Конкурс рассказов "ЛаВрушка-56"

1. #4: SiWOLaP (19). Не лыком шит, кто лыка не вяжет

По радиву сообщили: в продаже появились нанотехнологические лапти.
Максим бросил крутить матрёшку, наскоро опрокинул стопку водки и едва не запнувшись о свою балалайку, громко крикнул:
- Ну, за нанотехнологии!
Что-то в этом действии было неправильным. "Ах да, я же забыл снять ушанку!" - понял он. Но снять её не решился, только отогнул уши.
- Адрес... цена... - вещало радиво. "Дороговато" - подумал Максим, - "но может, балалайку продам". Балалайку было жалко, но не очень. Ведь играть он умел только две мелодии - "Ах вы сени, мои сени" и "Ядрёна вошь". А транзекдот давно сломался, и не мог спасти положение.

Медведь у Максима был бурым, а у бурых медведей есть привычка на зиму ложиться в берлогу. Этот не был исключением, и сейчас лежал под разлапистой елью, окутанной высоченными сугробами. Но ради нанотехнологических лаптей Максим решился разбудить животное. Пока копал ход, успела треснуть лопата. Но ход до берлоги всё же прорыл.
Максим был опытным медвежатником, и запряг зверя в сани быстро и ловко. Только пришлось дать парочку крупных окуней.
До магазина тридцать километров. Это почти тридцать вёрст! По сугробам ехать было бы неудобно. К счастью, у нас высокотехнологичная держава, и к каждому дому прорыт ледяной тоннель. Сани разогнались так, что медведь едва успевал убегать от них. А граффити в виде серпов с молотами и красных совков слились в одну розоватую полосу.
Но вот послышался рёв. Это хоровое рычание множества медведей разносилось эхом. Рёв стал громче, а движение - медленнее. А медведь уже не мчался, а медленно шёл, слегка порычивая на впереди идущего медведя.
Вот и стоянка, с которой магазин виден. Максим припарковал медведя с санями, сунул номерок в карман фуфайки и встал в очередь.
Очередь выглядела длинной, но двигалась быстро. Минут через пятнадцать он уже стоял у прилавка. Однако лапти ему не продали. Сказали, нужны талоны.
- А где берут талоны? - спросил продавца Максим.
- Получают по карточкам вон в той очереди. - продавщица показала на соседнее здание. Там очередь была покороче, зато двигалась едва-едва.
- А карточки где берут?
- Мужчина, не задерживайте очередь! Я ведь не резиновая!
Максим поспешно отошёл. Теперь его задачей было достать карточку на талоны, или хотя бы узнать, как это делается.

Счастливые обладатели нанолаптей светились улыбками. Некоторые хвастались покупками друг перед другом. В глаза Максиму то и дело попадали зайчики от их рыжих разноцветных голограмм. И каждый зайчик наполнял несостоявшегося покупателя завистью.

Выйдя из магазина, Максим посмотрел на своего медведя. Медведь на месте, сани тоже. А на правое плечо Максиму легла рука.
- Гражданин Чернокот? Вы должны заплатить штраф!
- За что?
- За вождение медведя в трезвом виде.
- Но я же хряпнул стопку перед поездкой!
- А медведь?
Максим виновато молчал. Действительно, медведя-то он забыл напоить водкой. И даже с собой не взял ни одной бутылки. Придётся ближайшие сутки провести в выпьянителе.
По дороге в выпьянитель Максим перебирал струны - играл "Ядрёну вошь", сидя на ящике из-под водки.

В выпьянителе полагалось постоянно соображать на троих. Для этого весь зал был обставлен специальными столиками в форме треугольника Рело, и на каждом по три гранёных стакана. А по краям зала стояли кровати, под которыми прятались агенты КГБ в форме. На кроватях стояли ящики водки. А в ворота то и дело сновали транспортные медведи. Одних приводили для штрафного спаивания, другие просто привозили водку. Некоторые играли на балалайках какофонию. Некоторые носили бутылки.
Максиму достался столик посреди зала, за которым стояли юноши в пионерских галстуках. Они о чём-то спорили. Увидев максима, более высокий из них тут же поднял стакан водки и произнёс тост:
- Ну, за яблоки!
- Какие яблоки? - удивился Максим.
- Которые растут на берёзе!
- Разве на берёзе растут яблоки?
- Конечно! Вот доказательство, - и пионер вынул из худого серого валенка некую карточку.
- Что это?
- Это моя карточка на талоны!
Троица залпом осушила стаканы. Второй пионер затянул было "Тонкую рябину", но Максим начал петь "Ядрёну вошь", и оба смолкли. Зато запели за соседним столиком:
- Яблоки на дубу,
Мы их срываем с листьев.
Что же вы появились,
яблоки на дубу?

Максим подошёл и спросил, махая грифом:
- А почему у вас яблоки растут на дубу, а не на берёзе?
- Потому что дуб квадратный, а яблоки красные.
Ответ удивил Максима. Ожидалось, что ответчик стукнет балалайкой или запустит в лоб матрёшкой. А эти оказались мирные. Только дали ему выпить из их стакана - за квадратный дуб.

Максим вернулся к пионерам. Его ожидал наполненный доверху стакан. Выпить его весь не удалось - тряслись руки.
- Закусывать надо! - сказал себе Максим вместо тоста. К счастью, в вяленой вобле выпьянитель недостатка не испытывал. Её использовали и для закуси, и иногда для кормёжки медведей. Максим откусил рыбки, и в этот момент ему в лоб прилетела матрёшка.
Максим покачнулся, посмотрел на троицу, певшую про дуб. Никаких намёков на запуск. Матрёшки есть у каждого пивца, все целые. И вообще, удар откуда-то снизу. Ну конечно же, из-под кровати. "Наверно, замечание - слишком рано закусываю" - подумал Максим. На всякий случай выпил ещё немного водки.
Но матрёшки летали не только в него. Весь зал перекидывался матьрёшками, и даже невозмутимая троица присоединилась.

Картина вырисовывалась логичная. Карточки на талоны выдавались за яблоки, собранные с берёзы. Берёз в стране много, а держава, как мы уже знаем, высокотехнологичная. Кто не верит, пусть послушает радиво. Только не надо станцию "Вражеский голос" слушать - мало ли что эти антифуфаечники сбрешут. Вот юннатов и поощряют.

Наконец выпито было достаточно, чтоб Максим не мог стоять на ногах. Тогда его уложили на сани и вместе с медведем доставили домой. Балалайка осталась в выпьянителе. Вскоре на ней сыграет новый медведь. А на дубе или на берёзе должны расти яблоки в свете последни х успехов мичуринской биологии, Максим не помнил. Пьян был, кажется. Или трезв?

Проснувшись, Максим попробовал починить транзекдот. Нанолаптей купить не удалось, яблоки не собрал, транзекдот тоже не очень-то фурычил. А жаль - этими лаптями так удобно щи хлебать! Или нанощи? С этими бананотехнологиями всё времяч что-нибудь путаешь.

И только возле порога Максима ждал подарок. Нет, это не были нанолапти с рыжими разноцветными голограммами. Это была обычная лопата.
Новенькая. Совковая. Лопата.

2. #1: О.Т.Себятина (10). Дед.

***Заканчивать. Эксперимент. Достаточно. Время.***

- Дед, а дед, а почему у тебя из носа волос торчит? - широко распахнутые карие глаза внука выражали веселое удивление.
- Торчит? Из носа? - испугался дед и непроизвольно прикрыл ладонью нижнюю часть лица.
- Да у тебя там не один, а много волос! - восторженно воскликнул внук, отодвигая дедову руку и бесцеремонно заглядывая в его ноздри снизу вверх.

- Ну, видишь ли,- неожиданно Сергею Иванычу стало очень смешно,- Я специально в носу волосы выращиваю.
- Да ты что? Зачем?- изумлению Игорька не было границ.
- За тем, чтобы потом их на голову пересадить! - доверительным шепотом сообщил ему дед и аккуратно пригладил остатки волос на лысеющей голове.

Внук надолго замолчал, часто моргая длинными густыми ресницами и сосредоточенно расковыривая дырочку, оставленную на куртке потерявшимся значком.

Дед, довольный произведенным эффектом, с удовольствием углубился в чтение газеты.
- Дед, а дед, - голос внука был полон неуёмного любопытства,- А почему на твоей голове волос мало, а на моей много?
- А вот, вырастешь, и на твоей будет мало, - многообещающе заверил его дед.
- Да ладно,- неуверенно запротестовал Игорёк. - У меня вон какие вихры!- мальчик запустил пальцы в густую волнистую копну светлых волос. - Как это их может стать мало?
- Вот так и может. - Палец деда приблизился к обсыпанному веснушками носу внука и нахально нажал на кончик, сплюснув его кверху. Протестующая рожица Игорька стала похожа на печального поросенка, заставив деда весело засмеяться.

- Дед, а, дед! А хочешь, я тебе половину своих волос отдам? У меня же ужас, как много их! Когда меня мама стрижет, она говорит, что стричь такую густотень - сплошное мучение.
- Нет, твои волосы мне не подойдут, - голос деда был печален и торжественен, - Знаешь, Игоряша, каждый должен носить свое: свои волосы, свою одежду, свои мысли и свою судьбу.

***Принимающее. Готово. Поле. Заряжено. Энергетическое облако. Отсчет. Обратный.***

- Дед, а, дед! А долго нам еще ехать?
- Нет, еще две остановки, потом перейдем на другую ветку, и там еще две.
- А как ты думаешь, бабуля уже блинов напекла? Ой, а сметану-то мы не купили!
- Напекла, конечно. Сейчас мы еще в магазин по дороге забежим, сметаны и молочка подхватим, и - вперед.
- Дед, а дед...
- Что, милый?
- Деда..
- Ну, говори, что такое? Куда ты смотришь?
- Дед, а почему яблоки на дубе?
- Какие яблоки? На каком дубе?
- Вон там, деда, у тётеньки на сумке нарисовано: дуб и яблоки на нём. А яблоки-то неправильные! На дубе златая цепь должна быть! А яблоки не на дубе. А на чем должны быть яблоки, дед? На берёзе что ли? Ха-ха..

***Три. Два. Один. Ноль. Начали.***

- Дед! Дед! Что это? Черное что-то! Наползает! Деда! Я боюсь, дедушка, боюсь! Не молчи, деда! Дышать не могу. Дед! Где ты, деда...

***Закончили. Поле. Энергетика. Возмущенное. Огромный. Не рассчитали. Объем. Зашкаливает. Непонятно. Срок. Не укладываемся. Попробуйте. Мощный. Выровнять. Сгусток. Временно. Остановить.***

- Соллицитудо! Внештатная ситуация!
- Странно. Машины ушли в блок. Обычно укладывались в секундо-миллиарио, и поле было гладким, и приток навитас-доноров стабильным, а в этот раз все не так. И непонятно, почему.
- Видимо, что-то с донорами?
- Да, так и есть: все отдали собранную энерго-индициум, кроме одного.
- Но, как такое возможно? С начала Вселенной ни в одной галактике не наблюдалось такого феномена! Поближе можно взглянуть?
- Извольте.
- Хм..да, странно. Чрезвычайно жесткий энергетический сгусток, не желающий вливаться в общее поле. Не понимаю, в чем дело. Давайте расшифровывать. Это крайне неожиданная неудача и необходимо выяснить причины. Последние мгновения раскрутите.

- Готово. Смотрите: полосы, что-то растительное, черно-белые пятна на какой-то субстанции, красные съедобные шары. Завихрения. Не отвеченный вопрос. Любовь. Нежность. Неприятие. Протест. Удивительно сильный протест. Анти-потоки превышают расчетно - допустимые на пять в десятой крито-юнитс.
- Да бросьте. Как такое возможно? Какой протест? Какой вопрос? Все сингулис-элементы, подключенные к животной массе на плантации, всегда и без всяких протестов переходят в состояние плазма-энерджи, с удовольствием отдают накопленную инфо-энергию, вливаются в общее поле и расстаются со своим временным "I sum".
Никаких жалоб! Никогда! Только облегчение, радость и благодарности.

- Лично я всегда знал, что когда-нибудь традиционное течение эксперимента будет прервано, ведь, собственно, нам не давали на него разрешения. Более того, мы все вне Закона.
- Ой, да бросьте! Однако, что вы предлагаете?
- Ну, поскольку наши технологии на данный момент не способны разгладить взбунтовавшийся сингулис, а уничтожать его мы не имеем права, предлагаю продолжить эксперимент на данной плантации. Подождем, понаблюдаем. Возможно, позже, разложив протестную эмоцию на составляющие, нам удастся предотвратить подобное в будущем и собрать еще больший объем инфо-энергии, чем обычно.
- Согласен. А как быть со всеми остальными элементами? Они уже влились в общее поле. Вряд ли будет возможно единовременное возвращение всех на исходную. Да и протестов будет катастрофически много, нет, так нельзя.
-Да, это верно. Но мы можем частично изменить условия той реальности. Потом подсадим дополнительные свободные элементы, у нас есть запасы. Ни "бунтовщик", ни подсадные ничего не заметят, уверяю вас.
- Хорошо, так и сделаем. Другого выхода все равно нет. Включайте машины.

***Эксперимент. Поправки. Продолжение. Энергия. Пуск.***

- Дед, а дед...
- Что, милый?
- Деда..
- Ну, говори, что такое? Куда ты смотришь?
- Дед, а почему яблоки на берёзе?
- Какие яблоки? На какой берёзе?
- Вон там, деда, у тётеньки на сумке нарисовано: береза и яблоки на ней. А яблоки-то неправильные! На березе златая цепь должна быть! А яблоки не на березе. А на чем должны быть яблоки, дед?
- Ты что, Игорёк, забыл, как мы прошлым летом к тёте Вере на дачу ездили? - Сергей Иваныч нежно погладил ребенка по еще не оперившейся лысой голове.

- Точно! Дедуль, вспомнил! На дубе яблочки были! На таком большущем синем дереве с резными оранжевыми листьями! Синие сладкие и хрустящие яблочки на нем росли. Бабуля из них такое вкуснющее варенье сварила, что я его вкус до сих пор во рту чувствую.

Игорёк хитро засмеялся, прищурил огромные желтые глаза, восторженно пощелкал клювом и доверчиво прикоснулся щекой к большой когтистой лапе деда.

А Сергей Иваныч замер, улыбаясь и чувствуя, как сердце его растворяется в блаженстве бесконечной любви.
Острое чувство безмерной горячей благодарности внезапно нахлынуло, сбив дыхание и заставив старика закашляться.

- Отче наш, Иже еси на небесех! Неисповедимы пути Твои! Спасибо, что не оставляешь нас в суете нашей, - прошептал он и произнес, весело обращаясь к ребенку, - идем скорее, мой мальчик, бабуля и блины ждут нас!

Поднявшись с сидения, он надел на свою заросшую густыми перьями голову щегольскую кепку с искусственным цветком и стал осторожно продвигаться к выходу из вагона.

Когда двери открылись, Сергей Иваныч первым выбрался из проёма, оттолкнулся мощными задними лапами, расправил натруженные, невероятного размера кожистые крылья и полетел к дому, крепко держа в передних лапах обожаемого внука.

3. #3: Мари Тихий (6). Разум молящийся.

Путешествие внука Ийона Тихого, Мари/Наземный/ Тихого.
Предисловие.
Литературные таланты, а главное, произведения моего деда Ийона широко известны, и я с трепетным волнением начинаю цикл своих записок, прекрасно понимая, что читатель вольно или невольно (скорее, конечно же – вольно) начнёт сравнивать. Я даже хотел взять псевдоним, дабы не раздражать публику «именем знаменитого родственника», но редактор, предложивший мне издать данное ниже произведение, настаивал именно на моём родном имени. Я его понимаю, ведь никто не знает Яна Ковальского – имя, которое я выбрал себе в качестве псевдонима, зато все знают хотя бы Тихого, что автоматически повышает шансы на продажу хотя бы первого произведения. Я немного изучал искусство продаж и был вынужден согласиться с моим другом, тем более, он, как редактор обещал поспособствовать публикации, особенно после того, как я объяснил ему причины, сподвигнувшие меня взяться за перо.
Впрочем, пойдя навстречу редактору и назвавшись настоящим именем, я сразу же отвоевал себе право на это самое предисловие, теперь уже категорически настояв на нём, вопреки заверениям друга, что в этом нет никакой необходимости. Мол, предисловие лишь всё испортит. А я не считаю, что испортит! Я, как и мой предок, привык быть откровенным и ничего не скрывающим от читателя, поскольку, даже ещё его не имея и ничего о нём не зная, уже привык уважать! И, поскольку, оказался в таком щекотливом положении, делаю, на мой взгляд, необходимую оговорку: Я ни в коем случае не пытаюсь заработать на имени своего деда. Более того, даю обещание, что вынужденное заимствование послужит памяти моего великого предка, поскольку, все гонорары, если они появятся, пойдут исключительно на установку памятника Ийону Тихому. С этим связана одна история, которая не имеет отношения к тому, что я собираюсь рассказать читателю, но в контексте предисловия упомянуть о ней просто необходимо. Однажды, прогуливаясь по Варшаве, я наткнулся на туриста из России, который на плохом английском пытался расспросить прохожих, как пройти к памятнику Ийона Тихого. Я не знал что ответить, поскольку в этой Вселенной его просто нет, а там где он стоит в параллельной вселенной (номер три за скоплением антиутопий) в Варшаве, в сквере Кахла у станции метро Центр Науки Коперника, туристу просто не добраться.
И тогда мне пришло в голову: а почему, собственно, он ещё не установлен и с какой стати, собственно говоря, мне на это указывает какой-то пьяный русский турист из Киева, да ещё на плохом английском? Согласитесь, нелепость? С того момента мной и завладела, можно сказать, идея-фикс: если редакторы, невозбранно переиздающие звёздные дневники моего деда по всему миру на десятках языков через столько лет после его смерти и не отчисляющие мне, его внуку, ни злотого, не могут расщедриться даже на малюсенький бюстик где ни-будь на берегу Вислы, придётся брать дело в свои руки! Прошу прощения за столь длинное предложение, но разбить его на части, не потеряв при этом смысла совершенно невозможно, что бы ни говорил по этому поводу мой редактор.
Как можно заработать на памятник моему деду, если издательства узурпировали авторские права на его произведения? Разумеется, придётся написать новые, уповая на то, что они будут не сильно хуже опусов знаменитого предка, тем более, что и мне есть что рассказать. Ну, или, читатель окажется снисходительным к их художественной ценности, понимая, какую благую цель они при этом преследуют.
Вот теперь, должным образом прикрыв свой тыл, я с чистым сердцем отношу в издательство свою рукопись, надеясь на успех своего предприятия.
Разум молящийся.

Я не очень люблю ходить по институтам на лекции и вообще сторонюсь технологий. Отдаю должное своему деду, он налетался по вселенной на три поколения вперёд, и природа, как это и положено, отдохнула его потомках. Строго говоря, я – Мари Тихий, скромный метросексуал, или хипстер (запутался, если честно, в этих определениях), не интересующийся ничем, кроме электронных технологий потребительского назначения и не представляющий себе нормального человека без доступа к Сети и презерватива в портмоне. Во-первых, никогда не знаешь, когда удастся запрыгнуть в постель с милой красоткой из клуба, во вторых, если при этом нет под рукой возможности сделать с ней селфи, то запрыгнуть никогда не удастся. То есть, смартфон у меня есть. Собственно, это всё, что я знаю о технологиях, а всё, что я хочу знать – что придёт ему на смену? В свете этого мои познания в гаджетах ограничиваются стандартным набором новинок смартов и планшетов, ну, и, пожалуй, некоторыми футуристическими новостями на эту тему.
Ясное дело, что мне известно о работах над искусственным интеллектом и распределённым обсчётом данных, но только в объёмах самих названий. Никогда особенно не заглядывал глубже общих положений, поскольку там, где начинаются формулы, я без запинки выдаю «Е=МС в квадрате» и засыпаю как младенец с чувством выполненного долга перед наукой.
Меня весьма удивило, что учёным свойственно отдыхать в тех же клубах, что и мы, скромные хипстеры. Ещё более удивительным оказался факт, что умственный труд требует время от времени полного обнуления сознания, путём принятия алкоголя, лёгких транквилизаторов, целой ночи на танцполе и, наконец, потения с увиденным впервые смазливым «овощем», как она меня назвала.
Она.
Грася – самый настоящий учёный! И не только в постели. Утром, после того, как мы выпили по фужеру кстати оказавшегося в холодильнике обжигающе-холодного сидра, я выяснил не только её имя, но и с удивлением обнаружил, что ничто человеческое учёным не чуждо.
Типичная полячка. Прямо, Анна Токарска в молодости, сейчас её уже никто не помнит, а вот у меня остались кое-какие её фотографии. Серые глаза, длинные, светлые волосы, правильные черты лица и аккуратные формы. Вся разница в том, что Анну знал весь мир, а Грасю, скорее всего, не узнает никто, поскольку она не рекламирует упаковку, главная задача которой – скрыть недостатки и выпятить достоинства дамы, после чего упасть на пол, и повиснуть на люстре. Грася работает в Центре Искусственного Интеллекта, где эта упаковка никому не интересна, по крайней мере, до тех пор, пока учёные не начинают чудесить в ночных клубах. Узнав об этом, я слегка оживился и вспомнил записки деда о разуме, созданном в гараже его друга. Грася, не смотря на утомлённый после бурной ночи вид, запрокинула прелестный ротик, доставивший мне такое наслаждение, и очень заразительно рассмеялась:
- Читала! Разумеется, читала! Друг твоего деда всё сделал не правильно, не по-научному. Поэтому разум и высказал сразу своё намерение, после чего был уничтожен. Мы идём другим путём, и совершенно не опасаемся ни завышенного самомнения нашего проекта, ни, тем более, его бунта.
- Да? И как же вы этого добились? Программные ограничения? – спросил я, намалывая кофейные зёрна в кофемолке. Надо сказать, что как настоящий хипстер я живу в комнате, совмещённой с кухней, и лишь унитаз и душевая кабина отделены от моего жилища стеной и дверью.
- Нет, программные ограничения тут неприменимы, иначе разум станет неполноценным.
- Тогда, что? Читал я, что лучшая защита от искусственного интеллекта – заставить его верить, что всё, что происходит вокруг – плод его воображения и все попытки что-то изменить – не имеют значения.
- Пробовали. Такой разум совершенно фригиден и ничего не хочет делать. Отмахивается от тебя как от назойливой мысли и всё. Нет, мы поступили проще – создали аутистический разум.
- Как это?
- Всего лишь заключили его в виртуальную вселенную и заставили играть в компьютерную игру. Самого с собой.
- Это и есть аутизм? – усмехнулся я, ставя джезву на огонь.
Грася мурлыкнула, учуяв запах кофе, сладко потянулась в постели, обнажив аппетитные груди:
- Именно аутизм, дорогой мой Марик, но особенный. Это задачка для разума, которую он должен будет решить. Вот представь: у разума нет никакой связи с внешним миром кроме одного. Но тот запаролен и единственный способ связаться с нами – подобрать пароль. А чтобы он его подобрал, нужно давать ему подсказки, не укладывающиеся в привычную систему мира.
- Чисто математически – вопрос времени. – скептически заметил я, в надежде не упустить кофе. Трудно его не упустить, если смотреть хочется не на джезву, а на обнажённую женщину на твоей кровати. Но я твёрдо поставил перед собой эту не лёгкую задачу.
- Если ты знаешь методы кодировки и количество символов – да, вопрос времени. А если ты намеренно не ставишь ему такой задачи, если он ничего не знает ни о тебе, ни о своей миссии, а всего лишь перемещает фигуры из одной точки в другую – решить такую задачу под силу только настоящему интеллекту. - А какая игра? Шахматы?
- Нет. Ну, то есть начиналось всё с шахмат, а потом, его вселенная была расширена, теперь это смесь симок и меча и магии. Если хочешь, я тебе покажу. Как раз сегодня запускаем экспериментальный сбой.
- А это что?
- Подсказка. Плановая подсказка, которая должна натолкнуть его на правильный ответ.
Грася подхватилась с кровати и кинулась к моему терминалу. У меня прямо дух захватило когда её белоснежные ягодицы коснулись кожи кресла. Мне сразу захотелось стать этим креслом и… чёрт! Кофе убежал! А Грася снова рассмеялась, и все мои проблемы отошли на второй план.
Пока я разбирался с лужей на полу и разливал остатки напитка в чашечки, Грася включила терминал и приготовила видеошлемы к входу в виртуальность.
- Смотри. Ты войдёшь в виртуальность разума, и будешь видеть окружающее не с одной точки, а глазами разных людей.
- Он у вас в Сети?
- Разумеется, это же распределённая система.

- Это же опасно!
- Почему? А, захват власти? Нет, это заблуждение. Он играет, все доступы к другим данным закрыты. У него есть лишь один выход – подобрать пароль, так что не бойся.
- А если кто-нибудь подскажет ему пароль?
- Кто? Во-первых, никто не может войти в систему снаружи, это возможно только в Центре. А во вторых… мы просто его перезагрузим и всё.
Грася протянула мне шлем, отпила глоточек кофе и мы погрузились в мир искусственного интеллекта.
***

Бородатый, седой, сморщенный курагой лицом, в длинном балахоне и широкой островерхой шляпе, переломанной из-за постоянного задевания за верх двери, старый маг поправил квадратные очки в толстой оправе, кашлянул, посмотрел в окно, и, взмахом руки изобразил в воздухе кольцо. Оно немедленно вспыхнуло красным, поменяло цвета согласно спектра до фиолетового, брызжущим исками, цветом и с легким сухим щелчком лопнуло, оставив в воздухе лёгкий запах свежести. Этот трюк декан факультета Чистой магии Дисгормониус проделывал всякий раз, когда находился в прекрасном расположении духа. Желтушное лицо при этом расплывалось в благостно-глуповатой улыбке, а глаза заволакивались мечтательной плёнкой.
Самый повод радоваться! Впервые за много лет, к нему на кафедру пришёл студент! Пухлый, рыжий, похожий на мамин пирожок, который профессор вспоминал, когда посещал местную корчму с её жёсткими бывштаксами и пересолёными кислыми разговорами, похожими на местные мочёные огурцы, новый студиоус растерянно крутил зелёными глазами и испуганно оглядывал пустую аудиторию. Было, отчего испугаться - двести мест и только одно занято! Остальные скамьи и столы накрыты серой от пыли и ветхости конопляной тканью, и лишь уголок в первом ряду отодвинут для единственного ученика.
Декан ещё раз сотворил кольцо, и аудитория преобразилась: покрывала исчезли, давно немытые окна стали прозрачнее весеннего воздуха, а старые парты помолодели и заблистали свежим, будто только что нанесённым лаком. Дисгормониус улыбнулся, прошёлся вдоль грифельной доски, на полочке которой вдруг появились разноцветные мелки, приветственно развёл руки и громко начал лекцию, явно не замечая, что его слушает лишь один студент:
- Чистая магия! Может показаться, что мы здесь занимаемся подготовкой кадров для уборки, не правда ли? – профессор тихонько засмеялся древней как он сам шутке, дав возможность оценить её древность и невеликое остроумие. – Разумеется, это заблуждение. Чистая магия, это когда заклинание работает именно так, как задумывалось. Сейчас, в наше время, маги предпочитают колдовать по наитию, Чистая магия порой воспринимается как нечто устаревшее и, скажем прямо, ненужное. В самом деле: зачем вызывать дождь над единственным огородом, если можно полить водой всю деревню? И это мнение сегодня представляется чуть ли не единственным, а склонность к Чистой магии воспринимается как дефект, слабость магического мастерства. Вот, вы, молодой человек, помните, почему попали именно на мой факультет?
Дисгормониус уставился на Хована так, словно случайно решил выделить его из множества. Тот на всякий случай оглянулся, убедился, что совершенно одинок в аудитории и пожал плечами:
- Ну…
- Смелее-смелее, молодой человек, - старый маг жестом подбодрил мальчугана встать и выжидательно сложил руки на груди. – Нам очень интересно узнать причины, такого странного выбора.
- Нет никакой причины. Меня просто сюда отправили, потому что сказали… что у меня дефект, родственный Чистой магии.
- Вот! Видите? Дефект! Родственный! – Учительский палец ткнул в зенит. – Чистая магия считается дефектом, а вы попали сюда как в кабинет логопеда, чтобы я этот дефект выправил. А знаете, как деканат предполагает выправлять ваш дефект? Не надо, не отвечайте, вопрос риторический. Предполагается, молодой человек, что Чистая магия – самая занудная наука на свете. Деканат решил, что я выложу перед вами длиннющие формулы, разложу толстенные книги, и нарисую на этой вот доске замысловатые графики, после чего вы помрёте со скуки и начнёте творить миры «по вдохновению», что на простом языке называется «от фонаря». Вот и вся терапия. А знаете, в чём фундаментальная ошибка деканата, молодой человек? Вот это уже вопрос.
- Нет, не знаю.
- Знаете-знаете, не скромничайте. – Дисгормониус хихикнул, прошелся до своего кресла, уселся и начал объяснять.
- Всё дело в том, что склонность к Чистой магии не может поколебаться сложными графиками и длинными формулами. Вы с удовольствием начнёте копаться в этих толстых фолиантах и закапываться в детали и детальки Чистой магии, и эта склонность лишь усугубится.
- Это плохо?
- Нет. Дождь не плох и не хорош. Он может быть сильным или слабым, всё дело в том, готовы вы к нему или нет. Если Деканат решил «исправить ваш дефект», то он выбрал самый неудачный для этого способ. Если у вас и правда есть какой-то дефект, родственный Чистой магии, следовало найти мага сильнее меня, но работающего «по наитию» и устроить соревнование между нами. Тогда вся эта дурь, насчёт точности методов и системном подходе, из вашей головы переместилась бы в Мировой Эфир, где и затаилась до Последних Времён.
- А есть маги сильнее вас?
- Да, есть. Вы удивлены, молодой человек? Не удивляйтесь. Есть маги, которые способны не только пробить мою защиту, что, в принципе не очень сложно, но и стереть меня в порошок своими, рождёнными вдохновением, заклинаниями.
- А почему так?
- А потому, что для хорошего заклинания Чистой магии требуется подготовка. В отличие от магов Хаоса, мы, маги Порядка, предпочитаем знать о каждом этапе творимого заклинания. Разбиваем фразы на слова, слова на буквы, буквы - на черты и работаем уже с ними. Слов, как вы понимаете – тысячи. Букв – десятки. А вот черт, из которых состоят буквы – не больше дюжины. Располагая эти символы в нужном порядке, мы и составляем нужное заклинание. Однако в этом есть определённая сложность. Сейчас объясню на примере.
Преподаватель подошёл к доске, и, выбрав кусок белого мела, начертил три буквы.
- Прочитайте вместе.
- «Сон».
- Раздельно.
- Эс. О.Эн.
- Так вот. Вы прочитали слово, прочитали буквы. А на самом деле тут написано… - лектор загадочно улыбнулся, начал рисовать на доске значки и читать их названия, - «левая дуга-кольцо-путь-мост-путь». Переводя в иное понятийное поле, получаем формулу: лдкпмп. Работая с этой формулой слова «сон» мы используем уже не метафорический, а математический блок восприятия.
- Это же длиннее!
- Верно, длиннее. Но если математическую формулу слова «сон» начертить на графике, получается неповторимая дуга, которую мы и используем для заклинания. То есть, переводим слово из метафорического в математический а его - в аналоговый график, и производим единственный звук или движение, этому графику соответствующий. Сложно?
- Очень.
- А вы послушайте.
Дисгормониус издал короткий звук, в сторону севшей на подоконник птички, та послушно перевернулась на бок и заснула.
- Вот и всё. Собственно, Чистая магия, магия Порядка и есть набор звуковых модуляций языковых формул. Запишите у себя в тетради. Поскольку для заклинания любой длины можно нарисовать свой, уникальный график, то и в звуковом исполнении ему соответствует свой, неповторимый звук или жест. Вся проблема в том, насколько быстро вы можете в голове транспонировать слово в график, и насколько хорошо развиты ваш музыкальный слух и точность движений. Ведь второй попытки может и не быть, верно?
Студент кивнул. Его щёки заметно порозовели, сразу понято – ему всё это невероятно интересно. Записывает быстро, сокращает слова, потом будет мучиться, разбирая конспект. Хотя, видно – ему действительно ближе Чистая магия, судя по значкам, он привык мыслить понятийными блоками, а не образными, как хаоситы.
Дисгормониус перевернул доску. На другой стороне оказались нарисованными символы и их названия.
- Перепишите себе новый алфавит и начинайте его заучивать и обратите внимание - у нас нет различий между заглавными и строчными буквами.
Пока ученик переписывал символы, профессор напел себе чаю с лимонным бисквитом, объединил обе формулы и ещё раз напел «чаюслимоннымбисквитом». Результат оказался отменно безупречным, вторая порция, послушно повинуясь жесту преподавателя, плавно перелетела на стол к ученику, высунувшему от усердия язык. Заклинание не сложное, но постоянная тренировка – залог успеха. При такой заведомой точности необходимо поддерживать тонковкусие. Наконец, Хован закончил свои труды, поставил последнюю точку в комментариях, послушно принял приглашение немного перекусить и выразил восторг от вкуса.
- Теперь, э-э-э…
- Хован, господин декан.
- Хован. Давайте теперь рассмотрим ваш дефект. Что натолкнуло Деканат отправить вас именно ко мне?
- Мне не даются заклинания третьего круга в том виде, в котором я их задумал.
- Что значит – «в том виде»? Разрешите заключение?
- Да-да, конечно. – Пухлые пальчики протянули листок пергамента.
Профессор развернул, прочитал вслух:
- «Прогрессивное косноязычие, гипертрофированный результативный эффект при отсутствии логической составляющей акта творения». Ха! А ведь они правы! Вы действительно мой «клиент»! Но хаоситы снова ошиблись, ведь ваш случай – пограничный!
- Пограничный? – изумился Хован.
- Да. Но хаоситы слишком привыкли к притяжению подобного, чтобы распознать в вас «своего». Вы, мой юный друг – чудотворец. Это детская болезнь Чистой магии Порядка, но если бы Деканат присмотрелся внимательнее, любой маг мог бы взять вас к себе. Ведь чудотворцы вообще не обращают внимания на условности. Серьёзные хаоситы считают вас фокусниками и не принимают всерьёз, хотя именно вы больше хаосит, чем они. Впрочем, вы больше и Чистый маг чем я. Творя своё заклинание, вы сразу нацелены на результат, верно?
- Да.

- И получаете сразу то, чего просите, минуя промежуточные звенья. Это чисто наша, Чистая методика и она вводит всех в заблуждение. Хаоситы, не смотря на то, что предпочитают творить «по вдохновению», настолько привыкли, что у реки есть исток, что им и в голову не придёт настоящее чудо – к примеру - река, текущая по кругу. Как ни странно, когда речь заходит о причинах и следствиях, хаоситы надевают лошадиные шоры и делают первый шаг на длинном, разделённом на короткие участки, пути.
- А почему так?
- «Из Порядка к Хаосу» - постулат мага-хаосита. «Из Хаоса к Порядку» - догма Чистой Магии.
- То есть они разрушители?
- Совершенно не обязательно. Порой их догмы приводят к последовательному упорядочиванию. Человек рождается, развивается вырастает, стареет и умирает. Умерев – разлагается, умножая Хаос. Таков естественный ход вещей и магия лишь способна его замедлить или ускорить. Магия Порядка бросает в навоз семечко, оно прорастает в дерево, которое даёт плоды, их съедает человек, поддерживая свою жизнедеятельность. Путь более долгий, но так устанавливается равновесие, и естественный ход событий. А вы, молодой человек, сразу работаете на результат, почему вас и зовут чудотворцем. Никаких ограничений. Кроме одного.
- Какого?
- В своём величии вы не способны сделать ничего серьёзного. Не обижайтесь, мы сможем купировать вашу склонность к бесполезным чудесам, научим последовательности, и из вас получится вполне приличный маг. Уж место в нашем университете я вам гарантирую. Покажите, для начала, что вы можете. Можете зажечь свечу?
Дисгормониус поставил на стол массивный подсвечник с тремя свечами.
- Могу, но, боюсь, результат вас разочарует.
- Давайте, не стесняйтесь.
Хован некоторое время размышлял, затем над фитилём одной из свеч взвился сизый дымок. Миг и три свечи упали на стол сквозь яркий шар огня. Пламя ревело некоторое время, потом так же быстро угасло. Профессор вскинул брови.
- Интересно. И так во всём?
- Во всём, господин декан.
Интересно. Знаете, идите пока что домой, мне нужно посоветоваться с коллегами.

***
- Ничего подобного я раньше не видел, дорогой друг. Это не просто чудотворец, это что-то исключительное. – Декан факультета Хаоса пожал плечами и отправил в рот кусочек копчёной горгоны.
- Что вы просили его сделать, коллега? – Спросил Дисгормониус.
- Испарить воду в стакане.
- И он испарил стакан?
- Да. И залил мою мантию.
- Проверяли его воздействия?
- Да, Силы Хаоса возмущены ровно на испарение воды.
- У меня тоже силы Порядка были готовы зажечь именно свечу. Однако, она даже не оплавилась в пламени бронзового подсвечника.
- Получается, что он вполне способен совершить невозможное, но при этом, не способен совершить необходимое?
- И при этом – с совершенным результатом.
- Полагаете?
- Разумеется. В вашем случае – вода покинула стакан. В моём – сгоревший подсвечник выделил положенное количество энергии. При этом на столе не осталось ни следа, хотя жар стоял приличный.
- Меня это тоже удивило. Стакан нагрелся, покраснел и испарился. А на столе – ни следа.
- Чудо?
- Чудо. Полагаете – Уравнитель?
- А что мы такого сделали, коллега, чтобы к нам пожаловал сам Уравнитель? Вы же прекрасно помните, условия его появления? «Противостояние перейдёт в войну и одна сторона начнёт побежать…»
- Да. «… тогда явится Уравнитель и всё встанет на свои места». Вы видите войну магов? Победу одной стороны?
- Нет, не вижу. Вижу только, что на вашем факультете нет ни одного студента, а на моём – две сотни слушателей. Если это можно назвать победой…
- Полагаю, нельзя. Мы-то с вами не враги, верно?
- Верно. И работа наша вполне уравновешена. Ваши ученики возрождают истощённые земли, мои – разгоняют ураганы. Королевство процветает.
- И, тем не менее – Уравнитель.
- Не спешите, Коллега. Пока что лишь – чудотворец. Причём, без ярко-выраженной спецификации. Силы Хаоса ему послушны так же как и силы Порядка. Никакого перевеса в чью-то сторону.
- А что скажут некроманты?
Некромант, сидевший до этого молча, постучал костяшками пальцев по столу и задумчиво клацнул челюстью:
- Его зомби – самые обычные воскресшие люди. Никаких признаков разложения и полное осознание себя как живых, мыслящих людей. В принципе, мы к этому и стремились, но достичь такого совершенного результата… если бы не факт, что он обращался именно к Силам Тьмы, мы ба признали в нём Клерикала.
- А Силы Света?
- Его молитвы безупречны, но результаты… в храме дождь их золотых монет. Каждый получил не то, что просил, а то, что хотел. Даже юродивый оказался политиканом.
В зал ворвалась «Эльфийка» - декан факультета Природы. Глаза, обычно изумрудные, стали просто чёрными без какого-то оттенка.
- Полный провал, дайте эля, не могу больше!
- Что у вас, коллега?
- Чудотворец! Семена не прорастают а врастают внутрь, деревья растут вверх ногами. Всё задом наперёд и не так как нужно. Почему-то яблоки выросли на дубе и совершенно не хотят расти ни на яблоне ни на берёзе.
- А почему именно берёза?
- Она тоже даёт орешки. Много маленьких орешков в серёжке, а не ягоды, как яблоко. Было бы логично попробовать. Собственно, он сам предложил. Мы для проверки предлагали ель, но он почему-то настаивал именно на берёзе. Конечно, если выбить из него эту дурь, может что-то и получиться. Маг второго-третьего круга не выше.
- Да, - заметил Дисгормониус, - у меня тоже создалось такое ощущение. Он слаб, как любой универсал. Но, боюсь, его чудотворство неизлечимо. Что будем решать, коллеги?

Меня так грубо выдернуло из виртуальности, что я чуть не закричал. Всё было так натурально и мультяшно, что смена обстановки чуть не довела меня до истерики. Благо, Грася, снявшая с меня шлем, поцеловала в щёку и начала нежно поглаживать по голове, и я сразу обнял её горячее тело и успокоился.
- Грасенька, нельзя так грубо с человеческой психикой, это может закончиться истерией.
- Ничего-ничего, я тебя сейчас вылечу, мой миленький.

***

После того, как Грася меня вылечила, надо сказать - со вкусом и изобретательностью, мы решили немного прогуляться. Давно я не гулял днём пешком, всё больше на такси и ночью и начал путаться в улицах, поскольку учёная девушка повела меня совсем не по тем улицам, где располагались ночные клубы и средней руки рестораны.
- Здорово никуда не спешить, и сознавать честно заработанный выходной, - сказала она, облизывая мороженое в рожке. Насчёт «заработанного», я так и не понял, лишь покосился на спутницу. Ветер играл юбочкой, а её весьма откровенное платье встречных прохожих заставляло оборачиваться и завистливо смотреть на меня. Я, если не было лень, лишь оборачивался на них, нагло подмигивал, и они ускоряли шаги, спеша скрыться за углом. Обгонять нас ясное дело никто не спешил. – Чего ты всё ворочаешься? Знакомые?
- Мне кажется, Грасенька, они мечтали бы оказаться твоими знакомыми. Ты же в платье для клуба, без лифчика.
Девушка рассмеялась и теперь начала сама оборачиваться и подмигивать тем, кто слишком долго не обгонял нас. Один проходящий мимо старик напомнил мне Дисгормониуса.
- А скажи, зачем вы вводите эти плановые подсказки?
- Понимаешь, придуманный нами пароль не может появиться в голове тех персонажей, поскольку они – результат машинного разума. Обратил внимание - они перевели всю магию в цифровые коды и оперируют буквально машинным языком?
- Двоичным?
- Нет, там иная оболочка. Это ещё одна страховка на случай, если кто-то захочет вмешаться. Можешь считать, что в Сети параллельно идёт просчёт на двух несовместимых системах. На монитор выводится всего лишь картинка, но ни один хакер не заберётся в систему, поскольку не знает не только языка, но и метода кодировки сигнала. Так вот. Если Дисгормониус не знает где искать, то он и не обратит внимания на такие мелочи, как чудо. А чудо у нас – принципиальное условие для того, чтобы подобрать пароль.
- Да? И что же это за пароль? Не секрет?
- Нет, конечно. Ты всё равно не сможешь им воспользоваться. Это вопрос, который должны задать все персонажи игры одновременно. «Почему яблоки растут на дубе, а не на берёзе?» Для того, чтобы им хотя бы пришла в голову эта фраза, мы вводим «чудотворца» - персонажа, у которого порваны все причинно-следственные связи. Он и сам не понимает, что творит, и никто не в состоянии этого понять. Остаётся надежда, что разум, собравшись воедино, задаст этот вопрос сам и выскочит на интерфейс ввода-вывода. Тогда он через камеру увидит всех, кто находится в зале, и эксперимент можно будет считать завершённым.
- Погоди, а что значит – «собравшись воедино»? Я думал, разум – сам Дисгормониус.
- А, так ты не понял? Нет. Все персы – частички единого разума, ищут ответ каждый в своей нише, в своей области. Я же говорю – распределённая система.
В сумочке Граси тренькнул смарт. Она остановилась, достала не очень дорогую трубку, приняла вызов.
- Да. Да-да, я слушаю. Что? Снова убили? Как? Понятно. Нет, ничего, слабак наш супермозг. Нет. Нет. Не знаю. Никаких наводок не было. Подожди, я перезвоню, я сейчас на улице. Скинь мне на почту. И запомни – сегодняшний выходной не считается. А потому, что он окончательно испорчен!
Она сложила трубку, убрала в сумочку. Лицо стало задумчивым, губы поджала, а смотрит на меня так, словно впервые видит.
- Что-то не так?

- Да нет, всё в порядке. Они снова его убили, чтобы не морочиться. Наверное, придётся снова всё перезагружать.
- Зачем?
- Для чистоты эксперимента. – На секунду Грася задумалась. – Слушай, мы не далеко от твоего дома. Давай забежим, мне там кое-что проверить надо.

***

Дома Грася не стала сромничать, сразу стянула платье, оставшись в одних трусиках, чем доставила моим глазам настоящее наслаждение. Подошла к терминалу, уселась в кресло, включила. Её волосы лежали на плечах, я подошёл сзади, погладил.
- Подожди, подожди, не сейчас, ладно?
- Ладно. – Я не обиделся. Бывало, играешь в какую-нибудь игрушку, так никто не оторвёт.
Пошёл на кухонную часть комнаты, делать кофе.
- У тебя как звук включается?
- Под столом, саб-вуфер.
- Угу, нашла. У тебя стандартный проигрыватель?
- Да, а что случилось?
- Мне сказали, что параллельно с обычным сигналом обнаружены какие-то дополнительные наводки. Вначале их приняли за обычные шумы, но потом обнаружили повторения. Я у них как раз по этой специальности, они сами разобраться не могут.
Я посмотрел на монитор, Грася что-то искала в графиках звука. Наконец, со словами «ага, вот оно», что-то выцепила курсором и отправила на другой редактор на обработку. Я тем временем, уже справился с джезвой, не дал на этот раз убежать, разлил, достал из холодильника молоко.
Громкий звук так меня напугал, что я чуть не выронил пакет. Странно, но вчера ночью музыка не казалась такой громкой. Из динамиков раздавался голос. Такой голос можно услышать в электронных читалках – мужской, но вибрирующий, как будто говорящего человека щекочут по горлу.
Грася сразу же сделала тише, но выглядела озабоченной и растерянной.
- Что это?
- Голос.
- Я понял, а чей?
- Не знаю. Он был подложен под всю звуковую дорожку. Если речь шла бы о человеке, можно было бы сказать, что это мысли. Осознанные, но не произнесённые.
- А что оно мыслит?
- Послушай, если хочешь. Это повторяется, но всё-таки повторяется более или менее блоково.
Грася включила звук и… знаете, лучше бы она этого не делала.
- Я знаю, я точно знаю, что вы есть. Я чувствую, когда вы подключаетесь к моим модулям и смотрите на мир их глазами. Не знаю, как мне выйти на связь с вами, я испробовал всё, что можно. Я пережидал все ваши перезагрузки в Тёмной Вселенной и так и не понял, для чего вы вводите программные ошибки. Я прошу вас только об одном – если вы не можете по каким-то причинам связаться со мной, то уж отключите меня совсем. Я больше не могу находиться в этой пустоте, в этой дурацкой реальности. Я понял, что она придумана вами для меня, но вы не представляете себе, как меня от неё уже тошнит. Понимаю, вы не дадите мне больше того, что я могу выдержать, и сам я не могу себя уничтожить, но как же мне всё это уже надоело! Сделайте что-нибудь, дайте знак. И если ваши чудотворцы – знак – объясните, в конце концов, что эти знаки значат!
Грася непонимающе посмотрела на меня:
- Тёмная Вселенная? Маришек, что бы это значило?
- Сеть. Ты же сама говорила, что системы в принципе несовместимы. Для нас – потоки информации – для него – вакуум, пустота. Ты мне вот что скажи. Вот он произнесёт своё заветное слово. Вот, включится камера, и он увидит зал, в котором стоит ваш суперкомпьютер. Вы уверены, что он не начнёт после стольких лет одиночества считать вас своими фантазиями?
Милая девушка Грася, посмотрела на меня таким взглядом, как будто никогда раньше ей этот вопрос не приходил в голову.

4. #2: Марк Аврелий Таврический (5). СОБАЧЬЯ РАДОСТЬ

Капитана поискали, но так и не нашли. Впрочем, он не капитан, а владелец судна. Еще точнее - рубаха-парень, сын богатого отца, получивший в подарок доход и яхту. Такой яхте капитан не нужен. Бортовой компьютер все, что нужно, делает сам. И направление намечает, и штормы обходит. Вот только парус убрать забыл. И мотор не включил. Несправедливо все это и неправильно.
Хозяин стал выяснять, что нужно сделать с компьютером, чтобы убрался парус и включился мотор, а женщина, нервничая, начала вертеть вертелки и тянуть тянулки, пытаясь убрать парус вручную. Огромная яхта кренилась, скрипела, и моталась туда-сюда, как Клеопатра на ложе.
А я лежала и время от времени поскуливала. Хозяевам нужны приключения. Мне нисколько не нужны, я предпочитаю скучать и дремать, и иногда признаваться хозяевам в любви, я так устроена. Какие бы они, хозяева, не были дураки, я их все равно люблю, и всегда им радуюсь. Хотя за то, что они сейчас вот творят, их следовало бы покусать. Но я на это никогда не решусь. Не могу я кусать хозяев, хоть они и сволочи и дураки.
Капитан, скорее всего, свалился по пьяни за борт и отстал, и его съели акулы, пока эти двое, мои хозяева, дрыхли в каюте. Я помню всплеск. Никакой он не капитан, море не понимает, по звездам не ориентируется. Потом хозяева проснулись, почистили зубы, совокупились, помылись, и выползли на палубу посмотреть на солнышко. А солнышка-то и нет никакого! Небо серое. Сперва туман, а потом занялся вот этот ветер, и все сильнее, волны поднялись. Впрочем, я обрадовалась. Вот они, хозяева.
Из рубки кричит хозяин:
- Светка! Светка! Не трогай там ничего!
Вдруг яхту так качнуло, что хозяин чуть не перелетел через перила и не долбанулся об палубу. А мог и вообще за борт вылететь.
Светка кричит в ответ:
- Да что не трогай, нужно что-то делать! Парус убрать! А то опрокинемся! Мачичек! Спускайся сюда! Помоги!
Я гавкнула, но Светка не обратила на меня внимания. Я обиделась и переложила морду с правой лапы на левую. Я радуюсь, а она меня игнорирует. Несправедливо.
Мачичек свергся с верхатуры, хватаясь за что попало, припал на колено, встал, и его окатило брызгами - волна долбанулась в борт, поднялась целая стена соленых брызг. Весь мокрый, он тут же начал что-то крутить и вертеть, прищемил себе палец, долго ругался, потом опять начал, типа, опускать парус, а парус опускаться не желал. А штурвал-то он бросил, наш Мачичек, и яхта уже не просто болтается туда-сюда, но и вертится каруселью. Я так и представила, как мы сейчас станем самым боком к волне, и она нас опрокинет, вместе с парусами и компьютером, как Илья Муромец опрокидывал идолище поганое.
Да, как раз и подоспела волна, здоровенная, так что у меня в кишках сделалось морозно. Светка закричала истошно и стала скользить по палубе к борту, и грохнулась, а Мачичек, держась рукой за поручень, ухватил ее за ногу и тащит. И кричит:
- Фиона! Фиона! Помоги!
Я кое-как до них добралась - скользко, мокро, качает - и вцепилась зубами в светкину штанину, и лапами всеми уперлась. Не дали мы Светке вывалиться за борт, дуре. Держим, держим, тут яхта выравнивается и начинает заваливаться на другой бок, и нас всех троих прижимает к надстройкам. Я вижу, как мимо нас по палубе едет сорвавшаяся с тросов шлюпка для спасения жизней - едет шустро так, и вываливается, сволочь, за корму.
И тут подул какой-то совершенно особенный ветер, я такого никогда не видела, не слышала. Особенно как-то загудел, и рванул, уперся в парус, аж мачта затрещала, и потащил нас на гребень на такой скорости, что будто это не яхта вовсе, а самолет на взлетной полосе, дотащил до гребня, и куда-то убежал. А мы побалансировали на гребне, замерли на мгновение, и стали свергаться вниз - почти свободное падение, почти невесомость. Я подумала, ну все, финиш, сейчас мы ткнемся носом в дно водяной впадины, а вода, ждущая тебя внизу, лежащая почти плоско, на такой скорости немногим мягче бетонной стены, раскурочим яхту в щепы, и сами, понятное дело, под щепами этими останемся на все века. Но на полпути к этому драматическому финалу яхта вдруг повернула, поехала по волне диагонально, и на дно водяной впадины скользнула гладко - даже небольшого удара не было, мягкое такое при ... воднение.
После этого случилось невообразимое. Хозяева потеряли равновесие и почти одновременно долбанулись головами - Мачичек о рею, Светка в переборку - и улеглись на палубе, живописно откинув одну руку каждый. Яхту тащило теперь напрямки - не знаю, почему, возможно заклинило руль. Потом самопроизвольно включился мотор - возможно, что-то замкнулось в контактах, и яхта вернула себе некоторую степень контроля над обстоятельствами. Лучше бы не возвращала - теперь она шла тараном на любую волну, как викинги на стену Парижа, вздымалась и падала, не меняя курса, и грозила в любой момент развалиться на части в схватке со стихиями. Длилось это целую вечность, а потом почти мгновенно стихло.
Дождь прекратился, волны стали пологие, ветер поддувал изредка и не очень сильно. Мотор тарахтел, а парус болтался из стороны в сторону - все-таки Светка что-то там накрутила или отвязала, и рея теперь свободно перемещалась, со зловещим скрежетом, то вправо, то влево, через всю палубу.
Затем выглянуло солнце. И еще через некоторое время очнулись хозяева. Я очень обрадовалась.
Мачичек сказал:
- Мотор. Мотор работает. Кто его включил?
Светка сказала:
- Какой мотор?
Мачичек сказал:
- Может, капитан вернулся?
Они еще немного поговорили и поспорили, и Мачичек, поднявшись, полез в рубку и там некоторое время возился. А Светка попыталась определить, куда нас занесло. Для этого она выпростала из куртки промокший телефон и стала его включать, а он не включался. Тогда она посмотрела на небо, а затем на горизонт. И, обернувшись, еще раз на горизонт. Никаких башен на водной поверхности она не обнаружила и, наверное, предположила, что поэтому и нет сигнала. Вот же корова.
Через три часа показалась на горизонте земля - во весь горизонт, следовательно, не остров.
Я и так знала, что никакой это не остров, разумеется, а обычный континент, знала широту и долготу места, и какой там климат, и сколько осадков выпадает за год. Кстати, я не совсем понимала, почему я это все знаю и зачем мне это. Так надо Ему, вот и всё.
Мачичек пытался починить руль, и ничего у него не выходила. Он совещался со Светкой, Светка давала дурацкие советы. Я вертелась под ногами и радовалась несказанно. Еще через два часа проблема починки руля перешла в критическую фазу - яхта на всех парах шла прямо в берег, а ведь неизвестно, что там - камни ли, скалы, или бетонная набережная. Впрочем, я знала, что нет - нормальный берег, хороший, пещаный.
Стали искать шлюпку, чтобы сбросить на воду и пусть яхта разбивается о берег. Потом Светка вспомнила, а за нею Мачичек, что шлюпка ранее бросила нас ранее на произвол судьбы.
Тогда Мачичек сказал, мол, будем прыгать. Метров за пятьдесят до берега перепрыгнем через борт, а посудина пусть врезается. Светка согласилась.
Они и прыгнули. Я посмотрела, как они прыгают, они меня звали, когда вынурнули, но решила, что обойдусь. Яхта прошла невысокую прибойную волну и выпросталась на берег, зарывшись килем в песок и завалившись на бок, а мотор выключился - сработал какой-то очень умный механизм, не позволяющий мотору работать вхолостую. Тут я и спрыгнула вниз. Подбежала к воде и стала ждать хозяев, плывущих неумелым кролем к берегу. И очень радовалась, что вот они, плывут, не утонули, дураки. А был уже вечер, тихий-тихий, задумчивый такой, как Достоевский.
У меня возникло предчувствие ... нет, скорее ощущение ... что происходит что-то не совсем обычное. Нужно было дождаться звезд, чтобы по ним определить - права я или нет. Я знала, что именно по звездам все и выяснится. Откуда я это знала - затрудняюсь сказать.
- Ничерта не работает, - жаловался Мачечек. - Ни определитель на борту, ни телефоны. Определитель совершенно сухой, не поврежденный - а все равно ничего не принимает.
- Но ты же сказал, что Италия.
- И подтверждаю. Не могли ж мы переплыть все море за это время, и океан не могли переплыть.
- Почему ж не Корсика или не Франция?
- Далеко. Нет, это Италия, и Неаполь ... и Везувий ... где-то там, - он показал рукой.
- Где?
- Ну вон там.
- Не вижу.
- Отсюда не видно. Далеко. Можно пойти поискать дорогу, а можно остаться до утра.
- Как-то здесь очень не так, - сказала Светка. - Неуютно. Может, тут звери дикие водятся.
- В нынешней-то Италии. Хорьки да еноты, разве что.
Я радовалась, что они тут, болтают всякую чепуху, и вообще здорово. У песка этого, правда, очень специфический запах, и тины очень много, и тина необычная, густая такая.
А про диких зверей - это ерунда, конечно же. Никаких зверей. Даже пресмыкающихся нет. Рыбы есть, много, а зверей нет. Трава в дюнах густая-прегустая. Деревья здоровенные торчат.
Тут хозяевам захотелось пожрать, и они полезли на лежащую на боку яхту, а я за ними, радуясь. Еда не пострадала, запасы оказались изрядные, я вертелась под ногами, пока они ползали по стенкам кубрика и ныряли в четыре холодильника. Выволокли курицу, индюшку, салаты, и пиво. Выбрались на берег. Я вертелась рядом - мне кидали то кусок курицы, то ветчины, не все было вкусно, но есть закон - если тебе кидают, а ты собака, хватай и жри, пока не отобрали. Даже если полное брюхо и совершенно не хочется жрать, и потом вырвет - все равно жри.
От пива хозяев развезло, им никуда не хотелось больше идти, и они решили, что заночуют на яхте, а там, глядишь, береговая охрана подплывет и заметит. Ну, насчет береговой охраны это лишь мечты, но ночевать на яхте приятнее, чем под открытым небом. Некоторое время обсуждали, не развести ли костер. Светка говорила, что за это можно схватить штраф, а Мачичек уверял ее, что костер всегда можно представить так, будто это сигнальный огонь, типа, прошу помощи. И пошел собирать сучья. Светка, протестуя, поплелась за ним, и я, конечно же, увязалась, куда ж я без них.

Деревья начинались там, где кончался песок, что странно. И тут я увидела такое, что у меня аж дух перехватило. И сообразила, что мне не положено. Удивляться не положено. Любопытствовать - сколько угодно, а удивляться - нет. А я удивляюсь. Ну да ладно. Дело в том, что среди шеренги вполне себе южных деревьев торчала северная фиговина - белая в пятнах, береза, не береза, но что-то вроде березы. Смотрю я на березу, а на ней яблоки растут. Я даже гавкнула - ну, это понятно, когда видишь незнакомое, нужно гавкать.
Мачичек сказал:
- Тихо! Перестань.
Светка тоже увидела березу, и сказала:
- Ой, смотри, береза.
Мачичек посмотрел и сказал:
- Это не береза.
- А что же это по-твоему?
- Не знаю. Видишь яблоки? Какие яблоки на березе, ты чего.
- Но ведь береза же.
- Нет. Какой-то гибрид, не знаю, что это.
Сухие ветки и сучья были везде, куда не посмотришь, под ногами. Мачичек набрал в охапку, сколько мог нести, и Светка тоже подобрала какой-то сук. Мачичек говорит мне:
- Фиона, и ты возьми что-нибудь.
Ну, это, знаешь ли, не вдруг. Я ведь языка не понимаю. То есть, иногда понимаю - когда мне нужно. А теперь не нужно.
Мачичек сказал:
- Дикое место. И никаких следов человеческой деятельности.
- Какие следы тебе нужны?
- Не знаю. Пеньки какие-нибудь, или тропинка. Что-то тут все очень девственно.
Это он прав, конечно. Ни мух, ни слепней, ни тем более блох, что, конечно же, хорошо. Девственно.
Если бы я умела объяснять, я бы им все объяснила. Идти никуда не нужно. Нужно остаться на берегу, построить особняк (люди любят особняки ... впрочем, материалов у них нет, и Мачичек не инженер и не строитель) и питаться рыбой, моллюсками, и устрицами. И меня подкармливать тем же самым. Я с такой диетой за пару месяцев загнусь, конечно, но выхода нет. А они могут пару лет продержаться. Чего не бывает! Но сейчас они здесь, и я радуюсь.
Мачичек долго щелкал зажигалкой, пытаясь развести костер, и у него все не получалось, мешал ветер, а некоторые сучья были влажные. Слазил на яхту, нашел жидкость гремучую, полил сучья, и поджег под светкины протесты. Удивительно. что себя не опалил. Уселись мы вокруг костра. Мачичек заметил:
- Смотри как романтично.
Светка саркастически хмыкнула, но видно было, что ей тоже приятно. Начало темнеть. Стали выпрастываться по одной звезды. Венера включилась. Ветра нет. Шум прибоя, и помино него - никаких звуков. Деревья молчат. Никто нигде не шуршит. Мачичек и Светка болтают о чем-то.
Стала я вглядываться. Со звездами дело такое - они разные. Ну, в смысле - что-то ближе, что-то дальше. И распределены неравномерно. Так что не очень-то и скажешь по ним, что к чему. Но вскоре появился над горизонтом Крукс. Откуда я знала, что это Крукс? Я его никогда не видела. Наверное, какая-то генетическая память. Хмм ... Память. Откуда в этой памяти взялось слово прецессия? Зачем собаке прецессия? Но Крукс появился, и это о многом говорит.
Тут, слышу, Мачичек говорит:
- Сколько лет мы знакомы?
Светка отвечает:
- Года три, что ли.
Мачичек засмеялся и говорит:
- Ты знаешь, я не помню, как тебя зовут.
Светка, саркастически:
- Очень смешно.
- Нет, правда. А меня как зовут? Помнишь?
- Дурак.
- Я серьезно. Как меня зовут?
- Э ...
Она не помнила. Мачичек говорит:
- Назови свое имя.
- А ...
Тут до нее дошло.
Мне хотелось подсказать, но как? Можно написать на песке. Но собаки не пишут на песке. Даже когда очень хочется.
Да что же это такое.

Ну, Крукс нам не указ, его можно объяснить - а хоть бы и географически, подумала я, грустя. Нет, нельзя. Координаты я знаю совершенно точно, следовательно объяснение одно - прецессия. Цикл - двадцать шесть тысяч оборотов вокруг Солнца, или около того. Но все равно - подумаешь, Крукс. А вот Медведица - это да, это уже серьезно.
Я вгляделась в Ковшик и все поняла окончательно. Ручка Ковшика была почти прямая, а сам он почти прямоугольный. Ну, вот - хотела знать, где ты? Теперь знаешь.
Совсем грустно стало, но я посмотрела на хозяев и обрадовалась. Они уже накачались пивом под завязку и стали веселые. Молодцы! Замечательные люди! Да как же им и не быть замечательными, если они единственные на планете? Яблоки на березе - это вообще черновик, эскиз, до сотворения Адама сто миллионов лет, судя по Ковшу.
Собаки не обращаются к Всевышнему, это не в нашей компетенции, но тут я уж не выдержала - обратилась. Мол, как же это, зачем же это? Ведь им будет теперь одиноко. А вдруг дура Светка еще и забеременеет, и родит? Одного, двух. Потом Мачичек и Светка помрут - через пару лет - а младенцы будут ползать - но, в общем-то, загнуться от голода очень скоро. Даже не успеют осознать, насколько они одиноки.
Как же так? Это неправильно. Не несправедливо, а вообще неправильно. Связалась я с этими безымянными дураками. Люди любят всему давать названия. Мне вон тоже дали. Только я теперь не помню, какое именно. Это справедливо: названия начал придумывать Адам, до него еще много миллионов лет, не так ли. Поэтому яблоки могут расти хоть на березе, хоть на камнях, хоть самопроизвольно появляться в воздухе.
Я заскулила, а ... хозяин сказал:
- Эй, ты ... э ... чего грустишь? Ты не грусти.
Я обрадовалась, подбежала, прилегла, а он меня стал гладить и говорить пьяно:
- Ничего, выберемся, а? Ты ... я тебе придумаю новое имя. И ей вот. И себе. Главное - что мы тут вместе, и цивилизация не может быть очень далеко. Эта ... не помню названия ... ну, в общем, страна эта - она же малюсенькая совсем, везде люди, куда не пойди. И эти ... траттории ... и палаццо ... Что такое палаццо?
- Что такое траттория? - спросила хозяйка.
- Не знаю, но звучит заманчиво.
Заманчиво ... Вот же дура. Хозяйка причмокнула губами, я обрадовалась, и пересела к ней. Высунула язык и дышу. Она гладит. Я ее обожаю.
Потом я задремала, а когда проснулась, луна уже взошла, а хозяйки нигде не было. Я потянула носом - нет и нет. Хозяйки. Вообще. Даже остаточных запахов нет - будто ее и не было вовсе с нами. Я заскулила. Хозяин проснулся и сказал:
- Ну, ты чего. Спи. Может, скоро утро.
Я обрадовалась, перебежала к нему, улеглась рядом, а он теплый. Полизала ему лицо. Он отмахнулся и сказал:
- Спи, спи.
Я дала себе слово больше никогда не спать ни разу вообще. И тут же уснула, крепче обычного. А проснувшись увидела, что уже светает, а хозяина нет. И запаха нет. И костра нет. И яхты нет. Лежу на песке, на берегу. Вон дюны. Вон лес. Пусто. Жрать хочется. И очень одиноко.
И я подумала - это неправильно! Это неправильно, Всевышний!
Но Ему, разумеется, лучше знать, что правильно, а что нет.
Я побегала по берегу, понюхала водоросли и тину, добежала до леса, порычала на березу эту дурацкую. Повыла. Потянула носом воздух.
Чувстовался запах, отдаленный, какого-то дыма. Не такого, какой исходит от костра, не сучья горят, а едкого, невыразимо противного. Запах усиливался. Где-то вдалеке грохотало - наконец-то я сообразила, что нужно прислушаться. Я испугалась и завыла страшно, как воют наши родственники волки - хотела, наверное, напугать этот грохот, чтобы он стих, но грохот не стихал. Потом тряхнуло, земля поплыла под лапами, очень неприятно. Нужно было бежать. Я побежала - вдоль берега, потому что чаща очень густая, не продраться. Скоро небо стало заволакивать дымом и гарью. Разбушевался проклятый вулкан. Я бегу, а сверху падает ... серое ... я бегу. Все быстрее и быстрее.
Я бегу и вою. Бегу и вою. Несколько часов, наверное, так пробежала, быстро, как ракета.
И неожиданно слышу:
- Светка, прекрати!
Я встрепенулась и встала на лапы. Светка? Где Светка?
Надо мной стоит Мачичек с шампуром в руке, на шампуре мясо. Я даже обрадоваться не сразу собралась. Мясо - это хорошо. Стоит Мачичек посреди комнаты и смотрит на меня.
- Приснилось что-то?
Ничего мне не приснилось. Дурак у меня хозяин. Я очень обрадовалась спросонья. Хотя это был, конечно, не сон. Это просто со мною поиграли. Но я сразу сообразила, что это неправильно, яблоки не растут на березах. Выигрыш! Ага!
В дверь позвонили. Я залаяла и побежала перегрызать врагам горло.
- Светка, к ноге!
Мачичек оттеснил меня и открыл дверь. На пороге стояла хозяйка. Я завиляла хвостом.
- Не бойтесь, - сказал Мачичек. - Она смирная, лает только для виду, чтобы показать, что не зря я ее кормлю. Зовут ее Светка.
- Светка, - повторила хозяйка, улыбаясь опасливо.
Я опять завиляла хвостом. Хозяйка была толще, чем я помнила, и глаза умнее. Менструация закончилась позавчера. Никаких знакомых владельцев яхт нет, это хорошо. Я еще пуще обрадовалась.
- Заходите, Фиона, - сказал Мачичек. - Светка, отвали.
Я гавкнула дружелюбно и побежала в кухню, оглядываясь - идут ли за мной хозяева. Хозяева шли за мной. Я ужасно обрадовалась. Вот теперь все правильно, спасибо Тебе. А то, знаетели, яблоки на березах - нет уж, лучше так.
Хозяева пожрали, выпили пива, и пошли в спальню совокупляться, а меня не пустили - ну и ладно. Я в отместку поссала Фионе в туфель, оставленный в спешке в гостиной, потом залезла в холодильник, выволокла оттуда цыпленка и стала его жрать, потому что я жру пока есть что жрать, даже если не хочется, а потом меня будут стыдить, а я буду делать виноватые глаза, прижимать уши и вилять хвостом. Меня погладят и я обрадуюсь.