| |
(последний рассказ о драконах)
Маленький монастырь близ
Труа был разбужен ранним утром достаточно бесцеремонным образом. В
ворота монастыря требовательно дубасили кулаком. Судя по звону -
стальным.
На стук выполз заспанный привратник,
путаясь в рясе. Что-то бормоча себе под нос о том, что все честные
люди в такую рань спят, а не по дорогам шляются и ворота выламывают,
распахнул створки. И едва не был снесен грудью жеребца
Подоспел какой-то
крестьянин, судя по всему - монастырский работник, взял коня под
уздцы. Хотел было помочь рыцарю спешиться, да наткнулся на колючий
взгляд из-под шлема и застыл. А рыцарь так и остался в седле, подобно
металлической статуе. Неподвижно ожидал, пока настоятель подойдет
поближе. За спиной рыцаря монахи неодобрительно перешептывались, кося
глазами в стальную спину. Припоминали - каким по счету смертным
грехом является гордыня? А, брат?!.. Наконец появился и
отец-настоятель.
Статуя перегнулась в седле:
- Благородный рыцарь Ги из Сен-Дизье
испрашивает благословения, святой отец! На богоугодное дело
испрашивает! Можно сказать, на подвиг! - и криво ухмыльнулся.
Аббат обмахнул его распятием:
- Да пребудет с тобой Господь, сын мой!
Сейчас же прошу разделить со мной скромный завтрак... - и
заторопился, подметая двор подолом сутаны.
Рыцарь легко соскочил с коня, перебросил
поводья крестьянину:
-Коня провести по двору, дать остыть.
Накормить, напоить! И смотри у меня!
-Смотрю, смотрю, как же! - уважительно
сказал крестьянин, разглядывая внушительный кулак. И добавил
вполголоса:
-На проповедь не останетесь, ваша
милость? Сам святой отец читать будет! Очень у него душевно выходит,
право слово. Заслушаться можно... И понятно все, не то что некоторые
попы...
Настоятель монастыря слыл в округе
человеком весьма благочестивым...
Священник
-...А теперь идите с миром,
дети мои, и помните, что не оставит вас Господь милостью Своей. Но
помните также, что надлежит и вам деяниями своими укреплять дело
Господа на грешной земле, ибо в сердцах наших - место боя между
Господом и Врагом Человеческим, и поразить его можно лишь волею
нашей!
"Странно, - подумал аббат, - где же я
мог слышать эти... или почти эти слова? И почему я произношу с
кафедры то, за что многими годами раньше сам отправлял на костер?
Неисповедимы пути Твои, Господи!" - и перекрестился, что прихожане
приняли как знак окончания службы. Впрочем, так оно и было...
Священник глядел вслед человеческой
реке, вытекавшей из храма.
"Эти люди почитают меня чуть ли не за
святого - и все потому, что мне удалось вылечить несколько
эпилептиков, да призвать к ответу местных распоясавшихся баронов. -
терзался он. - А я веду ученые беседы с богомерзкой тварью, которая
мне таковой ну никак не кажется. Господи! Простишь ли ты раба
Твоего?!"
Горькие мысли его были прерваны
радостным воплем служки:
- Святой отец! Святой отец! А рыцарь-то
уже уехал!
- Ну уехал, и Господь с ним... -
пробурчал аббат.
- Так он не просто так уехал, а на
подвиг! Дракона убивать! Святой отец, да что с вами?!...
Монастырь именовался в
честь святого Лоренцо - вот и не верь после этого в совпадения! Аббат
монастыря - отец Филипп до сих пор не мог избавиться от испанского
акцента и продолжал именовать себя во всех бумагах отцом
Фелипе...
Дракон
Люди глупы. Это настолько
очевидно, что не требует подтверждения. И существовать рядом с ними
было бы вовсе невыносимо, если они в придачу не были бы столь смешны.
Они абсолютно прогнозируемы в своих желаниях и помыслах, и совершенно
непредсказуемы в целях их достижения. Впрочем, это им нисколько не
помогает. Вон там, в углу пещеры, - присмотритесь повнимательнее! -
валяются обугленные кости тех из людей, кто думали иначе...
Иногда среди них попадаются
действительно интересные экземпляры, которые могут говорить со Мной.
Некоторых из них даже не интересует Моё золото. Кстати, о золоте - не
спрашивайте Меня, почему мы собираем - собирали? - его. Из Моих
знакомых этого не знал никто. Так уж повелось... если угодно, можете
считать это традицией. Я мог бы просто позволить каждому из этих,
закованных в металл, унести немного, если бы это не повредило Моей
репутации...
Я слишком стар, и иногда сбиваюсь... о
чем это Я? Ах да, о людях. Как Я уже говорил, среди них бывают,
бывают... Последним примером тому может служить тот маленький
человечек, жрец их очередного бога - совершенно не помню, которого из
множества, люди так часто меняют своих богов... Его зовут Фелипе.
Иногда он приходит ко Мне - и тогда мы беседуем, что неплохо помогает
от скуки, одолевающей меня последнее время - веков десять-пятнадцать
по их счету. Он забавляет Меня своими наивными суждениями, а Я
рассказываю ему их человеческую историю. Это совсем несложно - можно
сказать, что вся она прошла на Моих глазах. Ну, по крайней мере,
самая интересная ее часть. И право же, это совсем небольшая плата за
избавление от скуки.
Если бы Я знал, что такое "друг",
наверное, Я мог бы сказать, что мы с ним - друзья. В следующий раз
надо не забыть подарить ему несколько камешков - пусть он сделает
своему богу что-нибудь приятное из них.
Видимо, Я - последний из Древних. Видимо
- потому что Наш род никогда не отличался повышенной общительностью с
себе подобными. Это дает мне право думать о себе как о явлении в
своем роде уникальном, думать - как о Себе. Я давно не помню своего
имени - да и зачем мне оно сейчас, когда таких, как Я, больше нет?
Поэтому Я именую Себя так, как называют Меня люди.
Я - Дракон!
Рыцарь
Ненавижу! Не-на-ви-жу! Всех
их ненавижу - и этого святошу, лопающегося от собственного
благочестия, и монахов этих, дармоедов долгополых. Магистра ненавижу
- не подхожу я, видите ли, для его Ордена хваленого! Еще, тварь
такая, лишением рыцарства грозится! "Вы видите этот перстень, Ги?
Достаточно лишь приложить его к этому пергаменту, чтобы во всей
Европе вас перестали считать рыцарем. И если вы немедленно не
покинете командорию Ордена, мне придется это сделать!" Козел старый,
облезлый! Да провались твой Орден вместе с тобой и всеми
командориями! Не больно-то и хотелось!
И папашку своего ненавижу!
Не мог больше из походов да войн добра натащить! Так нет же, едва на
три года хватило. А дальше-то что? Что дальше, я вас спрашиваю?!
Жаль, помер родитель - а то сам бы убил, зарубил к чертям!
Да что ж это такое??? Сговорились они
все, что ли?! Куда местный староста сельский смотрит - вся дорога
каменюками завалена, того и гляди, конь ногу сломит... Что ж ты,
зараза четвероногая, спотыкаешься? Н-н-на тебе, скотина, н-н-н-н-на
еще!
Дракона этого тоже ненавижу. Не видел
еще ни разу, а все равно ненавижу. Заранее. Потому что потом некогда
будет. А золото его - люблю.
Себя, даже себя ненавижу - за бедность
мою!
Господи! Господь всемогущий, всеблагий,
всепрощающий! Зачем от меня отвернулся, где помощь Твоя?! Тебя,
Господи, ненавижу больше всех...
Тот, которого нет
Вы умеете играть в шахматы?
Нет? Тогда наверняка хоть раз видели, как это делается. Так вот,
представьте себе шахматную партию. Не простую, а когда по обе стороны
доски - один и тот же игрок. Который к тому же остановил часы и
вышел. А доска осталась на столе, забытая.
Стоят фигуры на доске, стоят,
покрываются пылью. Мечтают о руке, которая передвинет их - ну хоть на
клетку! Или просто коснется фигурки, смахнув пыльный налет времени с
ее лакированной поверхности, погнушавшись древним принципом "тронул -
ходи". Вдохнув жизнь своим прикосновением - в пешку ли, в ферзя...
Нет игрока. Не откроется дверь в зал. И
стоят на доске недвижимые фигуры, грезя о всемогущей руке. Наособицу
- три деревяшки, искусно вырезанные неведомым мастером.
Дракон, священник и рыцарь.
***
... Ги подошел к пещере,
предусмотрительно оставив коня там, где дракон никак бы не смог до
него добраться.
Голова дракона медленно, мучительно
медленно появлялась из темного зева пещеры, раскрывая огромную пасть,
и когда Ги наконец сбросил с себя оцепенение и поднял меч, к рыцарю
метнулась от деревьев щуплая фигурка в развевающейся рясе. Отец
Филипп встал между драконом и Ги и, подняв распятие, закричал:
- Сын мой, умоляю вас!..
На короткий миг Ги
почудилось невозможное - будто аббат закрывает своим телом мерзкую
тварь. Но мгновением позже священника слизнула струя огня,
извергнутая ящером. Странно, но когда рыцарь опустил клинок на
толстенную чешуйчатую шею, дракон не оказал никакого сопротивления. В
стекленеющих глазах отпечаталось изумление. Внимательно
присмотревшись, в них можно было бы разглядеть и сожаление, но рыцарь
не заглядывал в глаза мертвой рептилии.
О драконах в окрестностях
Труа с тех пор никто не слышал, отец Фелипе удостоился беатификации,
а рыцарь Ги выскреб до основания драконову пещеру, пожертвовав
монастырю с десяток золотых - от щедрот, и ударился в загул. Вполне
возможно, что и умер бы от пьянства, если бы раньше не скончался от
дурной болезни, подцепленной им от гулящих девок в веселых кварталах
Лиона.
Доска опрокинулась от шального,
бесстыдного порыва ветра, и рассыпались по полу фигурки,
раскатились...
|
|