Откровенный разговор | Основная страница | Корчма

 

    

Сергей Юдаков

tuman333@mtu-net.ru

Медведь.

     По обе стороны глинистой дороги без асфальта, для которой проезжая машина - редкий гость, высился густой лес. Деревья, гнущиеся под сильными порывами ветра, сухо потрескивали. Затянутое тяжелыми тучами небо излучало угрозу. Время от времени тьму кроили короткие вспышки беззвучных молний.
     У дороги виднелся покосившийся старый знак, предупреждающий о возможности появления лосей. Если подойти к знаку ближе, можно увидеть, что рядом врыта палка с фанеркой наверху. На фанерке красная корявая надпись:

ЛЮДИ! БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ!
     В ЛЕСУ ЗАВЕЛСЯ МЕДВЕДЬ-ЛЮДОЕД.

     Трое мужчин, сидевшие на лавке в городе N Тверской губернии, пили. Заядлые грибники, они пили горькую неспроста, от безысходности, - невесть откуда появившийся в лесу медведь-людоед разом перечеркнул все планы, возложенные на выходные. И это в такую-то погоду, когда грибы лезут, как никогда! Самый старший, дядя Митя Петров - здоровущий мужичина с кулаками-кувалдами, с грохотом поставил стакан на стол, поднялся:
     - Всё. Надоело. Пойду на убийство.
     - Ты чего, дядь Мить, на какое еще убийство? - поперхнувшись, выговорил Рыжий.
     - На натуральное. Медведя убивать пойду. Я всю жизнь за грибами ходил. И отец мой ходил. И дед ходил. И дед моего отца ходил. Даже мой далекий предок царь Петр Первый, и тот ходил. А тут - медведь этот. Сволочь. Традиции предков нарушает. Рыжий, пойдешь со мной?
     - Не, дядь Мить, я собак-то боюсь, а тут медведь...
     - А ты? - Петров посмотрел на третьего, по имени Федор, который отчего-то икал.
     - Не... я жене обещал, что больше на охоту ни шагу... только по грибы, - смущенно сказал икавший.
     - Тогда ружо дашь. - Не то попросил, не то приказал Петров.

     ...Петров, закинув ружье за плечо, тяжелой поступью удалялся от друзей.
     - Дядь Мить! - закричал в спину Рыжий. - Ты ж дворник, ты ж кроме метлы да лопаты отродясь ничего в руках не держал!
     Но старшой, тучно пыхтя, даже не обернулся.

     Поправив тонкие массивные очки в роговой оправе, что постоянно сползали с длинного носа, Павел Дмитриевич едва не уронил удочки, но при помощи ноги исхитрился-таки захлопнуть дверцу доисторического "Москвича", местами изъеденного ржавчиной.
     - На замок закрой, остолоп! - раздраженно прошипела жена Павла Дмитриевича, дородная молодая женщина выше него на голову.
     - Но Люсенька... я же не могу...
     - Ты ничего не можешь! - подхватила жена. - И как я только умудрилась выйти замуж за этакого студня? У всех мужья как мужья, а мой нет, чтоб до театру пригласить... или хотя бы до кинотеатру... не-ет, он на рыбалку потащил! Выдумал: меня, хрупкую интеллигентную женщину, и на рыбалку! - Люсенька приняла скорбный вид и передернула могучими плечами, поправляя сумочку.
     - Но Люсенька... свежий воздух...
     - Комары! Энцефалит! Мерзкие червяки!
     Продолжая разговаривать в столь милом русле и дальше, супруги подошли к краю кювета. Удочки, будто живущие своей, несомненно подлой жизнью, так и норовили выскочить из рук Павла Дмитриевича. И в результате сделали это. Совершенно случайно взгляд Люсеньки упал на знак, предупреждающий о возможном появлении лосей.
     - Тут еще эти твари водятся! Вот загрызут меня, будешь знать! - злобно сказала она, не уточнив, что именно в результате будет знать Павел Дмитриевич.
     - Погоди, тут еще что-то написано... о, тут водится медведь-людоед.
     - Ага! - восторжествовала жена, - испугался!
     Глаза Павла Дмитриевича действительно выглядели весьма обеспокоено, но он, скрипя зубами, храбро вошел в лес, бормоча о том, что шутники не перевелись и нынче, несмотря на разруху всего, что возможно разрушить и даже того, чего разрушить невозможно, и вытекающую из этой разрухи человеческую озлобленность.
     Как истинный растяпа, Павел Дмитриевич забыл выключить в машине радио.

     Не будем здесь вдаваться в пространное описание красот озера, к которому они вышли, скажем лишь, что в Тверской губернии любое озеро радует глаз человека. Конечно, несколько иначе, чем голодного радует кусок мяса, но все же, все же...
     - Люсенька, а что, если здесь и впрямь медведи водятся? - задумчиво произнес Павел Дмитриевич, закидывая удочку.
     - Фу, какая гадость! - взвизгнула Люсенька, отбрасывая извивающегося червя.
     - Вот и я думаю: почему нет? Выловили же недавно в Москве-реке крокодила. - Все так же задумчиво сказал Павел Дмитриевич. Задумчивость придавала его лицу весьма недоуменный вид.
     - Меня неделю будут кошмары мучить после червяков этих! Определенно, впечатлительным натурам стоит строго противопоказать рыбалку. Куда смотрят врачи!
     - Психиатры. - Сказал Павел Дмитриевич неожиданно для самого себя.
     - Что ты сказал?!

     Между тем радиола в машине беспокоилась женским голосом:
     ...- по непроверенным данным, взятым из надежного, но неофициального источника, близ тверского города N завелся медведь-каннибал. Дадим слово профессору Лизогубову, известному специалисту в этой области.
     - Мнэ-э... я, собственно, не только в этой области специалист. А в принципе, хм, почему бы и нет. Как известно, специфика московских водопроводных труб...
     - Профессор, извините, у нас мало времени.
     - Мнэ-э... кстати, о времени. На сегодняшний день мнений о природе времени едва ли не больше, чем во времена Герберта Уэллса. Герберт Уэллс, хм, первым показал нам торжество человеческого характера над характером возможных завоевателей извне...

     - Ты слышишь? - замогильным шепотом вопросил Павел Дмитриевич.
     - Что? - на всякий случай тоже шепотом сказала Люсенька и прислушалась.
     Сзади, где-то в кустах, раздавался нарастающий треск. Ветви шевелились, словно сквозь кустарник ломился медведь.
     - Медведь... - обмирая, одними губами сказал Павел Дмитриевич.
     С секунду поглядев друг на друга, супруги припустили прочь. Удочки, естественно, остались там, где и лежали. Хотя цепкая рука Люсеньки, конечно, успела ухватить сумочку.

     Через некоторое время они остановились. Глаза Павла Дмитриевича вылезли из орбит, он никак не мог отдышаться. Жена его, напротив, дышала весьма ровно.
     - Вроде отстал, - с сомнением сказала она.
     - Звери... они по следам... по запаху отыскать могут. Если потереть подошвы морковной ботвой, то не учует.
     - Откуда тут морковь?
     И они снова услышали треск веток, и побежали в противоположную сторону.

     - Придумай что-нибудь, ты же мужчина!
     - Вспомнила наконец...
     - Ты же книжек кучу читал, там наверняка что-то есть!
     - Оружие нужно, а у меня кроме перочинного ножика и нет ничего, - на бегу слова Павлу Дмитриевичу давались с превеликим трудом... - можно яму-ловушку выкопать, а вниз колья воткнуть.
     - Чем выкопать? Перочинным ножиком?!

     - Давай быстрей! Не отстает, зараза...

     Оборванные и грязные, горе-рыбаки остановились.
     - Дай сумку! - потребовал Павел Дмитриевич. Судорожными движениями порывшись в недрах сумки, он выудил маникюрные ножницы. В другую руку взял перочинный ножик. - Всё, сил моих больше нет. Пойду резать скотину, - решительно сказал он.
     Притянув его к себе, жена чмокнула в лицо, посмотрела в удалявшуюся спину новым взглядом, в котором читалось что-то вроде уважения или даже восхищения. Нетерпеливо ожидая возвращения, она не находила себе места: то сядет, то встанет, то в поисках какого-нить оружия пороется в сумочке.
     Раздался оглушительный выстрел. Люсенька, спотыкаясь о корни и царапаясь об попадавшиеся на пути ветки, ринулась на звук. Прибежав к поляне, она увидела следующую картину:
     Опершись спиной на ствол дуба, на земле сидел дядя Митя, Павел Дмитриевич находился в том же положении, но у березы. У дяди Мити в руках было ружье с развороченным дулом, у Павла Дмитриевича - маникюрные ножницы. Ножик он где-то потерял. Оба имели изумленный вид.
     - Ты кто? - безучастно спросил Павел Дмитриевич.
     - Дворник. - Ответил дядя Митя так же отсутствующе.
     - А я лаборант.

     Понурившись, дядя Митя брел по пустынным улицам вечернего города N. Он раздумывал, что расскажет друзьям про охоту. Стремительная погоня сквозь лес принесла немало царапин, по одежде и вовсе помойка плакала. Зато с человеком хорошим познакомился. И жена у него хорошая, послушная жена.
     Проходя мимо переулка, он посмотрел в сторону и увидел Проныру, восьмилетнего сына Федора.
     - Ты что на этом конце города делаешь? - удивился дядя Митя, и тут заметил в руках пацана банку с клеем и пачку объявлений. Над головой его висело только что приклеенное предупреждение: "Люди! До прояснения обстоятельств по поводу пропажи людей в лесу убедительная просьба не выходить из города!"
     Не говоря ни слова, дядя Митя взял упорно сопротивлявшегося Проныру под мышку и зашагал дальше.
     Друзья все так же сидели на скамейке. Федор все еще продолжал икать, словно с момента ухода дяди Мити прошло лишь несколько минут.
     - Живой! - издалека обрадовался Рыжий.
     Приблизившись к скамейке, дядя Митя поставил мальчишку на землю.
     - Пап, ты сам виноват, - затараторил тот, с опаской глядя на Федора. - Каждый выходной то за грибами, то на рыбалку, а мне чем заниматься? Я и решил сделать так, чтоб ты в лес не ходил...
     Ошалевший от икоты Федор явно ничего не понимал.
     - Дурилка, - сказал дядя Митя, - разве ж не видишь, что для нашего брата грибам да рыбалке только одна замена? - он кивнул на бутылку.
     Проныра хмыкнул и достал из-за пазухи пачку листов, хвастливо потряс в воздухе.
     "Вся водка, продаваемая в городе N, - поддельная! Каждый день от нее умирает от трех до десяти человек"...

     Вечерело, горожане разбрелись по домам: кто ужинать, кто спать, а кто еще зачем-то. Именно тогда тишину дотоле спокойного города N и разрезал свирепый громкий рёв, и не было никаких сомнений, что обладатель рёва - Медведь. Грибники и Проныра медленно обернулись.

Для связи с автором: tuman333@mtu-net.ru

 

Откровенный разговор | Основная страница | Корчма