Одинокий дом

     Этот дом стоял здесь много лет.
     - Сэм, алло, это ты? - я сорвал телефонную трубку. - Да, конечно Сэм, я не забыл. Окей, я все помню, куплю как обещал.
     Табачный дым сбил меня с мысли.
     - Я выезжаю сегодня, да, что-то мотор забарахлил. А-а, сукин сын, ты обычен.
     Он сказал мне, что его пес попал под машину.
     - Мне жаль Сэм, но признайся ты мечтал, чтобы это произошло. Да-да он слишком много гадил, для хорошего пса это дурной тон, не так ли?
     Трубка задрожала в моей руке.
     - Успокойся, просто злой юмор. Я затянулся и расслабился, расплываясь по дивану.
     - У меня к тебе просьба, Сэм. Ага, личного характера. Поживи пока здесь, ну пока я буду в отлучке.
     Голос на той линии поменялся.
     - Знаю, ты боишься старые дома, с чердаками, да. К тому же большие и скрипучие по ночам. Конечно.... Без проблем бери хоть горем.
     Сэм быстро оживился, думаю, мне почти удалось уговорить его.
     - Ну и? Рад слышать старина. Ключ? А как же, по пути заеду привезу.

     Сэм ждал меня на своем газоне перед домом. Газон был его гордостью, густая стриженая трава и все такое...
     - Даже в дом не пригласишь? - пошутил я.
     - Сам знаешь, ремонт, - ответил равнодушно он.
     - Ключи.
     - Ну, конечно, - Сэм повертел ими, - как скоро приедешь?
     - Не знаю, черт возьми, думаю скоро, - я положил ему руку на плечо, - давай старина!
     - Удачи.
     Возле машины он сказал мне, что бы я не забыл о его просьбе, отличных сигарах.
     - Теперь уж точно забуду, специально.
     Такси уносило меня в аэропорт.

     Неделю спустя я ехал с легким загаром и таким же легким сердцем обратно домой.
     Мой дом был специфичен. Большой, старинный, как антиквариат. Прекрасное место, где можно было устроить туристический бизнес. Туристы липли к нему, как мухи... в общем липли. В моем чемодане лежали упаковки первоклассных сигар, одна из которых была уже надорвана.
     Машина выехала на знакомую улицу, и мне захотелось дальше пройти пешком.
     - Слушай, друг, мои вещи оставь по этому адресу, - я пометил на листке бумаги номер дома, - тут недалеко за поворотом на право, скажи, буду через минут пять.
     Был приятный, теплый вечер. Аллея белела под ногами. Я шел медленно и не куда не спешил. Остывающий воздух поднимался над землей. Небо было красным перед закатом, а диск солнца исчезал за деревьями.
     Этот дом стоял здесь много лет, и сейчас шпили его декоративных башен уходили вверх, как прежде.
     Такси стояло рядом. Водитель суетился.
     - Сэр. Вы меня задерживаете.
     - Разве никого нет дома? - удивился я.
     - Ни единой души, Сэр, - он помялся, - я могу ехать?
     - Конечно. Прости, что так вышло.
     Он не обратил на эти слова особого внимания.
     - Все в порядке, Сэр? Может вызвать капов?
     - Не стоит, я сам кап.
     - Извините. Парень поспешил скрыться.
    
     Дверь была закрыта.
     - Эй, Сэм? Сэм это полиция.
     Я думал он снова был пьян до чертиков и ловил пингвинов под одеялом.
     - Сэм? Сэм?
     Дверь дрожала от моих усилий.
     - Черт, где вторые ключи, - я пошарил по карманам, - вот гадость они в моей спальне.
     Неподалеку лежал кусок арматуры.
     -Сэм, стекло заграничное 20 долларов, записывай в свой счет.
     Я готов был уже выбить его к чёртовой матери, но вдруг заметил движение занавески.
     - Ах, ты паршивец! - улыбнулся я. Тень, что была внутри, напоминала мне фигуру Сэма. - Сэми, ну же, смелей. Я тебя не арестую, честное слово. Но Сэм продолжал пялиться сквозь материю, пробирая моё тело дрожью.
     - Всё, довольно. Я сейчас же войду и намылю тебе шею! Слышишь? - но тень абсолютно спокойно стояла на том же месте, как прежде и внимательно изучала меня. Потом она нечаянно тронула занавеску и исчезла. Просто, в одно мгновение, не пытаясь помахать ручкой на прощание, только исчезла, а затем заскрипела половицами на втором этаже. Она манила меня к себе, она играла мной по своим правилам. Не долго думая, я принял их. Стекло хрустнуло и тут же посыпалось к ногам. Большое витринное стекло, которое выложило на земле мозаику из разных по величине осколков. Путь был свободен. Я пробирался сквозь кусты дикорастущего терновника, что рос ещё до того, как я купил этот дом, царапая руки в кровь, спотыкаясь и упираясь лбом в стену. Мне стоило трудов залезть в внутрь. Но когда преграды были позади я почувствовал, что нервы успокоились, и меня посетило чувство собственного достоинство. Когда вы предположим переплываете реку, а вам кричат: - Сумасшедший, ты же утонишь! И когда ты знаешь, что тебе не кто за это ничего не даст, просто плывёшь, чтобы сказать под конец: - Я могу. Я сумел. Наплевать на все мнения, сделать так, как тебе хочется, а потом доказать, что именно так правильно, а иначе нет. Похожее, пережил в те секунды я. Солнце к тому времени уже спряталось за горизонтом, становилось темно и прохладно. Тени заполняли углы комнат, медленно ползли по потолкам и даже пытались залезть в душу. Тени, похожие на дым от пластмассовой бутылки, которая коптит и воняет. Воняет...Да, действительно, разве вам не разу не приходилось дышать этим запахом? Воняет, сильно воняет. Кусочки пластмасса поднимаются к небу и липнут к одежде. Жалкая пародия на пепел.
     - Сэм, Сэм, - приговаривал я, - Сэми ты где?

     Я почти дошёл до лестнице, как вдруг услышал шаги на кухне. Мои ноги стартовали с места со скоростью торпеды, но там куда я пришёл никого не было. Мне становилось не по себе, постепенно страх охватывал меня, приближая состояние к критической отметке. К тому моменту, когда достаточно было сказать слово, и я бы побежал. Куда? Не важно.

     - Ты ищешь Сэма? - спросил голос. Вначале мне показалось, что голос был моим собственным, только напуганным.
     - С чего ты взял? - огрызнулся я и...увидел Сэма. Нет, то было просто видение, оно растаяло в воздухе, но мужчина был реальным, мне это не приснилось.
     - Он действительно тебе нужен? - теперь голос звучал не в самой голове, а проходя сквозь стены.
     - Кому он нужен, - попытался улыбнуться я, но у меня ничего не вышло.
     Ответа не было. Наверное я должен был доказать это на деле. Что, перерезать кому-нибудь горло? Да запросто.
     - Кто ты?
     Молчание отмахнулось от моего вопроса, навсегда задержав его своими лёгкими. Барабанный стук сердца заставил собраться с мыслями. Итак, их было не много. Я говорю сам с собой, ну это не так плохо, можно будет заняться самообразованием, отточить актёрское мастерство. Другое дело у меня в практике попадались психопаты, которые промежутками дают отсчёт своим действиям, а значит вменяемы. Выходит, если Сэм больше не гоняет чёртиков, если Сэм мёртв, то главный подозреваемый я.
     - Ты всё ещё хочешь увидеть его? - поинтересовался голос.
     - Да, но я уже привык к твоим выходкам.
     Кто бы это ни был, он ни как не отреагировал.
     - В ванной, - указал мне голос, - ты найдёшь его в ванной.
     Моё тело послушно направилось туда. Дверь в ванну была приоткрыта, оттуда валил пар.
     - Смелей, ты ведь хочешь увидеть это? - толкал голос, и только сейчас я понял на сколько он был противным. Внутри по кафелю стекали капли конденсата и запах, запах был зловонным. Отсюда воняло всё время. Саму ванну завешивала штора. Я ясно видел, что за ней лежит тело, обмазанное кровью, без ушей с сильно деформированной челюстью. Но когда рука отдёрнула полиэтилен за ним бежала лишь вода, а на поверхности плавал маленький, бумажный кораблик с надписью: «Другу Стиву от бедняжки Сэма».
     - Смешно? - поинтересовался я у стен, - Тебе смешно урод? Может, посмеёмся вместе?
     - Ты не умеешь смеяться, - спокойно ответил голос, казалось ничто не может вывести его из себя.
     - А ты умеешь бесплотное нечто? Ты умеешь смеяться над собой? Над своим бесплотным существованием? Ты смог бы смеяться над воздухом? Ой! Мне уже смешно! Ха! Воздух, которым дышим, на который пукнешь и он воняет.
     Я остановился, когда с крана перестала течь вода. Она больше не бежала, а только капала. Кап- кап. И точно также сердце стук- стук. И время замерло. Даже на улице перестали сигналить машины, а у Боба Ходварда замолчал пёс. Все они тоже испуганны, возможно вместе с ними деревья по над дорогой, все осторожно прислушались к дому, всего лишь к одному дому, который возвышался над округой и наводил ужас. Теперь это был уже не тот антиквариат с декоративными шпилями и башнями. Навряд ли туристы посмели войти в него, никто бы не посмел. Сейчас это был старый дом, чьих мрачных комнат боялись сами тараканы, их просто никогда здесь не было, они чуяли, что этого места надо сторонится, что место проклято. Дом теперь был одиноким...
     Я щёлкнул выключателем на стене. Ночь уже оставляла след в моём помутневшем рассудке.

     «По-моему, - решил я, - пришло время покаяться за грехи и дать хоть одну клятву». Разум напротив сопротивлялся этому: «Дашь клятву, - говорил он, - и лишишь себя надежды». Надежды? Её у меня не было с детства. В годы Карибского кризиса я часами сидел в подвале и ждал войны. Мне было всего 6 лет, 6 лет и не какой надежды, что будет семь. Хорошо помню то утро 1961, тяжёлые облака, которые плыли над домами.

     - Стив, - сказал тогда отец, - когда-нибудь увидев такие же облака, ты будешь вспоминать это трудное время.
     Теперь мне ясен смысл его слов. Прошло много лет, но те же облака преследуют меня по сей день. Отец был офицер, вернувшийся с войны в орденах и с осколком у сердца. Он не дожил до момента, когда я выпустился из колледжа, но свято верил, что сын сумеет найти дорогу в жизни. На могиле я поклялся ему, что достойно пройду все испытания и никогда не смерюсь с нападками судьбы. Пришло время повторить эту клятву снова.
     Дом менялся на глазах. Те стены, что ещё секунду назад были стенами, превращались в ткань, сквозь которую торчали чьи-то руки. Они вращали кистями и двигали пальцами, напоминая щупальцу тех кораллов, что в любой момент готовы ухватить тебя. Мой шаг постепенно становился твёрже, даже когда пол под ногами стал рушиться и падать в бесконечное пространство подо мной. Пусть играет. Пусть строит диковинные замки из песка, я буду той яростной волной, что разобьёт его грёзы. Чего он боится? Чего боится голос? Голос боится, что его не услышат. Что ответ на вопрос, который он даст, останется без похвалы. Так отлично ещё что? Боится сорвать связки, нет, это глупо. Может недопонимания? Тоже не то. Другого голоса? Ага, предположим, где только второй взять. Чего? Чего? Господи подскажи! С вверху донеслись приближающиеся шаги. Господи, только бы побыстрей! И я вдруг увидел перед собой отца, такого же счастливого, каким он был за день до смерти. Лицо у него было разглажено, без одной морщинки, а волосы смазанные гелем зачёсанными на верх. Он казалось хотел обратится ко мне, сказать: « Стив, сынок у тебя я вижу проблемы? Не стесняйся, всё сразу рассказывай папе». Но только хотел, на самом же деле рот его был зашит чёрными нитками. Тогда без возможности сказать что-то он закурил. И мне вместе с ним, тоже чудовищно сильно захотелось затянуться сигаретой. Теперь я знал чего боится голос. Он боится пожара, боится за дом, который юные смельчаки пытались сжечь сорок лет назад. Их посадили, жильцы задохнулись от дыма, а дом опять остался одиноким. Всегда было видно, как доски на чердаке трещали, стоило подойти до газовой плиты. Трещали глубокими ночами и на Рождество. Пугали, а не остывали под вечер от полуденного солнца.
     Я открыл газ на всю и попытался, как можно быстрей выйти на улицу. Снаружи было слышно, как кто-то метался по комнатам, кричал и бился в истерики, только теперь он ничего не мог поделать. Когда обрушилась крыша, голос смолк. Наверное, я буду ещё долго слышать его во сне и просыпаться в поту, но этим пусть занимаются психологи. Да, там ещё остался мой друг, но Сэм всегда хотел, чтобы его кремировали. Пожар постепенно привлекал кучу зевак, одним из них был Боб Ходвард.
     - А брата моего посадили за то, что он хотел его сжечь, - сказал старик и бросил в пламя охапку сухих веток. Потом перекрестился и пошёл домой. До утра над пепелищем слышали плачь.

     Селивёрстов. Г. В
     13.12.2002