Юрий Трон

Доблестный рыцарь сэр Генрих фон Гомбольд поправил плюмаж и яростно оскалил зубы, впрочем, скрытые забралом. Его меч яростно ревел, разрезая воздух и вонзаясь в одетые в кожу и шкуры тела. Он легко рассекал деревянные, обтянутые кожей и металлическими полосами щиты, легкие кожаные латы, которые и доспехам то назвать нельзя. Так, баловство одно. То ли дело у него – доблестного крестоносца, орудия Святой Матери Церкви! Толстый железный панцирь, наколенники.… Ни одного уязвимого места – высокая железная башня, при одном виде которой у гнусных язычников подгибаются ноги и дрожат колени.

Ха! Впрочем они не трусы. Фон Гомбольд хорошо помнил как орды полуголых вопящих варваров нападали на медленно продвигающееся войско крестоносцев. Только железная дисциплина рыцарей Креста и их превосходство в оружии позволяли отбросить очередное нападение «дикарей-язычников» как называли прусов и лютичей предводители похода. Трижды отряд натыкался на деревни местных племен. Последний раз это произошло тря дня назад. Крестоносцы с радостными воплями носились между домов убивая всех, кто попадался на глаза, поджигая дома. Визиги прусских женщин и стоны умирающих ласкали слух опьяненных победой рыцарей. Кровь лилась рекой. Острые кинжалы вспарывали животы в поисках золота и драгоценных камней (хотя какие богатства могут быть у дикарей?) которые, по словам священников и ветеранов подлые язычники глотали, чтобы скрыть их от них – солдат новой веры, которую крестоносцы несут племенам Восточной Европы огнем и мечом. Убивали женщин, разумеется сначала натешившись по двое, по трое благо всем хватало, убивали детей (тут уже зависело от личных вкусов) хотя и тех и других можно было продать в рабство или за выкуп. Правда Фон Гомбольд не знал, кто может заплатить выкуп за кучку грязных женщин и детей, но даже язычники на которых еще не пала Благодать Божья наверняка захотели бы вернуть своих родичей… Но приказ, есть приказ и ни один рыцарь не посмел нарушить его. Он помнил как пастор Филус размозжил череп местному волхву, высосав наверно с полбочонка кагора. Хрипло пел, сжигая книги, невесть как попавшие в деревушку, согнал с десяток рыцарей повалить статуи в их мерзком капище, сжег их, танцевал шатаясь и покачиваясь, в конце концов схватил за волосы какую то вопящую деваху и потащил ее в кусты, на ходу задирая ей юбку. Крестоносцы восприняли это, как благословение…

Но сейчас фон Гомбольду приходилось не сладко. Неожиданно выскочивший из-за бурелома отряд прусов застал доблестного рыцаря врасплох. Человек шесть матерых воинов в легких кожаных латах с громадными дубинами, окованными железом. С яростными воплями они обрушились на крестоносца, почти сразу убив его коня. Однако, и за это небольшое время сэру Генриху удалось отправить в ад двоих. Теперь на него наседало четверо воинов, один из которых был уже серьезно ранен – сэр Генрих отсек ему левую руку почти по локоть. Прус истекал кровью, но все равно продолжал махать своей огромной дубиной, яростно наседая на рыцаря. Дыхание хрипло вырывалось из его горла, а пронзительные серые глаза горели ненавистью на искаженном болью и яростью лице. Фон Гомбольд сжимал зубы, чувствуя, что вместе с кровью из мелких ран, из него, по капле, вытекает жизнь. Он предчувствовал, что это его последний бой. Нельзя даже было сдаться в плен. Эти дикари не брали пленных и сами не сдавались в плен, преследуя низменные языческие понятия о чести и предпочитая смерть врага выкупу. Гнусные язычники! Как будто золото не может решить все проблемы и разногласия, как будто нельзя откупиться от мести, наказания, купить отпущение грехов! Из-за этих варварских принципов ему - Генриху фон Гомбольду известному в войске крестоносцев как Генрих Рейнский, рыцарю в самом рассвете сил, владельцу прекрасного замка с прудами, лебедями, фонтанами, сервами и прекрасных земель, размозжат голову простой дубиной как простолюдину или, хуже того – как быку не бойне! И кто? Кучка лохматых нехристей!

Туман застилал сэру Генриху глаза, когда его уши уловили, сквозь лязг и хриплое дыхание, ржание лошади и яростный клич. Взлетевшая над его головой дубина вдруг споткнулась о стальной клинок ведомый сильной рукой. Затем этот же клинок обогнул ее и вонзился в горло пруса. Взбодренный, фон Гомбольд с неожиданной яростью атаковал ближайшего к нему противника и вонзил меч ему в грудь.

- Бей язычников! Во имя Господа Бога! – взревел он, разворачиваясь и разнося в щепки дубину пруса, что нападал слева.

- Святой Николай! Сохрани и укрепи в битве с врагами Господа нашего! – услышал он зычный голос пришедшего к нему на помощь.

И, что удивительно, говорил, невесть откуда взявшийся помощник, на чистом роском языке, искаженную форму которого фон Гомбольд выучил перед походом, поскольку на ней говорили некоторые племена, из тех, что решено было покорить. Ну да ладно, в конце концов, будь спаситель хоть из ада с рогами и копытами – наплевать! Утопающий и за гадюку схватится, а фон Гомбольд умирать не собирался.

Из лесу донеслись крики, бряцанье метала и конское ржание. Фон Гомбольд нахмурился – шли явно не его люди. Он бросил осторожный взгляд на пришедшего на помощь воина. Тот хмыкнул.

- Мои дружинники. Где чуют схватку туда и прут, - он скалил зубы и рассек руку еще одному нападавшему, - только зря – сами управимся! – Его меч отбросил дубину пруса, и без того уже измочаленную, и оставил еще одну кровавую полосу на груди язычника.

Теперь сражались двое надвое. Дикари перестали выть и теперь сражались с мрачной решимостью подороже продать свои жизни. Фон Гомбольд улучил момент и, парировав атаку, нанес удар с разворота, вложив в него все силы. Его меч разрубил дубину и вонзился в тело пруса, войдя в него до половины. Тот грузно осел на землю, изо рта его хлынула кровь. Рыцарь нанес последний удар. Не то, что бы это было действительно нужно, скорее это было сделано от ненависти. Он обернулся к оставшемуся противнику и увидел как пришедший ему на помощь воин вытирает меч о волосы упавшего врага.

Фон Гомбольд нахмурился. Кто же он – этот помощник? Зачем помог ему? И что прикажет делать своим воинам, которые вот-вот появятся здесь? Скорей бы подоспели люди самого крестоносца! Однако таинственный воин не выказывал угрозы. Он очистил оружие и кольчугу и теперь стоял опершись на дерево поглядывая на рыцаря. Тот, в свою очередь, осмотрел его. Высокий, крепкий, довольно молодой, не старше самого Генриха фон Гомбольда. На воине была кольчуга тонкой работы, остроконечный шлем, нечто напоминающее камзол и мягкие высокие сапоги из оленьей кожи. Светлые волосы выбивались из-под шлема, глаза были серыми. Он заговорил первым.

- Ты кто будешь, рыцарь? - Фон Гомбольд удивился. Неужели есть на свете варвары, которые не узнают воина Креста, крестоносца по белому плащу с красным крестом, осанке и благородному виду? Впрочем, оглядел он себя, его плащ сейчас больше похож на грязную тряпку на которой не углядишь не только крест, но и изначальную белизну. А уж от благородного вида и вовсе ничего не осталось. Сейчас крестоносец был больше похож на бродягу и вора, невесть где раздобывшего оружие. Фон Гомбольд вскинул голову и попытался грозно повести очами.

- Я - Генрих фон Гомбольд, более известный как Генрих Рейнский! Рыцарь воинства Христова, крестоносец!

- Ты ж смотри! А я Григорий Михайлович Дюжий, известный как

Гришка Рязанский, хотя и других прозвищ хватает… - воин хмыкнул, - Дружинник войска наемников, служащий Святой Матери Церкви. Схоже. Гм… А чего ты супротивников наших язычниками звал? Может не самые праведные, но христиане они уже давно…

Из леса вышел отряд людей в кольчугах росской работы и такой же одежде как Дюжий. Они подошли к своему предводителю и замерли недобро поглядывая на крестоносца. Один из них пытался что-то сказать или спросить, но Гришка остановил его взмахом руки. Его дружина, вспомнил фон Гомбольд и похолодел. Тем не менее у мозгу крутились слова воина. Ложь! Наглая ложь! Считаться христианами только по тому, что окрещены каким-то пьяным греком-правокефалом! На этот крестовый поход их благословил сам Папа и никакие греки…

Его размышления были прерваны резким криком где-то в глубине чащобы. Его люди! Скоро они будут здесь и тогда ему уже не страшны никакие варвары-язычники, а эти «спасители» мало чем от них отличаются. Он гордо приосанился и сверкнул глазами неожиданно вспомнив о последних словах Гришки.

- По слову Божью и наместника его и святого Петра – Святого Папы Римского…

- Но-но! Не больно то! Знаем мы вашу святость, папские дети! Жжете, грабите аки тати, насильничаете… А ведь ваши земли далече… - оборвал Генриха Гришка уже без прежней веселости в голосе, теперь в его словах звучала сила и угроза. - пожаловали на земли славян, а почто? Есть ссоры, да где без них? Все племена окрест уж пять лет как окрещены! Говорят сам митрополит приезжал! – дружина Дюжего благочестиво перекрестилась.

Глаза фон Гомбольда сузились. Он заметил и угрозу в голосе Дюжего и то, что крест его дружина клала с правого плеча хотя надо с левого… Да как смеет этот немытый дикарь, не знающий как правильно класть крест, угрожать ему – Генриху фон Гомбольду, благочестивому крестоносцу!

- Митрополит! – Генрих изобразил волчий оскал – что может знать о вере пропахший благовониями грек! Нас послал сам Папа! Ему лучше знать кто язычник, а кто нет! Скоро все эти дикари склонят голову перед блистанием Святой Матери Церкви!

Шум приблизился. Послышались голоса на германском, зовущие фон Гомбольда. Тот ответил на клич с радостью узнав голос Хайнца фон Хорна – его первого помощника. Шум двинулся в их сторону.

- Вы уж не больно на восток засматривайтесь! - Дюжий стиснул зубы – ишь, объявили «дранг нах остен»! Так вы и на наши земли придете. Но мы ужо вас встретим. Каленым железом! Вас и вашего Папу…

- Да как ты смеешь своим поганым языческим ртом чернить имя Наместника Божьего! – заорал фон Гомбольд выхватывая меч.

Кусты раздвинулись и на поляну высыпал отряд крестоносцев привлеченный криком своего вожака. Узрев ситуацию они выхватили мечи из ножен и устремились к фон Гомбольду. Увидев это, достала оружие и дружина Дюжего.

- Бей язычников! – закричал Генрих фон Гомбольд и крестоносцы устремились к русинам.

- Вперед, братья! На ворога земли Русской! – повинуясь кличу Дюжего, дружина двинулась им навстречу.

Две волны столкнулись. Завязался бой какими была полна эта истерзанная земля. Крики, звон мечей наполнили воздух. Лилась кровь, обильно орошая землю, смешиваясь с потом и соком растений раздавленных ногами сражающихся. Стоны и хриплые крики уносились в небо созывая воронов к столу, сообщая об обильной пище пожирателям падали.

- Дева Мария! Бог с нами! – кричала одна сторона.

- Святой Николай! Бог с нами! – слышалось с другой.

Два отряда борцов за Крест столкнулись в смертоубийственной бойне. Воин Креста на воина Креста. Фон Гомбольд яростно вращая клинком то наседал то отбивался от Дюжего. Их мечи сверкали и звенели с громким лязгом сталкиваясь… Сталкиваясь… крест на крест…

А в небе, хрипло каркал ворон, то ли подбадривая, то ли поторапливая сражающихся, тем самым выражая полное равнодушие к тому какое ему подадут кушанье – правое или нет…

Май - Июль 2000 г.

Майкоп.