© Андрей Терещенко (lestat@nm.ru)
ИСПЫТАНИЕ
Вокруг была весна и цвели каштаны, а навстречу шла Она. Тоненькая и стройная, девушка грациозно плыла по аллее, и розовые благоухающие свечи, роняя нежные лепестки, в восхищении склоняли перед ней свои соцветия. Ее модные титановые туфли оставляли в асфальте аккуратные вмятины, платье с металлическим отливом бережно облегало стройные бедра, а светящийся нимб над головой был ареной для скачек золотых чертиков в серебряных колесницах.
- Привет! – Бросил я, проходя мимо.
- Привет! – Она недоуменно оглянулась, и наши взгляды встретились.
- По-моему, мы где-то встречались. - Промолвил я, надевая дежурную улыбку номер один.
- Долго фразу сочинял? – Она надменно улыбнулась. – Или знакомый поэт написал?
- Это квинтэссенция из техники стихосложения Байрона. – В ее глазах мелькнула тень заинтересованности. - Его поэзия очень красива. Почти так же красива как ты. – Я начал поедать ее глазами, и она слегка покраснела.
- Думаешь, комплимент сразил наповал? – Она нахмурила тонкие, изогнутые серпами брови и откинула с лица непослушную прядь каштановых волос. – Ты похож на героя из сериала про шпионов.
- Я так же неотразим, как они? – Спросил я, пригрев на лице дежурную улыбку номер два.
- Ты так же банален и пафосен! – Она фыркнула, и, резко развернувшись на шпильках, зашагала прочь.
- Постой, красавица! – Я в два прыжка догнал ее и загородил дорогу. – Быть может, я – твоя судьба?
- Еще мгновение, и ты станешь проклятием последних минут моей жизни! – Она нахмурилась, и в ее серых глазах засверкали серебристые искорки гнева.
- Не умирай! – Я рухнул коленями в пыльный асфальт. – Живи вечно и дари мятущимся душам полет красоты!
- Умирать? – У нее вытянулось лицо, и задрожали губы. – Ты что себе позволяешь!?
- Ты сама сказала: «…проклятием последних минут моей жизни». Из-за меня, конечно, бросались с моста, - я начал загибать пальцы, - выбрасывались в открытый космос, заходили в террариумы с крокодилами и в клетки со львами, но ты… Не делай этого, не надо! – Мои глаза наполнились мольбой, и я притворно заломил руки.
- Среди моих знакомых еще не было шутов! – Она захохотала, запрокинув голову, и дождь каштановых волос окропил ее плечи. – Меня зовут Анна. – Девушка протянула мне руку.
- А меня – Дар. Стану шутом, если ты будешь моей королевой. – Я пожал изящную ладошку и пружиной подпрыгнул вверх. – Предлагаю отметить наше знакомство.
- Где?
- Мне нравится кафе «Император». – Я мечтательно улыбнулся. – Оно совсем близко, и там очень вкусные чанахи. Пройдемся?
- Идем, приглашение принимается! А что такое «Чанахи»? – Она пожала плечами. – Это зверьки, запеченные в фольге или газированные напитки?
- На холмах Грузии печальных… Ты пиццу когда-нибудь ела? – С деланным любопытством осведомился я.
- Ела. – Анна посмотрела на меня сбоку, и заходящее солнце осветило точеный абрис ее лица. - Но это было очень давно, еще в детстве.
- Чанахи – это жидкая пицца. – Я сложил руки чашей. – В маленький горшочек кладется вся еда, которая есть в доме…
- Всю еду в маленький горшочек! – Она язвительно усмехнулась. – А поместится?
- Поместится, если сдобрить твоим сарказмом. Так вот. Кладем в горшочек маленькие кусочки мяса, картофеля и овощей, добавляем специи, заливаем водой и ставим все это в печь, но только на живой огонь. – Я сделал паузу и замедлил шаги. – Такой же, как горит в моих глазах при виде тебя.
- На таком огне можно быка зажарить! – Аня улыбнулась и снова покраснела.
- Вот и кафе, прошу Вас! – Я в легком полупоклоне указал рукой на старый крейсер, стоящий в некотором удалении от аллеи.
Мы прошли несколько десятков метров по мягкой изумрудной траве и оказались у изъеденного временем и непогодой корабля. Его массивный, но не лишенный хищной грации корпус был подобен огромному великану, попавшему в путы темно-зеленого плюща и бирюзовых лиан. Я толкнул ногой металлическую дверь, и мы вошли.
Дизайн зала был прост, даже небросок, но весьма недурен. На срезах командных, смотровых и прочих палуб, которые с трудом угадывались в ломаных очертаниях зала, располагались уютные столики, в центре возвышалась слабо мерцающая в полутьме стеклянная колонна, а вокруг нее огромной аспидно-черной змеей вила свои кольца барная стойка. Официанты и бармены были раздеты со вкусом. Весь их наряд ограничивался кольцами и пластинами, переливающимися ртутью и прикрывающими не более одной десятой атлетически сложенных тел. Везде был металл и стекло. Черное и серое. Прозрачное и стальное.
- Ты знала, что мы придем сюда? – Я улыбнулся и оглядел ее серебристо-серый наряд. – У тебя даже глаза сталью отливают.
- Твоя ирония может превратить эту сталь в свинец. – Аня решительно направилась к ближайшему столику. - В расплавленный пулевой свинец. – Добавила она, уже садясь.
- Тогда я стану мишенью, предназначенной для этого свинца. – Сказал я, устраиваясь напротив.
- Не обольщайся. – Она приблизила ко мне свое прекрасное лицо. – По-моему, тебя сразят лишь серебряные пули.
- Что будете заказывать? – У столика материализовался полуголый официант и предложил электронное меню.
- Мне ничего не нужно, ангелы не едят земную пищу. - Я взял в руки меню и выбрал нужные пункты. - А девушке принесите бутылку шампанского.
- Как скажете. – Официант удивленно пожал плечами и понесся прочь.
- Еще два бокала и ассорти. – Крикнул я вслед, и ласково, как ни в чем не бывало, посмотрел во взбешенные глаза моей визави.
- Это твой фирменный стиль общения с девушками, или я отстала от модных течений? – Аня покраснела, и отрешенно мяла салфетку в тонких нервных пальцах.
- Мне нравится, когда девушки краснеют. – Я скользнул взглядом по румянцу на ее щеках. - Это говорит о том, что они впитали субкультуру, близкую к традиционной земной.
- Ты всегда такой?
- Какой?
- Игриво-ироничный, но какой-то искусственный, ненастоящий…
- Разрешите? – Подошедший официант разлил шампанское в высокие хрустальные бокалы.
- Я не искусственный. – Мои пальцы отбивали на белой поверхности скатерти сигнал «SOS». - Я всегда играю не ту роль.
- А какой ты без игры?
- Я скучный. Скучный и тусклый, как неграненый алмаз. – Я усмехнулся. – А еще я скромный. Скромный как бог.
- Скромный Нарцисс… – Аня теребила в руках сумочку и задумчиво смотрела на пузырьки хорошего настроения, струящиеся по стенкам моего бокала. – А ты стихи писать пробовал? У тебя должно получиться.
- Пробовал. – Я взял в руки бокал. – Предлагаю тост за примирение и перемену места дислокации.
- И куда понесут нас бурные воды судьбы?
- К океану романтики, где навсегда утонет мой цинизм.
- А что всплывет взамен?
- Может быть, хрусталь души? Ведь стекло – это расплавленный песок, а душа, она как стекло, чтобы стать прозрачной, должна подвергнуться высокотемпераментной обработке любовью. – Я протянул вперед свой бокал.
Ударили в голову кровь и вино,
Глаза источают любовь и желанье,
И губы зовут к поцелую давно,
Так выпьем за то, чтоб мечты стали явью.
Я закончил декламацию и встретил ее наэлектризованный взгляд.
- За мечты! – Сказала она, и в воздухе рассыпались искры хрустального звона.
Потом мы пили шампанское и говорили. Говорили много и обо всем… Мы были разными людьми. Я родился на цветущей Земле, Аня – на умирающей Хлое, ее поступление в Академию было продиктовано искренним желанием, а моя любовь к космосу была привита любящими родителями из-под палки, она горела театральными страстями, а я – гладиаторскими боями… Она не любила ничего из того, чем жил я, а мои мысли витали в миллионах парсек от ее, но искра, проскочившая в перекрестье наших взглядов уже привела нас к берегу океана и звала дальше, в пьянящую ожиданием неизвестность…
- Давай присядем? Вон на тот камень у воды. – Я обнял ее за плечи и, вытянув руку, указал на серый валун у кромки прибоя.
Мы сели на обточенный волнами кусок базальта и замолчали. Океан урчал огромной довольной кошкой, растянувшейся у наших ног. Волны лениво накатывались друг на друга, разбивались в белую пену и рождали мириады брызг, которые яркими бриллиантами сверкали в лучах заходящего солнца.
- Кстати, стихотворный тост твой? – Аня щурилась, глядя в раскрашенное закатом небо.
- Мой. - Я положил руку ей на талию. – Сочинил персонально для тебя.
- А кроме меня, есть кому сочинять?
- Нет. Есть только ты и ветер моих мыслей, рвущийся в темные закоулки твоей души. Открой мне душу?
- Дар, у меня уже есть парень. – Сказала она и грустно на меня посмотрела.
- Завидую ему. - Я скользнул поцелуем по теплым манящим губам и весело улыбнулся. – Я вызову его на дуэль, мы будем сражаться, пуская солнечные зайчики в глаза друг другу, и умрем, задавленные сотнями тушек пушистых зверьков…
- Ты невозможен! – Она прижалась ко мне и склонила голову на плечо. – Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь.
- Ты веришь в любовь с первого взгляда? – Я заглянул ей в глаза, чтобы она утонула в моих.
- Еще не знаю… – Аня взъерошила мне волосы на затылке. - Я медленно влюбляюсь в соперника по «Охоте», представляешь? И нам с ним нужно пройти Испытание Первой Ступени *. – Она зябко поежилась. - И выхода нет: в Академии останется тот из нас, кто парализует другого.
- Аня, выход есть всегда! И не говори ничего! – С жаром сказал я и прижал указательный палец к ее губам. – Можно не стрелять. Вообще не стрелять! И тогда ты вылетишь из Академии вместе с соперником, который тоже влюбляется в тебя!
- Это невозможно. – Она достала из сумочки станер и перевела его в учебный режим. – Знаешь, как зовут моего соперника?
- Догадываюсь, его зовут Дар. – Я вытащил из кобуры свой станер и выбросил его в океан.
- Прости! Прости меня, если сможешь! Я люблю тебя! – Она направила на меня оружие, нажала на курок, и мир рассыпался на тысячи осколков.
* * *
- Вот так мы познакомились с Вашей бабушкой. – Седой подтянутый старик обвел взглядом семерых ребятишек, зачарованно внимающих его рассказу, и налил себе красного вина.
- Деда! – Возмущенно закричал семилетний мальчуган. – Ты специально поддался, а она выстрелила! Тебя из Академии выгнали, как же после этого ты на ней женился?
- Вырастешь – поймешь! – Старик положил морщинистую руку на вихрастую макушку.
- Дед, а ведь бабушка не была навигатором, она учителем математики всю жизнь проработала!
- Она прошла испытание и ушла из Академии через неделю после меня. Только ей ничего не говорите! Обещаете? – Старик заговорщицки подмигнул и широко улыбнулся.
- Да! – Ответил нестройный хор детских голосов.
- Я есть хочу! – Заплакала девочка лет пяти. – Баба Аня пирог обещала!
- Несу, несу! – Седовласая сухонькая старушка просеменила к столу с ароматно дымящимся яблочным пирогом на деревянном подносе. – Кушайте, дорогие мои!
- Бабушка, а расскажи нам про Академию…
апрель 2001
* Испытание Первой Ступени - термин, характерный для периода 3210-3236 годов, обозначает поединок между двумя студентами Академии Космического Флота Доминиона, в котором каждый знает приметы соперника и должен первым парализовать его выстрелом из учебного станера. В Академии остается победитель, проигравший студент подлежит отчислению.