Эпизод 1. Рус из племени аланов, сын Святозара

Russian LinkExchange Member

Отправлено : Дмитрий Гаврилов, 23 Марта 1999 в 13:28:00

Это версия из романа "Дар Седовласа". Я писал ее в комичной манере.
Как вы видите мои исправления для согласования?

"Ехал Руговельд, ехал, раскинулось перед ним широкое поле. А на поприще том рать лежит побитая, печенежская рать, иноземная.
- Эй, есть кто живой! Кто побил войско большое?
- Дурак ты, а еще волхвом называешься. Во-первых, не "побил", а подавил! - отозвался кот, высунув морду из заплечного мешка, - Это только в сказках раненные сто лет кряду могут на поле валяться и путь указывать. Разве ослеп? Воронье трупам глазки повыклевало, тление всюду и смрад стоит. Двинулись! Какое тебе дело до горемык? Любопытство замучило?
- Ты сидишь там? Вот и сиди, помалкивай! - ответил словен зло, но счел речи ученого зверя разумными.
Тронулись дальше, да проехали недалеко, как вторая пажить пред ними открылась, больше первой. Глядь, и здесь рать лежит, будто раздавленная, лошади да люди вперемешку. А меж трупов и костей рыскают звери степные.
Осмотревшись, Руговельд приметил вдалеке здоровенный камень. Пред скалою той, вроде, всадник. Может, читает что, а может - думу думает? Подъехал ближе и диву дался - то совсем не камень, и не холм какой, а голова велетова! Лежит себе, точно сенная копна, да храпит.
Витязь, заслышав стук копыт, мигом обернулся. Вынув долгомерное копье из ноздри спящей Головы, он направил оружие в сторону быстро приближающегося Руговельда, прикрылся шитом.
- Как звать-величать тебя, воин? Чьих родов будешь, каких городов? - окликнул богатырь проезжего.
Сам витязь с ног до головы был закован в дорогие тяжелые доспехи. Островерхий шелом и характерная роспись на щите выдавали если не земляка, то и не иноземца. Он выглядел молодо - широкое, румяное лицо, бычья шея, широкие плечи, и в седле богатырь сидел, словно влитой.
- Я из славного Новагорода, а путь держу из Венедских краев. Звать меня Ольгом, но не ошибешься, коли назовешь Руговельдом. А ты кто?
- Из Индии говоришь? Бывал я в Индии у тамошнего князя. Богатая, славная южная страна, - миролюбиво отозвался богатырь, опуская копье, - Имя мне Русалан, сын я Святозаров, но с некоторых пор кличут отчего-то Ерусланом Лазаревичем, и это обидно. На дух Лазарей не переношу.
- Ты что-то путаешь, богатырь! Венедия далеко на севере будет, а иначе зовут ее Вандалией.
- То другая Индия, Северная, - отозвался богатырский скакун, - Меня, кстати, Орошем Вещим кличут.
- Гляди-ка, и впрямь вещий! - вроде бы удивился Руговельд, тогда как у самого в мешке сидел говорливый кот - Где такого сыскал, Святозарич?
- Где сыскал - там уж нет. Слыхал, разве у Ильи Муромца, славного богатыря киевского, есть такой же - Бурушка Косматушка. А как обрел я Ороша - то история целая. Люблю ее рассказывать! Мой отец, Святозар был славным витязем Картаусова королевства аланов. Я ж его единственный наследник - нет иных детей у отца да матушки. Мне три весны минуло, а уж грамоту разумел, да книжки читывал, что и в десять лет не ведают. В буках тех про Руса сказано, что силен был князь и хорош собой. Вот и стал я на Картаусов двор побегивать, да с детьми боярскими в русов поигрывать, да по младости, несмышлености уж шутил я с ними шутки нехорошие. Вот и пришли бояре к отцу, да слезно молят: «Уйми, Святозар, ты сына. Мол, в великой обиде на него мы и дети наши малые! В играх твой Рус удержу не знает, кому руку вывернет, кому ноги вывихнет.»
С тех пор и пристало ко мне прозвище - Еруслан. Как встречу кого, сниму шелом:
- Я Рус, алан!
А мне в ответ:
- Ну, здоров! Живи еще сто лет, Еруслан.
Сперва обида брала. Сейчас свыкся.
Я, про тот разговор услышав, приходил к батюшке, в ноги ему кланялся, говорил тятеньке таковы слова: «Вы, не гневайтесь на меня, родители, не держал я на детей боярских злого умысла, и вины вашей в том нету. Видно, время мне Белый Свет повидать да себя показать. Достать бы меч булатный по руке, да коня бы еще иноходного! Я доспехи-то и булат-клинок подберу, а коня-то для меня на конюшне не нашлось богатырского. Всех, говорю, до единого испытывал. Брошу на руку холку - так сразу на коленки падает». Вот батяня меня и послал, а послал далеко... На луга заповедные, где табунщик-Фрол сторожил коней, иноходцев чудных, необъезженных. Фрол мне в ответ, что есть такой конь. Богатырский, всамделишный! Когда воду пьет - на озерах волны ходят, а всхрапнет - так шишки в лесу падают...
- Да, ладно, загибать-то! - молвил снова Орош, пощипывая травку, - Все было не так! Это я поддался, а не ты взнуздал! Вспомни, сколько раз на задницу валился, прежде чем круп вскарабкался...
У Святозарича аж дыхание перехватило от наглости, схватился за нагайку. Руговельд отвел глаза и, пожалев болтливого коня, решил повернуть беседу вспядь.
- А это что за чудо? Отродясь такого не видывал, - он указал на живую скалу.
Голова пугала размерами. Лицо велета было странного землистого цвета, поэтому издали его можно было принять за каменную глыбу. Кожу покрывал толстый слой грязи. Неухоженные волосы были в репьях. Птицы сновали в густой, как заросли, копне в поисках живности. Чудовищные ноздри вздымали пыль при каждом выдохе...
- Да это Росланей! Мы с ним старые знакомые! - сказал Святозарич, сам немало обрадованный поворотом разговора.
И богатырь вновь глубоко сунул копье в нос великанской голове.
- Что за шут такой! - взревела она, приоткрывая глаз - Мало я вас, окаянных подавил, так кто-то еще уцелел?
Конь под Руговельдом взбрыкнул, но волхв усидел, а вот Орош Вещий даже ухом не повел. Любопытный кот выглянул из мешка и уставился на говорящее диво.
- Не кипятись! То снова я, Русалан Святозарич! - ответствовал смелый богатырь.
- Какого шута надобно! Не видишь, почиваю! - буркнул Росланей, но уже не так грозно.
- Шлепнул я обидчика твоего, ну ентого, как его...
- Огненного щита, что ли?
- Его самого. Так голову и снес, пусть теперь безголовым походит. Ой, прощения просим... Да больно много у хана воинов оказалось. Не совладать одному. Ты бы подсобил малость, Росланей! А? Спишь снова?
Ответом ему служил раскатистый храп.
- Сматываем удила, - шепнул кот на ухо Руговельду, - Чую, они без нас лучше договорятся. Каково сердить голову, ты и сам видел.
Словен тронул коня, и махнув витязю на прощание, пожелал ему удачи. Но Святозарич сосредоточенно ковырял копьем в исполинской ноздре, и потому он не ответил.
- Просыпайся, Росланей! Мне надо к Вахрамею поспевать на выручку, а тут такое дело. Для тебя же стараюсь! - донеслось из-за спины.
Голова чихнула.
Оглянувшись на велетов чих, волхв не сразу приметил Ороша. Вороной лежал на боку, силясь подняться. В десятке шагов за ним, весь в пыли, ползал на четвереньках в поисках шелома Русалан, выбитый из седла. Витязь проклинал все на Свете.
- Ну, покатили, покатили! - согласилась голова, - Только потом меня расчешешь и умоешь! Я ж не Колобок какой. И чтобы без обману, знаю тебя, Лазаревич!
Когда Руговельд обернулся последний раз, то Еруслан был уже далеко. Орош Вещий мерил степь богатырским скоком, а следом за всадником катился, подпрыгивая, громадный камень, пыхтя и ругаясь, когда что-либо попадалось на пути.
- Это лишний раз доказывает, что одна дурная голова не дает покоя другой голове, а вовсе не ногам! - вставил зверь.
- Бывает же такое? Нет предела совершенству! - согласился волхв, и усмехнулся при мысли о хитросплетении судьбы, сам-то он ехал за мертвой головой Святослава.
- Глядишь, где-нибудь и все оставшееся бегает, и давит себе людей без разбору. Этот-то хоть смотрит. Отсюда следует, что именно отсутствие головы не дает ногам покоя, - продолжил Баюн.
- Ладно, проехали и забыли. Давай о чем-нибудь более насущном.
Лишь слегка придерживая поводья, словен снова доверился умному скакуну."