Алексей Олейников |
Прометей и Орел
Cолнце, неподвижно
застывшее в тусклом выгоревшем небе, обрушивало вниз потоки
неимоверного жара, словно задавшись целью расплавить всю громаду
Кавказских гор. И чудилось, что это ему вот-вот удастся. Казалось,
что доселе несокрушимые скалы дрогнут и, оплывая точно свечи, растают
в огромном море магмы.
"Чушь! - подумал Прометей. - Что только
в голову не придет. Там же все наши, Олимп закачается, да еще как
закачается, если вырвутся. Нет, бред.. А жаль"
Он мечтательно вздохнул и, облизав
шершавым языком сухие потрескавшиеся губы, с ненавистью воззрился на
пылающий диск. Глаза слезились, но титан упрямо вглядывался в
ослепительное сияние, словно желая там кого-то увидеть. Наконец, не
выдержав, он моргнул и отвернулся. Он больше не мог смотреть, не
мигая, на Солнце.
" Сдурел, Гелиос, что ли? Нектара
нализался? Почти сутки на одном месте, как прибитый, висит"
Прометей с раздражением потряс головой.
Соленый пот заливал глаза, к тому ныли руки в кандалах, поясница и
кололо в боку.
"Ну, руки и спина - это к дождю. Хорошо
бы. А то уж неделю ни капли с неба. А бок? Неужто к орлу ?"
Титан оживился и даже, приподняв голову,
сделал попытку обозреть небеса. Но слепящее Солнце било прямо в глаза
и Прометей, так ничего и не разглядев, уронил голову на горячий
гранит. Жара навалилась обессиливающей тяжестью, и он замер под ее
гнетущей иссушающей пятой. Мысли потекли ленивым потоком, как воды
Стикса в нижнем течении.
Обволакиваемый медленным горячим
маревом, Прометей дремал на раскаленном граните и грезы о бывшем и не
бывшем, обрывки чужих жизней, сцены грядущего и пыльные декорации
прошлого проплывали в воспаленном мозгу титана.
"Время славы и Силы ..дружеские пьянки с
Гефестом ..беззаботная жизнь бога-титана.
И лишь изредка - краткие, страшные миги
прозрения, омрачающие эту жизнь.
Пылающее пламя Зевса...О, как глупы
люди! Неужто он, Прометей, потащился бы с небес с обычным факелом?
Вот бы была потеха. Хохот стоял бы от Тартара до Олимпа.
Делать ему больше нечего.. А вот теперь
точно нечего.. Как жаль
Глупы, несмотря на.. Ничтожны и жалки.
Смертные черви. Что же он увидел тогда в раскалывающей, пронзающей
судороге ясновиденья? А ведь что-то узрел, уловил.. Зародыш чего-то..
Чего? Для того и снес на землю Огонь.
Факел? Ха..
Не того огня боялся Зевс, что пляшет в
очагах и на пепелищах. А того, что бушует в душах.
Страшно ревнив был Дий - громовержец.
Одним творцом хотел быть. Единственным!
Только такой Огонь не спрячешь, не
укроешь.. Нет
Не желал Зевс делится ни с кем, а уж со
смертными пуще всего.
Может, тоже понял, КАКАЯ бездна может
вспыхнуть в "ничтожных червях" от одной, пусть даже самой малой
Искры.
Понял и испугался.
А я отнес...За что и получил.
Но как полыхнуло! Куда там Богам и
Титанам! Пусть не все, не каждый, но кто мог..
Как же были тогда ничтожны Боги пред
ними, жалкими смертными, чья жизнь - день для обитателей Олимпа и
лепесток розы в их руках. Не взирая на всю свою мощь.. Мог ли Зевс -
Громовержец пылать как Предвечное Солнце, одинаково раздавая тепло и
свет правым и неправым. Гореть, не требуя взамен ничего? Вряд ли..
За ЭТО стоит быть прикованным к куску
гранита, будь он стократ проклят.. Да
А в былые времена я бы.. Да что там"
Титан прикрыл глаза Что-то вывело его из
состояния полуяви, полусна, одуряющей, липкой дремы, которая никогда
не переходит в сон. Раньше он никогда не спал.
- Гипнос, паскуда, небось твои штучки -
прохрипел Прометей,
делая попытку сплюнуть вниз, но слюны не
было. Титан взглянул в блеклое небо. Колесница Гелиоса слегка
опустилась.
"Наконец-то!" Прометей с облегчением
прикрыл глаза. Он бы даже вознес хвалу, за что, что этот ненормальный
колесничий сдвинулся с места, но не знал, кому.
Какое-то движение в небесах привлекло
его внимание. Прометей повернул голову и сощурил глаза, разглядывая
темную точку.
- Надо же - ухмыльнулся он, кривя
пересохшие губы. - Кто к нам пожаловал. Недаром бок ныл. Ну- ну!
Послышался приближающийся клекот и,
обдавая распростертого на скале титана потоками воздуха, рядом
приземлился Орел Зевса.
"И какой дурак-рапсод его орлом
назвал?"- с раздражением подумал Прометей.
"Где это эллины видели орла с размахом
крыльев в десять локтей. С зелеными человеческими глазами?"
Титан устало прикрыл глаза. Неподалеку
хлопнули крылья, когти скрежетнули по граниту. Он почувствовал, как
орел подшагнул ближе.
- Ну ? - не подымая век, спросил титан.
- Да ладно тебе, Прометей, что было, то
было - извиняющимся голосом
отозвался Орел. - Я вот, глянь, что
принес.
Что-то звякнуло.
Провидец открыл глаза и моргнул. Затем
еще раз. И еще.
У титанов нервного тика не бывает, но
Прометей был близок к этому.
Орел уже расстелил на скале вышитую
золотом парчовую скатерть и теперь, ловко орудуя лапами и клювом,
выкладывал разнообразную снедь из невесть откуда взявшейся холщовой
торбы.
Прометей, оправившись от первого
потрясения, приподнялся на локтях и лениво взглянул на
импровизированный стол. Однако в его глазах, за серым пологом
бессм6ертной скуки, промелькнул огонек интереса.
"Для новой пытки Громовержца слишком
утонченно. Хотя.. Тантала именно так и наказали. Но я же не Тантал.
Еда для меня приятна, но вовсе не необходима.. Странно все это, более
чем странно"
Титан еще раз взглянул на кажущееся
нереальным здесь застолье,
Ближе всего к нему стояли: небольшая
кадушка с солеными огурцами, такая же кадушка с квашеной капустой,
далее шли маринованные грибы разных видов, матово-черные оливки,
горки искрящейся на жарком кавказском солнце, колбасы разных сортов,
аккуратными кружочками разложенные на серебряном блюде, отдельно
стояла селедочница с должным образом разделанной селедкой, посыпанной
рассыпающимися белыми кольцами лука, за ней вздымался целый Везувий
картошки, облитый водопадом подсолнечного масла, дымящийся и
истекающий соком бок быка на исполинском аляповатом золотом подносе
(явно утащенном Орлом с какого-нибудь
варварского пира ), салаты и винегреты всех мастей в неимоверном
количестве, ржаной и пшеничный хлеб, пучки петрушки, кинзы, сельдерея
и стрелки зеленого лука. В дальнем от титана углу скатерти Орел
небрежно свалил гору фруктов. Венцом всего этого гастрономического
анахронизма был искрящийся на солнце и рассыпающий радуги графин с
водкой.
- Что празднуем? - поинтересовался
Прометей.
- Как что? - удивился Орел. - Скорое
пришествие Избавителя, Божьего сына.
- Ккакого сына??? - подавился Прометей
огурцом.
- Божьего - повторил Орел, недоуменно
пожимая крыльями - сына Зевса, что освободит Прикованного. Ты ж сам
предрек, не помнишь, что ли?
- Громовержец уже в Семивратные, к
Алкимене, наведался. Скоро, значит, и Гераклу быти.
- Действительно, что это я? -
пробормотал титан. -Придет же такое в голову. А скажи-ка мне, гордый
сын небес, где ты все это взял? - решил перевести Прометей разговор в
другое русло.
- У Крона - довольно щелкнул Орел
клювом. - По такому поводу он постарался. Ты бы поговорил со
стариком, а то он в Тартаре тоскует. Не со Сторукими же ему
разговаривать.
- У нас разные взгляды на воспитание
детей - ответил титан. - Но я подумаю.
- А чего тут думать? - хмыкнул Орел. -
Кинул зов, и болтай.
Сделав пару безуспешных попыток ухватить
графин лапой, он махнул на все крылом и, перевоплотившись в стройного
рыжеволосого юношу, потянулся к запотевшему сосуду уже рукой.
- Ну, хайре(, Первый - произнес Орел,
опрокидывая стопку.
- И тебе хайре, вестник - ответствовал
Прометей и одним махом проглотил
ледяную жгучую жидкость. Втянув со
свистом воздух, он тут же, одним движением подхватил ломоть черного
хлеба, уложил сверху кусок селедки с луком, и отправил получившееся
сооружение в рот.
- Вот что значит долгая практика
-пробормотал Орел с восхищением. -А у нас на Олимпе одну амброзию
хлещут. Видеть ее не уже могу.
- Прометей покачал головой в ответ, не
желая нарушать установившееся
внутреннее равновесие Стихий.
- Это, брат, поэзия - сказал он чуть
погодя. - Умом ..э , не понять. Крылом орлиным не измерить. Ты мне
лучше скажи, чего это Гелиос столько на одном месте провисел. Я здесь
едва не изжарился.
- А, это забавная история - усмехнулся
Орел. - Там, внизу, битва шла какая-то. Большая, видать, битва. А
времени им, что поубивать друг друга, как всегда не хватало. Гелиос
клонился к закату, лошади рвались в стойло...Учти, я сам там не был,
мне Гермес рассказал. Так вот, один из полководцев возьми и брякни
"Хочу, мол, что бы солнце остановилось". Колесницу и тормознуло,
Гелиос чуть за борт не выпал. От изумления, наверное. А когда обратно
забрался, ее уже намертво заклинило. Ни туда, ни сюда. Как
Солнцеликий не старался, так с места и не сдвинул. Полководец то
пророком оказался, крепко словом схватил. Зевс же, как узнал, тут же
собрался всем Олимпом идти Солнце подталкивать. Слава Гее, его Гермес
на пару с Момом вовремя разубедили. А то бы была потеха на все
небеса. Ездовые боги - то что-то. В общем, пришлось Гелиосу ждать,
пока битва не кончиться.
- Пророк, говоришь.. - задумчиво
пробормотал Прометей. - Хе..
- Ага - мотнул рыжей головой Орел, вновь
наполняя стопки. -Это там, где-то в Азии. Ну, давай..
- За Гелиоса и его колесницу -
провозгласил титан, принимая холодную хрустальную емкость.
- За Солнышко - согласился Орел.
Гелиос приближался к горизонту, а
уровень водки в графине ко дну
- Ты пойми - толковал захмелевший Орел.
- Неужто мне приятно в твоей печени копаться ? каждый день в глаза
тебе смотреть? Я, моет быть, тоже стихи хотел стихи писать и о
высоком речи вести. Но куда ж от Зевса денешься? А попробуй откажись,
и не вспомнят, как звали да кто был. Тебя вон к скале, а от меня даже
пуха не останется. Так что приходится всякой гадостью заниматься.
Он шумно вздохнул и, виновато
покосившись на внимательно слушающего титан, подцепил кинжалом
маринованный грибок.
- Прости меня, Прометей? А? - тихо
попросил он, прожевав и склонив голову набок. - Скоро все это
кончиться. А мне жизни нет. На Олимпе я да Гефест как побитые ходим.
Прости, а?
- Титан прикрыл глаз, отрешаясь от
гулкой бездны дней, пронизанных лишь
кровавыми вспышками боли, и с вздохом
ответил:
- Так и быть, прощаю.
- Правда? -просиял Орел. - Ннет, ну
правда, прощаешь?
- Прощаю, прощаю, только не надо больше
печень..
- О чем речь, конечно - радостно
проговорил Орел. - Такое надо отметить.
И он вновь потянулся к графину.
..Потом Орел долго и путано объяснял
принцип полета сандалий Гермеса, пока вконец не запутал себя и титана
в углах скоса потока и скачках уплотнения , порывался лететь бить
морду Зевсу, плакал и бил себя в грудь попеременно то рукой, то
крылом, переходя из облика в облик с непринужденностью, навевающей на
Прометея ужас, читал робким пьяным шепотом "стихи одного знакомого
скворца" , кидал в пропасть фрукты и шашлыки, кричал, что его не
взять на понт, даже Эв..Эв..Эвне. тьфу ты ...сийский, и что видал он
в ладье Харона этот Олимп, в белом хитоне и таких же сандалиях,
клевал прометеевы цепи, клекоча на весь Кавказ, что он не хуже
Геракла, даже лучше, потому как Геракл когда еще вырастет, а он,
Орел, вот тут во всей своей пернатой красе..
Когда титану, наконец, удалось его
утихомирить, колесница многострадального Гелиоса уже наполовину
скрылась за горизонтом.
..Орел тяжко переступил с лапы на лапу
и, пробормотав:
- Ну, бывай, Первый - сорвался камнем
вниз.
Прометей приподнялся на локтях, отыскал
в багровом небе быстро удаляющийся силуэт, несколько неуверенно
взмахивающий крыльями, и не отрывал от него вз8ляд, пока Орел не
растворился в умирающем закате.
Потом он лег на спину, прилаживая под
голову тяжелое звено цепи, и посмотрел
в темное горное небо, где колючими
алмазными россыпями мерцали еще не сочтенные звезды.
( Радуйся.(древнегреч.)