|
|
| Russian LinkExchange Member |
|
|
| Russian LinkExchange Member |
Отправлено : Никитин, 31 Марта 1999 в 23:04:22
В ответ на : Про Кощея и кощеев отправленным OPTIMUS, 31 Марта 1999 в 18:33:54
Есть у кого описание Кащея (кащея) (кроме сказочно-канонического) или поединка с ним?
: Всех благ! Виталий (OPTIMUS)
Увы, есть. Не самое лучшее, но книгу надо было сдавать к сроку. Вообще первым пяти-шести книгам придется несладко, потому что пишем об одном и том же. Следующим будет легче. А пока накладки будут... Не помню, у кого читал как тридцать три богатыря по зказу одного русского племени бьют дркгое: не то вятичей, не то кривичей. У меня они бьются только с чужими богами. Их нельзя использовать даже супротив печенегов, ибо те - тоже люди. Т.е., боги бьются с богами, а люди с людьми. Таков закон Рода. да и нечестно как-то использовать сказочных существ в междоусобных войнах! Но помолчал, ибо и так автор уже пищит от деспотического гнета :-))
Итак. вот кусок из романа, который был показан на выставке и должен выйти через пару недель:
Шагов за двадцать впереди выгнулась каменная стена. Выше уровня человеческого роста и до самого свода торчат острые глыбы, похожие на исполинские кристаллы соли. Ниже серый камень матово мерцает, вытертый до блеска.
Свет, слабый и мутноватый, струится от странных камней, вплавленных в стену. Леся поежилась, от стены тянет недобрым, словно незримые глаза сразу пронзили ее насквозь. Непроизвольно она сделала несколько шагов в сторону. В полутьме блеснуло, Леся шагнула еще, там затрепетало красным, будто бил крыльями попавший в паутину крупный красный мотылек..
Вторая пещера оказался соединена с первой узким, на двух конях не проехать, проходом, зато сама пещера еще огромнее, но тоже со стесанными на уровне человеческого роста глыбами.
Однако глаза Ясны прикипели к багровому огню. В дальнем углу пещеры прямо на полу полыхал костер. Горели стволы вековых дубов. Оранжевое с пурпурным пламя гудело, с жадностью пожирая сухое дерево. Дым и копоть уходили под свод, где далеко-далеко виднеется светлое пятно, часто перекрываемое клубами синего дыма.
Багровые блики падали на существо, застывшее на гладком камне подле костра. Сперва Леся решила, что это тоже камень, но голова шевельнулась, начала поворачиваться в ее сторону. Лесе почудился легкий треск, словно лопалась тонкая корочка из камня.
На нее взглянуло самое страшное лицо, которое может привидеться только в жутком сне. Лицо человека, прожившего во много раз больше отпущенного человеку срока. Безволосое, безбровое, с туго натянутой и в то же время донельзя морщинистой сухой кожей на черепе. Морщины избороздили лицо страшно, жутко, все лицо из морщин: неживых, сухих, окаменевших.
Леся стояла, оцепенев, только внутри вздрагивали жилки, а сердце трепыхалось, что схваченный грубой рукой воробей. Наконец на месте рта раздвинулась щель, Леся на миг увидела черноту беззубого рта. Даже изъеденные десна черные, мертвые, сухие как эти камни.
- Существо... - проскрипел голос. Лесе показалось, что одним камнем трут по другому, до того голос напоминал этот скрип. - Давно я никому не открывал вход...
Леся сглотнула воздух, в глазах темно от страха, произнесла пищащим голосом:
- Исполать тебе, батюшка... Что ж топишь по-черному? Не смерд, поди... У бояр у всех давно печи поставлены. А ты ж как-никак, сам Кощей, о котором столько говорено!
Кощей хмуро смотрел на нее темными глазницами. Если у него и были глаза, то так глубоко прятались вглубь черепа, что Леся видела только сухие морщинистые веки, мешки под глазами, присохшие к костям, да нависающие сверху тяжелые массивные дуги надбровий, словно Кощей наполовину был зверем.
- Сто тысяч лет, - проскрипел холодный голос, - я сидел у костра, смотрел в огонь... Мне ли менять привычки?.. А живой огонь... он живой.
- Я тоже его люблю, - призналась Леся. - Так ты и есть, стал быть, сам Кощей Бессмертный!.. Отчего такое прозвище?
Он произнес уже не так скрипуче:
- Потому, что бессмертный!.. Разве боги не должны быть бессмертны?
Она заметила, что он ни разу не назвал себя богом, хотя ей старался внушить мысль, что он и есть бог.
- Боги должны, - ответила она медленно. - Они и есть... Но не говорят “Перун Бессмертный” или “Мара Бессмертная”. Для них бессмертие - не диковинка! А вот ты... Раз так говорят, то ты бессмертный потому, что смерть свою носишь не в себе. Верно?
Кощей покачал головой:
- Да-а, умнет человек на глазах... Старые до такого не додумались. Что ж, раз ты уже догадалась, то тебе и узнать восхотелось, где моя смерть схоронена?
Леся насторожилась:
- А ты что, вот так и скажешь?
- Скажу, - ответил Кощей. - Горы поднимались из огня, старели и рассыпались в песок, моря пересыхали, а на их месте вырастали новые горы... Мне ли опасаться людей? Даже боги и то... Но уговор: если я не разгадаю твою загадку. Согласна?
Леся захолодела, если он в самом деле бессмертный, или хотя бы живущий сто тысяч лет, то знает все загадки на свете. Но, с другой стороны, дома у тятьки, когда у лучины пряли или вышивали, либо пели, либо придумывали друг другу хитрые загадки.
- Согласна!
Кощей усмехнулся:
- Но учти, я знаю загадки всех времен и народов.
- Ладно, - согласилась Леся. - Только слушай внимательно, такие загадки не повторяют.
- Много говоришь, женщина.
- Бросили в темницу человека, - сказала Леся нараспев. - И держали его, бедного, там десять лет! Изверги. А приносили ему, чтобы совсем уморить с голоду, только хлеб сухой, ничего больше. Но не помер, жил, а когда старый князь помер, его сын выпустил всех узников. А когда пришли в его темницу, узрели, что весь пол устлан рыбьим костями. Ну, вот скажи, откуда кости?
Кощей явно хотел переспросить, но, вспомнив предупреждение, умолк, надолго задумался.
- У меня хорошая память, - сказал он. - Я помню слово в слово... Так что сейчас решим... Сейчас решим... Рыбьи кости потому, что... Рыбьи кости... гм...
Леся смотрела на его муки, сказала жалостливо:
- Подсобить?
- Ладно, - бросил он, измучившись. - Что-то я не так понял... Так откуда кости?
- Так из ухи ж, понятно, - ответила Леся и посмотрела с жалостью, как на придурошного. - Раз ему с ухой хлеб приносили, то какая уха без рыбьих костей?
Рот Кощея раскрылся. По коже Ясны пробежала гадкая дрожь. Десна на месте зубов не просто черные, они еще и плотные, как раковина перловицы, а все гортань ссохлась, покрыта корой как на мертвом дереве.
- Хорошо, - ответил он нехотя, - слушай. На острове на Буяне стоит дуб... Ах, нет, что это я... С того времени давно перепрятал. Да нет, не из-за героев, что почему-то жаждут моей смерти. Просто слишком быстро море высыхает, а вместо лесов степи да пустыни... Вот и ищешь потом то в барханах, то среди окаменевших раковин в пластах соли! Теперь это все близко... Видишь вон тот утес?
Леся вскинула голову. В двух трех верстах отсюда поднималась абсолютно отвесная гора. А вершина вовсе как черный острый шпиль. Даже если бы, какому герою удалось туда долететь на Змее, то нигде ни сесть, ни зацепиться.
- А как же ты сам забрался?
Кощей ухмыльнулся:
- Может быть, то яйцо мне самому снять и положить к твоим ногам?
Леся покачала головой:
- Не надо. Яйцо, говоришь? Не знала... А вот отец говаривал, что бессмертных не бывает вовсе.
Кощей проскрежетал:
- Рано тебе о моей смерти думать. Своя вот-вот... Но отец твой не дурак, знал. Смертно все, даже боги. Но если у человека все открыто для смерти, то у героя... ну, у героя, скажем, бывает уязвимо только либо место меж лопатками, либо пятка, либо колено, либо кишка...
- А у тебя и вовсе смерть в яйце, - сказала Леся язвительно, - яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на дубе, а дуб тот на острове посередь моря... а теперь на утесе? Далеко упрятал!
Кощей усмехнулся:
- Не совсем так, но... похоже. Так вот, женщина. В последнее время вы все больше меня занимаете, человеки... Раньше только муравьев старался понять, а теперь вот откуда-то вы, человечье, наплодилось. Чую, если и придет гибель, то от вас. Надо же, совсем недавно поглядывал на гэгов... были такие зеленые звери, огромные как горы, от рева земля тряслась... но гэгов нет, а люди... гм... Ну что ж, загадаю теперь я тебе загадку, человек-женщина... А чтобы ты знала, насколько тебе важно ее разгадать, объясню... В моей власти тебя заколдовать, чтобы ты, к примеру, выбросилась вон из окна... Или для моего удовольствия разбила голову о стену...
Она зябко повела плечами:
- Ну что ж, если сумеешь...
- Сумею, - заверил он. - Но что мне с этого? Надежнее слуги, которые служат... неодурманенно. Вот ты и станешь такой служанкой.
- Ни за что, - отрубила она.
Он наклонился вперед. Красные глаза впились в ее лицо. Она ощутила смертельный холод, что шел от этого колдуна.
- Так ли? А если я предложу тебе сделку?
- Никаких сделок, - отрезала он твердо. - А какую сделку?
Он усмехнулся:
- Женщина... Условие простое. Вон там россыпь камней. Их великое множество... Один из них - твой спутник. Да-да, я много жил, и многое теперь понимаю с первого взгляда. Ты должна найти его. Отыщешь - забирай и уходи. Не отыщешь - останешься в служанках... Согласна?
Леся помедлила:
- Что-то мне не верится в такую щедрость. Где-то должен быть подвох. Где?
Он кивнул:
- Ты не глупа, хоть и женщина. Это даже не подвох... Это моя загадка в ответ на твою. Ты должна угадать его с первой же попытки.
Стены покачнулись, но Леся заставила сердце смириться, вздохнула и пошла в сторону, где запомнила выход. Гладко обтесанная стена блестела, по телу пробежал мороз. Потому и нет здесь выступов, что Кощей здесь прожил бессчетные годы, ходил да задевал, вот и сгладил все острые выступы, а потом и вовсе отполировалось, блестит...
Страшась представить, сколько же надо пробыть в этой пещере, она почти добежала до широкий ступеней, что вели вниз, в полутьму. Пока бежала, гора дрогнула, загрохотало. Леся видела как далеко впереди трещина в стене пошла шириться, края раздвинулись. Навстречу хлынул яркий победный свет.
Она выскочила из страшной горы, здесь сразу ощутила насколько пропахла дымом и сыростью, хотя вроде бы какая сырость в камне...
Прямо от ее ног и до самого виднокрая уходит бесконечное поле... и везде эти каменные глыбы. По большей части округлые, но чем дальше простирался ее потрясенный взор, тем больше глыб угловатых, а очень далеко, куда досягал глаз, она рассмотрела с острыми гранями, даже различила занесенную во взмахе руку.
Кощей остановился в трещине, сгорбившись, глаза болезненно мигали. Она успела заметить старческие глаза, белые, выцветшие, без радужной оболочки и без зрачков, как показалось. Глаза блестели как слюда, глаза не человека, не зверя, ни птицы, а скорее... насекомого, что ли, паука или богомола.
- Раньше у меня сил было поменьше, - проскрежетал Кощей. - Зришь?.. Останавливал только на пороге... Потом - дальше, дальше. Теперь моей силы довольно, чтобы остановить их за пять верст... Или больше, не ведаю.
Леся с болью и жалостью смотрела на округлые валуны, вершинки едва выглядывали из травы.
- Когда ж это было? Чтоб так ветрами да дождями сгладило как яйцо...
Кощей хмыкнул:
- Все первые давно в землю ушли! Да и те... которые не первые. Там этих героев... Не могу понять, как это род людской никак не переведется? Ведь лучшие же гибнут! Давно все должны известись, а только погань остаться...
- Может, так и есть? - ответила Леся уныло.
Кощей покачал головой:
- Нет. Герои не переводятся. Бывало, я точно знаю, в жалкой веси одна только погань останется, совсем ничтожные людишки... тьфу, тараканы!.. но глядь, опять среди них герои. Отец и мать - дрянь, а сын - герой! Это еще одна загадка, над которой ломаю голову.
Трава шелестела по лодыжкам. Иногда поднималась до колен, молодая и сочная, из-под ног прыскали голенастые коники, взлетали стрекозки. Справа и слева проходили массивные камни. Кончики пальцев иногда касались прогретой поверхности, чудилось, что там внутри жизнь, но если и жизнь, то герои спят очень крепким сном.
- Не нашла еще? - послышался голос сзади.
Она вздрогнула, Кощей ехал следом на вороном коне. Конь шел ровно, переступали только ноги, а сам словно был весь из камня.
- Погоди...
- Тебе искать здесь не одну сотню лет, - объяснил Кощей.
- Если надо, - ответила она, - то и тыщу буду искать.
Кощей неспешно ехал следом. Черный конь под ним не пофыркивал, не махал даже хвостом. Словно плыл по этому туману, словно сгусток ночи, массивный и застывший, красные как уголья глаза смотрели мертво.
Леся даже не делала вид, что осматривает камни. Кощей проговорился насчет давности, теперь она выбиралась на самый край, а там и отыщет своего героя, его да не отыскать?
Наконец взор уцепился за самые крайние, самые свежие камни. А когда подошла ближе, на сердце лег как могильная плита тяжелый камень. За спиной раздался неприятный голос Кощея:
- Перехитрить меня вздумала?
- Да какая хитрость, - пробормотала она. - Так, чуяло сердце...
- Сердце, - фыркнул Кощей. - А то, что не один твой спутник шел с мечом в руке? А с разных племен, народов, стран и земель идут и идут? И в тот же день... а двоих вообще в тот же час настигло мое карающее слово? Так что даже самые свеженьких камней здесь два-три десятка... Хе-хе... Удачи!
Леся посмотрела на камни, на Кощея, снова на камни, указала бестрепетно:
- Не нужно мне удачи. Вот он.
Кощей вскинул брови:
- Почему?
- Этот, - повторила она.
Он развел руками:
- Как скажешь, женщина... Если не угадала, то знаешь, что тебя ждет.
Она сказала напряженно:
- Но это он?
- Не знаю, - ответил он. - Как я могу отличить один камень от другого? Только по весу. А если вот так, издали, то по размерам. Сейчас узнаем.
Глава 49
Он вытянул руки, сжал и разжал пальцы. Ей показалось, что он что-то приговаривает, но слова оставались неслышными. Вспыхнул короткий трепещущий свет, тут же погас. Отшатнувшись, потерла кулаками глаза, а когда, наконец, опустила руки, на месте гранитного валуна медленно разгибался Добрыня, все еще серый как камень. По его телу словно пробежал солнечный луч, она услышала глубокий вздох, глаза из серых стали синими.
Он непонимающе смотрел на Лесю, потом взгляд упал на Кощея. Рука бездумно метнулась к поясу. Кощей предостерегающе вскинул ладонь с растопыренными костлявыми пальцами:
- Не спеши. Наша схватка продолжится... позже.
Леся сказала торопливо:
- Добрыня! Нам надо уезжать. Быстро.
Кощей поинтересовался:
- Так и не скажешь?
Леся пожала плечами:
- Если бы я знала.
- Но почему именно этот камень?
- Сердце подсказало, - ответила Леся просто.
- Чутье?
- Сердце, - повторила Леся.
Кощей всматривался в ее лицо, Леся чувствовала, что этот... это не понимает. Даже если в самом деле знает ответы на все загадки на всем белом свете, то этого не поймет.
Стреноженные кони паслись вдоль берега, где трава поднималась сочная, свежая. Седла и попона лежали нетронуто, только на седле устроился суслик и, привстав на задние лапки, весело насвистывал.
- Кыш, - сказала Леся.
Добрыня поднял попону, встряхнул, конь подбежал на свист, прыгая стреноженными передними ногами. Пока Добрыня освобождал от пут, мягкие губы хватали за ухо.
- Как ты меня отыскала? - спросил Добрыня непонимающе. - Я ведь был... камнем!
Она промолчала, что он камнем был всегда, сейчас тоже тот еще камень, и сердце у него каменное, но Добрыня смотрел с искренним недоумением, она зябко повела плечом, вспомнив, кто недавно смотрел вот так же...
- Удача, - ответила она, вздохнув. - Просто удача.
- А-а, - протянул он. Плечи зябко передернулись. - Ну, тогда... А я уж боялся, что пойдут какие-то сопли насчет чуйств! Ты хороший боевой друг, Леся! Сильный и надежный, без соплей. А на удачу мы должны... Иначе вся жизнь будет черной.
Он наложил поверх попоны седло, быстро и умело затягивал ремни. Брови сшиблись на переносице, все еще над чем-то напряженно думал. Ей показалось, что в глазах витязя страх разросся, захватил уже половину лица.
Когда Леся взобралась в седло, он уже сидел верхом, оглядывался по сторонам в нетерпении. Как только она разобрала поводья, он повернулся спиной к реке, глаза его жадно обшаривали пустой виднокрай.
Леся оглянулась на чернеющий на закате замок. Плечи ее содрогнулись, из горла вырвался нервный смешок. Добрыня спросил встревоженно:
- Случилось что?
- Да так, померещилось…
- Что?
- Глупость несуразная.
- Какая? – настаивал он.
- Подумалось вдруг, что мы ж были в его власти, - ответила она, отводя глаза. - Мог бы все одно нас казнить.
Добрыня опешил:
- Как это?
- Ну, взять и задавить нас камнями. Или превратил бы в камень и меня.
Конь под Добрыней пошел шагом, постепенно начиная ускорять шаги. Добрыня с тревогой смотрел в ее усталое лицо:
- Тебе нездоровится. Как же он мог велеть такое, когда слово дал, что отпустит, если угадаешь!
Она ответила так тихо и смущенно, что за порывами встречного ветра он едва расслышал:
- Он же злодей.
Добрыня ахнул:
- Но это же… Это же закон! Закон, который внутри нас. Его даже самый лютый злодей преступить не в силах. Чтоб такое преступить, надо быть таким преступателем… таким… преступающим… преступником, что я даже не знаю!.. Нет, ты хоть и верный друг, но ты, уж прости!.. тупая баба. Не может существовать мир, коль люди бы перестали держать слово!
Конь, чуя острые шпоры, рванулся в галоп, словно тоже старался уйти от мысли, что может существовать такой подлый и отвратительный мир, где найдется злодей, что не сдержит слово.