|
|
| Russian LinkExchange Member |
|
|
| Russian LinkExchange Member |
Отправлено : OPTIMUS, 25 Апреля 1999 в 14:45:45
Приветствую всех!
Выбрасываю для согласования новый отрывок, как с каноническими персонажами, так и с "приглашенными звездами".
Лордвульфу: я все-таки взял на себя смелость (наглость) и поручил одно из заданий (уже имевших место раньше описываемых ниже событий) Велигою. В Киеве просто не было других богатырей, пришлось Владмиру отправить свое "личное чудовище" на рать.
Нуждаеву: В этом эпизоде Ратибор только упоминается. Эту честь я доверил Илье Муромцу, который у вас первый (или второй после Подосена) товарищ Лешего. К сожалению отрывок с описанием самого героя пришлось порвать и выкинуть. Из-за вчерашнего перекраивания сюжета, мне пришлось отказаться от идеи сделать его послом к Даниле Белому. Ровно, как и отказаться от идеи поединка Ратибора с Ивашкой Белым Епанчой. Впрочем, первые наброски нового описания уже сделаны, мог бы их присовокупить сюда же, но не хотелось торопиться. Пришлю отрывок в развернутом и обработанном виде. Вы уж извините, что мурыжу ваше терпение больше недели - неожиданно придуманный сюжетный ход сильно отвлек меня от работы с предварительными эпизодами. Да еще и с провайдерами бегал ругался! Кстати. Спасибо за доброе слово. Хотя на "человека с опытом" мне еще претендовать рано. Вот будет лет тридцать - другое дело! А что до уровня - не так уж он и велик. Истоскуешься в газете по длинным красивым фразам, они потом колоннами в книгу лезут. Не отобьешься! Видга точно заметила. А кромсать - жалко. И так иной раз редактор ножницами по душе пройдет… так что лучше вам брать в качестве ориентира настоящего мастера. Тренироваться надо у тренера, а не у аутсайдера. (Последнее это я конечно так, к вящей скромности!)
С уважением и дружеским приветом, Виталий (OPTIMUS)
*****
Владимир раздумчиво барабанил пальцами по столу. В последнее время этот жест уже стал входить у него в привычку. Слишком много тяжелых дум, перечерчивающих лоб до срока морщинами. Забота о княжестве гнула плечи самым немилосердным образом. Хоть бросай все и беги греметь мечами на кордонах! Там, в крайнем случае, за тебя командир подумает. А в бою думать уже будет некогда - знай, шевелись, не зевай, махай добрым клинком сшибая бусурманские головы напрочь!
Омраченный думами взгляд князя медленно и безучастно скользил по горнице, пытался читать что-то на лицах собравшихся на его зов товарищей. Искал. И не находил. Белоян стоял, тяжко навалившись на свой крепкий резной посох. Голова его была опущена. Будто волхв силился разглядеть на полу никому невидимые руны. Впрочем, будь она поднята, все равно князь ничего бы по ней не понял - читать выражения медвежьей морды он так и не научился. Претич сидел, устроившись на крышке здорового сундука в углу. Грузное тело воеводы огромной подушкой обтекало, наваливалось на неровную бревенчатую стену. В такой позе старый вояка мог сидеть часами. Претич не особо утруждал себя попытками изобразить на челе усиленную работу мысли. Понимал, что заданная задачка не по его зубам. Вот ежели бы надо было кому эти самые зубы по скорому высадить, другое дело… Хотя, ведь вся соль-то была как раз в том, чтобы кое-кому и высадить. Но вот как? Просто кулаком не высадишь, а по-другому Претич не умел. Если по-честному, его и присутствовать-то на этом маленьком совете позвали больше из уважения к славному боевому прошлому. Старик это чуял и потому сидел мрачный и нахохлившийся. О чем думает Илья Муромец, понять было мудрено - уж больно разбарабанили синяки лицо дородного богатыря. Заживающие - изжелтые, окаймленные синим, круги испятнали кожу так, словно кто-то непомерно здоровенный чуть не с полдня молотил по нему дубиной. Впрочем, как и в случае с Претичем, значительная часть правды в этом была. Лица Велигоя Владимир не видел: Волчий Дух стоял за его спиной.
… В лицах ответов не было. Требовались слова.
Князь остановил свой блуждающий взгляд на причудливой завитушке, скатывающейся по посоху из-под лапы Белояна, поднял голову и заговорил:
- Что же, други. Даже неприятное известие, принесенное Муромцем с ратного поля в чем-то полезно нам. Знание противника делает тебя сильнее его. Новый враг, подступившийся к нашим стенам, оказался значительно более опасным, нежели мы думали. Булавой Ильи от него не отмахаться. Олеговым щитом не огородиться. Нужно что-то иное.
Поймал себя на мысли, что говорит точно также, чуть ли не теми же словами, что и Белоян в ту памятную ночь, с которой все началось, он сурово сдвинул брови, завел за ухо непокорный чуб и продолжил:
- Теперь мы кое-что знаем о нем. И на этот раз, давая цену врагу, не должны ошибиться даже на десятую часть гривны. Иначе Щит соберет с нас такую виру, что и помыслить страшно. Нашими же головами соберет… Белоян предупреждал меня об угрозе, против которой не устоять ни моей дружине, ни моим лучшим богатырям. И он не ошибся. Дважды мы бились с Огненным Щитом. И оба раза вничью. Но если после первого раза мы сумели выставить большую силу, то теперь еще большей у нас нет. Беда, други. Первый раз с малой ватагой ратился Велигой, и, перебив других-остальных умрунов, не сумел одолеть главного, хоть и достал его саблей не один, не два и не три раза. Во второй бой держал Илья - один на один. И пусть посчастливилось ему сокрушить врага, уничтожить его все же не сумел. Росланея я в счет не беру, его разбила иная, союзная Щиту, сила. И вот что гложет меня - мыслю, сойдись Велигой с Огненным Щитом вторажды, вместо Ильи, не стоять бы ему здесь… Не сдюжил бы.
- Верно мыслишь, князь. Не напрягаясь видно - раз от раза сила Огненного Щита растет. - полуречь-полуурчанье Белояна мерно раскатилась по горнице, зашуршала по неровным окружьям обтесанных бревен. - С Велигоем он ратился не на равных. Даже если б Волчий Дух и захотел приукрасить свой рассказ о том поединке - не вышло бы. На чаше Правды его испытывали. Наш воин уступил Щиту только из-за его неуязвимости для откованного человеческой рукой оружия. Но с Муромцем…
Илья фыркнул разбитыми, растрескавшимися, плохо заживающими губами, не упустив лишний случай продемонстрировать свою непримиримую антипатию по отношению к верховному волхву киевского князя.
- …они бились уже достойно друг друга. Каждая битва питает Огненного Щита, придает ему все большую силу. В третью схватку Илья против него уже не выстоит.
- В следующий раз надо будет не поединщика ему навстречу высылать, а дружину. Един, может и супротив дюжины выстоит, если он вот такой вот, как Жидовин, а только сотня его сомнет все одно. А нельзя одолеть - наденем цепи, пусть в подвале висит, как кощей какой-нито. И то сказать, надо было сразу, с Ильей кузнецов отправить!
- Если Щита одолеет сотня, через какое-то время он обретет силу тысячи. Какие кандалы его тогда удержат? - мрачно произнес Владимир. - И потом, боюсь, в другой раз он придет не один. Иначе на кой ему ставка?
- Такой силы мать сыра-земля не снесет. Тихо сказал за спиной князя Велигой. - Даже Святогор…
- Святогор!!!
Ошеломленный возглас Белояна прозвучал так же страшно, как рык медведя-шатуна в голодную пору. Волхв рявкнул так мощно, что едва не раскатил стены по бревнышкам. Владимира и Претича от неожиданности подбросило на лавке да сундуке. Волчий Дух немедля ссутулил плечи, мягко пригнулся. Словно готовясь к немедленному броску. Даже Муромец обеспокоено шелохнулся, примериваясь, как бы половчее подняться да ударом пудового кулака вбить шутового оборотня в пол по самые брыла, если какая опасная блажь на него нашла.
*****
- Святогор. - уже тише прогудел медведеликий волхв. - Ах, я старый дурень, медовая голова! Ум в рыло ушел! Ведь звезды ясно об этом говорили, разве что не кричали криком! А я то гадал, что их рисунок значит… Я то мыслил… да, кабы раньше…
Раскатистый голос Белояна ушел в глухое урчание. Прикрыв умные карие глаза, человекомедведь принялся рассуждать над озарившей его догадкой, полностью отстранившись от реальности. В погоне за верткой, неухватистой мыслью волхв даже нетерпеливо постукивал посохом по добротным дубовым половицам.
Владимир и его соратники какое-то время пытались прислушиваться к странным утробным звукам, исторгаемым широченной грудной клеткой волхва, но довольно быстро убедились, что смысла в них для человеческого уха было не больше, нежели в урчание сосущего лапу медведя. Белоян же думал так напряженно. Что вся морда у него пошла складками, сморщилась гармошкой, выставив напоказ длинные белые клыки, какими бычью ногу разгрызть - плевое дело. Усы сердито топорщились.
- Может, ему по уху дать… на всякий случай. - проявил неожиданную "обеспокоенность" Илья.
Владимир отрицательно покачал бритой головой.
- Белоян мудр. Зря ты, Илья, его так недолю…
Натолкнувшись на нескрываемо злой взгляд черных разбойничьих глаз старого богатыря, князь сразу осекся. "Не простит." - в который раз подумал он. - "Никогда и не почем не простит! И никто не переубедит его, не докажет, будто волхв и впрямь не знал того, что поединщик, пущенный ромеями на перехват Рагдаю, был сыном Муромца. Плохо, если отец переживает сына, но неизмеримо хуже, когда тому причина - собственная отцовская рука!". Князь поспешил свернуть разговор на прежнее русло.
- Даже если допустить, что Белоян не прав, и сила Огненного Щита не копится от раза к разу, я не могу последовать совету Претича. Выслать навстречу дружину, чтобы сразится и полонить в чистом поле? Сколько ее, той дружины ноне в Киеве? Осталось меньше трети воинов, да и те большей частью молодые гридни, которых еще не скоро научат, как не дать себя убить в сражении. С тех пор, как я отослал назад урман да варягов приходится обходится собственными силами. Сейчас настоящих кметей у меня под рукой и полтораста не будет. Лучшая часть дружины - в разъездах, кто дань собирает, кто послан кордоны крепить. О богатырях и вовсе молчу. На последнем пиру было: раз-два и обчелся. Кто не на заставах, тот в пути. Малая дружина под Полоцк выслана. Где Вольга сам неведаю, и никто не знает! Отряд проворных удальцов, что держал при себе для важных и опасных дел, сломил шею, когда Волчий Дух дал бой Огненному Щиту с его мертвой ратью. Добрыня с лучшими на Камень отправился походом. Если кто и остался, так это твои, старина Претич, гридни, да Лешак и Велигой с Муромцем. Да и то сказать, та невеликая часть дружины, что стоит в Киеве, мне здесь нужна. Этот новоявленный князь Данило Белый не к добру послов засылал, силой кичился! Велигой в разъезде уже был, он мне опять же здесь, при себе надобен. Одно сильное и верное плечо всегда должно при князе! Илья - только из отлучки. Вроде и на ногах держится, а только без отдыха и лечения я его никуда не пущу, как бы не рвалась душа в степи. Лешак? Лешак молодец, но ему не совладать. Если уж Муромец не сумел…
- Именно Муромец здесь и не сумел бы. Еще мудрено, что жив, хоть и не цел и не здоров, остался. - внезапно подал голос Белоян, прекратив урчать по-медвежьи.
Мудрые глаза отрешившегося от грез-раздумий верховного волхва горели новообретенным знанием.
- Кто другой, хоть бы и Алеша Попович, может, и сумел бы. Но Илье Огненного Щита не осилить. Боги не дадут!
- - Это почему же еще? - грозно нахмурился Муромец.
Старый богатырь даже привстал с дубовой лавки, уперев в нее громадный поросший с тыльной стороны жестким черным волосом, кулак размером с навершие у иной булавы. Толстенная доска ощутимо надтреснула под непомерной мощью великана. Ей, неслышно для чужого уха вторили срастающиеся после многочисленных переломов ребра. Никто из присутствующих этого звука не услыхал, кроме самого Ильи. На лицо сильнейшего русского витязя набежала тень. Нет, не боль беспокоила богатыря. Боль была для него ничем. Случись надобность (и ведь случалась!) он мог бы безропотно стерпеть и не такую. Ни один мускул не дрогнул бы на лице, не выдал испытываемую муку. Илью угнетала собственная беспомощность, ощущаемая ныне. Страшным призраком она напоминала ему прошлое. Слишком много времени провел он в беспомощном состоянии у родного очага. Тридцать лет бессильного ползанья! Тридцать лет вне седла, вне просторов, пьянящей крови битвы. Тридцать лет нахлебничества и жалости, полускрытого презрения мужчин и женского сострадания! Их никогда не вернуть, не наверстать! Нельзя ему больше быть беспомощным. Зараз свое отлежал на всю жизнь вперед!
- Разве не помнишь? Три заповеди тебе клали калики, исцелившие немощь твоего тела, давшие необоримую сверхчеловеческую силу. - наставительно заговорил волхв. - Никогда не бороться с Микулой Селяновичем и родом его. Ему сама мать сыра-земля силу дает. Не выступать поединщиком против Вольги Всеславича. Того нет в ратном деле сильнее, да искуснее. И третья - не пытаться совладать с Святогором-богатырем. Его сила почти богоравная, под ней тяжестью земля стонет.
- Ну и?.. - раздраженно буркнул Муромец, не желая досаждать себе думами.
- Огненный Щит никак не из рода Селяновичей. Судя по говору, ему вообще на Руси делать нечего - дат. - осторожно, опасаясь перебить мысль верховного волхва, произнес Велигой, быстро сообразивший, куда клонит Белоян.
- И к Вольге вряд ли отношение имеет. В первый раз Волчий Дух его вовсе не силой брал. Воинским умением, сноровкой, поворотливостью. - продолжил Владимир. - Ведь так, Велигой?
Богатырь кивнул.
- Остается Святогор. - в наступившей тишине гулко произнес Илья. - Но как?
Боль стрельнула в изломанных ребрах, что-то огнем обожгло легкие. Старый витязь закашлялся, рукой грубо утер губы, сдирая поджившие струпья. На тыльной стороне ладони жирно блеснула кровь.
- Дай помогу. - Сунулся Белоян.
- Отстань! - задыхаясь, рявкнул Илья. - Держись от меня подальше волхв, целее будешь!
Муромец откашлялся, отхаркался, перевел дух.
- Святогор. - произнес он чуть тише. - Не то вы что-то говорите. Не может такого быть? Как? Уму непостижимо. Я же самолично побратима… при мне он в домину лег, чтобы не подняться более. Я же последний вздох его принял.
- И силу Святогора с этим вздохом?
- И силу. - мрачно подтвердил Илья. - Много ее во мне - чужой, дареной силы играет. Оттого и здоровый такой.
- Сколько раз ты вдыхал силу Святогора? - Белоян так сильно подался вперед, практически повиснув на своем посохе, что Владимир встревожился: сейчас дубовая жердина разломится, и массивная туша медведемордого волхва с маху грянется об пол. Такой удар, чего доброго доски прошибет так, что Белоян до самой земли лететь будет!
- Два.
- А сколько тебе было предложено?
Белоян уже слышал эту историю, знал все ответы, он настойчиво вел всех к озарившей его мысли.
- Три. - с затаенной болью, не имевшей ничего общего с тем, что сейчас испытывало его избитое тело, прошептал Илья, запуская пальцы в густые туго перевитые черные с проседью кудри. - Но в последнем таилась смерть. А Огненный Щит - умрун. И его дружина, кою Велигой с удальцами положил - те тоже умруны. Выходит…
- Выходит тот, кто стал Огненным Щитом получил то, от чего отказался ты. Получил этот последний вздох Святогора. Неведомо как и каким путем, но получил! - резко закончил Владимир.
- Или тот, кто стоит за Щитом. Кто разбил поднятого мной Росланея-велета. - добавил Белоян.
- Мудрено. - брякнул со своего сундука Претич.
*****
Владимир неуловимым движением сорвался с лавки, как часто делал это в минуты напряженного раздумья, бросил себя на середину горницы, заметался туда обратно, размышляя вслух:
- Добро! Хотя чего уж тут доброго!… Сильнее Святогора богатыря на свете нет и не было. Ромеи, правда, мне о каких-то там древних силачах толковали - Самсон, Гераклес, что ли, но это на их совести… Святогор мог един супротив целого войска на поле бранное выйти и перебить-раметать всю до последнего ратника. Но Святогор был живым. Значит, его можно было сразить. Пусть не силой взять - хитростью, умом, коварством и предательством, наконец. Если не кинжалом в спину. - голос князя понизился, не то зловеще, не то просто стыдливо. - то ядом в кубке. Огненный Щит унаследовал силу Святогора. Мы не ведаем как, но уже и не суть важно. Она растет в нем, крепнет. И он - мертв. Мертв заживо. Значит, бесполезна не только сталь, но и яд. И коварство с предательством, и те отчасти пасуют. Как убить уже мертвого...
- Кол в сердце! - простодушно посоветовал Претич.
Владимир, не глядя, отмахнулся от совета старого воеводы, занятый густо теснящимися в голове соображениями.
- Но и на Святогорову силу есть мощь! Если это не досужий вымысел, то однажды случилось так, что сильнейший из воинов не сумел сладить с поклажей обыкновенного - на вид, по крайней мере, - смерда!
- Не вымысел. - прогудел Муромец. - Побратим сам мне про тот случай сказывал. Только те, кто ныне пересказывают, говорят - мол, сумочка махонькая, а там кое-что иное было, с божественными дарами связанное. А смердом был не кто иной, как сам Микула Селянович.
- Но Микула не воин. В народе бают - мужик, оратай, пахарь. - заметил Велигой. - Пусть даже сумеем сыскать его (хотя, мыслю, будет это не легче, чем выудить гвоздь и копны сена), достанет ли нас упросить Селяновича променять соху на меч?
Претич неожиданно оживился.
- Дадим булаву! - вновь вмешался он в разговор, искренне довольный тем, что может принять деятельное участие в грядущем сражении с грозным врагом. Я его еще с недельку по двору наравне с моими гриднями погоняю. Уж приложу руку, и горла не пожалею. Будет махать железной чушкой, не хуже Муромца. А коли силища такая уж немерянная - и того хлеще. Ужо будьте уверены - разберет Щита, как телегу и все в щепки искрошит, не поймешь, где колесо, а где оглобля. После такого уже никому не подняться!
- У него - иная сила. - возразил разошедшемуся воеводе Белоян. - Сила всего мужицкого рода. Ее в бою-поединке не используешь. Земля ее тем дарит, кто ее, матушку, плугом приглаживает, потом орошает. Не зря же Микула даже Вольге отказал, а уж тот уговаривать мастер. Иной купчина так не умеет.
- Значит, ратится с Огненным Щитом придется князю Всеславичу. - снова подвел итог Владимир. - Но где его искать? Я уже давно пытался Вольгу в Киев позвать. Нужен он мне, позарез, как нужен! А сыскать его никто не может! Князь ни перед кем не отчитывается, живет как ветер. В одночасье бросил собранную дружину, подаренные мной города с селеньями, свои исконные земли и как в воду канул! Столько пергаментов, сколько я к нему отправил, на иную книгу хватит, да еще с лихвой останется! Беспокоюсь уже, как бы, не приведи Род, не сгинул где наш самый-самый воитель. Вольга, конечно, себе на уме, да и натурой - что птица вольная, куда потянет, туда полетит, а треб он мне! Ох, как треб! особенно сейчас! Да и обязан я ему многим.
- Княжеством, например. - едко вставил Претич.
Старого воеводу до глубины души задело, что к его дельным советам никто, даже этот суровый неотлучный от Владимира выскочка-Велигой, не прислушивается.
- Помнишь, как Полоцк брали? Без Всеславича бы полдружины положили. Да еще и Ярополк с Варяжко успели бы силы подтянуть. И получили бы мы вместо Киева такого леща - до самого Царьграда бежать бы язык высунувши!
- Я бы не побежал! - машинально ответил Владимир. - Однажды с Руси ушел, второй раз - хода не было!
Князь опустился на лавку, подпер голову правой рукой, левой взялся теребить смоляной с серебром чуб.
- Всеславич против Святогора? Воинский опыт и волховья мудрость против силы и неуязвимости. По одиночке и опыт, и мудрость уже проиграли, только усилив врага. Сдюжат ли вместе? Осилят ли? Даже если перевернем все земли и в краткое время сыщем Вольгу, будет ли наша победа?
Белоян сделал несколько тяжелых шагов и уронил мощную лапу на плечо Владимира. Князь вздохнул и поправил ее так, чтобы когти не царапали шею. Сидеть, чувствуя на себе белоянову лапу было не легче, чем таскать на шее мельничный жернов, но князю иной раз нравилось, совершенно по-детски нравилось, ощущать добрую покровительствующую силу волхва.
- Не Вольге, князь, биться с святогоровой силой. Пути этих троих, с Микулой считая, впрямую никогда не пересекаются. Так уж судьбой определено, и звездными письменами на небе вышито. Я уже говорил тебе, кто нам для защиты Киева от новой напасти потребен. Вспомни ту давешнюю ночку. Да и несколько последних припомни.
Лицо Владимира исказилось, сделалось жестким. Блеснула мотнувшаяся серьга, сердито дернулся чуб. Князь резко спихнул лапу с плеч. Когти проехались по смуглой коже, оставив красные следы.
- Варяжич?! Еруслан?! Тот, что должен был отвести от моей головы меч, а вместо этого секиру к горлу приставил?! Блажишь, волхв! Или звезды врут, или ты читать в них разучился! Сын моего злейшего врага с меня едва виру не взял, а ты баешь, он будет мне киевский престол спасать!
Волхв положил лапу на наголовье посоха, с укоризной посмотрел на князя.
- Моя правда. И ты это знаешь, как никто другой. Иначе, несмотря на все мои уговоры, не выпустил бы его из проруба, а снял бы с прыткого молодца буйную голову. Вспомни! Еруслана против тебя настроил и направил тот самый Седоголовый, что прошлым годом у всех на глазах поразил Сиявуша, когда тот заступил ему дорогу к твоему терему. Люто поразил. Колдовским ударом. Направить - направил, а до конца своей воле подчинить не смог, потому ты и ныне жив.
Владимир непроизвольно поднял руку и коснулся подживающего пореза у горла - холодного поцелуя двулезвийной норманнской секиры, привезенной из-за моря удалым сыном Варяжко. Прыток же оказался! И Алешу ринул, и его врасплох застал. Гуляй, правда, в голове поменьше хмеля, может и иначе бы как обернулось.
- А ныне же сын Варяжко, или как он себя именует, Еруслан Лазаревич, отправленный Седым за твоей головой, своей волей по его душу едет. Чем не люб тебе такой расклад? Звезды не ошибаются.
- Может и едет за головой Седоволосого. Привезет ли? Да и своей ли волей, если в прорубе его товарищ остался? - недовольно буркнул Владимир.
Велигой негромко кашлянул за спиной князя, привлекая к себе внимание.
- Такой может и привезти, князь. Жаль, не было меня в тот день в палате, но я видел его в драке с Лешаком. Духа и упорства - достанет. А умение он обретает быстро.
- С Седоголовым может и справится. Тот, в конце концов, не первый колдун-еретник, которому мы окорот даем за попытки вредить Киеву. Но Огненный Щит? То другое дело. И сила другая. Об нее уже сломались такие зубы, какие твой звездный мальчик еще нарастит ой, как не скоро! Если вообще нарастит, не сгинет в лесах… Даже Муромцу пришлось туго.… И потом, к чему ты тогда завел речь о Вольге? Не пойму я тебя, Белоян.
- Глубже смотри, княже. Упорнее думай. Домысли то, чего я тебе не сказал. Кто такой Огненный Щит? Дат, норманн, одаренный силой Святогора. Не больше. Он не колдун, не шаман, не искушенный силой маг, ромейский или еще какой. Всего лишь необыкновенно сильный и неодолимый в бою мертвец. Но как он сподобился на то, чтобы причастится последнего вздоха Святогора? Кого, кроме Ильи подпустил бы его могучий жеребец? Кому под силу было бы распахнуть домину, окованную железом? Сумел бы дикий викинг сделать такое? Или здесь иное участие таится? Участие по-настоящему могущественного колдуна-еретника. Такого, например, что сумел убить силача-Сиявуша на наших с тобой глазах, даже не притронувшись к нему. Или настроить юного витязя, едущего служить при дворе киевского владыки, против человека, которому собирался клясться именем Перуна? И ведь, чем купил согласие на подлое князеубийство? Обещанием оживить давно почившего отца, чье имя он даже в отчестве не носит! Чуешь, о чем говорю? О-жи-вить! Мертвого! А помнишь историю Алеши Поповича про бой с черными волхвами и младенца с седыми волосами. И, наконец, кто разбил Росланея? Не Огненный Щит! Это я точно знаю.
- Думаешь, за Огненным Щитом стоит Седоголовый? - нахмурил чело Владимир.
- Если бы только за ним одним! - вздохнул Белоян. - Мнится мне, Щит - лишь одно из орудий этого еретника.
- Мнится или ведаешь? - взгляд и тон Владимира посуровели пуще прежнего.
Белоян развел руками, едва не задев концом посоха Велигоя.
- Пока не ведаю.
Негромкий треск отвлек их внимание - Муромец возился на лавке, устраиваясь поудобнее.
- Но как этот ваш Русалан совладает с Огненным Щитом? - бросил старый богатырь, заметив, что к нему обращены взгляды князя и волхва. - Для этого, поди, одной звезды, пусть она даже во лбу горит, мало будет.
- А вот этому нашего поединщика и должен будет обучить Вольга. Ежели кому и известно, как одолеть полностью неуязвимого врага, да еще и превосходящего тебя силой мало не вдесятеро, то это только ему. Допрежь Всеславич потерпел только одно поражение, когда с сохой Микулы Селяновича воевал.
Владимир сдался.
- Добро! Пусть Еруслан учится у Вольги! Пусть даже сразится со Щитом. Погибнет - я горевать меньше других буду. Уж больно памятна мне эта секира у горла. Дело в другое упирается, - как нам это все осуществить! Всеславич сгинул неведомо куда, а Еруслана мы с тобой сами спровадили за головой Седовласого.
На короткую минутку князь прервалась, собираясь с мыслями. И по лицу было видно - хотел сказать одно, а горлом рванулось иное, болезненное, гнетущее душу:
- Ох, и муторно мне, други! Сил нет! Гляжу на все, будто дно силюсь разглядеть в мутной луже. И чем же нелюба так всем Русь, коль так густо кружат вокруг нас черные силы?! Все княжество, словно какой гадской колдовской паутиной перетянуто! И вроде боремся с ней, сладить пытаемся, где выметем, где истребим, где вычистим, а все одно! Враги - все гаже, опасности одна другой страшнее, лучшие люди, цвет всех племен с кордонов не вылазят только затем, чтобы женщины могли спокойно рожать, а и тут шалое вражье ползает! Как поступить, что делать?!
- Ты князь, тебе и решать.
- А ты - мудрый волхв! И Еруслана этого, невесть, чем тебе приглянувшегося, ты для меня с края света, из тридевятого царства приволок! Неужто не сможешь сейчас вернуть его обратно. И Вольгу Всеславича сыскать?
Белоян размерено покачал головой. Медвежья морда уныло опустилась, умные глаза старательно избегали встречи с княжьим взглядом.
- Дорого мне обошлось пробудить Росланея. Еще дороже - попытка заслонить его от неведомой вражьей силы… Магические раны страшнее обычных. И затягиваются куда как дольше… Буду волховать - убью себя. Или дам добить тем, кто дело не закончил. Прости, князь. Не могу я. Боюсь. Я ведь потеряю много больше, чем жизнь.
В наступившей тишине презрительно сплюнул Муромец.
*****
- Вот что! - после недолгого раздумья сказал князь резким, звенящим, выдавая твердо принятое решение, голосом. - За Ерусланом я вдагон Лешака отправлю. Пусть вернет.
Велигой хмыкнул в кулак, Претич отвесил было челюсть, чтобы возразить, но, натолкнувшись на суровый решительный взгляд князя, утопил свои слова в бороде.
- А вот кого за Вольгой отправить?.. Придется тебе, Претич, выйти из терема, да отобрать из дружины пять-шесть самых ловких, да смекалистых парней. Пусть рыщут по всей Руси и за ее пределами, но чтоб сыскали мне в краткий срок князя Всеславича! Наградой тому, кто с задачей справится - почетное место за столом в Золотой Палате. О злате даже и заикаться не буду - сам сундуки отопру!
- Князь. - бесцеремонно перебил распоряжающегося Владимира Муромец. - Оставь гридней в Киеве! Я знаю, кто тебе надобен.
- И кто же? - раздраженно обернулся к нему Владимир.
- Леший.
- Новгородец! - разом припомнил Белоян.
- Ратибор? - вскинул в удивлении брови Владимир. - Разве он не ушел с Добрыней? Тот для похода на Камень отбирал лучших. Мимо Ратибора пройти не мог, даром тот из дружины Вольги.
Илья нахально уставился на князя из-под кустистых бровей. Правая была сильно подпорчена ударом, но от этого взгляд был того наглее. В разбойничьих цыганских глазах медленно разгоралось какое-то шальное, будто подслащенное хмелем веселье.
- Это верно. Грамотку он от Добрыни получил. Ратибор обещал нагнать дружину Никитича путем. Да только сыскалось у него одно небольшое, но шибко важное дельце. Столь важное и неожиданное, что до сих пор Леший в путь не тронулся, все здесь оно его держит.
- В Киеве? - нетерпеливо спросил Владимир.
- Да нет, ближе к границе. Но дело - стоящее, ты уж на него не серчай. Ратибор от хорошей драки не отлынивает. Сам как Попович не ищет, но и стороной не проходит. А тут - приключилось! Хотя, может оно так даже лучше всего! Кому, как не Ратибору искать Вольгу Всеславича? Леший у него в дружине долго ходил. Ныне, вроде бы, правую руку держит. А, может статься, нам и Вольга непотребен окажется. Премудрости от него Ратибор по самые уши набрался. Мне иной раз даже кажется, что он уже больше волхв, чем богатырь. Кроме того, у Лешего есть опыт в таких вещах - и искать невесть какое оружие против чудовища, и громить им это самое чудовище, да со свистом, с махом. Огненный Щит? Тот Змеище печенежский, чай тоже огненным был.
- Ратибор. - повторил Владимир.
На этот раз князь не стал тратить на раздумья и короткой секунды. В три шага пересек горницу, распахнул тяжелую дверь и крикнул наружу:
- Пергамент и чернил! Гонца с заводными лошадьми готовить!
- Ну, а теперь. - повернулся он к Муромцу. - Сказывай, старый вояка, где он и что за дело такое, из-за которого богатырь не отправился в поход, куда лучшие из лучших чуть не с боем просились.
Покрытое синяками, распухшее лицо Илья дрогнуло, силясь отобразить улыбку.
- Ладное дело, князь! Не хуже любой из твоих восьмисот!