Сергей Марей 'Tommy' |
Выключатель |
"Выключатель"
Мощный светильник
неуверенно мигнул и погас. От ламп дневного света остались одни
лиловые угольки; в кабинете сразу обосновались сумерки. Надсадный
визг бормашины сменился низким гудением и замер, пройдясь вибрацией
по кончикам пальцев... в коридоре захлопали двери, послышались
встревоженные голоса, кто-то пробежал мимо кабинета и все стихло.
"Закройте рот",- сказала досадливо Вера Сергеевна, отводя в сторону
"рукав" с неподвижно замершим бором - "похоже, у нас на этаже опять
пропало электричество. Прополощите и сплюньте." Худощавый мужчина
послушно наклонился над плевательницей, явив взору бледную шею и
несвежий воротник голубой рубашки. "Не пропало", - поправил он,
выпрямляясь и вытирая испарину со лба, - "а отключилось. И правильно
сделало: вы меня едва насквозь не пробурили!" Бледность, залившая
было лицо пациента, сходила на нет; на скулах анатомически проступили
мощные жевательные мышцы, видно было, как натянулись связки,
поудобнее устраивая нижнюю челюсть.
Однако челюсть, похоже, не привыкла
долго оставаться в покое...
-- Послушайте, доктор. Что у вас за
заморозка? Во рту все задубело, а как вы сверлить начинаете, так хоть
на стену лезь! Терпеть невозможно!
-- Это у вас от страха. Я сделала два
укола лидокаина, сильное обезболивающее... если бы вы так не боялись
- ничего бы не почувствовали.
-- Да? А вы покажите мне дурака, который
идет зубы лечить и "так не боится"! Мне такие что-то не попадались...
скажите уж прямо - эта заморозка на меня не действует, а ничего лучше
у вас нет!
"Вколоть ему еще? Или
ультракаином полить?", - подумала устало Вера Сергеевна, откатывая
процедурный столик к окну - "пусть вовсе язык отнимется... не
загрызет ведь, так обслюнявит. И чтоб я еще взяла левую работу на
вечер... Боже мой, что это?! Там же дети!" Последние слова она почти
выкрикнула, так что пациент моментально очутился рядом, словно кресло
по совместительству подрабатывало катапультой. За окном сгущались
сумерки, территория больницы на первый взгляд выглядела вполне
обыденно... деревья, дорожки, соседний корпус... корпус!
Белесым призраком здание возникало из
темной листвы. Окна чернели ровными рядами, нигде ни огонька; не
видно дежурной лампочки у входа... И даже сквозь двойные стекла
доносится многоголосый испуганный визг. "Черт возьми, я же не знал",-
пробормотал за левым плечом пациент - "я же не думал, что так
выйдет... ну максимум - этаж, но чтобы так..."
Вера Сергеевна развернулась так, что со
столика звонко посыпались инструменты, чпокнула упавшая ампула.
Худощавый пятился, глядел оторопело. Вид у него был настолько
виноватый, что признайся он сейчас хоть в поджоге рейхстага, хоть в
преждевременном закате солнца - поверилось бы с легкостью. Именно
такой вид следовало принимать для явки с повинной. И Вера Сергеевна
поверила. "Ты что ли выключил?!", - рев стоматолога сотряс кабинет,
метнулся эхом между кафельных стен. Курс медицинской этики,
старательно вызубренный Верой Сергеевной в институте, похоже,
раскатился по полу вместе с инструментами. Или просто решил не
высовываться.
-- Понимаете, это во многом спонтанная
реакция, - голос пациента упал до шепота - это не нарочно, просто
было так больно, а я с электричеством как бы...
-- Больно?!! Значит, твоих рук дело?! А
ты знаешь, что вон в том корпусе четыре детских отделения, а? Там
трехлетние лежат без родителей, знаешь это?! Две сотни детей! Ты
понимаешь, что там сейчас творится?! Включай свет, идиот, пока никто
с лестницы не упал!!
Худощавый побледнел и
уцепился за подлокотник кресла, тяжело, боком уселся. Суетливо дернул
пуговицу у горла и оторвал, смахнув с лацкана значок. По коридору
опять торопливо простучали каблуки, во дворе слышались голоса.
-- О боже... но я не могу, точнее, не
смогу... это мое подсознание, защитная реакция на боль... я сам
просто не сумею, не знаю, как...
-- Черт тебя задери, телепат хренов!, -
Вера Сергеевна боролась с отчаянием - ты же как-то погасил его, а? Ну
так и сделай наоборот!
-- Да как "наоборот", если я не знаю,
как гасил?! Был этот зуд, свист, горелыми костями пахнет... и тут
вдруг боль, боль! Как игла, как спица, до самой шеи!
-- Тьфу!
Бесполезно... может, там
уже нашли электрика? Одного взгляда за окно хватило, чтобы понять,
что электрика не нашли, или нашли, но пьяного... да и поможет ли
электрик при такой поломке? В одном из окон верхнего этажа мелькнул
луч фонарика, во двор въехала машина "скорой" со включенными фарами.
За спиной послышался долгий вздох, тяжелый вздох разумного существа,
страдающего от несправедливости мироздания. Повернувшись, Вера
Сергеевна обнаружила, что "телепат" бессильно откинулся в кресле,
глядя в потолок; но не это было главное. Прямо перед ней на
разгромленном столике лежал самый тяжелый инструмент хирургического
набора - байонета, щипцы для удаления коренных зубов... округлые
рукояти удобно легли в ладонь. Все встало на свои места.
Подходя к креслу, стоматолог негромко
сказала: "Откройте рот". Челюсть выполнила команду раньше, чем
откликнулось погруженное в себя сознание; пациент успел только
расширить глаза, и стальные зубы байонеты сомкнулись на его
собственном зубе. "А вот теперь придется потерпеть", - сказала Вера
Сергеевна проникновенно - "и посидеть тихо-тихо, не то все
раскрошится. Осколки тоже можно удалить, но при живом нерве и без
наркоза это очень, очень неприятно". В сумерках рот казался черным
провалом на безжизненно-белом лице, коленом Вера Сергеевна ощутила,
что "телепата" бьет крупная дрожь. Перехватив половчее рукояти -
работа предстояла не из легких - она негромко продолжила: "Не надо
так бояться. Целый зуб удаляется сравнительно быстро, за пять-шесть
секунд. Правда, корни у вас крепкие, так что может оказаться немного
дольше". Послышалось нечто похожее на судорожный вздох. Больше
медлить было нельзя, и Вера Сергеевна начала первое скручивающее
движение.
Свет зажегся на третьей секунде. Торжествующе взвыла бормашина, затрещали наперебой лампы, заливая кабинет неестественно ярким светом. Швырнув щипцы с зажатым в них зубом в лязгнувшую от неожиданности плевательницу, Вера Сергеевна метнулась к окну. Детский корпус сиял всеми окнами! И даже мертвенно-синее дежурное освещение запертых на ночь процедурных и операционных сейчас радовало глаз. Стоматолог рванула раму, окно крякнуло и распахнулось. В кабинет хлынул прохладный осенний воздух, и стало слышно, как над корпусами, над дорожками и деревьями, над всей больницей летит, набирая силу, разноголосое и нестройное детское "Ура-а-а!!!"
***
В автобусе было тесно, ехать пришлось стоя на задней площадке, в окружении чьих-то не слишком любезных спин и черного клеенчатого тубуса. После двух неудачных попыток дотянуться до ближайшего компостера Вера Сергеевна решила ехать зайцем. На третьей остановке выходить... можно и сэкономить, тем более что подработать сегодня не получилось. Вот ведь хорек ненормальный!
Долговязый длинноволосый парень, ехавший в обнимку с тубусом, с любопытством разглядывал соседку. Симпатичная женщина (почти средних лет, определил для себя обладатель тубуса) в глубокой задумчивости держала перед собой непробитый билетик. Аккуратно взяв билет, длинноволосый лязгнул компостером и с подчеркнутой любезностью вернул проездной документ владелице. "Закройте рот", - поблагодарила задумчивая Вера Сергеевна.
Сергей 'Tommy' Марей 23.07.99