| |
- Ты все понял, Василий? -
спросил, выходя из машины, высокий широкоплечий мужчина лет сорока с
небольшим, одетый в элегантный серый плащ, - Жди меня здесь, сиди
спокойно, что бы ты не увидел... И, что бы тебе не показалось.
- Товарищ генерал - майор, а может
все-таки мне с Вами? - начал, было молодой человек, сидевший за рулем
черной "Волги".
- Вася, ну что ты в самом то деле? Это
всего лишь встреча с одним моим старым добрым знакомым.
- И все же я...
- Товарищ лейтенант, вам ясен приказ?
Через несколько секунд генерал уже
скрылся за деревьями, обступившими заброшенную лесную дорогу. Он
мерно шагал по ночному лесу, и окружающая темнота, казалось, совсем
ему не мешала. Генерал переступал через незаметные даже днем корни и
сгнившие стволы, глубоко ушедшие в землю, отводил рукой
загораживающие дорогу ветви. Ни разу не сбился он с выбранного
направления. Хорошо знавшие генерала, увидев его в эту минуту,
изумились бы тому, как разительно переменилось лицо этого человека.
Оно, прежде грубо - властное, было теперь преисполнено ледяного
спокойствия и какой - то сверхчеловеческой мудрости. Во взоре его
светились громадная внутренняя сила и суровая непреклонная решимость.
Мало кто сумел бы выдержать этот взгляд, не опустив глаза. Лес
неожиданно кончился. На небольшой поляне, за низеньким ветхим забором
стоял рубленый дом под тесовой крышей, с высоким крыльцом и
побеленной печной трубой. В окнах горел неяркий желтоватый свет.
Генерал улыбнулся. То была холодная, недобрая ухмылка, не сулившая
обитателям домика ничего хорошего. Бесшумно ступая, он прошел по
тропинке через незапертую калитку, поднявшись на крыльцо, распахнул
дверь и перешагнул порог. За несколько секунд генерал окинул взглядом
скромное жилище, освещенное керосиновой лампой, стоявшей на
подоконнике. Большая изразцовая печь, широкая самодельная кровать,
старые и новые книги на полках вдоль стен, медный, позеленевший от
старости рукомойник. За квадратным некрашеным столом сидел и дремал
сильно уже немолодой человек, в накинутой на плечи ватной безрукавке.
При появлении генерала он торопливо вскочил. С удовольствием вошедший
увидел, как мгновенное изумление сменяется на лице хозяина
неподдельным испугом.
- Я приветствую тебя, Даон, во имя
завтра и вчера, - церемонно произнес он на языке, понятном из живущих
на Земле лишь им двоим, - я очень рад видеть тебя...
- Здравствуй, Фаргирм, - ответил
по-русски старик после секундной паузы, - Здравствуй... И прости, что
не могу разделить твою радость. Что же смущает тебя, мой старый друг?
- столь же церемонно и преувеличенно вежливо, и вместе с тем с
нескрываемой иронией спросил тот, кого назвали Фаргирмом.
Лицо его собеседника вдруг приобрело
точно такое же каменное выражение, как и у вопрошающего. Он вновь сел
за стол. Как ты все таки нашел меня Фаргирм, неужели я совсем ослеп и
оглох, что ничего не почуял? Пододвинув ногой колченогий табурет,
незваный гость тоже сел.
- Не беспокойся, все твои способности
остались при тебе. - уголки его губ насмешливо дрогнули, хотя голос
оставался размеренным и спокойным. - Просто я искал тебя без помощи
магии, способами принятыми среди людей. Я знал, что ты не сможешь
жить как обычный человек, и обязательно займешься чем - то сродни
своему искусству. Остальное было делом времени. Ну а как мне удалось
выяснить, в какой именно из миров ты скрылся, так же как где именно в
этом мире ты обосновался - это уж, с твоего позволения останется моей
тайной.
- Долго ты искал меня? - тихо спросил
Даон.
- Почти двести лет.
- И как ты жил все это время?
- Говорю - же, искал тебя. Служил в
жандармах, в НКВД, в КГБ... А как жил ты? Впрочем, можешь не
рассказывать... Врачевал людей и скотину, ворожил безмозглым
девчонкам на женихов, и, должно быть, был не раз женат, - помнится,
ты был неравнодушен к смертным женщинам...
- Да, Фаргирм, все правильно, все так и
было, - кивнул Даон. - Только почему ты говоришь об этом с таким
презрением? В моей жизни здесь было немало хорошего; и я, наконец,
обрел покой. Ты, конечно, вряд ли меня поймешь. Ты всегда был другим;
даже наше поражение тебя ни капли не изменило.
Старик вздохнул, и вдруг пристально
взглянул Фаргирму в лицо.
- Что тебе нужно от меня, Фаргирм? Сущие
пустяки... Всего-навсего Талисман Хурана.
Даон смертельно побледнел при этих
словах, глаза его в ужасе округлились. Он порывисто вскочил, но тут
же вновь опустился на стул под каменно - тяжелым взглядом Фаргирма.
- Послушай... - выдохнул он, наконец,
справившись с собой, - Я не могу понять, как ты узнал... но не в этом
дело... Ответь мне Фаргирм, чего ты хочешь? ! Ты ведь сам говорил еще
тогда, что наш мир стал совершенно иным, и изменить что-либо уже не в
нашей власти. Ты ничего не добьешься, какими бы силами ты не
располагал; только разрушишь то, что еще уцелело. Или ты просто
желаешь отомстить?
- Я рад, что ты не стал унижать меня и
себя ложью, отрицая, что Талисман у тебя, - спокойно и чуть
насмешливо произнес маг, - Но ты напрасно беспокоишься о судьбе мира,
который называешь нашим, - он не интересует меня уже очень давно.
- Зачем же тебе тогда Талисман Хурана? !
- тоном человека, загнавшего противника в ловушку, воскликнул старик.
- Что ж, не вижу причин это скрывать...
С его помощью я намерен взять власть здесь, в этом мире. В моем
мире... Сперва в этой стране, - сделать это сейчас будет совсем
несложно, а после и на всей планете.
- Ты хочешь власти над людьми? -
пробормотал Даон, и в его голосе звучало бесконечное удивление. - Но
зачем? ? Ведь мы... Я хочу сказать: Фаргирм ты же не человек...
Впервые за все время их разговора
Фаргирм искренне рассмеялся.
- Как ты до сих пор этого не понял,
Даон. Человек остается человеком во всех мирах, сколько их ни есть,
как бы он себя не именовал, и, кем бы ни считал себя сам. Пусть он
даже бессмертен... почти бессмертен. Людям для их же собственного
блага, - продолжил он, нужен властитель возвышающийся над ними,
неподвластный их ничтожным страстям и желаниям. Бессмертный чье
могущество беспредельно, а власть несокрушима, - кто еще сможет
устроить их жизнь лучше? Здешнее человечество живет неправильно,
многое нужно будет изменить...
Лицо его хранило ледяное спокойствие,
голос был бесстрастен, словно он размышлял вслух о вещах отвлеченных
и малозначительных. Но глаза Фаргирма давали ясно понять: то, о чем
он сейчас говорит, уже очень давно стало смыслом и целью его жизни.
Но вспомни: не ты первый ищешь власти над миром смертных; и ты должен
помнить, что ничего хорошего из этого не выходило. Ни для этих миров,
ни для наших собратьев Ты забываешь, Даон, кое о чем весьма важном, -
те, о ком ты упомянул, желали обрести эту власть не для блага людей,
и даже не ради самой власти. В ней они видели только орудие для
достижения своих не относящихся к делам смертных целей. Кроме того,
эту власть у них оспаривали им подобные. А в этом мире бросить мне
вызов будет некому, - он высокомерно усмехнулся.
- Хорошо, - старик устало махнул рукой,
- может быть ты и прав, не знаю. Но вспомни, какими силами повелевает
Талисман Хурана, кто и что подчиняются ему. Неужто ты полагаешь что
тебе удастся справиться с Теми, Кто За Пределом... - Даон опасливо
понизил голос. - Тебе с ними не сладить, ты погибнешь, сам и погубишь
невесть скольких людей, к которым причисляешь себя. Но ведь удавалось
же это создателю Талисмана. Ты же знаешь, Фаргирм, Предшествующим
было ведомо многое, что утрачено нами безвозвратно. Это уже мои
заботы отрезал Фаргирм. Отдай мне Талисман Хурана, и уходи в любой из
миров, если боишься. Впрочем, можешь остаться, если хочешь. Мой мир
достаточно велик. Старик вздохнул. Я давал клятву... Брось. Само
Всемогущее Время освободило тебя от нее. Не осталось ничего из нашего
прошлого, - в голосе Фаргирма прозвучала вдруг глубокая горечь. Уже
давно нет ни тех, кому ты давал ее, ни даже тех, чьим именем ты
клялся. Кто может знать это наверняка, - еле слышно прошептал Даон.
Повисло напряженное молчание.
- Послушай, Фаргирм, - вдруг умоляюще
воскликнул Даон, - Я взываю к твоему разуму; ты ведь был едва ли не
умнейшим среди нас... Ты сказал правду, - уже нет почти ничего из
того, что было дорого всем нам. Подумай, ну, сколько нас еще осталось
рассеянных в тысячах миров. Десятки? Сотни? Неужели же ты отринешь
последнее, что еще...
- Ну, хватит, - рявкнул Фаргирм,
поднимаясь, - Ты отдашь мне Талисман Хурана? ! Старик лишь покачал
головой в ответ.
- Очень жаль... За время, многократно
меньшее, чем потребовалось бы самому тренированному и ловкому
человеку, Фаргирм опустил руку в карман плаща, ладонь его сжала
рукоять "Беретты" и, не вынимая оружия, он нажал на спусковой крючок,
мгновением позже осознав, что опоздал.
Пробыв в одиночестве минут десять,
лейтенант вышел из машины. Он постоял некоторое время, заложив руки в
карманы, глядя в усыпанное ледяной крупой звезд, прозрачное осеннее
небо. Потом закурил, опершись о капот "Волги" Чувствовал он себя,
почему-то не очень уютно, непонятная тревога, сверлила, не отпуская
сердце. Василий отбросил уже второй окурок, когда из лесу, откуда-то
издалека донесся громкий сухой треск. Потом еще раз... И еще...
Василий похолодел, вдруг поняв, что означает этот звук. Словно тугая,
взведенная до отказа пружина внутри него начала стремительно
разворачиваться. Рванув дверь, лейтенант выхватил из-под сидения
короткоствольный автомат и, на бегу передергивая затвор, метнулся в
лес. Туда где трещали выстрелы.
Первая пуля, коротко взвизгнув,
отскочила от невидимой преграды и, брызнув щепками, врезалась в
потолок. Вторая, ушедшая сразу за первой, разбила окно. В надежде,
что у старика не хватит сил отразить их все, Фаргирм выпустил подряд
еще полтора десятка патронов. Когда затвор пистолета, лязгнув, загнал
в ствол последний патрон, невидимое простым глазом свечение,
окружавшее Даона, погасло, но в тот же миг оружие было выбито из руки
Фаргирма, и грянувший выстрел угодил в потемневший от времени
циферблат часов с кукушкой. А Даон уже занес, словно для удара, левую
руку. Прямо в лицо Фаргирму устремился поток ослепительно белого,
даже на вид испепеляюще горячего огня. Устремился и погас, встретив
на своем пути маленькое облачко серого тумана. Дом содрогнулся от
фундамента до крыши, с полок посыпались книги и нехитрая утварь.
Старик еще силен, - только и успел подумать Фаргирм, отражая
последовавший почти сразу за первым второй магический удар, и
одновременно нанося свой.
Стрельба внезапно прекратилась.
Лейтенант замер на бегу, едва не упав. Напряженно вслушиваясь в
шелестящую лесную тишину, он почувствовал вдруг, как мелко-мелко
затряслась земля. Накатила и схлынула сгибающая плечи тяжесть.
Одновременно к горлу подступила отвратительная тошнота, будто в
животе зашевелился клубок змей. Через секунду все потонуло во вспышке
красного огня... и перед глазами Василия возникло удивительное яркое
видение. У подножия черных, зеркально блестевших скал, возвышавшихся
над каменистой пустыней под темно-лиловым небом, стоял человек в
белом одеянии. Его напряженный взгляд был устремлен к далекому
горизонту, где на фоне бледного зарева грозно двигались исполинские
тени. Лицо его почему-то показалось лейтенанту странно знакомым, но
понять, на кого он похож, Василий не успел, видение исчезло, и он
обнаружил, что сидит на холодной земле, обняв ствол молодой сосенки.
Какое то время, пытаясь отогнать колючую резь в висках, он пытался
сообразить: что это с ним творится? Но тут вновь ослепительно
блеснула багровая зарница, и словно пропасть разверзлась у него под
ногами.
Лампа погасла, сплющенная в лепешку, но
зато ярко засиял кувшинчик матового стекла, неприметно стоявший на
полке. Вот где ОН спрятан!! Мысль, как близка от него - только
протяни руку, вожделенная цель переполнила Фаргирма хищной радостью.
Только на краткий миг он отвлекся , но и этого оказалось достаточно.
Темное, цвета остывающего металла пламя взметнулось и опало на том
месте, где стоял Фаргирм. Он остался невредим, но его невидимая
защита исчезла, бесследно сожранная колдовским огнем. Однако времени
для второго удара у Даона уже не оказалось. Лишь несколько бессвязных
слов, отозвавшихся мгновенной, но почти непереносимой болью во всем
теле, произнес Фаргирм про себя...
Где - то бесконечно далеко, в иной
вселенной, услышав долетевший через неизмеримые бездны зов,
пробудилось спавшее уже Бог весть, сколько лет в глубочайшей пещере,
бесформенное чудовище, представить которое был не в силах разум
человека, и бросило мимолетный взгляд, сквозь толщу времени и
пространства на крошечную планетку, вращающуюся вокруг тусклой
маленькой звездочки, чтобы тут же погрузиться в сон...
В этот миг, на едва пришедшего в себя
лейтенанта дохнуло вдруг из ниоткуда запредельным космическим
холодом, и что то чему не подобрать названия, краем своим задело его
сознание, едва не сведя с ума...
Даон закричал, и крик этот, исполненный
непереносимой боли и муки, прозвучал для его противника победной
музыкой. С искаженным, мертвым лицом старик, скорчившись, рухнул на
пол. Мельком пожалев об истраченных без толку патронах, Фаргирм
принялся готовить последнее, добивающее заклятье, представавшее перед
его внутренним взором в виде огненного копья, направленного в
неподвижно распростертую фигуру. Уже побежали по стенам быстрые темно
- фиолетовые отблески, уже заклубилась в воздухе мутная дымка, но тут
Даон, должно быть, собрав остаток сил, сделал ответный выпад. Даже
многократно усиленный, он не смог бы причинить магу ни малейшего
вреда, но целью его на этот раз был не Фаргирм. Направленный в самое
слабое звено колдовских сплетений, он вдребезги разнес их. Шар
оранжевого плотного огня возник под потолком, и беззвучно лопнул,
осыпав все вокруг множеством искр. Покачнувшись, Фаргирм скрежетнул
зубами - освобожденные магические силы, подобно разорвавшейся цепи
больно ударили его. Даон уже вновь стоял на ногах, и вновь
схлестнулись невидимые всесокрушающие смертоносные потоки энергий...
Лопались, как хрупкие прутики толстые бревна, со свистом летел вверх
сорванный с крыши тес... А свет, лившийся из кувшинчика, с каждой
секундой разгорался все сильнее, обычный человек давно бы ослеп, но
сражающееся обращали на него не больше внимания, чем обычные люди -
на неяркое осеннее солнце.
Он стремительно летел (или падал?) в
бесконечном океане черной пустоты. Навстречу ему проносились
неведомые светящиеся существа (он откуда то знал, что они живые).
Призрачные многоцветные медузы, рои танцующих огоньков, подобных
множеству пчел. переливчатые облака, сотканные из одного света
десятков чистейших оттенков. Василий попытался оглядеть себя, но не
увидел своего тела. Я умер - подумал он. Умер. Теперь я в том мире,
куда попадают после смерти... Он и вправду существует. Мысль эта не
вызвала у него почему то ни страха, ни даже волнения. Он просто
принял ее к сведению...
Мрак неожиданно застлал его взор, и
лейтенант ощутил, что лежит ничком на холодной земле, уткнувшись
лицом в сырые опавшие листья. В ушах звенело, и тело почти не
повиновалось ему. Однако он хорошо чувствовал его; тело у него, слава
богу, есть. Значит жив.
Превозмогая головокружение, он вскочил
и, с неиспытанным доселе ужасом увидел, как разительно переменился
окружающий мир. Все вокруг заливал мерцающий серебристо - синий
бледный свет, словно бы шедший ниоткуда. Множество синих, лиловых,
зеленых искр носились стремительно туда-сюда низко над землей, и
воздух казалось, прочерчен пулеметными трассами. Клочья жемчужного
тумана кружили меж деревьев, оставляя за собой прихотливо
закрученные, быстро тающие спиральные следы.
Призрачные существа, схожие с теми,
которых он видел в забытьи, появлялись прямо из воздуха, чтобы тут же
исчезнуть. Вздрагивала время от времени земля, а над вершинами
деревьев стояло яркое белое зарево.
- Господи... да что же это твориться?! -
пробормотал, еле шевеля онемевшими губами, лейтенант, изо всех сил
давя рвущийся из глотки безумный крик.
Мысль о том, что наступает конец света,
стрелой пронеслась в его взбаламученном сознании, но тут налетел,
взвив листву, обжигающий ветер, зарево мигнуло, и словно граната
взорвалась внутри его черепа.
...Снова и снова возникали перед ним,
стремительно сменяя друг друга картины множества миров - изломанные
горные цепи под беспощадным солнцем, бурные моря, Удивительные,
совсем непохожие на земные леса, странные животные, растянувшиеся во
весь горизонт пожарища и поля битв, усеянные останками незнакомых
боевых машин, руины не-людских городов. Медленно придя в себя, он
обнаружил, что стоит на коленях, обхватив руками раскалываемую жуткой
болью голову, и стонет. Потусторонний свет и призраки исчезли, а
может быть остались позади, потому что зарево сияло уже рядом.
Неимоверными усилиями лейтенант пригасил боль, подобрал валяющийся
автомат и, почти не соображая ничего, побрел на подгибающихся ногах в
его сторону. На поляне, куда он выбрался, было светло как днем. В
трех десятках шагов от него стоял полуразвалившийся, скособоченный
дом. Из окон, из дыр в развороченной крыше, из всех больших и малых
щелей били потоки бело- голубого света. Это не было знакомое уже ему
мертвенное и тусклое гнилушечное свечение. Нет, то был яркий, живой
свет, порожденный источником громадной силы - так могла бы светить
остановленная неведомым ухищрением молния. И - опять неведомо как он
понял - там, за бревенчатыми стенами сейчас твориться что-то
страшное, и именно там сейчас находиться генерал. Внезапно слепящий
свет погас. Изба затряслась, словно по стенам ее прошла судорога,
съехала на бок, осыпаясь последними досками крыша. Выбитая тяжелым
ударом взвилась в воздух и, кувыркаясь, упала в каком то метре от
оцепеневшего лейтенанта дверь. Что - то басовито гудело, внутри дома
клубилась тяжелая чернильная тьма, прорезываемая алыми сполохами.
Фаргирм сознавал, что терпит поражение.
Он уже почти не нападал, только отражал атаки Даона. Он чувствовал,
как с каждой секундой все больше теряет свою силу - ту неведомую и
непонятную даже для мудрейших из подобных ему, делающую мага тем, что
он есть. Как исчезающе мало ее в этом мире! Как долго, по крупицам
собирал Фаргирм эту силу, и хранил в ожидании решающего дня! И вот у
его противника оказалось больше этой драгоценной силы. Пусть
ненамного, на малую толику, но и этого будет достаточно, чтобы
уничтожить его. Его, Фаргирма, способного жить вечно! Ну почему он не
пристрелил Даона сразу, без всяких разговоров, он бы наверняка
успел... Слуха мага коснулся перезвон множества колокольчиков -
сигнал того, что силы его почти исчерпаны. И тогда ярость обреченного
вспыхнула в нем, затмив на мгновение все остальное. И он сделал то,
на что не решился бы никогда, будь у него хоть тень надежды на
победу...
Волшебство, сотворенное им было совсем
простым, но за ним могла последовать мгновенная гибель,
растянувшаяся, однако, для него самого на неисчислимое количество
полных неизбывными страданиями лет. Свет, шедший из уже начинавшегося
плавиться кувшинчика померк, и в грудь Фаргирму уперся ослепительно
черный луч.
В сознание лейтенанта ворвался
грохочущий водопад звуков. Треск раздираемых небес, истерический
хохот сорвавшихся с цепи демонов, заглушая который тысячи и тысячи
нечеловеческих, но осмысленных голосов ревели, завывали, ухали,
визжали, как будто необозримое войско чудовищ радостно приветствовало
своего предводителя, в ожидании которого провело целые эпохи.
То что творилось с ним Фаргирм не смог
бы передать словами ибо не было ни в одном из ведомых ему языков
пригодных для этого слов. ... Окруженный непроницаемым мраком стоял
он на неровном полу маленького, готового рассыпаться домика, стоящего
среди густых лесов, на планете Земля - одной из тысяч таких же, или
подобных ей. Но, одновременно, через него проходил поток
переплетенных меж собой вселенных. Поток, где хватило бы места
мириадам галактик, с их будущим и прошлым; и одновременно сам Фаргирм
был частью этого потока миров Он слышал непостижимую, сводящую с ума
своей красотой и силой музыку мироздания, и знал, что в силах
привнести в ее звучание свои ноты. Это нельзя было сравнить ни с чем,
и его переполняла до краев бесконечная радость, неведомая доселе, В
ней воедино сливались высочайший восторг и животное удовольствие. Но
даже ее перекрывало грандиозное и непередаваемое ощущение
беспредельного могущества, нет - ВСЕСИЛИЯ... Однако какая то часть
его разума осталась незатронутой, и где-то в глубинах своей
нечеловеческой души маг содрогался, осознавая, насколько
противоестественны и чужды источники обретенной им мощи. Тьма
поглотила Даона. То не было обычное отсутствие света, даже его
малейших проблесков. Это была тьма иного рода: нечто материальное,
почти осязаемое, даже как будто живое.
- Он сделал это, он все-таки решился!! -
простонал он, падая на колени, - Он сделал это!!
Тьма, порожденная орудием, созданным во
времена, о которых не осталось и памяти, для оставшихся неведомыми
целей одним из тех, кого избегали вспоминать даже в мыслях выпивала
его силы, туманила разум, словно растворяя его в себе. Даон понял,
что его жизнь закончилась, и, быть может, заплакал бы, потому что
бессмертному умирать стократно страшнее, чем тому, кто изначально
знает свою судьбу. Но он не мог себе этого позволить, ибо оставался
долг, исполнить который он был обязан, во что бы то ни стало... И
хотя его магическая сила была почти уничтожена окружающим мраком, их
должно было хватить. Он сосредоточился и различил в однородной,
глухой черноте еще более черные, шевелящиеся, схожие со щупальцами
тысячирукого спрута потоки. Еще усилие - и к одному из них
протянулась тонкая, серебристая нить...
Фаргирм позабыл обо всем, и о Даоне и о
оставшемся незавершенном поединке, но вспомнил внезапно почуяв как в
том мире, где осталось его тело все резко и странно переменилось. Не
без труда вернув большую часть (но не все) своего Я в принадлежащую
ему материальную оболочку, он напряг все свои старые, и вновь
обретенные чувства, устремив их в бывшую немалым препятствием, даже
для него нынешнего, темноту... Неужели? ! Нет, не может быть! ! Его
враг тоже, каким то образом, обрел доступ к Талисману Хурана и
вот-вот обрушит на Фаргирма всю его мощь. Впервые за невесть сколько
времени маг испытал подлинный, останавливающий сердце ужас. Нет, не
поддаваться страху! Нужно упредить того, кто так долго стоял на его
пути... Перед внутренним взором мага вспыхнули, и побежали друг за
другом цепочкой, огненно рдеющие, переменчивые знаки. То был приказ
страшным неисчислимым силам, ныне находящимся в его власти... Через
доли секунды все на многие километры вокруг будет испепелено, и
только Талисман, да еще Фаргирм - его владыка и повелитель останутся
невредимы...
... Тьма вырвалась из дверей, окутав
готовый рассыпаться дом, и над возникшим черным облаком поднялась,
уходя ввысь колонна зеленого света, пронизанная змеящимися молниями.
Казалось, река изумрудного огня низвергается с небес...
Я просто сошел с ума, мне все это
кажется - подумал лейтенант. Сама по себе чудовищная, мысль эта
сейчас принесла ему громадное облегчение. Но то была последняя мысль
в его жизни. Исполинский вихрь поднял его высоко в воздух, и,
закрутив, швырнул прямо в сплетение пылающих струй.
... Перед тем, как исчезнуть, сгинуть
бесследно во всепожирающем пламени нездешнего мира, Фаргирм успел
понять: его враг все же успел, нанес свой удар одновременно с ним. Он
умер, зная, что проиграл.
Прибывшие на место катастрофы люди долго
не могли прийти в себя, потрясенные до глубины души всем увиденным.
Молча, не в силах понять что-либо, бродили они среди поваленных,
мертвых уже деревьев, разглядывали вырванные с корнем столетние ели,
с которых осыпалась побелевшая хвоя, и разнесенные в щепки дубы.
Долго стояли они возле вбитой в землю груды металлического крошева -
то было все, что осталось от машины. Потом, успокоившись, они
тщательно осмотрели и обшарили все, что только можно, пытаясь найти
ответ - что же здесь все-таки произошло. Но никто из них, конечно, не
обратил внимания на маленький - меньше ногтя мизинца серый камешек,
лежавший на месте исчезнувшего дома среди оплавленных кирпичей и
тонкого серого пепла.
|
|