Anais
4. Алхимик
Город оказался как две капли воды похож на предыдущий, разве что был немного крупнее. Бросалась в глаза та же незамысловатость строений, неизменные таверны, дымящие трубы домов. Муэрс остановился перед деревянным двухэтажным зданием, старым и неухоженным: по его стенам почти до самой крыши ползли дикие вьюнки; грубо вырубленные окна, по-видимому, пропускали мало света. Дверь дома была приоткрыта: внутри какой-то человек растапливал печь. Друг за другом кошки проскользнули в дом. Анаис не успела осмотреться, так как Муэрс стремительно метнулся к лестнице, ведущей на второй этаж, и кошке пришлось сделать то же самое.
Миновав глубокую нишу в стене и огромную окованную железом дверь, кот провел кошку прямиком на заваленный рухлядью чердак.
– Подождем, - сказал он, садясь так, чтобы видеть лестницу и дверь. Анаис кое-как пристроилась рядом.
К счастью, ждать пришлось недолго. Человек, которого кошки видели внизу, занятого растопкой, по-видимому, слуга, поднялся по лестнице, держа в руках небольшой поднос. Поставив его в нишу, он постучал в дверь. Несмотря на кажущуюся прочность, железо ответило оглушительным дребезжанием.
– Ха! – насмешливо прошептала Анаис. – Железо только снаружи, да и то не железо, а фольга, да и та скоро отвалится…
– Тихо! – одернул ее Муэрс. – Могла бы сразу заметить, что все клепки давно проржавели. Нашла тоже, чему удивляться. Здание-то старое. Лучше приготовься – мы должны зайти за эту дверь, и так, чтобы нас не поймали.
– Это ты, Карл? – послышался из-за двери старческий голос, дребезжащий не хуже двери.
– Да, господин, - почтительно отозвался слуга. – Ваш обед…
Послышались шаркающие шаги, и дверь отворилась. На пороге стоял седобородый старец в длинной темной одежде.
– Пора! – Муэрс спрыгнул с лестницы и как молния проскочил между господином и слугой. Анаис сделала то же самое, и оба влетели в комнату, с размаху проехавшись по гладкому полу.
– Они же нас заметили! – воскликнула Анаис, но Муэрс, не слушая, затолкнул ее под старинный комод и протиснулся следом. Некоторое время кошки молчали, прислушиваясь.
– Благодарю тебя, Карл, - спокойно произнес старческий голос. – Что случилось?
– Ничего, господин, - неуверенно ответил слуга. – Мне просто показалось, что мелькнула чья-то тень… Должно быть, рябит в глазах.
– Они слишком стары, чтобы успевать что-то увидеть, - весело пояснил Муэрс, подталкивая Анаис лапой. – Видеть придется нам.
– Что именно? – поинтересовалась кошка, еле сдерживаясь, чтобы не чихнуть: под комодом было полно пыли и паутины.
– Меня заинтересовало, чем занимается этот старик, - ответил кот. – День и ночь он безвылазно сидит в своей комнате, никого к себе не впускает, а среди местных жителей слывет чернокнижником. Но он, разумеется, никакой не колдун, а вот что кроется за его странным поведением, мне пока неизвестно. Но думаю, мы быстро это проясним…
– Тогда давай спрячемся где-нибудь в другом месте, - предложила Анаис. – Отсюда ничего не видно, и к тому же…
– Тсс… - прошипел кот. – Подождем, пока он пообедает.
Старец отпустил слугу и тщательно запер дверь; затем шаркающими шагами приблизился к столу, на который Карл поставил поднос, и вздохнув, принялся за еду. Через некоторое время кошки снова услышали скрежет замков. Осторожно выглянув из-под комода, Муэрс обернулся к Анаис.
– Он ставит поднос в нишу. Мы можем спрятаться за шторой…
Как две молнии, кошки бесшумно пронеслись через комнату и взлетели на подоконник. Сквозь ажурную раму ярко светило солнце, но плотная штора не пропускала свет в комнату.
– Это очень удачно, - сказал Муэрс. – За этой тканью он не заметит нас, если только ему не вздумается выглянуть в окно. Впрочем, насколько можно судить по моим предварительным наблюдениям, этот человек никогда не поднимает штор. Чем же он здесь занимается?
– Ты заметил эту странную штуку у стены? – спросила Анаис. - Вроде как печь, но какая-то странная…
– Это атанор, - важно ответил кот. – Атанор, алхимическая печь.
– Какая? – удивилась кошка.
– Алхимическая, для занятий алхимией, - пояснил Муэрс. – Это еще одна лженаука, принятая в этом мире. Своего рода отрасль магии.
– Выходит, этот старик – маг?
– Нет, - покачал головой кот. – Он, видимо, алхимик. По крайней мере, я вижу здесь множество вещей, указывающих на это… Видишь, на столе разные колбы? А рядом песочные часы.
– Ну и что?
– Алхимики в основном занимаются тем, - задумчиво продолжал Муэрс, - что пытаются всеми мыслимыми и немыслимыми способами превратить какое-либо вещество в золото.
– А это возможно? – поинтересовалась Анаис.
– Теми методами, которыми действуют эти лжеученые – нет. А методов у них множество. Некоторые, например, гноят в колбе различные растения, собранные в определенное время суток, а потом, когда там заводятся черви…
– Фу, хватит, - прервала его Анаис. – Откуда же они при этом надеются получить золото?
– Да они и сами не знают, - усмехнулся Муэрс. – Часто они просто следуют религиозным трактатам и всяким мистическим учениям. Кстати, я видел на столе книгу… Что бы это могло быть?
Рискуя быть замеченным, кот высунул мордочку из-за шторы; старец стоял спиной к окну и держал в руках какой-то древний фолиант. Муэрс уцепился когтями за штору и вытянувшись в струну, заглянул через плечо старца. Кончик его хвоста дрожал от напряжения, и Анаис замерла, опасаясь, что штора не выдержит веса кота. Однако спустя несколько минут Муэрс отпустил штору и встал на подоконник всеми четырьмя лапами.
– Так и есть, - удовлетворенно сказал он. – Василий Валентин, «Двенадцать ключей мудрости». В этой печи варится очередная версия «философского яйца».
– Чего-чего? – переспросила кошка. – Это, видимо, та штука, которая должна все превращать в золото?
– Правильно понимаешь, - подтвердил Муэрс.
– Интересно… А из чего он ее собирается сделать? Из червей?
– Нет, - улыбнулся кот. – Этот алхимик более продвинут. Он использует для своей цели разные металлы и их соединения. А вместо червей использует драконью кровь…
– И что? У него есть шансы?
– Насколько я знаком с составом драконьей крови и свойствами химических соединений, - ответил Муэрс, - никаких шансов у него нет. Ни одно из веществ, которое он подвергает в этой печи термической обработке, не содержит ни атома аурум, следовательно, золоту попросту неоткуда взяться… Я бы еще понял, если бы он пытался бомбардировать атомы какими-нибудь частицами, надеясь выбить лишнее и таким образом превратить один химический элемент в другой, но у него здесь нет и намека на соответствующее оборудование… Все, что он может получить, нагревая в печи свои ингредиенты – это какой-нибудь новый сплав.
– Да-а, - протянула Анаис. – Какое будет разочарование для этого бедного старика!
В это время алхимик приблизился к печи и заглянул внутрь. Выглянув из-за шторы, кошка увидела в ее раскаленной глубине небольшую колбу, в которой находилось какое-то красноватое вещество. Старик снова прикрыл дверцу, вернулся к столу. Из ящика под столом извлек скляницу, отмерил четыре унции красного свинца, вернулся к атанору. Осторожно, длинной железной ложкой, поместил в расплав, подождал пока ярко-красный цвет не сменится густо-багровым, вернулся к книге. Страницы сухо шелестели в неподвижном воздухе лаборатории.
«Затянет окисел поверхность в тигле, подобно тому, как тучи затягивают небо, тогда знай, что ты почти достиг цели. Жди момента, когда разойдутся тучи, и узришь ты великое чудо. Сразу поймешь, что достиг ты цели, что родился Великий Магистерий. Осторожно вынимай тигель из печи и под слоем блеска обнаружишь ты яйцо, что стало золотым, в котором и обнаружишь ты Солнце Мира, ради которого столько трудился», - тихо процитировал Муэрс, поворачиваясь к кошке. – Так сказано в книге, которую он читает. Значит, теперь он будет ждать…
Через некоторое время старик отложил книгу. Лицо его было усталым и озабоченным.
– Идет к печи! – прошептала Анаис. – Смотри!
– Надеюсь, у него не получилась какая-нибудь гремучая смесь, - встревоженно отозвался кот. – Или ядовитые пары… Я как-то не подумал о том, что…
Он не договорил, так как алхимик заглянул в атанор и вздох восторга вырвался из груди. Ему показалось, что серая пленка разошлась, открыв взору ровную, темную, но блестящую поверхность, и что группы звездообразных точек на ней образовывали рисунок ночного неба, складываясь в хорошо известные Якобусу созвездия. Он провел долгие часы на башне, занимаясь астрологическими наблюдениями, и теперь не верил, что мог ошибиться. Вот Большая медведица, вот Малая, вот Гончие псы, а тут раскинул крылья Лебедь. От удивления даже сперло дыхание, он вспомнил, что надо дышать, лишь почувствовав боль в груди. Поспешно вдохнул, закашлялся.
Заторопился, загасил пламя, рукавицы скрыли под собой руки. Медленно и осторожно извлек тигель из атанора, поставил на стол. От толчка блестящая поверхность пошла волнами, в глубине Якобусу почудилось золотистое блистание. Не удержавшись, заглянул внутрь. В этот момент из тигля словно плюнули золотистым облачком. Едкий газ ворвался в горло, Якобус закашлялся, почувствовал, как немеет лицо. Попытался поднять руки к лицу, не смог, руки словно охватило свирепым морозом. Некоторое время алхимик еще чувствовал холод, потом наступила темнота.
– Так я и знал! – обескураженно произнес Муэрс, спрыгивая с подоконника и подбегая к распростертому на полу старику. – Почему-то эти алхимики, от полнейшего фонаря смешивая разные вещества, обязательно получают какие-нибудь дурацкие газы. И вот, пожалуйста, результат! Что это было? Хлороформ? Фосген? «Веселящий газ»? Теперь поди разберись!
– Мне кажется, он приходит в себя! – предостерегающе крикнула Анаис.
Муэрс немедленно взлетел обратно на подоконник.
Старик пошевелился, открыл глаза и мутным взглядом обвел комнату. Постепенно лицо его стало принимать осмысленное выражение, и он медленно поднялся на ноги; затем с возгласом отчаяния бросился к столу и уставился на остывающий тигель. Схватив со стола ложку, он попытался опустить ее в расплав и выругался, наткнувшись на твердую поверхность.
– А что он думал, - проворчал Муэрс. – Тигель остыл, и вещество перешло в твердое состояние.
Алхимик забегал по комнате, хватаясь за голову. Затем он снова вернулся к столу, схватил тигель, перевернул его. Но содержимое прочно пристало к стенкам тигля и не вытряхивалось. Старик без сил упал в кресло; увидел на столе раскрытый фолиант, дотянулся до него и швырнул в угол.
– О боже милостивый! – воскликнул алхимик, в отчаянии воздев руки. – Все, все напрасно! Даже Василий Валентин оказался простым шарлатаном! Теперь я погиб, погиб безвозвратно! Как я смогу уплатить кредиторам за все те ингредиенты, и колбы, и оборудование, которые приобрел у них! Ведь даже мой атанор, и эта лаборатория, и этот дом – все заложено и перезаложено! Горе мне, горе! Меня посадят в долговую яму!
– Мне его жаль, - сочувственно произнесла Анаис. – Наверно, долговая яма – не лучшее место для старого человека. Там некому будет о нем заботиться, если я правильно понимаю…
– Такой проныра обязательно что-нибудь придумает, - возразил Муэрс. – Подожди чуть-чуть. По-моему, он уже успокаивается и сейчас начнет мыслить логичнее…
Действительно, не прошло и четверти часа, как отчаяние на лице алхимика уступило место раздумьям. Он поднялся с кресла и неторопливо прошелся по комнате. Потом набросил на плечи плащ, решительно направился к комоду и провел рукой по стене. Внезапно комод отодвинулся, и удивленные кошки увидели открывшуюся за ним дверь. Алхимик зажег свечу и держа ее перед собой, шагнул в темноту.
– Оставайся здесь, - быстро шепнул Муэрс и нырнул следом за стариком.
Анаис осталась одна.
Кот и алхимик отсутствовали долго. Кошка почти потеряла счет времени. Ее потянуло в сон, но она опасалась, что старик вернется и решив приподнять штору, застанет ее врасплох. Характерный скрип отодвигающегося в сторону комода заставил ее вздохнуть с облегчением. Анаис заглянула в комнату и увидела старика. Однако тот явился не один: с ним был спутник, молодой человек с хитрым взглядом узких бегающих глаз. За собой он тащил некое подобие телеги с маленькими колесами, на которой лежал длинный грубо сколоченный ящик, напоминающий гроб. Кошка собралась было задаться вопросом, что все это значит, но тут рядом с ней появился Муэрс. Лапы его были в грязи, шерсть свалялась, но морда казалась весьма довольной. Он радостно ткнулся носом в шею Анаис и безо всякого перехода сообщил:
– Старик отправился прямиком в литейную мастерскую и потребовал свой заказ. Ему передали вот этот ящик, и он попросил, чтобы один из подмастерьев помог доставить его содержимое на место. А что такое в этом ящике, мы сейчас увидим.
Подмастерье со стуком поставил ящик. Повозившись немного с крышкой, он с помощью старика поднял ее, и кошки увидели внутри тусклый темный металл.
– Кажется, бронза… - прошептал Муэрс. – Ого!
Алхимик с помощником склонились над ящиком, извлекли содержимое и с трудом поставили вертикально. В ящике оказалась бронзовая статуя в человеческий рост, изображавшая пожилого мужчину.
– Ничего себе! - воскликнул кот. – Да это же наш алхимик! Внутри скульптура, конечно, полая, причем стенки у нее весьма тонкие, иначе они вдвоем не подняли бы ее… Сколько же она может весить?
– Друг мой, - обратился тем временем старик к молодому подмастерью, - нам предстоит выполнить еще одну очень ответственную работу. Она будет тебе щедро оплачена, если ты согласишься держать язык за зубами и ни одной живой душе не расскажешь о том, что ты здесь делал.
– Сколько ты заплатишь мне за молчание? – спросил молодой человек с недоверием.
– Я отдам тебе это, - сказал алхимик, доставая из-под плаща сверкающий перстень. – Это сокровище стоит целое состояние. Продав его, ты станешь обеспеченным человеком.
– Ты уверен, что оно не краденое? – спросил подмастерье, но глаза его загорелись алчностью.
– Можешь не беспокоиться. Сам король подарил мне его за оказанные ему мною ценные услуги, - ответил алхимик, но кошки заметили, как произнося эти слова, он украдкой отвернулся, и презрительная усмешка на мгновение исказила его черты. – Готов ли ты оказать мне услугу?
– Пожалуй, - ответил подмастерье, все еще не сводя глаз с перстня.
– Тогда за дело, - сказал старик. – Нагревай печь. Мы должны в кратчайшее время покрыть эту статую тончайшим слоем позолоты. Но смотри – мне нужно, чтобы с первого взгляда никто даже не заподозрил, что внутри это обычная бронза. Позолота должна лежать ровно и полностью покрывать статую.
– Можете не говорить мне этого, я знаю свое дело, - заносчиво отвечал молодой человек, подходя к печи.
Работа продолжалась несколько долгих часов. Кошки устали и договорились спать по очереди, чтобы один из них всегда мог рассказать другому, что произошло за время, пока тот спал.
Поздним вечером настал черед Анаис отдыхать, и она была очень удивлена, когда проснувшись, обнаружила, что уже рассвет, и Муэрс спокойно спит, свернувшись калачиком рядом с ней. Недовольно фыркнув, она принялась будить кота.
– Да не волнуйся ты так, - сказал, проснувшись, Муэрс. – Они сделали свое дело и ушли. Ушли совсем.
– То есть? – не поняла Анаис, рассматривая стоящую посреди комнаты блестящую золотом статую.
– Старик оставил здесь только ее, - продолжал кот. – Он забрал свои вещи: одежду, деньги, реактивы… Сказал, что уезжает на запад, но куда – никто не должен знать. Они вышли через запасной выход. Я следил за ними. Подмастерье отправился на обратно на завод, а старика поджидал экипаж. Вероятно, он заказал его заранее… В общем, он уехал в сторону Луaхайры: я не стал выяснять, куда именно.
– Но зачем он оставил статую? – недоуменно спросила кошка. – Ведь золото, которое на ней, стоит достаточно дорого… Оно пригодилось бы ему.
– А это, думаю, мы скоро узнаем, - сказал Муэрс. – По-моему, я догадываюсь, на что он рассчитывает.
Старый Карл встал как всегда, с петухами. Он служил еще Гансу Форштайну, помнил и деда нынешнего хозяина. Утренний ритуал не менялся уже десять лет, с тех пор, как они переехали на это место: встретил молочника, растопил печь. Вскоре аромат горячей пищи потек по полуподвальной кухне. Хоть хозяин и сидит там со своими склянками и книгами, про еду забывает, но кормить его надо. Кто же это сделает, как не Карл? Подниматься по лестнице с подносом было не просто, ступени грубые, разной высоты, но слуга ходил здесь уже много лет и поднимался уверенно. Поставил поднос в нишу в стене, постучал. Огромная, окованная железом дверь ответила дребезжащим грохотом. Хозяин откликался всегда, даже если отказывался от еды. Но на этот раз лаборатория молчала, ни голоса, ни шороха. Карл прислушался, постучал еще раз, – нехорошее предчувствие змеей вползало в сердце.
Сидящие на окне кошки вздрогнули, заслышав стук в дверь.
– Знаешь, - сказал Муэрс, - мне кажется, что нам следует вернуться под комод. На окне оставаться опасно – нас наверняка заметят, если начнут осматривать комнату и разыскивать ее хозяина.
– Ты прав, - со вздохом согласилась Анаис.
Подмастерья соседа-кузнеца долго отказывались идти в дом к «энтому чернокнижнику», крестились, поминали Господа и Мать Его. Лишь звяканье монет в ладони Карла убедило их. Плечистые парни выбили дверь с третьей попытки. Карл влетел в лабораторию и окаменел: хозяина не было видно, а около стола возвышалась статуя. Солнце светило сквозь ажурную раму, и от статуи бегали по помещению веселые золотистые зайчики. Раздался глухой стук, Карл обернулся – один из подмастерьев упал в обморок. Его можно было понять, никто в небогатом городе никогда не видел столько драгоценного металла сразу.
– О господи! Золото! – прошептал слуга.
Внезапно внизу послышались быстрые уверенные шаги. Затаившиеся под комодом кошки услышали сочный мужской бас, в котором звучали нотки раздражения.
– Послушайте! Старый греховодник обещал вернуть мне сегодня всю сумму до последней монеты, и я пришел за тем, что по закону принадлежит мне. И не надо мне никаких объяснений! Если этот проклятый чернокнижник не выплатит мне свой долг, я без труда засажу его в тюрьму!
– Но сударь, - послышался нерешительный голос, - ко мне в кузницу только что приходил слуга колдуна, Карл. Он убежден, что с его хозяином случилось несчастье, и просил меня никого не впускать в дом, пока он не убедится, что наверху все в порядке…
– Ах вот как! Значит эта бестия засела наверху? Сейчас он узнает, подлый мошенник, как брать взаймы у порядочных людей и не возвращать долги!
Говоривший, по-видимому, оттолкнул от себя пытавшегося ему помешать кузнеца. Кошки услышали вскрик, ругательство, затем звук падения тяжелого тела и шум бьющегося стекла. Кредитор взбежал по лестнице и появился в дверях: это был крупный толстый мужчина с крючковатым носом и заплывшими жиром глазами. Пузо его украшала крупная золотая бляха, лицо было багрово от гнева.
– Ну, где этот негодяй, Якобус из Нейштадта? – грозно вопросил он и вдруг осекся. Безмолвно обернувшийся к нему Карл патетическим жестом указал на статую.
– Вот все, что осталось от моего господина, - прошептал он.
– Что это? Это золото? – воскликнул кредитор, застывая на месте и крестясь.
– Мудрый Якобус все-таки нашел философский камень, - торжественно произнес Карл. – Но открытие стоило ему жизни. Это золото, полагаю, - он с глубоким презрением и скорбью взглянул на потрясенного кредитора, - сумеет покрыть весь его долг вам, и даже более того.
– Прошу прощения… - пролепетал тот. – Видит бог, я не знал… Я не прикоснусь к этой дьявольской статуе… Передайте ее в казну, куда хотите… Не нужно мне богатства, которое от диавола…
И он попятился, не переставая креститься.