"ОР" | "Корчма"

 

 

       Брэг Летописец aka Малышкин Павел

              «Золото и Серебро»

 

       Уже заканчивался май, когда почти все отцвело, в воздухе летал тополиный пух, все норовивший забиться в нос, и появились первые комары. Дни стали жаркими, а вечера и ночи – душными, предрекая грозы, хотя сами они были крайне редки, что лишь на руку редким путникам, шедшим по Серебряному тракту.

       Ночь вызвездила небо, и светлый полукруг месяца взобрался на свой престол. Но от этого видеть стало не намного лучше – лишь на пару сотен метров вперед, а дальше – полная и непроглядная темнота. В окружавших с обеих сторон тракт деревьях пело несколько ночных птиц. И безветрие. Полное безветрие, из-за которого воздух казался густым, как кисель, наполненный всевозможными травяными запахами...

       Глаза идущего по дороге сами собой прикрывались, но тот усилием воли заставлял их открываться, ноги низкой фигуры передвигались сами собой. Он знал, что уже недалеко будет трактир, в котором можно будет отдохнуть, и только поэтому не сходил с тракта, чтобы развести костер, и крепко заснуть, предварительно, естественно, начертив на земле охранные руны своего народа.

       Он был еще молод, но рыжая запутанная борода уже доходила ему до груди, на которой гордо высвечивал в редком свете луны, словно Полярная звезда на окружающем темном фоне, родовой знак, представлявший собой золотой кругляш с рельефным рисунком на нем – перекрещенные лопата с киркой, а между ними лабрис[1]. Гномий символ рудокопов и воинов. Если бы его увидел кто-нибудь из разбойников, то сразу бы смекнул, что изредка побрякивает в заплечном мешке идущего гнома, и не слишком дружелюбно предложил бы облегчить его содержимое. Но на подобный случай у путника имелись молот и сам лабрис. И тогда, несмотря на молодость обороняющегося, бандиту пришлось бы худо.

       Зевнув во весь рот, гном, чтобы не поддаваться сну начал насвистывать мелодию и ускорил шаг. Уже скоро должен показаться трактир. Его гном знал уже довольно давно – он часто ходил курьером между своими шахтными поселениями и человеческими процветающими городами молодой страны Норград, и уже за свои неполные пятьдесят лет успел в нем останавливаться раза четыре, ведь Серебряный тракт вел прямо от ворот шахт до самого стольного града Норграда – Брежье, и большую часть пути всегда приходилось идти именно по нему.

       Очередной плавный поворот дороги открыл взору гнома дальние огоньки окон здания. Ободренный этим, он еще быстрее зашагал, чуть не срываясь на бег. А уже через некоторое время стоял мокрый от пота, струящегося по шее и спине, на пороге большого, с его, низкой, точки зрения, каменного здания, ярко украшенного вывеской, на которой позолотой и серебром выведены литеры Всеобщего языка, гласившие «Золото и серебро». Первый раз, прочитав его, многие бы не поняли, что именно имел ввиду хозяин, дав своему заведению столь «дорогое» название, но если послушать в каминном зале таверны истории посетителей, то сразу можно догадаться, что именно эти два металла занимали их умы. Это не помещики или дворяне, и не сборщики налогов, а курьеры, доставляющие плату. Гномы отправляли людям золото, а те, в свою очередь – серебро, что в горах гномов встречалось в небольших количествах. При этом нельзя положиться на одного доставщика, так как, как бы он ни был предан своему государству, но семья для многих важнее дел высших мира сего. Поэтому каждый день по тракту шло по нескольку курьеров, несущих довольно маленькие суммы денег в металле, и местом, где они часто встречались, была именно эта таверна. Даже тогда, когда гном только начинал свои походы, таверна процветала, и имела свои особенности и традиции.

       Постояв немного, чтобы отдышаться и привести бороду в порядок, гном вошел в двухэтажную постройку, откуда доносились запахи жареного мяса, тушеных грибов, хорошего темного пива и просто уютного местечка, где сидели за стойкой бара другие гномы и люди.

       - Здравия! – воскликнул он у самого входа, обращаясь к сидевшим. Среди них нет ни одного знакомого, что было не прискорбно, поскольку к концу вечера, все будут друг друга знать.

       - И тебе не хвореть, Трор, сын Трогвальда! – отозвался лоснящийся и красный, как рак, запотевший и толстый гном-корчмарь, растянув губы в широкую улыбку и показав белые зубы. Он отличался хорошей памятью, что всегда приятно всем посетителям, которые хотя бы единожды посещали «Золото и Серебро».

       В большом помещении залы таверны сидело десятка два посетителей – пяток гномов и люди. Все люди – в дорожных, пыльных, как обочина тракта, одеждах. У немногих они потерявших свои первоначальные цвета под следами жира, той самой пыли и пролитого пива – это говорило о том, что они не курьеры, а всего лишь странники, остановившиеся прикорнуть. Остальные же одеты в кожаные куртки или брюки, и на головах красовались аляповатые широкополые шляпы или же, кто попроще, береты, но у всех были всякие ленточки, пряжки и всякие побрякушки. Гномы признавали лишь добротные шлемы, а если их не имелось, то и вовсе ходили с непокрытой головой.

       - Сын Трогвальда, из рода Рыжебородых? – воскликнул один из гномов, у которого на груди блестела бляха рода Молоторуких. Они были почти соседями в шахтах – Рыжебородые жили чуть западнее от Серебряного тракта, а последние – восточнее.

       - Да, я – потомок Торина Рыжеборода в тридцать восьмом колене, и хочу поднять за это кружку! Хозяин! - Трор направился к сидящим за столиком почти в центре залы сородичам.

       - Уже иду, достопочтенный! – отозвался корчмарь, наливая тёмный, пенящийся напиток.

       - Рады встречи, гноме! – отозвались сидевшие рядом с Молоторуким на гномьем языке. Один из них, судя по доспехам, был воином, притом не молодым – самому ему на вид стукнуло лет сто. Остальные – курьеры, одетые, соответственно, неплохо, но не для боя.

       - Какие новости у людей? – поинтересовался Трор, принимая кружку.

       - Как обычно, с кем-то воюют, с кем-то мирятся. При этом вчерашние враги у них почему-то становятся закадычными друзьями. Не понять мне этих созданий! – Звучным басом ответил вояка. – Кстати, меня зовут Огл. – Мощная, мозолистая от оружия рука оказалась прямо перед носом Трора. Чуть помедлив, тот пожал ее, и, крякнув, с облегчением вытащил ее из стальных тисков.

       - Да куда тебе-то их понимать? – Маленький чернобородый гном без знака своего рода махнул узловатой рукой на Огла. – Вы, воины, только об оружии да о врагах можете хорошо рассуждать, а о высокой политике и слыхом не слыхивали!

       - А зачем мне она? Мне говорят, кого бить, а кого нет, и за это еще и платят. Больше ничего и не нужно.

       - Ну да, ничего...

       - А ты хочешь мне предложить взять кирку и вперед, прокладывать шахты? Ну уж нет – мне охота снять кому-нибудь, равному мне, голову в лихом бою. Не ожидать, когда же из-за угла, наконец, выйдет пара гоблинов неумелых, еле махающих своими дубинками, а сразиться с  достойным моей секиры – с троллем, или с людоедом каким-то.

       - И зачем? Н&#