© Copyright (C) Юрий Никитин
nikitin.wm.ru
frog@elnet.msk.ru

Эксперимент

Глава 1

      Вторую неделю на московском небе ни облачка. Прокаленный воздух обжигает глотку, на солнечной стороне асфальт прогибается под ногами, от каменных стен пышет, как от доменных печей.
      Глазам больно смотреть на оранжевые дома, ослепительное небо. Солнце ухитряется отражаться даже от земли, предательски бьет снизу под опущенные веки. Крылов выбрел из подъезда, сощурившись как китаец, злился, что в очках пляшут разноцветные зайчики.
      От троллейбусной остановки навстречу шла легкой пританцовывающей походкой дочь соседки из квартиры напротив. Шестнадцатилетняя малявка, но уже вполне, вполне... Ее маечка держалась на одной лямке, правая грудь обнажена, при каждом шаге задорно подпрыгивает - округлая, загорелая. Это называлось почему-то амазонить, хотя, если не изменяет память, амазонки грудь прижигали еще в детстве, чтобы та не мешала натягивать тетиву.
      Во дворе на нее оглядывались, выворачивая шеи. Сзади так же хороша: на приподнятых ягодицах провокационные вырезы, мелькает белая кожа, но Крылов отвел взор и попер дальше, в Центр. Мозг, который у него не мог не работать, ухватился за словосочетание "изменяет память", начал раскручивать: а с кем изменяет, зараза, а ради каких вывод изменяет... Нередко мозговая работа в таких странных направлениях давала поразительные результаты, что выливались в статьи: в солидных академических журналах поддерживали статус современного философа, в популярных изданиях давали неплохие гонорары...
      Судя по отсутствию народа на остановке, троллейбус только что ушел, Крылов вздохнул еще обреченнее, двинулся пешком, стараясь держаться в тени разновысоких зданий.
      Дальше дорога пошла вниз, он ускорил шаг. Ветерок погнал по асфальту навстречу обрывок грязной газеты. В скверике дети гонялись за котенком. Двое бомжей сидели прямо на бордюре, а чуть дальше пьяная баба вывалилась на проезжую часть. Машины с осторожностью проезжали подальше от тротуара.
      Редкие прохожие тоже сторонились, проходили под самой стеной дома. Навстречу Крылову шла молодая женщина, тоже начала еще издали загибать дугу, чтобы не вступить в лужу на асфальте. Лет под тридцать, маечку спустила до широкого пояса шортиков. Полные груди покачиваются, налитые, женские. Крылов улыбнулся одобрительно, поощряюще. Молодец, мол, ты красивая, ходи так всегда, не обращай внимания на придурков, бомжей. А есть еще ублюдки, что свистнут или крикнут что-то в спину. Женщина показала ему ровные белые зубы, выпрямила спину.
      Глаза ее не то, чтобы сильно накрашены, но татуашь в палец шириной на бровях, на губах, на веках, даже на сосках, если рассмотрел верно, мелкие морщинки у глаз, но грудь в самом деле хороша, сохранилась, грех не попользоваться, выставляя напоказ...
      На той стороне улице возле "Валентины" переминается с ноги на ногу долговязая фигура Гаврилова. Главный язычник "Корчмы", блестящий знаток арийского прошлого, уверенный, что если Россия сбросит православие и вернется к истокам, т.е., к капищам и волхвам, то сразу все современные проблемы будут решены. Увидев Крылова, благовоспитанно помахал белой нежной ладонью.
      На зеленый Крылов опоздал, на желтый не рискнул, а лавина машин сорвалась с места, понеслась с такой злобной решительностью, что он отступил на бровку тротуара. Они мчались, как тысячи гигантских блестящих жуков. Он терпеливо ждал, эти металлические чудища проскакивали "зебру" на большой скорости, к нему повернуты правым боком, так что видел либо пустое кресло, либо пассажира. Самцов он игнорировал, обнаженных женщин провожал глазами. В машинах их гораздо больше, чем на улице, что и понятно. На улице можно нарваться на сексуально озабоченного, на старого коммуниста или фашиста. Правда, в центре города, вообще в пределах Садового кольца новая мода взяла верх, женщины начинают появляться обнаженными до пояса, но на окраинах бродят еще чуть ли не в паранджах, там обычно селятся выходцы из Среднего Востока.
      В стеклах проскакивающих машин он видел себя: плотного... говорят, толстого, это враки, конституция такая, крепкая, настоящая, а его коротко стриженные рыжие волосы как пламя вспыхивают в окнах вымытых до яростного блеска мерседесов и опелей.
      Едва зажегся желтый свет, он привычно поправил массивные очки, ноги понесли через проезжую часть. При нынешнем уровне медицины поправить зрение - раз плюнуть, утром явился - днем уже вышел с нормальным, но для некурящего очки то же самое, что для иного сигарета: можно снять, тем самым прерывая разговор в нужном месте. протереть, одновременно лихорадочно подыскивая убийственные доводы... или же сладострастно растягивая победную паузу, как артист перед коронной фразой.
      Гаврилов шагнул навстречу, они пожали друг другу руки. Выше Крылова на полголовы, зато на пудик полегче, он мягко и как-то вкрадчиво интеллигентно пожал пальцы. Иконописные глаза на строгом бледном лице были серьезными и даже трагическими.
      - Тор уже там, - сообщил он как-то грустно. - Изучает меню. Там перемены, перемены...
      - Нам нужны не такие перемены, - сказал Крылов значительно.
      - Это не скажешь Тору, - ответил мягко Гаврилов. - Он теперь не просто любит пожрать и выпить...
      - А что еще?
      - Обожает пожрать и выпить!.. Во все другие перемены, кроме перемены блюд, уже не верит.
      - Как там с местами?
      - Похоже, у нашей кафешки трудные дни. Во всем зале только одна парочка...
      - Да черт с ними, чужими кризисами! Нам же лучше, не будет тесно.
      Короткий коридор вывел мимо туалета в полуподвальный зал. За дальним столом молодой парень боксеристо-братковского вида и девушка беседовали серьезно и приглушенно, словно затевали убийство. Парень одет консервативно, даже не крашен и явно без парика, вон намечается лысина, а девушка так и вовсе непривычно опрятная и пристойная. По крайней мере ее крупная грудь прикрыта почти до шеи. А юбочка все-таки юбочка, а не постельные трусики.
      Костя остановился на ступеньках, плотоядно потер ладони.
      - Не пришлось отстегивать за предварительный заказ!.. Валя, нам пивка. Лучше светлого. Да-да, для начала светлого.
      За огромным столом с тремя кружками пива расположился крупный шкаф с огненно рыжей головой, широкий в плечах, а волосатые как у гориллы руки лежали на столе, ревниво охватив кольцом кружки с пивом.
      Заслышав шаги, повернулся, встал, раскидывая лапы, что в размахе выглядели еще длиннее и толще. На толстых губах лопались пузырьки пивной пены.
      - Сколько зим! - проревел он так, что зябко зазвенели стекла.
      - Всего одна, - ответил Крылов.
      Пришлось дать себя обнять, только дыхание задержал, у Тора сила медвежья, спросил:
      - А где остальные? В конце пути одни герои с пощербленными мечами?
      - И окровавленными, - согласился Тор. - Сладкой плотью врага.
      - Просто опаздывают, - ответил Гаврилов серьезно. - Там пара новичков, что не знают дорогу. Договорились встретиться у вокзала. Ласьков приведет, как гусей.
      Тор широким жестом двинул по столу в их сторону две кружки. Пена еще на три пальца, Крылов жадно ухватил сразу два тяжелых запотевших от холода драгоценных сосуда, вот она живая вода, припал, как конь после долгой скачки. Тор поверх голов Крылова и Гаврилова делал Валентине, молоденькой хозяйке кафе, отчаянные знаки: мол, ты же видишь, эти варвары отобрали, восполни потерю, а то кончусь...
      Гаврилов заказал лимонад, пил интеллигентно, мелкими глотками. Его лицо оставалось таким же серьезным, а глаза - вопрошающими.
      В раскалившейся глотке Крылова шипело, оттуда вырывались клубы пара, но он заливал и заливал холодное восхитительное пиво, пока кружка не задралась донышком, а на губы не сползли волны пены.
      Кружки они с Тором опустили одновременно, синхронно повернули головы к сторону кухни, почему так медленно несут, где заказанное пиво, и тут за спиной раздались быстрые шаги.
      Черный Принц подходил злой как кобра. Даже галстук сдвинулся, что для него большее нарушение, чем для некоторых явиться голым в церковь. Но сейчас галстук сдвинулся, хотя во всем остальном Принц как принц: единственный из всех корчмовцев является в костюме, носки всегда в цвет галстуку, всегда только что от парикмахера, холоден и вежлив, настоящий светловолосый и голубоглазый ариец...
      - Ублюдки! - процедил он с ненавистью вместо "здравствуйте". - В Большом Кремлевском дворце!!! Надо же, а? В Большом Кремлевском!
      Крылов указал на стул рядом, но Черный Принц обошел стол и сел напротив.
      - Да что случилось? - спросил Крылов.
      - Сегодня рекламу видел, - бросил Принц с горечью. - "Девятого и десятого мая в Большом Кремлевском дворце состоится большое шоу сексменьшинств.." Не запомнил, то ли мазохистов, то ли эгбиционистов... Это в День Победы, а? И после этого наши политики, что такое позволяют, еще хотят, чтобы к Кремлю относились с таким же почтением, как к Букингемскому дворцу?.. Мать-перемать! Как в этот краткий миг понимаю этих сволочей, что стонут: "Угораздило же меня с моим умом и талантом родиться в России"! Хоть и таланта нет, но уже стыдно быть русским. Не хочу быть русским!
      - Давай сделаем обрезание, - предложил Крылов.
      - И евреем не хочу, - отрезал Принц.
      - Я имел в виду ислам...
      - И мусульманином. И негром или японцем не хочу. Как и немцем или всякими прочими шведами. Сам не знаю, кем хочу, но зато точно знаю, кем не хочу. Русским быть не хочу!!!
      Все трое промолчали, уже не зная, что сказать. Это ж надо так страну довести, чтобы даже Черный Принц, который за русскость готов глотки рвать, вдруг так заговорил...
      Валентина вышла из-за стойки неспешно, милая и чистенькая, работящая такая неизбалованная провинциалочка.
      - Что-то еще заказывать будете?
      Глаза Крылова стали масляными:
      - Валюша, ты нам, пожалуйста, принеси, как было в прошлую годовщину Корчмы... Ну, таких же крупных раков. Мы тогда раззвонили о таких раках по всему Интернету. Странно, что здесь нет давки... Правда, Интернет пока что не у каждого любителя пива. А пиво... с пивом проще. Мне - темное, а остальным разрешаю заказать самим. К нам еще подойдут, так что тебе сегодня будет весело.
      Она посмотрела с сомнением. Хорошенькая, но одетая скромно, явно побаивалась тех, кому слишком весело. В кафе-мороженых и прочих безалкогольных местах официантки все чаще рискуют ходить обнаженными до пояса, но здесь пиво, иные от него хмелеют так, что даже в монашеском одеянии не спастись от назойливого внимания.

      Через полуподвальное окно было видно залитую солнцем широкую улицу. В нашу сторону шла группа молодых парней, ни одной женщины. Постепенно сдвигались к бровке, заранее высматривали щель в потоке машин. Во главе как авианосец двигался Журавлев. Когда он ступил на бордюр, бетонный блок заметно вмялся в расплавленный асфальт.
      Крылов сказал довольно:
      - Казацкому роду нет переводу... Кто-то ушел в буддизьм, кто-то вовсе женился, но вон трое новеньких. Интересно, кто из них Локи.
      - Наверное, рыжий, - предположил Тор. - Морда ехидная. И шустрый больно. Весь, как мессаги...
      Крылов промолчал, потому что когда первый раз собирались на невиртуальную встречу, тоже все поражались несовпадению. Его, к примеру все почему-то представляли чернявым остроносым субъектом, злым и раздражительным, с желтым нервным лицом, ядовитым, суетливым, а встретили накаченного бодрого толстячка, с румянцем во всю щеку, рыжего, веселого, хохочущего, любителя пива и женщин: любых, только побольше, побольше. Тор, напротив, настоящий Тор - рыжий, огромный и могучий, бог грома и молнии, воинских забав, старший сын Одина. При взгляде на него, еще не услышав его ника. Невольно ищешь взглядом знаменитый летающий молот, а когда услышишь, что этого гиганта зовут Тот, снова смотришь, где же молот.
      Поток машин оборвался, но Журавлев с высоты бордюра увидел спешащих к ним с другой стороны Lordwolf'а, Янковского и блистательную Лилию. Рослый Журавлев как ледокол раскалывает толпу... нет, с его седеющей головой он больше похож на айсберг. Янковский быстро-быстро объясняет что-то, жестикулирует с такой скоростью, словно руки работают пропеллером, а Лилия несет себя горделиво и вызывающе, на нее оглядываются как мужчины, так и женщины, лбы в гармошках: где раньше видели эту фотомодель или голливудовскую киноактрису? Никто из корчмовцев не решается спросить, сколько ей лет, уж очень блистательно красивая молодая женщина, но сколько в Корчме помнили, она всегда хозяйка сайта, так и хозяйка крохотного издательства, где она же и дизайнер, и грузчик, и продавец. И все встречи устраивает и организовывает тоже она, словно у нее в сутках часов по семьдесят...
      Через окно было видно как они исполнили ритуал приветствий, кто обнимался, кто щупал друг другу ладони, кто залихватски шлепал по влажным спинам, за это время снова вспыхнул зеленый огонек. Лилия толкнула Журавлева на проезжую часть, остальные потянулись послушно и аккуратно следом - это на обратном пути уже автомобили будут шарахаться от этого веселого галдящего сброда!
      Из кухни накатывали запахи жареного мяса. Валентина знала, что если встреча затянется, то молодым здоровым желудкам потребуется нечто посущественнее, чем креветки.
      В двери как тараном вломился бодрый гвалт. По дороге все перезнакомились, новички теперь с любопытством смотрели на нас, стараясь угадать, кто из нас кто. Крылов пошел по всем с протянутой рукой, ритуал ощупывания ладони, что поделать: живем в этом мире, называл себя, слушал имена, тут же забывал, улыбался, краем глаза посматривал, чтобы никто не сел на его любимое место у окна.
      Рассаживались тоже шумно, двенадцать человек, самые отборные, самые интересные, показавшие себя в виртуальных спорах. Большинство продолжали бесконечные дискуссии, что начались еще в виртуальной Корчме и продолжались по дороге.
      Во главе стола посадили Журавлева и Лилию. Крылов посматривал на них с удовольствием. Журавлев, высокий, что редкость для людей его возраста, тогда акселерация еще не проснулась, крепкий как дуб, и, что самое удивительное опять же для людей его возраста: дружит с компом, знает программы, сразу же освоил Интернет и с удовольствием следит за всеми новинками, тут же апгрейдивает, знает характеристики плат, что еще только готовятся к выпуску, сам инсталлирует программы, а то даже и вносит в них кое-какие изменения.
      Ходит он обычно, как и сейчас вон сел за стол, с расстегнутой на груди рубашкой, откуда выбиваются густая седая шерсть, длинная и с толстыми волосами, пуля запутается, рукава закачаны по самые предплечья, все такой же, как и сорок лет назад, не замечая, что его бывшие однокашники-хулиганы стареют, седеют, начинают ходить мелкими шажками, одеваются потеплее, потеплее...
      К Крылову подсел Яшка, застенчивый, вечно горбился, что с его ростом вообще-то понятно.
      - Чего Черный Принц такой злой?
      - Наши гомосеки, - ответил Крылов, - или не гомосеки... не помню, какие-то сексменьшинства показ устроят в Большом Кремлевском Дворце. Не то публичное совокупление с животными, не то только друг с другом и желающими из публики. Ну, наш патриот желчью брызжет...
      Яшка встревожился:
      - В самом деле гомосеки?
      - Не знаю, - ответил Крылов. - Да разве важно? Все они гомосеки.
      - Ну ты даешь!
      - Должны быть места, - ответил Крылов значительно, - которые... э-э... святы. Куды низзя с барабаном и в шортах. Букингемский дворец, Тадж-Махал, Кремль... Это последние твердыни. Если в Кремле пройдет шоу юсовских клоунов, то, считай, последняя крепость России взята. А что у нашей армии все еще есть атомные бомбы, то это все фигня. Если в Кремле позволят ходить голым девкам, то, считай, Россия рухнула... И атомные бомбы не спасут.
      Яшка возразил с неудовольствием:
      - Ну, почему же так? Голые девки - это хорошо. Прогрессивно. Ты вон каждую провожаешь взглядом.
      - Это не я провожаю. Это обезьяна во мне провожает, - объяснил Крылов. - Большая толстая и рыжая обезьяна. Гнусная. Я с ней борюсь... с переменным успехом, правда. Но борюсь. Чаще она меня, конечно, но борюсь же!.. Это очень здоровенная обезьяна. Когда она совсем меня одолевает, я иду на трюк: быстро поддаюсь ей, затем тут же... пока она еще ничего не хочет, беру верх!
      Он захохотал, как приятно обескураживать собеседника, взгляд его неспешно скользил по лицам, уши вбирали слова, мозг привычно расчленят на паузы, интонации, тембр, не на миг не оставляя работу, как не прекращал даже в те редкие, надо сказать моменты, когда бывал в полной отключке: будь это глубокий сон или перепой. Во всяким случае нередко после пьянки он обнаруживал, что мозг сам по себе закончил заказанные ему еще неделю назад расчеты, за которые никак не мог взять из-за нехватки времени или же
      Напротив за столом сидит klm - подтянутый, с прямой спиной, интеллигентный, но с непривычно накачанными для интеллигента плечами. Грудь всегда вперед, спина прямая, словно как кавалергард по часу каждый день стоит у стены, касаясь ее всей спиной, ягодицами, затылком и локтями, вырабатывая осанку.
      Если он сейчас заговорит о слезе невинного ребенка, промелькнула слабая мыслишка, я его стукну пивной кружкой. Вообще-то давно уже не встречал таких интеллигентных мальчиков, что за дверью своей квартиры, попав в более жесткую среду улицы, не прятались как улитки в свою раковину, а старались отстоять свой пятачок: накачивали мускулатуру, учились бить не только доводами, как учили интеллигентные родители, но и кулаками. Такие иногда даже не косили от армии, а сами просились в ВДВ. У таких на всю жизнь оставалась амбивалентность: не свойственная интеллигентам выправка и молодцеватость, желание защищать ставшую в чем-то родной армию, которую вообще во время службы ненавидели, и в то же время сохранили и возлелеяли весь мертвый набор гниющей на корню этой интеллигенции: а кто решать будет, слезинка невинного ребенка, сила - не аргумент, сперва все просчитать надо... из-за чего на таких непримкнувших полностью смотрели, как на чужих, и "армейцы", и гнилоинтели.
      Справа от klm сидит и чистит креветок, как он представился, Раб Божий. Может быть, даже назвал настоящее имя, но кто их запоминает, уже с полгода его знают в виртуальной Корчме именно как Раба Божьего, так он подписывается в Корчме. Все привыкли представлять худого старика-аскета в монашеском одеянии, длинноволосого и с козлиной бородкой, но на очной встрече узрели хоть и худого, но не хилого молодого парня. На сайте православие защищал, как сразу все поняли, скорее, из упрямства, из чувства малограмотного патриотизма, явно считая Иисуса Христа соратником не то Невского, не то Донского. Лицо светлое, истовое, нечеловечески праведное, всегда словно бы чуть приподнятое в направлении к небу, пусть Господь зрит его, верного слугу, что исполняет Его Волю.
      Крылов ненавидел тупое православие, но Раба Божьего любил, как любят человека абсолютно чистого и праведного, пусть даже не наших взглядов. Мы все, подумал он, любим и жалеет противников непрактичных, чересчур честных и щепетильных, которые, в отличие от нас, не ударят в спину, не дадут подножку, из-за чего мы их всегда... едва только возжелаем, но от того и не повергаем, что можем это сделать в любой момент.
      В отличие от разжиревших тупых и вечно пьяных боровов, что играют роль православных священников, Раб Божий светится святостью. В его чистых глазах всегда любовь и жажда отдать себя всего без остатка Ему. Но Ему можно отдать, только вытаскивая остальное человечество из болота неверия, куда их засасывает все глубже....
      По другую руку klm с бокалом чистой родниковой воды сидит аристократический Гаврилов - высокий, худой, бледный, очень сдержанный и мягкий в манерах, движениях, голосе, аргументах. Но это мягкость бархатной кожи на стальном стержне: его невозможно поколебать любыми доводами, если дело касается возрождения Древней Веры.
      Этот знает о славянском язычестве абсолютно все, но в заслугу не ставит, не так уж много и уцелело после прихода проклятых византийских попов, что как саранча хлынули на Святую Матушку Русь... да-да, она была святой и матушкой задолго до рождения среди евреев этого еврея Иисуса Христа, так вот эти проклятые попы принялись огнем и мечом истреблять все древние памятники русской культуры, всю ее письменность, живопись, скульптуры, всю-всю самобытную культуру и всячески навязывать свою, чужую, как удалось заменить чисто русские имена на чуждые русским еврейские или греческие: Иван, Василий, Петр, Семен...
      Он твердо знал, что единственный путь спасения России - это отринуть не только православие, как считает Крылов, Журавлев и еще двое-трое влиятельных корчмовцев, а вообще отбросить чуждое русскому народу христианство с его чужим богом... дело даже не в том, что он - еврей, не стоит принимать и немца или араба, надо вообще вернуться к истокам. То есть, возродить древнюю языческую веру. И назвать ее не языческой, ибо это ругательство, а подобрать термин поточнее...
      Ага, вот и ненавидимый почти всеми Матросов - крепкий бык, среднего роста, тоже из интеллигентов, как ни странно, но порвавший с этой гнилью, подчеркнуто груб, часто потирает расплющенные на тренировках костяшки пальцев. Знает пять языков, владеет боевыми приемами, готов подраться, чувство юмора на точке замерзания...
      Матросов благоразумно сел между Яшкой и Бабаем-ага, самыми дружелюбными и открытыми корчмовцами, у которых нет ни только врагов, но и противников. Яшка - долговязый, сутулый, нескладный, чистая душа, искренне верящая, что из-за океана к нам идет самое что ни есть благо. Надо только брать лучшее, а худшее... не брать. То есть, Интернет брать, а Бивиса и Бэдхеда - не брать, не понимая, что весь Интернет-то получили только с молчаливым условием, что примем и Бивиса, и "не будь героем", и "жизнь - самое ценное", и тупейшие клоуны вместо театра.
      Бабай-ага постоянно шутит, улыбается, всем раскладывает креветок и умело открывает бутылочное пиво: неизменно веселый и добрый, неизменный гаситель всех конфликтов. Насколько Крылов помнил, Бабай-ага всегда является с хорошим коньяком, шампанским или пивом - в зависимости, куда направил стопы. Он работает на таможне, где занимаются как раз спиртным, спиртное достается на халяву, сам пьет, чтобы добро не пропадало, и ко всем является только с набором бутылок.
      Для него буквально физическая боль, когда слышит споры, а когда споры вот-вот перерастут в драку, бледнеет и говорит умоляюще: как вы можете, мир прекрасен, до хрена вина и женщин, мы ж все человеки, даже американцы в чем-то глубоко внутри тоже почти люди, давайте выпьем, и все станет хорошо...
      Но никогда не добавит: "и не надо будет думать", потому что думает всегда, мозг у него хорош, только ленив и избегает крайностей, мысль о насилии невыносима, он хотел бы всем счастья, но так, чтобы никому не прищемить и пальчика, в этом часто солидаризуется с klm и как раз потому старается сесть подальше от грубого Матросова, но Матросов не дурак, и вот теперь Бабай-ага окружил заботой и Матросова, не может о ком-нибудь да не заботиться...
      Дальше еще пара новичков, смотрятся неплохого, но это выверт его памяти, что сложные формулы запоминает с ходу, а вот как кого зовут никогда не запоминает с первого раза, а потом всю пьянку старательно вслушивается, как кто кого называет... Нет, долой церемонии, он же из ветеранов Корчмы, по праву дедов может не запоминать сразу салаг, лишь после третьего пива переспросит, как же их зовут, может быть с ними он как раз и спорил в Корчме? И кто-то из них обещать набить ему морду?
      По ту сторону стола голоса стали громче. Спорили Откин и klm, Откин умело и ровно, как биржевик, излагал, кlm надменно выпрямил спину, сказал высокомерно:
      - Все неверно. Я, как кадровый офицер и сын офицера... И даже внук офицера, как по матери, так и по другой матери...
      - По какой матери? - вежливо поинтересовался Откин. Хлопнул себя ладонью по лбу. - Ах да, прости! Той самой, понятно...
      klm не понял что за усмешечки, по какому поводу, но ощутил, что подлый Откин его грязно и мерзко оскорбил, уже не первый раз, только понять бы, где и в чем, тут же на дуэль, мерзавца...
      Со своим стулом подошел Черный Принц, подсел по-свойски, они все - старая гвардия, сказал деловито:
      - А вы ж говорите одно и то же, только разными словами! Не заметили?.. Тем, кто в танке, объясняю для доступности...
      Черный Принц, подумал Крылов усмешливо, единственный, кому корчмовцы прощают, можно сказать так, его ник. Обычно же ко всякому, кто входит на сайт под громогласными: Князь, Александр Македонский, Рюрик, Аристотель, Пифагор, а то и того хуже - King, Lancelot, Emperior, Budda и прочие сверхчеловеки, к ним относятся, как к сбежавшим из психбольницы наполеонам. Но когда Черный Принц пытался сменить свой ник на нечто скромненькое и слащаво-правильное, корчмовцы зацыкали на отступника: мол, тебе можно!
      Он и в самом деле мог многое. Почти в любой области знания. А где не мог, то все равно не признавался в недостаточной компетентности, умело изворачивался, подставлял оппонента под его же собственные удары, и наблюдающему за дискуссией казалось, что именно Принц знает и умеет все, а против него выступают какие-то совсем уж тупые придурки. На него обижались, спорит он резко, но злость проходила, когда видели, как он размазывает по стенам других оппонентов: остроумно, зло, коротко, емко, ни одного лишнего слова, ядовито.

      Поднялся Раб Божий, властно постучал ложечкой по пивному бокалу. Гвалт начал умолкать. Раб Божий оглядел всех исподлобья, поднял пивной бокал, слегка отставив по-гусарски локоть, и сказал металлическим голосом, словно лязгал затвором:
      - Корчмовцы!.. Пять лет как исполнилось нашему веселому и самому замечательному заведению на свете. Это и питейное заведение, и академия, и тренировочный зал на выживание, и все-все, как говорил Винни-Пух! Я, признаться, был поражен накалом страстей, когда первый раз рискнул переступить порог... Помню, шел спор между Черным Принцем и Кузнецовым о происхождении слова "Ильмень", по всему залу летали виртуальные табуретки, кто-то кого-то лупил, а вскоре, как мы все помним, состоялась первая невиртуальная драка между Ласьковым и Матросовым. Потом этих драк было немало, что значитца, теоретический спор продолжался другими средствами... Словом, слабые вскоре убегали на более тихие форумы, а яростные и непримиримые по сей день дерутся в нашей Корчме! Так пожелаем же сами себе, чтобы и через следующие пять лет мы вот так встретились здесь, а Валечка подавала нам пиво и креветок...
      На столом со звоном встретились эти массивные вместилища пива, звенело, грохотало, кое-где плеснуло, клочья пены замедленно сползали по толстым стенкам. Сильно запахло разваренными креветками, это появилась Валюша с широчайшим подносом, ее ловкие руки быстро расставляли глубокие тарелочки.
      Ей помогали, весело перешучивались, тут же возник и пошел наматывать обороты неутихающий спор на тему "Как обустроить Русь?". Каждый вечер в Корчме, швыряние емэйлами, об этом же в газетах, но что делать: это национальный спорт русской интеллигенции, как в Бразилии - футбол, в США - рэгби, в Канаде - хоккей, а в племени мамбо-юмбо ритуальная пляска вызывания дождя.
      Крылов тоже подавал реплики, швырял идеи, искусно парировал, переходил на личности и отступал, если успевали поймать за рукав, но что-то царапало сознание, пока не поймал себя на разглядывании девушки, что сидела с парнем за дальним столиком в уголке.
      Парень, при более пристальном рассматривании, на этот раз показался адвокатом. По крайней мере, внешность у него была самая что ни есть адвокатская. Плотный, живой, смеющийся, дружелюбный, с обтекаемой внешностью, словно тюлень, только что вынырнувший из воды. Несмотря на его плотную крепкую фигуру штангиста, он производил впечатление человека, что как ртуть просочится в любую замочную скважину, а на той стороне снова встанет на ноги такой же улыбающийся, дружелюбный, не испортивший тщательно зализанной блестящей прически.
      Он говорил и говорил, красиво блестя белыми как сахар зубами. Брови его приподнимались. Девушка тоже приподнимала брови, красивые полные губы кривились в беззвучном смехе.
      За это время пришли еще одна парочка и шумная группа подростков с двумя длинноногими девицами без бикини вовсе. Их плоские, как у мальчишек, груди не вызвали никакого интереса. Крылов их не замечал, как не замечал, что грызет к пиву, но та девушка выделяется как лебедь среди гусей и серых уток, как горящий факел в сырой дождливой ночи!..
      Он заставил стряхнуть с себя то странное очарование, что шло от той девушки, поднялся с кружкой пива, сказал громко для всех:
      - Сейчас наша страна... да и весь мир, остро нуждается в идеях. Последние идеи были... в эпоху революции. Затем - пустота. На Западе идеи перестали двигать этих двуногих еще раньше. В этой пустоте изголодавшийся народ может ухватиться за любые идеи, пойти под любыми духовными знаменами духовных вождей. Мне кажется, нигде в мире нет такого бурлящего котла идей, как в нашей Корчме! Так пусть же так будет вовеки!!!
      Дружно заревели, полезли к нему стукаться кружками. Запад выдохся, подумал Крылов мрачно, да и не был богат на идеи. Скорее всего, Россию и весь мир все же подомнет Восток: там идеи рождаются чуть ли не каждый день. Там Ренессанс идей. Но мы - Россия, а это нечто иное, чем Запад или Восток, Юг или Север. Мы не выдохлись, мы просто надорвались, пытаясь воплотить в жизнь одну из идей. Но сейчас в мир приходит новое поколение, не надорвавшееся. А значит, можно попытаться придумать что-нибудь снова. Но только такую же простую и понятную, как была идея революции: свобода, равенство, братство! Грабь награбленное. Точнее, такую же привлекательную...
      Матросов завозился, сказал с отвращением:
      - О каком возрождении России можно говорить? Вон Тор, куда уж националист, но только бы не быть русским, занимается ушу или сунь-хунем, слушает "Ай лав фак", жрет в "Макдональдсе"... да что там говорить, если он даже ник себе взял откуда-то с Севера, где народец всегда был тупее и примитивнее, чем русские!
      Тор ощетинился:
      - А при чем тут ник? Кстати, о птичках, все асы пришли откуда-то с Волги. Значитца, они тоже все русские, как горох в стручке. Первобытно русские. Там на севере одичали, потеряли высокую культуру русских, стали викингами.
      - А чечены, - сказал с улыбкой Журавлев, - это те же чечены...
      Он тут же забыл о реплике, наклонил голову к Лилии, переговаривались вполголоса, а вокруг них сразу вспыхнул жаркий спор, почему это викинги - чечены, ведь викинги грабили и насиловали в старину, в чечены - сейчас, викингам можно, они ж грабили всякие там франции и англии с корсиками, а чечены - нас, викинги - герои, а чечены - гады...
      Крылов заметил, что парень, который адвокат, все чаще бросает в сторону их сдвинутых столов удивленно-настороженные взгляды. Корчмовцы горячились, разговаривали чересчур громко. Девушка тоже иногда слегка поворачивала лицо, так что Крылов видел ее в три четверти лица, начинал любоваться безукоризненными чертами. Но он иногда хоть спохватывался, снижал голос, но Большеног ревел как медведь, klm тоже все возвышал голос, и все походило на обычный пьяный треп молодых ребят, как если бы говорили о бабах, пиве и балдежниках.
      - Итак, - заявил Матросов зло, - что мы имеем? Английский язык начинает подавлять другие языки, хотя английский - увы! - не самый совершенный, это скажет любой лингвист. Все народы и нации размываются как глина в теплой воде, становятся тоже американцами. По не по странам и государствам, а по языку. Но это первый шажок, потом "все немцы - объединяйтесь!" Мол, единый язык - единый народ. Понятно, что и единое государство. Американское, понятно.
      - Не забудь Интернет, - добавил Тор.
      Крылов ощутил, что разговор уходит в другую сторону, вмешался:
      - Тор прав, Интернет - великое дело сближения народов. - Теперь можно общаться со всеми, находить невест и женихов на другом конце света, переезжать, смешиваться... Словом, Интернет ускоряет смешение всех народов в единый. Что, вроде бы, хорошо. Мол, все стали единым человечеством, нет войн за территории, нет взаимных претензий...
      Яшка спросил капризным тоном:
      - Так чем тебе это не нравится?.. А ведь не нравится, верно?
      - Нет, - признался Крылов.
      - Так ты за войны? - сказал он враждебно. - За нищету и бесправие...
      Крылов не стал дослушиваться, Яшка еще совсем новичок в Корчме, обратился к остальным:
      - Но где гарантия, что мы... я говорю о России и всем человечестве, выбрали лучший вариант развития? Или даже пусть в самом деле лучший, но где гарантия, что так и пойдет по лучшему, не свернет, не заснет, не околеет от пока неведомых болезней, что уже незаметно зреют в недрах этого лучшего из обществ... Это говорю специально для Ф, сам я его не считаю лучшим, даже плохим не считаю, а как раз ужасным, отвратительным.
      Черный Принц сидел напротив, но, похоже, не слушал. Крылов видел как дергается его лицо, а пальцы на кружке побелели.
      - Сволочи, - повторял он. - Всех их напалмом!.. Нет, спина к спине привязать и на корм рыбам. Хоть какая-то польза будет.
      Тор притащил стул, подсел, положил на интеллигентные плечи бревно, служащее у него рукой. Нет, дланью.
      - Это все их штучки, - прорычал он сочувствующе. - Масонские... Только масоны могли протащить такую диверсию!.. Сами гомосеки, вот гомосекство и протаскивают везде. Особенно в нашу твердыню. Ты прав: после этой дряни кто наш Кремль уважать будет?.. А вот погнать бы масонов!
      - А как их погнать? У тебя есть списки?
      - А всех жидов погнать! - ответил Тор, не задумываясь. - Уж они точно масоны!.. Все до единого. И ежели наши ваньки тоже масоны, то лишь на подхвате: подай да то принеси. Шабес-гои, одним словом! А жиды - масонская верхушка. Жидов истребить - враз стране полегчает.
      Черный принц проворчал:
      - Зачем истреблять? Я бы, наоборот, установил связь с израильским движением... Ну, которое самое евреистое! Что всех евреев гребет под крышу Израиля. Совместно провели бы в России пару акций. Погромы или резню, или просто попугали бы, жидовня вся пугливая... Чтоб сами ринулись в Израиль! А там, считай, погибнут сами.
      Тор удивился:
      - Почему?
      - Их же там поставят слесарями да дворниками, - объяснил Принц. - Арабов опасно, бомбы подкладывают! А еврей - слесарь, дворник, ассенизатор... это уже конец.
      Раб Божий перебил с тоской:
      - Ребята, что вы такое говорите? Как можно такие ужасные вещи? Спаситель наш, Иисус Христос, тоже был, по-вашему, евреем?
      Черный Принц ощетинился:
      - Вообще-то он был скифом...
      - Да какая разница? Все мы люди. О душе надо думать! Духовность возрождать. Без духовности нам никуда.
      Он затянул свою нескончаемую песню о духовности, а Тор и Принц хмуро тянули пиво. По Рабу Божьему духовность и духовенство - синонимы. Если кто-то о духовности, жалко лепеча, подразумевал книги и просвещение, то Рад Божий видел перед своим умиленным взором сотни строящихся церквей, нескончаемые церковные ходы с тысячами священников в раззолоченных ризах, все священные реликвии христианства в руках православия, все эти гвозди из Креста Христа, его пальцы, руки, все шесть черепов разного возраста, к которым в восторге и трепете стекается вся Святая матушка Русь,
      Яшка, наименее радикальный из всех корчмовцев, робко предложил:
      - Может быть, просто не барахтаться, а взять и сдаться Америке? Ну, если Америке нам в лом, обидно, то отдаться просвещенной Европе. Пусть нас разделят и введут свое правильное правление Франция, Англия, Германия, Швеция, Гугеланды...
      Принц удивился:
      - Какие это Гугеланды?
      - А что, - сказал Яшка смущенно и покраснел, - нет такой страны?.. А откуда же голландский сыр везут... Ага, Голлания!
      Принц пожал плечами, с шумом вылез из-за стола. Его аристократическая ладонь мягко похлопала Яшку по костлявому плечу:
      - Тебе лучше Крылов объяснит. Костя, скажи ему... Да и вообще, мне кажется, вопрос болезненный. А в России все болезное и все болезные идут на ура.
      Крылов допил, громко крякнул, отставил кружку. На той стороне стола Бабай-ага перестал чавкать, замер, начал прислушиваться с интересом. Матросов тоже застыл, смотрел с угрюмой враждебностью. Да и другие уже прислушивались, кто одним ухом, кто двумя.
      - Идея стать Западом, - сказал Крылов размеренно, - имеет на Руси давнюю и почтенную историю, равно как и западничество, как таковое. Не стоит, однако, эти идеи смешивать: это мысли по одному поводу, но по существу разные.
      - Как это разные? - не понял Яшка.
      Крылов сказал благодушно, но глазом остро сек, слушают ли, не потеряли ли интерес:
      - "Вестернизаторство" в чистом виде - это, как правило, обычная, хотя и несколько наивная, программа модернизации. Как таковая, она лишена специфического идейного содержания и совместима почти с любой идеологией, кроме крайнего "почвенничества", в России мало популярного: хочется всё же делать ракеты, а не ковырять мотыгой мёрзлую землю. Более того: именно "оголтелые националисты" на деле обычно оказываются сторонниками модернизации любой ценой, их кумиры - Королёв и Курчатов, а взыскуемый ими потаённый град Китеж подозрительно напоминает Арзамас-16.
      - Ну да? - возразил Яшка саркастически. - А что ж тогда западничество?
      Крылов смачно высосал креветку, Яшка подсунул ему уже скомканную салфетку с жирными пятнами, но Крылов промахнулся мимо салфетки, взамен ухватив кружку пива, что Валентина поставила перед Яшкой.
      Отпил, перевел дух, он всегда умел держать паузу, сказал так размеренно, словно диктовал школьнику-неучу:
      - Западничество же - начиная с отцов-основателей - есть нечто совсем иное. Коротко говоря, оно сводилось и сводится к простейшей идее "сдаться Западу". Причём результат этой операции отнюдь не всегда мыслился как "присоединение к Западу". Если уж быть до конца последовательными, то основной идеей "западников" была не столько "кооптация в состав Запада", сколько подчинение "неправильной нации" нациям правильным. То исть, смирение своей "неправильной"... более того, по большому счёту, вовсе неисправимой! - натуры перед Светом и Истиной. Добровольное помещение себя в железную клетку - и, в конце концов... если уж договаривать всё до конца!.. добровольное жертвоприношение, ритуальное самоубийство, этакое сепукку - вспарывание себе живота с целью демонстрации чистоты намерений.. Соответственно, сторонники подобного modus operandi мыслят себя в роли восприемников национального покаяния, исповедников грехов российских, блюстителей затворов на клетке, в которой сидят русские, а в конечном итоге - в роли кайсяку, присматривающего за вспарывающей себе живот нацией. Ну ты, Яшка, должен присматривать, чтобы русская нация поскорее и потщательнее вспорола себе брюхо и отбросила копыта.
      - Костя, - возмутился Яшка, - это я-то? Да разве есть тут кто-то тише меня?
      - В тихом болоте Запад заводится, - ответил Крылов. - Разумеется, национальное самоубийство представляется западниками по-разному: начиная от тихого, добровольного, безболезненного самороспуска России на мелкие государства "европейского размерчика", и кончая жуткой и кровавой "второй гражданской" (обычно с "национальным" оттенком). В среднем кровожадных больше, однако сторонники безболезненного способа обычно оказываются влиятельнее. В конце концов, западническая программа самоуничтожения была осуществлена скорее по их сценарию (а события 1991 года и нескольких последующих лет трудно определить иначе как самоубийство). Пациент, правда, выжил (на отвратительную живучесть русских Просвещённые Западные Нации сетовали уже неоднократно), потому как (по врождённой косорукости) не сумел разрезаться как следует, хотя дырку в животе себе таки проковырял.
      Яша сказал возмущенно:
      - Ты хочешь сохранить Россию любой ценой? Так это ж национализм!
      Крылов поморщился:
      - Яша, тебе не совестно?
      - А что, не так?
      - Нет, конечно, - ответил Крылов. - Всеобщая нелюбовь к какой-нибудь особенно надоевшей нации, вовсе не означает, что её недоброжелатели "националисты". Зачастую они сами не являются "нацией". Например, если в большом космополитическом городе большинство жителей не любят, скажем, цыган, то это ещё не означает, что это самое большинство "настроено националистически". Ничего подобного. Скорее всего, эта пёстрая масса горожан вполне себе космополитична, да к тому же ещё и состоит из чёртовой дюжины разных народов; цыган же не любят за жульничество, вымогательство и мелкое воровство. Ничего специфически "национального" в этом чувстве нет. Точно так же жители того же самого города могут не любить, скажем, местную автоинспекцию, за вымогательство и поборы, но никому и в голову не придёт объяснять это "анархизмом" и доказывать, что идиоты-жители мечтают ездить на телегах.. И не обязательно быть националистом, чтобы пытаться сохранить Россию!
      Яшке сердобольно подвинули новую кружку пива взамен нагло украденной Крыловым-айятоллой. Чтоб заткнулся. Яшка умолк, все равно не слушают, с обиженным видом деликатно сдувал пену.
      - Только монархия, - бухнул klm. - Только монархия спасет Россию. Только твердое узаконенное и легитимное престолонаследие, когда заранее невозможна вся это свистопляска с борьбой за власть! А только кадровое офицерство...
      Тор сказал:
      - В монархии одно хорошо: жидовня не пролезет в президенты. Все остальное - гниль.
      Над головой Крылова раздался извиняющийся голос:
      - Ребята, вы меня извините...
      Он обернулся, сразу ощетинившись. Правое плечо приподнялось, закрывая подбородок от возможного удара, сам готовый не улететь под стол и дать в чужое табло.
      Парень, который раньше сидел с девушкой, теперь стоял за спинкой его стула. Вид у него был растерянно-виноватый, но глаза улыбались, рот растягивался до ушей, руки растопырил.
      - Ребята, - повторил он, - что за речи?.. Ухам не верю. Ни про баб, ни про оттяжку... Изголодался я по таким весчам. Можно мне... и моей девушке подсесть к вам? Или у вас какое-то тайное собрание?
      Крылов видел по лицу Тора, что явно собирается погнать нахала, но посмотрел за спину парня, поперхнулся. Девушка, оставшись в одиночестве, со скучающей миной спустила лямки сарафана. В обличие от большинства молодых женщин, что осмелились ходить по улицам полуобнаженными, загорелыми до черноты, она как будто нарочито пряталась от солнца: снежно белая кожа, чистая и без единого пятнышка, безукоризненная высокая грудь, словно очерченная циркулем, очень широкие алые соски с крупными кончиками.
      Она неспешно тянула через соломинку коктейль. Полные алые губы, спелые как налитые теплым соком вишни, вытянулись трубочкой настолько эротично, что у Крылова в распаленном мозгу замелькали совсем другие картинки. Неизвестно, что Тор подумал, но закашлялся, пиво плеснуло на грудь, а свободная рука сделала приглашающий жест.
      Парень оглянулся, помахал рукой. Девушка замедленно, словно восстающая из морской пены Афродита, поднялась из-за стола. Фигура ее была изумительная, в какой-то мере спортивная, но выглядела мягкой, теплой и податливой. Короткие шортики, которые правильнее звать не мини-, а микрошортами, переливались фиолетовыми блестками. Ткань походила на шелк, тонкая и не липнущая к телу. Но корчмовцы смотрели не на шортики.
      Девушка несла себя на длинных стройных ногах, белых, с изумительно очерченными мышцами. Живот ее был вылеплен красиво, женственно, но все таращились на ее полные груди. Слишком белые, они в самом деле были голыми, нагими, обнаженными, в то время как открывать грудь, загорелую дочерна, уже вроде бы и не считается что-либо обнажить.
      Крылов, глубокомысленный философ, вскочил первым, стул загремел, все задвигались, но Крылов первым ухватил от соседнего стола стул, сказал с поклоном:
      - Прошу, прошу!
      Тор в отместку, что опоздал, громко сказал парню:
      - Возьми другой стул, а ты... Яшка, пересядь.
      Яшка не понял, почему должен пересесть, но так как и без того тянулся поспорить с Черным Принцем, то встал и ушел, а парень попросту сел на его стул. Девушка царственно заняла место между Крыловым и ее парнем. Он встал, сказал с обезоруживающей улыбкой:
      - Меня зовут Монгольд. Я собирался оттянуться с Яной, но когда услышал ваши речи... Трудно утерпеть, когда слышишь не о забитых мячах, не о пиве и прочей лабуде...
      Тор прервал с возмущением:
      - Пиво не трожь!.. Мы пиво пьем!
      - И я пью, - ответил Монгольд весело. - И в туалет хожу, но что там делаю, не обсуждаю. А вот про Россию... Вы уверены, что самый верный способ обустроить Русь - монархия?
      Девушка, сев с парнем рядом, и не подумала поднять лямки сарафанчика. Снежно белая грудь вызвала ассоциации с холодным мрамором, но в такую жару эт то, что надо, на фиг потные бабы, а от нее веет бодрящим холодом, словно снежная королева изволила появиться за нашим столом...
      Крылов возразил с неожиданным подъемом, глаза то и дело поворачивались в сторону ее дивной груди, как будто впервые увидел, вон сколько колышут сиськами на каждом углу, но, если честно, такую грудь в самом деле еще никогда не видел...
      - Великая Россия, - услышал он свой голос, что донесся как будто издалека, - возрождение духовности... Да хоть один понимает, что он мелет? Или говорит, как попка, весь тот народ, который принято говорить? Если духовность, то обязательно попы в рясах, и - церкви, церкви, церкви... Даже не подозреваете о католицизме, исламе, других религиях! А если возрождение, то обязательно - старая Россия с купцами, городовыми! А в самом ли деле нужна вам эта Россия - жандарм Европы?
      Они молчали, хотя обычно, не дослушав, бросаются спорить с деликатностью чисто русского интеллигента, не дослушав собеседника, только klm сказу возразил:
      - Мало ли что о нас говорили! Россия стояла на страже порядка. И наше кадровое офицерство! Вон у меня отец офицер, дед офицер, дядя офицер, так я с полным основанием утверждаю, что наша армия - самая интеллектуальная в мире...
      - Так вам нужна именно Россия, - спросил Крылов с нажимом, - или же великая держава? Перед которой бы ломали шапки?
      - Россия, - сказал Тор упрямо.
      - Так вот вам она, вы в ней живете! Освобожденная от всяких там республик, народов-прихлебателей, Россия единая и почти неделимая. Ах, вам хочется державу помогучее? У нас был Советский Союз, перед которым поджимала хвост и Америка и все-все-все.
      Славик подумал, брякнул:
      - Советский Союз был круче! Перед ним все шапки ломали. И юсовцы говорили шепотом.
      - Ну?
      - Че "ну"? - переспросил Славка.
      - Значит, великая держава лучше?
      - Так Советский Союз, - обиделся он, - и был Россия!.. Ну, Россия с разными там республиками.
      Крылов развел руками. Глаза щурились совсем уж хитро.
      - Наше правительство сделало большую ошибку, - сказал он, - поспешив ввести паспорта без графы "национальность". Теперь все со страхом смотрят друг на друга, подозревая в неких тайных обществах по сохранению прежней нации. Уж евреи, мол, точно не откажутся от своей нации, чеченцы и прочие кавказцы - тоже, только русские превратятся в рабочее быдло, которое лишили даже права на свой народ... Этим мы просто обязаны воспользоваться!
      - Как?
      Тор вмешался горячо:
      - Создать общество по сохранению русского народа!
      - Нет, тогда уж русичей, - возразил Черный Принц. - Русский - это прилагательное, вроде "русский еврей" или "русский армянин"...
      - Русич - лучше, - определил Тор, - но что-то в нем есть...
      Он замялся. Принц спросил:
      - Что? Что в нем есть?
      - Что-то, что мне не очень нравится...
      - Еще бы еврею понравилось!
      Тор сказал медленно, не обращая внимания на провокацию:
      - Что-то в нем есть тоже от прилагательного. Или, точнее, от отчества. Как Иванович, Петрович, Козлович...
      С той стороны сказал обидчиво Бебай-ага:
      - Но-но, ты мне без намекивания! Сам козлович!
      Крылов постучал вилкой по пивной кружке:
      - Тихо-тихо! Да, но что лучше? Русак? Так это заяц летний. Русин? Так западяне зовут хохлов.
      - А если просто - русы?
      Все молчали, прикидывая, перекатывая в мозгах, где уже давно не скрипело сухо, а, скорее, хлюпало. Слышался стук ножей по тарелкам, чавканье. Тор с шумом высасывал креветку, словно та была размером с кракена.
      На другом конце стола Журавлев мерно доказывал:
      - Чтобы выбраться из этой дупы, надо что-то по-настоящему радикальное... или кардинальное.
      - Кардинальное, - спросил Локи, - это от "кардинал"?
      - Как и радикальное, - ответил Журавлев, - от радикала...
      Локи распахнул в удивлении рот:
      - Ради... Ради чего?
      - Брысь, - сказал Журавлев беззлобно. - А то объясню заодно, что такое дупа. Надо сделать нечто такое, чтобы Россия изменилась рывком! К примеру, взять и заменить православие на католицизм... нет, для нас это еще не круто. Заменить вообще на ислам! Во-первых, рождаемость поднимется: в исламе аборты запрещены...
      - А противозачаточные? - пискнул Локи.
      - В русском исламе запретим, - ответил Журавлев уверенно. - У нас будет свой ислам, нашенский. Чужие исламы нам не указ, ибо скифы мы - с жадными и дикими глазами!.. У нас все свое, самобытное, доморощенное. А если и берем чужое, то по праву трофеев. И приспосабливаем для своих нужд, как казаки приспосабливали награбленные ризы архиреев на портянки и онучи.
      А на другом конце стола голоса были громче, злее. Крылов видел как этот Монголич, этот молодой напористый адвокат, горячо и по-свойски влез там в дискуссию. Крылов слушал его со все большим изумлением. То, к чему он нередко продирался сквозь невероятно колючие кусты в ночи, для Монголича было ясно, как день. Любую проблему, из-за которой возникал спор, он брал и раскладывал как покорную девку, накурившуюся травки, сбрасывал с нее одежки, и все видели как на самом деле все просто и ясно. В нем чувствовались не только острый и ищущий ум, но и некая профессиональная хватка все упростить и разложить по полочкам для дальнейшего использования.
      Крылов чувствовал, что у Монголича нечто в рукаве, встал из-за стола, пересел поближе, старательно подливал ему пива, тот не отказывался, но не тяжелел, только не так тщательно увязывал тезисы, а потом вдруг как-то умолк, оглядел всех заблестевшими глазами.
      - Ребята, - сказал он проникновенно, но обращался к одному Крылову, умело вычленив в нем самого яркого, "за которым идут", - я вижу, вы тоже ищете свою нишу в этой гребаной жизни! Ленивое дурачье оттягивается, балдеет, кайфует, а вы... молодцы. У вас мозги кипят, работают, применение ищут. Ребята, вам признаюсь, другим бы не сказал!.. Я создал новую партию. Не смейтесь, это в самом деле очень перспективное дело!.. Я отыскал такую нишу, такую нишу!
      Он запнулся, оглядел всех внезапно подозрительными глазами. Корчмовцы все равно слушали в полуха, больше смотрели на его спутницу, а он, быстро просканировав лица, чутьем политика уловил, что здесь не те, кто перехватит ценную идею, а, скорее, сами подбросят новые ходы, варианты, чужим пользоваться не будут - у самих головы пухнут от великих идей.
      - Избирательной системой не охвачен огромный контингент лиц, - сказал он горячо. - Я говорю о дебилах... Не смейтесь! Это очень серьезно и... очень перспективно. Дебилы сегодня - это негры в США начала того века. Их становится все больше и больше, размножаются как кролики, в то же время мы все больше смягчаем нравы и открывает доступ к должностям всяким сексменьшинствам! Негры сейчас в США уже не только в спорте, где кроме силы и выносливости ничего не требовалось, не только в шоу-бизнесе, где тоже ума не требуется... но и в армии, им доверяют винтовки и автоматы, скоро разрешат управлять самолетами, им присваивают офицерские звания, а кое-где они уже стали мэрами и даже губернаторами!
      Слева прислушался Бабай-ага, скривился, буркнул:
      - К чему ты это?
      - А к тому, - сказал с жаром Монголич, - что право голоса есть право голоса!.. И у белого академика англо-сакса, и у чернокожего слесаря оно одинаково!.. В районах с преимуществом негритянского населения обычно избираемым главой становится негр. Я хочу сказать, что если удастся объединить дебилов в одну партию, то можно будет на их голосах продвинуть своего депутата в Думу, активно влиять на политику!
      От соседнего стола донесся взрыв голосов. Раскрасневшиеся так, что стали багровыми, там обхватили друг друга за плечи Откин и Матросов, пробовали запеть что-то общее, хотя один пробовал петь "Вы жертвою пали", а другой - "Белую акацию".
      Крылов поинтересовался:
      - А что, конкретно, предлагаешь?
      Монголич выпалил:
      - Мне нужны помощники. Собрать эту массу, организовать, заставить... или найти стимулы, чтобы они делали то, что нужно.
      - А что нужно?
      Он удивился:
      - Все, что нужно нам! Главное, чтобы голосовали. Но, может быть, это чуть потом, до выборов в Думу еще три месяца... а пока нужно привлечь внимание общественности к несправедливо оттесненным членам общества, к несправедливо игнорируемым. Развернуть кампанию в прессе... среди вас есть пишущие?.. у меня есть концы на телевидении, а однокашник работает в типографии - можно в выходные на сэкономленных... ха-ха!.. материалах отпечатать листовки, а то и вовсе красочные буклеты.
      Те, кто начал слушать его с интересом, скучнели, отворачивались, снова затевали бесконечные споры о преимуществах разбивания яиц с тупого или острого концов, идея показалась не то, чтобы нелепой, но вот какой-то...
      Крылов слушал и смотрел внимательно. В отличие от остальных корчмовцев сразу уловил, что этот вот - настоящий боец, настоящий политик - реальный, циничный. Идущий напролом к цели. Его не пугает, что придется идти через дерьмо по колено, по пояс, а то и по горло. Иной раз даже хлебнуть дерьмеца. Что делать, политика - грязное дело. Чтобы добраться до чистого берега, можно даже нырнуть, а уже там, на берегу...
      А что на берегу, мелькнула злая мысль. Зачем отмываться, там все такие. Все шли через дерьмо, вон позади трупы утонувших, которых затоптали в предвыборной гонке...
      Яна потянулась за салфеткой. Ее горячая грудь коснулась его обнаженного локтя. Он ощутил сладостный ожог, кровь воспламенилась, горячая волна ударила в голову.
      - Ребята, - сказал он громко, - а почему это мы, как бараны, уперлись в идею великой России?
      Тишина стала гробовой, прекратилось даже чавканье. Тор начал смотреть исподлобья.
      - Объяснись, - потребовал Черный Принц.
      Яна достала салфетку, Крылов видел краем глаза как она вытирает пальцы, а ее горячую грудь чувствовал всеми фибрами, нервами.
      - Почему цепляемся за идею великой России? - повторил он. - Даже вообще Руси?
      - Костя, что-то тебя не понять...
      - Нет, - сказал он все так же напористо, - подумайте! Нам что нужно на самом деле?
      Тор сказал с неудовольствием:
      - Я вижу, к чему ты клонишь. Да, нам нужно, чтобы нас уважали. Но уважают, как ты сейчас скажешь, и шведов и датчан, а их страны кто отыщет даже на самом большом глобусе? Нет, мы все-таки дай, что Россия - империя, что Россия - великая держава. Мы слишком долго были великой империей, чтобы вот так быстро согласиться на роль заурядной... Да, когда-то Македония держала мир за рога, потом - Персия, Турция, Швеция, Испания, Португалия, Британия.... Франция при Наполеоне стала сверхдержавой, но у них это вспышки, у них недолго, а мы тысячу лет были великой державой!.. Нет, как хочешь, но мне нужна великая Россия.
      Крылов сказал с удовлетворением:
      - Тебе нужна великая держава. Ты хочешь принадлежать к великой державе. Ты хочешь гордиться тем, что ты - гражданин великой державы, с которой считается мир, которая поддерживает порядок не только на своей шестой части суши, но и отвечает за спокойствие в регионе, гораздо большем... Так?
      Тор ответил настороженно, что-то ему не понравилось в торжествующем голосе:
      - Ну, пусть так...
      - Но почему