Юми Фаэм
В ЗАЛЕ ОЖИДАНИЯ
– Простите, рядом с Вами можно?
– Пожалуйста.
– Спасибо Вам.
…И веет сыростью острожной
Зал ожидания – подвал.
– Простите, я не помешаю?
– Нет-нет.
– Позволите ли Вы,
Я вслух немного почитаю
Про шёпот пасмурной травы.
– Простите, можно в Вас влюбиться?
– Что Вы сказали?
– Так, пустяк.
Ведь здесь недолго простудиться.
Такой, не правда ли, сквозняк.
ДЕВУШКА
Девушка усталая лежала
И, закрыв глаза рукой, спала.
От забот на время убежала
И на час забыла все дела.
И лицо её покоем дышит,
Приоткрыты губы-лепестки...
Дождик наверху – она не слышит,
Лёжа на песчаном дне реки.
***
Давай присядем и поговорим...
И. Дубров
Давай присядем и поговорим,
Поговорим с тобою обо всём:
Хозяева мы здесь или гостим,
И для чего мы на Земле живём,
Зачем вино узнали мы на вкус,
Зачем звезду мы ищем в небесах,
Шестёрка в наших картах или туз,
И что прочтём в таинственных глазах,
Кому протянем руку в час беды,
И солнцем станет кто для нас самих,
Чьи нас поманят за собой следы,
И кто при жизни посвятит нам стих,
Зачем мы дышим воздухом седым,
Что сможем и не сможем мы простить,
Что значит быть свободным и простым...
С тобой о многом будем говорить.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Здесь совсем не бывает заката.
Никогда не бывает рассвета.
Туча серая словно из ваты
Сыплет камни на крышу из ветра.
Он явился к ней в дом, отрешённый,
Изменив ей с метелью и смертью.
Сумасшедшей звездой обожжённый
И отмеченный мглы круговертью.
Постучался он в дом – нет ответа.
Он вошёл – пусто в доме, – ни вздоха.
Паутина везде, нету света.
Где ж она?.. Дом в безмолвии. Плохо.
Льдом покрылися сильные плечи.
Грудь усеяна звёздною пылью.
Догорели и спрятались свечи
По углам да за чёрной ковылью.
Повернулся и вышел за болью.
И услышал вдруг шёпот с порога:
Ты поверь, не на всё моя воля.
Ты узнай, не на всё воля Бога.
Шёл среди метеоров бесследных.
Рухнул там, где растёт повилика.
И умчался в пространство бессмертных,
Не исторгнув предсмертного вскрика.
***
Я бы признался тебе в любви.
Если б умел любить.
Я бы простил этот мир в крови.
Если бы мог простить.
Я бы поверил, что этот свет
Всё же не так жесток,
Что суждено ему много лет...
Если бы верить мог.
Я бы прогнал прочь и боль и страх,
Если б умел прогнать...
Поднял бы крест свой и нёс в руках,
Если бы мог поднять.
Слышу я голос струны-луча.
Гнётся гитарный гриф...
Грела б меня и одна свеча,
Если бы я был жив.
ПЬЯНЫЙ ЛИВЕНЬ
Звон стекла. Орёт от страха кошка.
Только нет причины для забот.
То не судный день и не бомбёжка.
Это пьяный ливень стёкла бьёт.
Нет причин бояться и молиться.
Лучше лечь на старенький диван,
Книгу взять и крепким сном забыться,
Будучи, как этот ливень, пьян.
А через недельку вновь проснуться
Вечером, всё прошлое забыть,
Ливнем на рассвете обернуться
И в домах все стёкла перебить.
Нет причины поднимать тревогу.
Снова пьяный ливень стёкла бьёт.
Но не спи. Повремени немного.
Скоро он проспится – и уйдёт.
АКТРИСА
Ветер тронул тюлевую штору.
Мы одни среди высоких стен…
Ладно. Только скажешь режиссёру,
Чтобы никаких постельных сцен.
Тёмной кровью сумерки налиты.
Боль в груди – искусственная боль.
Выключите кто-нибудь софиты!
Слишком затянулась эта роль.
Раньше я таких ролей не знала,
Да и впредь надеюсь не узнать…
Ведь не бутафорского кинжала
Из груди торчала рукоять.
***
Он называл её по имени.
Она отзывалась шелестом ветра,
Шумом моря и щебетом птиц.
Он называл её по имени.
Она оборачивалась, и он видел,
Что у неё миллионы лиц.
Он называл её по имени.
Она ему пела колыбельные песни,
Он любил дремать в тени её ресниц.
Он называл её по имени...
Ему откликались весенние зори,
Небо и земля без границ.
***
Доверила я ему тайну.
Её обменял он на пиво.
А пива он взял две кружки:
Себе и своей подружке,
У которой львиная грива
И взгляд бездонно-отчаянный.
НА ТРОИХ
Я выпить однажды решил «на троих».
Но с кем разделить каприз?
Давно растерял я друзей своих
В дыре под названьем «жизнь».
Я долго раздумывал, с кем раздавить
Бутылку за светлый день.
И понял я, кто мне вторым может быть.
Вторым моя будет тень.
А третий кто? Может, лихая судьба?
Как часто я с ней играл!
Кто скажет мне, вытерев пот со лба:
«Я долго тебя искал»?
А может быть, бог, тот, что мне не помог?
Да я его не просил.
А может, звезда, или сумрачный рок? –
Я отдал ему много сил.
А может… Но нет. Видно, так тому быть.
Привык я дерзать и сметь.
Мы сядем втроём и мы будем пить.
Я знаю, кто третий...
ДВОЕ
– Ты как?
– Ищу.
– А я уже нашёл.
– Что ты нашёл?
– Смысл жизни, веру в Бога.
– Что? В бога?
– Да. Я очень долго шёл,
И к вере привела моя дорога.
А ты всё ищешь?
– Да, я всё ищу.
– Но что искать? Все в Библии ответы.
Сказал Господь: «Тебе грехи прощу,
Коль следовать начнёшь святым заветам».
Послал Господь нам сына своего,
Чтоб умер на кресте за наши беды
И за грехи... Верь, больше ничего.
И это приведёт тебя к победе.
Уверуй...
– Нет.
– Но почему?
– Никак.
Нельзя понять отца, который сына
Послал на смерть, как самый злейший враг.
Да на такую смерть – кровь в жилах стынет.
– Но это для спасения нас всех!
Иисус воскрес, смерть для него условна...
– Ни за один мой даже малый грех
Ответ держать не станет невиновный.
Отвечу сам, когда придёт пора,
Коль спросят за грехи мои расплату.
Жизнь человека – это не игра.
Чтоб кто-то умер за меня... Не надо.
– Но он за нас давно – прошу, поверь –
Уж умер. Можно веровать, не каясь.
– «Валить на мёртвых» – принцип лагерей.
Я не «сидел» и впредь не собираюсь.
– Ты прямо Бруно или Галилей.
А в чём же видишь ты зеницу жизни?
– В искусстве я ищу благих вестей.
Наука – моя жизненная призма.
– Но это странно... Ненадёжно ведь.
Господь, наука... Как сравнить такое?
– А я ищу. Искать продолжу впредь,
И не стремлюсь к душевному покою.
Ты сам – творец. На струнах и холстах
Живут миры от края и без края.
Жест музыканта, чуткой кисти взмах...
Поверь, не нужно мне другого рая.
– Что ж ищешь ты?
– Ищу среди миров
Прекрасный мир, в котором буду нужен.
– Ну что ж, прощай.
– Прости же, будь здоров.
– Храни Господь твою больную душу.
МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ
Мне показалось, ты меня нашла,
Мой самый лучший, самый близкий друг.
Мне показалось, выросли крыла
В душе моей, уставшей от разлук.
Мне показалось, я ещё смогу
Всем доказать, что жив я и силён,
И что не зря я силы берегу.
Мне показалось, всё это не сон.
Мне показалось, что я верю вновь.
И вера эта свята и чиста.
Мне даже показалось, что любовь
Уже не презираю, как всегда.
Мне показалось, что далёк тот ад
Депрессии из боли и огня,
В котором пребывал два дня назад,
Пока, мой друг, ты не нашла меня.
Мне показалось... Что и говорить.
И стынет на столе забытый чай.
Смешные мысли – быть или не быть? –
Заглушит со двора собачий лай.
Я УСТАЮ
Я устаю от глупости людской.
Увы, и от своей – не в меньшей мере.
Я устаю считать свои потери,
Их провожать бесслёзною тоской.
Я устаю от ноющих висков.
Ползут сомненья, стены прогрызая.
Но продолжаю поднимать глаза я
На то, что выше всяких потолков.
Я устаю от суетных речей
И от того, что следует за ними...
Нам остаётся помнить только имя,
И верить, что любой из нас – ничей.
***
Я отдал бы за встречу всё золото осени.
Что не наше давно – мы легко раздаём.
А в глазах твоих серых – следы былой просини…
Дар усталого неба, больного дождём.
Чёрный ветер поёт – безнадёжное дело, мол.
С ним туманное небо согласно вполне.
Но кочую в кибитке по свету по белому.
Подходи, нам с тобой по дороге к весне.
Слишком часто, чтоб верить, винили нас в глупости.
Чем бессмысленней ждать – тем упрямей мы ждём.
На губах твоих жёстких – следы былой юности.
Дар усталых небес, отягчённых дождём.
Но пейзажи странны, и дорога кончается.
И всё ближе, слышнее громовый раскат.
Мы увидим, как осень с весною встречается.
Всё быстрее колёса кибитки стучат.
Не пугаясь грозы, вдаль бегут наши лошади.
Стуком сердца бьют капли дождя о брезент…
В волосах твоих тёмных – следы былой проседи.
Не пришедшей зимы запоздалый презент.
ВАСИЛИСК
«Василиск – представитель одного из лесных народов, видом как человек, но
отличается чёрными крыльями и умением убивать взглядом».
«Энциклопедия Заповедных Земель» Т. 1. Стр. 26
Ты свою испытываешь смелость
И ко мне подходишь очень близко.
Ведь тебе уже давно хотелось
Глянуть на живого василиска?
Кожаная на глазах повязка,
Крылья крепко стянуты цепями.
А поскольку пленник я опасный,
Прочная решётка между нами.
Ты дивишься, что на мне за раны.
Не гадай. Ведь то следы от плети.
Это брат твой, расторопный парень,
Так врага пленённого отметил.
Хорошо ещё – глаза не выжег,
Крылья не сломал, как собирался.
Камни звал кидать в меня мальчишек...
Жаль, он мне на воле не попался.
Я слабею без воды, свободы.
Вот стемнело. Долго ль протяну я?
Вдруг ко мне подходит тихо – кто ты? –
И подносит воду ледяную.
Это ты? Опять ты... И оковы
С крыльев сняв, сказала: «Ты свободен».
Не благодарил тебя ни словом.
Слов тебе не надо было, вроде.
Боль уняв, мои промыла раны,
И до леса проводить решилась.
Всё же человек ты очень странный.
Может, даже, раз так получилось,
Мстить не стану твоему я брату.
Хоть и нелегко мне это будет.
Брат твой – враг мне. А врагу мстить надо.
Нам всегда врагами были люди.
Но не ты... Зачем идёшь со мною
Дальше, в глубь нехоженой чащобы,
Где деревья грозные стеною?
В дом мой не ведут людские тропы.
Говоришь, что пожила довольно
Средь людей ты, в мире злом и грубом.
Постоянно сердцу было больно
Видеть их... И задрожали губы.
Что ж, пусть так. Смотри, теперь налево.
Каждая травинка мне знакома.
Не пугайся... Мама, это дева.
Я благодаря ей снова дома.
...Вновь свою испытываешь храбрость,
И ко мне подходишь очень близко.
Любишь ты отчаянную сладость
Синих глаз родного василиска.
***
Он был словно её вассал.
Лишь о ней его были грёзы.
Песни пел ей, её прощал,
Посвящал ей стихи и прозу.
...И недавно мне этот бред
Объяснил кто-то просто, прямо:
«Понимаете, он – Поэт,
А она – Прекрасная Дама».
В КАМЫШАХ
В камышах прибрежных вод,
Там, где тихий ветер бродит,
Кто-то всё-таки живёт,
Что-то всё же происходит.
То вон радуга зажглась,
Взяв из камышей начало.
То комета улеглась
В камышово одеяло.
Слышно песенку порой
Птицы, той, что не бывает.
То над камышами рой
Звёзд падучих пролетает.
Тихо шепчется камыш
С ветром, древним, как истоки.
Здесь порою углядишь
Две узорные пироги.
В тех пирогах – по судье:
С чёрным ликом, ликом белым.
Каждый – царь в своей ладье,
Каждый знает своё дело.
В камышах прибрежных вод,
Где колдует тихий ветер,
Что-нибудь произойдёт.
И останется на свете.
***
Жизнь, увы, не пирог ванильный.
Выживать надо, хошь – не хошь.
Только вот, мой друг, слишком сильно
Ты по жизни чувствуешь ложь.
Что ж, и ложь – составная жизни.
И куда ж от нее спастись?
Да, скажу я не без цинизма:
Не изменишь – тогда смирись.
Ты в себе ощущаешь силы
Изменить что-то, мир любя?
Не обманывай, друг мой милый,
Не обманывай сам себя.
Уж пытались не раз. И что же?
Зря потратили столько дней…
Ничего, поверь, не поможет.
Нет резона в борьбе твоей.
Что ты смотришь, не отвечая?
Иль молчанье ответом мне?..
…И дрожали свечи, качая
Отраженье моё в окне.
***
Кто только правды не искал
В губ дерзком сгибе!
Какой же чёрт тебя создал
Мне на погибель?
Летишь, о вечности скорбя,
В ветру осеннем.
Какой же бог создал тебя
Мне во спасенье?
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СМЕЁТСЯ
Человек, который смеётся,
Задувая огонь свечи.
На том свете ему зачтётся,
Но покуда ты здесь – молчи.
Человек, который смеётся,
Чтобы скрыть безысходность фраз.
Из открытого крана льётся
Океан уж который час!..
Человек, который смеётся,
Чтоб в упор не узнать тоску…
Месяц вынырнул из колодца, –
Приложить бы его к виску.
ПЕРВЫЙ ДОМ
Видать Большую из окна Медведицу –
Огромный ковш заполнен тьмой небес.
И хочется мне всё-таки надеяться:
Наш Первый дом бесследно не исчез.
А где ж он? Там, где эльфы и дриады,
И там, где были счастливы с тобою,
Где были мы немыслимо крылаты…
О, мы вернёмся, небо голубое!
Я ИЗ ТЕХ…
Я из тех, кому не посвящают стихов.
Я как лист, что по осени рвётся в полёт,
Перечертит твой взор сотней звёздных костров
И, погибнув, печали твои унесёт.
Я из тех, кто, как кот, вечно ходит один.
Для меня дух и плоть – всё едино в миру.
Мне открыты пути. Сам себе господин.
Я родился. Когда-нибудь, может, умру.
Я из тех, у кого не бывает друзей.
Я из тех, кто блуждает меж двух берегов.
И меня не распнут – пожалеют гвоздей,
Я надеюсь… Хотя – кто их знает, врагов?
Я доволен и весел. Свобода – мой друг.
Боль ударит вдруг – бросьте, вам что за беда?
Ведь меня охранит солнца огненный круг.
Если нет – так закроет глаза мне звезда.
Я из тех, кому не посвящают стихов…
***
Небо покрывается корою
Чёрных туч, восток глотает пламя.
Что же, если не было игрою
Всё, что в этом мире было с нами?
Да какая разница теперь-то?
Ведь целы моей гитары струны.
Может, Кея не отыщет Герда.
Но зато как ночи эти лунны!
Биться на костре и биться в пляске,
Биться на мечах и над вопросом…
Сколько ни кричите: «Сбросим маски!»,
Буратино остаётся с носом.
***
Коль сгореть, так на закате.
По утрам костёр не ярок…
Тени бродят по палате,
Тлеет от свечи огарок.
Голос. Вы пришли за мною,
Те, кого тогда не встретил?..
Небо хмурится ночное,
За окном гуляет ветер.
Я из жизни – как с вокзала.
Столько ждал – чего же ради?..
Тело, что ему мешало,
Он оставил на кровати.
***
Я из тех, кто плутает меж звёзд и дорог,
Кто пугает народ – хоть святых выноси.
Я из тех, про кого позабыл светлый Бог.
И шепчи – не шепчи теперь «Иже еси…»
Я из тех, кто кидает на ветер слова,
Ветер песню разносит по белой Руси.
Вспомнить всё… Бог простит. Только всё – трын-трава.
Остаётся – по ветру да вскачь: гой еси!..
***
Посвящается М. Лермонтову
Белеет парус… В дымке моря
Мелькает на гребне волны.
Свидетельством какого горя
И признаком какой вины?
Просмолено, надёжно днище,
С крутых боков вода шуршит…
О нет, он счастия не ищет
И не от счастия бежит.
И, тайному внимая дару,
Вдыхая соль и щуря взгляд,
Поэт молчит. А белый парус,
Послушный ветру, мчит в закат.
По синей бездне, одинокий,
С крылами схожий… Не спеши!
Куда плывет чёлн крутобокий
Твоей мятущейся души?
Поэт задумчив, брови хмурит.
Блестит лазурная волна…
Ты так, мятежный, жаждал бури.
Ну что ж, накликал. Вот она!
***
Пришла, хромая, муза –
Споткнулась о верлибр,
И в душу, словно в лузу,
Затронув каждый фибр,
Нырнула, зазвенела,
И шум побочный стих.
И вот в душе несмело
Родился первый стих.
Он вышел, оглянулся
И воссиял звездой.
Рожден он первым чувством,
Как вешнею водой,
Что взламывает льдины
И мчится, унося
Все прошлые кручины.
Ей помешать нельзя.
НЕ УМНОЖАЙТЕ В МИРЕ ЗЛО
Не умножайте в мире зло!
И не завидуйте кому-то.
Пусть век – добру, злу – ни минуты!
Не злись кому-нибудь назло…
Не умножайте в мире зло!
Чтоб всем как одному везло,
Держитесь вместе, одиночки.
Да сгинут пуль слепые строчки!
Ложится птица на крыло.
Не умножай на свете зло!
Куда ж нас к чёрту занесло?
Прельстились гиблою тропою?
И молит нас порой любою
Всё, что грядёт и что ушло:
Не умножайте в мире зло!
***
Звезда сорвалась с неба, умирая.
Но это сон, все оживут с утра.
Эй, божий сын, подбросишь ли до рая?
В аду неплохо, но в аду – жара.
Так суждено – с рожденья до ухода
Быть всюду гостем. А гостям – почёт…
Любили мы нырять, не зная брода.
Куда ещё нас, умных, повлечёт?
Плесни-ка, дождь, мне пенистого яда,
И выпью я за всех, кто без ума.
Эй, лысый чёрт, не подвезёшь до ада?
До рая близко, но в раю – зима.
ДОЖДЬ
И дождь пришёл. Надеюсь на удачу,
Вдыхаю грудью сладостный озон.
Сейчас и я дождинками заплачу
С тобой, мой тёплый ливень, в унисон.
Знать, суждено тебе дрожать в ресницах
И боль моей души отогревать.
А я бегу тобою причаститься
И пить из луж, и небо целовать.
ВЕТЕР
– Я видал много стран, я входил в запредельные двери.
И я видел сияние, что ослепляло из тьмы…
Почему ты не веришь, скажи?
– Отчего же, я верю…
Перед нами – круг хлеба и фляга воды из сумы.
– Я видал, как ростками земля поднимается к небу,
А над ней плачет Бог, бесконечным дождём осиян.
И поверь, мне почти удалось разгадать этот ребус…
– Да, конечно, я верю…
И плыл над полями туман.
– Повидал я миры, а они без конца и без края.
Их бы тайны… но каждый невообразимо далёк…
…Чем же кончился тот разговор? Я не знаю, не знаю.
Ветер дальше унёсся, и пыль оседала у ног.
***
Потерпи. Нам недолго осталось.
Здесь, похоже, без нас веселей.
С каждым годом сильнее усталость,
С каждым веком печальней и злей.
Бьёт охотник по нам из пищали.
Друг, зачем же ты так приуныл?
Нам тут вечную жизнь обещали.
Так примерь пару ангельских крыл.
Лишь к себе не испытывай жалость.
Это хуже, чем бить лебедей…
А вначале забавным казалось,
Когда приняли нас за людей.
***
Гнёт нас к земле непрестанное бремя
Сломанных крыл.
Мы с тобой – неистребимое племя –
Дети могил.
Только бы вспомнить… По лестнице к звёздам
Каждый готов.
Все мы, кто непопулярного роста,
Дети цветов.
Снятся нам радуги светлых чертогов,
Девственный лес…
Все мы – приёмные дети у бога,
Дети небес.
***
И вновь белы как снег.
Но не узнать лица.
Окончен долгий век,
Испили до конца.
Уж думали – помрём.
И всё же – не грусти.
Бордовым янтарём
Нам вновь сердца нести.
Отчаянность порой
Доводит до нуля…
Но, счастливы игрой,
Не сходим с корабля.
А налетит волна –
За снасти удержись.
Смотри, твоя весна!..
Корабль уходит ввысь.
НЕ ГРУСТИ...
Я звезду вчера видел – ну точно осколок луны.
Если хочешь, мы будем смотреть на неё до рассвета.
Я напомню тебе про чудесные вещие сны,
Что приходят заменою счастья богам и поэтам.
Не грусти. Грусть тебе не идёт. Я прошу, не грусти.
Вот попробуй мадеры. Не хочешь? Тогда выпьем кофе.
Крылья держат в полёте, а здесь – нам самим их нести,
Маскируя под плащ или парус... А в этом мы профи.
Есть текила. С лимоном! Такое пила? Улыбнись...
Ну, за нас! Чтобы были здоровы и веселы... Будем!
И по новой – за то, чтобы всё ж на Земле была жизнь,
А не только стада, именуемые словом «люди».
Правда, сбудется вряд ли, похоже... Не надо, не плачь.
Предсказать не берусь, что откликнется в брошенном слове...
Слушай, ты замечала, что солнце похоже на мяч?
Но живой, потому и бывает закат цвета крови.
Ну, ещё по немного? Давно б так. Бокал подставляй.
Ты поверь: мы пройдём этот путь, как бы ни был он труден...
Пьём за то, чтобы много веков проскучал без нас рай
И чтоб ад не дождался. Не надобно нам с тобой судей.
Нынче сердце весны. А весна – нет, она не солжёт.
Победим завсегда, если не предаваться унынью.
Доживём до утра, ну а утро – уже хорошо.
А пока – полюбуемся недосягаемой синью...
...Заснула. Что ж, пойду и распахну окно,
Вдохну дождя, а вдруг уймётся горечь раны.
Тоска меня гнетёт, не веселят стаканы,
И что такое свет – я позабыл давно.
Темно в твоей душе и боль гнездится в ней?
Возьму я боль твою, пусть дружится с тоскою.
Ведь ты пришла ко мне, от зла тебя укрою,
Хоть, может быть, в моей душе ещё черней...
…А, проснулась? Не плачь, улыбнись, посмотри.
Воскресает заря и вершит чудеса.
Видишь, солнце встаёт. И, как слёзы зари,
На траве серебрится роса.
***
Не знаю, можно ль это выразить в стихах.
И стоит ли... Но попытаюсь. Люди знают:
Синицы, мол, куда надёжнее в руках,
Чем журавли, что где-то в небе обитают.
Возможно, верно это. Кто же разберёт?
Порой пути не одолеешь без усилья...
Но коль однажды не сорвёшься ты в полёт,
То как узнаешь, есть ли за спиною крылья?
Крылатых странников я слышу голоса.
Со мной не так, как у людей велось исконно:
Синицы прочь из рук уходят в небеса,
А журавли едят пшено с моих ладоней.
***
Нож в голенище, в баночке соль, но
Вымокли спички.
А признаваться в том, что, мол, больно,
Нету привычки.
Ветра чужого чую дыханье –
Дует в затылок.
Легче на крыльях сквозь расстоянье –
Вместо носилок.
Белая ночь не дарит покоя,
Спите при свете.
Тянутся, рвутся в небо ночное
Взрослые дети.
В небо ночное плачут и рвутся
Так же, как в песне.
И, обнимаясь, долго смеются
Те, кто воскреснет.
То, что сказалось как между прочим,
Взято в кавычки.
А признаваться – больно, мол, очень, –
Нету привычки.
ВЫБОР
Вдаль ведут меня дороги серые.
Как-то шёл я мимо леса тёмного.
Оказался вдруг перед пещерою.
Как сумел проникнуть внутрь – не помню я.
Глядь, в пещере – дерево ветвистое.
На ветвях три птицы. А за птицами –
Дева: кудри – как вино игристое,
Очи так и светятся зарницами.
И легка, как свет ночами лунными.
Ветви и не клонятся под ношею.
Птицы смотрят взглядами разумными,
На других пернатых непохожие.
Слышу голос девы:
– Добрый, что же ты?
Пусть с тобою птицы познакомятся.
Что ты ждал здесь видеть? Груды золота?
Нет, здесь только прах времён покоится.
Раз ты здесь, твой спутник – одиночество.
Выбери же птицу по желанию.
Сирин – радость, Гамаюн – пророчество.
Алконост – боль, горечь и страдание.
Были здесь и чёрные, и белые.
Выбирали птицу все по-разному.
Были здесь и робкие, и смелые…
Кто-то верил сердцу, кто-то – разуму.
Много было тех, кто выбрал Сирина –
Радость облегчает одиночество.
Гамаюна – хоть не всем по силе он –
Те, кого влечёт стезя пророчества.
Но нелёгкий крест – вещать грядущее.
Ждёт судьба пророка безотрадная.
И поэты, к радости зовущие,
Терпят поношенья многократные.
Алконоста не избрал никто из них.
С ним тоска и горечь безграничная.
Прятать в сердце столько боли боязно,
Хоть душа их к боли и привычная.
Отпущу, пожалуй, Алконоста я.
Пусть летает, меж людьми останется.
Видишь, дождь усыпал землю звёздами?
Выбирай из птиц, какая глянется.
Говори. Ну, что молчишь? Не кобра я.
Чай, от слова жизни не убавится.
– Алконоста выбираю, добрая.
Кто ж ещё, кроме меня, с ним справится?
…Вмиг исчезло всё, как будто сонный бред.
Мне б читать молитвы, да не верую.
Вижу я дорогу, небо, солнца свет.
Рядом птичка – маленькая, серая.
Сколько лет прошло… Брожу по свету я.
Птица та со мною, молчаливая.
Люди живы, многого не ведая,
Оттого и лица их счастливые.
Людям ни к чему страдать и мучиться.
И от этой мысли легче дышится.
Улыбаться Алконост мой учится.
Медленно, но верно дело движется.
А за ним и я, возможно, выучусь.
Жизнь моя – что песня без названия.
Этот мир ещё возможно вылечить.
Верно взял я птицу по желанию.
***
– Позвольте мне посметь Вас пригласить…
– Почту за честь
Дать руку Вам.
И в паре закружились.
Звучала в зале музыка, свечей было не счесть,
И блики света в хрустале дробились.
А после – стихло всё и замер полутёмный зал.
Гостей умчали кони и кареты.
Осталось только то, о чём он ей недосказал,
И тень её безмолвного ответа.