|
|
| Russian LinkExchange Member |
|
|
| Russian LinkExchange Member |
Отправлено : Дмитрий Гаврилов, 05 Апреля 1999 в 13:45:44
Прошу внимания!
Этот эпизод не вошел в электронную версию романа, но в том варианте, что я приготовил для печати он есть.
Жду комментарии и критику.
"- Я плету узлы не про тебя одного, - снова повторила Пряха, - Ведаю, прах везешь кагану киевскому - не простой череп, родительский.
- Верно! Будет мир промеж киян да вянтичей!
- Будет мир? - рассмеялась женщина, - Что ж, коль так его назвать - согласна! А служба многого не потребует. Как войдешь в покои красные, станет князь тебя испытывать. Всяк правитель яда опасается. Ты испей тогда из рокового кубка! Выпей, герой, не брезгуя! Примирись чрез влагу хмельную с обидчиком! Пустят чашу по кругу - побратаетесь вы с кровником...
- Не бывать тому! Нет промеж нас согласия! Кровь за кровь!
- Неразумный смертный? Кому перечить удумал? Только чашу вы с врагом осушите - я явлю слова заветные, стародавние руны крепкие. Ты строку вслед за мной повторяй! Вере своей не изменяй! Ну, ступай!
Сказала, да и пропала, кудесница!
Руговельд провел ладонью, отгоняя наваждение. А лес-то совсем белесый. Стоит, подрагивая пожухлыми листьями. И уж, вроде, не столь дремуч да непролазен. Словно приглашает в гости...
Словить кобылиц стоило немалого труда, но вскоре путник вступил на звериные тропы, держа пару на коротком поводу. Шелест сухих листьев, готовых свершить последний полет, приглушал звук копыт. По краю леса росли могучие, раскидистые дубы, но чем глубже, чем дальше проникал словен, тем больше ему попадалось высоких сосен. Казавшийся светлым и прозрачным для лючей бор неожиданно навис вечнозелеными кронами над головой, и вокруг заметно потемнело. Волхв сбился со счета времени, схватка с Белобогом перевернула все знания о мироустройстве. Человек выбрал направление, как подсказывала ему интуиция. Лошади давно перешли на шаг, словен вглядывался в черноту и не видел никакого просвета. Одно время ему чудилось, что там, впереди, бор расступается, но близился вечер, а вокруг лежал все тот же девственный лес.
И вдруг справа от маленького отряда наперерез ему рванулась громадная тень. Гнедая Руговельда припустилась крупной рысью, чудом выбирая дорогу среди деревьев. Он не мешал, но с тревогой посматривал назад, пришлось отпустить повод, каурая и еще одна кобылица мчались за ним, выпучив глаза, как от великого страха.
Ездок из волхва, что уже говорилось, был посредственный. Заметив, как его лошадь сворачивает влево, словен попытался выправить путь, но она заупрямилась.
И неспроста! Массивное черное тело взметнулось над ним, опрокидывая гнедую, а вместе с ней и Руговельда на усыпанную хвоей промерзшую землю. Человек вылетел из седла, и если бы не отменная реакция, он переломал бы кости. Но, хвала богам, приземлился на ноги и выхватил меч, углядывая, как с жалобным ржанием кобыла медленно повалилась набок и забилась от ужаса и боли. Мимо, точно бешеные, проскакали каурая и вторая запасная.
Удержать взбесившихся лошадей он не сумел бы при всем желании. По ту сторону едва различимой звериной тропы раскаленными угольями вспыхнули злые глаза. Чудовищный пес выступил из мрака и приближался в грозном молчании, оскалив пасть. Шерсть на загривке стояла дыбом. Еще миг, и кошмарная тварь снова прыгнула. Руговельд отпрянул, принимая хищника на меч. Стальная молния вспорола брюхо ретивому псу. Он едва не достал человека лапой, но шлепнулся, взвизгнул, заскулил жалобно и вдруг завыл, призывая стаю. Удар был таков, что мог выпустить из пса не одно ведро крови, но к изумлению волхва - не пролилось ни капли.
- Но боль ты все-таки чувствуешь! - утешился он.
Пес опять зло сверкнул глазищами и канул в темноту.
Словен обратился к кобылице. Могучая шея гнедой была разодрана острыми когтями, там нервно пульсировали артерии и кровь горячими ручьями пробиралась под брюхо. Лошадь хрипела, жизнь истекала вместе с дымящейся багровой влагой, омывающей полусгнившие листья. Сверкнул клинок. Ноги гнедой судорожно дернулись, черный фонтан ударил из перерезанного горла.
В темноте снова завыли, теперь на разные голоса. Казалось, свирепые псы окружают со всех сторон. Ломая ветки, обдирая одежду и кожу, он рванулся прочь через густой кустарник. Вожделенный кубок, упрятанный в мешок, мотался на боку, а за спиной уж чавкало и хрустело. Человек помчался наугад, стараясь как можно дальше убежать от места зловещего пиршества.
Изредка он останавливался, прислушиваясь, нет ли погони. Ветер слегка потталкивал в спину, и вот донес едва различимый, но быстро приближающийся зов трубы. За ним следовал совершенно невообразимый шум, вырвавшийся из недр колдовского леса, словно страшная буря ломала и валила столетние сосны. Нарастая волной, звук обернулся вдруг топотом несущихся вскач обезумевших коней. Вновь затрубили рога, пронзая ночь звериным ревом.
В жилах застыла кровь. Он впился глазами в зловещую темень. По косогору пряо на него мчался конный отряд. В бешенном азарте всадники пришпоривали вороных. Скакуны едва касались земли копытами, из ноздрей валил дым, глаза пылали зеленым огнем. И Руговельду захотелось, как тогда, в далеком детстве, в мгновения страшного морского боя, упасть на землю ничком и вцепиться, что есть силы в обмороженную траву да корявые корни. Казалось, еще чуть-чуть собъют с ног! Ухватят! Увлекут за тридевять земель, в никем непознанные дали. Кошмарное видение и впрямь могло поколебать мужество не то что героя, а даже бога.
Далеко впереди, опережая охоту, гигантскими скачками мчался огромный мохнатый волк, серебристый, как роса, с большими глазами, светящимися в полусумраке холодным лунным светом.
Зверь остановился, не добежав до человека каких-то десяти шагов. Их взгляды встретились, скрестились и словен обмер, зачарованный мутным, обволакивающим взором Врага. Но видно вспомнив о чем-то светлом, он гордо выпрямился, прислонился к толстому дереву и угрожающе повел мечом. Руговельд позволил бы разтерзать себя на части, но не показал бы спину.
Следом на склон вырыснул громадный всадник в забрызганном грязью и кровью плаще. Руговельду почудилось, что у его черного, как уголья, коня шесть ног. Лица не разглядеть, оно скрывалось под широкими полями шляпы, только взлохмаченная седая борода Дикого Охотника ложилась на могучую грудь. Один за другим на склоне, чуть поодаль возникали фигуры и прочих навиев. У многих поперек седла свисала добыча, шевеля конечностями. Но что это была за дичь волхв не сумел разглядеть, потому как предводитель обратился к человеку с такими словами:
- Я вижу, парень, ты не робкого десятка! Мои ловчие перестарались! Мне не нужны твои клячи!
Красноречивое молчание служило ответом на его слова.
От толпы отделилась фигура. Главарь сделал знак. Отрок с бледно-синим лицом подвел волхву каурую, вторая лошадь тоже вела себя на редкость смирно. Принимая повод, словен нечаянно коснулся холодной, как лед, ладони пажа. Глянув пристальней, он увидел голые костяшки пальцев.
Руговельд отдернул руку, отшатнулся и наставил на предводителя колдовской меч. Странно! Руны на клинке даже не мерцали!?
Охотник громко рассмеялся, захохотали и его подручные. Седобородый пришпорил, оглушительно свистнув. Шестиногий скакун взвился, сорвался со склона и ринулся прочь, увлекая за собой всю Дикую Охоту. С ярыми криками и завываниями нечисть промчалась мимо и буреломом покатилась вслед за водчим в самую чащу дремучего леса".