А.Аливердиев
www.dgu.ru/~aliverdi
www.chat.ru/~aliverdi
aliverdi@mail.ru
fantast@hotbox.ru
lowtemp@datacom.ru

Время Немезиды

     Все события, изложенные в настоящей повести, выдуманы. Всякое сходство персонажей с реальными людьми - случайное. Автор может не разделять, а может и разделять мнение своих героев.

Часть1. Пришествие

***

     Я брел куда-то по тенистой аллее, вымощенной великолепным булыжником, который за многие годы, а может и века, настолько вжился в свое место, что казался нерукотворно-естественным в окружении такой же естественной растительности, необыкновенным образом сочетающей в себе первозданную девственность и вместе с тем очевидную целесообразность места и формы.
     Зачем я шел по этой аллее? Я задал себе этот вопрос и остановился. Вопрос прозвучал в мозгу громом среди ясного неба. Действительно, я не только не знал, куда я иду, я еще абсолютно не ведал, где нахожусь, как я здесь очутился, и, вообще, я не мог припомнить, с какого именно момента я ничего помню.
     «Прервалась связь времен», - всплыла в мозгу где-то слышанная ранее фраза. Действительно, до сир пор я пребывал словно во сне...
     Во сне! Конечно же это был сон! И не скажу, что самый плохой. Значит надо и действовать как во сне... Я сразу воодушевился. И было от чего.
     Немного поясню. «Действовать, как во сне», со времен беззаботного отрочества для меня означало: (а) научиться летать, и (б) беззастенчиво приставать ко всем симпатичным девочкам, которые обязательно появятся. Или наоборот: (а) беззастенчиво приставать ко всем симпатичным... Хотя нет. Все-таки сначала научиться летать... Такие сны были редкостью, и как не хотелось из них возвращаться!..
     Немало воды утекло с тех беззаботных времен, и я сильно изменился. Еще в школе, пусть и не в полной мере, но все же я реализовал свое стремление летать в местном аэроклубе. Потом были студенческие годы и первые серьезные отношения с женщинами. Потом было много чего... Порою жизнь закручивала в такие карусели, что начинала напоминать лихо заверченную повесть, в которой было много всего: и радостей, и горестей. Но разве обо всем расскажешь?!
     Однако жизнь есть жизнь. Она неизбежно таит в себе массу грязи и разочарований, которых иногда, будучи ослепленным чем-то очень светлым, не видишь, но тем больнее потом оказывается упасть во все это в полный рост и лицом вниз. Сны же... Они всегда сохраняли первозданную чистоту. В них не было места для скверны, и добро побеждало зло, благородству всегда воздавалось, и даже Смерть не была непреодолимой, как это бывало в волшебных сказках детства, или не менее идеалистичных повестях юношества. Александр Грин, Джек Лондон, Ричард Бах, Владислав Крапивин... Разве перечислишь всех неисправимых романтиков, поделившихся своими светлыми мечтами с миллионами.

***

     Теперь главное было не спугнуть сон. Хотя все выглядело даже слишком натурально, я, как, должно быть, и достопочтенный читатель, слишком хорошо знал обманчивость царства Морфея, чтобы впадать в иллюзии его долговечности.
     Впрочем, надо было действовать. Я сосредоточился и попытался пробежать по воздуху как по лестнице. И мне это удалось! Я воспарил над чудесным парком, аки орел, и, наконец, узрел вдали величественный дворец, куда и вела вышеозначенная аллея.
     То тут, то там били роскошные фонтаны, украшенные античными статуями. В тени деревьев отдыхали непуганые олени, а в кронах ветвей щебетали чудесного вида птицы. В общем, все было очень похоже на Рай. Или нет, точнее на волшебный сад из почти забытых детских сказок.
     Последнее было больше похоже на правду, ибо кроме меня в парке не наблюдалось ни одной человеческой души. И это было совсем не интересно, ибо не давало даже принципиальной возможности переходить к пункту (б) из своей, так сказать, «сонной» программы. А посему я не стал откладывать в долгий ящик визит в маячивший впереди дворец. Тем более, что именно туда я вероятно и собирался, покуда не стал задавать себе дурацкие вопросы: «Куда идешь? Зачем идешь?»
     И я полетел ко дворцу...

***

     У величественных дверей стояла, и, казалось, дожидалась меня прелестного вида девчужка. Сказать, что она была красива, значило бы не сказать ничего. Черные волосы, вырываясь испод золотой диадемы, волнами спадали на великолепные плечи, а глаза, достойным сравнением с цветом которых мог бы быть разве что цвет моря на пляжах острова Капри, сияли, словно две путеводные звездочки. Все остальное было тоже выше всяких похвал. Одета она была во что-то, похожее на довольно короткий белый хитон, подпоясанный затейливым ремнем, на котором висело нечто, напоминающее кортик, а ее весьма хорошенькие ножки были обуты в сандалии. Да, еще на плече ее висела довольно обыкновенная сумка, весьма походившая на современный деловой портфель с документами, довольно сильно контрастировавшая с ее достаточно цельным образом.
     Девушка помахала мне рукой, и я приземлился, чуть не сбив ее с ног.
     И чуть не стукнул себя по лбу! Старый я осел! Что нужно было делать, пока не добрался до места? В первую очередь проверить, что на тебе одето и что лежит в карманах, в общем, чем располагаешь, а потом уже летать тут, понимаете ли... А уже поздно! Уже надо приставать к новой знакомой, будучи в полном неведении по располагаемым активам, а точнее в предположении, что их просто нет... Но, в любом случае, сначала надо было познакомиться.
     - Не бойся. Все в порядке, - первой заговорила она, пока вся эта чепуха проносилась в моем мозгу. Заговорила, как вы уже вероятно, догадались, на прекрасном русском языке, что было большим плюсом, ибо с древнегреческим и латынью однозначно возникли бы те еще проблемы. Впрочем, плюс этот был вполне естественен для моего сна. - Меня зовут Ксения.
     Она протянула руку, которую я сначала нежно пожал, а потом поднес к губам.
     - Рафаэль, - назвал я свое имя.
     Да, это было именно имя. В свое время родители удружили мне, назвав таким образом. Сокращения в семье принятыми не были, так что и все знакомые называли меня этим полным именем, которое частенько принимали за кличку.
     - Я знаю, - ответила Ксения. - Я жду именно тебя. Это тебе!
     Она протянула мне портфель, и причина его дисгармонии с ее нарядом стала более - менее понятна, хотя особой ясности это не вносило.
     - Что это? - естественно спросил я.
     - В свое время узнаешь. Идем! Нас ждут.
     И я вместе со своей новой знакомой вошел в открывшиеся пред нами двери, над которыми в лучах солнца светилась надпись

DURA LEX SED LEX
     (Закон суров, но это закон.)

     Хорошо еще не «Оставь всякую надежду каждый, входящий сюда», - только и успел подумать я.

***

     В фойе было людно. И, что интересно, люд этот состоял исключительно из достаточно, но не слишком, молодых подтянутых мужчин, облаченных в этакую черную военную униформу, и совсем юных женщин, одетых как моя спутница. Все женщины были прекрасны, но каждая по-своему.
     Я незаметно глянул на себя. На мне была надета точно такая же униформа. Я не был уверен, была ли она на мне минуту назад, покуда мы не вошли во дворец, но сон есть сон, и я не стал загружать голову столь незначительной деталью.
     - Где мы? - спросил я почти на ухо свою спутницу, одновременно коснувшись ее левого локтя, и тем самым, слегка прижав к себе.
     - На Учредительном собрании, - она улыбнулась и слегка отстранилась. Отстранилась, впрочем, не слишком быстро и не слишком далеко.
     - А кто эти люди?
     - Участники. Ты тоже один из них. Сейчас мы пройдем в зал, и ОНА введет всех в курс дела. Главное, не бойся.
     - Я и не боюсь! - решительно возразил я, и на этот раз уже совсем бесцеремонно прижал ее к себе.
     И тут меня окликнули по имени. Имя я носил довольно редкое, а посему ошибиться было практически невозможно.
     Мы обернулись. Навстречу мне, вместе со своей спутницей, шел мой старый знакомый Вася. Его красавица была зеленоглазой блондинкой.
     Мы бурно поприветствовали друг друга.
     - Какими судьбами? - задал он этот стандартный, но довольно дурацкий в данной ситуации вопрос.
     - Если бы я только знал... Вот... Так получилось... Пригласили... Кстати, знакомьтесь, Ксения, - я отвесил легкий поклон своей спутнице, - Василий.
     - Кларисса, - представил Вася свою спутницу, как мне показалось, передразнив мой картинный жест, - Рафаэль.
     - С Ксенией мы знакомы, и с вами тоже приятно познакомиться - ответила Кларисса, улыбнувшись в ответ моей широкой голливудской улыбке.
     Мы обменялись с ней рукопожатиями, но ее руки, не смотря на очевидный характер подачи, я целовать не стал.
     - До начала еще около часа, - сказала Ксения, - я предлагаю вместе посидеть в буфете.
     - Предложение превосходное, - с энтузиазмом поддержал было я, но тут же осекся. - Однако возможны осложнения.
     С этими словами я опустил руку в карман, который, как и ожидалось, содержал в себе только носовой платок.
     - Не волнуйтесь, - вступила в разговор Кларисса, - Тут все свободно.
     - Бесплатно, - поправила ее Ксения, - Слово не очень красивое, но более точное. Идемте!

***

     Буфет оказался настоящим рестораном. И, поверьте моему опыту, далеко не самым худшим. Мы сели за столик, и появившаяся словно из под земли девочка тут же приняла заказ. Заказывали дамы, ибо и я, и Вася полностью положились на их опыт в этом чудесном и новом для нас мире.
     - Не возражаете, если пока они выполняют заказ, мы немного попудрим носики? - спросила Кларисса, и они с Ксенией пошли вслед за удаляющейся официанткой.
     Похоже, Кларисса просто решила дать возможность старым друзьям переброситься впечатлениями наедине, и моя Ксюша была с ней согласна. Это было очень мило с их стороны. Хотя провождение времени наедине с Ксенией (ну или с Клариссой, да простит меня Вася) в любое другое время улыбалось бы мне больше, однако именно сейчас, когда в воздухе буквально витал призрак чего-то совершенно нового и таинственного, несколько минут разговора со старым знакомым были более чем кстати.
     С Васей мы познакомились два лета назад на одной международной конференции в Югославии, куда мы приехали с исключительной целью посмотреть на страну, которая дольше других сопротивлялась международной реакции. Тема конференции и для него и для меня совпадала с собственными научными интересами разве что в нулевом приближении, достаточном, однако, чтобы подготовить не худшие доклады и оправдаться перед заграничными работодателями. Именно заграничными, ибо на моем бадже красовалась «Италия», где я к тому времени жил уже год, а на его - «Франция», где он успел проработать три года. У нас с ним были довольно сходные взгляды на жизнь, что в сочетании с опять таки примерно сходным академическим уровнем, создавало неплохие предпосылки для хорошей дружбы.
     - Ну, как тебе? - спросил Вася.
     - Еще не знаю, - честно признался я. - А тебе?
     - Здорово! Уже смотрел? - он похлопал по сумке.
     - Еще не успел. А ты?
     - Посмотрел... Я же много восточнее живу, так что уже давно тут. Знаешь. Признаюсь честно, обалденно. Даже мечтать не мог!
     - Дай глянуть! - я уже протянул было руку к его портфелю, но Вася сделал протестующий знак.
     Я удивленно приподнял брови.
     - Прочти, что написано на сумке.
     Я прочитал. Надпись возле замка была на русском. Она гласила: «Каждому - свое».
     - М-да... Наводит на не слишком приятные воспоминания... - медленно начал я формировать фразу, но Вася опять протестующе поднял руку.
     - Сначала прочти.
     Честно говоря, ничего читать мне пока не хотелось. Наверняка это был сон. Сон довольно приятный. А такие сны имеют обыкновение быстро заканчиваться. Так что просто было жаль тратить время на ерунду.
     Я рассеянным взглядом обвел стены с потрясающими античными фресками, посетителей, выглядевших на редкость однородно в своей униформе, Васю с его двумя звездочками на погонах... Стоп. Я сделал быстрое косое движение глазами, дабы убедиться, сколько звезд у меня. Их было три.
     - Да, да, поручик - немного насмешливо прокомментировал Вася, очевидно поймав мой взгляд.
     - Дракон третьего ранга, - поправила за моей спиной Ксения, положив свои очаровательные руки мне на погоны.
     - Отлично! - ответил я, целуя сначала одну, потом другую руку, пахнущие миррой и сандалом. - Но хотелось бы в двух словах уяснить в чем суть. И не надо про подъезд!
     Последняя фраза относилась к Васе, на лице которого я успел поймать озорной огонь.
     Однако слово не воробей, а человек существо любопытное. Женщина же - любопытное вдвойне. Так что анекдот, который, и не просите, я не приведу на этих благородных страницах, рассказать все же пришлось.
     А потом мне всё же в двух словах (по выражению Васи «на пальцах») разъяснили, в чем состояла эта самая суть. А она заключалась в следующем. Положение в мире сложилось аховое. Это хорошо известно, но далеко не все отдавали себе в этом отчет. «Золотой миллиард» сжирал 90 % ресурсов, оставляя пяти оставшимся сами понимаете что. Ресурсы непомерно размножающемся человечеством сжирались гораздо быстрее, чем матушка-природа успевала их восстановить. Причем то, что как раз этот самый «золотой миллиард» практически перестал размножаться абсолютно не решало проблемы, так как жрал он (фигурально, конечно, включая предметы ненужной роскоши) все больше и больше. Сей паразитизм усугублялся его абсолютизацией.
     - Посмотри вокруг и спроси, не кривя душой, зачем нужен на Земле каждый из твоих знакомый? Хоть соотечественников, хоть тех же итальянцев? Ты, кстати, еще там?
     - На три дня домой приехал, - ответил я, и вдруг в первый раз за все это время ясно осознал это сам. Действительно, послезавтра я должен был уже привычно лететь в Рим...
     - Вот как? Не фига себе! Вовремя же ты! Ну ладно, к нашему разговору, лично тебя и ближайший круг понять можно. Меня тоже. - Вася улыбнулся. - Люди науки. К тому же экспериментаторы. Делаем всякие хреновины. Нужность большинства из них, правда, сомнительная, однако ж, бесспорно, потихоньку двигаем прогресс.
     - Да. В общем, хлеб едим не зря, - подтвердил я.
     - Точно. Но вот глянь вокруг. У нас производство остановлено насильно. Страна живет за счет продажи природных ресурсов одной седьмой суши. И к «золотому миллиарду» мы не относимся. Однако ж глянь на них. Производство с ускорением перетекает в «желтые» страны. Белые же...
     - ... одни ставят печати, другие проверяют, как эти печати поставлены. Это один мой итальянский друг хорошо подметил.
     - Точно. И все это, кхе-кхе-ц, как компьютеризировано. А глянь, чем занято большинство тех же программеров, - этот неологизм Вася проговорил с некоторым издевательским акцентом.
     - Все тем же обеспечением паразитической в своей сущности банковской системы. Адольф Гитлер отвечает. - Я улыбнулся.
     - Верно. Не самый глупый мужик был. Хоть и враг.
     - Это точно, - вступила в разговор Кларисса.
     - Да, - продолжал Вася. - Как ты понимаешь, ответ о нужности в большей части оказывается отрицательным. И если бы все продолжалось так дальше, очень скоро его задали бы китайцы. И уж, не сомневайся, чтобы последовало бы за естественным ответом.
     Честно говоря, слова Васи прозвучали не просто зловеще, а слишком зловеще. Конец белой цивилизации близился с невероятной скоростью. И он был естественен после разгрома передовых режимов и принятия большей части цивилизованного человечества стандартов капитализма, по существу возвращающего человека к первобытно-животному состоянию. И если белые люди продвинулись в этом дальше, то и итог их должен был быть закономерным.

***

     Если вам, достопочтенный читатель, приходилось составлять стенограммы совещаний, то, вы, должно быть, знаете, что разговор группы людей, будучи положенным на бумагу выглядит бредом сумасшедшего. А посему возьму на себя смелость несколько резюмировать наш разговор. А суть его сводилась к тому, что в этих условиях хаоса, вакханалии и победы врага рода человеческого, по имени доллар, коим стало мериться все, усилиями лучших из лучших белых людей обрела новую жизнь Немезида - богиня мести и справедливости. И теперь намечалось ее Пришествие. Завтра на рассвете по московскому времени должны были умереть все, кто уже успел согрешить настолько, чтобы земля отказывалась его носить.
     - Позвольте полюбопытствовать, кто именно были эти «лучшие белые люди»? - не мог удержаться от вопроса я.
     - Их было много, - ответила Ксения, как всегда мило улыбнувшись. - И ты в том числе.
     - ???? - я был действительно удивлен.
     - Да, да. Вспомни жаркие споры, которые ты вел на работе, дома и везде. Статьи, которое ты публиковал в Интернете. Рисунки, в конце концов. Тебе не кажется, что она, - Ксения показала на огромный портрет на стене, - тебе кого-то напоминает.
     И верно, эта была частая героиня моих зарисовок a la Валеджо (или Бальехо, черт его знает, как правильно читать фамилию этого художника - по-испански или по-английски).
     - Капля камень точит, - продолжила Кларисса, - «Пускай наносит вред врагу не каждый воин, но каждый в бой иди...»
     - «А бой решит Судьба...» - закончил я за нее.
     - Теперь это решит Немезида, - заключила Ксения.

***

     Мы уже выходили из ресторана, когда лицо Васи неожиданно просветлело.
     - Павел Петрович! - воскликнул он.

     Какой-то штабс-капитан лет сорока пяти обернулся.

     Конечно, насчет штабс-капитана я пошутил. Судя по всему, это был дракон четвертого ранга. Однако с легкой руки Васи я начал мысленно пользоваться старорежимной системой соответствия звезд.
     - Вася! - мужик был неподдельно обрадован. - Рад тебя видеть!
     - Знакомьтесь, это мой друг Рафаэль. А это мой учитель Павел Петрович.
     Мы пожали друг другу руки.
     - Очень приятно. Как я понимаю, судя по вашим звездам, нам еще предстоит поработать вместе. Вы откуда?
     Я назвал свой регион.
     - Проблемный округ, ничего не скажешь... Но все равно, работать вместе. Очень рад! Да, знакомьтесь, Пенелопа, - представил он свою спутницу, которая только к нам присоединилась.
     «Такое идиотское имя у такой красавицы», - подумал я, пожимая ей руку.
     - Однако, нам уже пора идти в зал, - сказала Пенелопа после довольно стандартного обмена любезностями.

***

     Зал был огромен и до отказа заполнен молодыми офицерами и их спутницами.
     Наверное, вам не раз доводилось слышать, что форма обезличивает. Действительно, одень обезьян в одинаковую одежду, так и не различишь... Да и не одевай - тоже не различишь. В этом же зале все присутствующие сохраняли яркую индивидуальность. И мужчины, и женщины. Так много красивых и разных людей, лица которых не были поражены печатью порока, в одном месте я не видел нигде и никогда.
     Все ждали ЕЕ. И она появилась. Посреди сцены возникло голографическое изображение женщины, размер которого я не взялся бы даже определить, но он был огромен.
     Она весьма походила на мою спутницу, но с много более суровым выражением на словно точенном лице с резко очерченным подбородком, бездонными голубыми глазами и непослушными локонами черных волос. Голова ее венчалась диадемой того же образца, что были надеты на наших спутницах. Это же можно было сказать про сандалии. А вот хитон был несколько длиннее. И на ремне висел уже не кортик, а настоящий меч.

     И она начала говорить.
     Эту речь надо было слышать. Простые слова, но какой силой они отзывались в сердце.

***

     ...Умрут те, чьи руки запятнаны кровью невинно убиенных не святого дела для в лихолетье военное, но личной корысти ради, или по причине продажности врагу лютому. Умрут те, кто достоин мести за жертвы невинные, как из века в век велось у всех свободных народов от земли Иберийской до Святых гор Кавказских. Умрут те, чья алчность предела не знала, и уворовал кто у братьев своих боле, чем в Законе Старом и вероломно разорванном смертию каралось. Те же, кто переживет ночку сию тяжелую, все шансы иметь будут жизнь начать новую, пусть небезгрешную, но не поганую. Однако, коли возжелает кто отомстить нам за расправу сию вынужденную, Справедливостью обусловленную, и желание сие будет велико настолько, что в деяние вероломное обратиться сможет, умрет и он смертью той же отмеченной. Умрут и те, кто помочь ему делом или бездействием пытаться будут.
     Мера сия вынужденная, и мне очень не хотелось бы к ней прибегать, но защитить себя мы обязаны.
     Задача же ваша, товарищи мои родные, в годину эту суровую не дать людям добрым в хаос податься. Много тел, печатью моей отмеченных, похоронить надо будет сразу, и не дать системе снабжения продовольственного, помощи медицинской, да индустрии цикла непрерывного остановиться. Не должно быть власти вакуума. И власть вся временно в руки ваши перетекает.
     Сейчас ваши спутницы проводят вас по личным апартаментам, и вы сможете спокойно ознакомиться с планом действий. Коли боитесь, можете отказаться. Помните, что в любом случае обратного пути не будет.
     В вашем распоряжении четыре часа.
     И да свершится то, что должно свершиться. И да достанется каждому свое. И да поможет нам Бог!

***

     - Ты должен дать согласие, - Ксения посмотрела мне в глаза.
     Я не мог отвести взора от ее прекрасных очей, но был уверен, что остальные дамы сейчас говорили своим спутникам то же самое.
     - А если я откажусь?
     - Останешься человеком с маленькой буквы «ч», - она улыбнулась. - Мне будет жаль... И даже больше...
     - Конечно, я согласен. - Что я еще мог ответить?

***

     Апартаменты были весьма и весьма! Впрочем, в них не было показной купеческо-мещанской роскоши. Все было красиво, к месту и функционально. Да и комнат было ровно столько, сколько было нужно.
     У входа на вешалке висела фуражка. Как я почти догадывался, на кокарде были череп с костями и орел сверху. Я примерил фуражку, которая, естественно, сидела на голове, как влитая, и уже внимательно разглядел себя в зеркало. Ксения остановилась рядом и слегка прильнула ко мне.
     Черт возьми, мы были чудесной парой.
     Омрачала одна деталь. Нет, не то чтобы она так сильно омрачала, но все же вызывала чувство легкого дискомфорта.
     - Скажи мне Ксюша, - обратился я к своей подружке. - Почему форма так похожа на немецко-фашистскую?
     Она слегка повернулась и внимательно посмотрела мне в глаза.
     - Тебя это напрягает?
     Современное слово в ее устах немного резало слух.
     - Не скажу, что сильно, но все же... Почему?
     Она немного призадумалась.
     - Как бы тебе сказать... Начнем с того, что не надо бояться перенимать то, что хорошо. Немецкие национал-социалисты этого не боялись. А мы даже отказались от свастики, хотя это было и не просто...
     Действительно пятая ветвь к свастике дополнялась, как пятое колесо к телеге.
     - А ветвей пять, потому что тройную уже использовали южноафриканские буры? - спросил я.
     - Ну, как бы тебе сказать... - начала было Ксюша, но потом просто ответила характерным жестом с разведенными руками, означающим «ну так получилось, что теперь делать?»
     - Зато погоны у нас русские! - закончила она фразу.
     Я кивнул. Золотые погоны действительно были, какими их оставила Белая гвардия, и какими они вновь легли на плечи наших офицеров в суровом 1942 году, когда внутренние враги России уже не могли противостоять ее Возрождению. По крайней мере, в ближайшие одиннадцать лет.
     - Да с символами, с ними порядок. Меня больше волнует другое, - я пытался сформулировать мысль, и это давалось не легко. - Мне крайне не хотелось бы быть даже вынужденным палачом людей, вся вина которых состоит в не том разрезе глаз или цвете кожи. Именно поэтому левые движения борьбы со злом капитализма меня всегда привлекали больше правых.
     - Знаешь, не обижайся, конечно, но волка бьют не за то, что он сер, а за то, что козу съел.
     - Однако... - хотел возразить я, но она поднесла руку к моим губам.
     - Так ведь дело-то как раз в том, что мы совершенно не хотим никого притеснять по расовому или национальному признаку. В том-то и состоит Суровая Справедливость, чтобы наказать только виновных. Чтобы в первую очередь очистить от скверны свою нацию. В чем разница между конструктивными националистами и деструктивными? Конструктивные просто не хотят, чтобы их кровь сосали паразиты. В конце концов, лучший выход они видят в апартеиде, то есть независимом развитии, с теми народами и расами, с которыми создать единую нацию невозможно. В конце концов, законный апартеид защищает обе стороны друг от друга. Деструктивные же националисты, как раз менее всего в этом заинтересованы, ибо основная их цель - банальный грабеж и самоутверждение за счет самых беззащитных из числа инородцев. Дотянуться до обворовавшего всю страну банкира у них руки коротки, до настоящего мафиози - тоже, зато ограбить и надругаться над соседом - парикмахером, закройщиком или кантинщиком, всю жизнь работающим как проклятый, тут они мастера. Да и к борцам за Справедливость из числа соплеменников отношение у них, как правило, плохое. Не нужна им эта справедливость. Они и слова такого не понимают, будучи действительно животными с человеческим телом. К сожалению, даже в целом конструктивные правые движения, обычно несут в себе деструктивные «хвосты». Сначала это необходимо для массовости, а потом это трудно изжить полностью. Сегодня же мы имеем уникальную возможность изжить деструктивные силы полностью.
     Я был просто сражен этой проповедью наповал. Но дух противоречия все же заставил меня возразить.
     - Хочу напомнить тебе, что дед величайшего поэта всех времен и народов был эфиопом, то есть почти негром. По поводу же невозможности создать одну нацию, опыт Острова Свободы показал...
     - Конечно, глупо вводить апартеид на Кубе, где для этого нет никакого основания, - перебила она меня. - Однако некоторые народы просто необходимо развести. От греха подальше. Именно развести, а не позволить каким бы то ни было свиньям насильничать почем зря. Ты ведь знаешь, что творится в Южной Родезии. Касательно же Александра Сергеевича, никто и не спорит. Он будет славен, пока в подлунном мире жив будет хоть один пиит. И, что самое главное, в Советском Союзе, конституция которого будет восстановлена сразу после нашего прихода, не было проблем ни с неграми, в виду по меньшей мере их практического отсутствия, ни серьезных национальных проблем вообще. Все они были раздуты искусственно. И, будь спокоен, все виновные будут наказаны. И кто заводил, и кто слишком завелся. Так что не думаю, что твоя голова должна болеть по этому поводу. В конце концов, мы все же не фашисты...
     Последняя фраза была бальзамом на мою бедную душу, попавшую было в водоворот сомнений.

***

     Войдя в кабинет, я не мог не выразить восхищение планировкой. Массивный письменный стол стоял так, чтобы сидящий за ним человек располагался спиной к стене и лицом к двери. В окне слева простирался живописный вид на девственную природу с белеющими в дали горными вершинами. Горные вершины были запечатлены и на картине висевшей у меня за спиной.
     Другая картина висела напротив окна над затейливым дубовой книжной стенкой. Она изображала саму Немезиду, летящую в запряженной грифонами колеснице над старинным приморским городом. На столе немного сбоку, дабы не мешать, стоял ЖК-монитор и лежали беспроводные клавиатура с мышью.
     Я достал вложенный в портфель журнал и бросил его на стол.
     «Черт побери, вроде и так все ясно. Что тут читать! Ведь всего четыре часа. И Ксения...»
     - Ты сиди, читай, - словно поймав мои мысли сказала она. - А я пока приму душ. А потом приготовлю тебе кофе. Думаю, за час-полтора ты справишься.
     Это было скорее утверждение, чем вопрос.
     Я кивнул, и повинуясь внутреннему порыву уже на полном серьезе обнял Ксению, соединив свои и ее уста в глубоком поцелуе. Она ответила. Я подхватил ее как пушинку, и понес в спальню. Благо, широкие двусторонние двери все были широко открыты...

***

     Спальня была более-менее стандартная. Одна Queen-size кровать, две тумбочки с ночниками по обеим сторонам, шифоньер, столик, пара кресел, два стула... Почему-то она мне напомнила номер отеля «Империал», стоящего на Кярнтел Ринг 16 австрийской столицы, в котором я имел честь останавливаться в прошлом году. И как бы в подтверждение моих мыслей где-то негромко заиграл венский вальс Штрауса.
     «Черт побери! - подумал я. - Неужели за нами подглядывают?!» Но эта мысль практически сразу улетучилась, оттесненная куда более насущными и приятными задачами.
     Я, конечно бы, мог рассказать вам, как оно было дальше. Но зачем? Если уж достопочтенного читателя интересуют подробности такого рода, то для этого есть масса другой литературы. Скажу лишь, что моя Ксюша была прекрасна во всем. Я, без ложной скромности, тоже.

***

     - Ладно, ты читай, а я все же займусь кофе.
     Я опять притянул ее к себе, но на этот раз Ксения была непреклонна.
     - Это не шутки. Ты должен прочитать все. Ты справишься быстро. И это будет тебе не безынтересно.
     И действительно я так с головой окунулся в чтение, что даже не заметил, как ко мне подошла моя подруга.
     - Ты должен расписаться, - Ксения протянула мне аккуратный листок, с драконом в титуле. Бумага гласила:

     «Я, Багиров Рафаэль Робертович,

     в трезвом уме и доброй памяти принимаю на себя все права и обязанности Дракона третьего ранга, и клянусь никогда не предавать идеалы Суровой Справедливости.

     Если я нарушу данную клятву, да покарает меня суровая десница Немезиды.»

     Ксения разрезала острием кортика себе руку, и обмакнула перо в кровь.
     - Я думал, что подобные сделки подписываются своей кровью, - аккуратно выводя свою подпись на документе, - Или я ошибаюсь?
     Ксения усмехнулась.
     - Именно ею ты сейчас и подписываешь.
     Я не совсем понял смысла фразы, но почему-то не продолжил расспросов.

***

     То, что должны были быть уничтожены, те кому причиталась смертная казнь по старым добрым Советским законам или кровная месть по адатам предков особых сомнений не вызывало. К оной категории относились убийцы и насильники (без облегчающих обстоятельств, определение которых Немезида, к счастью, брала на себя), изменники Родины, воры в особо крупных размерах и т.п.
     Сложнее было с пунктом, «а также лица, своим существованием позорящие нацию и расу». Касательно их в программе стояло три пункта: мужеложцы и скотоложцы, а также лица с существенными генетическими отклонениями в умственном или физическом развитии. Возле третьего пункта стояло пояснение «уточняется». Судьбу же лиц отмеченных по первому и второму пунктам предстояло решать мне. Возле каждого из них стоял пустой квадрат и надпись «на усмотрение дракона третьего ранга».
     «Вот сучка, - подумал я, и слегка оторопел от собственной наглости - не могла сама решить.» Это действительно было тяжело принять решение, по которому тысячи людей должны были расстаться с жизнью.
     Я еще раз покосился на свои погоны, проверяя, действительно ли я дракон третьего ранга. Потом глаз скользнул по ее портрету. Лицо Немезиды было твердым и беспристрастным. Перед глазами пронеслись лица героев прошлого, чьего благословения я хотел бы получить. Но разве это возможно?! Так что решать приходилось только самому. В конце концов прочтя молитву, выкинув из памяти Чайковского с Фредди Меркури, и более не задумываясь, я поставил крест «уничтожить» на первом пункте.
     И уже занес было перо для выставления второго креста, как память вернула меня в далекие студенческие времена. Вспомнились сельхоз. работы первого курса и ночные разговоры совсем еще юных оболтусов, большинство из которых еще не успело изведать радости женских ласк не понарошку. Как некоторые сельские ребята (далеко не худшие, уж поверьте) делились своим опытом, так сказать, отношений с овцами и козами.
     Как человеку, воспитанному в лучших аристократических традициях, мне это казалось (да и сейчас кажется) диким... Однако я не имел никакого морального права лишать этих людей жизни за попытку найти удовлетворение, недоступное (и вполне правильно недоступное) «нормальным» образом. «Хорошо еще, что отсутствовал пункт «онанисты», - подумал я, кладя перо на стол. - Иначе пришлось бы уничтожить большую часть мужского населения».

***

     Далее я внимательно изучил план действия. Пока он был довольно прост. Рано утром свершится то, что должно свершиться. Мне и драконам второго ранга моего региона следовало взять всю власть в свои руки. Остановить нас не мог никто, ибо Смерть настигла бы подобного безумца до того, как он успел бы что-то предпринять. Смертью в это тяжелое переходное время карался бы и саботаж, особенно государственных служащих. Но в том-то и дело, что главной нашей задачей было избежание лишних жертв. В первую очередь необходимо было обеспечить бесперебойную работу инфраструктуры, локальных силовых органов, не допустить остановки непрерывных индустриальных циклов (которые еще не остановились), а также обеспечить быстрое захоронение трупов.
     В наш информационный век это означало, что уже утром мне следовало выступить по всем каналам радио- и телевиденья с обращением, содержащим настоятельную просьбу всем здоровым гражданам явиться на работу, а безработным - в ближайшее отделение милиции для формирования отрядов народной дружины, а также воздержаться в эти дни от актов воровства, мародерства, злостного саботажа и т.п., так как все это будет наказываться смертной казнью. Причем невидимая смерть с характерной печатью на лице найдет каждого и везде. Кроме невидимой смерти вводилась также невидимая стерилизация для людей с отсутствующей программой альтруизма и справедливости независимо от того, успели ли они реализовать свои пагубные наклонности или, боясь наказания, не успели, но об этом пока сообщать не следовало. Всему, как говорится, свое время.
     Каждый из драконов второго ранга мог посвятить в драконы первого ранга до 25 товарищей, дав им частицу своей силы. Дракону третьего ранга - соответственно 50. Пока квоты были таковы, но как явствовало из материалов, они продолжали уточнятся. Кроме того, следовало организовать партию сочувствующих и специальную полицию. На это также выделялись определенные финансовые квоты.
     - Почему нельзя было начать подготовку драконов первого ранга вчера? - спросил я Ксению.
     - Нельзя недооценивать ситуации. Немезида - отнюдь не единственная богиня. Сейчас ей удалось взять верх, и мы практически не сомневаемся в победе. Но ты не представляешь, скольким сущностям, которых придется уничтожить, это не понравиться! Так что, если не будет фактора неожиданности, то возможны варианты. Мы не скрываем наших стратегических целей, но отдельные тактические вопросы приходится временно держать в секрете.
     - Но мы, так или иначе, собрались здесь вместе...
     - Тысячи незнакомых людей. И многих же ты запомнил?
     - Васю и Павла Петровича, - нашелся я.
     - Так же и остальные. В лучшем случае один-два знакомых. Старых или новых. Среди вас нет ни одного разрекламированного деятеля, ибо Немезида выбрала только тех, кто не успел очернить свою душу.
     Ей Богу, слышать речи сии было приятно!
     - Итак, - резюмировал я, - Дракона четвертого ранга России я уже знаю. Кто будет Драконом пятого ранга?
     - Старшим Драконом, - уточнила она. - Узнаешь завтра. Это не суть важно. Кто бы он не был, он будет выполнять Волю Суровой Справедливости. Как и ты. - Она сделала паузу. - У нас нет чинопочитания. Все мы - товарищи, делающие одно великое дело.
     - Почему мы не собрались здесь на совещание? Это уж можно было сделать.
     - В этом не было необходимости. Сейчас ты знаешь только тех, с кем будешь работать. Каждый из них тоже знает только тех, с кем будет работать именно он. Это предосторожность на всякий случай. У нас просто не было бы времени устроить несколько встреч с плодотворным общением...
     - Но мы битый час... - начал было я.
     - Он был для тебя битым? - Ксения расширила глаза и обиженно фыркнула.
     - Нет, конечно, но...
     - Вот и все. Мы делали то, что должны были делать. Ты же - не робот. Да и я тоже... Признайся, о чем ты думал, как только увидел меня?
     Она очень мило улыбнулась.
     - Каюсь. Думал, - ответил я.
     - Ну вот. А с другими Драконами познакомишься завтра.
     - А если мы не справимся?..
     - Погибнут лишние люди... - она подалась назад, и, глядя мне в глаза, уверенно произнесла - Должны справиться!
     - Яволь! -ответил я и выбросил вперед правую руку.
     Она рассмеялась в ответ, и мы опять потянулись друг к другу.

***

     Да, вот так бывает в жизни. Мой трехдневный визит домой обещал затянуться надолго. Точнее навсегда. И вся жизнь теперь будет совсем другая. По существу я уже не буду человеком. И мне даже не дали закончить личные дела. Установка в институте... Подружка... Новый двухместный открытый «Ферари». Ну, пусть не новый, пусть купленный по случаю, но все же... Как не странно о нем я пожалел едва ли не больше всего... Вероятно, потому что с этой игрушкой я так и не успел наиграться. Да и сам Вечный город, ставший уже привычным, не хотел отпускать мой разум.

     А еще меня продолжало смущать участие высших сил, ибо я всегда был уверен, что: «...Il n'est pas de sauveurs supremes:
     Ni Dieu, ni Cesar, ni tribun...»

     Но резким движением я смахнул невидимую паутину с лица. Впереди меня и всех нас ждал новый сияющий мир, и не стоило жалеть о том, что осталось в прошлом. И, в конце концов, завершить личные дела не дали не одному мне. Да и положение мое было отнюдь не самым худшим.

***

     Мы опять были в постели.
     - Ксюша, - я уже привычно называл ее сокращенным именем, - не возражаешь, если я закурю?
     Обстановка так напоминала до боли знакомый интерьер хороших отелей, что не закурить в постели было чуть ли не выше человеческих сил.
     - Кури. «Герцеговина Флор», «Ротманс» и «Парламент» в ящике тумбочки с твоей стороны.
     - Ты знаешь, какие сигареты я предпочитаю?
     Я потянулся к ящику и после некоторого колебания взял «Ротманс».
     - Я знаю о тебе почти все, - ответила Ксюша, передавая мне зипповскую зажигалку с изображением нашей эмблемы.
     Вот так. Почти все... В ее прямом взоре я вдруг увидел бездну.
     - Кто ты? - спросил я, сбрасывая наваждение.
     - Женщина твоих грез.
     - Die Frau meines Traumes, - повторил я по-немецки. - Я вижу.
     Я обнял ее, и она опустила голову мне на плечо.
     - Я создана быть с тобой, дабы помочь тебе ни при каких условиях не потерять ориентиры.
     - Ты будешь со мной на Земле?
     Я вдруг явственно ощутил нереальность места, где мы находились.
     - Нет.
     О, это страшное слово!
     - Я буду с тобой только здесь.
     - Это все-таки сон?
     - Не совсем. Это сон, который возвращается.
     Я посмотрел на часы. Нам оставалось меньше 15 минут. Как мне не хотелось оставлять ее!
     - Мне тоже не хочется тебя покидать, но я живу только здесь. В тебе и в НЕЙ.

***

     Я лежал в кровати, но это уже была другая кровать. И я был там один. «Только бы и это не осталось там, во сне», - было моей первой мыслью после пробуждения.