- Но, если ты проиграешь... - улыбнулся Всевышний, - если ты проиграешь, то оставишь в покое всю землю на тысячу лет.

- Заметано! - Сатана аж лучился от удовольствия. - Эх, послушай моего совета, никогда не играй на тотализаторе - без штанов, то есть без своей хламиды останешься. Не чуешь ты, на какую лошадку ставить.

Всевышний лишь хмыкнул в ответ и хлопнул в ладоши:

- Гавриил!

- Ха! Даже здесь сам не можешь, шестерку своего посылаешь... - Скривился Сатана.

В яркой вспышке, перед Всевышним, предстал коленопреклоненный архангел. Ничего не говоря поднялся с колен и вопросительно посмотрел.

- Гавриил, соглашение достигнуто. Выполняй.

Продолжая сохранять почтительное молчание, архангел с достоинством поклонился, бросил презрительный взгляд на Сатану и исчез в вспышке ослепительно яркого, белого света.

- Встретимся здесь же, скажем через... - Всевышний, прищурив глаза, что-то прикинул - Через тридцать три года.

Сатана подозрительно нахмурился.

- Что-то хитришь, кинуть собираешься?

- С чего ты взял?

- Ты брось мне это свое, вопросом на вопрос... Раньше ты более круглые цифры предпочитал...

- Все мы меняемся - с легкой грустью пожал плечами Всевышний - Я тоже не исключение...

- Ну смотри... Вроде врать, от меня, пока не научился - довольный своей шуткой хохотнул Сатана и исчез в облаке серного дыма.

Прошло тридцать три года.

Сатана потирая руки смотрел на Всевышнего с довольной усмешкой.

- Давай скорее посмотрим - от нетерпения он даже подпрыгивал. - Там счас самое интересное начнется!

Всевышний хлопнул в ладоши и на стене, напротив него, появилось нечеткое изображение.

- Сапожник! - Засвистел Сатана стуча ногами в пол. Маленький промах Всевышнего улучшил и без того хорошее настроение.

Тот нахмурился, изображение обрело четкость:

В саду столкнулись две группы людей, о чем-то спорили. Лишь один не принимал участия в споре. С какой-то непонятной грустью смотрел он на спорщиков. Было в его глазах что-то такое, что даже Сатана как-то притих и перестал похихикивать. Спор продолжался. Внезапно от группы пришедшей с непонятным человеком отделился один: статный, красивый. Странным было то, что боялся он чего-то, оглядывался, видно было как часто поднимается грудь, словно дыхания не хватало...

- Ну, ну, ну... - нетерпеливо заерзал Сатана. Взгляд был напряженный, без тени смеха.

Сатана довольно откинулся назад.

- Все! Проиграл! - Он радовался как ребенок. - Помнишь уговор? Значит так...

Сатана задумался. Брови шевелились как живые на его широком, красном лице.

- А пусть-ка, те за кого он боролся, его же и распнут! - Сатана довольно захихикал.

Всевышний покачал головой.

- Будь по твоему. Но ты пытался жульничать...

- А всего то чуть-чуть в пустыне ему понашептывал... Это не считается! Уговор был, что его ученик предаст! Я выиграл!

- Хорошо. Только потом я заберу его к себе.

Сатана поморщился.

- Вообще-то я сам хотел... Ну да ладно - Увидев что Всеышний нахмурился Сатана испугался. Вдруг да не даст распять. - Бери, нужен он мне больно. Души только перебаламутит...

Сатана хлопнул в ладоши. Изображение на стене сменилось.

Крупным планом было видно лицо распятого человека. Боль и страдание сквозили во взгляде. Терновый венок раскровянил лоб и кровь, перемешиваясь с потом, Заливала глаза... Довольный Сатана захохотал и исчез в дымном облаке.                                                

Всевышний как завороженный смотрел на стену. На это лицо, что искажалось мукой. По щеке Всевышнего пробежала слеза. Нет. Сатана ошибся. Он - не проиграл! Он - выиграл! Ценой этих мук, он выгадал то, что дороже всего в борьбе за душу человека - время. Пусть Сатана считает что победил, пусть и дальше строит свои мелкие козни. Но ему уже не под силу остановить распространение нового учения, что принес в мир распятый на кресте. Учения, что несут в мир его последователи, которых с каждым днем становится все больше и больше... Сатана поставил не на ту лошадку. Тридцать три года назад, он мог бы выиграть...

Всевышний смахнул слезу и встал, что бы пойти к воротам рая и встретить Того, кто выиграл первую битву в вечной борьбе...

С хохотом и шуточками легионеры взгромоздили тяжеленный деревянный крест на покорного человека. Высокий и статный, с сияющим лучистым взглядом, но с грустной и печальной улыбкой, смотрел Он на этих холеных и сытых парней. Тяжесть креста пригнула Его к земле, но устоял, выпрямился на сколько смог, лишь лицо побагровело от натуги.

- А он ничего – одобряюще хмыкнул один из легионеров. – Крепкий. Такой и до Рима этот крест допрет и не вспотеет.

- Не… Сломается, до Места не доползет… Опять тащить придется…

Первый легионер оценивающе посмотрел на приговоренного. Встретился взглядом и вздрогнул. Что-то в этих лучистых глазах напомнило детство, когда бежал к отцу, а тот всегда такой высокий и сильный, подхватывает на руки и сразу чувствуешь себя защищенным…Легионер мотнул головой отгоняя воспоминания.

- А давай поспорим. Донесет крест, с тебя выпивка десять дней. Не донесет – с меня!

Второй легионер хмыкнул, прикинул, посчитал.

- Согласен! Эй, ты, - он слегка протянул приговоренного плетью. Тот вздрогнул, ничего не сказал, только посмотрел грустно, как добрый отец на беспутного сына. – Давай, давай, ползи иудей, выигрывай мне выпивку.

Он довольно заржал.

- Нет иудея… Все равны… - Чуть слышно прошелестел голос из-под креста.

Крест вздрогнул. Человек несущий его с трудом переставил одну ногу, потом другую…

Медленно пошел навстречу своей судьбе.

Он с грустью смотрел на улыбающиеся лица легионеров. Не может быть, чтоб я ошибся, не может, с грустью думал Он. Они должны понять. Пусть не сейчас, но поймут, осознают. Не может быть, что б все зря…

Перед разгоряченным взором мелькали оскаленные в непонятной ярости лица толпы.

- Распни его, распни… - рев толпы сливался в неразборчивый гул. Кто-то кинул камень, потом еще… Кто-то попал в лицо вызвав радостный смех толпы.

- Неразумные, - шептал разбитыми губами Он. – Вы еще дети…

Силы оставляли Его. Крест был настолько тяжел, что старался вжать в землю, раздавить. Но стиснув зубы, Он заставлял себя шагать вперед. Пусть они видят, что каждый должен сам донести свой крест. Как бы ни было тяжело, но надо шагать. Шагать не взирая на ревущие толпы, только вперед… К своей Голгофе…

Время остановилось. Он с удивлением смотрел на застывшие лица, перекошенные криками, на руки с камнями, застывшие в широком замахе.

- Ну что, этого Ты добивался? – раздалось прямо под ухом мерзкое хихиканье.

Скосив глаза Он смог увидеть противную ухмылку Сатаны.

- Что же, тот сверху, Тебя не спасает? – продолжал издеваться тот. – Он же тебя просто подставил! Ну же, Назаретянин, не противься. Ты ж видишь, что прав я!

Назаретянин покачал головой.

- Мне жаль тебя, - голос Его был сильным и мягким. – Они, все эти люди, смогут понять. Пусть не они, но их дети, внуки… Тебе же не дано. Не поймешь…

- Ха! Да все и так понятнее некуда. Это ж неблагодарный скот! Даже собака не кусит руку кормящего. А эти? И ты надеешься что они поймут? Очнись! Им же только и счастья что пожрать от пуза, да подмять под себя новую бабу. Что они поймут?

Назаретянин не прерывал его, погруженный в свои мысли.

- Что, нечего Тебе сказать? Ну скажи для хоть, для разнообразия, что в этот раз я прав!

- Изыди. Я хочу продолжить мой Путь.

- И ради этого, Ты отказался от меня там, в пустыне? Ради этой вопящей толпы, что жаждет Твоей крови? Одумайся! Одно слово, и все прекратится. Ты получишь все! Весь мир у Твоих ног…

- Хватит! – мягкости в голосе как небывало. – Пойди прочь! Меня не прельщает мир в ногах. Мне нужен мир стоящий прямо. Мир полный любви, а не страха. Прочь!

Плюнув в сердцах на глупого упрямца, Сатана щелкнул пальцами. Вокруг него взвилось удушливое облако серного дыма, с легкой примесью горелого мяса. Едкий дым втянулся в маленькую трещинку в твердой, утоптанной тысячами ног землю, унося с собой Врага рода человеческого…

С толпы словно сорвали покрывало. Снова крики, камни… И снова пыльная дорога, тяжело шагающие ноги. Назаретянин споткнулся, тяжело упал на колени. Толпа взревела. Послышался свист, ликование. Легионеры переглянулись. Один с ликованием, мол что я говорил, второй лишь покачал головой.

Медленно, очень медленно человек с крестом встал и шатаясь побрел дальше. Не смотря на толпу, не слыша ее криков, только губы шептали какие-то слова, непонятные непосвященным.

- Иисус – из толпы, прямо под ноги Назаретянину выкатился маленький мальчик. Слезы градом текли из огромных глаз. – Иисус, я понял… Я все понял… Я всем… Я донесу Твое Слово… Благослови…

Глядя в наполненные слезами глаза ребенка, Иисус улыбнулся. Он не ошибся. Они поймут…

И когда в ладони Его впились острые жала гвоздей, губы Его дрогнули, счастливая улыбка озарила лицо Его:

Иуда Искариот медленно покачал головой.

- Нет, Учитель я не могу… Не заставляй меня это делать… - Глаза Искариота наполнились слезами. Он отвернулся, не хотел, что бы Иисус видел слезы. В голове одна за другой мчались суматошные мысли. Почему именно он. Почему не Петр, не Лука, а он? За что? Просто не укладывалось в голове, что ему могут такое предложить. И кто - сам Учитель! Нет, только не это. Взгляд, направленный на Иисуса был таким, что мог разжалобить камень… Иисус отвел взгляд.

- Прости… Но так надо, пойми. Остальные еще не готовы, у них не хватит силы. Это будет их последним уроком… Только ты готов. Ты должен. Во имя будущего… Прости…

- Но почему? Неужели нельзя как-то по другому? Должны же быть другие пути! А если не получиться, что тогда? Неужели все будет напрасно? - Голос Искариота дрожал от невыносимой боли. Глаза с затаенной надеждой шарили по грустному лицу Учителя. Казалось это просто страшный сон, стоит только собраться с силами, проснуться, как все кончиться. Солнце будет по-прежнему светить, они опять будут нести людям Слово. Убеждать… Почему не проснуться? Почему в глазах Учителя такая боль? Это не может быть правдой! Не может!

- Учитель… Я… Не смогу… - С трудом, словно каждое слово цеплялось острыми гранями за горло, прошептал Искариот.

Иисус с болью в сердце смотрел на ученика. Он видел, как рвалась на клочки душа того, кто верно шел за ним, кто был лучшим… Кому осталось Последнее Испытание. Самое тяжелое и страшное. Ноша, которую никто не сможет нести. Сможет ли он? Сможет ли сохранить все в тайне, что б никто из учеников не догадался. Что б не разрушили достигнутое таким трудом. Хотя… Не разрушат. Кто-то отречется, кто-то испугается и притихнет на время… Нет, надежда только на этого. Ради Учения, он сделает все… Быть лучшим, значит быть несчастным…

- Ты должен. - Голос Учителя был мягок, но не оставлял ученику ни малейшего шанса. - Иди к ним. Они не должны ничего заподозрить… Скажи им… Скажи что предашь.

Искариот сжался, плечи, некогда широко расправленные, сгорбились так, словно в один момент из здорового и сильного мужчины он превратился в немощного старца. Глаза, что раньше пылали огнем познания - потухли.

- Я. Сделаю. Это. - Сорвался с его уст безжизненный шепот. Повернувшись он медленно пошел прочь. Иисус с болью провожал взглядом согбенную фигуру ученика. Да, подумалось Ему, он сделает это. Но хватит ли ему сил жить с этим. Перенесет ли Последнее Испытание…