"Откровенный разговор" | Основная страница

      Главы из романа /не назван/.Полина Ж. I.
      II
      III

Главы из романа /не назван/.

Полина Ж.

     I.

    
     Возвращались с охоты. Свертиг, вождь рода Радимичей, пропустив
     всех охотников вперед, остановился на вершине холма, с которого
     открывался обширный вид на равнину с несущей свои воды в обрывистых
     берегах рекой Сожью, недалеко от которой стоял град Радимичей.
     Вокруг городища небольшим кругом расходились поля, с трудом
     отвоеванные племенем у густого смешанного леса, разросшегося по всей
     огромной равнине от холмов на юге до самого студеного моря на
     севере. О море рассказывали суровые поморяне, изредка рисковавшие
     путешествовать в глубь лесов за мехами, целебными кореньями,
     пахучими травами и ягодами. Взамен поморецкие купцы везли железо,
     высоко ценившееся в Свободных городищах, диковинные товары из-за
     моря, доставлявшиеся, по словам поморцев, на больших кораблях
     именуемых "драконы". На драконах плавали варяги, морской народ...
     Самым ценным товаром поморян, за который суровые купцы брали хорошую
     цену мехами, была соль.
     Появление поморян и послужило причиной большой охоты,
     организованной вождем. Охота прошла удачно, постаралась добрая
     Долюшка, завязала счастливый узелок на нити судьбы рода Радимичей.
     Будет чем расплатиться с купцами за железо, из которого выходят
     добрые наконечники для стрел, острые ножи и прекрасные топоры, коими
     гораздо сподручнее, чем топорами местного изготовления, валить лес.
     Нужно взять и соль: удивительно, сколько всего можно заготовить,
     используя эти белые кристаллы. Дары леса : грибы, ягоды, так же мясо
     или выращенную на полях капусту клали в деревянные кадки, щедро
     пересыпая солью и подкладывая душистые травы. Племя могло всю долгую
     зиму не думать о голоде, бродившем за высоким валом в студеные
     зимние ночи, и дававшем о себе слышать жутким воем волков.
     Для женщин у поморян тоже найдется товар: выточенные из морских
     раковин искусными умельцами гребни, изукрашенные тонкой резьбой,
     острые иглы, сделанные из костей морских рыб. Ими очень удобно
     протыкать толстые шкуры, шить зимнюю одежду из мехов. Были и тонкие
     железные иголки для работы с материей, которую ткали на деревянных
     станках женщины.
     Далее, оборотившись мыслями с полуночи на восход солнца, вождь
     подумал о древлянском племени. Их столица, Искоростен, располагалась
     в самой глубине дремучих лесов, на берегу большого озера Искор.
     Давненько не было нападений с той стороны. Надо бы послать отряд,
     разузнали чтоб, чем живут древляне. Соседи они беспокойные, когда и
     напасть могут...
     Так и жили: шаткий мир сменяется небольшой войной, затем - опять
     мирились. Древляне - племя богатое, а все их богатство зиждется на
     самородках золота, кои искусные ныряльщики достают со дна студеного
     озера Искор. Да и ручьи, берущие начало в озере несут в себе много
     золотого песку. Золото - странный металл: на наконечники или там
     инструменты какие не годиться, слишком мягок. Но какие чудесные
     украшения: серьги, браслеты и многое другое выделывали из желтого
     металла умельцы! Его можно было растянуть в тонкие нити, свить в
     многокольчатые цепи и лучшей оправы для драгоценных камешков, что
     добывали горные мастера, было не придумать.
     Древляне ревностно охраняли свое озеро, являвшееся источником
     благосостояния для племени. Меняли золото на другие товары. Сами они
     не расчищали полей, ничего не выращивали, но слыли хорошими
     охотниками, да еще полавливали рыбку в своем озере.
     В Свободных Городищах древляне слыли мудрецами, искусными лекарями
     и сильными кудесниками. От них давным-давно среди людей
     распространилась письменность. А на острове, посреди древлянского
     озера жили мудрые старцы, ведущие летопись со дня сотворения мира
     обо всем, что твориться на белом свете, о том, что удается узнать от
     людей и о том, что становиться известно волхованием и волшбой.
     Посмотрел вождь и закатный край. Там, за рекой Сожью лежат
     городища других Свободных племен. Дружеский род Кривичей, Русов, с
     которыми Радимичи поддерживали добрососедские отношения, вели
     оживленную торговлю. Устраивались общие праздники, молодежь
     веселилась и нередко парень из Радимичей приводил к родичам невесту
     - Кривичанку, да и девушки родного племени не отворачивались от
     высоких, статных молодцев соседей.
     Еще дальше на закат жили поляне. Племя многочисленное и
     воинственное, нередко совершавшее набеги на восходные племена. Но,
     слава Перуну, от воинственных полян Радимичей отделяют дружеские
     племена. И река Сожь -широкая, глубокая, с густолесьем по обоим
     берегам представляет надежный заслон от неожиданного нападения с
     закатной стороны. Со стороны древлян их кроме леса ничего не
     защищало - они первые из Свободных племен построили град на этом
     берегу Сожи, но -за плодородные земли и богатые охотой места была
     своя цена, и натиск древлян они отражали первыми.
     Приближаясь к завершению своего дневного пути, солнце уже низко
     повисло над дальним лесом, и вождь поспешил спуститься в долину.
     Охотники уже давно должны были подойти к городищу.
     Еще издалека услыхал Свертиг шум сражения. Крепко выругавшись
     (растаял, мол, на солнышко глядючи), перехватив поудобней копье и
     поправив колчан за спиной, бегом преодолел расстояние до ворот и тут
     встал как вкопанный, не веря своим глазам. Крепкие, из цельных
     дубовых бревен ворота атаковали сразу два великана. Из-за высокой, с
     острыми навершьями горотьбы летели стрелы. Да только злили они
     страхолюд, не причиняя им существенного вреда.
     Оглядев опушку леса, вождь увидел чуть ли не рядом с собой
     обеспокоенные глаза Кисека, дальше стояла, закусив губу Рата
     (молодые незамужние женщины ходили на охоту и воевали наравне с
     мужчинами). Еще дальше тут и там за деревьями и кустами схоронились
     и остальные охотники. Никто не шевелился. Сейчас они ничем не могли
     помочь. Каждый знал, что великана не одолеть на открытом месте. Эти
     чудища были очень сильны, хорошо видели и чуяли добычу к тому же
     передвигались очень проворно. От них почти невозможно было убежать,
     и лучше было отсиживаться за высокими стенами. Убить же великана
     можно было, попав длинной стрелой точно в глаз или же применив
     боевое заклятье. Словно угадав мысли охотников, на башню,
     возвышавшуюся над городьбой поднялся Северин _ кудесник. Сложив руки
     перед грудью он что-то негромко пробормотал, затем раскрыл ладони и
     из них как птица, весь сверкая и переливаясь, вылетел небольшой шар.
     Набирая скорость шар полетел в сторону великанов и сильно ударил
     одного из них в грудь, при этом рассыпавшись мельчайшими синими
     искрами. Искры закружились вокруг чудовища, окутали его с ног до
     головы. Гигант упал и затих, не издав не звука. Второй великан как
     раз в это время обрушил на ворота громадный камень, вывороченный тут
     же, у ворот из земли. Могучие створы загудели, но выдержали - не
     зря Свертиг не пожалел на оковку ворот ценного железа. Второй шар,
     выпущенный Северином, оказался слабее и великан только мотая
     головой и рыча повалился на четвереньки. Тут уж вождь решил принять
     участие в битве и зычно крикнув , устремился к стоявшему на
     четвереньках великану, на бегу готовя копье. Остальные охотники не
     отставали и народ, окружив не успевшее очухаться чудище, принялся
     кто чем потчевать великана. Богатырь Угрыня, поудобней перехватив
     свою гигантских размеров палицу, окованную железными полосами и
     усаженную по толстому верху стальными шипами, занес ее над головой
     и, ухнув от натуги, с силой обрушил ее на великана. Удар был
     настолько силен, что голова чудовища не выдержала. С глухим хрустом
     палица вошла в голову и великан, издав предсмертный хрип, повалился
     на бок. Дело довершили копья.
     -Ну вот и управились - прогудел Угрыня и спокойно принялся
     вытирать свое оружие о землю. Створина ворот тяжело отъехала в
     сторону. Из-за нее как горох посыпались ребятишки.
     -Ух ты, ну и страшные!
     -А какие здоровые!
     -Смотрите! А у этого всего один глаз!...
     Но близко подойти никто не решился.
     За ребятишками из ворот потянулись взрослые. Подходили, хмыкали,
     удивлялись диковинному виду и размерам мертвых, и потому не
     страшных тварей. Медленно, опираясь на посох, из ворот вышел
     Северин. Видно, поистратил он сил в прошедшем сражении. Плечи его
     поникли, да и весь он как-то усох.
     Люди молча стояли вокруг туш, опустив руки, тяжело дыша. Свертиг
     обвел взглядом людей. У кого-то в глазах еще не угас боевой огонь.
     Мих вон, стоит сжав кулаки, весь изготовившись для новой схватки и,
     кажется, выйди сейчас из лесу еще одно чудище, так и понесся бы в
     драку.
     Но постепенно напряжение спало, отовсюду послышались вздохи, как-
     то все разом загомонили.
     -Здорово ты его, Угрыня! -подскочил к богатырю неуемный Мих -р-р-
     раз дубиной! - и все... Остальные поддакивали. Богатырь смущенно
     улыбался: чего уж...!
     Свертиг стряхнул навалившееся вдруг оцепенение. Поднял руки:
     -Ну ладно, ладно. Отбились, слава Перуну! Обратился к колдуну:
     -Северин! Что с ними, нечистыми делать, леший их забери?
     Старик подошел ближе, пожевал губами.
     -Оставлять до утра их нельзя. Нечисти накличут - не отобьемся.
     Лучше всего -сжечь.
     Уже в темноте повалили тела на запряженные волами волокуши да
     свезли подальше под ветер, чтоб дым и смрад не сдувало на городище.
     На берегу сложили огромный костер - благо плавника нанесло
     предостаточно. Северин долго ходил вокруг костра, кудесил. Отгонял
     Дасу -демонов, что слетаются к умершим, будь то человек, зверь или
     порождение пекла. Отваживал души убитых, чтоб не беспокоили племя.
     Нужно попросить прощения у царя подземного, Вия за то, что убили его
     присных. В ноги им поставили горшок меду, хлеба положили - чтоб по
     дороге в подземный мир не проголодались убитые и не вернулись назад,
     к племени за поживой.
     Наконец запалили огонь. Пламя взметнулось высоко, затрещали от
     жара сучья. Северин стоял в головном конце кострища высоко подняв
     руки и громко выкрикивал слова Очищения. В мятущемся свете пламени
     облик колдуна был страшен. Кудлатая голова его с длинной седой
     бородой, худой горбатый нос, деливший надвое узкое лицо с черными,
     горящими как уголья глазами. Воздетые в очищающем жесте руки его
     были худы, пальцы скрючены и с кончиков их срывались синие искры,
     влетали в огонь и уносились с ним в небо.
     За пределами освещенного пламенем круга стояли люди и молча
     смотрели в огонь.
     Костер догорел, когда небо на востоке уже посветлело. Народ
     медленно потянулся назад, к городищу. Свертиг опять шел последним.
     Перед ним, сгорбившись и тяжело опираясь на посох, брел Северин.
     Охотничью добычу, вечером впопыхах оставленную на опушке леса
     подобрали только сейчас. Всю ночь вокруг стоял такой шум, что ни
     один дикий лесной охотник не решился поживиться брошенными тушами
     лис, песцов, куниц, зайцев (охота была исключительно на пушного
     зверя).
     В последний раз оглядел Свертиг поле недавней битвы и тяжелые
     створы ворот с грохотом сошлись. На востоке Заря окрасила яркими
     красками небосклон, и уже показался верхний краешек солнца.
     Занимался новый день.
    

     II

    
     С самого утра в городище царила праздничная суета. Женщины месили
     тесто, растапливали печи, пекли караваи, куличи, пироги. Из
     прохладных погребов доставалось копченое мясо, соленые грибы и
     другие кушанья, способные украсить большой праздник окончания
     полевых работ: урожай собран, сжат и спрятан в амбары. Великий день
     матушки Лады _ родихи, Защитницы народа перед грозными Богами,
     Матери Сырой Земли, что кормит и поит.
     Ребятишки бегали меж изб весело крича и то и дело затевая разные
     игры.
     В полдень состоялся торжественный ход к капищу, расположенному на
     высоком холме недалеко от реки. Впереди важно шел Северин, неся
     свежеиспеченный жертвенный хлеб, за ним вели специально выбранного,
     приготовленного к жертве черного козла. Люди пели, дети размахивали
     в воздухе свежесрезанными зелеными ветвями.
     Поднявшись на холм, все встали большим полукругом лицом к
     деревянным искусно вырезанным из целых бревен идолам. Самым
     высоким было изображение Сварога, бога -отца, сотворившего с Ладой
     - матушкой весь род людской. У ног его стояла наковальня с молотом,
     лежащим поверх нее. Сварог научил людей обращаться с металлами.
     Рядом стояли Сварожичи, дети Светлого Вышнего отца Семаргл - бог
     огня и Стрибог -хозяин вихрей и ураганов. С ними -их брат Перун -
     громовержец, отец доброго Дажбога, защищающего людей.
     Вперед вышел Северин. Низко поклонившись всем богам он нараспев
     стал говорить:
     -Славим вас Боги Великие, дающие, оберегающие. Славим вас Сварог и
     Сварожичи. Тебя, Мать Сыра Земля за урожай обильный, дожди,
     вспоившие его, Солнце, взрастившее. Благословение тебе Лада-Матушка,
     святая Родиха. Славим вас Боги небесные! Примите угощение,
     испробуйте от урожая вашей помощью взрощенного! Опять низко
     поклонившись, чародей подошел к алтарю, возложил на него жертвенный
     хлеб. В центр вышел вождь, держа в руках громадный ковш-братину,
     наполненный золотым медовым напитком. Плеснув на алтарь, вождь тоже
     низко поклонился богам, отпил из ковша и передал его Северину.
     Каждый родич: мужчины, женщины, дети - все отпили по глотку,
     передавая из рук в руки, кланяясь богам благодарили.
     Славили Хорса, каждый день неустанно возившего Солнце по небу
     синему в своей золотой колеснице. В его честь плясали на холме
     молодые парни и девушки, пели здравицу.
     Кровь жертвенного козла отдали Земле-Матери, чтоб напиталась она,
     восполнила силушку родную. Мясо его сожгли в священном костре, чтоб
     дым достиг чертогов небесных.
     Преклонив колени, изъявляли покорность воле Великих Небесных
     Правителей.
     Пир и пляски устроили уже в городище. В сумерках запылали
     праздничные костры, зазвучали веселые песни.
    
     Северин сидел на завалинке у своей избы и умиротворенно наблюдал
     за веселившейся молодежью. День сегодня выдался хлопотный. Старый
     кудесник устал и сейчас наслаждался минутами отдыха.
     Нелегка служба Великим Богам. Каждый день молитвы, приношения -
     все, чтоб умилостивить грозных небожителей. Чтоб послали вовремя
     дождь, уберегли урожай от градобития, скот от падежа, людей от мора
     лютого. Обязанностью колдуна было следить за тем, чтоб люди свято
     следовали Законам, завещанным Пращуром-Родом, Сварогом переданным
     людской общине. Ведь сказано: Пока люди не забывают Законов
     Сварожьих, чтут и следуют им, будет на Земле благословение Рода-
     Пращура.
    
    
     В просторной гостевой избе вождь вел торг с купцами, что прибыли
     от далекого студеного моря. Не спеша отобрали товары, нужные граду,
     вождь показал меха, предназначенные в уплату, договорились о цене.
     Покончив с делами, вождь стал расспрашивать суровых поморян о
     дороге, их родных селениях, расположенных на побережье.
     Ингвар -предводитель купцов с удовольствием рассказывал, как они
     сначала плыли по большой реке Чудь на лодьях -небольших судах, в
     которых плавают по рекам и вдоль побережья. Затем - по реке Сожи,
     впадающей в Чудь. Путь, по словам Инвара, был не очень опасен, зато
     многотруден: все время шли на веслах против течения, на Чуди -
     широкой реке не таком сильном, зато Сожь показала себя во всей
     красе. Были и бурные перекаты и стремнины меж сужающихся берегов.
     Однажды даже был шторм -буря, и сильный ветер подняли большую
     волну, по воде несло коряги и целые, вырванные с корнем ураганом
     деревья. Купцы рассказали, как опасны такие бури на реке: в
     ограниченном пространстве, меж узких берегов хрупкие лодьи
     становятся послушной игрушкой разбушевавшихся стихий.
     К счастью, опытные моряки вовремя заметили признаки приближающейся
     бури, и судна успели вытянуть на берег, где и переждали шторм на
     песчаной косе.
     Когда купцы только прибыли, весь поселок бегал смотреть на
     диковинные суда, на которых храбрые поморяне приплыли чуть ли не с
     края света. Всех поразили огромные деревянные лодки, в каждой из них
     помещалось десять гребцов. На носу лодий хмурились вырезанные из
     дерева духи морских стихий.
     Вместе с купцами, но на отдельном судне прибыли странные тихие
     люди, с ног до головы закутанные в грубой шерсти балахоны. Ингвар
     объяснил, что это монахи Святого братства, хотят построить обитель в
     здешних лесах.
     -Они не торгуют -говорил он. -У них свой бог, но они никому не
     мешают. У нас на побережье много людей Святого братства. Они строят
     большие каменные крепости -монастыри по-ихнему, и живут всю жизнь
     за их стенами, занимаясь своими делами, не посвящая в них чужих.
     Свертиг нахмурился.
     -Не очень мы жалуем иноверцев: от них так и жди подвоха -произнес
     он. К тому же у нас нет столько камня.
     -Они найдут, чем его заменить -заверил вождя предводитель купцов.
     Вождь отмахнулся: камень -дело десятое, это я так... А вот какими
     они соседями окажутся -это вопрос! Если они, скажем, дружелюбны -
     это одно. С хорошим соседом и жить веселей и если нападет кто -
     вдвоем отбиться легче. А если наоборот: держать под боком
     воинственное племя, которое не прочь у соседей поживиться - по
     меньшей мере неразумно...
     Поднялся человек в рясе, до этого тихо сидевший в своем углу.
     -Мы не враги вашему племени, вождь -тихо произнес он, не вынимая
     рук из широких рукавов одеяния. Был он высок и худ. Костлявая шея
     смешно торчала над складками рясы. Но длинное лицо с резкими чертами
     лица отражало волевой характер, глаза светились умом.
     -Святые братья не хотят ни с кем враждовать. Если вы разрешите нам
     остаться, мы обещаем быть добрыми соседями. Мы просим лишь клочок
     земли, чтоб построить хижины и возделать небольшое поле.
     Вождь наклонил голову.
     -Мне нужно спросить Род. Как скажут люди -так и будет.
     -Хорошо, мы подождем -согласился монах. Напомню тебе, вождь, Бог
     велел помогать ближним.
     Это было лишним. Свертиг разозлился. Никто не должен указывать
     вождю!
     -Наши боги ничего не говорили о том, что нужно помогать язытям
     неверным! -прорычал вождь. -Вечером наш кудесник будет волховать.
     Предводитель купцов начал расспрашивать вождя об урожае,
     празднике, состоявшемся накануне, переводя разговор в более
     безопасное русло.
    
     Вечером, как и сказал вождь, Северин волховал на пришлых монахов.
     -Я спрашивал Богов -говорил он позже на Совете племени. -Боги не
     дали ясного ответа. Мое зеркало осталось темным, но это так же
     признак недовольства Богов.
     Свертиг задумался. Не стоило ссорится с монахами. По словам
     купцов, монахи привезли оружие. Значит, они умеют с ним обращаться.
     Они могут оказаться союзниками в борьбе с древлянами...или опасными
     противниками. Если им позволить поселиться поблизости, будут чаще
     появятся купцы - будет больше товаров. И они наверняка могут
     порассказать много чего об окружающем мире. Это будет интересно и
     полезно.
     Но так же нельзя прогневить Богов -Небожители карают жестоко...Но
     никаких признаков того, что Боги определенно против, нет. Наконец
     вождь решил:
     -Позовите монаха, пусть придет. Когда монах появился, все так же
     склонив голову и смиренно сложив руки, вождь произнес:
     -Вам разрешено построить обитель в наших лесах, на расстоянии не
     меньше трех дневных переходов от нашего града.
     Монах молча поклонился собранию и исчез, так же тихо, как
     появился.
    
    
     ...Зорь сидел в избе колдуна, рядом с самим Северином и мастерил
     оберег от нежити, рыщущей по ночам вокруг человечьего жилья.
     Ночь - хозяйка злых сил. Темной порой выползали из тайных
     подземных укрывищ ночные ужасы: черные Дасуни -демоны, испивающие
     душу, упыри, жаждущие теплой крови человеческой.
     Крепкий наговор, хороший оберег помогали отогнать нежить поганую
     одинокому путнику, оказавшемуся ночным временем вдали от дома, в
     селении в каждой избе над входной дверью хозяева вешали обереги,
     привлекающие добрых духов Берегинь.
     Ничего не замечая, Зорь весь погрузился в волшебство, искусно
     переплетая нити охранных заклятий с вещественными символами добра и
     плодородия: горсточкой семян, засушенным цветком... Наложив
     завершающий ключ - чтоб все заклятье не рассыпалось, Зорь
     удовлетворенно вздохнул, отложив в сторону готовый амулет и с
     наслаждением потянулся.
     Ученик чародея, высокий парень, темноволосый, с ясными глазами
     цвета зимнего неба, широкоплечий и стройный, рано потерял родителей
     и жил у Северина. Колдун же, взяв его к себе совсем маленьким, с
     годами обнаружил у мальчика зарождающийся магический дар. Осторожно,
     чтоб не затушить искру, зажженную в юной душе Северин раздувал в
     мальчике жажду познания, пока в душе юноши с годами не разгорелся
     настоящий пожар.
     Теперь, когда Зорю исполнилось восемнадцать лет, ему надлежало
     оставить род с тем, чтоб найти свой путь, обрести силы и знания и
     наконец -самому стать кудесником.
     Пока Зорь занимался оберегом, Северин читал книгу, но как только
     ученик отложил работу, Северин поднялся, взял с полки продолговатый
     сверток из мягкой кожи и опять уселся перед очагом.
     -Прежде, чем ты уйдешь путешествовать, сынок, я хочу подарить тебе
     кое-что -сказал колдун. Положив сверток на колени он развернул его,
     и достал большой нож. Зорь заинтересованно потянулся к клинку. По
     вороненому лезвию воздушной вязью тянулись письмена незнакомых рун.
     На рукоятке из священного турьего рога был вырезан знак колеса с
     шестью спицами: символ громовержца Перуна. Видно было, что клинок -
     очень редкой работы, заморских мастеров.
     -Мне этот кинжал подарил воин с далекого севера, называвший себя
     викингом. Я был молод, как ты сейчас, это долгая история. Само
     лезвие -очень древнее. Такие клинки умеют делать мастера с востока,
     люди, не похожие на нас или варягов. У них странно узкие, как
     щелочки глаза и желтая кожа. Это великие мастера, и никто за
     пределами той страны не умеет так закалять железо. Неизвестно,
     какими путями попал к викигу этот клинок -та страна, откуда он
     пришел, неизмеримо далеко. Знаю только, что это не родная его
     рукоять, ее сделали позже, уже при моем друге. И сломана она была
     при загадочных обстоятельствах. Викинг сказал, что клинок этот - не
     простой, неведомая сила скрыта в лезвии его... Северин рассказывал,
     водя пальцами по рунам, начертанным на клинке.
     -Я всю жизнь хранил этот нож - произнес колдун, так и не
     воспользовавшись ни разу. И не пытался раскрыть его тайну - все
     казалось что времени впереди еще много. Надеюсь, сынок, ты сможешь
     лучше распорядиться волшебным клинком.
     С этими словами Северин передал нож ученику.
     Едва взяв его в руки, Зорь почувствовал волны тепла, бьющие ему в
     ладонь из рукояти. Повернул лезвие -и залюбовался всполохами света,
     отразившимися на вороненой поверхности от очага.
     Поблагодарив учителя, Зорь вновь завернул драгоценный подарок в
     кожу и спрятал в дорожную котомку, дожидавшуюся у порога наступления
     утра.
     С первыми лучами Солнца Зорь покинул град, и оглянувшись с холма в
     последний раз, зашагал навстречу Заре.
    
    

     III

    
     ...Пришлось уйти от реки: великан все не отставал. Под ногами
     чавкали шаткие болотные кочки, сквозь просветы в траве блестели
     черные окна глубокой воды. Нужно добраться до леса - там легче
     спрятаться от великана. Что-то много их появилось в последнее время,
     лезут откуда-то из-под земли. Этот и вовсе страшный попался. Черный
     весь, какой-то обгорелый, посреди лба -один глаз и клыки как у
     дикого вепря.
     Солнце жирной масляной каплей сползало за горизонт. В лесу быстро
     темнело, меж деревьев мрачно свистел ветер. Кое-как добрался до
     хижины колдуньи. Старая Магда сидела на корточках перед огнем
     сжавшись и закатив глаза. Договорив что-то тихим голосом, посмотрела
     на меня и улыбнулась беззубым ртом: не часто приходится видеть
     человека в такой глуши.
     Мы долго пили горячий чай из каких-то корешков. От него по всему
     телу разливалось приятное тепло и медленно, словно через узкое
     горлышко сосуда утекала усталость.
     Неожиданно колдунья спросила, знаю ли я о том, что творится в
     нашем мире. Я ответил, что понимаю очень мало, что оставил родное
     племя в надежде получить новые знания, исследовать мир, попробовать
     разобраться, что твориться на белом свете. Откуда берутся разные
     чудища? Можно ли с ними справиться?
     -Трудную ты выбрал дорогу, сынок, - произнесла старуха. Встретятся
     тебе океаны смерти, моря безумия -пророческим голосом продолжала
     она. Укрепись духом, вознеси молитву Сварогу, отцу нашему и Ладе-
     матушке. Молись, чтоб не оставили они тебя своей милостью.
     Мир полнится ненавистью людской. На ненависти, как на дрожжах,
     плодиться нечисть гнусная. Змеи, гады ужасные выползают из
     пекельного царства. Под самыми корнями земли, почуяв близкую беду,
     заворочался мировой змей Юша. И распахнула уж над миром серы крылья
     птица печали -лебедь Обида.
     ...Где-то закричала ночная птица, я вздрогнул. Старуха замолчала,
     бросила в костер душистых листьев и над огнем полетели голубые
     искры, кружась и свиваясь в медленном танце. Я уставился на этих
     светлячков, которые и не думали гаснуть и разум мой, освободившись,
     поплыл в неведомые дали. Перед моим мысленным взором проплывали
     картины, чудесные и непонятные. Виделись мне диковинные звери,
     ослепительно белые, с единственным золотым рогом во лбу; гигантская
     волшебная птица Алконост, парящая в небесной выси над морями.
     Благословенные Рипейские горы со священной березой, что растет
     ветвями вниз а кореньями вверх на райской горе Березани...
    
     Не знаю, сколько времени провел я в этом чудесном краю, завесу над
     которым помогли приподнять старухины кудеса, но очнулся когда уже
     расцвело, пели птицы, а с ближних веток капала роса. Старухи не
     было. Я с трудом поднялся, разминая затекшее тело, огляделся.
     Над дальними верхушками, в стороне реки, чернел жирный столб дыма.
     Дым клубился над лесом, ветер рвал его в черные клочья и уносил в
     даль.
     Осторожно пробираясь в сторону реки, под деревьями я поискал
     крепкую палку взамен посоха, который потерял давешним вечером удирая
     от великана. Продравшись через колючий кустарник к самой кромке воды
     недалеко от того места, где поднимался дым, увидел кучу бревен -
     видимо, бывший плот, а так же множество предметов домашнего скарба,
     разбросанных в беспорядке вокруг. Все это медленно тлело, источая
     запах горелых волос, грязного тряпья и тонкий, всепроникающий душок
     обожженной человеческой плоти. Я огляделся и осторожно вылез из
     своего укрытия. Обходя на приличном расстоянии смердящее пепелище,
     увидел торчащую из кучи дерева и тряпок человеческую руку, судорожно
     скрюченные пальцы которой сжимали обломок ножа. Едва сдерживая
     подступившую тошноту, я повернулся спиной к этому кошмару, и пошел
     вниз по течению, всматриваясь в противоположный берег и
     прислушиваясь. Вокруг царила мертвая тишина. Птицы как будто
     вымерли, не было слышно даже жужжания всякой летучей мелочи, только
     река тихо журчала, безучастная ко всему.
     В массе ивовых веток, наполовину в воде, запутавшись лямками,
     застряла походная сумка. Была она из добротной, но вытертой кожи, с
     застежкой в виде черепа. Так и есть: походная сума чародея. Сердце
     мое гулко забилось. Как она попала сюда? Ни один чародей
     добровольно не расстанется с вещами, необходимыми для свершения
     колдовства...Осторожно выпутав сумку из ветвей, я поспешил назад, к
     колдунье, торопясь рассказать ей о находке.
     Старуха, как и вчера, сидела у огня полузакрыв глаза и обхватив
     колени руками. При моем приближении она подняла голову и прищурилась
     в попытке разглядеть меня против солнца.
     -Там, у реки...
     -Знаю, - остановила она меня. Речник сплавлял по реке свою хатку,
     да видно приметил его твой великан и поджег, а обитателей поел...
     -Я сумку нашел - произнес я и протянул ее старухе.
     Старая Магда покачала головой. Я, говорит, не могу трогать эту
     вещь - не моя она. Но ты, парень, другое дело. Я думаю, тебе стоит
     посмотреть, что в ней.
     Не без страха я отщелкнул застежку (маги часто ставили охранные
     заклятья на свою собственность) - ничего не произошло. Раскрыв сумку
     я осторожно вытряхнул содержимое на траву перед очагом. Моему взору
     предстал странный набор предметов: моток крепкой бечевки, свеча,
     серебряная маленькая плошка, мешочек с огнивом и трутом,
     полированное каменное зеркало, пучок перьев и наконец - огромная, в
     деревянном футляре книга. На передней дощечке были выжжены солнце и
     луна, между ними - плоскость земли.
     Я уставился на все эти сокровища, мои руки чесались раскрыть
     книгу. Вопросительно я посмотрел на колдунью. На нее все это
     богатство не произвело впечатления, она слегка улыбалась.
     -Читать умеешь? - спросила она.
     -Северин учил меня Истинным Знакам - чтению Волшебных рун. Он
     рассказывал о Тайном знании, начертанном Истинными Буквами, которые
     не стираются временем и горят в сердце каждого, научившегося
     понимать их.
     -Это верно - подтвердила колдунья. Они не стираются временем, как
     обычные слова. Раз увидев, помнишь их до самой смерти. Те, кто
     читает Истинные знаки - не обычные люди. Им многое дано и многое с
     них спросится. Их путь - солнце и звезды. - Ну что ты ждешь, открой
     книгу!
     Только я взял книгу, из нее выпал лист пергамента, очень мелко
     исписанный. Начинался он словами:
     "Тому, в чьи руки попадет моя книга.
     Когда пришел мой час покинуть этот мир, моим последним волшебством
     я послал Книгу и предметы, сопровождавшие меня на жизненном пути,
     путешествовать по миру. Я сделал так, что содержимое сумки попадет в
     руки человека, который по достоинству оценит сей дар и в полной мере
     воспользуется попавшим к нему сокровищем.
     Самое главное - это книга. Ее я писал на протяжении всей жизни. В
     ней собраны все заклинания, доступные смертным. Человече! Если тебе
     хватит силы и мужества, если ты сможешь овладеть теми знаниями, что
     заключает в себе сей труд, ты воистину сможешь стать сильнейшим
     магом и кудесником всех времен.
     Но помни! Кажущееся величие таит в себе коварный обман. Только
     человек с сильным сердцем и чистыми помыслами не впадет в пучину
     зла, не поддасться соблазнам и в конце концов не станет рабом своей
     магии.
     Только твердый духом и с закаленной волей человек не сойдет с ума,
     познав всю глубину волшебства, уцелеет в магическом вихре и наконец
     - обретет такое могущество, какое ни один смертный колдун не смел
     себе вообразить."
     Пораженный, я отложил письмо. И задумался. Если даже часть из
     того, что было в письме хоть чуть-чуть похожа на правду...Ух
     ты!...(у меня перехватило дыхание от открывающихся возможностей!).
     ...К тому же это я нашел сумку, значит, имею право на книгу.
     Старуха, казалось, насквозь видит, что твориться у меня в душе.
     -Не обольщайся, малыш. Ты можешь стать хорошим колдуном...а можешь
     и не стать. Малейшая ошибка с твоей стороны и ты...Старуха сделала
     неуловимый жест рукой и на меня надвинулся призрак из самого жуткого
     кошмара. Повисев немного, угрожающе скаля зубы, он исчез так же
     внезапно, как появился. Я весь покрылся холодным липким
     потом...нельзя же пугать людей НАСТОЛЬКО сильно!
     -Запомни! - говорила колдунья, - пока ты учишься, твой дух в
     постоянной опасности. Будь очень, очень осторожен, сынок. И не в
     коем случае не пробуй САМ. Иди в горы. Попробуй найти там мага по
     имени Белогор. И постарайся его убедить взять тебя в ученики.
     Белогор - великий кудесник. Самый сильный на нашей половине мира.
     Может, тебе повезет настолько, что ты встретишь его, и он обратит на
     тебя внимание. Я покажу куда идти.
     Старуха встала, выпростала костлявую руку из-под тряпья и
     узловатым пальцем с длинным, узловатым ногтем указала на юг.
     Видишь скалу? Черную, высокую, горбом выпирает из леса? Это
     Голубиная Стража. Пойдешь на нее. Чтоб не сбиться, поздно вечером
     точно над скалой видно звезду Хом. В горах найди озеро Суль.
     Говорят, водой этого озера умывается утренняя Заря. Где-то в
     окрестностях озера живет Белогор. Точнее сказать не могу.
     Мы в последний раз попили чаю, я собрал пожитки, попрощался и
     пошел к краю поляны, где начинался густой, но весь пронизанный
     лучами полуденного солнца бор. Когда хижина была уже довольно
     далеко, донесся слабый крик старухи: "Не забывай про великана..."
     ...великана... повторило эхо и лес загудел от ветра.
     Опавшая и слежавшаяся за многие годы толстым слоем хвоя мягко
     пружинила под ногами. По лишенному подлеска бору идти было легко и
     приятно. Со всех сторон меня окружали вековые сосны, ели, а кое-где,
     подобно исполинам, вздымали ветви на немыслимую высоту древние
     кедры. Огромные, в несколько обхватов стволы заросли мхом у земли, а
     выше, в трещинах толстой коры серебрилась густая, пахучая смола. Я
     на ходу задирал голову вверх и смотрел как в вышине радиально от
     ствола расходятся мощные ветви, утыканные длинными иголками хвои. На
     концах веток наливались соком большие, темно-коричневые шишки. Лес
     стоял спокойный и тихий, только по вершинам порывами проносился
     ветер.
     Я шел весь день, пока не стемнело, а потом устроился на ночлег меж
     корней исполинского кедра. Огня разводить не стал, было тепло, да и
     великан, бесы его задери, мог быть где-то поблизости. Вокруг было
     так покойно, не то, что у реки и я, не раздумывая долго, уснул.
     Утром, наскоро перекусив пошел дальше и около полудня вышел к
     деревне.
     Деревенька была паршивая, вместо хорошего вала из земли и бревен
     ее окружало подобие изгороди из покосившихся в разные стороны
     кольев. Ворота имели всего одну створу, которая жалобно скрипела,
     раскачиваясь на ветру. Я неуверенно заглянул внутрь и узрел довольно
     печальную картину: покосившиеся лачуги, разбросанные внутри изгороди
     как попало, выискивая что-нибудь съедобное, в пыли ковырялись
     несколько тощих, голенастых цыплят. Меж домов произрастало два-три
     чахлых кустика. Представляю, что за люди живут в этой Ладой-Матушкой
     забытой дыре...
     Медленно идя по деревне, у крыльца одной хаты я увидел собаку.
     Громадных размеров, лохматая, с мощными лапами и широкой грудью...Ну
     и зверюга! Не смотря на неухоженный вид было ясно, что пес хороших
     кровей. Но откуда в такой паршивой деревушке такая хорошая собака?
     Пес поднял большую лохматую голову и посмотрел на меня очень хитро и
     вроде как с ожиданием. Тут заскрипела дверь и на крылечко вышла
     хозяйка дома - пожилая женщина с усталым лицом и бедно одетая.
     Внимательно осмотрев меня она осведомилась:
     - Что тебе нужно в нашей деревне, лишенной Божьего благословения?
     Начало было странным...
     - Я просто шел мимо...
     - Видно ты издалека, странник, если зашел в нашу дыру просто так,
     обычно нас обходят за три версты... Хочешь пить? - неожиданно
     спросила женщина.
     Я нес воду с собой и пить не хотел, но мне было любопытно.
     -Да, спасибо.
     Еще раз испытывающе посмотрев на меня, женщина посторонилась и
     кивнула внутрь хаты: Заходи!
     С первого взгляда было видно, что здесь прочно поселилась нищета.
     Указав мне на лавку, стоящую перед столом у окошка, хозяйка
     зачерпнула воды из бадейки и протянула мне берестяной ковшик.
     Напившись, я поблагодарил хозяйку и спросил: - Почему вы не уйдете
     отсюда, если это такое плохое место?
     Что-то с этой деревней было не так. Никто по своей воле не стал бы
     жить в плохо защищенной деревне. Придя на новое место первым делом
     люди строили отпорный вал - иначе не выжить в лесу. Строились
     добротные избы, разводили скот, распахивали поля, иначе - не выжить.
     А здесь все было так дико...Как вообще могла возникнуть такая
     деревня? Вокруг полно леса - вали да строй, очистилась земля - сей
     хлеб.
     Мы не можем уйти - обречено ответила хозяйка - на то воля Богов.
     Наш род, главой которого был Юрген, пришел на это место пять весен
     назад. Мы работали, земля родила хорошо и люди жили в достатке. Так
     продолжалось пару лет. За работой наш род забыл о праздниках, мы
     перестали возносить жертвы и славить Великих Богов. Капище выстроить
     было недосуг, идолы не стояли, охраняя род от несчастий - зачем,
     если и так все хорошо? Мы совсем забыли Вышних. Потом случилось
     несчастье: зимой в проруби утонул Юрген, той же зимой не вернулись с
     большой охоты почти все мужчины. Стадо задрали волки. Ту зиму
     пережили немногие. Летом не взошли посеянные хлеба. Мы кинулись к
     Богам но - было поздно, Вышние не хотели возвращать свое
     благословение на забывших их детей. Кара за ослушание была страшна.
     И решили мы оставить проклятое место... Но Богов не обманешь. Куда
     бы мы не направились, тянутся перед нами глухие, косые окольные
     тропы, приводящие опять к нашей Богами проклятой деревне. Скоро,
     совсем скоро всех нас , оставшихся примет Мать Сыра Земля. И
     сравняется место, где человек посмел забыть Богов.
     Помолчав, женщина произнесла глухо:
     -Уходи отсюда, странник, пока не поздно.
     Я поднялся. Потрясенный ее рассказом я ничего не мог сказать.
     Хозяйка вышла проводить. Собака все так же сидела у крыльца. Пес
     лениво зевнул, показав набор больших, крепких зубов (такими ногу
     перекусить - раз плюнуть) и почесал за ухом задней лапой.
     Свалился на нашу голову, - сердито произнесла хозяйка, глядя на
     пса, - самим есть нечего. Пришел несколько дней назад из лесу, с тех
     пор только ест да спит. А не кормить нельзя, боюсь, последних кур
     передушит.
     Попрощавшись, я пошел прочь. Пес встал, лениво потянулся и
     потрусил за мной. Стараясь сохранять спокойствие и не побежать, я
     прошел некоторое расстояние, время от времени оглядываясь. Пес не
     отставал. Потеряв терпение, я повернулся к нему: - Что тебе от меня
     нужно? - чувствуя себя ужасно глупо спросил я. Псина насмешливо
     посмотрела на меня, потом он сел и стал чесаться. Казалось, он
     потерял ко мне всякий интерес. Я поспешно пошел прочь, пес как ни в
     чем не бывало потрусил следом. Так, сопровождаемый псом я и вошел в
     лес.
     С того места, где я находился, скалу не было видно и чтоб не
     сбиться с пути, мне пришлось лезть на дерево и оттуда засечь
     направление. Я выбрал кедр - у него толстые ветви, растущие далеко
     друг от друга и по ним легко карабкаться. Чем выше я лез, тем
     сильней раскачивалось дерево от ветра, дующего по верху. Верхушка
     моталась на ветру как бешеная. Добравшись почти до самых тонких
     ветвей я огляделся. Ну и красотища! Голубой купол неба опрокидывался
     над бескрайним лесным морем. Закружилась голова - мы, лесные жители
     не привыкли к таким просторам. Заметив скалу , я спустился на землю,
     весь перемазанный в липкой, пахучей кедровой смоле. Пока лез вниз
     набрал шишек. Зерна в них еще не успели покрыться твердой скорлупой
     и их можно было запечь в костре - очень вкусно! Пока я лазал, пес
     сидел внизу и с интересом следил за моими действиями. Продолжив
     путь, я шел до темноты, пока не взошла звезда Хом. Заново уточнив
     направление я остановился на ночлег.
     Сначала я чувствовал себя неуютно в обществе пса, но вскоре,
     убедившись что он относится ко мне вполне дружелюбно, успокоился.
     Вечером мы сидели рядом и смотрели в огонь. Вкусно поужинав
     рябчиком, пойманным моим новым другом, я спокойно уснул, рассудив,
     что собака меня разбудит, если что.
     Следующие несколько дней прошли на удивление спокойно и тихо. Мы
     потихоньку продвигались вперед. Я шел не спеша - торопиться мне
     особенно было некуда, пес рыскал по лесу, появляясь то впереди, то
     сбоку, а то возвращаясь по нашим следам назад. Он оказался отличным
     охотником и у нас не было недостатка в зайцах, куропатках и прочей
     мелкой добыче. К моему удивлению, пес предпочитал приготовленную на
     огне пищу сырой. Он приносил дичь, терпеливо ждал, пока я приготовлю
     обед и с удовольствием съедал свою половину, не отказываясь от
     зелени, кореньев что я собирал в лесу, ел и лепешки. Я всегда
     считал, что собаки любят сырое мясо и не едят травы ( так вели себя
     собаки из нашего града ), и не переставал удивляться странным вкусам
     моего друга.
    
     ***
    
     Наконец мы вышли к болоту, которым кончался этот участок леса.
     Болото расстилалось вдаль и вширь на сколько хватало глаз, и только
     далеко-далеко за ним в прозрачном воздухе плыли темные верхушки гор.
     У самого края, недалеко от того места, где мы вышли из лесу, вился
     в небо синий дымок. Смеркалось. И как только последний краешек
     солнца погрузился куда-то за край земли, над болотом разлились
     странные звуки, сливающиеся в первобытную, дикую мелодию, наводящую
     смутную тоску. Вместе со звуками стал наползать туман, двигаясь как
     живое существо, переступая мягкими толстыми лапами и заглатывая все
     больше болота. Там и сям повисли блуждающие огоньки... Все вместе:
     музыка, туман, огни создавали волшебную картину. Боясь нарушить
     очарование, я неподвижно застыл на месте. В душе зашевелилось что-то
     непонятное, волнующее... Все испортила эта гнусная собака,
     бесцеремонно толкнув меня мощным плечом в бедро и оглушительно
     залаяв. Конечно, что ему до очарования!
     Тяжело вздохнув и поправив сумку, к вечеру становившуюся все
     тяжелей, я направился к тому дымку, что заметил в самом начале,
     надеясь, что хозяин костра не будет слишком против моего общества.
     Перед костром сидела странная личность: в драной соломенной шляпе,
     сплетенных из соломы же лаптях и длинной рубахе, основным материалом
     для которой служила, по моему, все та же солома. Человек сидел на
     камушке и извлекал те леденящие древние звуки из странной штуки,
     больше всего похожей на надутый бычий пузырь с несколькими
     воткнутыми в него камышинами. Человек дул по очереди в трубочки,
     мешок то вздувался, то опадал, - и получалась музыка!
     Завидев меня, он оторвался от игры, широко улыбнулся и приглашающе
     махнул рукой.
     - Добро пожаловать! - звучно произнес человек. Ужасно рад! Ужасно
     рад! Для меня большое счастье видеть старого друга!
     - Разве мы встречались? - удивленно спросил я.
     - О, простите, молодой человек! С вами мы, конечно же, не
     встречались. Я имел в виду вашего спутника.
     - Вы знаете этого пса?
     - Ну, конечно же, знаю! Пушок - мой старинный друг! Гм. Да. Вот
     так.
     - Пушок? Эту зверюгу зовут Пушок?!
     - Ну, а что здесь такого, молодой человек? Ведь каждый выбирает
     себе имя по вкусу, не так ли?
     - Ну... я думал...
     - Ничего, ничего! Вы быстро привыкните, - перебил меня
     человек...-О! совсем забыл! Разрешите представиться: Гарфункель,
     Одинокий пастух.
     Гарфункель снял свою драную шляпу и церемонно раскланялся. Я
     неловко поклонился в ответ, чувствуя себя полным дураком.
     - Ээ...Зорь - произнес я и сдуру добавил: Маг.
     Как только я произнес последнее слово, с Пушком (ну и имечко!)
     случилось что-то вроде припадка. Если бы это был человек, я бы
     решил, что он надрывается от хохота. А так - псина зажала морду меж
     передних лап и, мотая головой, издавала дикие, захлебывающиеся
     горловые звуки.
     - Ну... развесели-и-и-лся наш песик! - протянул Гарфункель, - Вы
     не знаете, с чего бы? - обратился он ко мне.
     - Н-нет - неуверенно покачал головой я.
     Ох! Вы же голодны! - спохватился наш хозяин. Вот, присаживайтесь
     поближе к очагу. Тут, в котелке, достаточно похлебки для вас,
     молодой человек и для вас, многоуважаемый гм... пес.
     Дождавшись, пока я сниму сумку и присяду, странный человек снова
     взял в руки волынку, так называлась та штука, и произнес: - Будьте
     как дома, странники, а мне нужно закончить одно дельце. И он опять
     принялся выдувать ту свою мелодию. Мы с Пушком успели сытно
     поужинать похлебкой из утки и дикого риса, растущего на болоте, а
     наш хозяин все играл, над болотом все так же стелился туман,
     начавший было рассеиваться во время перерыва, сделанного Гарфункелем
     для знакомства со мной, и только когда на небо выкатилась луна он
     отложил волынку и повернулся к нам.
     Я от души поблагодарил хозяина за сытный ужин и теплую встречу и
     не удержался от расспросов:
     Почему вы назвались Одиноким Пастухом?
     - О, это очень просто: Я пасу души погибших в болоте. Души тех,
     кого затянуло в трясину зыбучую, омуты да глубочины.
     Владения мои обманчивы и коварны. Есть в них огоньки манящие,
     погонится за ними неразумный, кажется, вот-вот поймает огонек,
     глядь - а кругом трясина. И сгинул человек. Забрало его к себе
     Болотище ненасытное, что лежит, свернувшись кольцами, на дне самого
     глубокого омута, а омут тот - в самом сердце Болота Великого,
     посередке трясины зыбучей. Лежит Чудище-Болотище, хвостом легонько
     пошевеливает, рассылает слуг своих - огней-заманщиков, расставляет
     ловушки-западенки: полянки ровные, зеленой травкой по верху
     затянутые, а под ними - глубины не мерянные. Шагнет на такую полянку
     человек ли, зверь ли - сгинет в трясине черной.
     И мечутся над болотом ночами темными, непроглядными, души людские
     несчастные, неприкаянные, не оплаканные. На моей волынке играю я
     песнь, такую старую, что горы моложе ее. И вплетены в нее древние
     заклятья, не дающие душам разлететься по всему земному царству-
     мытарству, и отчаянием своим затопить род людской. Только в холодную
     зимнюю пору, когда сковывает ледяной панцирь просторы земные,
     засыпает Чудище-Болотище...
     - Гм. А... Вы всегда живете на этом болоте? - решился я прервать
     Гарфункеля.
     Ну что вы, молодой человек! Конечно, нет! Как дереву суждено век
     вековать на одном месте, там, где проросло из земли-Матушки, так я
     обречен скитаться по земному царству. Шествуют по миру Недоля, -
     вяжет узелочки несчастья на волшебной нити судьбы неминучей; за ней
     - Смерть идет, острой косой помахивает, над их головами серы крылья
     распростерла птица печали - лебедь Обида. Вослед них - и мой путь
     лежит. Собираю я души, увожу за собой той мелодией, что сложили
     Карна с Желею в то самое время, как пошли гулять по земле Кривда с
     Навью.
     Пастух глубоко вздохнул и вновь заиграл, только теперь не ту
     мелодию, что была прежде. В этой, новой, казалось слышен плач
     покинутого ребенка, стенания девушки, потерявшей любимого, горе
     стариков, переживших своих детей. В этой песне, как ручейки
     сливаются в один могучий поток, собралась вся мировая скорбь.
     Я не заметил, когда начал плакать, великая скорбь охватила мою
     душу. Я сопереживал всем несчастным, всем обездоленным, бывшим и
     будущим в этом мире. По лицу самого музыканта тоже катились слезы.
     Когда я почти умер от горя всех людей, свалившегося на мои плечи,
     мелодия неуловимо изменилась и светлые росные потоки омыли мою
     измученную душу, и снизошло на меня настолько глубокое облегчение,
     насколько сильна была до этого испытанная боль.
     Постепенно звуки песни стихли. На недосягаемом небе горели звезды,
     землю окутала глубокая ночь. Мы сидели молча и глядели в огонь.
     Неожиданно над болотом раздался душераздирающий вой, громом
     прокатился он по низине и, эхом отразившись от недальнего леса,
     затих вдали. Пес, до этого спокойно гревший брюхо у костра, вскочил
     на ноги, и издал ответный вой - получилось очень похоже. Он
     подскочил ко мне, ткнулся мордой в плечо и заглянул в глаза.
     Простояв так мгновение, Пушок умчался. И опять над болотом понесся
     дружный вопль тысячи глоток, медленно затихая вдали.
     - Что это? Что это, Гарфункель? - я, наконец обретя дар речи, не
     преминул выразить это криком.
     - Ты слышал клич Лунной Стаи, Зорь - непривычно тихо пояснил
     пастух. И не кричи больше, как будто тебя режут. Не хватало еще
     привлечь внимание Стаи.
     - Что это за стая? - следующий вопрос сам соскочил с моего языка.
     Пастух посмотрел на меня:
     - Для мага ты кажешься слишком необразованным.
     - Я... молодой маг.
     Пастух недоверчиво приподнял одну бровь.
     - Я... ученик мага - поправился я невольно покраснев, (хорошо,
     что было темно).
     - Вот это больше похоже на правду - как бы про себя, но чтоб я
     тоже слышал, пробормотал пастух.
     Лунная Стая - начал свои объяснения Гарфункель - это... природное
     явление. Никто достоверно не знает, откуда она взялась. Есть мнение,
     что Стаю породила сама Мать Сыра Земля, когда мир был юным. Они
     бегут в лунном свете и поют песни о том времени, когда мир был очень
     молод, а Боги сходили на Землю и бились со Змеями. А за пса не
     беспокойся, к утру придет. Лунные волки - его старая любовь. Пушок
     никогда не упускает случая побегать вместе со Стаей и спеть
     несколько древних песен.
     - Ну что ж, ученик мага Зорь, пора отдохнуть.
     С этими словами пастух передал мне мягкую козью шкуру, на которой
     я благополучно проспал до утра. Снились мне громадные Пушки,
     сотканные из лунного света, они бежали по небу и пели, а над ними
     разворачивалась небывалая картина Великой Битвы Богов. Несколько раз
     за ночь доносился клич Стаи, но он не будил, а чудно вплетался в мои
     сновидения.
    
     ***
    
     После отъезда поморян в городище радимичей не происходило ничего
     примечательного. Урожай убран, а время больших осенних охот еще не
     пришло. Мужчины потихоньку укрепляли отпорный вал и городьбу вокруг
     поселения перед зимними стужами - вьюгами, когда от холода трещат
     деревья и ветер свистит и воет, в ярости наметая огромные сугробы, а
     вокруг рыщут голодные звери лесные и страшная адская стая.
     Вождь сидел в избе у окна, внимательно оглядывая, ощупывая
     охотничью справу, нашел, что тетива лука стала суховата, и принялся
     неторопливо снимать ее с тем, чтоб натянуть новую.
     Послышался негромкий скрип двери, на деревянный пол легла светлая
     полоска. Свертиг поднял голову с густой копной волос, перетянутых по
     лбу ремешком, и увидел Ярослава - молодого охотника, ходившего
     давеча в дозор и теперь зашедшего рассказать потом, что видел. Здрав
     будь, светлый вождь - с порога приветствовал Свертига молодой
     охотник.
     - И ты здравствуй, Ярослав - вождь встал навстречу, несильно, но
     как бы проверяя на прочность, хлопнул Яра по плечу: - садись,
     гостем будешь!
     - Ксеня! давай-ка нам чего-нибудь посытнее, парень с дозора только-
     только освободился. Позвав жену, вождь повел гостя к столу. Вошла
     жена Свертига, неся огромное деревянное блюдо с тушеным мясом
     немалой тяжести, которое, впрочем, держала без труда. Вождь был
     хорошим охотником, а жена его искусной хозяйкой так что в их семье
     еды было всегда в достатке. Для своих каждый охотник в граде
     охотился сам, только иногда организовывались общие облавы -например,
     для заготовки мяса на зиму. За мясом появился жбан с медом, соленые
     (хвала поморянам! )грибки да моченая брусника с недальнего болота.
     Поднося кушанья, Ксеня улыбалась, мимоходом расспрашивая гостя о
     житье-бытье, об отце - здоров ли? Мать Ярослава третьего лета
     померла, и мужчины вели хозяйство сами.
     Насытившись, Яр стал рассказывать:
     -Вышли мы с Кисеком на рассвете. В воздухе такая дымка прозрачная
     висит. Тихо-тихо вокруг, даже пичуги не щебечут - рано им еще, не
     проснулись. Идем мы, значит, до Сожи, а река широченная, в тумане
     другого берега не видать - и вода медленная, тихая, пар от нее,
     теплая-теплая. И тут вздумалось Кисеку, неуемная его душа,
     окунуться. А все ведь знают, что в предрассветный час опасней всего
     в воду лезть: как разбудишь, неровен час, деда-водяного, разозлится
     он и утянет на дно речное, под корягу. Ну, не удержал я его, скинул
     Кисек портки и бултых - в воду. Плещется, фыркает, и еще орет мне:
     какая вода, мол, хорошая да теплая. А дед Захарий, водяной, спал
     себе под бережочком, в тихом омуте - и конечно проснулся от
     поднятого Кисеком шуму. Ух и разозлился же он! Воду всю замутил,
     волну погнал, да как плеснет Кисека на берег вместе с волной! Из
     того и дух вон - насилу отдышался. А дед Захарий, отошедши после
     буйства признал своих, и с принятием подарка - краюхи хлеба,
     рассказал, что проплывала ночью большая плотина, а на ней хатка
     речного крестьянина, да только мало что от нее осталось, все
     погорело, бревна разворочены, а среди обломков -трое умертвых и тоже
     пожжены, покалечены. Трогать он ничего не стал, от греха подальше, а
     проводил плотину далече по реке. Вот так-то, вождь. Разделяться с
     Кисеком мы не стали - плот все равно уплыл, и решили, что погодя
     разведаем и верховья, откуда все это безобразие проплывало. А на
     восход от городища все тихо, только волчьи следы были - большие и
     много-много: что-то рано, сейчас еще в северных лесах должно быть
     полно дичи...
     ...Я вот что мыслю, вождь: пойдем мы с другом Кисеком вверх по
     Сожи, поглядим, может, что и откроется: тамошних водяных поспрошаем,
     нам водяной Захарий знак дал, чтоб не чурались нас жители тех мест.
     Олесю возьмем, она хорошо с лесным народом ладит.
     Вождь ненадолго задумался, подперев рукой голову и запустив пальцы
     в густую шевелюру на голове. Затем кивнул:
     -Хорошо, быть по-твоему. Попытайтесь дознаться, в чем дело. И, раз
     вы пойдете в ту сторону, заверните на задругу к тем людям, монахам,
     что приплыли с поморянами. Давненько ничего не слышно о наших
     соседях. Узнайте, как они живут.
     Встав из-за стола, гость чинно поклонился хозяевам: благодарствую!
     -Ну так прямо с утречка завтра и пойдем - обратился Яр к хозяину.
     -Добро - Свертиг согласно кивнул: - зайди к Северину, обскажи все
     как мне, он должен знать.
     После ухода охотника Свертиг вернулся к прежней работе, но через
     несколько минут отложил в сторону лук, на который нужно было
     натянуть новую тетиву из крепкой оленьей жилы и задумался:
     Что-то неладное происходит в лесах, темнится будущее. Может, и зря
     отпустил молодого чародея...
     Вождь повернулся к восточному углу избы, где на вышитом рушнике
     покоились малые изображения богов: Не оставьте без защиты детей
     своих, Боги Великие! Слезами нашими и потом умывается Мать Сыра
     Земля, кровью нашей платим мы щедрую дань вам, Великие Страшные
     Боги. Наша жизнь в воле вашей...
     Посидев еще какое-то время неподвижно, вождь резко тряхнул
     головой, словно освобождаясь от одолевших дум, встал, с хрустом
     потянулся, и пошел из избы на свет.
    
     Раннее утро: солнце еще не показало своего лика, и только зарево у
     горизонта, окрасившее облака в красно-золотые тона предвещало
     появление светила. За ворота града вышли три фигуры и, махнув на
     прощанье часовому, стоявшему утреннюю стражу на вышке у ворот,
     неслышно скрылись в лесу, с одного края, где не было полей,
     подступившем почти к самому отпорному валу, оставив лишь узкую
     полоску незанятой земли, исправно расчищавшуюся.
     Ярослав и Кисек - неразлучные друзья, отправились на разведку, а с
     ними - Олеся, младшая сестра Кисека, девочка лет тринадцати, но уже с
     норовом - как говаривал братец. В кожаных штанах и такой же рубахе
     Олеся была похожа на молодого паренька, тонкого и гибкого, но с
     сильными уже руками и острым глазом. Только яркий румянец да толстая
     коса каштановых волос, спадавшая из-под шапки, выдавали девушку, к
     тому же обещающую стать красавицей, повзрослев.
     Кисек и Ярослав шли чуть позади девочки. Они негромко
     переговаривались, не переставая следить за лесом - каждый за своей
     половиной, замечая каждое движение, каждый шорох, производимые
     лесными обитателями, не упуская ничего вокруг. Олеся беспечно
     перебегала от дерева к дереву, любуясь то гроздью ярких ягод рябины,
     то переливами света в струях ручейка. Она чувствовала лес, знала его
     добрые и дурные стороны, и не нуждалась в постоянной настороженности
     - при приближении опасности она сможет почуять ее заранее.
     Когда солнце висело уже высоко над верхушками деревьев, путники
     вышли к большой излучине. Здесь река разливалась широко, затопляя
     плоские берега и образуя топкое болотце, поросшее камышом и болотной
     ягодой, красневшей на частых кочках, торчащих тут и там из бурой
     воды. Но в середине течение реки оставалось сильным, и она
     серебристым серпом проносилась меж топких берегов.
     Это мелкое и теплое болотце облюбовали разные маленькие существа,
     называемые Волшебным народцем, или Первыми детьми Великих богов; а в
     просторечии звавшиеся водяными, русалками, болотниками и прочей
     пучеглазой мелочью вроде бочажников, щекотунов и омутников.
     Олеся сняла с плеча котомку и протянула ее брату, взяв несколько
     кусков хлеба и сладких медовых пряников.
     -Вы со мной не ходите, - тихо произнесла она, внимательно
     осматривая ближние камыши, - а то они могут испугаться, попрячутся
     и мы ничего не узнаем. И лучше отойдите за деревья и посидите там
     тихонько. Олеся подождала, пока друзья отошли за деревья и скрылись
     из виду, и повернула к камышам. Осторожно пробираясь где по топкой
     земле, где прыгая с кочки на кочку, девочка забралась почти в самую
     средину болотца и присела на кочке, негромко напевая непонятные
     слова, больше похожие на набор звуков, имеющих мало общего с
     человеческой речью. В мелодии было какое-то неуловимое очарование,
     она напоминала летящую по ветру осеннюю паутинку с каплями росы,
     сверкающими в лучах солнца. Напевая, Олеся оглядывалась кругом.
     Этого уголка осень почти не коснулась. Зеленела трава, камыш еще не
     распушил свои метелки, в воздухе носились большие сине-зеленые
     стрекозы и множество малюсеньких разноцветных бабочек, легкими
     облачками порхавших от кочки к кочке. На кочках пламенели ягоды
     болотной клюквы и качались куртины багульника. Просидев так
     некоторое время и пригревшись на солнышке, девочка почувствовала
     неодолимую дремоту, и стала тереть кулачками глаза, стараясь не
     заснуть, что являлось очень опасным на болоте: русалки мигом утащат
     зазевавшегося под корягу, в глубокий омут, и сгинет человек, будто
     его и не было. Наконец Олеся краем глаза уловила легкое движение, -
     как будто кто-то маленький перебежал от кочки к кочке. Еле
     удержавшись чтоб не вздрогнуть от неожиданности, она медленно
     положила перед собой пряник и снова стала напевать свою песенку
     тихим мелодичным голосом. Шевеление возобновилось уже ближе, и
     наконец к Олесе осторожно и робко подошло маленькое существо, лишь
     отдаленно напоминающее человечка, с большими, стоящими торчком
     ушами, покрытыми коротким зеленым пухом и острой мордочкой с черными
     бусинками глаз. Тело его было похоже на тонкий ствол дерева,
     покрытое зелено-бурой корой, с тонкими веточками-ручками. Очень
     осторожно Олеся перевела глаза на существо и улыбнулась.
     -Здравствуй, Мохноух, это же я, Олеся, ты меня не узнал? -
     спросила она тихо.
     Мохноух при звуках речи отскочил назад, но затем снова придвинулся
     ближе.
     -И вовсе узнал, я тебя давно увидел! - произнес он тоненьким
     противным голоском.
     -А что ж не подходил?
     -С тобой два верзилы пришли, я не хотел им показываться... И вдруг
     это не ты?
     -Но ты же меня видел, Мохноух! - удивилась девочка.
     -Кривда-бабушка шутить любит. - Коротко пояснил болотник.
     -А что это у тебя? - осведомился он, потянув носом, - никак,
     сладкий медовый пряник?
     -Угадал! Весело ответила Олеся - вот, возьми! - и протянула ему.
     Мохноух осторожно приблизился, мелькнула ручка-веточка, и он с
     подарком отскочил на прежнее место.
     -Послушай, Мохноух, - начала Олеся - я хочу узнать у тебя кое-
     что...
     Мохноух кивнул, но ничего не мог ответить: рот его был набит
     лакомством. Держа большой пряник обеими ручками, он поедал его с
     удивительной скоростью. Олеся терпеливо ждала. Наконец, собрав
     несколько последних крошек, Мохноух отряхнул ручки и, заметно
     подобрев и отбросив прежнюю недоверчивость, уселся почти рядом с
     девочкой.
     -Скажи мне, пожалуйста, опять начала она, медленно выговаривая
     каждое слово: видел ли ты плот речника, проплывший недавно вниз по
     реке?
     -Да, мы все его видели, - ответил болотник и почему-то снова
     отодвинулся.
     -Ты знаешь, что с ним случилось? Наш водяной, дед Захарий,
     говорил, что он весь обгорел. Мохноух долго молчал. Видно было, что
     его терзают сомнения: стоит ли делится знанием с человеком?
     Олеся потихоньку выложила перед собой еще пряник и краюшку хлеба.
     Мохноух вскинулся обиженно и отскочил совсем далеко.
     -Думаешь, я жду твоих жалких пряников?! - глупая девчонка! Если так
     _ то уходи, и забирай свои подачки!
     Казалось, малыш разозлился не на шутку. Олеся просительно
     протянула к нему руки:
     -Я вовсе не хотела тебя обидеть! Постой, Мохноух! Я просто достала
     хлеб, потому что принесла его нарочно для тебя, и не важно, скажешь
     ли ты что-нибудь или нет.
     Похоже, девочка говорила искренне, и малыш, успокоившись, подошел
     ближе, но все же не так близко, как раньше.
     -Хорошо - буркнул он сердито, - я расскажу тебе все, что знаю:
     Утром позапрошлого дня к нам прибежала насмерть перепуганная
     леснянка, что жила в дупле старого дуба выше по реке, и рассказала о
     взбесившемся великане - людоеде, страшном-престрашном, огромном-
     преогромном, с одним глазом. Он вышел из лесу, ревя и круша все на
     своем пути. А тут на беду речник проплывал как раз мимо, хотел
     пристать к другому берегу да не успел - великан, радостно взревев
     при виде добычи, бросился в воду, поймал плотину и выволок на берег.
     Людей поубивал - они даже не пытались защититься; хатку, срубленую
     прямо на плоту, разорил, а потом он наверное разбил горшок с углями,
     потому что все загорелось. Великан вытащил из пламени одно тело и
     съел. При этих словах Олесе стало нехорошо, в глазах помутилось, но
     она, переборов себя, стала слушать дальше. Болотнику, похоже, тоже
     нелегко давался рассказ, но он добросовестно описывал все ужасные
     подробности. А плотину он попросту спихнул обратно в воду, ее все
     видели. - Закончил он рассказ.
     -Мохноух...-после некоторого молчания спросила Олеся, - вы не
     знаете, кто это был?
     -Нет, - помолчав, ответил он - великана того раньше в наших краях
     не видели, но в него вселился Дасу-демон, и прийти могло это чудище
     откуда угодно...
     Мы тоже столкнулись с двумя великанами, одержимыми Дасу, они
     напали на городище - задумчиво произнесла Олеся. Наши охотники их
     убили, и Северин провел обряд очищения, тела их сожгли.
     -Вот это правильно, нельзя, чтоб дух их бродил свободно по лесу -
     пусть отправляется туда, где ему место - одобрил Мохноух.
     Солнце, как будто услышав грустную беседу, спряталось в тучи и
     сразу на болоте стало неуютно. Олеся зябко поежилась, подумав, что
     уже давно оставила товарищей в лесу и стала прощаться. Достав еще
     несколько пряников и хлеб, протянула Мохноуху:
     -Возьми, угостишь друзей, только не жадничай! - улыбнулась она,
     вспомнив, с какой любовью прижимал к себе первый пряник ее
     собеседник. Тот обиженно надулся: - Не думаешь же ты, что я буду
     пировать в одиночестве, презрев желания моих друзей - ведь все они
     здесь, ждут за кочками, боясь показаться, они очень робкие. И все мы
     очень, очень любим человеческие лакомства. Вот только достаются они
     нам не часто - вздохнул болотник.
     -Я ни в коем случае не считала, что ты можешь оказаться жадиной! -
     поспешила заверить его девочка, и я постараюсь приходить почаще, с
     гостинцами.
     -Вот здорово! У нас будут гостинцы! - обрадовался Мохноух и в
     избытке чувств заскакал вокруг Олеси, но тут же, вспомнив о чем-то,
     загрустил.
     -Мы все, и в лесу и здесь, на болоте очень боимся, - тихо произнес
     маленький болотник. Наши жилища разоряют, пугают нас и... убивают. У
     нас, конечно, есть своя маленькая магия: мы можем искусно прятаться,
     создавать небольшие иллюзии-мороки, путать следы, но мы бессильны
     перед той силой, что движет чудищами.
     Совсем грустная, Олеся подошла к друзьям, терпеливо дожидавшимся
     ее в ближнем лесу.
     Девочка пересказала Ярославу и Кисеку все, что поведал ей Мохноух,
     и разведчики решили подняться еще вверх по реке, самим осмотреть
     место, где великан напал на речника.
     Солнце почти зашло, когда они добрались до горелой поляны.
     Пепелище остыло, но смрадный дух еще витал над пожарищем. При
     тусклом свете заходящего солнца удалось разглядеть остатки страшной
     трапезы великана. Обходя пепелище, Ярослав наткнулся на что-то,
     блеснувшее при последних лучах, наклонившись, разглядел обгорелую
     руку, сжимавшую обломок ножа. К горлу подкатило, рот наполнился
     липкой, кислой слюной. Поспешно отойдя к краю поляны и повернувшись
     лицом к лесу, парень сделал несколько глубоких вдохов. К нему
     подошел Кисек.
     Нужно уходить. С заходом солнца сюда слетится вся нечистая сила,
     поплясать на останках невинно убиенных - тревожно произнес он.
     Пойдем, Яр, мы здесь уже ничем не поможем. Кисек оглянулся в поисках
     сестры. Олеся стояла на краю поляны, так и не подойдя ближе. Руки
     девочки были сжаты так, что побелели костяшки пальцев.
     Остановившимся взглядом она все смотрела, смотрела на пепелище и
     никак не могла отвести взгляда от этого кошмара.
    
     ***
    
     Поутру, попрощавшись с монахами, разведчики направились домой. Они
     рассчитывали через два дня добраться до городища: дорога была
     известна, и не надо было петлять. Но уже к середине дня Ярослав с
     Кисеком стали проявлять беспокойство. Они шли явно не туда, куда
     нужно. Хотя солнце должно было быть все время за спиной, оно
     постоянно съезжало куда-то в бок. Друзья старались выправить
     направление, но через какое-то время понимали, что опять идут не
     туда.
     -Что-то нас кружит, - произнес Яр. Олеся!- позвал он, - ты можешь
     понять, что происходит? На лбу девочки блестели капельки пота, хотя
     день выдался не из жарких. Она покачала головой:
     -Я только чувствую, как нас все время заворачивает. Наверное, мы
     попали в чей-то круг.
     -Как выбраться знаешь?
     -Уже поздно. Теперь придется идти до конца. По спирали.
     Яр упрямо замотал головой.
     -Ну-ка давайте руки, пойдем вместе. И следите, чтоб солнце было
     сзади... Ну...пошли...
     Идти становилось все труднее, требовалось все большее усилие для
     того, чтоб оторвать ноги от земли. Вдруг стало очень жарко, лес
     замер, не было ни дуновения ветерка. Олеся внезапно остановилась.
     -то? - спросил ее брат.
     -Я знаю, куда нас тащит! На Одинокую плешь.
     Идущие по обеим сторонам парни застыли.
     -Этого нам только не хватало! - пробормотал Ярослав.
     -Оборони нас Великие Боги! - в страхе произнес Кисек, сотворив
     руками охранный знак.
     ...Одинокая плешь пользовалась очень, очень дурной славой... Когда-
     то никакой плеши не было, а была на том месте избушка колдуна.
     Знался он с темным волшебством, а потому жил один в лесной глущебе.
     Никто толком не знал, чем именно он занимался, но избу его обходили
     за целый дневной переход. Если кто по неосторожности ли, по незнанию
     ли, заходил ближе, так его и не видели больше... а через время
     объявлялось в лесу чудо-юдище пугающее, нападающее на всех без
     разбору, а по ночам плачущее голосом человеческим. И жил сколько-то
     лет этот колдун, наводя ужас на всю округу и творя черное колдовство
     свое, да, видно, не угодил чем-то Богам Великим, наслали они огонь
     небесный. Испепелила та молния огненная и жилище колдуново черное и
     самого его и сколько-то лесу вокруг. Осталось место выжженное -
     плешь одним словом, и ничего не росло на ней с тех пор, а как было
     то место дурным, так и осталось. Видно, в саму землю-матушку
     впиталась злоба колдунова черная да колдовство его адово. Иногда
     просыпалась плешь и начинала кружить путников, заманивая к себе, в
     самое сердце. И после смерти колдуновой не многим удавалось уйти с
     той плеши живыми, а только говорили, что если силен духом, тверд
     сердцем и не убоишься чудищ призрачных - уйти можно. Еще баили, что
     ежели у человека своя магия есть - то она поможет выбраться.
     - Подожди, друг, молитвы читать, чай, живы еще! - Ярослав покрепче
     ухватил за руку Олесю _ обереги у нас есть, сам Зорь ладил, его
     наговор верный, перед любой напастью устоит.
     - Эх, его самого бы сюда! - вздохнула Олеся _ ну да ладно, чего
     раньше времени отчаиваться.
     - Ты, Олеська, давай в середину - проговорил Ярослав - вся
     надежда на тебя, ты у нас известная кудесница, а уж мы тебя
     поддержим, как сможем.
     Друзья опять крепко взялись за руки, и пошли, уже не заботясь о
     направлении: кривда-бабушка сама выведет. С каждым шагом идти
     становилось все труднее, но остановиться они тоже не могли, какая-то
     сила все время тянула и подталкивала их к неведомой цели.
     Поглощенный борьбой Яр не сразу заметил, как изменился лес вокруг.
     Деревья больше не стояли на месте, они вытягивали корни из земли,
     яростно махали огромными ветвями и шатались, будто опившись
     хмельного напитка. Здоровенный многовековой дуб со страшным скрипом
     вырвал могучие корни из земли и преградил им путь. В толще коры
     появилось лицо, перекошенное страданием, издало скрипучий горестный
     вопль и опять сморщилось, покрылось трещинами, миг - и это опять
     просто толстая дубовая кора. Тут и там раздавались еще крики,
     издаваемые деревьями. Олеся не хотела слышать эти ужасные, полные
     отчаяния вопли. Заткнуть уши она не могла, обе ее руки крепко
     сжимали Ярослав и Кисек. Тогда она стала про себя молить деревья
     замолчать, успокоиться, но крики не смолкали, напротив, становясь
     все громче и ужасней. Не выдержав, Олеся закричала сама. Ей
     казалось, что она так кричит целую вечность, прежде чем поняла, что
     никаких звуков, кроме ее голоса больше нет. Успокоившись, девочка
     огляделась по сторонам. Рядом, ничего не замечая, упрямо шагали
     парни, и она, к собственному удивлению все еще шла на своих ногах.
     Деревья стояли как в обычном лесу, будто бы мгновение назад и не
     кричали, не метались в ужасе. Зато начало быстро темнеть. Причем
     темнел как будто сам воздух. Меж стволов заметались мрачные тени со
     светящимися краснотой точками глаз. Сумрачников становилось все
     больше, они собирались в темные тучи, шелестя и издавая противный,
     на грани слышимости писк.
     ...Гнусные упыри...
     Кровопивцы с шумом проносились у нее над головой, задевая
     призрачными крыльями
     Еще немного и они осмелеют. От такого количества мерзких тварей не
     отбиться. - Девочка пожалела, что под рукой нет дикого чеснока, что
     растет на луговинах у реки - его запаха вампиры боялись пуще всего.
     Не придумав ничего лучше, она стала представлять себе длинные
     зеленые стебли с качающимися маковками соцветий, душистые
     луковицы...Запах! Олеся постаралась как можно отчетливее представить
     чесночный запах. Вот выдергивается из земли луковица, очищается от
     кожуры и белая мякоть хрустит на зубах, распространяя терпкий дух,
     пощипывает язык... С жалобным писком последняя тварь исчезла за
     деревьями.
     И опять все по прежнему: они идут по лесу и крепко держатся за
     руки. Олеся почему-то знала, что останавливаться нельзя ни в коем
     случае, что тогда-то и будет самое страшное, а пока они движутся,
     переставляют ноги, - может, еще и выберутся. Из земли вырастали
     руки, настоящие человеческие руки, они хватали за ноги, старались
     повалить, а если упадешь, уже не встать - эти ужасные руки разорвут,
     растащат по кусочкам; и Олеся все шла, спотыкаясь, через лес живых
     рук и не падала иногда только благодаря парням, с двух сторон
     поддерживающим ее.
     Из-за дерева выскользнула темная тень. Встав перед девочкой,
     незнакомец расхохотался ей прямо в лицо.
     - Тебе никогда не выбраться из круга! - глумливо прокаркала тень -
     скоро ты все равно упадешь, и тебя разорвут! Разорвут!... ХА! ХА!
     ХА!...
     Страшное лицо с черными, пустыми провалами на месте глаз и носа
     нависло над Олесей.
     - Но ты еще можешь уцелеть, - свистящим шепотом забормотала тень ей
     в ухо - Все дело в них, в этих дурнях, которые держат тебя так
     крепко! Избавься от них! - Тень дохнула и Олесю обдало удушающим
     запахом гнилья и тлена. - Избавься от них! -вкрадчиво нашептывала
     тень, - вырвись из их цепких захватов и ты будешь свободна! Посмотри!
     - вдруг заорала тень - ЭТО ВОВСЕ НЕ ЛЮДИ! Тебя окружают чудовища!
     Олеся невольно повернула голову и вместо брата увидела
     страхолюдину, сжимающую ее руку в когтистой черной лапе.
     Отшатнувшись, она закричала. Обернулась к Яру, но с той стороны тоже
     стояло чудовище, с клыков капала липкая слюна... В отчаянии Олеся
     забилась между чудищами, пытаясь вырваться
     - Вот видишь! - встряла тень - Это чудовища! Пожелай, чтоб они
     погибли! Представь, что их пожирает пламя! И они сгинут, сгинут на
     веки! Ты освободишься!
     В отчаянии Олеся закрыла глаза, не в силах больше смотреть на
     тень, на чудищ, сжимающих ее руки... Сжечь их! Сжечь! И чудищ и тень
     и эти ужасные деревья вокруг... Но что-то тут не так. У чудищ
     огромные, жесткие лапы с когтями, впивающимися в плоть... Но она по
     прежнему чувствует тепло и мягкость человеческих ладоней. Олеся
     сжала руку брата и почувствовала ответное слабое пожатие. Открыв
     глаза, она опять увидела тень с маской смерти вместо лица. Ярость
     поднялась из глубин ее существа. Эта тварь чуть не заставила ее
     убить брата и друга! Сузив глаза, Олеся пристально посмотрела прямо
     в черные провалы на лице тени. Ярость, поднимавшаяся, копившаяся в
     ней, выплеснулась наружу ослепительным, обжигающим пламенем, которое
     охватило тень, превратив ее в пылающий факел. Тень издала леденящий,
     разрывающий уши вопль и ярким пламенным языком взметнулась в небо.
     Наступила мертвая тишина. Не прекращая механически переставлять
     ноги, девочка огляделась. Кисек и Ярослав шагали рядом, никаких
     чудовищ. И - о ужас! Они были почти в центре плеши, там, где
     копилось, средоточилось и изливалось наружу все зло.
     Ну осталось чуть-чуть, миновать Плешь - и все, может и выберемся,
     вот сейчас, еще немного...Неожиданно земля бросилась Олесе в лицо,
     вышибло дух, в глазах потемнело. В следующий миг она лежала на краю
     пропасти и удерживала повисших на ее руках за краем друзей. Плечи
     выворачивало, дикая боль разошлась от рук по всему телу... Стиснув
     зубы и шипя от боли она вцепилась им в руки мертвой хваткой, краем
     удивившись, что она, такая маленькая, может удержать двух
     взрослых парней. Постепенно они все вместе сползали в пропасть.
     Олеся отчаянно шарила ногами, в надежде отыскать какую-то опору.
     зацепиться... Со всех сторон визжали, кричали, шептали голоса:
     "сбрось их, отпусти, пусть они падают, зато ты останешься! Что тебе в
     них! Это всего лишь глупые парни, отпусти их и ты уцелеешь! Ну же!
     Давай!" плача от бессилия, мотая головой, стараясь не слушать
     навязчивые голоса, такие искушающие, сулящие облегчение,
     отдых...Последняя опора ушла из-под ног, и начался безумный полет в
     никуда. Дико закричав, девочка потеряла сознание.

"Откровенный разговор" | Основная страница