Илья Булгаков (Дильмурат)
Вскормленный суки молоком,
Взращенный горным пастухом *,
Идущий к славе день за днем -
Он покорил весь мир.
Сразившись в Персии с отцом,
Провозгласив себя царем
И, разметав врагов мечом,
К степи стремился Кир.
Обильной Лидии пруды,
Прекрасной Мидии цветы
И Вавилонские сады *
Обрел всевластный Кир.
Крепки, могучи и тверды
Златые рабские узды.
Скрепив четыре стороны -
Скрепил царевич мир.
В степи дул ветер, но емшан
Дурманом терпким не был пьян
И ветер возвестил волхвам
О близости царя.
Он, покоривший много стран,
Стремится к небу и ветрам,
К исконным кочевым степям,
Гремит под ним земля.
А Томирис - пытливый взор,
Бровей изысканный узор…
Златой плетеною косой *
Мужей пленит в степи.
Её восточной красотой,
Венца златого высотой
И метко пущенной стрелой
Кюйши вдохновлены.
На брег реки Амударьи
Сарбазов Кир послал,
А к сакской царственной пери *
Направил он вельмож.
В степи их встретил аксакал
У войлочной двери,
И так послам он наказал,
Приняв в подарок нож:
"Мы дети дойных кобылиц,
Свободные сыны
Земли без края и границ,
Кочевье - наш удел.
Мы самовольны и горды
И чужды мы светлиц
Персидской мраморной страны,
Где жар войны вскипел.
Пришел ты с миром - гостем будь,
Мой шанырак * - твой кров.
Но сталью кованой блеснуть
У сакских юрт не смей.
Тогда степной травы покров
Поманит отдохнуть,
И персов солнечная кровь
Свой кров найдет в земле".
Но Толстый, Тощий и Кривой
Слащаво речь вели:
"Царь одурманен красотой
Прекрасной Томирис.
Покорно просит он руки
Царь-девы золотой
И возведет в почет жены
Ваш сакский аметист".
Но плюнул в злости аксакал,
Отведав льстивой лжи.
Коня гнедого оседлал,
Умчал за дальний горизонт.
И шли придворные мужи
Меж рек, равнин и скал.
Явились в ставку несвежи:
Засален лик, обветрен рот.
Томирис, завидев их,
Утопающих в пыли
И принесших мошек вихрь,
Отошла брезгливо.
Были потными послы
В пестроте одежд своих.
Но сказала им в степи
Дочь царя учтиво:
"Красный бархат, дивный шелк,
Пудра, воск, помада…
Вижу, царь ваш окружен,
Пестротой достатка.
Вашим пафосным парадом
Взор мой ублажен.
Ближе к вам ступить я рада
Только лишь украдкой.
Платья вы сменить извольте,
Гости дорогие,
И водой в ключе омойте
Белила дальних стран.
Чтоб джигиты молодые,
Крыты не по моде,
Не смущались, как чужие,
Неся смущенье вам", -
Так сказала Томирис,
А царевич Спаргапис,
Кучерявый рыжий лис, *
Рядом с ней стоял.
Вместе с ветром донеслись
Опасенья, что сбылись:
Персы в степи пробрались,
Битвы час настал.
По обычаю степи
Гостю - хлеб да кров.
А персидские послы
Удивлялись пьяно:
Что у царских, у столов,
Бедняки видны,
Что обычай их таков -
Всякий гость желанный.
Тощий начал вслух тогда:
"Персов наших города
Покорила красота
Златовласой Томирис.
Повелителя мечта -
Нераздельная судьба
И прекрасная жена,
Цельный сакский аметист".
Толстый сладко продолжал:
"Дорогая госпожа,
Под твоей рукой стада
Дойных кобылиц.
Персов дивная страна
Будет рада, госпожа,
Если Киру ты жена
Будешь, Томирис".
А Кривой, прочистив горло:
"Сундуки каменьев полны,
И вплетаться будут волны
В твои косы жемчугов.
О дурном же думать полно:
Ты царица, и ты вольна
Поступить, как нам угодно…
Кира был наказ таков".
Чтоб не в грязь лицом ударить,
Дар внесли, подобный небу -
Из витых златых оправок
Дивной красоты венец.
Томирис к лицу он не был,
Ведь за тем венцом стояла
Зависть музы Мельпомены *,
Как поведал ей мудрец.
И, учуяв лести яд,
Томирис сказала прямо: *
"Ваш владыка был бы рад
Расширять страны пределы
От морей до океана,
Избавляясь от преград.
Жадность движет им лукаво
И манит как лоно девы.
Вижу я, что не жена
Киру властному нужна,
А просторная страна -
Предков наших вольный дом.
Киру власть уже дана,
И обширная земля
В его царстве собрана, -
Царстве персов золотом".
По реке Амударье
На бревенчатой ладье
И с ухмылкой на лице
Сарбазов Кир ведет. *
Значит, быть тогда войне,
Если терпит крах на дне
В неудачном сватовстве -
То в битве повезет.
Томирис сказала так: *
"Если бой принять готов
Ты на наших берегах,
То без страха переправься.
Разместись у берегов,
Мы отскачем на конях,
Не смущая брод полков,
Не мешая продвигаться".
…К савроматам Кир послал *
Расторопного гонца,
Чтобы тот союз сыскал
Против сакских сил.
Сорок дней посол искал
Савроматский караван.
Средь камней, пыли и скал
Сорок дней тужил.
Воспылала сладострастно
Чудная Амага,
Ко всеобщему несчастью,
К кочевым забавам.
Сорок дней она плутала,
Словно вихрь ненастный,
Бесконечно ускользала
С царским караваном.
"Ты союз просить пришел,
Или я глуха?
Чтоб напасть на сакских жен,
Одолеть вскладчину.
Чтобы враз, наверняка,
Бой был завершен...
Верно, я и впрямь глуха.
Милый, ты мужчина?
Если сил нет меч держать,
Путь готовишь отступать,
Так за чем же воевать?" -
Амага написала,
И велела отослать
Горемычного гонца
В персов кованую рать,
По рытвинам и скалам.
Письмом насмешливым таким
Был вызван Кира гнев.
Измыслил он путем другим
Кочевников склонить.
То Креза хитростный напев *
В бою был принят им:
Больных оставить меж дерев,
А в скалах - сильных скрыть.
Но старый мудрый аксакал
Той ночью рядом был,
И план коварный он узнал,
Как саков заманить
На тех сарбазов, что без сил,
И на вина бокал,
И на обильный ложный пир;
А утром - погубить.
Он вскачь умчался по степи
К аулу Томирис.
Но судьбы уж предрешены -
Не ей грозит беда.
Той ночью юный Спаргапис
На страже был в степи.
Он с третью войска Томирис
Врагов подстерегал.
Светила желтая луна,
Зловеще выл шакал.
Предвестник утренний, Зохра, *
На небе показалась.
По-человечески сказал
Спаргапису тогда
Любитель падали, шакал.
Сказал он, извиваясь:
"Судьба уже предрешена,
Причудливый узор
Сплела на славу вам она,
Джигиты молодые.
Завоевателям в укор,
Их рать совсем слаба.
На славу вам, на их позор,
Сарбазы спят хворые".
И сплюнул рыжий Спаргапис,
Словам не веря лживым,
Джигиты к стану пробрались
Персидских вражьих сил.
В короткой схватке перебили
Они заморских крыс.
Но к сердцу мысли подступили,
Что здесь лукавит Кир…
Сомненья прочь, унынье прочь,
Враги побеждены!
Удача улыбнулась в ночь,
И стан сарбазов взят.
Но близок свет Зохра-звезды,
И тьма уходит прочь,
А саков воины - пьяны,
Вином окутан взгляд.
Застал их в стане ложном Кир
Уснувшими к утру.
Он знал - то был последний пир
Степных богатырей.
И всех, кто предан спьяну сну,
Он смело истребил,
Добычу взяв себе одну -
Царевича степей.
Летела весть, глодала весть
Кочевников умы.
Позором обратилась лесть
Заморских стран послов.
Глаза иссохшие полны
Желанья мстить за честь.
Бедой они потрясены,
Позором праотцов.
А Томирис - пытливый взор,
В глазах - немыслимый укор,
И извивается змеей
В серебряном шатре.
Блеснула ранней сединой,
Венец надела золотой,
И, словно пущенной стрелой,
Метнула взор к луне.
Той ночью мало было слов,
И в тяжкой тишине
Народу был наказ таков:
"Мы пленных не берем".
Раздался топот при луне
Литых стальных подков,
И растворился в темноте
Аул родных и жен.
…В персидском стане властный Кир
Спаргаписа призвал,
И так царевич говорил,
Закован в златы цепи:
"О, царь! я битву проиграл,
И легкомыслен был.
Но царь, я честь не потерял,
Как Крез не раболепен.
Пусть руки скованы мои,
Но мысли все еще ясны:
Расставив хитрые силки -
Ты сам попал в капкан.
И наших правнуков сыны
Запомнят этот день весны,
С насмешкой будут сплетены
Ужимки и обман".
"Так будь же гостем ты моим,
Свободным от пустых оков", -
И приказал рабам своим
Убрать златые цепи.
Но Спаргапис, не молвя слов,
К кинжалам ринулся кривым. *
Себя в мгновенье заколов,
Ушел он в предков степи….
Был лук тугим, был острым меч,
И конь как вихрь летел.
Была пряма акынов речь,
А стар и млад - смелей.
Под свист смертельных стрел
Врагов чалмы летели с плеч -
Безумный Кир посмел
Топтать простор степей.
И саки бились в той войне
В свободной кочевой земле,
Не покорившись той петле,
Что страны усмиряла.
И персы сгинули в огне,
Костями полегли в стране,
Что снилась Киру в сладком сне,
Довольно жить мешала.
А Томирис - уставший взор,
Морщин предательский узор...
Окаменевшею рукой
Главу царя сжимала.
И речь держала с головой
О том, что тяжко быть вдовой,
И что утомлена войной,
Но громко вслух сказала:
"Ты жадным был,
И кровь любил.
И много ты ее испил,
Всегда казалось мало.
О, ненасытный властный Кир,
Ты содрогнул собою мир.
Прими тебя достойный пир
В степи и знойных скалах".
Упала голова с мешок,
Что кровью был наполнен. *
Так был бесследно завершен
Поход царя царей.
В степях акыны помнят *
Легенду дальних тех времен
О хитростях и войнах,
И о вдове степей.
10.08.06