Откровенный Разговор | Основная страница | Корчма

Нечто vulgaris

Евангелие: от винта!
(или Роман на три страницы)

Блажен, кто верует, ибо их есть:
Евангелие
Я нашел место, где могу творить добро,
не причиняя никакого вреда:
Курт Воннегут




Раз.

- Привет! - он стоял под памятником Хо Ши Мину. Бородатый под узкоглазым.
- Привет, - отозвался я на рукопожатие и, указав направление, потопал к дому. Он пошел следом.
- Ну, рассказывай, - предложил он на ходу.
Хороша фразочка! Меня она всегда доводила до похихикивания близкого к истеричному. Можно трепаться сколько угодно обо всем и не о чем, можно вещать, глаголить, гуторить, начитывать, гундосить, нудеть, травить байки, отшучиваться: Да все что угодно можно, только по собственному почину. А когда тебе говорят: рассказывай ты начинаешь задумываться.
Между прочим, хорошая мысль. Хочешь заставить человека думать, скажи ему: 'Ну, рассказывай' - и посмотри насколько он глуп. Вот так всегда, отвлекся растекся: Возвращаюсь под Хо Ши Мина:
- Ну, рассказывай, - предложил он на ходу.
- Вначале было слово, - ляпнул я первое пришедшее на ум. - И слово было у Бога. И: - я искоса глянул на его реакцию. - Так?
- Не так, - усмехнулся он. - Не так. Вначале мы встретились с Лехой:
- Тоже не плохо, - рассмеялся я.

Два.

Вначале был коньяк. Не ящик, как в анекдотах про поручика Ржевского, а фляжка. Ничего особенного. Звездочки летают. Возможно звездочек и много, но на фляжке их было видно только пять. И крабовое мясо. Фляжка, две стопки, звезды числом пять и крабовое мясо. Созвездие краба. Почему бы началу не быть положенным в созвездии краба?
- Еще лимончик, - сказал я.
- Ты любишь коньяк с лимоном? - он выпучился на меня как на восьмое и девятое чуды света разом.
- А ты нет?
Нет, коньяк он любил без лимона. Толи дело с крабами. Крабы и звезды: Как на военной форме русских морячков. Я задумался: Блин, надо же, я еще и думать умею. По этому поводу задумался еще глубже. И почти прозевал тост. Тост был хороший и добрый, про что не помню, потому как звезды кончились быстро и за ними потекла черная беззвездная ночь из другой бутылки. Но это позже. А пока был коньяк.

Три.

- …так опять же возвращаемся к теме веры. Не всегда явление порождает веру. Иногда вера порождает явление. Если веришь, то оно есть, - не понятно к чему и довольно путано бормотал я. Мы выпили лишь по две рюмки, но атмосфера стихийно менялась. Коньяк хорош тем, что созерцания звездочек вполне достаточно, чтобы изменить взгляд на вещи. Я в это верю именно поэтому оно действенно. Не верите? Значит, у вас не сработает. А мне доводилось напиваться в стельку не выпив не капли.
- Бог есть или бога нет?
- Хороший вопрос, - сказал он. - А знаешь, что я тебе на него отвечу?
- Что?
- Бог еще не родился.
Забавный вопрос всплыл. Занятный ответ. А мы ведь не единожды подобные темы трепали. И шутки шутили длинной в пять километров по пересеченной местности. Это как раз к вопросу о том, как рождаются боги и святые писания.
Сперва, народ испивает слезы хлебные в лесу у костра. Потом трое особо трезвых идут в сторону от всех, потому что видят в этом некий третий путь. Еще спустя пять минут один берет вес в 120 кеге и топает с ним кросс по пересеченной местности в 5 кеме. Кто этот первый? Если не бог, то полубог. Герой. Потом вес в 120 кеге чуть приходит в себя, возвращается в состояние не стояния и начинает проповедовать, хоть и с трудом, но очень складно. Сам он идет плохо, зато говорит хорошо. Он говорит, учит, а за ним записывают. Кто он после этого? Бог. Правда от титула божеского он открестился зычным воплем на пол леса 'ДЗЕН!' но сути-то это не меняет. Ну а третий записывает все увиденное и услышанное и становится автором святого писания. Зовите как хотите, хоть Баян, хоть Моисей, хоть Матфей с Лукой, хоть остальные апостолы. Кхм: трезвые идеи подкидывают алкогольные напитки.

Четыре.

- Бог еще не родился!
Вот так. Просто и легко. Я посмотрел на него. На его иконописный лик, а он сейчас и впрямь смотрел на меня как с иконы. Черт подери, да вот же он. Вновь возродившийся бог. Молодое божество. Он подвержен эмоциям, но это хорошие эмоции, достойные бога. Ему трудно сейчас, но кто обещал богам легкую жизнь? И потом в этих трудностях доля святости. Он силен, ибо просто человек не сможет держать в себе, двигать пласты пространства и времени, заставляя медленно вертеться и пространство и время по-своему. Бог сидит передо мной и доказывает, что он еще не родился. Не забавно ли?
А коньяк кончился, звезды потухли:

Пять.

И увидел он коньяк, и звезды его, и аромат его. И понял он, что это хорошо. И кончился коньяк и кончились крабы. Смена блюд. Ликер и пельмень.
- Ванну Таллина будешь?
- Ванну? Много. Корытце тащи.
Старый Таллин - достояние эстонского ликероделия. Сквозь его мрак ни одна звезда не пробьеться. Я представил себе пробивающиеся сквозь ванну ликера пельмени: Нет, все же не ванна а одна бутылка. Пельмень не всплывет, а прилипнет.

Вышел зайчик погулять.

Да, именно так. Догулялись зайчики. А что, в каждом Боге живет зайчик. Так рождаются боги. Из ниоткуда. Вдруг. И так рождаются в богах зайчики.
- Я ведь не бог, - говорил один бог другому. Может говорил, а может только думал. - Я люблю. Я не смогу без нее. Разве ж это по-божески?
- А влюбленные всегда приравнивались к богам. Святое безумие.
- Боюсь безумие сожрет. Нет, не сожрет.
- Не сожрет, - подтвердил я. - Твое безумие, ты и хозяин. Иди вперед, не останавливайся.
- И не смогу. Остановка - смерть. Я не боюсь умирать, потому что хочу жить.
- Я не боюсь умирать, потому что не боюсь умирать.
Хорошая беседа? Забавное дело - веселящиеся боги. Когда боги гуляют соседи... Мысль додумать я не успел, раздался звонок в дверь. На пороге стоял третий бог. Этот бог отличался от первых двух и все же был здесь определенно на своем месте. Звезд он уже не увидел, зато из ванны отхлебнул, из бутылки то есть. А пельменя не увидели мы. Раз-два и нет пельменя.
- Вначале, - выдал вновь прибывшему влюбленный бог. - мы встретились с Лехой. - он окинул взглядом вновь прибывшего и добавил скептически. - Потом пришел Андрюха и такое началось.
И началось Такое. Это нельзя описать. Это нужно видеть, слышать, чувствовать.

А потом:

- Да, дорогой мой, и в этот вечер ты создал мир. И будет другой вечер и другой мир. Спасибо, создатель. Спасибо за подарок. А это тебе. И пока он не понял еще, я подарил ему свой мир. Тот, что создал я. Розовое небо, легкие облака и одинокий чернеющий, угловатый утес. Битый, пообколотый, но выстоявший.
Каждый из нас может стать богом. Это не трудно. Только для начала человеком надо стать, а это труднее. А еще труднее не опуститься, с Олимпа не упасть.
И он ушел, забрав частичку меня, один из созданных мною миров. И он оставил частичку себя. Свой мир. Светлый, чистый, искренний.
И: а впрочем никакого И уже не было. Смесь коньячно-ликерная на усталость душевную и всякую другую мягко ложится, но весомо: И валит в сон.
Никто не знает что снится богам. Правда можно предположить, что снится любящему богу:

А потом он проснется и прочтет этот опус. И усмехнувшись скажет: - Говорил же: Будут ученики ходить, и будут всякий бред записывать за гурой. Дзен это: Дзен дзенский и всяческое дзенннннн:
И будет он не прав. Самую малость не прав. Уже ходят и уже записывают.

Так-то, боги мои.

ДЗЕННННННН!!!!
08/10/2004

Откровенный Разговор | Основная страница | Корчма