КОНСТАНТИН ЯКИМЕНКО (Энгер, Галактический Странник) Д О К А З А Т Е Л Ь С Т В О Любые возможные совпадения описанных событий с действительностью являются чисто случайными и непреднамеренными. "Наука служит лишь для того, чтобы дать нам понятие о размерах нашего невежества." Г. Ламене "Шутка никогда не бывает похожа на истину, а истина бывает похожа на самую злую шутку." Неизвестный автор - Пожалуйста, дайте мне еще один шанс! На меня смотрят два огромных просящих, нет - умоляющих глаза. Всегда их глаза под конец приобретают такой вид. И половина испытуемых обращается ко мне с такой же просьбой. Вторая половина предпочитает сразу попрощаться и спокойно уйти с опущенной головой. Я отвечаю властным презрительным взглядом. - Дорогая моя, у вас уже было целых пять шансов! - поднимаю пра- вую ладонь с растопыренными пальцами. - Пять. Четыре из них вы не ис- пользовали. Первый раз вы угадали, и только поэтому я пошел вам навстречу. Но все остальные попытки вы провалили. О каких же шансах может идти речь? - Знаете, мне было так сложно сконцентрироваться... - она продол- жает пожирать меня глазами, все еще надеясь разжалобить таким образом. Совершенно напрасная надежда! Если бы она знала, сколько обманщиков той же породы уже прошло через меня за год работы в Фонде... - Отговорки, - отрубаю я. - У вас были для этого все возможности. Никто не стоял у вас над душой и не требовал немедленного результата. Тем не менее, ваш результат сильно расходится с действительностью. Почему? - Но вы поймите, эта обстановка... - И чем же вам не нравится обстановка? Ваши претензии, Наталья Алексеевна, возникают совершенно на пустом месте! Мы стараемся создать обстановку, максимально благоприятную для испытуемого - с учетом тре- бований чистоты эксперимента, разумеется. И вы, насколько я помню, со всеми требованиями согласились, разве не так? Кажется, теперь на глазах у нее появляются слезы. - Но, может быть, еще раз... последний... я вас прошу!.. Ну ладно, я же не зверь, в конце концов! - Хорошо. Даю вам еще одну возможность. На этот раз - действи- тельно последнюю. Если у вас снова ничего не получится - разговор окончен. Встаю и подхожу к окну. Быстрым взглядом окидываю улицу. Наконец выбираю подходящий объект. Конечно, это не соответствует условиям "чистоты эксперимента", но в качестве "последнего шанса" сойдет - ка- кая разница, если она все равно его провалит? Оборачиваюсь к испы- туемой: - Только что на той стороне улицы остановилась машина. Какой она марки? - Понимаете, я плохо разбираюсь в машинах... - она продолжает мысленно умолять меня, все еще надеясь, что я ей подыграю - как не- вольно подыгрывали те, кому она недавно устраивала не совсем бесплат- ные представления. Но нет уж - не на того напала! - Хорошо. Заметьте - я на вашей стороне, я пытаюсь вам помочь. Допустим, марку вы не знаете, но цвет-то вы можете определить? Секунд десять она стоит неподвижно. - Мне сейчас трудно... Знаете, я вся на нервах... - Так какого цвета машина? - делаю вид, что не расслышал послед- ней фразы. - Зеленого! - наконец выдает она с видом обреченной. - Ошибаетесь, уважаемая! Машина "БМВ", красного цвета. Можете посмотреть, если не верите мне. - Нет, я... Скажите, а там рядом... нету зеленой машины? - А вот это, Наталья Алексеевна, никакого значения не имеет. Я же поставил вопрос совершенно четко - машина, которая ТОЛЬКО ЧТО остано- вилась. Так как же быть в таком случае с вашим так называемым "экстра- видением"? Неужели вы неспособны различить, какая машина стояла, а ка- кая подъехала? На что же в таком случае годно это "экстравидение"? На что, я вас спрашиваю? На последней фразе я слегка повысил голос и даже привстал для большего эффекта. - Но, может быть, завтра?.. - с последней искрой надежды в голосе спрашивает испытуемая. - Что, дорогая моя, "завтра"? Что "завтра"? На основании чего я должен думать, что если сегодня ваша способность не проявилась, то она проявится завтра? Да нет таких причин, поймите - НЕТ! Вы знаете, что каждый день у меня бывает в среднем по три человека? И что каждый из них начинает с восторженного рассказа о своих так называемых "сверхспособностях"? Но когда доходит до испытания, то почему-то у од- ного дрожат руки, у другого нарушается концентрация, третьему мешает моя плохая аура, четвертому вдруг начинает не хватать "мысленной энер- гии", пятому... Почему так происходит, Наталья Алексеевна, как вы ду- маете? Да, я вас спрашиваю! Теперь она сидит с потерянным видом, опустив глаза, теребя пальцами правой руки молнию на сумочке. - Значит, нет? - едва слышно произносит она на выдохе. - Значит, нет. Мы предоставили вам все возможности. Вы их не ис- пользовали - следовательно, разговор окончен. Или у вас есть к нам ка- кие-то претензии? Может быть, персонально ко мне? Тогда выскажите их. Можно, и даже лучше - в письменном виде. Мы обязательно учтем все за- мечания, чтобы не повторять ошибок в будущем. Хотите? Испытуемая встает и молча идет к двери. Выходя, она роняет что-то нечленораздельное - вероятно, под этим имеется в виду прощание. - Всего хорошего! - кричу я в шумно захлопывающуюся дверь. Наконец я остаюсь один. Похожая сцена повторяется в моем кабинете изо дня в день. Результат каждого испытания можно с абсолютной достоверностью предска- зать заранее. Этим так называемым "экстрасенсам" ничего не стоит обма- нывать наивных обывателей, которые только и жаждут быть обманутыми, лишь бы им показали нечто под громким названием "чудо". Но и сами об- манщики глубоко наивны, думая, что эти же примитивные фокусы и "чуде- са" пройдут и с нами, профессионалами своего дела. Нет, меня не интересуют ваши псевдоглубокомысленные рассуждения о разноцветных аурах и всеобщем информационном поле! Покажите мне ре- зультаты вашего взаимодействия с этим полем, и я с глубоким уважением пожму вашу руку. Но результатов не было, нет и не будет, потому что нет никакого такого поля, а есть в лучшем случае психология, теория вероятностей и самая обыкновенная физика, в худшем же - прикрытая ту- манными формулировками ложь, выдаваемая за новое откровение. Что ж, экстрасенсы и пророки, идите ко мне, и чем больше - тем лучше, потому что тем меньше обманщиков будет пудрить мозги и вешать лапшу на уши нашему безграмотному доверчивому народу! Мои мысли прерывает мелодичный звонок. Надо же - а я-то думал, что женщина, претендующая на экстравидение, была сегодня последней. Ну что ж, еще одним развлечением больше, посмотрим, к каким фокусам при- бегнет этот посетитель. - Входите. В кабинете появляется рослый мужчина лет тридцати пяти; одет с иголочки, короткие черные волосы аккуратно зачесаны назад, лицо воле- вое, взгляд целеустремленного и уверенного в себе человека. Его можно было бы назвать красивым - в смысле настоящей мужской красоты - если бы не портящая все деталь: шрам, начинающийся на лбу, пересекающий слегка изуродованный левый глаз и заканчивающийся у носа. Наверняка воевал, сразу почему-то возникает мысль. Вошедший проходит вперед и бесцеремонно опускается на стул, где еще недавно сидела заплаканная женщина. - Ну здравствуй, братан, что ли, - говорит он негромким голосом с оттенком хрипотцы. - Извините, уважаемый, но мы с вами в одном полку не служили и в одной песочнице не играли. Зовут меня, если вам еще не известно, Вла- димир Павлович Бойко, профессор; обращайтесь, пожалуйста, как положе- но. - Да мне один хрен, хоть ты прохвесор, хоть дерьмолаз! Значит, вот мы какие? Надо будет сказать Гаврилычу, пускай получ- ше фильтрует жаждущих посетителей на входе. Конечно, мы согласны при- нять любого, но пускай уж этот любой потрудится приложить немного уси- лий, чтобы вести себя по-человечески. - Извините, но у меня нет желания разговаривать с вами в таком тоне! Или вы будете вести себя как цивилизованный человек, или мне придется выставить вас из кабинета! И не тыкайте мне, пожалуйста! - Кончай ломаться, прохвесор! Не надо меня выставлять, я сам уй- ду. Больно охота с тобой трепаться. - Тогда зачем вы сюда пришли? - Так у вас вроде бабки за доказательство способностей обещают? Почему бы мне не смириться и принять правила игры? На такого эк- земпляра, как этот, будет вдвойне приятно посмотреть, когда он начнет мямлить что-нибудь о "плохой МЕНТальной атмосфере" в здании. - Во-первых, не способностей, а СВЕРХспособностей, которые выхо- дят за рамки возможностей обычных людей. Во-вторых, деньги мы действи- тельно обещаем, но только в том случае, если вы пройдете нашу проверку и мы получим убедительное доказательство наличия у вас таких способ- ностей. - Да мне твоя проверка нахрен не нужна! Я те вот че хочу сказать, братан: ты хочешь доказательство? - Я, уважаемый, ничего не хочу. Это вы хотите получить мате- риальное подтверждение вашей способности, я вас правильно понял? А подтверждение возможно только при наличии доказательств. - Ну так вот что: будет тебе доказательство. Сегодня же вечером и будет. Да такое доказательство, что ты до конца своей жизни запомнишь! Понял, да? Тут он вдруг встает и разворачивается ко мне спиной, явно соби- раясь уходить. Хм, это уже совсем неожиданный поворот сценария! - Уважаемый, вы что же... - А ничего! Я те все сказал, прохвесор. Сиди пока, марай бумагу. Дверь захлопывается прежде, чем я успеваю что-то ответить. Ладно, успокаиваю я себя, не бери в голову. Мало ли что бывает - может, нашелся знакомый у кого-то из экстрасенсов-неудачников, пуга- нуть решил... Нет, охрану определенно надо усилить - пожалуй, стоит сообщить об этом инциденте наверх, пускай малость подсуетятся. Умный какой - пугать меня вздумал! Но мы люди пуганые, нас этим не проймешь. Мы все ваши доказательства разобьем в пух и прах, а тогда посмотрим, как вы заговорите! Потому что не бывает никаких сверхспособностей. Не было, нет и не будет! * * * Через час я покидаю свой кабинет. Все дела на сегодня сделаны, распоряжения отданы, можно отдохнуть, чтобы завтра снова продолжить с очередными претендентами. Жаль, мало кто может оценить ту грязную ра- боту, которую я делаю изо дня в день. Впрочем, какое это имеет значе- ние - я-то знаю, от чего спасаю этих неблагодарных людей. А неблаго- дарность - хроническое состояние нашего народа, не привыкать. Сегодня я не на машине. Стоят последние теплые деньки, и грех бы- ло бы не пройтись пешком и подышать воздухом. На улице темнеет, прохо- жих вокруг немного - этот район города не пользуется популярностью, здесь можно встретить только "местных". - Дядя, курить не будет? - обращается ко мне бритый молодой чело- век спортивного телосложения. - Не курю. И вам не советую. - А денег на сигареты? - Деньги, молодой человек, зарабатывать нужно, а не выклянчивать на улице. - Бля, я тя по хорошему прошу - дай денег! Вот еще чего не хватало! Никогда не думал, что моя персона может заинтересовать уличных приставал. Ну ничего, я ведь когда-то каратэ занимался... "Да? Но ты же знаешь, когда это было! Если голова с тех пор что-то и помнит, то тело уже давно все забыло, так что не рассказывай сам себе эти сказочки." Но, в конце концов, улица же не совсем безлюдная, ну что он мне может сделать, в самом деле? - Даже если бы я зарабатывал миллион, все равно я бы вам не дал, - стараюсь, чтобы мой голос звучал уверенно. Получается плохо. Вернее, совсем не получается. - Потому что деньги - только тогда деньги, когда они зара... Тяжелый удар сзади по почкам, и я теряю равновесие. Значит, он еще и не один... Вот тебе и каратэ - какое там каратэ, в самом деле, ты же ни разу по-настоящему и не дрался! Но зачем, зачем, я ведь ниче- го... Еще один удар в спину - резкая боль по всему позвоночнику. - Гадина, прекрати!.. Пытаюсь выпрямиться, одновременно замахиваясь правой рукой - но передний противник перехватывает ее без труда, тут же кулаком со всей силы въезжая мне в челюсть. За что, за что, господи?!.. - Заткнись, интеллигентишка паршивый! Улица качается перед глазами из стороны в сторону. Я махаю руками - взмахи получаются беспомощными и не достигают цели. Тело ощущает но- вые удары со спины. Неужели я их испугался? Надо же бороться, надо... От следующего удара в позвоночник боль моментально расходится вокруг, парализуя дыхание. Люди, неужели вы будете просто стоять и смотреть, как избивают ни в чем не повинного?.. Ну куда вы все подевались? "А то ты не знаешь - каждый из них только о своей собственной шкуре и думает!.. Разве не так?" "Кричи же, идиот! Кричи!" Пытаюсь крикнуть - но из горла вырывается только жалкий хрип. Тут же меня хватают за голову, резко нагибая вниз, и она оказывается зажа- той у кого-то между ног. Уши горят почти в буквальном смысле слова. Боже, я не думал, что это так больно!.. - Не на... А-а-а... у-у-ы-ы-ы... - Еще раз пикнешь, паскуда - я тебе оторву кой-чего, мало не по- кажется! Держи его руки! Пытаюсь схватить его за ноги - но запястье уже поймали в мертвую хватку. Все-таки их двое, в этом их преимущество. "Можно подумать, ты бы справился, если бы он был один!" Но ведь я же ничего вам не сделал, братцы! Я же... да я дам вам деньги, сколько хотите! - День...ги. Бумаж... в кармане, - мои слова превращаются в не- разборчивое мычание. - Да шо с тебя взять, дуремар! Держишь? Связывай! Что-то резко перехватывает мои руки за спиной. Боль в суставах... Боль, опять боль... Если они хотят не просто ограбить меня, а... Но что, какой смысл, что они могут с меня... - Пошевеливайся, придурок! Сюда, в машину! Новые удары в спину парализуют мысли, меня толкают куда-то вперед - успеваю только автоматически переставлять ноги. Через несколько се- кунд меня уже впихивают в машину; в памяти фиксируется лишь цвет - темно-синий. Вот как оно бывает - недавно спрашивал про марку, про цвет, а теперь - сам кроме цвета ничего и не увидел... Красное "БМВ"... и зеленая... да, была там зеленая... "Москвич", кажется... или "Жигуль"? Какая разница! О чем ты думаешь, в самом деле! А-а-а, боже, почему так трудно дышать?.. Неужели никто так и не поможет? Неужели они такие... "Да, они такие! А то ты не знаешь! Им только сенсации по телеви- зору подавай! Вот вам очередная сенсация - нападение на профессора Бойко прямо на улице. Ха-ха! Смешно?" Что-то не очень... Машина резко трогается с места, и я ударяюсь лбом о переднее си- денье. Как ни странно, этот удар помогает мне собраться с мыслями. Приподнимаю голову и оглядываю салон. Их трое. Водитель, и двое тех, что били меня на улице - один ря- дом, второй на переднем сиденье. Если, скажем, хорошенько врезать пер- вому... "О чем ты, в самом деле! Очнись! У тебя руки связаны за спиной, никому ты ничего не врежешь! Это он тебе врежет так, что упадешь и вставать не захочешь. Тоже мне, каратист недоученный нашелся!" Но во всем этом должна быть какая-то логика! Просто так ведь ни- чего не делается! Я им зачем-то нужен, это очевидно. Значит, с ними можно договориться, предложить им деньги, я не знаю, еще что-то... В бумажнике с собой мало, это ладно, но я же могу дать больше, только скажите... - Эй! Давайте... Деньги... у меня... есть... Больше, чем в бумаж- нике... Сколько... скажите сумму... - Хрыч, че он там болтает? - А типа я знаю? Мычит че-то... - Ну так сделай, шоб закрылся, я, мож, музон послушать хочу! - А! Ща сделаем! От удара в челюсть голова содрогается, во рту что-то хрустит, и чуть позже до меня доходит, что это сломался зуб - а может, и не один. Но я же только хотел... Неужели вам не нужны деньги? Ведь всякому нор- мальному человеку нужны деньги! Нормальному человеку... - Деньги!.. Дам... Пытаюсь крикнуть что есть силы, но голос срывается на кашель, и я чувствую, как с кашлем мой рот заполняет что-то мокрое и противное, стремительно рвущееся наружу... Передний включает музыку на всю катушку. - ...твою мать! Моряк, ты тока глянь! Этот засранец всю сидушку обхаркал! - Е... Это ж тачка Чудного, шо он скажет?! - А, так ты, падла, блеваться вздумал?! А шо за это бывает, знаешь? Так щас узнаешь! Вот тебе, понял, сука! Вот тебе!.. Я чувствую удары под ребра, и в пах, и ниже... Внутри что-то взрывается, лопается, и кровь еще более мощным потоком устремляется вверх. Нет, нет, НЕТ! Он же сейчас меня прибьет, он же... - Не-е-е... Поздно - черная жидкость выплескивается изо рта и летит кругом - и на сиденье, и на пол, и на самого бандита... - Мудило, да ты ваще!.. Ты знаешь, на кого наехал?! Да я те щас все поотрезаю! Ты у меня поблюешь! Перед глазами вдруг всплывает кадр из недавней передачи новостей. В лесу за городом нашли трупы двоих подростков. У них был выколоты глаза, отрезаны уши и... еще кое-что. Причину такого зверства объяс- нить невозможно - денег или каких-то дорогих вещей у мальчишек с собой не было. Убийц не нашли и даже не напали на след... "Я те щас поотрезаю..!" За что, за что, ЗА ЧТО?! - Хрыч, мож хватит? А то в натуре замочишь интеллигента. - А че он это?.. - Смотри, если прибьешь, Чудной тебе че-нить отрежет. Хе-хе! - Да ниче я ему такого не сделал! Смотри, дышит, падла, трепы- хается! - Ну оставь его, пусть того, малость оклемается... - Слышь, дурилка, тебе повезло, Моряк тя защищает! Гы-гы! Слова доносятся до меня издалека, и я уже не хочу ни двигаться, ни говорить. Боль и кровь везде - внутри и снаружи. "...поотрезаю!" "Неужели ты так ничего и не сделаешь?!" "Солнышко в руках, и венок из звезд в небесах..." - доносятся до сознания какие-то смутно знакомые слова. Солнышко... солнышко сейчас светит где-то с другой стороны на- шей планеты. И поэтому люди там могут свободно идти и не бояться, что на них на улице наскочат вот такие бугаи, заломают руки, схватят и поотрезают... Да, вот так оно и бывает. Человек что-то делает, к чему-то стре- мится, чего-то добивается... А потом приходят двое громил, и в один момент все летит к черту! Знания - сила, сила есть - ума не надо... Ума не надо... "...поотрезаю!" "Солнышко в руках..." ...Толчок под бок. Интересно, сколько ребер мне уже сломали? Что за чушь лезет в голову? Черт! - Вываливай, приехали! Тот, которого называли Хрыч, хватает меня за руку чуть ниже плеча и тянет за собой. - А ну переставляй свои ходули! Может, те еще носилки принести? Внезапно рука едва не выскакивает из сустава, и я лечу вперед. Пытаюсь поставить ногу, за что-то цепляюсь и не успеваю. Падаю, стре- мительно приближаясь лицом к асфальту, и ничего не могу сделать. В последний момент кто-то меня перехватывает и легонько толкает обратно; ноги уже стоят на земле, и я приобретаю более-менее устойчивое положе- ние. - ...твою мать, и об эту скотину я должен руки марать! - Нефиг, пускай сам идет! - Слышь ты, мудакан! Иди! Иди, я кому сказал! Кулак врезается мне в спину, толкая меня вперед. На этот раз ноги справляются с поддержанием равновесия, пусть и неустойчивого. Если не сейчас, то когда? Руки у меня связаны, это да, но ведь есть еще ноги, они свободны! Вот уж когда самое время пожалеть, что нет у меня никаких сверхспособностей. Только ты же сам знаешь - не бывает их, сверхспо- собностей. Не было, нет и не будет. "Дайте мне еще один шанс!" "А тебе, профессор, сейчас никто не даст этот шанс. Если ты сам не возьмешь его своими руками. Или хотя бы ногами." Главное - собраться с силами и сконцентрироваться. "Мне было так сложно сконцентрироваться..." Черт! Пытаюсь выровняться, ощутить, что я все-таки стою на твердой поч- ве. Изображение перед глазами становится более четким. Вижу фонарь, не очень-то ярко освещающий окрестности. Впереди двухэтажный домик - зна- чит, чья-то загородная дача, причем со стороны неприметная, построен- ная без особого размаха. Дорожка, посыпанная песком... Один идет впереди, другой сзади. Сейчас я его, того, что впере- ди... В голове крутится одна бессмысленная фраза: "Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет." "Не стреляйте в пианиста, он..." "Не стреляйте..." - А ну быстрее, че застрял нахер! Удар - и песчаная дорожка быстро движется навстречу. "Вот и все, и ни на что ты в этом деле не годен! Это тебе не "Мортал Комбат" гонять или боевички с Джеки Чаном смотреть..." "Мы предоставили вам все возможности - вы их не использовали..." - Не падать, мразь! Вперед, я кому сказал! Передний оборачивается и с силой бьет в живот. Ну зачем это, ну я же иду, я же стараюсь идти, я же не специально, ну разве ты не пони- маешь... Да он же просто ничего не хочет понимать! Это ты, профессор, не понимаешь - он же не человек, он же... даже не зверь, он - хуже... Такие не имеют права жить на Земле, таких надо убивать в зародыше, убивать, до того как... - Гады! Подонки! Пидарасы! - сам не знаю, откуда у меня берутся силы на эти слова. - Бля, Моряк, ты это слышал? - Слышал. И я этого так не оставлю! Зачем, зачем, ЗАЧЕМ! Я же не хотел, я только... "Это как же не хотел? Очень даже и хотел! Кого это ты обмануть собрался?" И почему только я до сих пор не в обмороке? Ведь как было бы хо- рошо - отключиться и не знать ничего, что они творят с моим телом. Не знать до самого последнего момента, когда... Неужели ты думаешь, что до этого дойдет? Да. Дойдет. Их нашли с отрезанными ушами, и еще кое-чем... "...поотрезаю!" "Солнышко в руках..." - Ну че, братва, наигрались уже? Далекий-далекий голос, и что-то знакомое есть в его интонациях... - Поднимите-ка его, хочу посмотреть ему в глаза. Да, вот этот налет хрипотцы... - Чудной, да он весь обделался! - А мне один хрен! Тебе бабки плачу я или дядя? Меня поднимают и поддерживают за руки. Перед глазами бессмыслен- ная смесь разноцветных пятен. Во рту стоит отвратительный горький привкус слизи. Только не вздумай плеваться - прибьют... Даже и не думай!.. - Ну че, братан, вот мы и снова свиделись! Пятна приобретают очертания, несколько расплывчатых образов схо- дятся в один, пока он наконец не становится достаточно четким. И я ви- жу то, что невозможно перепутать ни с чем. Шрам, проходящий через всю левую половину лица. "Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!" Земля уходит у меня из-под ног... - Э, да он никак того... - Прикидывается, паскуда! - Нихрена себе прикидывается, тебя бы так, посмотрел бы, как ты прикинешься! - Вы, двое! Тащите в подвал. И без лишнего мордобоя, он мне пока живым нужен. Поняли, да? - Ладно, босс. - ...Давай сюда... Е... Ты посмотри! Да он мне, сука, всю куртку испоганил! - Хрыч, Чудной сказал тащить и без мордобоя. Спорить будешь? - Дак а мы и без мордобоя. С лестницы вниз, и весь базар. - А если шею сломает, тогда Чудной тебя самого спустит! Хе-хе! - Нихрена, этот не сломает. Живучий он, засранец, другой бы уже давно того, а этот держится. - Ну смотри, ток если шо, сам будешь отмазываться. - Да нихера ему не будет. Ну, толкай! ...Лежу на полу, лицом вниз, двигаться не хочется - любое движе- ние доставляет боль. Впрочем, и без движения боли достаточно. Темно и холодно. Странно, почему я еще жив? Может, этот Хрыч прав, и я действительно отличаюсь повышенной "живучестью". Вот тебе и "сверхспо- собность"!.. Не бывает никаких сверхспособностей. Не было, нет, и не будет! Вот и все. Как там сказал этот Чудной - пока я ему нужен живым? Пока нужен. А потом буду не нужен - и концы в воду. "...поотрезаю!" И никто ничего не узнает. И никогда больше не увижу ни тебя, Валечка, ни тебя, Алешка. И вы сможете только плакать, но тоже ничего не будете знать. И никогда я вам больше не смогу сказать, что... Никогда. Ничего. Никому. "Никогда не говори никогда!" Какого черта! Джеймс Бонд недоделанный. Дерьмолаз. "Но тебя ведь больше никто не держит и не бьет! Руки связаны, но ты можешь встать, подойти к двери, может быть даже тебе повезет - она будет открыта, и..." Только никуда я не пойду. И не встану. Я не могу вставать. И не хочу. Пускай смерть будет быстрой. Пусть он застрелит меня в спину из пистолета. Ну в крайнем случае ножом. Только не бить снова. Не надо бить! Я ведь ничего плохого вам не сделал. Никому ничего плохого не сделал! "Но вы поймите, эта обстановка..." "Но, может быть, еще раз... последний..." "Ей ты тоже ничего плохого не сделал. И многим другим, кто прихо- дил до нее - тоже." Почему я не могу просто отключиться и уснуть? Ведь насколько лег- че было бы! Почему?.. Зачем мне сейчас этот дурацкий, бессмысленный, постоянный сознательный самоконтроль? "Потому что наличие сознания отличает человека разумного от..." К черту! Откуда-то слева доносится странное шипение. Что это? Уже сильнее, громче... Господи, только бы не змея! Ненавижу змей... "Говори уже тогда прямо - боюсь змей! Сам себе-то ты можешь это сказать!.." Но откуда здесь взяться ядовитой змее? "А что мешает этому Чудному посадить в подвал ядовитую змею?!" Нет, господи! Только не так! Только не так! Не хочу! Ближе, еще ближе... "Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет." "Не стреляйте..." Не знаю, откуда берутся силы, но я откатываюсь вправо - один раз, другой... Что-то хрустнуло - кажется, ребро сломал. "Одним больше, одним меньше - не все ли равно теперь?" Шипение становится громче и агрессивнее. Сердце бешено колотится в груди, каждый вдох и выдох причиняет боль. Но ведь, в конце концов, зачем я нужен этой дурацкой змее? Что она получит с того, что меня укусит? Да ничего. Тогда зачем ей меня кусать? Да низачем. Логика, од- нако! "Человеческая логика. А какая логика у змеи?" Лучше не шевелись. Может, не обратит внимания и проползет мимо? А не все ли равно, умереть сейчас или через несколько часов? Даже лучше, если это будет сейчас. Тогда уже никто не успеет мне ничего поотрезать. Разве что на трупе. "...трупе... Ты - труп. Представляешь картинку?" Что-то опускается мне на правую щеку... - А-а-а-а!.. Идиот, зачем кричать, зачем, зачем!.. Поздно! Да и нет никакой разницы. Шипение становится громким, просто оглушительным. Да какое там шипение - больше похоже на... стрекотание... ...сверчка? Дергаю головой, и что бы это ни было, но оно исчезает со щеки. В груди что-то падает до самого желудка, ударяет меня изнутри и подымается обратно. Пронесло. Выходит, я принял за змею какого-то маленького, безобидного сверчка! Ха-ха... Вот уж точно - смешно! "Не обманывай только самого себя. Ты хочешь жить! Ты совсем не хочешь, чтобы тебя застрелили сзади из пистолета." "Хочешь жить - но не способен сделать ничего, чтобы бороться за эту жизнь." "Потому что ты - трус! Трус! ТРУС!!! И всю жизнь был трусом! И храбрости твоей хватает только на то, чтобы бросать в глаза всем при- ходящим к тебе на испытание обвинения в шарлатанстве." Ничтожный трус. Вот она, правда! Тут я осознаю, что плачу. На этот раз - не от боли... Неужели судьба специально, в отместку, уготовила мне это испыта- ние? "Нет никакой судьбы. И ты это знаешь. Есть только двое громил, которые однажды подходят на улице..." На что это опирается моя голова, интересно? Осторожно пододвигаюсь ближе, чтобы можно было дотянуться и пощу- пать руками. И пальцы нащупывают нечто гладкое, но при этом покрытое чем-то... Чем-то? Волосками, как... ТРУП?! Значит, правда, что я не первый... И тут сознание наконец оставляет меня... * * * - ...Не спать! Яркий свет, слишком яркий, чтобы на него смотреть. Не хочу откры- вать глаза. - Я кому сказал, не спать! Быстро встал, паскуда! Нога прикладывается к моему боку дважды, и дыхание сбивается. Заставляю себя открыть глаза, и вижу большое светлое пятно - наверное, от фонаря. "Солнышко в руках..." - Я должен дважды повторять? "Сейчас кого-то будут убивать," - всплывает откуда-то в памяти. - Не... не... надо... я... сейчас... - Хрыч, ну ты человек или где? Как он встанет, если у него руки связаны? - А вот так и встанет! Гадить умеет, а вставать типа нет? Я кому говорю, педрило! Пытаюсь шевельнуться, изображаю видимость движения. На миг мне удается оторвать спину от пола, и тут же такая боль в груди пронзает меня, что я падаю обратно, и слезы наворачиваются на глаза. - А-а-а! Еще удар... - Не... б-бейте, я... - кашляю, и окончание фразы теряется. - Слыш, Моряк, я придумал. Ща я ему яйца отрежу, он у меня вмиг зашевелится! - А мож не стоит? Чудному не понравится... - Ты помнишь, шо он сказал? Шобы жив остался. Типа он после этого сдохнет? Не сдохнет. Зато выделываться не будет. - А, ладно. Тока ты сам. Я лучше отсюда посмотрю. - Ну как хошь. Я и без тебя справлюсь. Слышь ты, профессор! Зырь сюда. Вона орудие! Я с трудом различаю в его руке что-то блестящее и скорее догады- ваюсь, чем вижу, что это нож. Но ведь он не сделает этого на самом деле, ведь правда? Правда? ...отрезаны уши и еще кое-что... "Не обманывай хотя бы сам себя!" Шум в ушах, и все вокруг становится серым. Вот и конец... Теперь уже все равно... - Эй, ты! Интеллигент! - Я те говорил - не надо... - Не, смотри. Ща очухается! Никаких новых ощущений. Все такая же равномерная боль по всему телу. А может, организм просто перестал воспринимать новую боль, как будто достиг порога, выше которого уже не подняться? Хорошо, что мой желудок давно опустошен... - Ну че ты, дурик? Я ж типа пошутил! На этот раз пошутил. Правда, Моряк? - Ясен хрен - шю-утка! Сначала Чудной все шо надо отрежет, а там уже и мы. Правильно? - Гы-гы. - Ну тащи его сюда. Чудной заждался небось. - Ун момент. Тяжелый, сука! Бля, да ты будешь стоять или нет? А то я ножик далеко не прятал! Хрыч пытается удержать меня на ногах. Я хочу, очень хочу ему в этом помочь, но ноги подкашиваются, не в силах служить опорой моему телу. Нож мелькает в правой руке бандита, но даже его вид не может заставить мой организм сделать то, что я от него требую. "Вот ты и окончательно превратился в тряпку, с которой два подон- ка могут сделать все, что взбредет в их извращенный ум. А у тебя даже нет сил им помешать. Да и желание совсем слабое..." - Хрыч, кончай там с ним прикалываться! - А че бы мне не поприкалываться? А, я тя спрашиваю? - Чудной с ним разберется, тогда на пару поприкалываемся. А пока надо дело сделать. - Типа не знаешь - когда Чудной разберется, уже не с чем прикалы- ваться будет! Гы-гы! - Блин, достал! Ну возьмешь телку и будешь трахать. Тащи наверх! Меня выволакивают из подвала по лестнице. Пытаюсь сам ставить но- ги на нужные ступеньки, получается невпопад. Хрыч помогает мне, под- талкивая сзади. Снова песчаная дорожка. А вон там слева - пятна, большие и ма- ленькие... "Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет." - Шевелись, паскуда! Входим в дом. Моряк за руку тянет меня вперед, Хрыч все так же толкает в спину. Вижу только расплывчатые бесформенные очертания, в которых угадываю соответствующие предметы: зеркало, шкаф, картина... Даже картина, надо же! А почему бы собственно и нет? Дверь. Комната, похожа на кухню. Человек сидит за столом спиной к двери. Меня направляют вперед, мимо него. Потом отпускают, и я падаю задницей, кажется, на стул. - Развернись, сука, лицом, когда с тобой говорят! Кто-то, наверное, все тот же Хрыч, с силой дергает меня за плечо, и сидящий оказывается прямо напротив меня. Фигура человекообразной формы. Чудной - кто же еще? - Ну че, братан, будем говорить, что ли? Я хочу как-то изобразить ответную реакцию - хотя бы кивнуть голо- вой - но тело больше мне не подчиняется. - Хрыч, я те говорил - не увлекаться. А ну приведи его в чувство! - Ща сделаем! Да ты не бойся, живой он в натуре. В следующий момент на мою голову обрушивается ледяной водопад. Тело рефлекторно вздрагивает, и перед глазами все становится на свои места. Сосредоточенный взгляд, и шрам в пол-лица. Тупая боль непрерывно грызет все тело. Если не шевелиться, то можно терпеть. - Теперь слышишь меня, братан? - Слышу. Кажется, этот Чудной все-таки чего-то от меня хочет, его цель - не просто поиздеваться и... и... "поотрезать". С ним можно будет дого- вориться. Да, конечно. Деньги, или еще что-то. Все, что угодно. Лишь бы этот кошмар закончился. Он ведь должен когда-то закончиться? И сов- сем не обязательно - смертью, ведь так? "...он мне ПОКА живым нужен." - Вот и ладно. Помнишь, я те доказательство обещал? "Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!" - Угу. - Вот прям щас и устрою. Тебе какую способность доказать? Хошь, ясновидение докажу? Я киваю головой. Главное - не спорить и во всем соглашаться. Тог- да, может быть, они не будут меня бить. А если и будут - то меньше. "До чего же ты докатился! Думаешь, что надо сделать, чтобы по- меньше били. А если бы это был, к примеру, шпион, который хочет полу- чить от тебя секретную информацию?" Плевать! Выложу ему всю какая есть информацию! Лишь бы не били. Лишь бы отпустили. Лишь бы... ничего не отрезали... - Ну дак смотри. Даю предсказание: сейчас Хрыч вмажет тебе в пра- вое ухо! Удар - такой силы, что я едва не падаю со стула. - Зачем... сильно? - А насчет силы я ниче не предсказывал. Это ты к Хрычу претензии предъявляй. Будешь предъявлять? Да он ведь издевается надо мной! "Точно так же, как ты издевался над своими испытуемыми! Только ты не пускал в ход кулаки. Вот и вся разница..." - Ну дак че? Гожусь я в ясновидцы? Сбылось предсказание или нет? "А как же чистота эксперимента?" - говорит внутри голос, появив- шийся откуда не возьмись. Только не начинай сейчас это, пожалуйста! Они же снова будут бить! Они же... "Я же не зверь, в конце концов!" А они - звери. Нет - они хуже... Звери, по крайней мере, не бьют, лишь бы попри- калываться. Едва заметно киваю головой. Оплеуха - и я затылком врезаюсь в стену. Картинка раздваивается, а потом медленно сходится в одну в течение полминуты. За что?! Что я сделал не так? - Так не пойдет, братан! Ты потрудись по-человечески, по-на- шенскому сказать: подтверждаешь, что я прошел проверку и обладаю спо- собностью ясновидения? - последние слова Чудной произносит как заучен- ную наизусть фразу. "Значит, своя шкура тебе дороже истины?" "Да. И ты всегда это знал!" - Подтвер... ждаю! - Так-то лучше! Может, тебе еще чего показать? Могу эта... лозо- ходство показать. Хошь? "Отрицательный ответ будет означать еще один удар. Ты же не хо- чешь, чтобы тебя били, правда?" - Да. - Так какие проблемы? Моряк, дай-ка ту палку. И отойди, мешаешь. Моряк протягивает Чудному увесистый металлический прут. "Только не надо меня... этим прутом!.." - На лозу не похоже, ну и что? Значит, моя способность покруче, если даже этим засечет. Ты за мыслью следишь, прохвесор? - Угу. - Следи-следи. Он поднимает прут, берет за середину и зажимает в ладони. Потом начинает обходить с ним комнату. - Ты смотри, смотри. Тут нифига нету. И тута нету. Оба-на, а те- перь глянь! Прут начинает вращаться в руке Чудного чуть ли не на полный обо- рот. Внизу стоит большой ящик, на нем - коробка. - А ну-ка, че у нас здесь? О! Вишь? Пистолет, типа! - он действи- тельно вытаскивает из коробки пистолет. - Значит, я в натуре могу своей способностью эта... находить оружие. Эти воду видят, а я - ору- жие, че, плохо разве? Подтверждаешь? Киваю головой. "Что же ты делаешь, или забыл уже?!.." - Под... твер... Чудной поднимает пистолет, и грохот оглушает меня. Сердце готово выскочить из груди. Но я же сделал все правильно, зачем же так, зачем, зачем?! - Это так. Шутки ради. Че пугаесся, братан, пистоль - это тебе не какая-нть сверхспособность, это - ВЕСЧЬ! Чудной садится обратно на стул и кладет пистолет перед собой. Если бы у меня не были связаны руки, я мог бы рывком дотянуться, схва- тить пистолет и... "О чем ты, в самом деле? Да ты и стрелять-то не умеешь, в тире когда последний раз стрелял - и то забыл! И на что ты только годен, профессор?" "Кроме того, чтобы разрушать надежду твоих посетителей?" - Вот, значит, так. Ну, че те еще показать? Хошь, мысли почитаю? Или, там, подвигаю че-нть? Я могу. Хочешь? Хочешь? У меня внезапно появляется озарение: - Не... надо. Я. Все. Подтверждаю. И с шумом выдыхаю воздух. Почему у меня сейчас ощущение, будто я совершил подвиг, хотя на самом деле это предательство? Я ведь только что предал самого себя! - Во как! Интересный ты человек, братан. А как же твои проверки? Какие ж подтверждения без проверок? А? - Я... верю... - слова сами собой приходят в голову, будто кто-то сверху их в нее вкладывает. "Какое там "сверху"! Твой инстинкт самосохранения - вот кто!" - Веришь? И с каких это пор наука принимает что-то на веру? Это до чего ж мы тогда дойдем, а, прохвесор? Куда ж мы скатимся? - Я... верю! - зачем-то тупо повторяю я. - Ну, ладно. Мне-то че? Веришь и веришь. Давай по делу, братан. Бумагу вишь? Небось, и раньше такую видал? Ну так все уже заполнено. Поставь свою закорючку, и всех делов. Чудной тыкает мне бумагу прямо в лицо, и буквы расплываются. Но мне нет нужды ее читать, чтобы понять, о чем идет речь. Это - наш фир- менный бланк, и моя подпись на нем будет означать, что результаты опы- та подтвердили наличие сверхспособностей у испытуемого такого-то, и я, профессор Бойко, удостоверяю это. Перед глазами стоит картина - как я, весь избитый и окровавлен- ный, прихожу на работу и показываю этот документ нашему директору, он изучает бумажку, мою подпись, и распоряжается, чтобы выдать испытуемо- му сумму в... Как они будут смеяться, когда я, гроза всех аномальщи- ков, буду на коленях выпрашивать его признать результаты эксперимента действительными! Чушь. Бред. Абсурд! Но почему-то мне не смешно... - Они вам не поверят, - говорю еле слышно. Чуть позже добавляю: - Они МНЕ не поверят... - А это не моя проблема, братан. Это твоя проблема. Жить хошь? Тогда сделаешь так, шоб поверили. Поверят - будешь жить. Не поверят - не будешь. Понял, да? Неожиданно что-то внутри заставляет меня сопротивляться. Пока я это не подписал - мои слова о подтверждении только слова, не более. А вот когда на документе будет стоять мой автограф... Это будет документальное подтверждение твоего предательства. Пока оно существует только внутри тебя. Но с этой подписью оно выйдет нару- жу и станет известно всем. "А какая, по сути, разница?" - Че молчишь? Ты тока не думай, шо щас подпишешь, а потом выйдешь и порвешь нахрен. Этот номер не пройдет - понял, да? Мы тебя потом жи- во найдем и кончим. А на ментов не надейся. Пока они к нам подберутся, ты уже три раза трупаком будешь. Есть вопросы? Подпишешь? Тогда развя- жу руки. - Угу. - Хрыч! Он заводит нож за спину, и я чувствую, как веревка сзади разры- вается, и мои руки больше ничто не держит. Они свободны. "Свободные руки - разве не этого ты хотел?" Рывком потянуться вверх, достать до шеи моего мучителя Хрыча, схватить его - и душить, душить, ДУШИТЬ!.. Рука слегка дергается - и безвольно опускается, как ветка дерева на ветру. "И кого ты собрался задушить в таком состоянии?" - Держи, - Чудной протягивает мне ручку и чистый листок, - разом- ни пальцы. Одинокая слеза капает на бланк. - И, эта. Испортишь документ - отрежу ухо. Ты не думай, у меня, если че, еще такие бумажки есть. Нет, не надо, пожалуйста! Я все сделаю, как вы хотите! Сделаю - только дайте немного времени, дайте возможность восстановить руку, и вы получите подпись в лучшем виде. Рука выводит на чистом листе бумаги каракули. Я их не вижу - пе- ред глазами одно большое разноцветное пятно. И слезы все текут и те- кут... - Ну ты прохвесор прям как баба... Да не боись ты, дурашка! "Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет." - Ну хватит, сойдет уже. Пиши сюда. Тока смотри, как пишешь, а то я тя предупредил. Не беспокойся, Чудной! Я веду ручку медленно, старательно выводя каждый штришок своей подписи, пытаясь при этом унять предательскую дрожь. На последней завитушке рука как назло вздрагивает слишком сильно, и линия уходит не совсем в ту сторону... Или совсем не в ту... - А ну дай гляну... Че так коряво, братан? Это ж не пойдет! Это ж точно никто не поверит! - Я... я старался... - Плохо ты старался, братан. Хрыч! - Ща сделаем! - с готовностью откликается тот. - Нет! НЕТ! НЕ НАДО! Я же не специально, ну пойми, ну ты же человек, в конце концов! Хрыч хватает меня одной рукой за волосы, а в следующий миг я ощу- щаю прикосновение к уху чего-то острого. Потом оно прижимается сильнее, боль десятикратно отзывается в моем сознании, и все становит- ся серым, как уже было недавно... И снова ледяной душ возвращает мне ощущения. - Эх, прохвесор... И где ты тока такой выискался? Не волнуйсь, он тебе тока кусочек срезал, отрастет. Правда, Хрыч? - Гы-гы! - Вот вишь? А ты в обмороки сразу... Ладно. Сойдет твоя крокозяб- ра. Это ж кто б мог подумать, а? Скока человек ты отсеял своими про- верками? А я вот взял да и прошел! Хреновые у тебя методы проверки, братан! Мой метод куда лучше. Правда? Я слушаю все это с полным безразличием, и на последний вопрос только киваю и что-то мычу. Дело сделано. Неизвестно, как все обернет- ся потом, но сейчас это должно закончиться. Я выполнил его требование, я все подтвердил, я поставил подпись - значит, он меня отпустит. Он должен меня отпустить, ведь он хочет получить деньги, а для этого я так или иначе нужен ему живым и желательно здоровым. А иначе зачем бы- ло это представление? - Вы двое, пошли вон, - говорит Чудной. - Теперь я... могу идти? - спрашиваю, когда мы остаемся наедине. - Ты погоди, братан. Идти, куда идти? Думаешь, поставил каракуль и отделался? Думаешь, все так просто, да? А шо ты на это скажешь, а, падлюка? Чудной поднимает бумагу перед собой и вдруг стремительно рвет ее пополам, а потом сминает две половины, скатывает в ком и рвет снова... Я тупо смотрю на его действия. Что-то застревает в горле и мешает дышать. Хочу что-то сказать, хочу спросить, почему, зачем он это де- лает - но слова упорно не желают выходить наружу. Перед глазами только руки Чудного, рвущие на мелкие клочки ненавистный документ, который я только что подписывал с таким трудом. - Оп-па - и нету! Вишь, как оно просто, прохвесор? А ты думал, мне твоя бумажка нужна? Бабки нужны? Да я ж не идиот, братан! Типа я не знаю, что никому ничего ты бы этой бумажкой не доказал? И ты тоже это знаешь. А какого тогда обманул? - Я не... я бы попытался... - Нахрен мне твоя попытка нужна! Жить ты хотел, мудак, потому и обманул, вот что! Тока ниче у тебя не вышло, сука, потому шо я не хо- чу, шобы ты жил! Понял, да? "...когда Чудной разберется, уже не с чем прикалываться будет..." "Он мне пока живым нужен..." Пока... А в его руке уже оказывается пистолет. - Мне не бумажка была нужна - я на твою морду посмотреть хотел, когда ты свой дерьмовый автограф выводить будешь. Как ты, падла, все свои убеждения продашь, тока шобы жить. Так вот - дешевка это, твои убеждения! Больше чем на пару минут жизни не потянет! В моем поле зрения оказывается тот самый железный прут, с которым Чудной "искал" оружие. Если бы я был героем боевика, я бы сейчас сде- лал стремительное движение, схватил прут, долбанул его по башке, он бы потерял пистолет, а потом... "Это тебе не фильм - это жизнь!" А что мне мешает это сделать в реальной жизни, сейчас? А вот этот самый пистолет и мешает. И еще - тело, неспособное на подобный рывок. "Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет." - Ты, сука, знаешь, что ты делаешь? Ты убиваешь в людях веру! У них в жизни все и так черным-черно, и без просвета никакого. Они от болезней умирают, на крыши лезут и под машины бросаются! Так ведь не все бросаются, потому что верят, что будет когда-нить лучшее время. Что даже от неизлечимой болезни есть средство, и при самой паршивой жизни судьба может повернуться к лучшему. А тут приходят такие мудаки как ты, и говорят: излечения нет! Судьбы нет! И ваще - чудес, дорогие мои, не бывает! Смиритесь с этим, и живите, как можете! Так ведь не могут, братан! Не могут!.. Ты отбираешь у них надежду, а надежда, сам знаешь, умирает последней. Нет надежды - нет больше человека. Не может он жить без надежды на чудо! Вот ты же щас надеешься на чудо? Знаешь, сука, шо я выстрелю, а ведь надеешься, шо не выстрелю, а? Ну так нап- расно надеешься! Потому что какого хрена ты должен жить, когда они умирают? Какого, я тя спрашиваю?! Я не вижу ничего, кроме черного круга с отверстием посредине. Он, словно змея, парализует меня, не давая ни двигаться, ни говорить. "Как змея... Ты же всегда боялся змей." "Это не сверхспособность - это вещь!" Нет никаких сверхспособностей! Не было, нет, и не будет... Как жаль, что это правда!.. "Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет." "Не стреляйте в пианиста - он..." "Не стреляйте..." Щелчок - Чудной взвел курок. - Молчишь, братан? Потому что нечего те сказать! Потому что я прав, а ты нет! Это у себя в кабинете ты мог прикалываться как хотел, а здесь мы играем по моим правилам. "...не с чем прикалываться будет..." - И в моих правилах написано, что игре конец пришел. Такие вот дела, прохвесор! Я все еще смотрю в одну точку. Сейчас оттуда вылетит птичка. Птичка-синичка... И полетишь ты далеко-далеко, в теплые края... "В края, из которых не возвращаются!" - Ну ладно, братан, я ж те не зверь какой. В таких случаях пос- леднее желание полагается. Или хоть последнее слово. Скажешь последнее слово? Ну скажи, что ты, блин, борец за справедливость, а я, эта... продажная девка империализма... Скажешь? Ну хоть че-та? Хоть что-то... хоть бы он уже поскорее... зачем так долго... "Солнышко в руках..." С другой стороны... Приходят двое громил, и летит все... - Дайте еще один... шанс... Только когда Чудной отвечает, до меня доходит, что я произнес это вслух. - Шанс, говоришь? Хорошо, прохвесор! Я даю тебе шанс. Радуйся - не каждый получает такой шанс. Шанс начать все с самого начала. С са- мого-самого начала. Ты же веришь... не, че это я, ты же у нас ни во что кроме науки не веришь. Куда уж тебе в это... переселение душ... А, один хрен! Мож, и выйдет из тя в следующей жизни че-нить стоящее. А не выйдет, так и не очень хотелось! Три! "Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет." - Два! Валечка! Алешка! Как же так?.. Ведь нельзя же... Они же не пере- живут, они... - Один! Вот и все. Вот ты и получил доказательство. До конца жизни запом- нил. Вот ведь как бывает... - Пли! Ба-бах! Меня швыряет назад, и голова бьется о что-то твердое. Туман, ра- дуга... Шум прибоя... Блаженство! Куда я попал - в ад или в рай? "Разве мог такой, как ты, попасть в рай?" Ада нет. И рая нет. И реинкарнации тоже нет. А что же тогда есть, если я все еще могу думать? - Отомри, прохвесор! Я мимо стрельнул! "Не верь ему! Сейчас ты успокоишься, а он выстрелит второй раз, и теперь уже - по-настоящему!.." Только почему он так странно смеется? - Эх, никчемный ты человек, братан! Пустышка! Я начинаю различать черты его лица - и не вижу в них больше ника- кой злобы и агрессии, никакого желания мстить. Разве что любопытство - словно я какой-нибудь экспонат на выставке. Или подопытная морская свинка. Но почему меня так задели эти его слова? Потому что он сказал их без наигранной бравады, без всякого понта и желания намеренно унизить человека, как было до этого. Он просто сказал то, что подумал. Потому что это правда! - Сколько времени и сил я на тебя потратил! Сколько возможностей у тебя было! Сначала, когда они тебя взяли на улице. Потом - в машине. Потом - сразу после приезда на дачу. Дальше - когда ты лежал в подва- ле. Наконец, когда тебя притащили сюда. Но ты не использовал ни одной, ни одной! Я четко слышу каждое слово, и все же смысл этих слов ускользает от меня, потому что тут же подменяется на другой - я все еще жив! И даже более того - откуда-то я знаю, что теперь мне уже ничего не угро- жает, что теперь я останусь жить и дальше, что я наконец-то уйду отсю- да, потому что... Не знаю, почему. Но знаю, что так будет. - А я рассчитывал, что даже у такого закоренелого скептика, как ты, может что-то прорезаться. Ты же хотел жить, хотел, как ничего и никогда больше не хотел, почему ты не боролся за свою жизнь? Почему, я тебя спрашиваю?! Меня даже не удивляет, что Чудной говорит сейчас чистым языком, без всяких простоватых и нецензурных словечек. Меня уже ничто не удивляет. - Я, э-э... я не понимаю... - Эх, профессор! У каждого человека есть сверхспособности. И каж- дый может при желании их использовать. Надо только его... раскрутить. Но тебя я раскрутить не смог. Все старания пропали даром. Твои способ- ности давным-давно умерли, даже не успев родиться. В ситуации, когда тебе было нечего терять, кроме жизни, у тебя не проявилось ничего - только панический страх. Ничего! А я думал, надеялся... - Кто вы такой??? - Это не важно. Мы занимаемся примерно тем же, что и вы - только неофициально. Вы нигде не найдете сведений о нашей организации - если бы это было возможно, она уже давно прекратила бы свое существование. Но есть одно принципиальное отличие между вами и нами. Вы стараетесь в первую очередь развенчать то, что люди называют сверхспособностями. Мы стараемся такие способности в человеке раскрыть и приумножить. Поэтому и методы у нас... немного разные. Но с тобой у меня ничего не получи- лось. К огромному моему... и, надеюсь, твоему, сожалению. - Но это же... это ведь криминал! Вы не имели никакого права... - Братан, быстро же ты осмелел! А я ведь пистолет еще из руки не выпускал! - Но... если вы говорите от имени организации... Он опустил руку куда-то под стол. Обратно эта рука вернулась с пачкой денег. - Это вам от имени организации. Сумма вполне достаточная, чтобы покрыть ваши расходы на лечение. Я только смотрю на аккуратно упакованные банкноты. Никакие слова уже не приходят на ум. - Давайте рассуждать здраво, Владимир Павлович. - его переход на "вы" и обращение по имени-отчеству уже кажется мне совершенно ес- тественным. - Сейчас я отвезу вас домой - считайте это небольшим одол- жением с моей стороны за все, что вам пришлось здесь вытерпеть - и больше мы с вами никогда не встретимся. Что дальше? Пойдете в милицию? Скажете, что вас мучил человек со шрамом и двое его приспешников на даче на окраине города? Дачу они, может быть найдут. Но, уверяю вас, попытки связать этот дом с неким человеком со шрамом на пол-лица ни к чему не приведут, также как и вообще попытки найти этого человека. Да, кстати, тот труп, что напугал вас в подвале, к нам никакого отношения не имеет - мы всего лишь перетащили его с одного места на другое. К тому же, Хрыч с Моряком, если бы им все-таки удалось на них выйти, имеют о нас и наших целях очень смутное представление. Так что смири- тесь, профессор! Живите дальше, и забудьте этот воистину кошмарный для вас инцидент. Через месяц вы поправитесь, организм у вас крепкий, и за полгода вы вновь наберете форму. Занимайтесь спортом, знаете - это по- лезно для здоровья. Мне уже не хочется ничего спрашивать. Будто организм чувствует, что силы ему в ближайшее время не понадобятся, и поэтому они оставляют меня с каждой секундой. Я уверен, что потом вспомню уйму вопросов, ко- торые нужно задать этому человеку - только потом в этом не будет ника- кого смысла, потому что человека рядом уже не будет. А сейчас эти воп- росы упорно не хотят приходить в голову. - Пойдемте, Владимир Павлович. Я посажу вас в машину... Нет, не в ту, в другую машину. Держитесь за меня, вот так... Может, позвать Хры- ча, он поможет? Нет, пожалуй, не надо, вам ведь будет неприятно его снова увидеть... Вот так, видите, все хорошо, все спокойно, больше вам бояться нечего, никто больше не будет вас бить... * * * Я почти не помню, как доехал домой и как попал в квартиру. Помню только, что лежал в постели, и кто-то сидел надо мной, говорил ка- кие-то ласковые слова, и я скорее догадывался, чем знал, что это Валечка. И даже хотел что-то сказать в ответ - но не мог... Утром на следующий день я проснулся от резкого укола в сердце. А потом он повторился еще, и еще раз... Рука невольно тянется к груди, и я срываю одеяло. Удар изнутри - словно что-то пытается разорвать мою грудь. Автоматически, едва осоз- навая, что я делаю, срываю повязки. Еще один удар, сильнее - и тут вдруг наступает облегчение, и боли как не бывало. Осторожно, едва ка- саясь груди, подношу руку, и нащупываю в этом месте нечто твердое, выпирающее из кожи. Что бы это могло быть? Хватаю предмет двумя пальцами, слегка раскачиваю - и на удивление легко извлекаю. По-преж- нему нет ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений. Еще до того, как подношу эту вещь к глазам, я уже знаю, что это такое. Пуля. Самая настоящая пуля, только что странным образом вышедшая наружу из моего организма. Значит, Чудной все-таки не промахнулся?! "Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!" Но как он мог знать?.. "Поэтому и методы у нас... немного разные." Он ничего не мог знать... до того. Моя спина вдруг перестает чувствовать кровать, на которой я ле- жу... * * * Через несколько дней, когда стало ясно, что моя жизнь вне опас- ности, я заставил врача ответить на все возникшие у меня вопросы. Да, пуля, вне всякого сомнения, пробила грудную клетку и застряла в сердце. Да, она была внутри целые сутки. Да, при первом осмотре ничто не указывало на наличие в груди глу- бокого огнестрельного ранения. Да, пуля вышла наружу непостижимым образом. Да, от такой раны обычно умирают мгновенно. Да, внутри все заросло, остались только легкие рубцы, которые с каждым днем все менее и менее заметны. Нет, ему не известны подобные прецеденты в медицинской практике. Нет, он не способен найти этому какое-либо разумное научное объяснение. Да, считайте это чудом. Вам очень повезло, Владимир Павлович. Вы даже не представляете, как вам повезло. На следующий день я нашел в себе силы позвонить нашему директору и сообщить ему о моем увольнении из Фонда. Он советовал не спешить, а подумать до того времени, когда здоровье позволит мне снова приступить к работе. Нет - мое решение окончательное, и ничто не заставит меня его из- менить. * * * Через несколько месяцев, чувствуя себя не то чтобы отлично, но вполне сносно, я уехал в другой город и вернулся к занятию, более близкому к моей первоначальной профессии - психиатрии. Я почти не поддерживаю контактов с бывшими коллегами и прочими знакомыми на почве моей деятельности по проверке сверхспособностей. Более того, я всячески избегаю любых дискуссий на эту тему; если же кто-то и заикнется в моем присутствии о таких вещах, я предпочитаю поскорее перевести разговор на что-нибудь другое. И все же одна мысль, словно навязчивая идея, продолжает преследовать меня. Я мечтаю найти своего "испытателя" и задать ему всего один воп- рос: почему он обманул меня - ведь он не мог не знать, что пуля попала в цель? 28-31.10.99
Homepage: http://fly.to/enger, E-mail: kandobell@mail.ru,
ICQ UIN: 32967951.