| |
tuman333@mtu-net.ru
Вы с надеждой ждете, когда
произойдет Чудо.
Но отчего вы уверены, что чудеса
принесут в вашу жизнь благо?
И готовы ли вы отдать часть своей жизни
только за то, чтобы забыть о Чуде?!
Одиссей.
1. Утренний блюз.
В чуть раскосые, широко
расставленные черные глаза человека попали первые солнечные лучи.
Укрывая от света бледное, непривычное загару лицо, он надвинул шляпу
на самые брови и опустил голову. Несмотря на знойную июльскую жару,
мужчина ежился, старался плотнее запахнуть пиджак: он провел под
окном почти всю ночь. В попытке поудобнее пристроить спину на серой
стене дома, он сполз к самой земле и теперь сидел на корточках.
Спасаясь от духоты, жильцы кирпичной
четырнадцатиэтажки не закрывали окна ни днем, ни ночью. Мужчине это
было на руку, он подслушивал. Любой другой не в жизнь не услышал бы
тихого разговора, происходящего в квартире на тринадцатом этаже...
любой другой, но не он. Глухо ворча, он периодически стряхивал с
полей шляпы осыпавшиеся со старого балкона крошки цемента и
штукатурки. Острый слух позволял ему разобрать даже те фразы, что
произносились шепотом...
А в квартире на тринадцатом этаже тем
временем находились двое обнаженных людей, ничего не подозревавших о
присутствии этого странного охотника до чужих разговоров. За плотными
синими шторами не видно, какое на дворе время суток, да им это и не
требовалось. Светлана что-то объясняла Михаилу, но он лишь иногда
устало кивал в ответ и сонно позевывал.
Я... я не знаю, что мне теперь делать?
неуверенно сказала Светлана.
О чем ты? Михаил непонимающе посмотрел
на нее и энергично потер ладонями сонное лицо, стараясь хоть как-то
выгнать из головы упорно наплывающий сон. Светлана ненадолго
задумалась и, тщательно подбирая слова, произнесла:
Кажется, я сейчас нахожусь на черте.
Сделаю шаг, и полюблю тебя. Если нет, то... не знаю - бежать, пока не
поздно? Два года до этой ночи...
Два года до этой ночи они были просто
друзьями. Немногочисленные общие знакомые, схожие интересы...
... мы и сейчас, друзья, по-моему,
окончательно прогоняя сон, Михаил потянулся. Против страсти сложно
бороться, Света... а если она взаимна... да и не нужно против этого
бороться. Теперь в наших отношениях появился очередной плюс. Ты
собираешься заводить семью? Нет. Я пока тоже. Будем встречаться, как
и прежде...
Включив настольную лампу, Михаил подошел
к окну, слегка отодвинул плотное полотно гардины.
Рассвет уже! удивился он. Пойду, чай
поставлю.
Михаил влез в джинсы, продолжая
разговаривать уже сам с собой, направился на кухню:
Любовь... узнать бы, кто ее придумал?
Шекспир, Дюма, Вальтер Скотт?... нет, они лишь подлили масла в огонь,
а все человечество расхлебывает. Кто-то кончает жизнь самоубийством,
кто-то за бутылкой... а все из-за тебя, о несчастное несуществующее
чувство. Покажите мне счастливую любовь, и я возьму свои слова
обратно...
Однако сколь тихо и малоразборчиво не
прозвучал этот философский монолог, человек за окном слышал и его. В
черных глазах, скрытых полями шляпы, неожиданно вспыхнуло яркое пламя
безумства, что через секунду потухло, растворилось внутри бездонных
зрачков. Мужчина беззвучно рассмеялся, безукоризненно белые зубы
отразили становящиеся с каждой минутой все более яркими солнечные
лучи. Резко поднявшись, подслушивающий лихо передвинул шляпу на
затылок и хлопнул в ладоши:
Что ж, друзья мои, охота начинается!
голос его звучал низко и хрипло, как у человека с застарелой
простудой трахеи. Через секунду лицо приняло прежнее бесстрастное
выражение. Переступив низенькое ограждение, одетый в черное
гражданин, присутствие которого Михаилом и его подругой так и
осталось не замеченным, широким шагом отправился восвояси.
Когда Михаил удалился на кухню,
Светлана, выскользнув из-под простыни, схватила с тумбочки зеркало и
спешно вытерла слезы. И тут ей почудилось, будто под окном хлопнули в
ладоши. Ничего необычного. В Москве не спят круглыми сутками. Едва
поутихнут ночные гуляки, будить жильцов принимаются дворники.
Отказавшись от чая, Светлана вернулась в
постель и тут же уснула.
Постояв какое-то время над спящей
девушкой, Михаил провел рукой по ее длинным черным волосам,
полюбовался тонким станом и крутыми бедрами, которые не могла
спрятать просвечивающая белая простыня, но не решился разбудить. До
назначенной встречи есть еще три часа. Припомнив советы врачей гулять
ранним утром на свежем воздухе, он одним глотком допил чай, накинул
легкую льняную рубашку и вышел на улицу...
К моменту, когда Михаил
Воронков вырвался из шумной толчеи вагона на открытую платформу
станции метро "Измайловская", солнце ярилось уже вовсю. Сухой воздух
никак не мог насытить легкие, но среди деревьев Измайловского
лесопарка дышалось легче. Гном сидел в тени ветвистого дуба и в
ожидании потягивал пиво. Никто уже и не помнил, отчего его называли
Гномом, не то по причине малого роста и круглого выпуклого брюшка, не
то из-за того, что монеты коллекционировал. Именно Гном однажды
познакомил Михаила со Светланой.
...Работу тогда найти представлялось
делом сложным, а идти грузчиком Михаилу Воронкову, мастеру спорта по
дзюдо, в прошлом двукратному чемпиону России, а сейчас тренеру
спортшколы, получавшему от государства копейки, было зазорно.
Чувствовал, что не способен на тупую однообразную работу, хотелось
чего-то более интересного... И он согласился на предложение друзей
поставить кузницу в одной деревушке близ Москвы. Как строить кузницу,
как в ней работать, и что там можно соорудить, Гном знал хорошо, ибо
десять лет жизни посвятил обучению у помешанных на этом деле
уральских братьев-кузнецов. Два года назад Воронков, Стас и Гном
только-только отстроили кузницу. В то время приходилось вести
полуголодный образ жизни заказы поступали только от деревенских, а
какие в деревне деньги... но через несколько месяцев работа пошла,
появились и средства. Тогда начали думать об увеличении объема работ,
и Гном связался со знакомой по Уралу девушкой, мастерицей серебряных
дел. Так в компанию троих кузнецов вошла Светлана. Сперва Михаил
нашел в ней понятливого собеседника и душевного человека, а после
понял, что не встречал женщины, что нравилась бы ему сильнее, тяга и
желание к ней постоянно росли, и...
Значит, это случилось таки, печально
произнес Гном. Ты ночевал у нее...
Откуда ты знаешь? перебил Михаил.
В последнее время ваши отношения стали
настолько тесными, что только слепой мог не увидеть, чем это
закончится.
А ты не слепой, да? Прогнозист чертов.
На это Гном усмехнулся и молча вытянул
из сумки новую бутылку пива. Подумав, отдал бутылку Воронкову, а себе
достал следующую. На секунду в ворохе разнообразных вещей из недр
сумки тускло мелькнула вороненая сталь винтовочного обреза.
Возможно, стоило сказать насчет нее
раньше, Гном в раздумье остановил взгляд на мертвом жуке-короеде у
ног. Выдержав паузу, он поднял глаза и вздохнул. Не стоило тебе этого
делать.
Ну уж... Михаил поперхнулся. Это, знаешь
ли, не твое дело!
Его товарищ хладнокровно выждал, пока
Михаил успокоится и спросил:
Насколько помню, со Светкой ты знаком
года полтора?
Два, машинально поправил Михаил.
А я четыре. Думаешь, зря в деревне
шепчутся, будто в нашей кузне нечистая сила живет? Когда мы только
отстроили кузню, тебя в тот день не было, к нам завалились местные...
нет, не бандиты... шпана. Заявить, так сказать, хозяйские права.
Светка тогда у нас в гостях была. Ох и рассердилась она тогда... не
знаю, что произошло, но шпана вдруг ослепла. С час по полу ползали,
как котята, а потом заплакали. Потом Светка вроде как успокоилась,
глазами зыркнула, и они убежали. Ведьма она, Гном сунул в рот
очередной кусочек воблы, рассеянно посмаковал его и выплюнул. Черт,
горькая.
И сколько вы тогда со Стасом выпили?
коварно спросил Михаил.
Да ну тебя. Не хочешь, не верь. Замечал,
что Стас ее сторонится? Однажды поссорились из-за пустяка, слово за
слово... бах и онемел Стас! Неделю слова вымолвить не мог. И молоко
парное пил, и к врачам ходил, те только руками разводили спазм, мол,
на нервной почве, само пройдет.
Сказки... с сомнением, но уже как-то
неуверенно, Воронков пожал плечами.
Ты не видел ее в гневе, потому ничего и
не замечаешь, Гном устало махнул рукой. Но будь осторожнее. Я тебя
предупредил, а там живи, как знаешь.
Слушай, Гномыч, взмолился Михаил. Ну,
хватит, хватит уже на сегодня мистики. Работать пора, он кинул взгляд
на часы. О-о, Стас уже, поди, заждался.
Пройдя подземный переход, они покинули
лесопарк, и у автобусной остановки увидели бежевую "Ниву" Стаса. Стас
выглядел уставшим и на шутливые приветствия друзей отреагировал
нервно:
Все вам весело... а я полночи молился,
чтоб гаишники не докопались. Этот раз последний. Не могу больше.
Заметут с огнестрельным, посадят, да еще пару "мокрух" навесят.
Да ладно, Стас, ну чо ты такой стремный?
удивился Гном.
Сдай на права и сам води. Посмотрю,
каким ты тогда станешь, зло ответил Стас.
...Через пять минут они уже стояли на
пороге квартиры Петра Ильича Многоухова. Михаил держал в руках
зачехленный тяжелый предмет продолговатой формы. Квартира занимала
два верхних этажа четырехэтажного дома, построенного в конце
сороковых годов хитрыми немецкими военнопленными. Немецкая хитрость
заключалась в том, что ансамбль домов с высоты птичьего полета
выстраивался в неровную, но вполне различимую фашистскую свастику.
Четырехэтажка принадлежала Петру Ильичу
целиком и полностью, первый этаж был отдан под помещения охраны и
хозяйственные комнаты, второй занимали друзья и соратники Многоухова.
Вопреки фамилии, с ушами у Петра Ильича было все как у нормальных
людей. Приятная внешность и вежливая улыбка, если бы понадобилось,
расположили бы к нему даже злобного постового ГИБДД, но Петру Ильичу
ничье расположение давно уже не требовалось, потому что он был
миллионером, и передвигался исключительно на машине с мигалкой,
охраной и специальной бумажкой, запрещающей постовым осмотр
автомобиля и его пассажиров.
Поэтому, Петр Ильич, извините, но
доставку на дом придется отменить, объяснял Гном. Мы сильно рискуем.
Давайте встречаться где-нибудь на окраине деревни, или...
Как всегда, работа
выполнена прекрасно! воскликнул миллионер. У постороннего человека
могло создаться впечатление, что Многоухов не обращает внимания на
кузнецов, однако Гном знал, что от того не ускользьнетускользнет н
нии одноодного словао. Оллд. Драгунская фузея семнадцатого века...
стреляет ли, вы проверяли? он заглянул в толстую трубу дула.
Если б не стреляла, не была бы точной
копией. А мы получаем деньги за точные копии, обиделся Гном.
Хорошо, хорошо, Петр Ильич
удовлетворенно улыбнулся. А насчет доставки вопрос, конечно,
решаемый, он подошел к длиннющей стене и пристроил фузею на загодя
приготовленные крюки. Все стены этой обитой зеленым бархатом комнаты
украшала богатая коллекция огнестрельного оружия России. Кстати, тут
Аверьянов спрашивал, скоро ли будет готова кольчуга? Хм... никогда не
понимал этого его увлечения холодным оружием... то ли дело
огнестрельное! Многоухов с любовью погладил рукоять дуэльного
пистолета пушкинских времен.
Кольчугу вязать довольно долго, ответил
Михаил. Но, думаю, недельки через две будет готово...
Надеюсь, ты обрез сегодня
дома оставил? с надеждой обратился Стас к Гному, когда они вышли на
улицу.
Тот оскалился и распахнул сумку, показав
винтовочный обрез во всей его пугающей красе. Испуганно оглядевшись,
Стас повертел пальцем у виска.
Совсем рехнулся?! Нам через два поста
ехать! Не повезу. Сам будешь до деревни добираться, ножками.
Да ладно тебе, Стас... у меня ксива
охотничья есть...
Вот на электричке с этой ксивой и
попрешься, отрезал Стас.
Мне выкинуть теперь его прикажешь, да?!
Сколько трудов положили, чтобы сделать, а теперь выкинуть?! взорвался
Гном.
Раньше надо было думать.
Михаилу ссора друзей уже начала
надоедать, он вздохнул и сказал:
Ладно, давай сюда свой обрез. Я все
равно рядом живу, до времени в шкафу постоит.
Гном облегченно перевел
дух, бросил на Стаса укоряющий взгляд и быстро пихнул обрез в
подставленный Михаилом рюкзак.
Через минуту "Нива" скрылась с глаз, и
Воронков побрел домой. Хотелось спать и не думать о том, что услышал
сегодня про Светлану, но мысли упорно не покидали. Ведьма... что за
бред. Он вспомнил нелепую рекламу, где шла речь о пухлощекой
размалеванной ведьме по имени дева Оксана. Что дева, могли бы не
говорить, и так видно столь страшна, что не перекрестившись и не
взглянешь. "Снимает, навешивает, привораживает, отворачивает", еще
как-то там заморачивает... в общем, Светлана на это клоунское пугало
нимало не походила.
Улица Первомайская, дом девятнадцать,
второй подъезд. Именно здесь, в однокомнатной квартире на четвертом
этаже, жил Михаил.
У двери подъезда стоял высокий жилистый
мужчина, одетый в черные брюки, черную рубашку и шляпу того же цвета.
Он преградил Михаилу дорогу и мрачно вгляделся ему в лицо.
Чего тебе? недружелюбно спросил Михаил.
Поговорить надо, голос мужчины оказался
хриплым и трескучим, будто застуженный.
Говори.
Ты мне нравишься...
"Неужто голубой?" насторожился Михаил.
...поэтому я не стану тебя убивать.
"Нет, не голубой, скорее сумасшедший...
или маньяк?!" не понимая, то ли радоваться новой догадке, то ли
пугаться, Михаил тупо кивнул:
Ага.
Более того, спокойно продолжил мужчина.
Я предлагаю сделку. Я дам тебе денег. Взамен ты должен навсегда
покинуть этот город. Он посмотрел на Михаила пронзительным взглядом и
вдруг заорал: Если ты еще раз назовешь меня сумасшедшим или голубым
хотя бы в мыслях, я ударю тебя!
При этом крике Воронков,
что хотел было послать придурка куда подальше, поперхнулся.
А зачем? лучшего вопроса у
Михаила придумать не получилось.
Много будешь знать, скоро состаришься.
Называй сумму.
Миллион долларов, зачем-то сказал
Михаил.
Договорились, быстро согласился мужчина
и передвинул шляпу на затылок.
"Во-первых, у него нет таких денег,
размышлял Воронков. Во-вторых, я в любом случае ничего не теряю, ведь
если эти деньги есть, можно будет его обмануть, уехать на пару
месяцев, вернуться и купить себе хоть несколько новых квартир",
Михаил понимал, что все это чушь, но сильное для всякого русского
человека правило "дают бери, бьют беги" подействовало вдруг и на
него.
Во-первых, такие деньги у меня
действительно есть, ровным голосом сказал телепат. Во-вторых, мне не
составит труда узнать, что ты нарушил обещание, а после откусить тебе
голову.
Голову? Откусить?! Да кто ты вообще
такой?! возмутился Воронков.
Меня зовут Стожар.
Остальное не твое дело.
Нет уж, мое! Или скажешь,
или иди к черту.
Или я откушу тебе голову, незнакомец
развел руками.
Рот маленький!
И тут Михаилу вдруг показалось, как в
силуэте странного человека мелькнул волк с хищно оскаленной пастью.
Михаил отшатнулся, но постарался взять себя в руки. "Померещилось",
успокоил он себя.
Ничего тебе не померещилось, разубедил
его Стожар и прищурился. О-о... да ты у нас упрямец. Уедешь, значит,
только если скажу, зачем... он снова прочитал мысли Воронкова. Что ж,
уговорил. Хочешь слушай: Светлана моя жена.
Михаил оторопел и потянулся за
сигаретой. Жена?! Мысли смешались. Он не претендовал на более
устойчивые и постоянные отношения со Светланой, он хотел оставить все
так, как есть. Но внутри все равно появилось горечь и жгучая обида,
свойственные каждому мужчине, что оказался бы сейчас на его месте.
Только без истерик, предупредил телепат.
А то не стану рассказывать про наших с ней двоих детей... ой! Уже
рассказал! он издевательски засмеялся.
Нещадно жарящее солнце, ночь без сна и
измочаленные за день нервы сделали свое дело. Мир перед глазами
Воронкова начал плыть куда-то влево и вниз, он с трудом заставил
непослушное тело сесть на бордюр, рукавом белой рубашки стер со лба
капли испарины. Несколько раз глубоко вдохнув плотный раскаленный
воздух, он почувствовал, как обморочное состояние отходит. Гулкий
стук в висках утих, и он услышал веселое чириканье воробьев,
купающихся в прогретом песке.
Твое счастье, что ты мне нравишься.
Поэтому предлагаю честную сделку.
Интересно, чем же я тебе так
понравился... без интереса промямлил Воронков.
Ты глупый. А глупых ваш бог велит
прощать. Ибо не ведают, что творят...
Михаил тяжело поднялся, закинул на плечо
рюкзак.
Пошел ты, сказал он и попытался пройти к
двери.
Костяшки сжатых в кулак унизанных
серебром пальцев коротко ткнули Михаила в солнечное сплетение.
Дыхание мигом перехватило, от недостатка кислорода трава и асфальт
подернулись плотным туманом с желтыми пятнами и кругами.
Забыл предупредить, не смотря в сторону
согнутого пополам соперника, Стожар принялся чистить ногти перочинным
ножиком. Нервишки у меня шалят. Если что не по нутру, исправляю это
немедля. Правда, могу при этом и пришибить ненароком. Любопытная
деталь не испытываю никакого раскаяния. Привычка...
Михаил не понял, как смог пропустить
такой немудреный, но болезненный тычок, рассвирепел, что его
подловили так запросто. Пальцы сами сжались на рукаве рубашки
Стожара, лишая опоры, дернули его на подставленную ногу. Но вместо
того, чтобы очутиться на асфальте, тот буквально растворился в
воздухе, тут же материализовавшись у растущего рядом клена.
Взбесившись и ни о чем в тот момент не думая, Михаил выхватил из
рюкзака обрез, одновременно передергивая затвор.
Палец дернул спусковой крючок.
Грохнуло так, что заложило уши,
воробьиная стайка испуганно взмыла в воздух и стремительно удалилась.
Стожар отлетел на шаг, со стуком ударился головой о ствол уже
покрасневшего от крови клена. Он начал сползать, но цепко ухватился
за остатки спиленной дворником ветки, с усилием выпрямился и
удивленно посмотрел на правый бок, где по ткани рубашки разрасталось
темное пятно.
Ты совсем дурак? недоуменно
поинтересовался он. Самую любимую рубашку испортил! Из твоего
миллиона я вычту столько, сколько она стоит. Черт... и штаны все в
крови, не отстирать теперь...
Сделки не будет, псих, Михаил передернул
затвор и вновь звук выстрела потряс стекла.
Из окон никто не выглядывал, люди
привыкли к взрывам петард и давно перестали реагировать на тот шум,
который еще несколько лет назад надолго послужил бы старушкам округи
прекрасным поводом для сплетен. Затылок телепата снова ударил по
дереву. Снова удержавшись на ногах, он с гримасой отвращения
посмотрел на левый бок и осторожно ощупал голову.
Нет, ты мне определенно нравишься,
протянул он, переводя дух. Но я предупреждал не называй меня
психом...
Не успел Воронков и глазом моргнуть, как
забрызганный кровью противник непонятным образом преодолел расстояние
в пять шагов и очутился за его спиной.
Следующие двадцать минут Михаил ничего
не помнил, потому как лежал на земле; точнее верхняя часть туловища
покоилась на обильно удобренной собаками траве, а нижняя часть на
горячем асфальте. Стожар же, хладнокровным движением опытного убийцы
пережавший ему сонную артерию, убрал обрез обратно, в рюкзак
поверженного соперника. После чего накинул поверх дырявой
окровавленной рубашки пиджак и пошел по длинной узкой дорожке прочь.
Достав сотовый телефон, смахнул с него
капли крови, и тут рядом с ним резко затормозила машина. Стожар
повернулся, безразлично посмотрел на выскочивших из "Жигулей"
милиционеров, одетых в бронежилеты и сжимавших в руках автоматы.
Стожар решил, что они как нельзя кстати: идти пешком не хотелось.
Поэтому он остался стоять на месте и напустил на лицо внимательное
выражение.
Медленно, не желая резких движений,
достань документы и дай их мне. Улыбаясь, произнес один из них.
У меня нет документов, Стожар улыбнулся
еще шире, чем милиционер.
Садись в машину.
Вы хотите меня подвезти?
Ага... подвезти, милиционер коротко
хохотнул. А по дороге расскажешь, отчего ты весь в крови.
Спасибо, поблагодарил Стожар и сел в
машину. Во-он там поворот, видите? Мне туда.
Кончай мозги пудрить, разом посерьезнел
милиционер. Колись, кого и где зарезал.
Зарезал? удивился Стожар. Что вы, это я
томатным соком облился. Знаете, в трехлитровых банках продается... в
продуктовом... вкусный, но малость недосоленный?
Милиционер посмотрел в глаза
задержанного, намереваясь сказать все, что он думает об услышанном,
открыл рот... но вдруг увидел, что тот и впрямь облит томатным соком.
Машина плавно остановилась на светофоре.
Ребят, обратился он к водителю и
напарнику, гляньте, а он и впрямь в томатном соку.
Взгляды милиционеров столкнулись с
глазами Стожара лишь на одно мгновение, но этих мгновений им хватило
на то, чтобы они поняли задержанный говорит правду. Да и вообще он
славный парень. За таким хоть в огонь, хоть в воду. Водитель вдруг
подумал, что хочет сделать для него что-нибудь хорошее, доброе, а
милиционеры по бокам неожиданно для самих себя одновременно вытащили
сигареты и предложили закурить.
Следующий поворот направо, приказал
Стожар, улыбаясь зловещей змеиной улыбкой. Есть у кого чистый носовой
платок?
Получив желаемое, он тщательно вытер от
крови телефон, возвратил благодарному милиционеру платок и набрал
номер. Дождавшись, пока на том конце снимут трубку, Стожар отчетливым
глубоким голосом, столь не похожим на прежнюю хрипоту, и чуть
медленнее, чем говорят обычные люди, произнес:
Здравствуй, любовь моя...
По сырой лесной листве
быстро ступает высокая женщина, на вид ей лет двадцать пять. Тело ее
худощаво, но движения говорят о скрытой под грязными ветхими одеждами
силе и ловкости. Она стремительно огибает корни деревьев, ямы,
овражки, и вскоре перед глазами открывается светлая полоса, но пока
не ясно, край ли это леса, поляна ли...
Вырвавшись из мрака, живущего под
вековыми соснами дремучего леса, левой рукой женщина закрывается от
больно ударившего по глазам солнца. Движение руки чуть приподнимает
тунику. На животе, сбоку, становится виден длинный шрам. Опускает
руку и резко поворачивает голову влево, от чего длинные черные
волосы, завязанные в косицы разной толщины, падают на лицо, на
мгновенье открывая серебряную серьгу причудливой формы. Слегка
прищурившись, цепким взором она обводит открывшееся пространство:
редкие березы, три стога сена, несколько коней и мальчика, их
пасущего; взгляд останавливается на группе низких домов. Припав на
колено и руки, женщина, хищно раздувая ноздри, нюхает землю.
Неожиданно быстро вскидывается и направляется к деревне...
Светлану разбудили
доносящиеся со второго этажа истошные крики из порнографического
кино. По графику, через двадцать минут оттуда же должны обрушиться
фортепианные стоны. Там живет юное дарование, пятнадцатилетняя
девочка Надя. Такая уж у нее дурацкая привычка: едва родители уйдут
на работу, тотчас врубать видеокассеты с порнухой, а через пятнадцать
минут садиться за фортепиано. Вдохновение...
Светлана прошлась по комнате, заглянула
на кухню. Михаила нигде не было. Ага, записка:
"Как договорились, в 17 ч. в "Танго".
Я."
Ох, ну и бессонная же ночка выдалась! Да
еще сон. Все тот же, повторяющийся от ночи к ночи, напряженный,
вытягивающий силы сон. Когда фортепианные звуки наконец умолкли, она
сладко зевнула и вжалась щекой в подушку.
Женщина уже в деревне.
Напротив дед Савелий, староста.
Этой ночью Последний Волхв был здесь.
Когда он придет во второй раз, то не оставит в живых никого, без
интонаций говорит женщина, ритмично подкидывая камешек, ловя и снова
подкидывая.
Отчего он так лютует?
Когда дед Савелий почти разочаровался
получить ответ, она сказала:
Давно было... вспоминая, она прикрыла
глаза. Перед тем, как принять заморскую веру, князь Владимир
приказывал приносить человеческие жертвы. Хотел отвернуть лик людской
от веры щуров. "Кто не с нами, тот против нас" таков был закон.
Верные старым богам считались врагами и становились изгоями, их
преследовали. Князь не знал пощады. Мы со Стожаром, моим мужем,
знахарями жили в глухой веси, новости туда шли долго, она опустила
голову, помяла виски пальцами. Стожар и я отказались принять новых
богов, люди нас поддержали. Дружинники Владимира порубили всех,
сожгли избы. Меня, полуживую, вытащил из этой бойни муж. В тот день
мы лишились двух дочерей и дали клятву отомстить. Я была со Стожаром
около трех лет, пока не поняла: ярость затмила его мозг. Им движет
лишь жажда крови. Теперь никто не помнит, как его имя, и зовут
Последним Волхвом. Он никого не щадит. Там, где он проходит, не
остается никого живого. Она говорила, как может говорить человек,
уверенный в скором приходе смерти, одержимый стремлением успеть
закончить как можно больше дел.
Ты ушла от него? осторожно спросил
староста, сосредоточив взгляд на камешке в руке женщины. Лишь бы не
смотреть в ее лицо. Савелия не зря избрали старостой: он знал, кого и
когда нужно бояться, а кого можно послать по матушке. Он редко
ошибался в людях.
Я пришла остановить его.
Чем мы можем помочь?
Не мешайте мне, она в последний раз
подкинула камешек, поймала и зачем-то отдала Савелию...
На этот раз ее разбудил
бестолково громкий, орущий прямо в ухо телефонный звонок.
Да... я слушаю, - Светлана подняла
трубку, не открывая глаз.
Здравствуй, любовь моя, раздался из
динамика глубокий мужской голос, полный скрытой мощи и одновременно
тоски воющего на луну зверя. От этих сочетаний по спине Светланы
пробежала дрожь, ледяные щупальца медленно начали протягиваться к
спрятанным в глубине сознания страницам памяти.
Вы... вы номером ошиблись, она положила
палец на рычаг, не дождавшись ответа. Призраки прошлого, начавшие
обретать плоть, исчезли. Но на их место тут же нахлынула тревога.
Через минуту телефон затрезвонил вновь.
Нет! - опережая, отрезал все тот же
голос. Я не ошибся. Может, у тебя плохая память? Так я напомню...
Но он ничего не напомнил, по крайней
мере, по телефону. На том конце провода повесили трубку, и Светлана в
задумчивой растерянности слушала короткие гудки. Голос звонившего
напомнил ей голос человека из снов... нет, этого не может быть.
Пальцы машинально ощупали шрам на правой стороне живота, в глазах
проступила безнадежность. Пока еще не осознанная, но уже отчетливая,
неотвратимая.
2. Вечернее танго.
Кафе "Танго" находилось в
полуподвальном помещении одного из домов Старого Арбата. Из динамиков
негромко лилась музыка: поет Эдит Пиаф. Светлана и Михаил сидели у
стенки, друг напротив друга; на столе две чашки, полные чая, от
которого шел пар. Крупная, но пропорционально сложенная официантка с
высоким массивным бюстом изредка меняет им пепельницу и приносит
очередную порцию чая.
Свет, а почему бы тебе не рассказать про
этот шрам на животе? попросил Михаил, размешивая сахар в чашке.
А что, очень интересно? уклонилась
Светлана.
Интересна его природа. Если б я был
охотником, то сказал бы, что это след укуса какого-то зверя, Михаил
посмотрел ей в лицо. Нет, не хочешь, не говори. Что поделать,
любопытный я...
Когда-нибудь расскажу, пообещала
Светлана.
Почувствовав растущее в словах девушки
напряжение, Михаил хотел было взять ее ладонь... но на полпути его
рука опустилась на стол. Светлана печально улыбнулась:
Почему в этом мире так сложно сказать "я
тебя люблю"? задумчиво произнесла она.
Неожиданно занервничав, Воронков обжег
язык при попытке глотнуть горячий чай. Резко встал, чудом не уронив
стул. Сделал шаг к стойке и попросил налить водки. Опрокинув рюмку,
повернул раскрасневшееся лицо к Светлане.
Я говорил уже, я не знаю, что такое
любовь, Михаил нервно закурил. Могу, конечно, соврать... но хочешь ли
ты этого?
Я ничего не хочу. Я просто...
Слова... Михаил вздохнул и сел за стол.
Это всего лишь слова.
...просто люблю, медленно закончила
Светлана. Ладно, оставим, если эта тема тебе настолько неприятна.
Михаил пожал плечами, и какое-то время
они молчали и не глядели друг на друга. Опять подошла официантка вот
ведь не сидится человеку на месте безмолвно сменила пепельницу и
вернулась за стойку. Немного расслабившись, Михаил откинулся на
спинку стула и взъерошил светлые вьющиеся волосы. Улыбнувшись чему-то
своему, Светлана сказала:
Чай допьем, и пойдем?
Михаил ее улыбке удивился, вернее тому,
что увидел за ней. Странно, раньше он никогда не замечал, что улыбка
Светланы напоминает оскал волчицы. Отгоняя странное сравнение, он
провертел а голове события несколько часовой давности.
"Почему того типа не взяла пуля? Как он
сумел вывернуться из захвата?"
Михаил хорошо знал, что такое скорость.
Но то, как соперник избежал броска, говорило о его феноменальных
возможностях. Он просто взял и исчез, испарился из отработанного и
отшлифованного за многие годы захвата...
"Проклятье! Что за нелепый случай..."
Неизвестно, когда Михаил пришел бы в
себя, если б не заботливая соседка тетя Маня, обнаружившая его
распластанным у двери. Старушка быстренько сбегала за ведром холодной
воды откуда только силы взялись? С головы до самых пяток окатила с
перепугу! Придя в сознание, он увидел, что на серой краске двери, на
асфальте, на коре клена никаких следов крови. Сославшись на тепловой
удар, Воронков поблагодарил старушку и поспешил в квартиру. С трудом
попадая ключом в замочную скважину, Михаил отворил дверь в квартиру.
В прихожей, привалившись спиной к стене, дрожащей рукой пошарил
внутри рюкзака. Его содержимое, в том числе и обрез, было в
сохранности. Следовало бы приписать произошедшее к галлюцинациям,
появившимся в результате постоянного недосыпания и теплового удара,
но отсутствие патронов в стволе убеждало в обратном.
"Стожар... что за имя такое? Или
прозвище?"
Сегодня днем я немного поспал, соврал
он. И видел сон. Будто ты замужем и у тебя двое детей.
Глупости какие... фыркнула Светлана.
Михаил попытался разглядеть в ее лице
что-то еще, кроме естественного возмущения, но ничего не получалось.
Нарушив неловкое молчание, Светлана сменила тему:
Я как-то слышала, будто у нашего мира
есть параллельные реальности. Иногда человек способен видеть во сне,
что в этих параллелях происходит.
Ерунда, засмеялся Михаил. Неужели ты в
это веришь?
Светлана промолчала. Никогда он не видел
такого выражения на ее лице: серые глаза девушки будто смотрели
сквозь него, но в то же время было понятно, что Светлана видит его
очень даже хорошо. Так хорошо, что внутри, несмотря на жару и выпитый
горячий чай, прокатилась ледяная волна озноба.
Закрой глаза, она накрыла руки Воронкова
своими чуть жесткими холодными ладонями. Представь, что когда
откроешь их, меня тут не будет. Кафе то же, музыка та же, а меня нет.
Воронков привык все и всегда делать
по-своему. С упрямством барана отвергать то, с чем не согласен и
водворять свое мнение над остальными (за что и был многими нелюбим, а
некоторыми невыносим вовсе). Но сейчас ему даже мысли не пришло
сделать иначе. Он пожал плечами и закрыл глаза.
Ну, как, теперь можно
открыть? спросил он секунд через десять.
В ответ ни слова. На столе одна чашка с
горячим чаем и пепельница. Открыв глаза, Воронков в недоумении
поглядел на пустой стул напротив. Потрогав его, он ущипнул себя за
ухо. Не помогло. Ущипнул за щеки и нос. Тот же результат. Светланы не
было. Как не было и второй чашки, только что стоявшей на том краю
стола.
Свет? вполголоса позвал он, удивленно
осматриваясь.
Виртуозно покачивая бедрами, подплыла
официантка.
Мадам, тут со мной девушка сидела...
Михаил рассеянно указал напротив, и не зная что говорить дальше,
осекся.
Официантка обольщающе улыбнулась и
наклонила голову:
Когда? положила руку на талию.
Да вот, только что сидела. Я же на двоих
заказывал... вам же заказывал!
У вас весьма странная манера
знакомиться... но мне нравятся неординарные люди... официантка
говорила плавно, тягуче, в определенные моменты зачем-то щурила
глаза, и тогда в них мелькал яркий будоражащий огонек. Нащупав
завязку фартука, она принялась медленно мотать ее на палец.
Михаил беспокойно глянул по сторонам:
Сколько я должен?
Десять за чай, двадцать пять за
пирожное, сменив прежнее воркование на голос раздраженной торговки,
она обиженно поджала губы.
Так что, я и впрямь на одного заказывал?
Перестаньте морочить мне голову, не
видите, у меня работы полно! выпалила официантка нервной
скороговоркой, выдергивая палец из западни завязок. Кроме них в кафе
никого не было.
...Через сорок минут, одуревший от
палящего солнца, от поездки в парнике такси, пешего подъема на
тринадцатый этаж, Воронков стоял у двери квартиры, где жила Светлана
и где он провел прошедшую ночь, и давил на кнопку звонка, попутно
проклиная сломанный лифт.
Кто там? спросил незнакомый Женский
Голос.
Это Михаил.
Не знаем таких!
Я к Свете пришел.
Ошибся ты, нет тут таких, повторил
Женский Голос, в котором уже набирали силу истерические нотки.
А какой сегодня год? Михаил спросил это
на всякий случай, ибо именно так спрашивают в непонятных ситуациях
герои весьма им любимых фантастических боевиков.
По всей видимости, Женский Голос не
смотрел фантастических боевиков.
Иди, а то собаку спущу! пригрозил Голос,
и из квартиры послышалось жалобное тявканье. Пропустив угрозу мимо
ушей, Михаил постоял немного перед дверью, слушая мерзкий лай шавки и
тяжелое дыхание испуганной женщины, смотрящей в глазок.
...Потом он, удивленный и ничего не
понимающий, звонил из первого встреченного таксофона.
Добрый день, могу я поговорить со
Светланой?
Опять ты, мерзавец?! завопил Женский
Голос. Милицию вызову, если... снова вмешивается сторонний собачий
визг.
Не дослушав ударившую по ушам какофонию,
Михаил нажал на рычаг и набрал другой номер.
Слушай, Гном, тут ерунда какая-то
творится. Я где-то Свету потерял.
Какую Свету? удивленно спросила трубка.
То есть как, какую? Воронков прислонил
горячую голову к стеклу, надеясь, что оно принесет хоть какую-то
прохладу, но обманулся.
Которая Даши подруга?
Даша-то здесь причем?! закричал Михаил
на грани нервного срыва.
Ну, не знаю, про другую ты не
рассказывал, растерялся Гном. Ты, часом, головой не бился? А то
бывали случаи...
Случаи действительно бывали: обычно все
женщины в Гномовой голове перемешивались, неправдоподобно ловко друг
друга дополняя или даже взаимозаменяя. Но сейчас была не та ситуация.
Гном действительно впервые услышал про Светлану, которую знал, по его
же словам, четыре года. Скомкано попрощавшись, Михаил бросил трубку
на рычаг и неожиданно для самого себя вдарил кулаком по автомату.
"Либо это болезнь..." - подумал он. -
"Либо... это болезнь".
Мимо проходила старуха с авоськой воблы
в одной немощной руке и с сумкой пустых бутылок в другой.
И бьють, и бьють... и чего бьють...
людям честным спать не дають... заругалась она вполголоса, но
встретилась взглядом с глазами хулигана, поспешила ретироваться.
Неожиданно и совсем не к месту Михаил
вдруг вспомнил, почему Гнома звали Гномом. Фамилия у него была такая.
Спустя неделю Михаил
Воронков спал, уткнувшись в руки, за кухонным столом в своей
однокомнатной захламленной квартире. За все это время он все чаще
думал о том, что пора сходить в больницу на предмет проверки головы.
Останавливало нежелание убедиться, что его собственный рассудок
повредился, что по нему давно плачет клиника. Небритый, неухоженный,
он видел сон. Точнее, не видел, а слышал, ибо в черноте не было
ничего, кроме голосов.
Ну, как ты? мягко
поинтересовался нежный голос, в котором Михаил не без труда узнал
голос Светланы.
Что это? не понял Воронков. Где я?
В кафе, со мной сидишь, где же еще?
Фантазируешь, что сейчас я куда-то пропала, а ты спишь в своей
квартире, и что я приснилась тебе.
Ого! Значит, глюки...
Это не совсем глюки, произнес голос
Светланы. Но не будем отвлекаться. Скажи, будь добр, изменилось ли в
тебе что-нибудь?
Кажется, да. Я сошел с ума.
И все?
Ну, если этого мало...
Я ожидала большего. Ты по-прежнему не
понимаешь, что такое любовь?
Да.
Жаль, в голосе Светланы послышался
упрек. Мне казалось, что если ты останешься вдруг без меня, то
начнешь испытывать ко мне какие-то чувства.
Все. Бросаю пить и курить, пообещал
Михаил.
До встречи, вздохнула Светлана.
Постой...
Что?
Нет... ничего...
Михаил резко вскинулся,
обвел мутным сонным взором стол. Пепельница, полная окурков. Стрелки
часов показывали три часа ночи.
Я псих, что ли? спросил Михаил у пустоты
и сам ответил. Я псих. Нет, я не псих. Я что-то другое. А где тогда
Светлана?
Он вспомнил сон, где говорилось что-то
насчет того, что он все еще в кафе, что Светлана сидит напротив...
Стоп! Закрыть глаза. Ты в кафе. Она напротив.
Он не боялся ошибиться. Он
был уверен, что всё делает именно так, как нужно. И в полной тишине,
нарушаемой лишь стуком сердца, Михаил спросил:
Ну, как, теперь можно открыть?
Тут же в его сознание влился голос Эдит
Пиаф. Чарующий голос, не испорченный динамиками и годами. Он
окутывает людей туманом ностальгии, меняет настроения, мысли...
Открывай...
Михаил открыл глаза. Светлану сидела
напротив, сидела точно так же, как и неделю назад, будто не было этих
кошмарных семи дней непонимания и сумасшествия... Их и не было. Все,
что произошло, пронеслось в голове Воронкова за десять секунд, пока
были закрыты глаза.
Ведьма...
Кончиками пальцев он провел по щеке и
подбородку. Гладко. Никаких следов недельной щетины. Светлана
молчала, словно бы и не знала о том, что было с Михаилом. Он решил не
упоминать об этом первым и тоже молчал.
К столику, виртуозно покачивая бедрами,
подплыла официантка.
Девушка, это вы Светлана?
Да... а что такое? удивилась Светлана.
Вот, вам просили передать, официантка
протянула сложенный лист бумаги и стрельнула глазами в сторону
Михаила.
Мне? странно... кто может знать, что я
сейчас здесь...
Что там? спросил Михаил, увидев, как
нахмурился лоб Светланы, когда она развернула листок.
Бред какой-то, она протянула записку.
Аккуратным ровным почерком на бумаге
красными чернилами было выведено: "ОХОТА НАЧАЛАСЬ".
Михаил встал из-за стола, подошел к
официантке.
Кто это передал? поинтересовался он.
Мужчина. В шляпе. Высокий такой,
красивый... она мечтательно закатила круглые овечьи глаза. Просил
отдать, когда уходить будете.
Воронков расплатился, и они покинули
помещение. Хлопнувшая за спиной дверь оборвала песню Эдит Пиаф на
полуслове. Люди на улице ходили сонные, тихие, будто придавленные к
мостовой невыносимым, многодневным пеклом. Больше половины мужчин
искали облегчение в пиве, но в результате чувствовали себя более
сонными и разбитыми.
Ты сейчас куда? спросила Светлана, пряча
от Михаила взгляд, как будто в поиске чего-то важного в маленькой
полупустой сумочке. Между ними натянулась невидимая, но хорошо
ощутимая нить напряжения. Каждый знал об этом, но старательно не
показывал вида.
Домой... кольчугу Аверьянову плести
надо, а я еще и не брался. Хотя бы проволоку порежу...
У меня тоже есть дела. А ночью...
Заедешь?
Конечно, кивнула Светлана. Но не рано...
часов в одиннадцать.
Принято.
Они чмокнулись и разошлись в разные
стороны, думая каждый о своем.
3. Пляс ночи.
Как только Светлана
скрылась за углом, Михаил резко повернулся и отправился за ней. У
"Смоленской", пока она глазела сквозь стекла ларьков, он наблюдал за
ней, невидимый в людской толпе. Когда она спустилась в метро, он шел
следом.
Доехав одну остановку до "Киевской",
Светлана, не замечая идущего по пятам Воронкова, пересела на
кольцевую линию. Уже на "Краснопресненской" она вспомнила, что спала
всего три часа и, подумав, что, скорее всего, следующая ночь также
предстоит бессонная, прикрыла глаза и тут же уснула.
...Когда верхушки деревьев
спрятали солнце, а облака окрасились кровью; когда ласточек, у самой
земли ловящих мошку, стало меньше, чем еще три минуты назад, ведунья
сняла серебряную серьгу и протянула ее старейшине:
Стожар не тронет того, на ком надета эта
серьга, на ней наложены чары. Отдай это женщине, что дорога тебе.
Коли мне суждено пасть, она выживет, остальным же ничего не поможет.
Если успеют, пусть идут в соседнее селенье.
И ночь.
...Несмотря на то, что его ждали, он
появился тихо и неожиданно, вырос у изгороди, будто из земли.
Огромный косматый волк весом около шести пудов, черный и страшный.
Глаза горели неистовым желтым пламенем, а когти ножами рвали землю.
Завидев ведунью, он склонил голову, мрачно глянул исподлобья и
показал длинные острые клыки.
Я не уйду. Хватит безумства. Или ты
оставишь людей, или один из нас покинет мир, сказала она.
Волк мотнул головой, в глазах мелькнула
смерть. Женщина отпрыгнула назад, спиной ударилась о землю,
перевернулась и встала уже рычащей серой волчицей, в оскале обнажив
изогнутые белые клыки.
Они взлетели в воздух одновременно.
Когда они сшиблись, на западе сверкнула молния, а когда упали на
землю, раздался гром. Над полем битвы поднялась пыль и клочья шерсти.
Рычание и удар...
Они расходились лишь затем, чтобы взять
силу для следующего толчка. Лязгали зубы и скрипели кости.
Звуки схватки стихли, когда первые
солнечные лучи пали на соломенные крыши и заиграли причудливой
радугой в каплях росы. Старейшина Савелий вышел из дома и посмотрел
на дорогу. За изгородью она была покрыта пятнами засохшей крови, чуть
поодаль лежали два тела. Он подошел ближе.
Солнцу улыбался статный молодой мужчина,
обнаженный и мертвый, который обнимал серую волчицу. Ее голова лежала
на груди мужчины. На боку волчицы кровоточила страшная рваная рана,
но она была еще жива.
Михаил едет в соседнем
вагоне и внимательно смотрит на Светлану. Они проехали один круг по
кольцу. Светлана спала. Начинался второй круг.
Вечером следующего дня
закат длился необычайно долго, снизу его зарево поддерживало пламя
огромного костра. Бледная от потери крови ведунья не в силах стоять,
но она стоит и смотрит сквозь языки пламени. Она убила своего мужа.
Она смотрит теперь на то, как жгут его тело.
Ты можешь остаться у нас. Люди будут
благодарны, если ты согласишься лечить их детей, говорит старейшина,
поддерживая ее под локоть.
Внезапно мертвец согнул ноги в коленях,
сел на деревянном настиле и начал хватать пылающие ветки, раскидывать
их, будто старался выбраться. Люди, охваченные ужасом, в панике
разбегаются, кто-то хватает оглоблю и толкает Последнего Волхва
обратно, в костер. Это удается, и тело Стожара затихает.
К несчастью, содрогнувшись,
перекрестился Савелий.
Ведунья промолчала. Христиане не сжигают
своих мертвецов, они привыкли хоронить в земле. Они забыли сделать
то, что в ее время было обычным делом. Они забыли подрезать покойнику
жилы.
Пробудившись от тяжелого
жаркого сна Светлана увидела, что проехала нужную остановку. На этом
сон всегда обрывался, но он придет снова. С самого начала и до конца.
От духоты разболелась голова. Она решила
плюнуть на запланированные на сегодня дела, не такие уж важные,
пересела на другую ветку и вышла там, где с утра встречались кузнецы
на "Измайловской". Там она углубилась в лес, у реки присела к березе,
положив затылок на кору, истерзанную любителями березового сока. Боль
ушла из головы почти сразу. Какое-то время она глядела на течение
реки, слушала умиротворяющее журчание. Потом достала книгу, и
увлекательный сюжет стремительно поглотил ее внимание.
...Свет дня смешался с тьмой
надвигавшейся ночи, вершины деревьев утонули в жидком мраке. В
сумерках, среди высоких зарослей крапивы стоял Михаил. Минуло три
часа, как он немигающим взглядом смотрел в спину Светланы и не
двигался. Он мог простоять так долго, очень долго.
В двадцать два часа десять минут
Светлана встала, потянулась и гуляющим шагом направилась в город.
Михаил помнил, что она обещалась зайти ближе к ночи, но из
осторожности и нежелания допустить ошибок последовал не домой, а за
Светланой, держа дистанцию, чтобы остаться незамеченным. Лишь когда
до его дома осталось около двухсот метров, он рванулся в ближайший
дворик, на всех парах побежал к дому, оказавшись у подъезда в то
время, когда Светлана прошла только пятьдесят метров. Внимательно
оглядевшись, он понял, что все идет именно так, как рассчитывал он.
Отворив дверь в квартиру, Михаил
протянул руку к выключателю. В темноте он не заметил стремительного
броска со стороны шкафа. Короткая боль удара в основание черепа. Из
глаз посыпался сноп искр, и лишенное чувств тело Воронкова беззвучно,
как мешок с тряпками, осело на пол. Осколки стеклянных колокольчиков
случайно задетой люстры разлетелись по углам, на миг заполнив
помещение тонким чистым звоном...
У двери Светлану охватило странное,
какое-то необъяснимое беспокойство. Несколько раз поднося руку к
звонку, она замирала и нерешительно опускала ее. Открытой ладонью
девушка оперлась на дверь, и та вдруг отворилась, будто от сильного
толчка. Включив свет, она увидела на вешалке незнакомую черную шляпу,
а спустя секунду и Воронкова.
Михаил лежал подле ножек стола, на шее
бурела засохшая струйка крови, глаза закрыты. Правая рука,
подвернутая под туловище, была согнута под неестественным углом.
Издав сдавленный вскрик, Светлана секунду непонимающе смотрела в
бледное лицо. Тело девушки охватила мелкая дрожь. Только она
склонилась над телом, как сзади раздался тихий смех. Она медленно
обернулась, страшась увидеть смеющегося.
В кресле вальяжно развалился жилистый
мужчина с жесткими чертами лица и выдающимися вперед скулами. Стожар
спокойно забивал табак в трубку.
Ты долго старалась забыть меня, не так
ли? всецело увлеченный подготовкой к курению, он даже не смотрел на
Светлану. Да, от воспоминаний нельзя отделаться. Но ты нашла выход.
Все воспоминания обо мне ты спрятала в сны, неожиданно его тяжелый
взгляд впился в ее зрачки, буквально приковав к полу. Это
исправимо...
От его ладони протянулись нити,
незримые, но ощутимые, как ощущаются холод или тепло. Нити вспарывали
заслоны памяти, смахивали пелену. Все то, что приходило к Светлане во
снах, нахлынуло сейчас, и не только это, но и огромный веер мелочей и
подробностей событий десятивековой давности. Независимо, хотела она
того или нет.
Из-за князя погибли наши
дочки. Ты их забыла? Худенькие малышки, они были ни в чем не
повинны...
Я ничего не забыла. Это были годы
безумства... на тех людях, что живут сегодня, нет их крови.
Ты ошибаешься. Все эти люди плоды веры,
что принесла столько смертей. Если не удастся сгубить дерево, нужно
перетоптать плоды. Мы должны убивать христиан. Око за око.
Ты безумен. Ты хочешь наполнить землю
кровью?
А если бы и так, Стожар равнодушно пожал
плечами. Мне нечего терять.
Мне с тобой не по пути.
Ты снова ошибаешься. Мы не те люди, что
бы не встретиться даже на разных дорогах. Рано или поздно ты
попытаешься остановить меня. Быть может, я дам тебе победить меня. Но
я вернусь снова.
Прощай.
Нет. До скорой встречи.
Зачем ты убил его? горько
сказала Светлана, глядя на распростертое тело Михаила.
Случайная жертва, усмехнулся Стожар.
Тебе жаль его?
Я его люблю.
Меня ты тоже любила.
Я любила своего мужа, Светлана зло
посмотрела в лицо того, кого однажды хоронила, и с ненавистью
отвернулась. Он мертв.
Я жив! горячо воскликнул Стожар.
Жив ли? Я видела, как жгли твой труп.
Можешь ущипнуть, он с усмешкой вытянул
руку. В те дни христианство набирало силу с каждым днем, но старые
Боги были еще живы. Они отдали мне остатки своей мощи. И я воскрес.
Как Христос, он комично развел руки в стороны, подражая распятию. Они
были смешны, старые Боги. И простодушны они считали, что я защищаю
их. Где они теперь?...
Почему ты не оставишь меня? устало
спросила Светлана.
Ты предала меня и хотела убить. Я помнил
тебя каждую минуту, во сне ты приходила ко мне каждую ночь. Что ж,
теперь у меня есть время, он самодовольно усмехнулся и выпустил сизый
клуб плотного табачного дыма, по комнате расползся сладкий аромат.
Концы всех ниточек в моих руках. Когда мне хочется, я дергаю за них.
Я управляю этим миром!
И все эти войны в последнее время,
лишенные серьезных мотивов...
Это все исследования. Интерес. Иногда я
читаю Нострадамуса и становлюсь режиссером его сценариев. Огромный
театр с великолепными актерами, играющими в жизнь для моего кино,
глаза Последнего Волхва возбужденно блестели.
Ты забыл, что мы хотели всем только
добра?
Это было давно! резко отрезал он. Время
сказок прошло. Хочешь, я покажу тебе одну сказочку? Смотри же:
Чудовище не ведало, кем оно
было раньше. До того, как стало изломанной грудой костей с обрывками
жил, клоками мертвого мяса и пустыми глазницами. По запаху оно
находило норы мелких животных и караулило их.
Радость это когда по щебетанию птиц
находишь гнездо с яйцами. Легкая добыча.
Иногда корешки или ягоды. Чудовище не
знало, что такое время, но это не играло никакой роли. Медленно
нарастающее мясо постепенно наливалось силой, развивающаяся нервная
система принесла нетерпимую боль, но облегчила поиски пищи.
Однажды на него набрели ребятишки,
собирающие грибы. В их криках ужаса оно нашло что-то знакомое. Дети
ушли невредимыми, но наутро в лес пришли мужики, вооруженные
самострелами и рогатинами. Охотиться на чудовище. Но оно оказалось
хитрее; до поры, пока не утихли поиски, оно жило в болоте. Змеиное
мясо очень питательно, а болотные ягоды и сок некоторых растений
могут заменить проточную воду. Когда чудовище обрело глаза, оно
вспомнило два слова Светлана и Стожар. Оно не знало, что значат эти
слова, но время шло.
Это мучение длилось
вечность. В результате я возненавидел людей больше, чем когда-либо.
Ты не в силах представить, какие я придумывал для тебя концы, Стожар
внимательно смотрел в остекленевшие глаза Светланы. Он знал,
насколько ужасно зрелище, увиденное ею. И я буду дергать за ниточки
до тех пор, пока этот смрадный мир не кончится. Раньше да, раньше
были настоящие люди. Сейчас остались лишь жалкие тени, к которым я не
испытываю ни малейшего сочувствия, он встал, потянулся. Ты предала
меня. Но я устал ненавидеть. Я обещаю тебе легкую смерть.
Увидев, как в глазах Стожара разгорается
безумство, женщина промолчала. Он так увлекся наблюдением за
реакциями Светланы, что не заметил, как в углу зашевелился Михаил.
Смахивая последствия оглушения, Воронков помотал головой, но лучше не
стало; наоборот, едва не вырвало. Он потер лицо, стирая кровь с глаз,
медленно поднялся. Что ж, остается надеяться, что враг, наделенный
способностями телепата, не сможет прочитать его мыслей. Мыслить у
Михаила не выходило.
Стожар стоял к нему спиной. Рывком
бросив тело вперед, Михаил ударил подошвой ноги, обутой в ботинок,
под колено, навалился сверху и несколько раз ударил голову соперника
о неровный паркет. От неожиданности Стожар ничего не успел сделать,
но Михаил помнил, что на самом деле представляет собой противник.
Левой рукой он прижимал голову телепата к полу, правая ухватила ножку
стоящей рядом табуретки. Табуретка поднялась вверх, один из углов уже
был готов опуститься на висок...
Нет! вскрикнула вдруг Светлана и
кинулась к поверженному. Нет, Михаил! она ухватилась за воздетое
орудие.
Стожар открыл глаза и увидел оседлавшего
его Михаила, готового размозжить ему мозги. Он смотрел спокойно, не
делая никаких попыток вырваться, словно ждал своей участи.
Но он хотел убить тебя! удивился
Воронков.
Да, согласилась Светлана, но так будет
лучше.
Ни она, ни он не отпускали табурет.
Лучше? переспросил Михаил. Не понимаю...
Это и не нужно. Тебе не нужно этого
понимать. Хватит того, что мы со Стожаром понимаем друг друга... мы
люди другого времени, Миша.
Воронков напряженно глядел в ее
встревоженное лицо, пытаясь открыть занавес со странных слов, увидеть
смысл. Стожар ждал, недвижимые глаза ящерицы застыли на подвешенной в
воздухе табуретке.
Я люблю тебя. Я всегда тебя любил,
сказал Стожар, и глаза его вдруг наполнились влагой.
Фраза повисла в вязкой тишине комнаты.
Стожар продолжил:
Я никогда не причиню тебе вред... не
знаю, что я бы сделал с тобой, но я никогда не причиню тебе вред.
Когда мы бились волками у селения... помнишь? Неужели ты все это
время думала, что в силах победить меня? Я разорвал тебе бок только
для того, чтобы ты жила не думала, что убила не защищавшегося. Я
думал, что действительно умер... вышло по другому.
Вскинув брови, Михаил перевел взгляд
вниз, снова посмотрел на Светлану, но... они его не замечали.
Неожиданно покраснев так густо, что уши будто охватило пламенем,
Воронков ощутил себя лишним. Стожар и Светлана в те минуты видели
только друг друга, Михаил же верхом, со вскинутой к потолку
табуреткой, оказался в крайне глупом положении. Стараясь выглядеть
как можно незаметнее, он аккуратно поставил страшное орудие рядом и
слез.
...Коснувшись пальцами, они взялись за
руки, плывуче медленно направились в сторону двери. Михаил подобрал
выроненную трубку, хотел было окрикнуть, но увидел на полу осколки
люстры, передумал и сунул трубку в карман. И только сейчас задумался:
откуда же берется свет, если люстры нет? Только он это подумал, как
сразу стало темно, хоть глаз выколи. Хотя нет... фигуры древних
людей, уже почти исчезнувшие за порогом, все еще излучали немного
света, но они уходили дальше и дальше.
Воронков раздвинул шторы и сунул в зубы
сигарету. Едва он поднес к ней зажигалку, на улице из земли вырвался
желтый искрящийся столб света, конец которого мгновенно исчез среди
множества звезд. Пролетавшая мимо окна ворона испуганно шарахнулась в
сторону. Источаемый столбом яркий свет через секунду потух, оставив
после себя лишь яркие точки перед глазами.
Однако несколько людей из числа гуляющих
парочек, любителей выпить, да и просто граждан, вырвавшихся из духоты
квартир на улицу, все же заметили слепящий сноп, вдаривший из небес.
Кто-то перекрестился. Кто-то бросил пить. А кто-то (из особо
сознательных), пошел было в милицию, да вовремя передумал кому охота,
чтобы тебя приняли за сумасшедшего...
Воронков спустился вниз по лестнице и
долго вглядывался в наползающую тучу. Это зрелище приносило радость и
превращало переживания дня в глупую и бесполезную трату времени.
Сейчас хороший дождь необходим и земле, и людям. Вдалеке сверкнул
белый зигзаг молнии, первые теплые капли дождя коснулись лица. В эту
минуту повисшая над Москвой жара ощущалась наиболее сильно, но сейчас
она отодвинется, уступая место свежему воздуху, принесенному стеной
ливня.
Семь, восемь... считал Михаил и загибал
пальцы. Девять, десять... бах!
Со всех сторон донеслись громовые
раскаты.
Вот и все, устало, но
удовлетворенно сказал Гном, в очередной раз проверяя, не забыли ли
какую-то мелочь. Кажется, все в порядке, ничего не забыли.
Глаза страшат, а руки делают, изрек
Стас, открывая бутылку пива. А что теперь?
Теперь ручку для чайника надо ковать,
ответил Гном. Это наш первый заказ. Ну, ничего, сперва вас обучу, с
какой стороны молот держать, потренируетесь на деревенской чепухе. А
там, глядишь, и настоящие заказы пойдут. Тебе, Стас, машину купим,
мне диплом об окончании какого-нибудь исторического института, чтоб
клиенты лучше клевали, а Мишке... хм, он задумался и крикнул. Эй,
Воронков! Чего тебе нужно?!
Михаил вышел из состояния созерцания
приближавшейся грозовой тучи.
Мне-то? А фиг его знает. Мне кажется,
что я все уже упустил.
Какие твои годы, усмехнулся Стас.
Годы младые, в тон ему согласился
Михаил. Но ощущение какое-то странное... вроде как был какой-то
момент, когда я мог поступить иначе...
Стас, у тебя, случаем, с собой
градусника нету? озабоченно поинтересовался Гном. Жаль... ну, Миша,
тогда держи... народное средство, он протянул новую бутылку пива и
перевел разговор в иное русло. Вот я чего придумал: как заказы
пойдут, нужно нам будет мастера по серебру найти. У вас часом, никого
из знакомых нет?
Друзья отрицательно помотали головами, а
Воронков сказал:
Разве у тебя никого нет? Мне казалось,
что ты говорил о некой мастерице с Урала...
Я?! Гном обеспокоено посмотрел на друга.
Да что с тобой? Ничего подобного я не говорил.
Михаил залпом опорожнил бутылку и открыл
новую. Целый день его не покидало ощущение, что все это уже было, и
сейчас... повторяется? начинается заново? Ему помнилось, будто... да
нет, ерунда.
В последнее время в голову лезли
странные мысли.
Для связи с автором:
tuman333@mtu-net.ru
|
|