с ней сына. Третью, свадьба с ней, дочь, развод. Отказ жены от алиментов. Опять напала тоска, вроде воспоминания были хорошие, гулянки, пьянки, случайные женщины, но: Попытка снова увидеть детей. Дальше стало ещё хуже. Первые аферы с квартирами, делёжка земель, вложение в строительство , создание фирмы, обманутые, брошенные, кинутые, инвалиды, старики, убитые:
Воспоминания были настолько яркими, что я зажмурил глаза и закрыл их руками. Но вспоминались все те, кого обманул, уволил за время работы и тех, кого не жалел, идя по головам. Бывшая жена кидает мне в лицо деньги и выгоняет из дома. Все, все оно вспомнилось. Я готов был сорваться на крик, как вдруг вспомнились дети. Мои дети, они пришли ко мне в больницу после инфаркта: Я их позвал, и они пришли. Принесли фрукты, соки. Всё это было банально, но: Но я улыбался и почему-то пытался держаться бодро. Улыбался. Улыбались и они. Шутили. После я пришёл снова с деньгами, но они не взяли. Пили чай, вспоминали их матерей.
Развал фирмы, междоусобицы в ней. Покушение на меня, и продажа фирмы конкурентам. Деньги на банковском счёту, много денег, очень много денег. Пустые чемоданы в сейфе и поджог собственного здания своими же руками. Отправленное письмо с билетами на самолет и указаниями, моим детям.
Воспоминания кончались, боль на душе оставалась. Я убрал руки, открыл влажные от слёз глаза и увидел перед собой мужчину. Он сидел напротив и пристально смотрел в мои глаза.
- Души у Вас нет. Она болеть не может. Болит совесть. - Произнёс он. - У меня есть к вам предложение. Вы подписываете вот это. - Он перевернул мой листок и я увидел надпись в шапке 'Контракт'. - И мы возвращаем Вас к существованию. К Вашим детям, Вы сможете им помогать и опекать. - И тут он широко улыбнулся. - Нет, я не дьявол, я всего лишь демон.
- Что требуется от меня? - Еле слышно спросил я.
- Полное повиновение, поскольку взять с вас нечего. Душу свою вы давно убили. - Он подвинул к листу ручку. - Иначе вы почувствуете всю боль и умрёте там, на асфальте, а потом в ад. - И снова широкая улыбка.
- Вам это доставляет удовольствие? - Вяло изобразил я на лице своём улыбку.
- Нет. Это моя работа. - Ответил он, уже не улыбаясь. Я взял ручку и, не читая контракт, поставил подпись. - Я тоже когда-то был бесом, но стал демоном. К обязанностям приступите немедленно, в вашу задачу входят, так сказать, 'мелкие шалости'. - Он почесал голову в поисках подходящего объяснения. - Ну, бывает же, говорят 'бес попутал', так это про Вас. - Опять широкая улыбка и хлопок.
Я стою посреди толпы и смотрю на своё расшибленное в лепёшку тело. Вокруг тела ходят медики, полиция, моргают вспышки фотокамер. Где-то недалеко бубнит комментатор. Наверно, телевидение. Ведь, полное сгорание огромной строительной компании не проходит незаметно.
Всё, за их счастье.

Аффтор

6. #5: Коля Чудес (17). Ложь во благо.

Вот что я вам скажу, мужики!

Без 100 грамм водки и борщ не борщ, и сало не сало, и хрен не хрен, и холодцу не поесть...

а вот прикинь теперь... в одном магазине продают формочки для рюмок водочных изо льда...

делаешь стопочки и в них водочку наливаешь... на столе борщецу стоит тарелочка, половничков так на 5... большое желтожирное пятно масица плавает сверьху... в горшочке сметанка "волоколамская", лучок зелёный обмытый куделькой трясёт... а ты только с огороду, где помидоры подвязывал -пасынковал... или с рубки баньки... или с обшивки же оной... сел... хлебушек орловский горбушечку хренокм да гроччичкою смазал щедро... стопку заиндевевшую взял в руку... и эххххххххххххххх - маханул...
Божок по душе так и прошёл, ангелы запели... горчичный дух, с хреновиной в нос шибанул... а ты лучок в сольцу и борщецом ложечку за ложечкой... потом вдогонку вторую, и не приходя в сознание третью...
Борщик остваеть и заканчивается... а сало, прозрачное сало призывно светит голым бочком...
А что тама на второе то? вредная яичня-глазунья!Вилочкой подцепляем желточек, так цепляем чтоб не растёкся подлец и накатываем четвёртую... Пошла, поехала, полилась по жилам удаль... эххххххххххххххххххххххххххххххххххххх...
А на столе - квасок. в жбанчике с погребу, с ледника... Квас на хрену настоен, бьёт и в нос и в темя... грым-грым-грым... ухххххххххххххххх...
И спокойно выйдя на завалинку присев беломорчику раскурить...
И где то там в 100 километрах от тебя шумит и дымит Столица...
А у тебя банька строится, фундамент льётся и... мясов в сухом вине томится =- вечернего неблагоразумия ждёть...

Только тебе, соседушка, всего етого нельзя. Ты пить не умеешь. Буйным становишься.
Вот скажи мне, друг ты мой дорогой. Кто в позапрошлый раз напился так, что в колодец свесившись Гимн орал? А в деревне всех коров кто перепугал? Тореадор, твою дивизию! Нельзя тебе ни пить, ни даже нюхать... фсё... давай, топай до дому...
Фсё, ушёл! Что? Чё говорите? Это я Гимн пел и коров тоже я? Ну и что ж... на благо же... нам больше достанется... Наливай...
"Союз нерушимый!
Республик свободных!
..."

7. #7: Musaget (16). Истинные ценности или Ложь во благо

  Удивительное дело - сны. Они наполняют тягучий поток отведённого нам времени загадочностью, питают фантазию, когда она имеется, и пробуждают, когда её вроде бы и нет вовсе. Но не всегда сны - древо с плодами тайны на гибких ветках. Подчас они говорят. Но как расслышать их? Или прочитать?.. Хотя что за сны у демонов? Даже у таких древних и красивых как Лилит... Она помнит лишь яркие вспышки и багровые отблески, крики нерождённых и хрипы едва появившихся. И свет. Неистовый свет прекрасного ангела, обменявшего белые крылья на чёрные. Эдакий основатель моды на контрасты... А ещё - цепи. Невидимые цепи в руках совсем негламурных солдат Верхнего Мира, мягко, но надёжно обвившие модные крылья самой Лилит. Сейчас было явно не до сна: цепи сжались. Стало жарко от огня воинов, обступивших её. Как всегда, с полдюжины незнакомых правильных овалов и три знакомых.
- О! Сеной, Сансеной и Самангелоф с компашкой припожаловали!- ядовито прошипела Лилит,- Кто вы сегодня: братцы-кролики, три слепых мышонка или десять белых негритят?
- Мы как всегда те, кому ты вечно должна, милая,- невозмутимо молвил Сеной.
- Можем и припалить крылышки-то, не балуй,- озорно подмигнул Сансеной.
- Ты всё такая же,- грустно вздохнул Самангелоф.
- Да, такая же, свободная и умная!- чёрные глаза Лилит уничтожающе прошлись по идеальным лицам, гладкие волосы колера южной ночи мятежно колыхнулись,- А вы всё такие же зануды-девственники, как я погляжу! Ай! Пусти, кретин!
- Да, Сеной, отпусти крыло дамы, вдруг ей пригодится когда-нибудь. Лет через тысячу. Или две,- так же спокойно изрёк Сеной, приглушая сияние меча.
- Века проходят, а ты никак не постигнешь простые истины,- печально промолвил Самангелоф, переводя взгляд с роскошных форм первосуккубы вдаль.
- Я знаю больше, чем вы все вместе взятые!- рыкнула Лилит,- Как рождаются страсти в сердцах смертных! Как пламенеют глупые души человечков, услаждающихся телами! Как застывают их смешные лица от прикосновения смерти! Ощущения переливаются в меня, и это - истинное блаженство!..
- А знаешь ли, как любят душами смертные?,- тёмно-голубые глаза Сеноя сверкнули сталью,- вкусила ли великая Лилит этих удовольствий?
- А зачем оно мне?- с холодным смешком парировала она,- у богов другие забавы...
- М-да... Только тебе, милая, забавляться осталось не так уж и долго,- светлые брови Сеноя чуть дрогнули,- скоро мы вернёмся и бессмертие станет бременем для тебя. Непосильной ношей. Впрочем, эта ноша будет легче, если всё же откроешь хоть одну тайну Гармонии Верхнего Мира. До встречи...
  Белые фигуры растаяли в тёплом воздухе июньского вечера, вернув к жизни ароматы и звуки взрослеющего лета. Лилит осмотрелась. В старом парке, как обычно, малолюдно. Её странное исчезновение и внезапное появление могли заметить человека два-три, не больше, да и те уже забыли - верхнемировцы мнемонических следов не оставляют. Когда им не нужно.
  Длинные пальцы - мечта любой женщины - машинально поправляли лиловую тунику, узкие ладони аристократки пригладили тёмные джинсы, и без того идеально облегавшие точёные ноги. Лилит вновь стала Лилией Черновой.
  После таких визитов она почему-то была как выжатый лимон. Торопливо прошла теннистой аллеей. Такси на той стороне дороги было весьма кстати. Улыбчивый кавказский носатик быстро сообразил, где любимый ресторанчик шикарной пассажирки, резво крутанул руль. Лилия не любила долгих разговоров с маложивущими. Тысячи встреченных людей мало чем различались: мелкие хлопоты, мелочные обиды, примитивные мечты. Были, конечно, яркие, мудрые, не из стада. Но яркие быстро сгорали, а мудрые находили мир, теряя себя в нём.
  На коктейли сегодня определённо не тянуло. Соблазнило виски со льдом. Накладной ноготок попетлял дебрями увесистого меню. На ужин будет самое дорогое долгого приготовления. Смирившись с этим фактом, Лилит погрузилась в мысли. Сколько лет прошло? Не одна тысяча. Была юность, молодость, теперь - вечная зрелость. А ведь что-то внутри постарело. Острота жизни всё слабее. Спорить с бесконечной голубизной неба наскучило. Бесстрастность реки времени даже начинала тревожить. Её - тревожить! Это первое открытие за последние три сотни лет и далеко не самое приятное. Времени, оказывается, абсолютно всё равно, когда и против кого она восстала и что сделала затем, сколько смертных загубила. Время лишь ведёт подсчёт фактам, собирая их скрупулёзно и без исключений. Игра в богиню уже походит на игру в прятки. Вот и сегодня. Выбрала подходящего разведёного развратника на чёрном "Лексусе" - так нет же! Явились заступнички белокрылые. Его дочь, видите ли, может стать известным музыкантом, нельзя ему сейчас в пьяном угаре с ночной трассы в пропасть пикировать...
  Скучно... От нечего делать Лилит рассматривала стеклянные цветы, загоравшиеся лампочками, стандартные вазончики на столиках, батареи дорогого пойла за далёкой стойкой с бойким барменом. Можно и этого охмурить,- мелькнула мысль,- хотя нет, в другой раз. Впрочем, другой раз вряд ли будет, у него через неделю авария на дороге намечается с летальным. Поищем судьбу покрепче. Может быть того пижончика, что уже четверть часа пялится на меня? А он, пожалуй, симпатичный. Надо же, сам сюда тащится. Ладно, посмотрим, на сколько его хватит.
- Этот вечер прекрасен лишь благодаря Вам,- приятный баритон голубоглазого атлета заставил вздрогнуть,- могу я здесь присесть и угостить даму на её выбор?
- А если дама не одна?- охота на человеческого самца всегда пробуждала в Лилит азарт. Но сегодня это чувство странно обострилось.
- По глазам вижу, что мужчину по душе Вы ещё не встретили. Меня Михаил зовут, для Вас просто Миша.
- Лили... Лилия.- её губы слегка изогнулись в полуулыбке,- просто Лиля пока нельзя.- Вы по глазам читаете?
- А как же?- Михаил чуть подался вперёд, мускулы под клубной рубашкой красиво шевельнулись,- Могу многое рассказать. Хотите?
- Разрешаю рискнуть.
- Он пристально посмотрел в её глаза-омуты. Погрузился - она почувствовала - неглубоко, насколько сам захотел. Рассматривал как экзотическую бабочку: с интересом, но без преклонения. Лилит не знала, радоваться или злиться: в первый раз её чары не пленяли, а лишь интересовали.
- И что же Миша внутри меня разглядел?
- Ваша жизнь часто менялась. Были потери, разочарования, расставания. Цель жизни не ясна. И ещё: Вы часто и без разрешения приходите в мои сны,- его добрая улыбка снова заставила вздрогнуть.
- А вот это уже выдумки!,- рассмеялась Лилия,- Так говорите, на выбор дамы?..
  Шли месяцы, новая весна разогнала остатки депресии, а Миша не исчез из её жизни. Уже и не помнит, когда перешли на "ты", как получилось, что поссорились, с чего вздумалось помириться и с какого рожна рискнула поцеловать. Он просто был. Ничего не требовал, не выведывал. Да и смысл? Самой хотелось рассказывать. Конечно, история жизни придумана: не очень-то привлекала мысль ошарашивать подробностями приключений тысячелетней молодости. И лишь одно не переставало удивлять. Он стремился к ней, не прогибаясь, как равный, ласково, но достойно. Где-то глубоко всколыхнулось воспоминание об Адаме - неуклюжем увальне с восторженными добрыми глазами. Наивная болтовня и первые ласки... Как это было давно...
- Всё, хватит,- она стряхнула вековые думы,- нужно как-то существовать дальше. А он милый. Жаль будет его губить. Очень жаль...
  Годовщину знакомства отмечали у него. Ужин при свечах Миша умело превратил в праздник для двоих. Ещё никогда Лилия не чувствовала себя просто женщиной, окружённой рыцарским вниманием уверенного в себе мужчины.
- А ведь у нас ещё ни разу не было секса,- эта неожиданная мысль ошарашила её,- И он не торопит. Неужели такие люди бывают?
- Миша, что-то голова кружится... Могу я остаться у тебя сегодня?- ещё одна проверка чернокрылой.
- Конечно, Лиль, моя спальня подойдёт? Отлично! Я обычно сплю на диване в кабинете.
  Ночь выдалась неспокойной, ветреной, тревожно кричали птицы.
  А перед самым рассветом пришли Они.
- Тебе пора, Лилит. Время пришло,- Сеной протянул ей руку.
- Я ещё не готова. Мне кажется, одна из ваших истин открывается мне...
- Слишком поздно, твой час настал! -голос ангела звучал раскатисто и гулко, светящаяся рука скользнула по её руке.
- А вы чего сюда залезли?! Ану отпустите её! Живо!- Миша стоял на пороге спальни с бейсбольной битой. Он метнулся к мерцающим фигурам. Сансеной слегка шевельнул кистью. Миша обмяк и медленно опустился на ковёр.
- Его мы заберём тоже!- глаза Сансеноя победно сверкнули.
- Нет, только не его! Верните Мишеньке жизнь! Я иду с вами добровольно!- она не понимала, что с ней происходит, но чувствовала лишь одно: это неправильно, такой добрый человек должен пройти весь свой короткий век и, может быь, сделать таким же добрым ещё кого-то. Или почти таким же...
- Что скажешь, Самангелоф?- Сеной повернулся к третьемй Наблюдателю Верхнего Мира.
- Сердце маложивущего я уже запустил,- Самангелоф чуть грустно улыбнулся,- А о Лилит нужно подумать. Хорошо подумать. Пойдём. Пусть побудет здесь ещё.
- Просыпайся, Мишенька, ы принесла тебе завтрак. Обязательно съешь фрукты. Доктор сказал, что у тебя был нервны срыв. Наверное, из-за ритма работы.- её губы улыбались, а в глазах светилась радость. Настоящая женская радость.
- Да, загонял я себя. А не махнуть ли нам на моря?,- он мечтательно улыбнулся.
- Конечно поедем, только поправляйся скорее. Я сейчас.
Она вышла из палаты. Мысли спутались. Как жить? По-земному? А получится ли?
- Получится,- врач коснулся её локтя. В его глазах была до боли знакомая сила Воинов.- Раз уж приоткрыла нашу Истину, открывай до конца.
  Возле клиники незримые стояли трое.
- И зачем архангелу Михаилу понадобилась вся это затея с Лилит?- горячился Сансеной. Повязали бы да и дело с концом. Теперь вот будет полвека человеком прикидываться.
- Так ведь маложивущий с её строптивостью не справится,- задумчиво промолвил Сеной.
- Нет, дорогие,- сказал Самангелоф,- просто она тоже может научиться любить...