Рецензия.
"Добронега" В. Романовский

       Знаете, я всегда испытывал некоторую слабость к историческим романам, распространяется она и на такой жанр, как историческая фантастика.
       Почему? Да потому что я прекрасно представляю, КАКОЙ объем материала надо освоить автору для того чтобы повествование чувствовалось достоверным. Ведь всегда найдется въедливый читатель, который не упустит случая бодряще ткнуть автора в теплое и пахучее, ежели обнаружит ерунду совершеннейшую, я уже не говорю об историках, любящих рвать творцов, одной ногой заступивших на их минное поле, на тряпки. Тряпки - вещь в хозяйстве полезная, их можно использовать, например, для протирки пыльных монографий пророков исторического культа. Ведь история, наряду с прочим, во многом вопрос веры, так по крайней мере это выглядит с точки зрения обывателя .
       Посему, учитывая вышесказанное, автор должен быть предельно подкован и аккуратен при живописании исторических картинкоф и повествование должно как минимум выглядеть достоверным. Чтобы оно на самом деле было таковым, слава богу от беллетриста не требуют, законы жанра иные. За достоверностью - это к профисторикам (и пусть они передерутся). Задача, романиста, как мне видится, несколько иная - передать колорит эпохи, нюансы быта, нравов, отношений, но одновременно с этим постараться не перегрузить текст ненужными деталями, подробностями, которые как правило утомляют и расстраивают капризного читателя. Что, нам не нужен капризный читатель? Дык, он нынче весь такой, потому что, во-первых его- читателя недонцовой катастрофически убывает, а во-вторых выбор макулатуры слишком велик.
       С этих позиций Владимир Романовский с задачей безусловно справился.
       С одной стороны мы имеем дело с детальной (автор, снимаю шляпу, мое уважение Вам за трудолюбие) проработкой исторического контекста романа: от личностей (тех самых о роли в истории которых так любят все поспорить на разных уровнях: от кухонного до научного) до нюансов быта, одежды, языка. С другой стороны роман безусловно отличает здоровая детективность сюжета. Есть интрига и она возбуждает в читателе интерес осваивать пространство книги: страница за страницей.
       Есть одна деталь, особенность, которая выделяет "Добронегу" из ряда романов, написанных в этом жанре. Язык. Будучи любителем изящной словесности, я не мог не получить удовольствие от того, как автор написал роман: слова, обороты, понятия. И, знаете, что меня позабавило особенно? Автор не просто использует лексику, обороты исторической эпохи, в рамках которой происходит действие романа, нет ему этого мало. Владимир постарался обогатить древнерусский своими лексическими конструкциями, фразеологизмами и выглядит это довольно органично, подчас не сразу понимаешь, что данное слово - есть творчество г-на Романовского, никогда в ходу не бывавшее. Это чрезвычайно забавляет, а какие аллюзии, чего только стоит пара "хвой"- "хвоеволие".
       Но в своих лексических изысках, как мне кажется автор немного увлекается. Если этимология таких слов, как "хвой", "хорла", "арсель" - темна и остается целиком на совести автора, то корни слова "поссать", столь нежно и по-детски любимого Владимиром, вряд ли так глубоко уходят в старину седую. В тексте, в репликах героев, есть анахронизмы, безусловно способные доставить читателю с выраженным чувством юмора удовольствие, но вряд ли относящиеся к описываемым историческим реалиям. Не могу сказать, что это сильно портит текст, но, согласитесь, поворчать-то для приличия надо.
       Тем более, что с точки зрения читателя придраться в романе особенно не к чему. Он интересно написан, с изрядным чувством юмора, в отдельных местах хотелось смеяться аки конь (то бишь просто ржать), а качественная проработка исторического материала и собственные языковые эксперименты придают роману дополнительную пикантность заставляя читать его не отрываясь.
       Резюме: "Требую продолжения банкета" (с).