Anais
Рассказы Дмитрия Казакова представляют собой нечто среднее между жанром «фэнтэзи» и литературной сказкой. Легко читаемые, с достаточно определенной сюжетной линией и не отягощенным излишней цветистостью стилем, они безусловно могли бы завоевать популярность среди современных российских читателей, как сейчас завоевывают ее многие произведения чисто развлекательного плана.
Автор не претендует на глубину мысли и не ставит перед читателем жизненно важных вопросов; скорее мы имеем дело с произвольным экспериментированием над традиционным фэнтэзийным или сказочным сюжетом. Оригинальность рассказов достигается неожиданностью развязки, – прием достаточно известный, но не устаревающий.
Критика произведений легкого, развлекательного характера имеет свои особенности. Некорректно, на наш взгляд, акцентировать внимание на таком свойстве рассказов Дмитрия Казакова, как отсутствие в них морали, – автором не ставилась цель донести до читателя важную информацию или чему-то научить его – не исключено, что этим и определялся выбор жанра. Можно было бы отметить некоторую «эскизность» или «иллюстративность» представленного цикла, но это естественно и правильно в период накопления материала, определения индивидуального стиля и жанровой направленности писателя. Хотелось бы остановиться на одной действительно негативной на наш взгляд тенденции в творчестве Дмитрия Казакова.
Прежде всего обратим внимание на неясность, необъяснимость описываемых автором явлений. Неожиданно повернув сюжет, писатель не дает читателю никакой трактовки. Этот способ часто применяется начинающими авторами с целью придать произведению видимость глубины, на деле отсутствующей, или же с намерением заставить читателя обратиться к собственной фантазии, самостоятельно составить для себя картину происходящего.
На наш взгляд, ограниченное применение данного метода, особенно в беллетристике, принципиально допустимо, однако в случае возведения его в систему писатель рискует увлечься абсурдностью идей в ущерб стройности и ясности сюжетной линии, что приведет в конечном счете и к снижению популярности произведений. Читателю, увлекающемуся беллетристикой, не требуются «права администратора» на описываемые события; он не должен иметь возможности относиться к ним произвольно и по-своему их объяснять, – при этом теряется сама суть авторства и возводится хрупкое здание разнообразных, противоречащих друг другу читательских трактовок, за которыми первоначальный замысел писателя уже невозможно рассмотреть.
Далее следует заметить, что несмотря на наличие описанной тенденции рассказы Дмитрия Казакова все же более или менее конкретны, однако грешат некоторым однообразием и схематичностью, что позволяет рассматривать их как единое целое, где один сюжет почти логическим образом вытекает из другого. Этот момент таит в себе опасность «пресыщения» читателя, когда последний сумеет с легкостью предсказать возможное развитие сюжета и вследствие этого потеряет интерес к последующим рассказам.
Все вышеупомянутые особенности позволяют проассоциировать творчество Дмитрия Казакова с некой «шаровой молнией», явлением интересным и привлекательным, но недостаточно изученным, в силу чего – непонятным и непредсказуемым.
Существует простой и наглядный метод, позволяющий в доступной и почти «беллетристической» форме изложить детальную критику произведения, обращаясь напрямую к существующим текстам – так называемая критическая интерпретация. Мы взяли на себя смелость применить его по отношению к рассказам Дмитрия Казакова и постарались тем самым проиллюстрировать возможный ход мыслей читателя, обладающего теми «чрезмерными правами», о которых шла речь выше. Стоящий несколько особняком от остальных рассказ «Веревка для Фенрира» использовался нами лишь в качестве вспомогательного сюжета, поскольку в интересах последовательности анализа нам показалось целесообразным исключение его из общего ряда. В дальнейшем автор, по нашему мнению, должен стремиться к «идеальной» ситуации, когда метод критической интерпретации дает нулевой или близкий к нулевому результат.
1. Кошки богини Фрейи
О том, чтобы надеть цепь на Волка силой, не было и речи, и Локи решил сыграть на чувстве, что одинаково присуще асам и людям, йотунам и чудовищам – на гордыне. Отыскал он Фенрира у Иггдрасиля, на который тот как раз загнал кошек Фрейи и теперь самозабвенно рычал на них, прыгая вокруг ствола. Кошки злобно шипели в ответ и дергали хвостами, стараясь забраться повыше.
- Эй, Фенрир, опять мелочь гоняешь? – осведомился Локи у сына. Тот мгновенно оставил в покое кошек и развернулся к асу.
- Пррривет, - рычание это трудно было назвать дружелюбным.
- Ладно, не злись. Парень ты крупный, но силы в тебе не так уж и много.
- Да ну? – огромный серый хвост дернулся. - Вы от меня, как букашки от жабы, бегаете.
- Это чтобы не зашибить тебя ненароком, дурашка. А если хочешь силу свою доказать, приходи сюда завтра в полдень. Посмотрим, на что ты способен.
- Я приду! – рявкнув напоследок на кошек, Фенрир убежал…
– Это уже не лезет ни в какие ворота, - решительно сказала одна из кошек, Анаис, спрыгивая на землю. – Не знаю, как остальным, а мне надоело таскать за собой колесницу Фрейи, особенно если учесть, что эта лентяйка не в состоянии позаботиться о нас. Почему мы должны терпеть издевательства всяких наглых собак, пусть даже они принадлежат к пантеону скандинавских богов?
– Верно, - согласился с ней Муэрс, крупный, палевого окраса кот с роскошным меховым воротником вокруг мощной шеи. – Всю жизнь прислуживать глупой женщине – не самый лучший выбор.
– А у нас есть другой? – возразила одна из самых молодых кошек, всего два месяца назад впервые удостоившаяся чести быть впряженной в колесницу богини. – Я напротив рада, что у меня есть госпожа, которая вдосталь кормит меня и ласкает…
– Но при этом не забывает, что ты всего лишь кошка, - фыркнула Анаис. – Впрочем, мозги у тебя именно кошачьи, раз уж все, что тебе нужно – это пожрать и быть обласканной.
– А разве можно хотеть чего-то другого? – удивилась молодая кошка. – К этому стремятся даже люди, не говоря уже о животных. У меня есть теплый коврик у самого очага Фрейи, на котором можно спать хоть целый день, мне не нужно добывать себе пищу, потому что ее всегда вдоволь; мне завидуют другие кошки, да и люди, я думаю, потому что у меня престижная и необременительная работа, о которой другие могут только мечтать.
– Работа! – Анаис презрительно выгнула спину. – Это ты называешь работой – таскать за собой разваливающуюся от древности телегу, как будто ты не кошка, а ломовая лошадь? И при этом никакой возможности познания или творчества! От этого можно в кратчайшие сроки потерять остатки разума. А тут еще появляются всякие псы, которые мнят себя нашими господами, поскольку их происхождение якобы божественно. Нет уж, все. Я ухожу.
– И куда ты собираешься? – поинтересовался Муэрс, почесывая лапой за ухом и насмешливо сощурив янтарные глаза. – Ведь идти-то тебе некуда. Или ты решила вовсе обходиться без еды?
Анаис повернулась к нему. Кончик ее пушистого хвоста, до этого уверенно смотрящий вверх, слегка наклонился вправо, выдавая овладевшее ею замешательство.
– Пожалуй, ты в чем-то прав, - задумчиво промурлыкала она.
Муэрс лениво поднялся, подошел ближе и игриво похлопал ее по загривку круглой лапой с втянутыми когтями.
– Ладно, так и быть, - сказал он. – В сущности, я согласен с тобой: служа Фрейе, мы никогда ничего не добьемся, поскольку не приобретем никаких новых знаний. Поэтому уйдем вместе, а богиня пусть подберет нам замену. Собственно, я давно собирался уйти от всех этих асов и асиний, поэтому присмотрел нам на земле время и место. Там как раз есть одно симпатичное заведение, которое люди именуют таверной. Еды там столько, что двум кошкам хватит на все девять жизней.
– Таверна? – переспросила Анаис. – Мне кажется, я слышала о чем-то подобном. В каком это веке?
– А черт его знает, - ответил Муэрс. – Ведь это иллюзорный мир. Изобретение нашего знакомого Локи.
– Папаши Фенрира?! – распушила хвост Анаис.
– Да, вроде как его. Там давно следовало бы навести порядок, вот этим мы и займемся. А потом можно будет отправиться куда-нибудь еще.
– Мне это ни капли не нравится, - недовольно скривила мордочку Анаис. – Я предпочла бы реальный мир.
– У тебя для реального мира пока еще недостаточно мозгов, - покровительственно улыбнулся Муэрс. – Ты ведь кошка, а не кот, поэтому из своей короткой жизни почти не извлекла уроков. Придется сначала восполнить этот пробел, а там можно будет посетить и реальность.
– Это у кого недостаточно мозгов? – прошипела Анаис, выпрямляя ноги и распушившись. Однако хвост ее предательски поджался, выдавая неуверенность и страх: Муэрс был раза в два крупнее и намного сильнее ее. Кот ухмыльнулся, облизнул усы, вразвалочку подошел к кошке и нежно цапнул ее за ухо.
– Твоя помощь будет для меня неоценима, - промурлыкал он, склонив голову набок и хитро поблескивая глазами. – Ты будешь в случае чего отпугивать глупых людей, перебегая им дорогу или корча гримасы из темноты. Ты ведь черная. А черных кошек люди издавна боятся. Мы будем это использовать в наших целях. Подумай сама – разве я с моим светлым мехом сойду за страшную пантеру? А вот ты - вполне.
– Так-то лучше, - расслабила лапы Анаис. – Сказал бы сразу, что без меня не справишься.
– Тогда – в путь.
Обе кошки сжались для прыжка и с диким воплем рванулись вперед и вверх. Пространство заклубилось, мелькнули стремительно вращающиеся хвосты и задние лапы, затем их поглотил сплошной белесый туман. Когда он рассеялся, то под Иггдрасилем стало на две кошки меньше. Подоспевшая на шум Фрейя, еще не вполне пришедшая в себя после недавнего обморока в бане, несколько недель оплакивала утрату. Только долгожданное укрощение Фенрира, которого Локи наконец удалось посадить на цепь, помогло ей более или менее смириться с потерей кошек и позволить Одину преподнести ей двух новых.
2. Смертью рожденный
– По-моему, нам имеет смысл поменять облик, - сказал Муэрс.
Обе кошки притаились в кустах неподалеку от таверны. Шел дождь, и небо, сплошь затянутое серыми тучами, не собиралось проясняться. Анаис недовольно стряхнула дождинки с усов.
– Это было бы неплохо, - проворчала она, недовольно косясь на кота. – Мог бы выбрать место и посуше.
– Не расстраивайся, - успокоил ее Муэрс. – Здесь неподалеку есть удобная пещера, где мы остановимся. Но пока еще не время туда отправляться. Сначала я предпочел бы перекусить.
– Думаешь, если ты кошка, то тебе легче легкого стащить со стола еду? – огрызнулась Анаис. – Нас близко не подпустят к таверне. Видишь вон того слугу у дверей? Не хотела бы я попасть под его сапог.
– Именно об этом я и говорю, - терпеливо объяснил Муэрс. – Конечно, нас не пустят в таверну. Но если мы станем людьми, все двери перед нами распахнутся. Мы войдем, сядем за столик и закажем себе столько еды, сколько захотим.
– И нам ее дадут? – с сомнением спросила Анаис.
– Просто так, разумеется, нет, - Муэрс неторопливо провел языком по намокшей лапе, слизнув дождевые капли, пока они не впитались в мех. – Мы должны будем заплатить хозяину. Но об этом я позаботился.
– Когда? – удивилась кошка.
– Ты даже не догадываешься, как часто я, вместо того, чтобы, как ты, греться у очага Фрейи, путешествовал по разным местам. Люди обожают золотые безделушки, и когда я это заметил, то решил, что они могут пригодиться в будущем. Так что покидая нашу обожаемую госпожу Фрейю, я не пренебрег ее дарами, - Муэрс наклонил голову, и Анаис заметила, как под пышным воротником, украшавшим шею кота, что-то блеснуло. – Золотая цепочка с алмазными подвесками, - продолжал Муэрс, - которую она надела на меня то ли в припадке расточительства, то ли желая полюбоваться, как сочетаются хороший мех, золото высшей пробы и бриллианты чистейшей воды. В общем, теперь это неважно, а едой мы обеспечены надолго.
– И почему она не украсила мой хвост изумрудным браслетом? – задумчиво промурлыкала Анаис и недоверчиво взглянула на кота.
– Ты ведь всего лишь кошка, - ехидно ответил Муэрс, проворно уворачиваясь от нацеленных ему в нос когтей. – Так ты согласна превратиться в человека?
– Ладно, если ты подскажешь, как это сделать, - смирилась Анаис. – И давай побыстрее, пока мой мех не окончательно вымок.
Муэрс выпрямился, хвост его задрожал, янтарные глаза засияли желтоватым светом, который становился все ярче. Затем два луча слились и образовали размытую фосфоресцирующую сферу, в которой на мгновение исчезли обе кошки. Затем сфера потускнела и растворилась, а из-за кустов выступили мужчина и женщина. Минут пять они рассматривали друг друга, словно каждый из них впервые увидел такое чудо, как человек, хотя ничего странного во внешнем облике обоих не наблюдалось. Мужчина был высокий, стройный, светловолосый; его загорелую шею обвивала массивная золотая цепь, усыпанная блестящими камнями, а плечи окутывал оранжевый плащ с золотой каймой, по-видимому, сотканный из весьма добротной, прочной и теплой шерсти. Женщина казалась рядом с ним изящной и хрупкой; ее черные волосы спадали почти до колен. Одеждой ей служил черный плащ, украшенный серебряной застежкой.
– О нет, какой ужас, - простонала Анаис. – Мой мех! Мои когти! И откуда на мне эта гадость? – она ощупала плащ. – Постой-ка… Это же плащ Фрейи!
– Ну да, - спокойно сказал Муэрс. – А я позаимствовал свой у Одина. У наших богов и так предостаточно одежды, они ничего и не заметили. А теперь успокойся. Выглядишь ты замечательно, у людей, пожалуй, даже будешь иметь успех. Но не забывай, что ты кошка, - добавил он строго.
– Черт бы тебя побрал, - проворчала Анаис. – Мне не стоило с тобой связываться…
– Тогда тебе бы еще не скоро удалось пообедать, - возразил Муэрс. – Идем, пока твой потрясенный вид не вызвал недоумения у слуги.
– Ладно.
Муэрс ловко взял ее под руку, и Анаис, решив не удивляться его странным жестам (в конце-концов ему лучше знать, что принято и что не принято у этих странных существ, именуемых людьми, да еще в каком-то иллюзорном мире), постаралась приноровиться к его быстрому шагу. Благодаря врожденной кошачьей грации это удалось ей на удивление быстро, и когда в таверну вошли двое новых посетителей, мужчина и женщина в дорожных плащах, и заняли угловой столик, никто не обратил на них никакого внимания.